Константин Чуриков: В этом часе вместе с вами говорим о работе наших правоохранительных органов. В свое время было принято считать, говорить: "Моя милиция меня бережет". Так вот бережет ли она сегодня? Дело в том, что за последнее время много от вас конкретно поступало жалоб на полное бездействие. Прежде чем раскрывать конкретные истории, давайте в целом посмотрим на нашу правоохранительную систему. Оксана Галькевич: Получается так, что на SMS-портале мы видим одну картину, а в опросах социолога картина несколько иначе выглядит. Например, "Левада-центр" недавно провел исследование: за последние 7 лет число россиян, которые были бы довольны работой российских полицейских, заметно выросло. По данным аналитического центра Левады, в 2010 году их было 27% от числа опрошенных, а вот в этом году уже 46%. Но среди тех, кто обращался за помощью в органы внутренних дел, мнение оказалось несколько иным: четверть опрошенных (уже четверть) рассказали, что их заявление в полицию было фактически проигнорировано; 21% рассказали социологам, что к ним отнеслись без должного внимания, но проблемы в конце концов были решены официальным путем; еще 10% заявили о том, что им пришлось решать свои проблемы, скажем так, неофициальным путем… Константин Чуриков: Неформально. Оксана Галькевич: Неформально, да. Тем не менее для 17% полиция сделала все возможное, но это были неразрешимые проблемы вне ее компетенции. Ну и 11% опрошенных заявили, что проблемы были разрешены путем частной договоренности – я так понимаю, что это тоже намек на некоторую неформальность? Константин Чуриков: Я думаю, что гораздо правильнее и интереснее в этом часе общаться в том числе с той нашей аудиторией, которая непосредственно, лично сталкивалась с работой полиции, звонила по номеру 102, люди пытались защитить свои права. Вот если вам удавалось это сделать, то с каким результатом? Позвоните, расскажите – 8-800-222-00-14. У нас в студии сегодня Марат Аманлиев, адвокат, президент общественной организации "Коллективная защита" – добрый вечер, Марат Ильич. Марат Аманлиев: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Добрый вечер. И Михаил Пашкин, руководитель Московского межрегионального профсоюза полиции – добрый вечер, Михаил Петрович. Михаил Пашкин: Добрый вечер. Константин Чуриков: Уважаемые гости, как вы объясните вот этот когнитивный диссонанс? То есть люди, которые с полицией не сталкиваются, в нее верят все больше и уважают все больше… Оксана Галькевич: Довольны. Константин Чуриков: И это, наверное, здорово, никто не спорит. Но те, кто непосредственно имел дело, как-то начинают говорить нечто другое. Михаил Петрович, как бы вы это объяснили? Михаил Пашкин: Я хочу сказать, что статистика – это очень ненадежная такая система. Я, честно говоря, не верю никаким статистическим опросам – ни в том числе "Левада-центра", ни ВЦИОМ, потому что знаю реальную ситуацию изнутри. Я уже с 1984 года в полиции, возглавляю профсоюз полиции с 1990 и все время варюсь в этой каше. Могу сказать такую вещь: количество граждан, которые не доверяют полиции, я считаю, возрастает. По какой причине, я думаю, мы обсудим позже. И даже… Вот мы попросили, на сайте "ВКонтакте" омбудсмен полиции есть, и мы попросили ему задать вопрос, доверяет ли общество полиции или нет – сотрудников попросили. Так вот у 95% сотрудников… Оксана Галькевич: Сами полицейские отвечали. Михаил Пашкин: Сами полицейские ответили, что им не доверяют граждане. Оксана Галькевич: Нам не доверяют, сказали полицейские. Михаил Пашкин: Да, и сказали почему. Я не стал все распечатывать… Оксана Галькевич: А почему, почему? Расскажите, это очень интересно. Константин Чуриков: А что ты удивляешься, Оксана? Если бы нас спросили, доверяем ли мы журналистам, мы бы с тобой что ответили? – что точно доверяем? Оксана Галькевич: Подожди, мне интересно, по какой причине, что сказали полицейские. Михаил Пашкин: Вот могу, например, зачитать: "Мы все знаем, какая работа внутри нашей системы: из-за бумажной… (не буду ругаться) большой нагрузки…" Короче, большая нагрузка на сотрудников, они не успевают работать, они работают пишущими машинками. У участкового, например, 80% работы с бумагами – не с людьми, а он должен заниматься бумажками, которые совершенно ему ни к чему: соблюдать сроки, выносить отказные, опрашивать людей. Многие участковые это делают как? – просто пишут объяснения за других людей, и таких мы знаем, подписывают за начальника, утверждают