Анастасия Сорокина: «Без права руля»: в Госдуме и Совете Федерации предлагают пожизненно лишать прав за пьяное вождение. Цитата из выступления члена верховной палаты парламента Сергея Леонова. Сергей Леонов: Если гражданин проходит лечение в клинике от зависимости, автоматически сигнал должен поступать в ГИБДД, и его права должны приостанавливаться, пока пациент не предоставит справку о хорошем состоянии здоровья. Если водителя остановили в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, первый раз его можно лишить прав на год, второй раз – на 2 года, а если уже третий раз, то пожизненно. Александр Денисов: Что стало поводом для таких предложений, понятно, только непонятно, почему нет эффективной системы профилактики вот таких ДТП, если, конечно, не считать профилактикой сложившуюся практику пожурить пьяного, «ну вы так больше не делайте», и отпустить в обмен на благодарность. Вряд ли кто поверит, что виновники страшных аварий впервые попадаются в таком состоянии. Безусловно, мы не мажем всех инспекторов черной краской, вот сегодня происшествие было на Ленинском проспекте, там рисковали жизнью, обстреляли их; безусловно, не все такое практикуют. Но тем не менее вот мы спросили водителей: «По вашим наблюдениям, существует ли у нас эффективная система профилактики пьяного вождения?» Посмотрим. ОПРОС Александр Денисов: Ну да, неутешительный диагноз: и про ценники нам рассказали, и удивлялись, что это такое, профилактика таких правонарушений, понятно, что в голову ничего и не приходит. А вот что по этому поводу думают депутаты, в частности Елена Григорьевна Драпеко, узнаем, она на связи. Елена Григорьевна, добрый вечер. Анастасия Сорокина: Добрый вечер. Александр Денисов: Здравствуйте. Вы как раз были одним из тех депутатов, кто предложил пожизненно лишать за пьяное вождение. Елена Драпеко: Да. Я считаю, что это ну все равно что человек оружие взял в руки, потому что машина – это предмет повышенной опасности, угрожающий людям. Поэтому если, так сказать, человек нарушает, не умеет обращаться, надо его отлучать от этого предмета повышенной опасности. Анастасия Сорокина: Елена Григорьевна, вот мы сейчас смотрели ответы жителей, россиян, они говорят, что про меры они не очень в курсе, но они знают, что от любого штрафа можно откупиться. Ведь эти же взятки кто-то берет, значит, вот ответственность за то, что эти аварии происходят, она же и на сотрудников ДПС точно так же ложится. Может быть, и в этом направлении тоже должна быть какая-то работа? Елена Драпеко: Разумеется. Но у нас есть служба безопасности, собственной безопасности МВД, которая, конечно, должна активизировать свою работу. И хочу сказать, что в столицах, в Москве, в Петербурге они работают довольно активно, есть видеофиксация того, что происходит на дороге. И сегодня, конечно, гораздо меньше взяткополучателей со стороны ГАИ, они просто боятся. Есть видеорегистраторы, которые сегодня могут что-то зарегистрировать. А вот в провинции, за пределами, так сказать, МКАД, там нужно, конечно, в провинции приводить в порядок именно саму службу МВД, нужно, в общем, спрашивать с собственной безопасности. Александр Денисов: Елена Григорьевна, ну даже если не выбираться за пределы МКАД, ну вот этот самый последний нашумевший случай с артистом. Интервью берут сейчас, понятно, во дворе, в доме, где он жил, люди рассказывают, что каждый день приезжал пьяный, каждый день. У нас в Москве огородов нет, знаете, чтобы объехать как-то по-тихому, пьяных дорог нет, человек ездил каждый день. Вот как он ездил? Наверняка его тормозили не раз и он вываливался из-за руля. Елена Драпеко: Нужно проверить все эти факты. Если тормозили, значит, наверное, это как-то зафиксировано должно быть. Поэтому говорить голословно сложно, но думаю, что, наверное, были такие случаи. Любимый артист, знакомое лицо, и прощали. Конечно, нужно было бы провести такое расследование, как это случилось, что человек с таким количеством нарушений ездил по Москве. Но у нас таких примеров несколько, знаменитая Мара Багдасарян и другие «золотые детишки». Поэтому я считаю, что тут надо наводить порядок не только среди водителей, но и среди правоохранителей. Александр Денисов: Ну вот вы упомянули фамилию этой девушки. Если посмотреть на ту историю, было ощущение, что ну полное бессилие у сотрудников Госавтоинспекции, вот ничего они не могли поделать с этой бестолковой, как она ездила… У нее права отобрали, она опять поехала. Вот у вас есть чувство, ощущение, что вот бессильны, ничего не могут с ними сделать? Елена Драпеко: У меня ощущение, да, что не используют то законодательное поле, которое есть, потому что вполне могли применить власть, возбудить уголовное дело, но почему-то не воспользовались этим правом. Александр Денисов: А что останавливало? Елена Драпеко: Не знаю. Вот это предмет расследования специальных органов. Анастасия Сорокина: Елена Григорьевна, вот если говорить про меры, наверное, действительно, как в разных странах, есть при первичном нарушении, при вторичном, в третий раз это уже более суровое наказание, вообще самое строгое я нашла в Китае, там если были человеческие жертвы во время пьяного ДТП, то могут водителя расстрелять. Понятно, что мы сейчас говорим скорее не о том, как наказывать, а все-таки о том, как это предотвратить. Вот что нужно было бы делать, какие могли бы быть меры? Может быть, первый раз не надо так легко отделываться штрафом, а отправить человека, например, на какие-нибудь трудовые работы в психиатрический диспансер, где лежит большое количество людей после тех же самых тяжелых аварий, которые уже совершенно недееспособны, чтобы они просто посмотрели, что их может ожидать? Елена Драпеко: Ну, возможно. Но я хочу обратить внимание на то, как ведут себя наши водители, пересекая границу, допустим, финскую границу. Я довольно часто бываю в Финляндии, Петербург граничит, как дисциплинируются наши водители, как они боятся превысить скорость, потому что знают, что наказание неотвратимо, что финны если поймают, то спуску не будет. Поэтому они нарушают на нашей территории, даже в пограничной зоне превышают скорость, и тут же становятся дисциплинированными и пушистыми, белыми, пересекая границу. То есть это, скорее всего, проблема контроля, это все-таки проблема правоохранительной системы. Анастасия Сорокина: Но в Финляндии и цены другие на штрафы, там они рассчитываются по-другому, ты получаешь, если на пересчете в евро, такой существенный штраф. Елена Драпеко: Да. Анастасия Сорокина: Но ведь в той же Финляндии они оставляют вот эти машины после аварий