Марианна Ожерельева: Продолжаем программу «ОТРажение». В начале выпуска мы спрашивали: как вы думаете, что опаснее – велосипед или самокат? Так вот, аналитики Страхового дома ВСК посчитали: от велосипедистов поступает 70 обращений о травмах, а от самокатчиков – 27. При этом пешеходы недовольны и теми, и другими, а самокатчиками в особенности, потому что есть и летальные случаи. В нескольких регионах на этом фоне хотят обязать или иметь права тех, кто обладает самокатом, или вообще эти самые самокаты, электросамокаты запретить. Давайте обсуждать эту тему. Все-таки кого надо наделить правами? И какими правами мы, пешеходы, обладаем в этом случае по отношению к тем, кто нас сбивает? Виталий Млечин: Как сформулировала красиво! 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира. 5445 – бесплатный номер для ваших SMS-сообщений. Все как всегда. Пожалуйста, присоединяйтесь. На чьей вы стороне? Тоже высказывайте свое мнение. А у нас в гостях Леонид Ольшанский, вице-президент Движения автомобилистов России, адвокат. Леонид Дмитриевич, здравствуйте. Марианна Ожерельева: Здравствуйте. Леонид Ольшанский: Здравствуйте. Виталий Млечин: А вы как считаете, кто опаснее? Леонид Ольшанский: Ну, я считаю, все-таки электросамокат опаснее, потому что в нем есть то, что зовется официально «двигатель» («моторчик»). Он опаснее. Но вообще я считаю, что винегрет делать из пешеходов, велосипедистов и самокатчиков нельзя. То есть тротуар должен принадлежать пешеходам, тем более что они бывают не просто пешеходы, а с коляской кто-то идет или продукты на маленькой тележке тащит. Вот есть правая крайняя полоса, и ее надо, по моему мнению, выделить для велосипедистов и самокатчиков. Вот первая мысль. А вторая: при всем при том, что я являюсь долгие годы (и в вашем эфире тоже) критиком, конструктивным, но критиком нашей горячо любимой ГАИ, но вот тут я поддерживаю точку зрения, о которой вначале сказали. Если есть двигатель – значит, номер, права, а стало быть, ответственность. А высшая мера наказания у нас какая в Административном кодексе? Лишение права управления – то ли автомобилем, то ли катером, то ли самолетом. Значит, опасность потерять права заставит худо-бедно ездить по правилам. Виталий Млечин: Ну а велосипед-то – нет. Леонид Ольшанский: Велосипед – нет. Но просто надо написать в правила, что велосипед движется по крайней правой полосе улицы, иного отрезка. Прописать ему штраф. Ну конечно, его тяжело поймать. Ну видите, они сейчас оснащены – и машины, и мотоциклы. Но главное – разделить. И я не думаю, что велосипедист, если будут поправки в правилах, специально, назло из крайней полосы заедет на тротуар. Вот я как-то так не думаю. Виталий Млечин: Ну а не приведет ли это к тому, что все-таки число аварий увеличится, но уже с автомобилями? Леонид Ольшанский: А какая разница? Мотоциклет едет, мопед… Вот смотрите, какая тонкая граница. Мотоцикл – права по улице. Мопед – права по улице. Неясность, сегодня у нас вообще выпал на четырех колесах квадроцикл, с ними тоже очень много аварий. Я не думаю… Чего больше всего боится водитель машины? Не наехать на кого-то, неважно – пешеход, мотоцикл, велосипед. Потому что сейчас вы видите, какое у нас законодательство: до 15 лет лишения свободы. Мы с вами неоднократно обсуждали. Как за умышленное убийство, в случае трупов на дороге. Поэтому будут бояться. И я думаю, никак… А вот количество наездов на пешеходов велосипедистами или электросамокатами, к сожалению, у нас возрастает. Виталий Млечин: А может, все-таки дорожки лучше выделенные? Леонид Ольшанский: Ну, опять, дорожка выделенная выделена чем? Рисунком? Краской? Значит, левее, правее… Никто их не соблюдает. Виталий Млечин: Не соблюдает? Вот за это наказывать. Марианна Ожерельева: И сами пешеходы не соблюдают в парках. Леонид Ольшанский: Нет, понимаете, я даже испытываю дискомфорт. Я иду, а он летит. И я как-то уворачиваюсь, кто-то другой