Константин Чуриков: Сегодня по всей стране в большинстве российских школ прозвенел последний звонок, но впервые это было онлайн перед веб-камерами. Оксана Галькевич: Ну, так или иначе мы все равно всех поздравляем. Стихи и песни о школе звучали сегодня по видеосвязи, букеты для классных руководителей развозили курьеры. Слова напутствия для своих учеников педагоги зарифмовали и положили на музыку. ВИДЕО Оксана Галькевич: В некоторых школах от последнего звонка в таком формате, в онлайн-формате, отказались, планируют провести его по всем канонам, как полагается, с белыми бантами, линейкой, танцами, как только снимут все ограничения. Константин Чуриков: И с этими трогательными белыми шариками, которые обычно выпускают в открытый воздух в реальной жизни. Оксана Галькевич: Вот с перевязью обязательно, на которой написано «Выпускник-2020». Константин Чуриков: Да. Так вот в какую жизнь мы отпускаем этих девчонок и ребят? Что им предстоит в плане высшего образования? И хватит ли им всем бюджетных мест? Оксана Галькевич: Ну, есть надежда, что бюджетных мест хватит, во всяком случае президент поручил Минобрнауки довести количество бюджетных, то есть бесплатных для студентов, мест в наших ВУЗах до 60%. Сейчас, по официальным данным, на I курсе бюджетом охвачено только чуть более половины мест. Константин Чуриков: Минобрнауки накануне отчиталось, что в этом году дополнительно выделят около 30 тысяч дополнительных бюджетных мест, бо́льшая часть которых, как, собственно, поручал президент, будет распределена между региональными ВУЗами. Вот вы помните, что бюджетных мест на I курсе до сих пор было 332 тысячи, я так понимаю, да? Оксана Галькевич: Ага. Константин Чуриков: То есть получается, что где-то на 10% прибавится. Оксана Галькевич: Сейчас посчитаем точнее. Но вот есть еще один вопрос, который сегодня тоже хочется поднять вместе с вами, уважаемые друзья, обсудить: а ради чего высшее образование? По данным Минобрнауки, успешно трудоустраиваются после окончания учебы 75% студентов, но средняя зарплата у них по окончании ВУЗа составляет 31,5 тысячи рублей. Константин Чуриков: Это только средняя зарплата, весьма такой условный, технический показатель. А сейчас к нам присоединяется Светлана Барсукова, профессор факультета социальных наук Высшей школы экономики. Светлана Юрьевна, здравствуйте. Светлана Барсукова: Здравствуйте. Меня слышно хорошо? Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Слышно и видно. Жалко, что вы не в студии, но как-нибудь после, через несколько месяцев, я думаю, точно увидимся. Светлана Барсукова: Да. Константин Чуриков: Светлана Юрьевна, вот этот вот вопрос риторический, зачем оно сегодня, высшее образование, – а правда, зачем? Тридцать одна тысяча рублей средняя зарплата потом по стране у человека. Светлана Барсукова: Ну а если бы они не пошли учиться, они бы больше заработали? Константин Чуриков: Ну, вы знаете, сантехники сейчас, люди рабочих специальностей, некоторые пишут, что в крупных городах, да, зарабатывают больше. Оксана Галькевич: Видимо, есть какие-то другие резоны. Светлана Барсукова: Ну, некоторые из выпускников тоже зарабатывают больше. Вообще образование – это же не только получение навыка, для того чтобы потом продать себя на рынке труда. Образование выполняет массу других функций. Люди обзаводятся друзьями на всю жизнь, кстати, возникают там любови, семейные отношения формируются... Константин Чуриков: Демография, точно. Светлана Барсукова: Заметьте, в среде себе подобных людей, это очень важно. Ну и потом в наших условиях не забывайте, что образование является способом преодоления репрессивной географии фактически, то есть возможность поехать учиться – это возможность такой реальной социальной мобильности для молодежи. Поэтому образование – это не только про выход на рынок труда. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, вы знаете, мы сегодня перед эфиром, когда с коллегами обсуждали вот эти цифры, Путин сказал довести до 60% количество бюджетных мест, сейчас они по факту чуть больше 50% составляют в наших ВУЗах. Когда мы учились с Костей, другие наши коллеги, мы вспоминали, что была пропорция совершенно другая. Вот по ситуации на сегодняшний день, как вы считаете, у нас высшее образование в стране в принципе доступно? У нас планы государственные, концепция какова? Сделать его более доступным, сделать его более распространенным? Светлана Барсукова: Ну, понимаете, бюджетные места – это же не про то, доступно или не доступно образование. Оксана Галькевич: А про что? Светлана Барсукова: Бюджетные места регулируют потоки молодежи по разным направлениям. То есть государство открывает технически бюджетные места не просто для того, чтобы молодежь имела возможность бесплатно учиться, а для того, чтобы молодежь пошла туда, в чем государство видит свою заинтересованность. И сейчас есть, кстати, те ВУЗы, те направления, где обилие бюджетных мест, они едва заполнены. Но если при этом люди почему-то хотят учиться поголовно на юристов и менеджеров, а там ограничено наличие бюджетных мест, да, они учатся платно. Но еще раз говорю, если вы хотите пойти, ну не знаю, на инженера или автодорожника, то я уверена, в стране много институтов, где есть бюджетные места, еще раз говорю, по тем направлениям, по которым государство считает, что отсутствуют в нужном количестве у нас специалисты. То есть бюджетные места, еще раз говорю, – это не только из области социальной политики, бюджетные места – это регулирование потоков молодежи по разным отраслевым направлениям и по разным регионам. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, с точки зрения заказа я вас понимаю, но с точки зрения подхода государственного, вы считаете, это как, это правильно? Потому что можно быть человеком, который хочет посвятить себя юриспруденции, но там мало бюджетных мест, а родители не в состоянии оплачивать. Ему идти в автодорожники – это тогда, получается, образование ради образования, вот оно как раз тебе и ненужным будет по окончании. Правилен ли такой подход или нет? Светлана Барсукова: Ну, дело в том, что ведь это же является косвенным свидетельством того, насколько легко потом будет найти работу. То есть если вы говорите, вот ребенок хочет быть юристом, поэтому он не пойдет в автодорожный институт или техникум, – ну прекрасно, он удовлетворил как бы свою потребность, а мест-то нет, на одну вакансию юриста десять выпускников. Фактически, когда он поступал при отсутствии бюджетных мест, это было косвенное свидетельство того, что вот ситуация так-то и сложится, нет бюджетных мест именно потому, что нет потребности в этой специальности. Оксана Галькевич: Ага. Светлана Барсукова: Поэтому, что называется, любой каприз за ваши деньги. Константин Чуриков: Ну понятно. Светлана Юрьевна, давайте мы сейчас, во-первых, запустим опрос. Уважаемые зрители, я думаю, у каждого в семье есть ребенок или внук, который учится в ВУЗе... Оксана Галькевич: Племянник, в конце концов. Константин Чуриков: Племянник, да, знакомый