по обочинам, чтобы люди видели, какими могут быть последствия того, что они превышают скорость. У нас же сейчас даже, по-моему, социальной рекламы никакой нет, где бы… Она была одно время, но сейчас и того не осталось, чтобы люди понимали, что грозит. Елена Драпеко: Да. Я видела такие машины на дорогах, у нас тоже были, возле постов ГАИ стояли, вот сейчас что-то давно не вижу. Наверное, надо усиливать пропаганду, показывать. Ну и, конечно, нужно обращаться через социальную рекламу ко всем гражданам, потому что, если вы видите, что человек выпивший садится за руль, доложите об этом. У нас как-то это позорно считается, вроде как я настучал на ближнего, а я считаю, что это ты предотвратил убийство, если ты сказал о том, что видел человека нетрезвого за рулем. Поэтому я считаю, что наше менять наше отношение к такого рода безобразиям. Александр Денисов: Елена Григорьевна, а есть же страны, где если не сообщил о пьяном водителе, например, у тебя уехал гость, пьяный сел за руль и уехал, то привлекают и хозяина, потому что не сообщил, соучастник преступления. Пассажиров тоже, которые едут с такими, тоже привлекают как соучастников. Может быть, нам закон поменять, тоже внести эту строку, и сразу и звонки пойдут? Елена Драпеко: Возможно, надо будет подумать. У нас есть специальный комитет, который занимается, Комитет по транспорту, который занимается этим законодательством, я попробую переговорить с моими коллегами на эту тему тоже. Спасибо за совет. Александр Денисов: Спасибо большое, Елена Григорьевна. Приятно вместе, так сказать, нащупать законодательную инициативу. Спасибо. Анастасия Сорокина: Это была Елена Драпеко, депутат Государственной Думы. Напоминаю, что мы общаемся вместе с вами, поэтому вы можете звонить и также высказывать свои соображения, как можно профилактировать вот такие страшные аварии, бороться с пьяными водителями. Александр Денисов: Да. На связи у нас Петр Шкуматов, координатор движения «Общество Синих Ведерок». Петр? Петр Шкуматов: Да, добрый день. Александр Денисов: Добрый вечер. Скажите, вот сейчас мы говорили с Еленой Григорьевной Драпеко, что есть ощущение бессилия с злостными нарушителями, что их не останавливает ничего, что они знают, как жить. Еще есть ощущение, что вот нельзя, но можно: кокаин в трусах можно, нестрашно, 30 тысяч потом штраф будет; пьяным тоже можно, вот нам зрители называли, 30–50 тысяч это стоит. Ошибочное ощущение или нет? Петр Шкуматов: Ну, на самом деле, конечно, коррупция существует, многие знают расценки. Вот если зрители подсказывают, значит, прайс, то, в общем, скорее всего, он имеет место быть. Правда, в Москве ценник в несколько раз больше, но тем не менее тоже можно откупиться. Но если все это обсуждается в контексте аварии с Ефремовым, то я бы, наверное, говорил немножко в другом контексте. Дело в том, что нетрезвых водителей когда у нас ловят? Вот давайте задумаемся. Ловят с утра. Вот, допустим, меня когда останавливали, а у меня очень большой стаж вождения, меня всегда останавливали для проверки на алкоголь утром. При этом по утрам, насколько показывает мой личный опыт, никто не пьет, ну точнее даже если пьют, то это люди… Александр Денисов: Ну ночью пьют, Петр, ночью же пьют. Петр Шкуматов: Пьют вечером. Поэтому гаишники ловят кого? – тех, кто с остаточными явлениями. А основные пьяные ДТП происходят вечером и ночью, то есть не ночью, в 5 утра или а 4 утра, а именно ночью, то есть в 1 час ночи, в 2 часа ночи, когда пьяный человек выпил и поехал куда-то там, домой, допустим. Поэтому ловить пьяных нужно не утром, а нужно ловить пьяных вечером или, соответственно, ночью. Но вот незадача, ловят пьяных совсем не в то время и не в том месте, когда это нужно, а ловят, в общем-то, практически всех водителей с остаточными явлениями, отсюда и коррупция. Потому что человек с запахом изо рта, который все-таки выспался, который с утра как-то привел себя в порядок, скорее всего, он не настолько опасен на дороге, как человек, который выпил только что бутылку водки. Поэтому это проблема контроля, я согласен с вашим предыдущим собеседником. Александр Денисов: Да. Ну вот нам зрители пишут, что за выхлоп можно попасться, а за реальные промилле, когда 2 промилле, вот как в этих страшных историях, как правило, люди-то не попадаются, а за выхлоп попадаются. Петр Шкуматов: Ну конечно, потому что их не ловят. Конечно, их не ловят просто за это. Потому что вот я по своим опять же ощущениям могу сказать, что на одну вечернюю проверку водителей приходится, наверное, 5 утренних проверок. И опять же ловят кого? – людей, у кого чуть-чуть, чуть-чуть, прямо вот совсем чуть-чуть показывает, и начинают их тут же разводить: «Вот у тебя алкоголь, сейчас тебя лишат права управления, а ты вчера банку пива, наверное, выпил», – вот кого ловят. А Ефремова, который выпил бутылку водки, и таких же, как он, они, естественно, просачиваются, потому что им даже просачиваться не надо, потому что просто никого нет на дорогах. Анастасия Сорокина: Так что должно быть профилактикой? Усиление контроля? Больше проверок, рейдов, которые будут выявлять по вечерам? Петр Шкуматов: Конечно, это должны делать инспекторы ГИБДД. К сожалению, несколько лет назад была совершена, как мне кажется, большая ошибка: личный состав Госавтоинспекции сократили на 10 тысяч человек. К сожалению, под сокращение попали именно те, кто работал на улицах, ну большей частью, и таким образом физически на улицах инспекторов ГИБДД стало меньше. Так вот, как мне кажется, надо признать, что это было ошибочное решение, вернуть численность Госавтоинспекции к тому состоянию, которое было на момент сокращения того самого, доукомплектовать Госавтоинспекцию и, соответственно, резко усилить контроль за дорожным движением именно в вечерние часы и в ночные, потому что это самые опасные часы на дорогах. То есть если мы посмотрим на статистику аварийности, то у нас бо́льшая часть ДТП происходит именно в эти несчастливые часы, то есть это вечернее время, поздневечернее время и вот ранняя ночь. Анастасия Сорокина: Петр, а не будет ли в этой ситуации просто больше людей, которые будут, простите, работать по прайсу? Петр Шкуматов: Вы знаете, на самом деле прайс этот озвучивают тем, у кого запах изо рта, то есть не те люди, которые пьяны, а те, у кого чуть-чуть пахнет. Поэтому если Госавтоинспекция оставит в покое тех водителей, от которых чуть-чуть пахнет, которые вчера две банки пива выпили, я думаю, никому от этого хуже не станет и аварий на дорогах не увеличится. А вот если они вместо этого начнут ловить тех, у кого 2 промилле