этот отказной, направляют в прокуратуру. И вот так вот гоняют эти все бумаги, и сотрудники говорят: "Мы можем поймать жулика, можем все сделать, но нам система не дает возможности этим заняться". Константин Чуриков: Нечто подобное у нас говорят учителя, нечто подобное у нас говорят врачи. Михаил Пашкин: Потому что плановая система везде. Марат Аманлиев: Нечто подобное у нас говорят вообще все. Все говорят: "Знаете, людей много, а мы одни". У меня всегда один вопрос, одно недоумение, одна претензия: "Так если так сложно, увольняйся тогда. Что ты там застрял, если так все сложно, если очень много бумажной работы, бумажной волокиты?" Только такой ответ может быть. А по поводу возросшей статистики хотел сказать, что я, во-первых, не знаю, как вообще работает "Левада-центр", потому что мне уже 29 лет почти, мне ни разу "Левада-центр" не позвонил и ничего у меня не спросил, я не знаю, кого они обзванивают, это во-первых. А во-вторых, увеличение этих рейтингов, я думаю, связано с тем, что позвонили еще сотрудникам полиции, которые, безусловно, довольны… Константин Чуриков: Которые тоже добавили. Марат Аманлиев: Да, которые довольны этой работой, наверное. Оксана Галькевич: Нет, подождите, видите, Михаил Петрович говорит, что сами сотрудники прекрасно понимают, что в такой ситуации мало кто доверяет. Михаил Пашкин: Марат, вот здесь вот вы сейчас сказали такую фразу, что "увольняйтесь, народное хозяйство". Люди пришли защищать граждан. Марат Аманлиев: Но они не защищают. Михаил Пашкин: И вот так говорят начальники, как вы сейчас сказали: "Не хочешь работать – иди в народное хозяйство". А то, что люди работают по 80 часов вместо 40… Константин Чуриков: За какие деньги работают? Михаил Пашкин: За 40 тысяч, за 35 тысяч в Москве. Марат Аманлиев: Так а что называется работой, я просто не понимаю? Они работают, они что делают? Михаил Пашкин: Они выходят на службу, получают материалы, они с этими материалами бегают везде. Они готовы людям и хотят помогать. Марат Аманлиев: Просто не помогают. Михаил Пашкин: А не получается, потому что его либо накажут за то, что он материал не выполнил вовремя, либо прокуратура на него направит представление и в Следственный комитет за просрочку, и дело возбудят, и посадят сотрудника. Константин Чуриков: А давайте обратимся к нашей многомиллионной аудитории. Как работает полиция? Как в том стихотворении: "Крошка сын к отцу пришел…" Как работает полиция? – хорошо или плохо? Прямо вот эти слова напишите в ответе – 3443, в начале буквы "ОТР" и дальше "хорошо", если вы довольны" и сталкивались лично с работой полиции, и "плохо", если вы недовольны. И чтобы нам было проще сейчас понять, о чем мы вообще в принципе говорим, давайте посмотрим небольшой сюжет наших корреспондентов. СЮЖЕТ Константин Чуриков: Слушайте, сумасшедшие деньги тратятся в регионах, в городах на эти камеры, они везде, в Москве даже в подъездах уже по умолчанию установлены, на улицах, при входе во все учреждения. И в итоге мы получаем, что это не надо. Как бы вы прокомментировали – и вы, Михаил Петрович, и вы, Марат Ильич – вот эту историю? Михаил Пашкин: Несколько лет назад в московском главке было возбуждено уголовное дело в отношении генерала и службы дежурной части, которые приняли половину камеры, которые не работали. То есть они подписали акты, камеры не работали, а денежки за это все были уплачены (это до Якунина как раз было). И сейчас задержали начальника ЭКЦ МВД. То есть люди, отвечающие за вот эту безопасность нашу в лице правоохранительных органов, вернее руководители, делают все, чтобы камеру подешевле купить, а написать, что она очень хорошая, хотя давно можно было бы сделать камеры пусть подороже, но зато качественные, чтобы можно было лицо различить. А почему вот эти опера и так далее не стали решать вопрос с дознавателями о возбуждении уголовного дела с дознанием? Потому что они посмотрели – "висяк", шиш его, извините за выражение, найдешь, этого воришку. Значит, это что же, на них показатель ухудшится – кража есть, а раскрытия нет? Константин Чуриков: А тут еще митинги в Петербурге как раз, как сказал зритель. Михаил Пашкин: Ну это да. И поэтому они всячески пытались от этого дела отбрыкаться. Вот если бы там, грубо говоря, жулик оставил свой паспорт, в этой машине… кстати, такие вещи тоже бывали, ловили сразу, оставлял справку освобождения жулик в квартире, его поймали сразу, сразу возбудили дело. Константин Чуриков: Спасибо