уворачивается, многие кричат. Всегда физическое, строительно-архитектурное деление – вот бордюр, вот тротуар – оно всегда лучше действует, чем слова. А потом, не написано… «Что-то разлиновано. А что здесь? Где мне идти? Справа? Слева? Понятно невозможно». Виталий Млечин: Ну, привыкнем постепенно. Леонид Ольшанский: Ну, вы вправе иметь свою точку зрения, а вправе иметь свою точку зрения. Но мы же видим, что субъекты федерации, то есть крупные города, крупные области склоняются к моей точке зрения. Марианна Ожерельева: Очень много сообщений. Приморский край: «Запретить до 18 лет использовать электросамокат». И тут же: «Штраф увеличить для самокатчиков – и все будет хорошо». Ставропольский край: «Велосипед тоже опасный. Не каждый велосипедист знает, по какой стороне правильно ехать». Все-таки с чего надо начинать? Тот, кто обладает каким-то транспортным средством, он должен знать свои права для начала и понимать, где ему ехать? Леонид Ольшанский: Да. Возьмем для сравнения мотоцикл. Сначала учись. Потом – права. Потом садись, но знай, какая у тебя ответственность. Марианна Ожерельева: Да. Леонид Ольшанский: Значит, ответственность придется (и мы это понимаем) вносить в наш горячо любимый Административный кодекс: езда такая-то, езда в неположенных местах. Ну а что делать? У нас две стороны. Первое – нельзя строить дом без разрешения, ловить рыбу сетью где только можно. А второе – что за это положено. Вот мы видим, что человек (не будем фамилию называть) незаконно охотился. Вот суд пусть и условно, но вынес наказание. Марианна Ожерельева: Условно, да. Леонид Ольшанский: Но – уголовное дело. Поэтому две стороны любой проблемы: первое – что нельзя, а второе – что за это положено. Марианна Ожерельева: Просто сегодня, когда ты видишь за электросамокатом подростка, некую девочку тоненькую лет четырнадцати-пятнадцати, и ощущение, что этот электросамокат весит больше, чем она. И она едет на тебя, а ты идешь с коляской. И она кричит: «Я не знаю, что делать!» И в этой ситуации и ты не знаешь, и она не знает, что делать. Как же быть? Это же тоже неразумно. Леонид Ольшанский: Правильно. Значит, может быть, пойдем мы на маленькую помощь этой девочке: не с 18 лет электросамокат, а с 16. Может быть. Поскольку все-таки это не самосвал, груженный щебнем, на 20 тонн, а самокатик. Конечно, на нас с вами нападут родители: «Что же, я своему ребенку не имею права купить?» Но, конечно, раз есть двигатель – значит, нужно ограничить и возраст. Потому что если ничего, то тогда и в пять лет можно сесть? Марианна Ожерельева: Да. Леонид Ольшанский: Но я хочу напомнить, что если ребенок, именно ребенок совершил административное правонарушение, то ответственность родителей. Марианна Ожерельева: Звоночек послушаем из Перми. Михаил до нас дозвонился. Михаил, здравствуйте. Виталий Млечин: Михаил, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Это Михаил из Перми. Марианна Ожерельева: Очень приятно. Зритель: Вот у меня такое мнение. У нас в Перми очень много вот этих, и вот эти малолетки, им 17 лет. Сядут, глаза по пять копеек! «Что еду? Куда я еду?» Вот берут и едут. Сшиб пешехода или что-то – иди на пятерку лет, отдохни, посиди, леса повали! Хватит уже вот так вот: «Ой, надо с ними что-то делать…» Иди на пятерку лет! Отсиди, отдохни, а потом обратно. Марианна Ожерельева: Радикальное предложение. Спасибо большое. Виталий Млечин: Спасибо. Леонид Ольшанский: Ну, у нас есть цитата ни много ни мало президента нашей страны, он сказал: «Любой законопроект – приказ министра, распоряжение Правительства – должны отвечать трем критериям: законность, обоснованность, справедливость». То есть если парнишка украл (ну, пример такой из учебника) банку варенья или велосипед у соседа в деревне из сарая, то формально судья может сказать: «От трех до восьми – кража с проникновением в хранилище». Но это будет несправедливо. А если ему дадут штраф первый раз, то это