в крови, больше иногда бывает, и будут этих водителей нещадно наказывать, то в этом случае мир станет лучше, а на дорогах станет безопаснее. Александр Денисов: Петр, ну вот про артиста вы упоминали, все соседи говорят, что пьяный ездил каждый день, выходил из-за руля, высаживался в пьяном виде. Вы верите, что он ни разу не попадался в таком состоянии инспекторам на дороге? Петр Шкуматов: Да нет, конечно, не верю, попадался, очевидно. Просто если говорить про Ефремова, то это человек, известный всей стране, и, безусловно, это оказывает определенное давление на инспекторов ГИБДД. Поэтому я не удивлюсь, что его отпускали даже без денег, то есть просто так, за автограф какой-нибудь или за фотографию, за селфи. Но это скорее исключение, чем правило. Все-таки если бы обычный человек вот так вот ездил, то его бы давным-давно лишили прав. Ну первый инспектор, может быть, как-то его отпустил по какой-то причине, но второй точно не отпустит, потому что среди инспекторов есть, скажем так, такой алгоритм действий: они никогда сейчас не отпускают водителей, которые находятся действительно в состоянии настоящего алкогольного опьянения. Александр Денисов: Петр, а можно я статистику приведу? Петр Шкуматов: Да, давайте. Александр Денисов: Вот за прошлый год 15 760 ДТП с нетрезвыми водителями. В этих ДТП погибших 4 314 человек. А вот здесь мы тоже скажем, что это первый раз люди так напились вусмерть, сели за руль и поехали, или они тоже вот катались до победного? Петр Шкуматов: А почему вы считаете, что это люди, которые напились вусмерть? Дело в том, что у нас пьяным считается любой человек, у которого в выдыхаемом воздухе более чем 0,16 миллиграммов на литр алкоголя, это дает кружка пива, и любое ненулевое содержание лекарственных тех же самых препаратов. Александр Денисов: Хорошо, я переформулирую, хорошо, не вусмерть. Вот мы верим, что они первый раз выпили, позволили себе кружечку, и вот такое несчастье с ними произошло, или они катались, потому что знали, в крайнем случае решат вопрос? И не все они знаменитые артисты, между прочим, вряд ли 15 тысяч артистов. Петр Шкуматов: Вы знаете, я бы, конечно, все-таки этой статистике не очень бы доверял, потому что нам нужно, для того чтобы понять, что происходит, кто эти люди, которые попали в эти цифры, смотреть, сколько у них было промилле в крови либо в выдыхаемом воздухе. То есть может так оказаться, что эти люди, скажем так, выпили корвалола какого-нибудь, или валокордина, или у них были какие-то остаточные содержания, нанограммы каких-то лекарственных препаратов и их признали пьяными. У нас ноль промилле, то есть абсолютный ноль промилле, для всех запрещенных лекарственных препаратов, например. Сколько таких людей в этой статистике, мы не знаем. Поэтому нужна детальная статистика, чтобы принимать решение. Сколько людей среди этих 15 тысяч находились действительно в состоянии измененного сознания, то есть когда у них действительно было очень много алкоголя или наркотиков в крови, мы тоже не знаем. К сожалению, Госавтоинспекция не раскрывает эти данные, и когда мы у них эти данные просим, они делают вид, что у них их нет. Александр Денисов: Хорошо, Петр, допустим, мы не знаем всех нюансов, но цифру-то мы знаем, 15 тысяч ДТП, 4 тысячи погибших. Вообще не радует, даже не зная подробностей, от этого легче не становится, если мы узнаем про корвалол. Петр Шкуматов: Слушайте, нет, на самом деле должно становиться легче. По какой причине? Потому что если человек употребляет корвалол, допустим, ну сердечник, у нас все-таки треть населения – это сердечно-сосудистые заболевания, гипертония. Употребляет корвалол и вдруг его угораздило попасть в ДТП, в котором кто-то погиб, то его мало того, что это трагедия для самого человека, так его еще и пьяным признали. Ну это неправильно! Нам нужно для того, чтобы принимать правильные решения, достоверная, правильная статистика. Мы должны понимать, сколько из этих людей, из этих 15 тысяч человек находились действительно в состоянии, ну скажем так, как обычно говорят, в свинью, ну то есть действительно напились, действительно потеряли контроль за автомобилем, действительно убили людей. А вот если говорить про вот эти цифры, которые вы озвучиваете, к сожалению, они ни о чем не говорят, потому что в них есть очень много корвалольщиков, есть очень много людей, которые банку пива выпили, которая вообще ни на что не влияла, просто им не повезло вот так вот, ну и есть, конечно, вот эти хронические алкоголики, которые ездят постоянно. Но сколько их в этих цифрах, мы не знаем. Анастасия Сорокина: Петр, есть вопросы у наших зрителей, дадим им возможность высказаться. На связи Нижний Новгород, Лариса. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Меня ведущие слышат? Анастасия Сорокина: Да-да-да, слышим. Александр Денисов: Прекрасно. Зритель: Алло, здравствуйте. Вот у нас года 4 назад, в стоячей машине не было водителя, въехал пьяный водитель. Он вывалился, мы выходили из дома как раз, он вывалился из-за руля, встал и пошел. Приехали ГАИ, все зафиксировали. Молчание, ничего нам не выплачивает, он не хозяин машины. Мы подавали в суд, суд присуждал, приставы ходили, «мы найти не можем этого человека». В этом году зимой этот водитель, который врезался в нас, пьяный за рулем джипа, сзади сидел папа, врезался в толпу детей, были родители, шли с театра. Одна женщина насмерть, дети некоторые получили травмы. Оказывается, это тот водитель, который в нас врезался, и на нем около 40 преступлений таких же было. Его папа работал каким-то начальником юстиции, и все время он его отмазывал. Так надо наказывать, не только этого водителя сажать, не поселение давать, а сажать в колонию, и папу надо наказывать, потому что сверху приказывалось, и все сходило с рук. Вот до чего довело, так же как у Ефремова, все сходило с рук, и этот пьяный убил женщину и покалечил детей. Как вот к этому относиться? Или у нас все покупается, или у нас все приказным порядком сверху идет. Александр Денисов: Да, Лариса, спасибо вам за звонок. Анастасия Сорокина: И еще один звонок выслушаем. Ростовская область, Вадим на связи с нами. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Алло? Анастасия Сорокина: Да, говорите, пожалуйста, Вадим. Зритель: Да, алло. Мне очень приятно, что мне дали возможность высказаться. Дело в том, что вот кто-то из Совфеда придумал после этой аварии страшной нашего уважаемого актера, артиста, что «Без права руля», теперь эта тема очень важна. Конечно, пьяный за рулем – это преступник. Но вы можете себе представить, какая это будет коррупционная составляющая? Как была, так и осталась палочная система, как безобразно работало ГИБДД, и не надо их там обцеловывать-выцеловывать… Вот если бы применяли детектор лжи, как это кто-то там говорит, что можно обмануть, – ерунда это все, Холодов может вам сказать, профессор, везде это имеет отношение. Поэтому любой человек, который будет иметь к тому же отношение к Совфеду, депутат Госдумы, все равно нажрется и в бессознательном состоянии будет ехать, точно так же как судья, его бесстыжая красная рожа, было даже противно, когда он… И ничего особенно не сделали. Сейчас у нас такая вещь, значит, существует, что судьи выносят решение… Мне пришлось представить интересы одного гражданина, фамилия его Немененок, судья Языков. Один гаишник говорит, что они его достали из багажника избитого, а другой говорит, который 15 лет в… ГИБДД, что он вышел из багажника. Пленку посмотрели, ничего нет, и судья выносит возможность лишения, деточки остались. А… с кассацией судья, который был в органах, это, будем так говорить, корпоративный вариант, так что суды у нас работают безобразно. Александр Денисов: Да, Вадим, поняли вас, поняли ваши истории подробные. Петр, ну вот смотрите, приводила Лариса из Нижнего Новгорода историю: один раз врезался в машину припаркованную, второй раз сбил детей. С вами мы сошлись… Анастасия Сорокина: Сорок нарушений было. Александр Денисов: Профилактики нет, ну очевидно, ни зрители про нее не знают, вот спрашивали жителей городов, ни мы с вами не нащупали ничего, профилактики нет, а возможность уходить от ответственности есть, получается. Петр Шкуматов: Да, безусловно. На самом деле то, что рассказала ваша уважаемая слушательница, – это, к сожалению, довольно частое явление. То есть это практически то же самое, что произошло с Ефремовым. Ефремов просто актер, известный на всю страну, а где-то, допустим, сын своего отца или просто сам отец, например. И в принципе получается, что вот эта система не работает до конца. Уже предлагалось, как можно эту проблему решить с помощью тех же самых межрегиональных таких проверок, то есть перекрестных проверок, но почему-то от этой идеи отказались. Идея заключалась в том, что в ГИБДД, точнее не в ГИБДД, а на дороге региона, допустим, Х, пусть той же самой Нижегородской области, приезжает Госавтоинспекция совершенно другого региона, которая не имеет никаких коррупционных связей на территории Нижегородской области, и дальше ловит, проверяет, наказывает тех водителей, которые для этих гаишников никто и звать их никак. Но вот такая практика почему-то не появилась, и по-прежнему, действительно, на ГИБДД оказывается какое-то давление, действительно, если кто-то высокопоставленный или их родственник попадает в лапы гаишников в пьяном состоянии, в состоянии наркотического опьянения, действительно, часть вопросов можно решить просто буквально одним звонком. Александр Денисов: Да, Петр, спасибо за комментарий. На связи у нас был Петр Шкуматов, координатор движения «Общество Синих Ведерок». Ну а сейчас мы побеседуем с… Анастасия Сорокина: …Сергеем Радько. Александр Денисов: Да, Сергеем Радько, адвокатом, экспертом партии «Автомобильная Россия». Сергей Александрович? Сергей Радько: Добрый вечер, добрый вечер, здравствуйте. Анастасия Сорокина: Добрый вечер. Александр Денисов: Добрый вечер. Сергей Александрович, вот сейчас мы беседовали с Петром Шкуматовым… Сергей Радько: Да. Александр Денисов: Да, Петр сказал, что, в общем, никакой профилактики не существует таких вот пьяных ДТП. То есть нет постов, нет достаточного количества сотрудников. Чего еще не хватает для профилактики? Может быть, все клиники, где лечатся наркоманы, алкоголики, они сейчас частные, действительно обязать, вот как просило МВД, передавать данные, чтобы эти люди были известны, хотя бы знать, так сказать, проблемный контингент? Для профилактики это хорошо было бы? Сергей Радько: Ну, наверное, как вариант эта идея вполне жизнеспособна, потому что, действительно, если человек является алкоголиком, наркоманом и лечится, то, наверное, о нем наркодиспансер по месту жительства должен знать. Но тут возникает тоже много проблем, ведь если человек лечится, то он, наверное, вылечился, поэтому зачем ставить на нем на всю жизнь клеймо алкоголика и наркомана. Александр Денисов: А вы верите, что алкоголик и наркоман могут вылечиться? Это же от срыва до срыва происходит, жизнь так течет. Сергей Радько: Ну насчет наркоманов не знаю, потому что наркотики все-таки вызывают более серьезное привыкание, и, наверное, не все виды наркотиков могут до конца человека отпустить. Но вроде бы алкоголиков лечат, кодируют, каким-то образом все-таки эту пагубную привычку лечат, может быть, не всех опять же, это вопрос такой чисто медицинский. Но все-таки обмениваться информацией… С одной стороны, это будет правильно, с другой стороны, это, наверное, тут же родит всплеск черного рынка этого лечения, так же как и с теми же вопросами о запрете абортов. Когда что-то запрещается официально, если клиники обязывают передавать информацию в ГИБДД либо в наркодиспансеры, то, конечно, тут же появится очень большой спрос на пускай нелегальные, но опять же анонимные услуги наркологов, и люди будут лечиться анонимно, и об этом никто не узнает. Поэтому, наверное, как вариант это вполне возможно. Но думать о том, что если мы сейчас все эти клиники обяжем такую информацию передавать, то через месяц, полгода или год мы покончим с пьяным вождением, конечно, этого не будет никогда. Это одна из мер, причем довольно-таки сомнительная с точки зрения своей эффективности. Александр Денисов: Хорошо, ваши предложения вот для профилактики таких ДТП? Что можно сделать, если постов у нас нет, сотрудников мало, слить все в базу, всех алкоголиков тоже сомнительно? Что тогда? Сергей Радько: Должна быть профилактика, наверное, с самого начала, потому что, когда мы сейчас говорим о том, что давайте опять очередные наказания введем, сроки поднимем, а цифры в кодексе перепишем и тому подобное, все это полная ерунда. Потому что еще год назад, не помню, может быть, даже я или кто-то еще в одном из споров… Как раз накануне, год назад вступали в силу очередные поправки об усилении наказания за пьяное ДТП, у кого-то из специалистов спросили: вот сейчас мы поднимаем срок с 9 лет лишения свободы максимального до 15, а что будет, если это не поможет, и опять произойдет резонансное ДТП, и мы к этому опять вернемся? К сожалению, так спустя год и случилось, и никто не знает, что делать с этим дальше, потому что сроки уже подняли, это не помогает; приравняли