таким жуликам. Михаил Пашкин: А тут надо работать, надо искать, а неохота. Оксана Галькевич: Так надо законом ввести заявительный принцип: украл – заяви, и тогда работать будет хорошо. Константин Чуриков: Марат Ильич, почему по умолчанию не работает вся эта цепочка, по умолчанию не возбуждается уголовное дело при обращении в полицию при очевидности даже улик, за которыми бегает сам потерпевший? Марат Аманлиев: Вы понимаете, все связано как раз-таки с тем, что уже озвучили – это лень, во-первых. Во-вторых, коллега в сюжете сказал, что это кропотливая работа и сложно. Но суть заключается в том, что преступление – это достаточно сложная штука, и любое преступление – это кропотливая и долгая работа. То есть они говорят, что это сложно делать, они пришли на службу, которая связана с этой кропотливой работой, и не выполняют. У нас повесили кучу камер… Оксана Галькевич: Марат Ильич, простите, на самом деле есть просто физические какие-то пределы действительно. Вот есть объем работы, а есть два человека, которые не справляются с этой работой, потому что просто физически это невозможно. Но есть алгоритмы… Марат Аманлиев: Я с вами полностью не соглашусь. Это как раз-таки та схема, по которой "людей много, а мы одни". Вы знаете, есть внутренняя ведомственная заинтересованность и прямо такой надзор, когда нужно расследовать дело – там все бегают как угорелые. Когда нужно кого-то поймать на митингах… Оксана Галькевич: Когда силы бросаются на какую-то точку определенную. Марат Аманлиев: Да, когда пострадает кто-нибудь из… Оксана Галькевич: Понятно, это не проблема. А мы-то сейчас с вами говорим немножко о другом, о работе на самой-самой земле, когда никто не приходит и никто не говорит. Марат Аманлиев: Так все эти происшествия происходят на самой-самой земле. Бывает, что машину своруют у простого человека, а бывает, своруют машину у какого-нибудь родственника должностного лица. И вот среди этих преступлений будут очень активно расследовать преступление по краже автомобиля у должностного лица, у родственника, понимаете? И когда говорят, что это единичные случаи, что сотрудники не исполняют… Недавно был на другой передаче, там была статистика: 11 тысяч угонов и 7 тысяч найденных автомобилей. И вот говорят: вот видите, две трети раскрываются, а это значит, что 4 тысячи никто никого не искал, не ловил, не предпринял действий. Да за сотрудников уже сами собственники автомобилей выполняют всю работу – они связываются с угонщиками, они обыскивают… Константин Чуриков: Мы об этом расскажем еще отдельно, тут тоже много примеров. Я думаю, зрители расскажут. Марат Аманлиев: Это лень. Но работа связана именно со сложностями. Оксана Галькевич: Но, понимаете, все-таки логистика определенная, планирование работы людей, живых людей – это тоже, в общем, не должно оставаться за скобами. Марат Аманлиев: Да вы зайдите в отдел полиции. Никто не остается за скобками. Оксана Галькевич: Я вот тоже не могу с 9 до 21 часов работать в прямом эфире, понимаете, не вставая и не выходя из студии, так вот и они тоже не могут. Марат Аманлиев: А они работают круглосуточно. Зайдите в отдел полиции, там очень много сотрудников. Михаил Пашкин: Уважаемые ведущие и Марат. Ко мне сегодня пришли и вступили три сотрудника-опера с розыска. Они говорят: "Мы работаем 5-2 (понедельник-пятница), и нас еще заставляют выходить и в субботу, и в воскресенье, не платя за это и ничего не давая. Что нам делать?" Я говорю: "И долго вы так работаете?" – "Уже лет 10". То есть люди… Марат Аманлиев: Тут вопрос такой: что они делают в течение рабочего дня? Михаил Пашкин: Они ловят карманников, ездят, так сказать… Марат Аманлиев: Если они приходят на работу и выносят отказные материалы, то есть они… Константин Чуриков: А ловить карманников, кстати, очень сложно. Михаил Пашкин: Очень сложно, да. Они говорят: "Мы уже на пределе, мы не знаем". Вот завтра ко мне приедет в профсоюз человек вступать, женщина – я уже, говорит, не могу, я готова застрелиться, потому что невозможно работать круглосуточно. Она с Росгвардии, правда, не с полиции. Оксана Галькевич: Причем работать в негативе определенном, с нехорошими людьми, с криминалом. Михаил Пашкин: Да, причем еще с тебя все требуют, требуют и требуют. То есть настолько сейчас сотрудники зашуганы и являются, скажем так, рабами системы – им себя бы защитить, а не граждан, вот о чем речь, система к этому пришла. Константин Чуриков: Подождите, но у нас же в