будет и законно, и справедливо. Поэтому валить лес за то, что на самокате поехал, если я правильно услышал, все-таки не совсем будет обоснованно и справедливо. Марианна Ожерельева: Еще один звоночек – из Москвы. Евгений, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Вы знаете, я родился и вырос в Москве, мне много лет. И то, что сейчас происходит… Я живу в Тушино. Я поменял несколько районов, но это неважно. И то, что происходит в Тушино – это ужасно! Прекрасные бульвары, прекрасные дорожки для прогулок, но попробуйте прогуляйтесь по ним. Невероятно много летит мотоциклистов… ой, то есть велосипедов с электрическими двигателями. Ну, видимо, эти доставщики еды с огромными рюкзаками на больших скоростях. Постоянно нужно оглядываться! Иногда они бесшумные. И то же самое касается электросамокатов. Ну, уж как минимум, я полагаю, необходимо ввести номера. Ведь в послевоенные времена номера присутствовали на велосипедах, а потомотменили. Ведь должна же быть какая-то ответственность минимальная. Может быть, какие-то курсы для них или что. Я не знаю – что. Ну, это жуть! Не выйти пожилым людям на улицу, не выйти! Марианна Ожерельева: Спасибо. И дети еще бегают. Виталий Млечин: Спасибо. Леонид Ольшанский: Вы знаете, что мы, конечно, с вами упустили аспект, и вот нам подсказали. Вот мы сейчас разговаривали… Просто человек едет на велосипеде, типа отдыхает. Да, появились вот эти велосипеды. У него за спиной гигантский рюкзак, скажем так, или иной объем. Он несется как угорелый, быстро, там пицца или что-то… Марианна Ожерельева: И зимой тоже причем. Леонид Ольшанский: И зимой везет. Поэтому для таких, конечно, надо вводить номера. Он же несется и вдоль, и поперек, и ему не скажешь, что здесь кирпич, красный свет, наискосок… С ними надо что-то делать. Ну а что делать? Не в космос же его отправлять. Ясно – номера и ответственность. На две секундочки позже приедешь, ничего страшного не будет. Виталий Млечин: Ну, опять же, а ответственность для кого? Для того, кто едет? А если велосипед не мой, а я взял покататься? Леонид Ольшанский: Стоп! А вот тут у нас уже все прописано. Автомобиль не ваш, а вот она вам дала доверенность. Попались инспектору – отвечаете вы. А вот если вы заснули в чужой ванной как арендатор квартиры (самый яркий пример) и, не дай бог, соседей снизу залило, то тогда отвечает собственность квартиры. У нас все в кодексах прописано, только в одном случае Жилищный кодекс, а в другом случае – Административный кодекс. Но – минуточку! А если самолет принадлежит авиапредприятию и, не дай бог, что-то случилось, то кто отвечает – пилот или предприятие? Предприятие будет только платить людям, если что, не дай бог. За нарушение правил отвечает водитель самолета, яхты, машины, мотоцикла и т. п. Марианна Ожерельева: Все больше призывают к тому, чтобы нарушителей закона наказывать рублем. Все-таки это должна быть история про то, чтобы они платили больше штрафы, если кто-то нарушил правила на самокате, на электросамокате, сбил человека, что-то еще? Или же все-таки это быть история, в которой действительно человек, пусть он и не достиг совершеннолетия, но он должен понимать, что, управляя этим средством, он может попасть в ту или иную неприятную историю? Леонид Ольшанский: У нас уже все прописано. За то, что ты что-то сделал… Ну, самый яркий пример: проехал на красный сигнал светофора – штраф. Если деяние серьезное, ну, например, на автомобиле разогнался не 60 километров в час, а два раза по 60, 120 – лишение. Если, не дай бог, сбил кого-то, то – тюрьмы. А два и более трупов – вот я вам уже говорил в начале передачи, до 15 лет. Вот уже все за нас сделано учеными. Езда на электросамокате не по той дорожке, которая предписана – штраф. Травма кому-то – удвоенный штраф или что-то. Примечание, как везде: если лицо не достигло, допустим, 14 лет, то бремя ответственности перекладывается на родителей, усыновителей… В кодексе все