знакомых. Вот ваши дети, внуки учатся в ВУЗе бесплатно? Пожалуйста, ответьте «да» или «нет» на номер 5445, в конце этого часа подведем итоги. А сейчас давайте все вместе послушаем Владимира из Астрахани, который до нас дозвонился. Владимир, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Вот я поддерживаю... Алло-алло? Константин Чуриков: Да-да, слышим. Оксана Галькевич: Да-да, мы вас слушаем. Зритель: Вот я поддерживаю ваше мнение, зачем нужно это высшее образование. Половина молодых людей, которые получают высшее образование, идут у нас торговать на «Кировский рынок», вот. Все торгуют там с высшим образованием. Во-вторых, как можно говорить о высшем образовании, когда у меня внук учится во 2-м классе, а задача по арифметике такая дебильная, вот извините за выражение, дебильная... Я вам приведу пример, задача такая: значит, на книжной полке стоит 15 учебников, ну книг, с этой полки взято несколько книг – сколько осталось на этой полке книг? Константин Чуриков: Несколько. Зритель: Вы представляете, дебилизм какой? Константин Чуриков: Несколько взяли и несколько... А там не указано, сколько взяли конкретно? Зритель: Нет, вот именно что несколько взяли. Оксана Галькевич: Для 2-го класса... Константин Чуриков: Ага, сложно. Зритель: Понимаете, какое образование получает мой внук? Константин Чуриков: Понятно. Зритель: Вот кто составлял этот учебник? Ему вообще в голову-то приходило, что он там написал? Константин Чуриков: Отличный вопрос. Светлана Юрьевна, качество нашего образования? Ну тут в пример ставил зритель школу, а вот высшее образование? Вот если высшее – это прямо вот действительно, оно прямо вот такое у нас элитарное? Светлана Барсукова: Так а высшее ничем в этом смысле не отличается от среднего, оно очень разное. Уверяю вас, есть прекрасные школы, прекрасные школы, но туда трудно попасть. Есть прекрасные университеты, но туда тоже трудно попасть. Поэтому вот говорить в целом об уровне высшего или среднего образования очень трудно, и это касается, кстати, любых стран, любой страны. Если вы мне скажете, что там во Франции бесплатный вход в Сорбонну, – да, но самые как бы ценимые работодателями учебные заведения в рамках французской системы образования, кстати, платные, и очень дорого платят родители, для того чтобы туда отправить своего ребенка. Поэтому вот эта вот дифференциация в образовании касается и школ, и университетов. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, то есть мы, соответственно, должны признать, что определенная сегрегация такая в образовательной системе существует, да? Это справедливо, это есть. Но как нам с этим смириться? Люди вспоминают через слово советскую систему образования и школьную, и вузовскую, говорят, что вот тогда, вот посмотрите, это чуть ли не эталон того, как должно быть. Светлана Барсукова: Нет, то, что сегрегация есть, это безусловно, ну, кстати, в советские годы она тоже была. Но я хочу сказать, что справедливым или несправедливым является не сам факт вот этой дифференциации, а способы попадания в хорошие школы и хорошие университеты. Оксана Галькевич: Ага. Светлана Барсукова: Если это заточено на мотивацию ребенка, на то, что он ну как бы доказывает свою способность высокоэффективно работать, получать знания, то для него должны быть открыты входы в лучшие учебные заведения. А дифференциация неизбежна, потому что если вы хотите обучать всех на одинаковом уровне, то этот уровень будет заведомо очень невысокий, это просто очевидно. Оксана Галькевич: Ага. Светлана Барсукова: Поэтому, если вы хотите где-то точечно давать действительно очень классное образование, единственное надо позаботиться, чтобы способы попадания в эти заведения были 100% открытыми и прозрачными. Константин Чуриков: Светлана Юрьевна, а вот акцент именно на региональные ВУЗы, который сделал президент, что все-таки на местах должны создаваться успешные университеты, ВУЗы, чтобы там именно учились выпускники, чтобы там вот действительно как-то цвела эта образовательная жизнь, – это правильно? Или это приведет к еще большему, как говорится, расслоению: вот там в Москве, значит, учат так, а вот где-то в регионах учат сяк? Светлана Барсукова: Нет, ну подождите, что значит «так-сяк»? А на сегодняшний день, если вы посмотрите рейтинг лучших российских заведений, вы думаете, там будут только московские университеты? Константин Чуриков: Нет, там будет Томский... Светлана Барсукова: Ничего подобного: там будет обязательно Томский университет, там будет Новосибирский университет... Константин Чуриков: Да. Оксана Галькевич: Нижегородский... Светлана Барсукова: Я могу назвать и другие заведения, и они, уверяю вас, не уступают московским университетам высшего порядка. Еще раз говорю, в регионах есть прекрасные учебные заведения. Почему молодежь уезжает? Не потому, что молодежь думает, будто в Москве чему-то лучшему научат, а они просто воспринимают учебу как промежуточный этап своей миграционной истории. Константин Чуриков: Вот, потому что они понимают, что они в Москве найдут работу. Светлана Барсукова: Да, конечно, конечно! Я думаю, что иллюзий нет у тех, кто отучился в бакалавриате, скажем, в Новосибирском университете и приехал в магистратуру в Москву. Они прекрасно знают качество образования в Новосибирском университете, и они знают, что магистратура там ничуть не хуже, чем магистратура в Москве, но они уезжают учиться, чтобы остаться в Москве работать. И то же самое касается отъезда наших студентов за пределы нашей родины: они уезжают не потому, что думают, будто в Гарварде или в Стэнфорде их чему-то особому научат. Это все ерунда, только глупые дети так могут думать. Все прекрасно понимают, что качество образования будет сопоставимым, несопоставимыми будут перспективы, которые их в дальнейшем ожидают на рынке труда. Оксана Галькевич: С этим дипломом там проще найти работу. Светлана Барсукова: Конечно. Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, у нас есть звонок из Москвы, давайте побеседуем с Артуром. Артур, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня вопрос в связи с тем, что вот сейчас президент дал указание увеличить, значит, бюджетные места. Я вот считаю, что лучше эти деньги пустить на улучшение качества образования. Я единственное вот могу сказать из своего опыта, что вот моя дочь закончила с медалью школу, закончила с красным дипломом один из лучших медицинских ВУЗов Москвы, причем фармацевтический факультет, я вот по поводу вакцины хотел звонить, но попал на этот ваш вопрос. В результате, знаете, ее как лучшую студентку отправляли на стажировку и в Казахстан, и в Болгарию, она приезжала оттуда расстроенная, говорит: «Папа, если бы ты видел, на каком современном оборудовании там учатся студенты!» Казалось бы, Варненский университет, она была в трансе, говорит: «Папа, мы здесь в Москве такого не видели, что можно на таком оборудовании, чтобы студенты работали на таком ультрасовременном оборудовании, учились и работали». И поэтому после окончания ВУЗа, закончив с красным