стране колоссальное количество полицейских, о чем говорят цифры. Оксана Галькевич: Кстати говоря, да. Марат Аманлиев: Это очень странно, говорят полицейские… Михаил Пашкин: Очень странно, потому что если посмотреть структуру, у нас проверяющих больше тех, кто работает на земле. И вот ребята говорят: "Вот проверяющий приехал (были примеры конкретные) – собака лапой наступила кинологу на ботинок, ему выговор за это объявили, что грязный ботинок". Мы в суде когда подняли этот вопрос, судья хорошо сняла взыскание. Она говорит: "Что у вас за, извините, идиоты?" Прямо так и сказала. А этот идиот, который объявил, сейчас начальником в московском главке работает, начальник управления. Нормально? Марат Аманлиев: Понимаете, есть сложности определенные. Понятно, что они есть в каждой службе, на каждой работе они есть. Но эти люди туда устраиваются на работу, а потом жалуются, что им не дают работать, они жалуются на то, что сложно расследовать преступления – это то же самое, что устроиться в пожарную службу и говорить: "Классная работа, но как только пожар, так хоть увольняйся". Михаил Пашкин: Они жалуются не на это. Они жалуются на то, что не соблюдается в отношении них закон. Марат Аманлиев: Так почему они тогда не пишут? Почему они не жалуются руководству? Михаил Пашкин: Вот они и обращаются в профсоюз полиции, они к нам обращаются, и мы решаем вопросы. Марат Аманлиев: А почему они к своему руководству не обращаются? Почему они обращаются в НКО? Михаил Пашкин: А потому что им руководство говорит так же, как и вы: "Не нравится – на гражданку". Марат Аманлиев: А зачем они идут тогда туда работать? Они приходят… Константин Чуриков: А вот это отдельный вопрос, не отнимайте наш хлеб. Давайте послушаем звонок. Оксана Галькевич: Давайте звоночек. У нас телезритель Андрей, кстати, из Петербурга тоже, тезка героя нашего сюжета, но другой человек. Андрей, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Я хотел бы немножко изменить ваш вопрос, хорошо или плохо. Вообще не работает полиция. Константин Чуриков: Так, примеры, пожалуйста. Зритель: Я 3 года судился как раз в суде по мошенническим действиям в отношении меня, хотели отобрать у меня квартиру. Договор был подсунут, написан симпатическими чернилами, понимаете? Смотрите фильм с Абдуловым "Гений". Симпатические чернила – они потом исчезают, и человек, мошенник написал на машинке уже другой договор. 3 года судился, хорошо судья Калинина разрешила повторно сделать экспертизу полноценную, но мне это обошлось в 175 тысяч рублей. Оксана Галькевич: Ничего себе. Зритель: Понимаете? Просто подпись стоит 15 тысяч, а вот полноценная экспертиза… Но это бог с ним. Значит, когда я выиграл суд и отстоял свою жилплощадь, я обратился в РУВД Петроградский, долго не возбуждали. Только благодаря запросу депутата Госдумы Сокола возбудили уголовное дело, и вот уже 3-й год меняются следователи: сначала был Яковлев…, он вообще ничего не делал, даже не запросил гражданское дело из суда. Его почему-то в следственное управление городское перевели, на повышение, якобы у него в Москве папа генерал полиции. Потом был следователь Борзов – вообще ничего не делал. И вот сейчас сменился следователь Лебедев (Петроградское РУВД) – тоже послал оперов из БХСС, они сфотографировали якобы место жительства так называемого мошенника (его фамилия Усик, теперь Малышев, он постоянно меняет имена, квартиры), и не могут в Санкт-Петербурге его найти, хотя у него и сын растет, хотя он говорил, что у него гражданская жена судья… районного суда, не запеленговали его номер телефона. То есть ну ничего не делается, его не могут найти. Они говорят: "Пока не допросим, не можем его в розыск". Константин Чуриков: Андрей, а как вам кажется, почему вообще с вашей точки зрения и в вашем конкретном случае не работает полиция? Это с чем связано, чем вы это объясняете для себя? Зритель: Нет, ну вот опера выехали в адрес, который следователь сказал, сфотографировали, что они там были, и все, понимаете? То есть ведь я сам им подсказывал, что нужно делать, как его можно найти, но никто не будет искать. И также вот судебные исполнители тоже уже 2 года возбудили… Единственное, что проверили его по всяким там налоговым инспекциям, по банкам – ограничили выезд за границу, все. И никто, опять же, не ищет. А у меня есть решение суда, с него эти 175 тысяч. Константин Чуриков: Андрей, ваша печальная история понятна. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Давайте послушаем специалистов. Михаил Пашкин: Я могу предположить. Вариантов только два. По приставам – пристав ждет, когда ему принесут денежку, чтобы этого товарища, так сказать… То же самое БЭП. У нас на сайте профсоюза, например, 2 года назад были опубликованы "Записки опера" – это сотрудник, который работал начальником полиции в одном из небольших отделов Москвы. Он прямо четко пишет, что "пришел в Следственный комитет возбудить уголовное дело по 318-й (нападение на сотрудника полиции) – тот говорит: "А ты расценки знаешь?" – "Какие?" – "Ну как, 25 тысяч, тогда возбудим". Константин Чуриков: В управлении Следственного комитета? Михаил Пашкин: Следственный комитет, да. И в итоге написали такую фабулу, отказали (он говорит, откуда у него такие деньги), что сотрудник, у которого оторвали рукав, рукав был оторван до этого от бушлата, и тот ругался матом в сторону (там 319-я статья еще была) сотрудника милиции – он не на них ругался, на полицию, а выражал свое мнение. И все, отказали, дело не возбудили. И когда он приехал… Вот эта палочная вся система, прямо четко говорит: пока денег люди не дадут, дело не возбудят, а если дадут с той стороны больше, то его тем более не возбудят. Оксана Галькевич: Понимаете, получается какая-то… Михаил Пашкин: Замкнутая система. Оксана Галькевич: …совершенно параллельная, замкнутая реальность. Михаил Пашкин: Абсолютно, да. Оксана Галькевич: Абсолютно какая-то параллельная реальность. Потому что то, что люди, обычные телезрители наши, да и мы, собственно, здесь с Константином смотрим в каких-то сериалах или фильмах… Константин Чуриков: Мы эти сериалы не смотрим, не надо. Оксана Галькевич: ...все изображается несколько иначе. Михаил Пашкин: Сериалы – это совершенно другое, там они по одному делу работают 10 человек. Марат Аманлиев: Вам не кажется, что здесь никакой вообще замкнутости нет? Мы говорим, что все сложно, все долго, такая кропотливая работа, такой ужас и кошмар. Оксана Галькевич: Еще и дорогостоящая работа. Марат Аманлиев: Тут мы подходим плавно к коррупционной составляющей: как только чуть-чуть денежка появляется, сразу и время, и желание, и старание – все появляется мгновенно просто. А вот эта статья 319-я вообще, знаете, предназначена больше для наказания такого за не очень… Оксана Галькевич: А что за статья? Марат Аманлиев: Это оскорбление сотрудника полиции. То есть если стоят три ППСника, два из них услышат, что вы сказали третьему какое-то плохое слово, этого достаточно для возбуждения уголовного дела – все. Оксана Галькевич: И никакие понятые не нужны? Марат Аманлиев: Вы даже можете не говорить, не оскорблять, ничего, но они-то слышали. Оксана Галькевич: Да. То есть подтверждение третьих лиц, понятых не при исполнении… Марат Аманлиев: Да, они же свидетели, они не должны быть понятыми, они свидетели. И здесь мы подходим к тому, что человек, который звонил в студию сейчас, крайне повезло, что возбудили вообще дело по мошенничеству, потому что это такая статья, где следователи сразу ссылаются на то, что, вы знаете, это, увы, гражданско-правовые отношения, здесь вам нужно в суде разбираться. А таких дел, отказных материалов сотни тысяч в год. И когда нам говорят, что раскрываемость повысилась, нужно просто обратиться к латентной преступности, когда не возбуждают уголовные дела, когда ни у кого нет сведений об этих отказных, потому что в этих 200-300 тысячах отказных около 80% составляют реальные уголовные дела, просто им неохота этим заниматься, потому что они не знают, как работать, их никто не тренирует. Ты когда приходишь в суд оспаривать какие-то действия, бездействие сотрудников полиции, решения, в суде практически невозможно добиться справедливого решения. Константин Чуриков: Мы тоже стараемся быть справедливыми и объективными, мы называемся словом "Отражение", поэтому отражаем все мнения. Люда из Пензенской области нам пишет, что хочет сказать "спасибо" малосердобинским полицейским во главе с начальником, майором полиции Ивановым за профессионализм. Также нам пишет Петербург, что сотрудники полиции работают так, насколько им позволяет руководство. Давайте послушаем звонок – это у нас Роман из Волгограда. Здравствуйте. Оксана Галькевич: Роман из Волгоградской области – здравствуйте, Роман. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Да-да, говорите, пожалуйста. Зритель: Да, здравствуйте. Я не берусь судить, как у вас в центре полиция работает, а вот в глубинке, в Волгограде, в Волгоградской области полностью отвратительно оценивается работа полиции. 