скрывшихся с места ДТП к пьяным по наказанию – не помогает; ввели несколько лет назад уголовное наказание за управление в пьяном виде повторно в течение года – не помогает. То есть мы видим, что репрессивный механизм практически себя уже исчерпал, и все выдумки с усилением наказания, с привлечением каких-то новых видов санкций и так далее – все это уже… Александр Денисов: Сергей Александрович, простите, а может быть, эти репрессивные меры, вы говорите, исчерпали себя – может быть, они не применялись? Вот тут я слушал интервью с Добровинским, ну с адвокатом, который защищает, так сказать, сторону потерпевших вот в этом резонансном ДТП, родственников Сергея Захарова, представляет интерес семьи. Он сказал: «Я знаю, как можно вынырнуть из этой ситуации безболезненно для виновника, то есть избежать уголовной ответственности, и я хочу этому помешать». То есть что это за инструменты, позволяющие избежать вот этих, как вы говорите, репрессивных мер? Они есть? А ведь он знает, как их применять. Сергей Радько: Ну, вы знаете, он сказал, что он знает, но на самом деле не факт, что такие инструменты есть, поэтому мне трудно комментировать слова своего коллеги, потому что никакого конкретного способа озвучено здесь не может быть. Но я могу предположить, например, и, между прочим, здесь не нужно искать какую-то подоплеку, какие-то связи коррупционные, денежные, финансовые и тому подобное… Но мы видим, в каком состоянии находился господин Ефремов после ДТП, мы видели справку от врача о том, что там какая-то просто гремучая смесь алкоголя и наркотиков. Естественно, у следствия здесь возникает вопрос о его вменяемости в момент происшествия, и, вне всякого сомнения, здесь, скорее всего, по делу будет назначена судебная психиатрическая экспертиза на предмет вменяемости, может быть, это имелось в виду. Кстати говоря, если она признает его невменяемым либо ограниченно вменяемым, это по делам подобной категории, и не только подобной, а там, где обвиняемые являются хроническими алкоголиками, наркоманами, вопрос о вменяемости всегда исследуется, и не исключено, что человек может быть признан невменяемым. Я, например, на своем веку видел людей, которых признавали невменяемыми, но не за ДТП, за другие преступления, и при этом с виду это были абсолютно нормальные, адекватные люди, общались, как мы с вами, просто у них был целый букет заболеваний из ПНД и их признавали в конечном итоге невменяемыми. Это были абсолютно простые люди без связей, денег, каких-то властных покровителей и так далее, поэтому, может быть, это имелось в виду. А что касается глобальной борьбы с пьянством, то ее нужно начинать не когда происходит ДТП, не когда человек садится пьяный за руль либо оттуда вываливается, а нужно, наверное, делать какую-то массовую, на государственном уровне пропаганду, воспитание, социальную рекламу и так далее, потому что все остальное уже себя исчерпало. Человека нужно воспитывать задолго до того, как он получил права, сел за руль и не дай бог подумал еще пьяным сесть за руль после того, как выпил. Тем более что мы понимаем, что человек, который пьяный, в данный момент плохо соображает, и говорить ему о том, что ему грозит 9 лет, 15 лет, расстрел, пожизненное лишение свободы или право управления, в этот момент ему уже все равно. Поэтому усиливать наказание здесь уже абсолютно бесполезно, кроме как коррупции это ничего не вызовет. Должно быть массовое воспитание, пропаганда здорового образа жизни, социальная реклама и тому подобное. Когда мы на подсознательном уровне внушим людям, что пить плохо, не только за рулем, вообще, потому что пьяные водители – это такие же члены нашего общества. Соответственно, если у нас граждане наши пьют, все граждане пьют, соответственно, кто-то из них рано или поздно окажется за рулем. Поэтому борьба с пьянством за рулем напрямую связана с борьбой с пьянством в целом, разделять их совершенно нельзя. Анастасия Сорокина: Сергей Александрович, если говорить про ответственность. Понятно, что меры профилактики – это длительный процесс, это целая культура, которую нужно воспитывать, безусловно, нужно этим заниматься. Но уже сейчас есть большое количество водителей, которые подвергают риску людей. И если они находятся за рулем в состоянии алкогольного опьянения, скажем так, не совсем адекватные, то и останавливают вполне себе адекватные, трезвые сотрудники, которые также берут на себя ответственность за жизни тех людей, которые могут погибнуть под колесами того человека, которого они отпустили за взятку. Вот в этом направлении может вестись какая-то работа, чтобы, скажем так, брать эти взятки было неповадно? Сергей Радько: Вы знаете, борьба с коррупцией на самом деле, на мой взгляд, по моему субъективному мнению, ни к чему не привела, и это один из факторов, по которому как раз пьяная езда продолжается, потому что тот, кто попадается в пьяном виде, действительно, как правило, это люди, которые катаются постоянно, ну вряд ли бывает тот, кто случайно выпил бутылку пива и поехал дальше. Как правило, это люди, которые один раз проехали, их не остановили, второй раз как-то решили, а потом у них возникает ощущение вседозволенности. Оно еще и подпитывается тем, что в принципе такой вопрос можно решить или с инспектором, или с его начальником, или как-то еще. К сожалению, это никуда не делось, и это еще в какой-то мере провоцирует тех, кто имеет какие-то инструменты решения этого вопроса на то, чтобы дальше пьяным ездить. К сожалению, это есть и от этого никуда не деться. То есть какая-то работа ведется, да, иногда инспекторов задерживают за взятки, такая информация проходит, частенько это опубликовывается. Но, очевидно, работа пока недостаточная, потому что если бы она была эффективна, то, наверное, о взятках мы бы не знали. А представьте себе, чтобы где-нибудь там в Германии или в Италии полицейскому предложили взятку за то, чтобы пьяного отпустить. Наверное, это там тоже есть, но как-то мало верится в то, что это имеет такие масштабы, как у нас. Александр Денисов: Ну, не будем утешаться, как в Германии и в Италии. Вы знаете, Сергей Александрович, вы сказали, что проблема шире, что нужно бороться с пьянством. Нужно ли вернуться, я не знаю, как назовем, к проверенным методам, что ли: вот в 1994 году закрыли ЛТП, лечебно-трудовые профилактории, вот сейчас не все расшифруют, что это такое. Потом закрыли вытрезвители. Еще тогда статьи были в газетах «Алкоголиков распустили по домам». Может быть, обратно собрать, возобновить практику? Сергей Радько: Вот да, вы сказали, что закрыли эффективные