дипломом, кстати, проработав здесь 2 года, поняла, что не хватает знаний, и поступила в магистратуру, получила грант и сейчас обучается в Европе. И для меня, знаете, самое обидное, что мне бы хотелось, чтобы она вернулась, у меня здесь, честно, такие корыстные интересы, хотелось бы, чтобы дочка была рядом, чтобы были внуки и так далее. Но, судя по всему, по ее, значит, отношению, по всей видимости, плана возвращаться нет, потому что она, поработав здесь и увидев, что там, она поняла, что перспектив для нее в России нет, к сожалению. Константин Чуриков: А вот это очень грустный сюжет нашей беседы. Артур, спасибо вам за звонок. Светлана Юрьевна, вот звучат разные мнения, как сделать так, чтобы самая талантливая молодежь, развитая, чтобы вот они как-то нашей родине приносили пользу? Вот как это сделать? Светлана Барсукова: А как это сделать? Это все зависит от того, будет ли развиваться экономика. Нельзя готовить высококлассных специалистов, если они не нужны этой самой экономике. Константин Чуриков: Тогда возвращаемся на шаг назад – зачем нам столько учащихся в ВУЗах? Зачем нам столько высшего образования? Вот смотрите, нам очень тут интересно зритель написал, так-так-так, сообщение сейчас вот здесь вот было... Да: «Высшее образование дает право на лучшее: метлу, кассовый аппарат, бейдж охранника плюс МРОТ. Бакалавр и магистр в России не пропадут». Светлана Барсукова: У меня какие-то другие звуки... Константин Чуриков: А. Ну, в общем, да, зритель нам пишет о том, что зачем оно, высшее образование, если ты с дипломом идешь прямиком в охрану. Светлана Барсукова: Ну, вообще... Ну как бы вы абсолютно правы, что образование должно быть как бы эшелонировано: колледжи, техникумы, помните, были ПТУ, институты, университеты. То есть, вообще говоря, это правильно, если выстраивается такой эшелон учебных заведений. У нас в какой-то момент произошел перекос, и высшее образование – это, вообще говоря, не показатель даже уровня образования, это какой-то сертификат того, что человек ну как бы не дурак, что ли. Ну то есть практически все у нас с высшим образованием, если брать молодежь. Это, конечно, ненормально, но и качество образования не у всех соответствующее, поэтому многие работают, кстати, действительно на очень простых позициях, потому что, собственно, они не могут на других. Константин Чуриков: Светлана Юрьевна... Светлана Барсукова: Потому что образование очень часто является простой профанацией, это факт. Оксана Галькевич: Диплом... Константин Чуриков: Сейчас. Светлана Юрьевна, а вот интересно, ну хорошо, о Сорбонне говорили, не знаю, о Йеле. Вот Сорбонна или Йель, вот человек закончил эти ВУЗы и потом приходит к работодателю. Вот этот вот диплом – это тоже сигнал, что он не дурак, или это какой-то другой сигнал? Светлана Барсукова: Нет, вы рядом-то не ставьте. Константин Чуриков: Так. Светлана Барсукова: Йель – это очень высокий барьер входа. Сам факт поступления в Йель, даже если вы его не закончили, уже для работодателя свидетельство того, что у вас все в порядке с головой и с мотивацией, потому что просто порог входа перейти, для того чтобы стать студентом Йельского университета, является уже очень высокой характеристикой. А Сорбонна – это другая ситуация, потому что Франция – это практически последняя европейская социалистическая страна, то есть она всегда была в каплагере, но сами французы шутят, что они живут при социализме. То есть сам социальная политика, направленная на выравнивание жизненных шансов, доведена до совершенства. Поэтому все дети имеют право быть студентами Сорбонны, но далее не все справляются, не все способны вообще воспринимать знания, и через год примерно половина отсеивается, ко второму-третьему году обучения аудитория приобретает какое-то подобие студенческой аудитории, I курс – это что-то совершенно другое, но они, еще раз говорю, относятся к Сорбонне как к свидетельству того, что раз ты родился французом, двери вот этого учебного заведения перед тобой гарантированно открыты. Это совершенно... Оксана Галькевич: Светлана Юрьевна, это, кстати, интересный подход, два разных системных подхода вы сейчас привели. Но скажите, КПД у какого из подходов выше с точки зрения пользы обществу, стране? Светлана Барсукова: Ну... Это просто разные типы экономики, понимаете? Вот Сорбонна – это модель социально ориентированной экономики, Америка – это модель экономики, где каждый должен, сжав зубы, понимаете, сжав руки в кулаки, бороться за свое светлое будущее за реализацию своей американской мечты. Это просто экономики разных типов. Оксана Галькевич: Ну и общества, соответственно, тоже разных типов, да? Подход, соответственно, одобряем во Франции такой, но вряд ли был бы одобрен американский подход, и в Америке тоже вряд ли приняли бы французскую модель. Светлана Барсукова: Безусловно, безусловно. Оксана Галькевич: У нас есть еще один звонок, давайте Татьяну из Дагестана выслушаем. Татьяна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Как у вас с поступлением в ВУЗы, да? Зритель: Ну как поступление? Платно, от слова «платно». Не у всех родителей деньги есть, поэтому умные дети остаются за бортом, а дети богатеньких учатся. И какие специалисты из них получаются? Никакие. Я считаю, что образование у нас было бесплатным и должно оставаться бесплатным, чтобы могли все дети учиться там, где они хотят, а они учатся там, где бесплатно. Константин Чуриков: Ага, спасибо. Оксана Галькевич: Да, спасибо, Татьяна. Константин Чуриков: Светлана Юрьевна, что скажете? Светлана Барсукова: Ну а что? Светлана Юрьевна вам скажет, что буквально на днях, кстати, в Америке было совершенно судьбоносное заседание ученого совета университетов Калифорнии. Маленькая преамбула: с 1965 года в Америке практикуется аналог нашего ЕГЭ, вот к нам в нашу жизнь ЕГЭ пришло недавно, а в Америке с середины 1960-х гг. они сдают свой такой стандартизированный экзамен. И все эти десятилетия по результатам этого экзамена, это было не единственное, но важное слагаемое в истории поступления в университеты. Так вот буквально несколько недель тому назад в Америке ученый совет рассмотрел вот эту ситуацию с этим стандартизированным экзаменом, и знаете, какая была к нему претензия? – что дети из афроамериканских и латиноамериканских семей не имеют такой возможности нанимать репетиторов и, соответственно, хорошо сдавать этот стандартизированный экзамен. Вывод: откажемся от единого для всей страны экзамена, будем принимать по текущим оценкам. И вот это решение – это решение в пользу как раз малообеспеченных слоев населения, потому что они ходят в плохие, условно говоря, школы, где очень легко получить высокий балл, и они со своими высокими оценками составят конкуренцию детям из таких вот сложно устроенных школ. Вот такое движение пошло в американском обществе. Константин Чуриков: Ага. Как интересно и как парадоксально, Светлана Юрьевна, потому что нам рассказывают, что, наоборот, ЕГЭ – это как раз в нашей стране путевка в жизнь любому ребенку, что он