формулировки прописаны. Марианна Ожерельева: Ну, прописаны-то они прописаны, но много опять же сообщений о том, что вроде как закон существует… не вроде, а он есть, но злодеяний много. Леонид Ольшанский: Про самокаты и велосипеды – у нас пока дыра. Марианна Ожерельева: Вот и говорят, что надо бы уже это все использовать, потому что пока этот пробел действительно мешает людям жить и спокойно ходить по тротуарам. Леонид Ольшанский: Я прямо сейчас поеду в Государственную Думу от вас и скажу: «Вот надо разрабатывать, разрабатывать…» Марианна Ожерельева: Будьте так любезны! А мы пока звоночек послушаем от Ирины из Санкт-Петербурга. Ирина, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Ирина. Зритель: Здравствуйте. Марианна Ожерельева: Слушаем вас. Зритель: Шесть лет тому назад меня сбила велосипедистка на тротуаре, взрослая женщина. Я получила перелом плеча, ушибы головного мозга, лицо было все черное. Я два месяца ходила в гипсе – в августе, в жару. Вы думаете, какой штраф она уплатила? Она представила справку, что она мало зарабатывает, но при этом она ехала из Финляндии на гоночном велосипеде. Она заплатила штраф – 15 тысяч рублей. И это все, что она заплатила. Марианна Ожерельева: Ирина, а она вам никак не помогла? Ни медикаменты, ни лечение, ничего не оплатила? Зритель: Значит, она потребовала, чтобы я представила все чеки. Я представила чеки. Марианна Ожерельева: Так? Зритель: И она мне заплатила 12 тысяч, но сказав при этом: «Почему так много вы потратили?» Сбив человека и уложив на два месяца в гипс, в жару, в августе месяца, она потратила 27 тысяч всего. Леонид Ольшанский: А как 27? То было 12, потом 15, потом уже 27. Марианна Ожерельева: 12 и 15. Штраф заплатила и… Зритель: 15 тысяч – это штраф по суду. И 12 тысяч она мне за лекарства дала. Все! Виталий Млечин: Так а сколько она должна была заплатить, по-вашему? Зритель: А я считаю, что она должна была мне заплатить за моральный вред, который она принесла. Виталий Млечин: Сколько? Марианна Ожерельева: Какую сумму? Леонид Ольшанский: Так, а вы у суда просили моральный вред? Зритель: Значит, отвечаю. Я должна была снова подавать в суд. Я даже писала в Государственную Думу. Почему нужно было отдельно? Сначала был суд, который присудил ей штраф. А потом я должна была отдельно подавать… Виталий Млечин: Понятно. Какую компенсацию вы считаете достойной в такой ситуации? Зритель: Я считаю, что, два месяца отсидев в гипсе, я должна получить как минимум 300 тысяч. Виталий Млечин: Неплохо. Зритель: Она лишила меня возможности посещать музеи! Я человек очень подвижный… Виталий Млечин: Неплохо. Спасибо вам большое. Понятно. Марианна Ожерельева: Спасибо, Ирина. Виталий Млечин: 300 тысяч. Леонид Ольшанский: Мы услышали что главное? Что штраф был назначен не по Административному кодексу. Это человек просто выражается словом «штраф». Это суд. Только суд решает – первое. Компенсация за лекарства, за болезни и прочее. И моральный вред. Моральный вред, как сказал Верховный Суд, нужно грамотно описать и грамотно аргументировать. Когда судьи дают много – 100, 200, 300 тысяч… Некрасиво это говорить, но когда реально… Например, пример из учебника: обезображено лицо, потеря части человеческого тела (руки, ноги и прочее). Можно было спорить. Мне наш слушатель, наш зритель не сказал, подавалась ли апелляция, подавалась ли кассация, был ли адвокат. И самое главное – правильно сказала судья: «Чеки, чеки, чеки». Значит, делается это так. Нужно подходить к доктору и говорить: «Анальгина мало, дайте папаверин. Анестезии мало, дайте ультракаин, дайте то-то». На первом месте – выписка, что же врач назначил. А второе – пойти в аптеку, купить, чеки сохранить. Третье – надо у врача прямо писать: «Черный шоколад, клубника – рекомендовано. Апельсины, черная икра». Пусть звучит смешно, но если вы купите банку икры, но ее не будет в истории болезни, то судья отклонит этот чек. Только назначение