методы, – если бы они были эффективные, то чего ж тогда их закрыли? Ведь у нас… Я давно… Александр Денисов: Так очень просто, из экономии средств, Сергей Александрович, тут гадать-то нечего. Сергей Радько: Ну, в советские времена у нас не смог победить пьянство даже Михаил Сергеевич Горбачев, который запретил пить еще в 1985 году. Уж поэтому, наверное, закрытие вытрезвителей и ЛТП никогда не повлияло на пьянство, потому что вытрезвители просто доставляли тех, кто был пьян, не более того, никакого лечения там не было. Тем более что все вытрезвители были в ведении МВД, а МВД не Минздрав, бороться с пьянством оно не может, ибо это совершенно не их профиль. Что касается ЛТП, то по сути это были просто тюрьмы, где содержались люди, признанные алкоголиками, и действительно никакого лечения там просто не получали. То есть дело не в том, что их закрыли, а в том, что никакого лечения не было. И, наверное, когда алкоголизм принимает массовый характер, наверное, проще поставить на какое-то лечение очень сложно, потому что к каждому человеку нужно найти подход, методику, внушить ему, что это надо, ну и так далее. То есть когда пьяных свозили в вытрезвитель целыми автобусами и так же отправляли в ЛТП, наверное, так вот на потоке их всех вылечить было невозможно – их просто вытрезвляли, отправляли обратно в семью, направляли куда-то на завод письмо о том, что он попался в пьяном виде, списывали из его зарплаты какую-то сумму, и все продолжалось по новой. Поэтому я не думаю, что эти методы были эффективными, и, наверное, обсуждать их возвращение всерьез не следует. Александр Денисов: Но вряд ли нынешние меры можно назвать эффективными, или вы считаете, что можно? Сергей Радько: Нынешних мер по борьбе с пьянством мы практически не видим. Действительно, ЛТП нет, вытрезвителей нет, никакой профилактики нет, поэтому мы на самом деле уже и не знаем, как с этим бороться. Я помню, одно время была реклама где-то, то ли по телевизору, то ли по радио, там дети говорили «Папа, не пей за рулем», где выступали многие популярные люди, говорили «Не пейте за рулем, пьяными за руль не садитесь», пожалуй, этим все и ограничилось, то есть никаких других мер не предлагается. Кроме того, у нас же алкоголь до сих пор доступен, и в любом районе в принципе если зайти в любой магазин, который как бы работает после 11, там, наверное, можно не так уж и трудно договориться, с тем чтобы приобрести алкоголь. Вот было вроде недавно вступление в силу закона, который как бы запретил мелкие магазины по продаже алкоголя на каждом шагу, но тем не менее их меньше не стало, и, в общем-то, алкоголь сейчас настолько доступен, что в каждом годе есть по несколько магазинов того же разливного пива. Естественно, все эти факторы вместе складываются, а это как раз и способствует такой вот массовой алкоголизации населения, которое потом садится за руль. Александр Денисов: Сергей Александрович, у нас зрители на проводе, Любовь из Карелии, в прошлом инспектор ГИБДД, вот интересно, послушаем. Сергей Радько: Да. Анастасия Сорокина: Любовь, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Я хотела бы как бы две темы обозначить, которые надо решать в стране. Я бывший инспектор ГИБДД, потом бывший следователь по автодорожным преступлениям, а потом адвокатскими услугами занималась. Профилактика, вот Сергей Радько говорит о профилактике, ее нет. Я хочу сказать, что в мое советское время профилактика была такая: я выступала регулярно на предприятиях со статистикой, с фотографиями со страшных мест ДТП, в школах, в детских садах. В школах и детских садах мы моделировали ситуацию на дороге, и роль машины исполняли дети, это очень действенно, оформляли… На предприятиях это имело также большую, серьезную силу, когда ты выступаешь и даешь статистику, по каким причинам погибают. Это в части профилактики. Плюс социальная реклама, плюс очень много сейчас современных средств, это первое. Второе относительно повышения меры ответственности. Я не согласна с Сергеем Радько, что не надо повышать меры ответственности, поскольку мы все-таки все время о какой-то коррупции говорим. Так давайте попробуем что-то делать. Надо на законодательном уровне поднять меру ответственности именно относительно пьяных водителей за рулем. Преступления автодорожные не входят в Уголовном кодексе в раздел умышленных, они по неосторожности, и потому ответственность небольшая. Так вот надо преступления автодорожные, когда водитель в пьяном виде, отнести их к умышленным, поскольку человек умышленно садится за руль и едет. Вот такие конкретные… Анастасия Сорокина: А это не поднимет стоимость «услуг», как бы чтобы закрыть глаза и отпустить, если будет повышена ответственность? Александр Денисов: Забавно, Анастасия употребила слово «услуга». Как вы считаете, это услуга, Любовь? Анастасия Сорокина: Медвежья. Зритель: Да нет, конечно. Нет, услуга, какая услуга и почему поднимет? Я не поняла даже, про какую услугу речь. Анастасия Сорокина: Откупиться, то есть просто станет дороже откупиться водителю, чтобы ему… Зритель: Да нет, конечно! Ну надо начать применить. Вы понимаете, пока они не боятся и мера ответственности все-таки так… Кстати, меня саму сделали инвалидом II группы в ДТП, одна погибла, а меня сделали инвалидом, и никто не сел в 2002 году. Эффективные характеристики хорошие были в места работы у водителя, а я была пассажир, нас везли по работе, я юрист была. Мера ответственности должна быть адекватна тому, что человек жизнь потерял. Александр Денисов: А водитель был пьяный, да, нетрезвый был? Зритель: Он трезвый был, нас везли в служебной машине. Я полгода в больнице, осталась инвалидом II группы, вторая погибла. А потом мне руководитель этого водителя признается: «Ой, нам его жалко стало, мы ему написали хорошую характеристику». Ну он не сел, и что из этого? Мера ответственности имеет значение. А коррупции бояться… Да у нас сейчас все, извиняюсь, обставлено камерами, и кабинеты, и везде, и в нашем городе я добилась, чтобы был отдельный кабинет, где ДТП расследуются, уже когда я оказывала юридические услуги и сотрудник полиции ударился в мою машину, и я добилась, через сутки в этом помещении поставлена камера именно на то место, где сотрудник ГИБДД общается с водителем. Ну потому что я видела… Александр Денисов: Где группа разбора, вы имеете в виду, проходит, да? Зритель: Да. Вот тот первый момент, когда мы с места ДТП приезжаем в ГИБДД. Александр Денисов: Ага. Зритель: И я узнала, что сотрудник полиции меня ударила. И тут же она договаривается, ее покрывают, ее везут домой, а собственник-то