может сдать на «отлично», получить 100 баллов и оказаться, не знаю, в МГУ условно. Светлана Барсукова: Нет, в каком-то смысле это так, потому что действительно вам не надо приезжать на вступительные экзамены, плюс отпадает вот эта вся история со взятками, которые получают люди, принимающие вступительные экзамены. Для многих студентов это... Но еще раз говорю, далеко не все школы готовят студентов, ну в смысле школьников, настолько хорошо, чтобы они получали вот эти свои 100 баллов ЕГЭ. Здесь огромный вклад репетиторов. Константин Чуриков: Это правда. Светлана Барсукова: Вы знаете, сколько у нас репетиторов в стране? Вы знаете, какие ставки на рынке репетиционных услуг? Константин Чуриков: Знаем. Светлана Барсукова: Вы знаете, какие деньги тратят семьи на то, чтобы вот этот балл ЕГЭ был достаточно высоким для поступления? Константин Чуриков: Да, Светлана Юрьевна, даже без балла ЕГЭ знаю лично пятерых или шестерых репетиторов, потому что надо, потому что школа не все дает. Спасибо вам большое. Светлана Барсукова, профессор факультета социальных наук Высшей школы экономики, у нас была в эфире. Оксана Галькевич: Друзья, мы продолжаем наш опрос, интересуемся у вас, учатся ли ваши дети бесплатно, дети, внуки, племянники – в общем, те, кого вы знаете. Ну а сейчас к нашей беседе присоединяется омбудсмен в сфере образования Амет Володарский. Амет Александрович, здравствуйте. Амет Володарский: Да, добрый вечер. Константин Чуриков: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Амет Александрович, мы вот начали наш разговор с того, что президент дал поручение довести долю бесплатных, то есть бюджетных, мест в наших ВУЗах до 60%. Я хотела вас вот о чем спросить: а как вы считаете, вообще нашим ВУЗам в принципе, ну, может быть, каким-то отдельным столичным, это выгодно, когда вот столько бюджетных мест, а не они сами, так скажем, ставят цену за свое обучение? Амет Володарский: Честно? Оксана Галькевич: Конечно, а как иначе? Константин Чуриков: Только честно. Амет Володарский: Государственным ВУЗам это невыгодно, потому что большинство государственных ВУЗов хороших, которые сегодня в топах, они имеют, значит, отделения платные, и стоимость обучения в них намного выше, чем то, что предлагает государство за одного ребенка. Поэтому нам нужно четко пересмотреть вообще саму образовательную политику в области высшего образования, нам нужно четко поставить границы, сколько платных студентов может иметь государственное образовательное учреждение. Я бы в этой ситуации лучше пересмотрел, как во многих западных и не только в западных, но и в азиатских странах, вопрос перенаправления этих средств в сторону государственного заказа частным ВУЗам. То есть надо дать возможность государственным ВУЗам все-таки выполнять бесплатную составляющую в подготовке кадров, а платниками пускай занимается частное образование, государство пускай делает государственный заказ. Оксана Галькевич: Ну вот радикально. Константин Чуриков: Амет Александрович, не услышим ли после этого, что на зарплату преподавателям не хватает денег, на ремонт аудиторий денег нет, ну вот то, что мы уже привыкли слышать? Амет Володарский: Ну, я еще раз говорю, что, если речь пойдет о том, что будет госзаказ для частных образовательных организаций, для ВУЗов, поверьте, ни один частный ВУЗ не будет говорить о том, что у него не хватает денег на ремонт и так далее. Вопрос в другом, вопрос в другом... Тут минут 5 назад прозвучал звонок, и мужчина рассказал о том, что всего 75% выпускников устраиваются по специальности. Но ведь в этом не виноваты ВУЗы, мы об этом с вами, кстати, не раз говорили на вашей передаче, в этом есть серьезная проблема так называемых федеральных государственных образовательных стандартов. ВУЗы готовы работать по собственным образовательным стандартам, но им, к сожалению, мешают вот эти рамки, которые называются ФГОС. Сегодня ВУЗы обязаны работать по этим ФГОС, а ФГОС не успевают за велением времени, поэтому большинство корпоративных университетов открываются именно из-за того, что бизнес недоволен выпускниками из высших учебных заведений. И мы имеем такой замкнутый круг... Константин Чуриков: Да. Амет Володарский: ВУЗы находятся в постоянных проверках у Рособрнадзора, то есть вообще ВУЗы сегодня уже стонут от проверок, потому что это такая, в общем, сегодня серьезная проблема, когда шаг влево, шаг вправо от федерального государственного образовательного стандарта, и у тебя уже комиссии. Значит, как решить эту проблему? Нужно дать все-таки возможность ВУЗам работать по собственным образовательным стандартам, и тогда мы с вами увидим резкий скачок качества образования в высших учебных заведениях. На сегодняшний момент, скажем, мировая экономика, которая дается в Якутии, в Казани, в Москве и в Санкт-Петербурге, все работают по одинаковым стандартам, и максимум, как ВУЗ может выделиться, – это только профессорско-преподавательским составом. Константин Чуриков: Амет Александрович, давайте... Мы сейчас вот проводили опрос, сейчас подведем его итоги. Мы спрашивали наших зрителей, вот их дети, внуки учатся ли в ВУЗе бесплатно: бесплатно только у 31%, у 69% платят. Мы решили запустить новый вопрос: а вот сколько стоит высшее образование, сколько платите за высшее образование? Пожалуйста, нам напишите, уважаемые зрители, на номер 5445, сколько уходит, значит, за учебный год, название ВУЗа, специальность, мы тоже будем в эфире это все рассказывать. Оксана Галькевич: Ну вот Краснодарский пишет, что внучка учится в университете Краснодара на филолога, на бюджет недобрала всего 2 балла, годовое обучение стоит 100 тысяч, как платить, неизвестно. Амет Александрович, скажите, а вот стоимость обучения, которую выставляют в чеке ВУЗы своим студентам, из чего складывается? По какой формуле считают, что в Краснодаре год стоит 100, в Москве это может быть и 0,5 миллиона, и 650 тысяч, и выше? Амет Володарский: Ну понятно, что расчет идет как себестоимость любой услуги, но эта себестоимость не должна быть ниже той цифры, которая выделяется государством на одного ребенка. Я хочу сказать, что, например, некоторые частные ВУЗы гуманитарные, которые сумели снизить стоимость, значит, и у них цифра оказалась ниже, чем та стоимость, которая дается государством на одного ребенка, вот у этих ВУЗов на следующий же день появился Рособрнадзор, с тем чтобы проверить, почему они демпингуют. То есть я хочу сказать, что, на мой взгляд, во многих высших учебных заведениях государственных сегодня стоимость обучения завершена. Константин Чуриков: Амет Александрович, очень интересно, что вот Рособрнадзор приходит и спрашивает, «почему вы демпингуете?», серьезно, в плане платного обучения, «почему вы снижаете цену»? Прямо такая претензия, да? Амет Володарский: Да. А это все очень просто. То есть если у тебя цифра получается ниже, чем та цифра, которая выделяется государством на одного ребенка, к тебе появляются вопросы. Я говорю, что сегодня, к сожалению, высшее образование находится в тисках постоянных