02 в случае, если случается какая-то внештатная ситуация, звонишь – банально трубку не берут. Константин Чуриков: Подождите, давайте о конкретном случае – не вообще, а о конкретном случае. Значит, вы звоните, набираете 102 и что? Михаил Пашкин: 112. Константин Чуриков: 112, 102 – с городского, с мобильного. Зритель: 112 если у нас в области набираешь, как там называется, автоинформатор или девушка берет трубку и говорит: "Если вам в полицию надо звонить, звоните 02". Константин Чуриков: То есть сейчас уже 102. Кстати, люди путаются в номерах до сих пор. Так. Зритель: То есть не соединяют, не переводят звонок, но это ладно. Звоню напрямую в полицию, набираю 02 – не берут трубку. Если возьмут, то просто положат сразу, не отвечая. Только по городскому номеру шестизначному есть возможность какая-то дозвониться. А по поводу вот этого всего реформирования так называемого полицейского – я так думаю, что всем очевидно: "дореформировались" до такой степени, что ничего не работает. Константин Чуриков: Роман, скажите, пожалуйста, в каком конкретно городе Волгоградской области полиция не снимает трубку. Зритель: Город Волжский. Константин Чуриков: Город Волжский – город-спутник Волгограда. Оксана Галькевич: Да, прекрасный город. Константин Чуриков: Отлично, разберемся. Спасибо. Оксана Галькевич: Скажите, пожалуйста, Михаил Петрович, вот наш телезритель сказал "дореформировались". А как вы считаете, когда затевались эти реформы, цели ведь ставились благие. Не тем путем пошли, вообще все делали неправильно или все-таки какие-то здравые вещи были сделаны? Расскажите. Михаил Пашкин: Дело в том, что президент Медведев когда пришел к власти, он первым делом, я как сейчас помню, сказал, что нужно в первую очередь реформировать судебную систему, я это помню железно. Но почему-то ему этого не позволили сделать, или кто-то его уговорил – короче, полицию пожалуйста, судебную не трогай, хотя все беды у нас от суда: он арестовывает, он продлевает содержание под стражей. Если судья вынесет оправдательный приговор, то, извините, могут посадить и следователя, который вел дело, и прокурора уволить, и так далее – да, сейчас очень жестко в этом плане. Оксана Галькевич: А как работать вообще в принципе в таких условиях, когда ты должен оглядываться постоянно? Михаил Пашкин: А у судьи есть тоже план: не более 0.4% оправдательных приговоров. Это еще лет 6-7 назад Лебедев, председатель Верховного суда выступал и говорил: "У нас очень хорошее правосудие – всего 2% оправдательных приговоров". Через 2 года он стал говорить про 1%, а сейчас уже 0.4%. Хотя при Сталине тройке… Константин Чуриков: В 1937 году. Михаил Пашкин: …в 1937 году 20% оправдательных приговоров было, то есть вот мы куда пришли. Главное, я считаю, это суд. И вот если судья будет нормально судить, по закону, а не по понятиям, как сейчас, к сожалению, то у нас и полиция, и Следственный комитет, и прокуратура совершенно по-другому начнут работать, потому что их либо уволят, либо пересажают. Константин Чуриков: Согласны? Марат Аманлиев: Вот здесь я с коллегой абсолютно соглашусь. Понимаете, как бы неправильно ни вели себя сотрудники полиция, какими бы ни были злые прокуроры со своими обвинительными заключениями, все всегда упирается в суд. Проблема заключается в том, что судейское сообщество в основном состоит из бывших правоохранителей – из следователей, полицейских, дознавателей, прокуроров, которые сдают экзамены, переходят. Как будто существует какая-то негласная установка не брать туда адвокатов, не брать туда гражданских. И когда ты оспариваешь действия сотрудника полиции или просто защищаешь человека по уголовному делу и видишь, что там вилами по воде и он-то не совсем виноват, он вообще не виноват, невозможно оспорить, невозможно исключить доказательство. В законе написано, что если доказательство добыто с нарушением закона – это недопустимо, исключить должны. Суд обходит эту формулировку и пишет: "Несущественное нарушение закона". И вот там 20 томов несущественных нарушений в каждом томе, и у нас обвинительный приговор состоит фактически из несущественных нарушений, там совпадает 3-4 следственных действия: обыск, допрос, выемка и еще что-нибудь. Возникает вопрос – а что из этого было? Оксана Галькевич: Что из этого было существенным, да. Михаил Пашкин: Простой момент – дело Улюкаева. Взятку ему исключили, а