машины вообще лежал, ее муж, сотрудник полиции, он лежал в больнице, а все оформлено на него было. И когда я это увидела, я сказала: «Оформляйте, переделывайте документы, пожалуйста». А у меня уже все зафиксировано, я человек бывалый, все сделано. Я на следующий день не поленилась, на прием к министру записалась, все сделала как надо, и тут же мне министр на приеме сказал: «Так она же тоже наша сотрудница полиции». Я говорю: «Тогда почему она бизнесом занимается? Она при мне это озвучила, что ехала по бизнесу деньги передавать». Александр Денисов: Да, спасибо… Зритель: И через сутки, через сутки министр дал команду, начальник ГИБДД Карелии присутствовал на моем приеме, всю меня добропорядочно проводил с приема, на следующий день пригласил в ГИБДД, проводил совещание и сказал: «Послушайте, что делают наши сотрудники на дорогах». И через сутки уже было выделено помещение, где оформляется материал, и туда наведена камера на сотрудника, который общается с водителем. Александр Денисов: Любовь, спасибо вам большое, интересный у вас рассказ, ситуация, конечно… Анастасия Сорокина: И дадим коротко Петру из Ярославля, он тоже давно ждет возможности высказаться. Петр, спасибо, что дождались. Здравствуйте. Зритель: Значит, я вот что скажу… Анастасия Сорокина: Да, слушаем. Зритель: Приведу пример конкретно. Несколько лет назад был такой случай: один пьяный придурок врезался в автобусную остановку, убил двух преподавателей, по-моему, и пятерых детей. В Госдуме началось возбуждение законодательное, и ужесточили ответственность за вождение автомобилей в пьяном виде, до 30 тысяч штраф, по-моему, ввели. После этого, через некоторое время трезвая баба врезается в остановку, убивает несколько человек, и при этом никакого возбуждения в Государственной Думе по этому поводу нет. Я к чему говорю? Говорю к тому, что почему мы уделяем внимание только одному фактору, влияющему на безопасность движения, на вождение автомобиля в пьяном состоянии? Нужно учитывать все факторы, то есть нужно требовать не только, чтобы были трезвые водители, но они должны соблюдать правила дорожного движения, должно считаться неприличным ездить в нетрезвом виде, неприлично нарушать правила дорожного движения и хвастаться этим, неприлично выпендриваться перед другими водителями и пешеходами… Кстати, пешеходов надо тоже немножко привлекать к этому делу. Александр Денисов: Петр, спасибо вам большое, спасибо. Сергей Александрович, ну вот вы слышали. Вообще удивительно и вообще жутко, через что приходится пройти потерпевшим, чтобы добиться правды, либо ты юрист, либо юриста хорошего нанимаешь. Правды вообще не добьешься. Сергей Радько: Ну вот смотрите, что касается профилактики, то абсолютно правильно было сказано, что в былые времена ходили инспекторы и по школам, и по детсадам, по предприятиям, рассказывали обо всех последствиях, как нужно себя вести, это все правильно. Есть ли это сейчас? – по-моему, нет. Хотя вроде бы в ГИБДД есть отделы пропаганды, но чем они занимаются, я не знаю, допустим, у меня к дочке в школу никогда ГИБДД не приходило и ничего не разъясняло, и на всех предприятиях это, скорее всего, по большей части… Что касается опять же наказания, то мы опять же возвращаемся к тому, что его якобы нужно усиливать. Но смотрите, на сегодняшний день уже год как действуют поправки в 264-ю статью Уголовного кодекса, согласно которым наказание за пьяное ДТП приравнено к наказанию за умышленное убийство, и это преступление отнесено к категории тяжких, то есть это означает, что за примирением сторон оно прекращено быть не может, условно-досрочное освобождение только через половину срока, то есть это уже сделано, что дальше-то усиливать? Я вот этого не понимаю. Можем ввести, переписать в кодексе очередную статью, вместо 15 лет напишем 25 лет или расстрел на месте, но по крайней мере... ничего не изменится. Александр Денисов: Сергей Александрович, это хорошо, что вы говорите, безусловно, это важно, но вы слышали рассказ Любови из Карелии, которая сама в прошлом инспектор, с каким трудом ей приходилось добиваться справедливости в судах несмотря на все эти статьи, и вы говорите… Сергей Радько: Вы знаете, добиваться справедливости в судах можно по любому делу, даже об оспаривании любого 100-рублевого штрафа, это, к сожалению, сама система создана так, что она не справляется с той нагрузкой, это в принципе не имеет значения, то ли это дело об убийстве, то ли это дело о ДТП, то ли это дело какое-то экономическое. К сожалению, у нас суды переполнены, работы много. Но, конечно, еще, наверное, имеет значение то, что в МВД было несколько сокращений, и конечно, этой работой заниматься некому, а те, кто остались, очень сильно перегружены, что, естественно, влечет за собой снижение качества этой работы, то есть тут еще есть и человеческий фактор. Александр Денисов: Спасибо вам большое. Сергей Радько: К сожалению, все причины… Здесь нет одной причины, которую можно устранить и проблема решится, эти все причины нужно устранять в совокупности и только в комплексе. Александр Денисов: Спасибо большое, Сергей Александрович. Анастасия Сорокина: Спасибо. Это был Сергей Радько, адвокат, эксперт партии «Автомобильная Россия». Александр Денисов: Да. Ну вот мы Сергея Радько спрашивали, нужно ли возрождать систему ЛТП, вернуть вытрезвители, а вот что думают жители нашей страны. ОПРОС Александр Денисов: Да, вот как сказал со знанием дела житель Нижнего Новгорода: «Переломается в ЛТП человек». А мы сейчас спросим, нужно ли переламываться, нужно ли это вернуть, у Алексея Казанцева, психиатра-нарколога. Алексей Владимирович, добрый вечер. Анастасия Сорокина: Добрый вечер. Алексей Казанцев: Добрый вечер. Александр Денисов: Смотрите, какая терминология, да, красивая, «переломается», сказал собеседник в Нижнем Новгороде. Нужно вернуть ЛТП и вытрезвители? Алексей Казанцев: «Переломается» на сленге больше характерно для наркозависимых, чем для зависимых от алкоголя. На самом деле я застал ЛТП, то есть тех пациентов, которые там были, проходили лечение, и сделал выводы, общаясь с ними, с их родственниками, соответственно, приходилось их пролечивать, соответственно, через какое-то определенное время, что только родственники на этот период отдыхали, когда они находились в лечебно-трудовых профилакториях. Методы, которые там использовали, давно устаревшие, это условно-рефлекторная терапия, это когда были такие большие, так сказать, ванны, и определенным введением препаратов вызывали тошнотно-рвотный рефлекс, то есть рвотный рефлекс на употребление алкоголя. Была