проверок, постоянных придирок со стороны контрольно-надзорных органов, поэтому... Оксана Галькевич: Вы знаете, может, Рособрнадзор что-то не то проверяет? На нас просто посыпались SMS-сообщения на наш портал... Константин Чуриков: Да... Оксана Галькевич: Буквально несколько зачитаем, давай, Костя. Константин Чуриков: Кстати, не все так плохо, как ты говорила: Высшая школа экономики... Оксана Галькевич: Москва, МГУ, математика 350, Волгоградский госуниверситет, психология 120... Константин Чуриков: Высшая школа экономики, 300 тысяч рублей, Оксана, какие 650? Оксана Галькевич: Видимо, это не тот факультет. Пятигорский мединститут 145, Брянск 100 тысяч, Ростов-на-Дону 54, Ленинградская область 120, опять же Вышка 300 тысяч, 350 тоже... Разные факультеты по-разному стоят, Константин. Константин Чуриков: И у нас еще есть звонок, Сергей из Краснодара. Сергей, здравствуйте. Сейчас давайте зрителя послушаем, и вы прокомментируете. Сергей, здравствуйте. Зритель: Вечер добрый. Константин Чуриков: Добрый. Зритель: А почему нам не вернуть советское образование, а? Европа уже советским образованием пользуется нашим. У нас Достоевского убивают, всех убивают, запрещают все... Константин Чуриков: Ну как Достоевского? Достоевский – как его убьешь? Он такая глыба, вы что? Зритель: Почему вот это платно? Академии, институты, все высшее образование должно быть бесплатным, потому что человек, который хочет пойти, у него, понимаете, допустим, дар врача есть, он устремленный к этому, а никак, за деньги там. Они просто подгребают так, чтобы истребить весь народ своими вот этими новыми образованиями. В учебнике по две ошибки в одном слове, и они там Европу, Америку равняют – да у себя разберитесь, что вы в чужом белье там ковыряетесь? Константин Чуриков: Спасибо, Сергей. Оксана Галькевич: Да, спасибо. Константин Чуриков: Такое эмоциональное выступление. Оксана Галькевич: Костя, ты спрашивал, где такие цены, – а вот на тебе, пожалуйста, дизайн, Высшая школа экономики, 550 тысяч в год. «Закончила медвуз, нет денег закончить ординатуру, потому что стало очень дорого, 500–600 тысяч рублей за год». Константин Чуриков: Но все-таки вот тот сложный вопрос зрителя хочется вам переадресовать: Амет Александрович, реально сейчас вообще как-то разработать дорожную карту по возврату тотального бесплатного высшего образования в стране? Амет Володарский: Есть решение, есть решение этого вопроса. Мы предлагали еще 10 лет назад, и я очень рад, что новый министр образования Фальков прислушался. Он говорит о возможных кредитах на обучение с возвратом в течение 15 лет. Единственное, в чем я не согласен, – эти кредиты нельзя выдавать через коммерческие банки, вообще через банки, потому что банкам это будет невыгодно, они будут придумывать всякие механизмы, для того чтобы отказать студенту. Я предлагаю, значит, сделать финансовые такие векселя или, можно сказать, образовательные сертификаты для высшего образования со сроком погашения в течение 15 лет после окончания обучения. Причем они должны быть прямые, то есть ребенок должен напрямую, не через банк, а напрямую государству возвращать деньги. И если государство сочтет нужным включить процент, то этот процент должен быть не выше уровня инфляции. И тогда, поверьте мне, мы можем решить два вопроса: мы вернем, во-первых, бюджетные места в образовательные организации государственные и дадим возможность учиться в частных образовательных учреждениях и на дорогих отделениях в государственных ВУЗах. Оксана Галькевич: Амет Александрович, слушайте, когда у нас банки боялись кому-то дать кредит? У нас, по-моему, в последнее время банки ничего уже не боялись. Амет Володарский: Расскажу, расскажу. Есть предложение ведь давать кредит с половиной от ставки рефинансирования, а сегодня ставка рефинансирования, если я не ошибаюсь, 5,5%. Так ни один банк не захочет выдавать кредит по цифре ниже ставки рефинансирования, это будет не потребительский кредит, предлагается же сделать так называемый социальный кредит. Сегодня, в период коронавируса мы видим, как банки ухищряются отказывать малому и среднему бизнесу даже в тех кредитах, которые были гарантированы правительством. Поэтому банкам невыгодно будет выдавать образовательный кредит по социальной ставке, потому что понятно, что государство будет, значит, финансировать оставшуюся часть процента, но это будет очень сложный механизм. На мой взгляд, сегодня самый лучший механизм – это образовательные сертификаты, которые ребенок будет отдавать напрямую, ну примерно так же, как мы платим налог на имущество через налоговую. Константин Чуриков: Ну да, просто с точки зрения кредита, ведь потом кредит-то отдавать человеку надо. Вот мы в начале говорили, что только средняя зарплата, весьма лукавый, усредненный показатель, по окончании ВУЗа 31 тысяча рублей, то есть это еще в какую нищету можно по окончании ВУЗа попасть. Спасибо большое. Оксана Галькевич: А я вспомнила про такие, знаете, родовые сертификаты, которые матерям сейчас выдают или не выдают? Константин Чуриков: Ну да, выдают-выдают. Оксана Галькевич: Да. Это не мешало нашим больницам заключать дополнительный договор об обслуживании на разные суммы. Спасибо. Константин Чуриков: Спасибо. Амет Володарский, омбудсмен в сфере образования. Много звонков, сейчас давайте дадим слово нашей зрительнице... Оксана Галькевич: ...Светлане из Карелии. Здравствуйте, Светлана. Зритель: Алло, добрый вечер. Константин Чуриков: Добрый. Зритель: Вы знаете, я бы хотела сказать, что все-таки образование высшее, особенно вот медицинские институты, университеты, должно быть бесплатным. Вы поймите, на платное поступают, как правило, такие безграмотные дети, которых в школе-то за уши тянули только потому, что там родители платили, и так же родители платят на платных, экзамены за деньги сдаются. А потом выходят такие специалисты, мама не горюй. Вот, вы знаете, когда моя дочь в Москву поступала, из Карелии в Москву, конкурс был более 10 человек на место, она прошла конкурс с какого-то маленького городочка своими знаниями, она все экзамены сдала. И знаете, это были тогда времена, когда искали специалистов московских ВУЗов из Америки, из Англии, и в первую очередь интересовались студентами, которые поступили на бесплатно, которые прошли конкурс. Мою дочь агитировали в Америку уехать работать, я не разрешила; потом, правда, я пожалела о том, что я не разрешила уехать. Вот я слушала сейчас отца, который сказал, что дочь за границу, она своими силами училась, своей головой, своими знаниями. И я считаю, что надо вернуться к советскому образованию. Конечно, и там были недочеты, но там если люди сами, своими силами получали все это, они были хорошими специалистами. Константин Чуриков: Светлана, я вот в дополнение к тому, о чем вы рассказали, тоже небольшая такая внутренняя история... Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: У нас периодически проходят кастинги на Общественном телевидении России... Оксана Галькевич: Да. Константин Чуриков: И был однажды огромный кастинг в самом начале, это, кстати, в интернете можно найти, но эти люди не прошли: спрашивали, значит, куда впадает Волга, там один из ответов был «в Ярославскую область», сказал, между прочим, закончивший ВУЗ человек; или на вопрос, где находится Еврейская автономная область, ответ был «в Палестине», ну и так далее. На самом деле это вот действительно загадка, как с весьма даже таким хорошим образованием иногда вот приходят люди устраиваться, у которых этого высшего образования по факту как будто и нет. Оксана Галькевич: А на SMS-портале по-прежнему очень много отзывов. Вот почему-то интересуются, сколько мы платим за образование детей с тобой, Константин. И у Кости, и у меня дети школьники вообще-то. Константин Чуриков: Бесплатная российская обычная школа, без изысков. Оксана Галькевич: Среднее образование у нас по крайней мере еще бесплатно в нашей стране. «Поступать должны достойные на основе экзаменов, а не за деньги», – считает Орловская область. Тула пишет: «Почему я плачу за образование дочери 180 тысяч в год, а налоговый вычет при этом предоставляют только с 50?» – ну да, несопоставимые, конечно, суммы. Константин Чуриков: А нам тем временем звонит Александр из города, где как минимум один очень крупный, солидный ВУЗ СПбГУ. Оксана Галькевич: Ага. Константин Чуриков: Александр, здравствуйте. На самом деле их там больше. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Александр. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Очень люблю вашу передачу. Знаете, предыдущая женщина – ну это просто яркий образец, ну золотые слова, можно ее слова прямо в золоте выбить. И вы чувствуете, что все люди в здравом уме понимают, что образование, естественно, должно быть бесплатным любое? А такими темпами мы должны тогда и за начальную платить, и за среднее образование. А какая разница? Может, в армии мы еще должны скидываться командиру полка? Вы знаете, у меня такое чувство, что это просто лоббируется кем-то, ну кто-то очень заинтересован в этом в правительстве, вероятнее всего. И поскольку я закончил советскую школу и советский институт, я вижу абсолютно прямую связь между развалом страны и вот этим бедламом, этим беспределом, который сейчас творится, ну просто бардак, вот честно. В магазине ничего российского производства нет; трактора, техника – все импортного производства. А на чем работать тем людям, которые получили профессию, причем которую и получить-то нельзя, сейчас ПТУ как бы не существует... Константин Чуриков: Ну они существуют, они называются колледжами сейчас, это сейчас колледж. Зритель: Да, называется колледжи. Ну вот Михаил Ломоносов... Оксана Галькевич: Александр, вы сейчас обидели наш «Ростсельмаш» – как это нет у нас своей тяжелой техники? Зритель: Вот Михаил Ломоносов как сказал? Должны не только купеческие дети учиться, а сельские дети, простые ребята, и от этого пошел взрыв науки, просто расцвет страны, понимаете? Оксана Галькевич: Ага. Зритель: Ну не может быть такого, что бедный ребенок умнейший не может поступить в университет. Ну это же дискриминация, это какое-то циничное такое предательство, понимаете? Это на уровне, не знаю, вредительства стране. Вот я не понимаю, как можно изобретать новый велосипед, когда у нас советская система образования самая лучшая в мире? Ну что нам еще выдумывать, высасывать это? Константин Чуриков: Ой, да... Зритель: Никаких оправданий... Константин Чуриков: Спасибо, Александр. Оксана Галькевич: Александр, скажите, а вот мне интересно, смотрите, у нас была Светлана Барсукова, социолог, она сказала, что в принципе разные могут быть модели, зависит во многом от того, как общество воспринимает ту или иную модель. Есть французская, она более такая социальная, социально ориентированная, есть американская по принципу, наверное, как у нас сейчас все устроено. А чем вы объясните, что в принципе и в той, и в другой системе им удается строить нормальные социальные отношения? И, скажем так, многие наши выпускники стремятся попасть туда, либо во Францию, либо в Соединенные Штаты. Александра уже с нами нет, ну что ж, жаль. Хорошо, что у нас... ? Константин Чуриков: Ну что, у нас на самом деле еще есть как минимум один эксперт на связи... Оксана Галькевич: Сюжет у нас есть. Константин Чуриков: Чуть позже эксперт. Оксана Галькевич: Хорошо. Константин Чуриков: У нас сейчас есть возможность показать сначала все-таки сюжет, не будем забывать о том, что сегодня все-таки последний звонок. Куда дальше пойдут поступать эти дети, назовем их так, и куда пойдут работать, об этом в репортаже. Оксана Галькевич: А как их еще иначе назвать, Костя? Ну дети, конечно. Константин Чуриков: Ну дети маленькие, конечно, еще. Оксана Галькевич: Ну не маленькие, но дети все-таки. Константин Чуриков: Ну выглядят о-го-го, но на самом деле дети. СЮЖЕТ Константин Чуриков: Высшее образование на всю жизнь, но в холдинге предлагают ходить по домам и продавать двери, хотя как красиво звучит. Оксана Галькевич: Мне кажется, сложно через год будет поступать... Желаем удачи. Константин Чуриков: Сейчас к нам присоединяется Владимир Карачаровский, кандидат экономических наук, доцент Департамента прикладной экономики Высшей школы экономики. Владимир Владимирович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Владимир Владимирович. Владимир Карачаровский: Здравствуйте, здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Мы еще забыли в нашей беседе очень важный сюжет: у нас по всем исследованиям чуть ли не половина, даже больше половины выпускников ВУЗов в стране потом идут работать не по специальности. Вопрос: это потому что плохое, никчемное высшее образование, потому что, не знаю, не налажен рынок труда, или просто люди не разобрались в себе, не знали, куда и зачем поступали? Владимир Карачаровский: Хороший, конечно, вопрос. То, что рынок труда у нас не налажен, это 100%, ну посмотрите сами. Но здесь нужно несколько процессов отметить. Возьмем, например, самого крупного работодателя – промышленность. Если с 1990-х гг. мерить, у нас промышленность потеряла примерно 10 миллионов рабочих мест, то есть 10 миллионов, промышленность в 2 раза, например, сейчас нуждается... За прошедшие 30 лет, с 1990 года, мы теперь в промышленности нуждаемся в специалистах примерно в количестве в 2 раза меньшем, чем в 1990 году, это первое. Константин Чуриков: Владимир Владимирович, нам на это могут сказать, что это автоматизация производства, это вот такие процессы сейчас наладили, что столько людей не нужно. Владимир Карачаровский: Какая разница? Мы же говорим о потребностях рынка труда, мы сейчас не говорим о том, почему это сложилось. Константин Чуриков: Да, я понял. Владимир Карачаровский: Мы говорим о том, куда идти выпускникам. Вот одна тенденция такая. Другая тенденция связана с тем, что действительно у нас есть отрасли, пожалуй, три, экономика, управление и юриспруденция, это, пожалуй, единственные отрасли народного хозяйства, где за прошедшие 30 лет примерно в 2 раза увеличилась потребность в