прокурор 10 лет ему потребовал. Я не защищаю ни Улюкаева, ни Сечина, никого, но вот… Константин Чуриков: Медицинский факт. Михаил Пашкин: Факт есть факт: взятки нет, а 10 лет. Марат Аманлиев: И самое основное здесь что? Судьи если начнут, действительно начнут прямо спрашивать со следователей на мере пресечения, когда людей закрывают под стражу, какие основания, они говорят: "Ну тяжкое преступление" – "Хорошо, и? Основания какие? Он скроется, убежит?" – "У него загранпаспорт есть, миграционное намерение". То есть забери паспорт – нет, они закрывают его в СИЗО. Оспариваешь действия – они говорят: "Нет, ничего страшного". Константин Чуриков: Вы знаете, мне как-то не отдыхалось в эти выходные, мониторил сайты и отложил себе вот такую новость. В Подмосковье возбудили уголовное дело на сотрудников полиции, которые терроризировали местных торговцев и вымогали у них деньги. Происходило это годами; дело завели только после того, как полицейские – внимание – облили горючей жидкостью одного из продавцов, который не желал платить, после этого тот, не будь дураком, сам себя поджег, естественно, тут все сбежались, дело вскрылось. Да, уголовное дело, продавец фруктов из Азербайджана. Вы знаете, у меня вот к вам вопрос, вы же как раз с сотрудниками общаетесь, на работу их принимаете. Михаил Петрович, а вот в среднем или не в среднем для чего сейчас люди идут в полицию? Михаил Пашкин: Ну я их на работу не принимаю… Константин Чуриков: Ну с молодыми сотрудниками вы все равно общаетесь. Михаил Пашкин: Значит, где-то… Я беседовал со старыми операми, в основном они говорят, что молодые сейчас идут зарабатывать, к сожалению, что сейчас идет. И вот этих уже стариков-волкодавов, которые могут и научить, и сделать, и работать честно и так далее, их вот этой реформой 2009-2010-х гг. всех вычистили. Почему? Потому что они имеют свое собственное мнение, а тогда дали право начальнику, оставлять его или нет. И эти начальники убрали всех, на 90%, кто хоть какое-то имели свое мнение, и остались те, кто, извините, одно место начальнику может лизать по просьбе или без просьбы даже. Вот что сделали вот этой реформой в 2010 году с полицией. Ну и те, кто ребята нормальные идут – есть таких и много таких, кстати – которые действительно идут бороться с преступностью… Оксана Галькевич: С горящими глазами на самом деле туда приходят на первом этапе. Михаил Пашкин: Да, да – их система начинает ломать, и они стреляются. Вот в Новгороде застрелился человек – почему? У него жена умерла, он просил, чтобы его перевели на более легкую работу, чтобы он мог с детьми сидеть или что-то такое, ему отказали, он застрелился и застрелил еще напарника, который пытался это все предотвратить. То есть участковые стреляются, умирают на работе участковые, потому что… Мы им говорим: "Ребята, вступайте в профсоюз, мы поможем", и мы действительно помогаем. Оксана Галькевич: А вы помогаете? Михаил Пашкин: Помогаем. У нас члены профсоюза работают 40 часов в неделю, начальники зубами скрипят и ничего с ними сделать не могут. Участковый обслуживает у нас один участок, а не два-три бесплатно, как остальные. Оксана Галькевич: Михаил Петрович, вот вы сказали, что волкодавов выдавили – так вот, собственно говоря, простите, вам, волкодавам, работа в профсоюзе, защищать тех самых ребят, которые… Михаил Пашкин: Так вот мы и защищаем, мы и защищаем. Марат Аманлиев: Но это странно. Вам не кажется странной ситуация? Оксана Галькевич: Странная в чем? Марат Аманлиев: Она заключается в том, что вот они говорят, что боятся ходить к руководству. Можете себе представить? – сотрудник полиции боится защитить свои права. Михаил Пашкин: Да, он не боится бандита, но боится своего начальника – этот нонсенс. Марат Аманлиев: Не уверен, что он не боится бандита. То есть если сотрудник боится себя защитить, он вас-то как будет защищать? Оксана Галькевич: Марат Ильич, у нас вся страна боится. Зарплату по 9 месяцев не получают и бояться, бояться уехать из этого места, боятся вот эту работу, за которую они не получают по 9 месяцев деньги, потерять, понимаете? Марат Аманлиев: Но полиция – это же не единственное место. Оксана Галькевич: В полиции же живые люди работают, Марат Ильич. Михаил Пашкин: Попробуйте куда-то сейчас устроиться. У нас сотрудники… Марат Аманлиев: Они явно живые люди, но они защищают наши права. Михаил Пашкин: У нас сотрудники к нам валом идут, говорят: "Михаил Петрович, мы сейчас ушли на пенсию в 45 лет, а