врача и плюс к этому чеки. Марианна Ожерельева: Леонид Дмитриевич, пишут нам: «Должна существовать методика расчета морального ущерба». А такая вообще есть? Леонид Ольшанский: Существует она в форме рекомендации Верховного Суда, но с каждым днем все больше и больше суд выплачивает морального вреда. Ну, например… Или не дожидаясь суда. Что-то прошляпили люди, которые должны отвечать за газовое оборудование, – бух! – взорвался газ. Мы каждый день слышим в новостях. Если человек погиб, то губернатор со своей властью выплачивает 1 миллион рублей за погибшего. За погибшего. А ранение – от 300 до 500. Поэтому у нас критерии примерные есть. Марианна Ожерельева: Еще звонок? Виталий Млечин: Да. Из Севастополя. Елена, здравствуйте. Марианна Ожерельева: Елена, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Вот смогла до вас дозвониться, по поводу электросамокатов. Вот смотрите. У нас все выделенные дорожки, которые для велосипедов… Ну, их, самокаты, я так понимаю, приравняли к велосипедам, к транспорту, то есть смешали все, непонятно что сделали. Все заняты парковкой автотранспорта. То есть на этой велосипедной дорожке однополосной стоят машины запаркованные. То есть где мне ездить? По тротуару мне нельзя ездить. По велосипедной дорожке? Она занята везде. У нас не работает эвакуатор, не вывозит эти машины, потому что ДПС закрывает на это все глаза. У меня больные ноги. Я специально себе купила электросамокат, он маломощный, и езжу по тротуарам со скоростью пешехода, то есть 5 километров в час. Я не превышаю скорость, не наглею, спокойно езжу. И где мне? Мне выезжать на дорогу общественного транспорта? Марианна Ожерельева: Елена, извините, а вы в этой ситуации в сложные истории попадали, когда действительно не могли с кем-то разъехаться? Зритель: Нет, у меня такого не было. Это зависит от интеллекта человека, от возраста человека. Понимаете? Молодежи давать самокаты нельзя! Марианна Ожерельева: А молодежи до какого возраста нельзя? Зритель: До 18 лет, вот мое мнение, до 18 лет. Даже до 21, наверное, когда полное совершеннолетие, чтобы человек отвечал за свои действия. Виталий Млечин: А лучше – до 35. Спасибо большое. Марианна Ожерельева: Спасибо, Елена. Леонид Ольшанский: Вот нам подсказали еще один аспект законопроекта. У нас во многих странах мира на сверхмощный мотоцикл ты сразу не сядешь. Сначала – маленький, с моторчиком. Потом – туда, сюда, сюда, сюда. Значит, нам подсказали, что если, как у нашей зрительницы, маленький моторчик… А они там в кубиках. 100 кубических сантиметров или метров, то можно по тротуару. Свыше 500 кубиков или 300 – на проезжую часть. Вот нам подсказали: критерий – мощность мотора электросамоката. Виталий Млечин: Мощность электродвигателя не в кубиках измеряется, а в киловаттах. Ну, неважно. Леонид Ольшанский: Ну, в киловаттах. Я же не инженер. Виталий Млечин: Тем не менее. А если человек действительно едет медленно? Он и не может, и не хочет ехать быстрее. Действительно, а как он тогда сможет ехать по правой полосе на дороге? Леонид Ольшанский: Это сидит рабочая группа: инженеры, юристы. На скорости не более… Что нам сказал уважаемый человек? «Я еду со скоростью пешехода». Так и запишем: «Скорость не более 7 километров в час с двигателем мощностью такой-то – по тротуару. Скорость более 10 километров в час с двигателем таким-то – в правый ряд». Все возможно при работе над законопроектом. Марианна Ожерельева: Из Нижнего Новгорода нам пишут: «С появлением электросамокатов появилась повышенная смертность». Вы согласны с этим критерием? То есть цифры это показывают? Леонид Ольшанский: Я не знаю. Значительное количество смертей? Нам не написали – от чего. Марианна Ожерельева: От электросамокатов. Видимо, столкновения с электросамокатами. Леонид Ольшанский: Нет, повышенная смертность… Я вам скажу – от чего. Он летит как угорелый и сам врезается в автомобиль, который едет в своем ряду, в столб, в