специалистах. В 1990-е гг. ВУЗы активно выпускали по этой специальности, готовили по этой специальности студентов, поэтому сейчас их достаточно много. Это не столько влияет на безработицу в России, а влияет на стартовые заработные платы и на средние заработные платы. Они, как мы знаем, низкие. Вопрос: а нужно ли столько выпускников ВУЗов? Оксана Галькевич: Вот! Владимир Карачаровский: Это хороший вопрос. Оксана Галькевич: Владимир Владимирович, а можно я, вот пока вы еще не до конца ответили на этот вопрос, подвопрос вам задам: а таким образом вот в этой битве концепт-гигантов вы какую позицию занимаете? Вы за бесплатное, так скажем, более советскую, социально ориентированную модель, или за частично все-таки платное, может быть, углубление платности образования? Вы чего придерживаетесь? Владимир Карачаровский: Отлично. Ну, тут, во-первых, нужно развеять несколько мифов, о которых я сейчас скажу. Вообще я сторонник советской системы образования, на самом деле не совсем понятно, зачем нужно было ее реформировать в 1990-е гг. У нас была лучшая физико-математическая школа научная, у нас 60% физиков, 40% математиков уехали за рубеж в 1990-е гг. лучших. Другое дело, что надо было действительно поднимать с нуля практически, ну не с нуля, тоже неправильно говорить, скажем так, начать преподавание экономики на совершенно, например, новых началах. Потому что экономика советская была, я не говорю, что плохая, политэкономия социализма, это был просто некий другой тип образования. Конечно, в рыночной экономике нужно было готовить совершенно другого специалиста, поэтому здесь тоже все противоречиво. А миф состоит в следующем, который, вот я слышу, звучит в звонках телезрителей в частности. Смотрите, у нас ведь колоссальное увеличение количества студентов произошло. Вот если, например, опять же мы возьмем 1980–1990-е гг., у нас, если не ошибаюсь, студентов было порядка 2 миллионов человек, а сейчас их 4 миллиона. Оксана Галькевич: Ага. Владимир Карачаровский: А если брать 1990-е гг. и начало 2000-х гг., там их было 6–7 миллионов. Когда возникло много вот этих вот ложных ВУЗов, у которых потом отбирали лицензии... Оксана Галькевич: Да-да-да, чистка была рядов. Владимир Карачаровский: Да, там Рособрнадзор печатал черные списки этих ВУЗов. Так что, у нас количество... Я точные цифры вам, конечно, не назову, но в процентном соотношении, вернее по количеству у нас количество бюджетных мест по отношению к советскому времени не изменилось практически, примерно оно то же самое. Константин Чуриков: Да. Владимир Владимирович, а можно один наводящий... ? Владимир Карачаровский: Другое дело, что у нас вот эти вторые 50% – это платное образование, и я должен сказать, что это колоссальный... Я сам сторонник бесплатного образования, но подчеркиваю, у нас количество бюджетных мест такое же, как в советской России, в РСФСР примерно. То увеличение, вот вторые 50%, в 2 раза у нас увеличилось число студентов, примерно в 1,5 раза у нас увеличилось количество ВУЗов, если с 1990 года отсчитывать, – вот вторая часть, да, это платные места. Константин Чуриков: Я хотел бы уточнить вашу реплику. Вы сказали, что в рыночной экономике нужны другие специалисты, – а почему это в рыночной экономике нужны другие специалисты? Что, нужно больше юристов и экономистов, чем при плановой экономике, или как? Владимир Карачаровский: Нет, просто... Ну если вы работали в госплане... Оксана Галькевич: Вряд ли, я думаю. Владимир Карачаровский: ...вам прежде всего нужно было быть математиком, в советском госплане. Конечно, у нас не готовили специалистов по классической economics, ну та экономика, которая на Западе является основной, классические вот эти вот законы, спрос и предложение и так далее, сложные модели. У нас были свои модели, теория очередей и прочее, она развивалась как приложение математических направлений подготовки, были специальные математизированные потоки в экономических ВУЗах. Но, естественно, в основном экономика у нас значительную часть составляла то, что называется политэкономией социализма, вот такие несколько очень интересные, по-философски очень глубокие, но такие скорее нравственные, идеологизированные дисциплины. Конечно, рыночной экономике нужен экономист, так сказать, требовался экономист вне морали, экономист, который очень четко понимает все основные законы максимизации пользования, прибыли, умеет решать соответствующие задачи. Поэтому у нас фактически экономика сейчас очень математизированная дисциплина, то есть это практически инженерная наука, поэтому изменений, конечно, очень много, это вот что касается, какие специалисты где нужны. Но да, а ведь действительно, столько экономистов и юристов особенно в советской экономике практически не нужно было. Например, совершенно не нужны были адвокаты, совсем была по-другому устроена система юриспруденции. А, так сказать, в обществе, которое принято называть демократическим, там, у нас совершенно другие суды. Константин Чуриков: Ага. Владимир Карачаровский: Поэтому вот это касается вопросов того, какие были специальности. А сокращение потребности... Оксана Галькевич: Владимир Владимирович Карачаровский, спасибо вам большое, был у нас на связи, кандидат экономических наук, доцент Департамента прикладной экономики Высшей школы экономики. Константин Чуриков: А я сейчас, кстати, по поводу того, кто сейчас нужен, процитирую статью «Известий»: «Как рассказали «Известиям» в Минобрнауке, ведомство уже работает над расширением количества бюджетных мест в ВУЗах, причем приоритетными направлениями станут развитие экономики и социальной сферы». Осталось только выяснить, что стоит вот за этими словами, это имеются в виду экономисты и социологи, или имеется в виду что-то другое, я вот не понял. Оксана Галькевич: Ярославская область пишет: «Сын с очень хорошими результатами по ЕГЭ без репетиторов закончил престижный ВУЗ, учился на бюджете», – но потом там с работой не сложилось. Очень, кстати говоря, много отзывов от людей, у которых дети или внуки учатся на медицинских факультетах, на медицинских специальностях, это очень дорого. Вот я, кстати, попрошу сейчас показать наших режиссеров графику о том, какие специальности популярны, ну и, соответственно... Константин Чуриков: В этом году. Оксана Галькевич: Да, в этом году, видимо, от этого еще и зависит стоимость обучения. Например, информационные технологии достаточно популярны, медицина на втором месте, да, и только следом, Костя, экономика и юриспруденция. Константин Чуриков: Но вместе они дают уже 19%, Оксана. Оксана Галькевич: Математика, о которой только что говорил наш эксперт, мехмат, предпоследнее место; гуманитарные науки, наша с тобой то есть, на последнем непочетном месте. Константин Чуриков: А сейчас звонок зрителя, Владимир из Кировской области. Владимир, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Слушаем вас. Зритель: Я бы хотел поговорить несколько о другом. Значит, коли государство сейчас не желает воспитывать нормальных студентов, отдает на откуп... Константин Чуриков: Так. Зритель: ...