трудотерапия. ЛТП были очень похожи на лагеря, исправительные трудовые лагеря, из них и бежали, насколько я знаю, и там же и алкоголизировались, бывало. То есть особого эффекта именно терапевтического они не оказывали. А сейчас все-таки XXI век… Александр Денисов: Алексей, ну вот зрители легко подумают, что вы просто лоббируете интересы частных наркологических клиник, где… Алексей Казанцев: Нет, а клиники-то тут ни при чем. Александр Денисов: Конечно, вы не скажете, что нужно возрождать государственные, конечно, хлеб же зарабатываете на этом. Алексей Казанцев: Нет, вы меня послушайте. Вы про лечение говорите, а я вам говорю, что нужна реабилитация, и реабилитации есть государственных масса структур, которые занимаются реабилитационными программами. Общемировая практика –это реабилитация, это никак не ЛТП, а уж тем паче не вытрезвители. Вытрезвители позволяют человеку не замерзнуть, чтобы его не ограбили, не убили, понимаете, вот единственная эта, так сказать, функция вытрезвителей. Ну и дабы дифференцировать, кто в легком состоянии, отправить их домой, кто в более тяжелом, отправить, соответственно, в токсикологию либо в реанимацию. Я не лоббирую интересы, я говорю как есть на самом деле. Анастасия Сорокина: А людей с зависимостями, скажем так, если, допустим, человека поймали в таком состоянии, его нужно отправлять… То есть, скажем так, эта мера должна быть одинаковая для всех вне зависимости от того, это алкогольное опьянение, наркотическое опьянение? То есть меры вот эти профилактические одинаковы будут для всех зависимостей? Алексей Казанцев: Ну, во всем мире, вы же прекрасно знаете, управляющий транспортным средством либо в состоянии алкогольного, либо в состоянии наркотического опьянения, тебе необходимо пройти определенные часы, ты должен исправительные работы пройти и обязательно должен пройти какой-то реабилитационный цикл, то есть ты должен ходить, так сказать, на группы, ты должен посещать лекции и так далее, и так далее. Почему нам-то это не внедрить? И это все по постановлению суда, необязательно сразу всех прямо закрывать в эти ЛТП на несколько лет, и они выйдут оттуда исправленными, к сожалению, нет. Надо работать психологически с ними, это очень длительная работа, это не только изолировал и трудотерапией заставил заниматься и все, человек исправился, пить перестал, никаких проблем не стало. И работа должна быть многогранной, с семьей тоже, созависимыми, не только с самими зависимыми. Александр Денисов: Алексей Владимирович, как вы думаете, каковы были последствия того, что государство сняло с себя социальную вот эту функцию борьбы с пьянством? Ну как многие закрывались больницы и прочее, ну это тоже за дефицитом средств решили, так сказать, вычеркнуть из статьи расходов. Каковы последствия вот этого решения? Алексей Казанцев: Ну последствия, конечно, мы наблюдали особенно в период 1990-х гг. – начале 2000-х гг., была очень большая смертность, именно связанная с злоупотреблением алкоголя, наркотиков. Это необязательно напрямую, это была травматизация, это была гибель, так сказать, людей в состоянии алкогольного опьянения, это было очень много противоправных действий, которые совершили в состоянии алкогольного опьянения, которые закончились смертельным исходом, это вот это именно те последствия. И на тот момент очень много молодежи было вовлечено в злоупотребление алкоголем. Александр Денисов: Вы знаете, у нас на связи Алексей из Москвы, вот он как раз попадал в молодости в ЛТП, в лечебно-трудовые профилактории, сейчас нам расскажет, как там было. Анастасия Сорокина: Алексей, добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. К сожалению, к счастью, не в ЛТП, а в вытрезвитель. Дело в том, что мы со старым другом, с которым не виделись много лет, встретились в центре Москвы, зашли в соседний бар, выпили по кружке пива, потом пошли гулять по центру Москвы. Нас встретил патруль, значит, учуяв запах алкоголя, они забрали паспорта, проводили в машину и отвезли в вытрезвитель. Там в вытрезвителе мы увидели людей, которые реально были, что называется, никакие, неподъемные, таких людей действительно надо было вытрезвлять. Нас вытрезвлять не надо было, из чего мы сделали вывод, что патруль просто выполнял план. Если сейчас вернуть эти самые вытрезвители, это просто-напросто вернется выполнение плана, либо надо как-то иначе переосмысливать, что такое вытрезвитель. Причем нам после выхода из вытрезвителя, значит, выставили счет за оказание медицинских услуг. Александр Денисов: Да, это платили. Анастасия Сорокина: А сколько? Александр Денисов: И сколько вы заплатили, да? Зритель: Я, честно говоря, не помню, давно это было. Но это… Александр Денисов: Спасибо, Алексей, спасибо. Вот у Шукшина даже произведение было, да и фильм «А поутру они проснулись». Алексей Казанцев: «А поутру они проснулись», да. Александр Денисов: Да-да. Ну вот смотрите, сам же Алексей сказал, их напрасно замели, как он выразился, а другие люди были неподъемные. То есть все-таки смысл-то был в вытрезвителя, наверное, в ЛТП тоже был. Анастасия Сорокина: Тоже своего рода профилактическое такое зрелище. Александр Денисов: Да-да-да. Алексей Казанцев: Да, о чем я и говорю, что вытрезвители позволяли дифференцировать: кто-то в легком алкогольном опьянении, их, так сказать, оштрафовали и отпустили домой; кого-то, так сказать, отправили, чтобы они проспались до утра, а кого-то пришлось и отправлять в реанимацию в связи с выраженным алкогольным опьянением, вплоть до алкогольной комы, сопора и так далее, то есть позволяли дифференцировать. Потом, к сожалению, это все свели на нет, потому что работали фельдшеры, не имеющие как такового образования, это люди, находящиеся на пенсии, никто не мерил элементарного давления, температуры, пульса и так далее, то есть это все формально записывалось и не более того. Ну и потом начались случаи грабежей, мародерства в этих вытрезвителях, избиения, на фоне чего, в общем-то, их и закрыли, насколько мы помним. Сейчас если возрождать, то абсолютно в другом формате. Я смотрел, как в Берлине это происходит, то есть до такой степени бережно пьяного с улицы поднимали, я еще такого не видел никогда, подстелив ему плед, занимались этим полицейские, а не какие-то там, не медицинские работники, ну то есть совсем другое отношение. И у нас, соответственно, тоже необходимо дифференцировать. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Спасибо. То есть поутру проснемся в прекрасных, хороших условиях, накрытыми пледами. Анастасия Сорокина: В пледе. Это был Алексей Казанцев, психиатр-нарколог.