электрощитовую. Смертность не для того, кого он сбил, а для него самого. Марианна Ожерельева: Ну, такие случаи тоже есть, кого сбил, летальный исход. Леонид Ольшанский: Да, бывают. Но повысилась смертность самих самокатчиков, да? Марианна Ожерельева: Кто управляет этим средством. Леонид Ольшанский: Да, да, да. Марианна Ожерельева: Это действительно так и есть. Но ведь о чем говорил Виталий? Что научимся, если выделенная полоса будет и так далее. В Европе же смогли некий консенсус найти и действительно смогли этим управлять, смогли эту ситуацию разрешить. Мы почему к этому так медленно движемся? Леонид Ольшанский: Потому что у нас относительно недавно, относительно недавно… Марианна Ожерельева: За последние три года в Москве просто не пройти, равно как и в Петербурге. У тебя на тротуарах предложение за предложением электросамоката. Леонид Ольшанский: Ну, может быть, нам ограничить количество этих предложений? Марианна Ожерельева: Может быть. Леонид Ольшанский: Потому что мне в голову не придет пойти за хлебом и взять самокат. А е сказали их будет много: «Ну, черт с тобой! На рубль тебе. Поехали!» Виталий Млечин: Кстати, надо сказать ради объективности, что в Европе тоже не все так просто. Скажем, в Берлине регулярно происходят трагедии. Марианна Ожерельева: Столкновения, да? Виталий Млечин: Да. И люди даже погибают. Там очень много происходит аварий с машинами, когда люди открывают дверь, а в этот момент едет велосипедист и врезается. И люди даже погибают от этого. Так что не все так просто, к сожалению. Марианна Ожерельева: Давай еще звоночек примем? Виталий Млечин: Да. Владимир из Московской области. Владимир, здравствуйте. Марианна Ожерельева: Владимир, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Смотрите, что хотелось бы сказать. Ну, об установлении ограничения возраста – тут, конечно, это роли совершенно не играет, потому что и в 35, и в 25 можно быть вообще беспредельщиком и на дороге вести себя… и даже на тротуаре, и даже будучи пешеходом вести себя совершенно некультурно. Я думаю, что согласитесь со мной. Человек и в 16 лет может быть культурным на дороге, и в 35 некультурным. Виталий Млечин: Так? Зритель: Смотрите, культура поведения человека на дороге. Если мы возьмем азиатский пример – Таиланд, Вьетнам, к примеру, – у них же там скутеров и электросамокатов очень большое количество. Вы знаете, как себя там ведут пешеходы на дороге, на тротуарах? Они просто не суетятся. Если едет самокат, они просто идут, как шли, а самокат их объедет сам. Тот же скутер – объедет сам. Колоссальнейшее движение во Вьетнаме на скутерах! Вы, попадая на дорогу, просто идете, а они потоком объезжают вас, как камень обтекает вода. Понимаете, это работает так. То есть культура наших людей – ее нужно поднимать, как вести себя на дороге. Как люди переходят через пешеходный переход по «зебре»? Человек идет просто и не понимает. Он думает, что он в защищенной зоне. Нет. Тот же человек, которому и 35 лет, и 18 лет, он может засмотреться и его сбить на пешеходном переходе. Согласитесь. Это может быть реально, да? Вот такие случаи бывают же часто? Виталий Млечин: Понятно, спасибо. Марианна Ожерельева: Спасибо. Зритель: Культура поведения человека на дороге. Виталий Млечин: Спасибо большое. Вот культура – это очень важное замечание. Но в законе не пропишешь. Леонид Ольшанский: Ну, культура – это уже кафедра эстетики, кафедра этики вуза. Это уже мы сейчас перейдем к другой теме: что преподавать, в каком вузе, по какой специальности? Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Вице-президент Движения автомобилистов России, адвокат Леонид Ольшанский был у нас в гостях. Говорили про самокаты и велосипеды – то, что движется. Марианна Ожерельева: И напоследок: «Культура поведения зависит от размера штрафов», – пишет нам телезритель. Виталий Млечин: Да. Надо обдумать эту мысль. Прервемся на пару минут и вернемся в эту студию.