ВУЗам, то тогда пусть люди учат язык и едут за границу, учатся там, где обучают бесплатно, это раз. Константин Чуриков: Ну, Владимир, во-первых, некоторые так и делают. Во-вторых, если мы будем этой стратегией пользоваться, кто ж у нас с нами останется страну нашу развивать-то? Зритель: А если стране не нужно такое количество студентов, зачем задерживать лучших? Вот они в 1990-е гг. и ломанулись туда. Константин Чуриков: Да нет, лучших надо как-то удержать, чтобы они сами захотели удержаться. Владимир, спасибо. Мы сейчас к нашему разговору подключаем Валентину Митрофанову, это директор «Института профессионального кадровика». Валентина Васильевна, здравствуйте. Оксана Галькевич: Да, здравствуйте. Валентина Митрофанова: Добрый вечер, коллеги. Константин Чуриков: Добрый. Оксана Галькевич: Валентина Васильевна, скажите, пожалуйста, у нас вот перед вами был собеседник Владимир Владимирович Карачаровский, он говорил, что у нас на самом деле очень много студентов. То есть, исходя из этой логики, можно предположить, что действительно если потребности рынка несколько у́же, чем число выпускников, соответственно, действительно значительная часть по окончании, по получению диплома не сможет нормально трудоустроиться. Скажите, как вообще рынок образовательный и рынок трудовой между собой скоординированно действуют, насколько скоординированно они действуют, по-вашему? Валентина Митрофанова: Одна из самых главных проблем и заключается в том, что между ними очень слабая сейчас координация, и очень многие дети и родители, естественно, помогают им, отправляют ребенка получать то образование, которое не будет востребовано на рынке труда. Поэтому абсолютно точно вот говорили в том числе ваши слушатели о том, что с высшим образованием у нас очень много людей на сегодняшний момент времени не могут найти работу и с двумя высшими образованиями, не могут найти работу и по профилю полученного образования, ну и, собственно, потом в принципе работают на таких достаточно низкопрестижных работах. Константин Чуриков: Валентина Васильевна, а вот все-таки вы как профессионал кадровик что скажете, это чаще всего проблема самого качества образования, или это какие-то, знаете, личностные качества, не все люди пробивные, не все подробно изучают ситуацию, идут в какое-то первое попавшееся место? С чем это связано? Валентина Митрофанова: Ну, здесь, наверное, комплекс проблем, абсолютно точно. Это и вопрос в том, что все хотят быть юристами, экономистами, мало кто хочет получать рабочие профессии, и это все несмотря на то, что в последние 10 лет именно основной упор, и все время об этом говорится, в том числе с достаточно высоких трибун, о том, что в стране очень высокая потребность именно в рабочих профессиях. Я могу сказать, что во многих даже регионах по такой позиции, например, как сварщик, да и по другим рабочим профессиям люди получают гораздо выше, чем люди с высшим образованием, те же экономисты и юристы. Но это вопрос престижа, это вопрос пиара определенной профессии и того, что, наверное, каждый родитель хочет, чтобы ребенок сидел в офисе, а не работал на заводе, хотя на сегодняшний момент времени эта стратегия действительно, наверное, проигрышная. Оксана Галькевич: Валентина Васильевна, но это еще и признак того, что, вот как опять же у нас прозвучало в эфире, если у тебя есть диплом о высшем образовании, значит, ты нормальный, вот так вот прозвучало. Соответственно, если говорим о родителях, то если у твоего ребенка есть диплом, то ребенок у тебя нормальный, все, можно успокоиться. Вот вы как кадровик на самом деле скажите, всегда ли это так? Вот приходит к вам человек, в резюме написано, что диплом такой-то, диплом сякой. Какую работу вам приходится проделать на самом деле, чтобы понять, насколько он нормальный, даже несмотря на диплом? Нормальный специалист, не человек, конечно. Валентина Митрофанова: Ну, самое главное, я думаю, что опять же не открою ни для кого никакого секрета, у нас работодатели крайне недовольны качеством получаемого образования, в том числе высшего, и многие крупные организации после того, как приходит устраиваться на работу соискатель, они тратят достаточно большие собственные корпоративные средства, имеют собственные корпоративные университеты, очень часто просто переобучая или доучивая тех, кто пришел при этом с дипломом высшего образования. Поэтому эта проблема абсолютно точно существует, на сегодняшний момент времени диплом любой, конечно, является проходным билетом, для того чтобы устроиться в компанию, но подавляющее большинство крупных компаний все-таки доучивает тех, кого берет на работу. Константин Чуриков: Тогда что бы вы посоветовали этим мальчикам и девочкам, которые сегодня закончили школу, у которых прозвенел звонок и которые через ЕГЭ и какие-то, может быть, дописпытания поступят в ВУЗы? Над чем им еще работать, о чем им сейчас надо будет думать параллельно с учебой, чтобы быть успешнее, на шаг впереди? Валентина Митрофанова: Ну, во-первых, я бы в любом случае, чтобы рекомендовала тоже по сюжету, который был у нас буквально недавно, не терять время после учебы, и даже если не хватает денег для платного обучения либо есть какая-то семейная ситуация, в любом случае можно поступить либо в колледж, либо в техникум, тем более что, как правило, там образование бесплатное, есть тоже и платное, но получить за этот год какую профессию, это в том числе будет помогать трудоустраиваться на работу. Поэтому терять год или два в попытке накопить денег – этого нельзя делать абсолютно точно, лучше получить действительно какие-то там профессии среднепрофессиональные. Константин Чуриков: Так. А тем, кто поступает в ВУЗы, как им, вот что им посоветуете, чтобы потом не оказаться в овощном магазине? Валентина Митрофанова: Ну, собственно, самый главный совет, он же, наверное, является и самым тяжелым: в любой профессии человек может быть успешен тогда, когда эта профессия действительно близка человеку, она соответствует его хобби, интересам. К сожалению, это не всегда для нас как для родителей является чем-то, что мы видим как престижное и потенциально хорошую карьеру. Но здесь я бы точно и как мама рекомендовала бы прислушиваться к пожеланиям ребенка, потому что в том, что он любит, он, конечно, добьется успеха однозначно большего. Константин Чуриков: Его внутреннему голосу. Валентина Митрофанова: Второе: нужно, конечно, смотреть на востребованность, то есть понимать, с кем у нас переизбыток сейчас на рынке, кто нужен. Для этого есть в том числе и федеральный портал «Работа в России», всем рекомендую, там можно посмотреть аналитику по региону, в каком регионе... Константин Чуриков: Да, спасибо. Оксана Галькевич: Повезло вашим детям, хорошо, когда мама кадровик. Константин Чуриков: Когда мама все в своих руках держит, да. Оксана Галькевич: Валентина Митрофанова была у нас на связи, директор «Института профессионального кадровика». Спасибо. Константин Чуриков: Спасибо. Это еще не все.