работы нет, негде найти – водителем не берут". Бывших сотрудников не берут никуда. Константин Чуриков: А что это за волчий билет такой? Михаил Пашкин: А вот, извините, полиция. "Ах, ты в полиции работал? – пошел вон отсюда". Константин Чуриков: Это такое доверие, да? Оксана Галькевич: Слушайте, а соцпакет? Я знаете что вспоминаю? Я вспоминаю всякие голливудские картины, где он там такой, как это, "Крепкий орешек" актер этот, ну вы все поняли… Константин Чуриков: Брюс Уиллис. Оксана Галькевич: Да-да. И вот он бегает, прыгает, чего только не делает, чудеса вытворяет, ловит преступников... Константин Чуриков: Классный такой полицейский был, да. Оксана Галькевич: …и все время изможденный приходит в свой участок. Ему говорят: "Слушай, ну ты чего, работа такая, чем ты занимаешься? Уже бы давно…" А он говорит: "Кто если не я? Да, вот я должен. Я стар, но я сделаю, я поймаю этих преступников". Они работают до 40 лет, потом выходят на определенный соцпакет, еще устраиваются дальше на работу, получают пенсию, все прекрасно. Как у нас с этим делом? Можно побегать, пока ты молодой и веселый, до 40 лет – я имею в виду быстрый, поджарый, ловить преступников. Михаил Пашкин: Мне привезли ребят, которые в Америке были еще в 1990-х гг. Контракт полицейского сантиметр в толщину, а наш контракт – два листика. Константин Чуриков: И Конституция. Михаил Пашкин: А там расписано, что за каждый, грубо говоря, цент, за каждую минуту просрочки, если там что-то будет не так. Там полицейский может начальника полиции оштрафовать запросто, и ему ничего не будет, пусть попробует он что-то сделать, там профсоюзы сгнобят этого начальника. Оксана Галькевич: Профсоюзы – да. А соцпакет? Михаил Пашкин: И соцпакет – там у него ребенок может учиться бесплатно в институте и так далее. Оксана Галькевич: Зарплата у них маленькая у полицейских, это правда. Михаил Пашкин: Зарплата порядка 2-3 тысяч долларов. Оксана Галькевич: Это для нас она велика, для них она небольшая. Михаил Пашкин: Согласен, да. Оксана Галькевич: Но большой соцпакет, на который они работают. Михаил Пашкин: А у нас соцпакет… Сам министр говорил, что 100 лет нужно ждать субсидии на жилье – 100 лет. За это время… Константин Чуриков: …много чего изменится, скажем мягко. Сообщение из Калуги – женщина пишет: "Много раз вызывала полицию, никогда не приезжала. Район у нас большой, не очень благоприятный. Короче, только в кино работает так называемая полиция". Уважаемые граждане, а мне вот просто интересно, вот для сравнения – хотя бы есть какие-то положительные примеры? Вот кому-то полиция помогла? Страна огромная. Если есть и такие примеры, звоните. Давайте сейчас пока послушаем, что нам расскажет Алмаз из Республики Татарстан. Алмаз, добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Хочу рассказать вот такую историю. Во-первых, хочу сказать свое мнение по поводу полиции. Так же, как и люди бывают хорошие и плохие, так же бывают хорошие и плохие полицейские. А в целом если рассмотреть структуру полиции, она вообще никакая. Вот конкретный факт. Буквально недавно я приобрел по Интернет-магазину обувь, это была явная подставка в плане того, что обманным путем… Я заплатил деньги, но товар не получил. Я пришел в полицию, написал об этом, а в полиции просто ухмыльнулись и сказали: "Извините, мы вам помочь вряд ли чем сможем". На что я сказал: "Извините, но я выполняю свой гражданский долг". Меня просто заставили написать, чтобы не возбуждали уголовное дело. По всей видимости, там… синдикат или еще не знаю, как это называется. Я их попросил… Уже месяц прошел, как я им написал заявление, и по факту на сегодняшний день до сих пор эти объявления в Интернете есть. И я так думаю, что я не один пострадавший по всей России, который таким образом заказывал и "клевал" на уловки мошенников. Я со своей стороны, конечно… Дальше гражданский долг – я связался с той компанией (не буду сейчас афишировать, что за компания, которая торгует обувью…), и они поблагодарили меня, сказали, что они уже в курсе, что эти мошенники работают. К сожалению, полиция палец о палец не ударила, для того чтобы как-то заблокировать этот сайт и сделать так, чтобы как можно меньше народу пострадало. Константин Чуриков: Зато вас поблагодарили. Но, кстати, не полиция блокирует сайт, там целая процедура, это делается, кажется, через Роскомнадзор. Алмаз, спасибо за вашу историю. Во-первых, Марат Ильич, очень часто говорят сотрудники органов, что 159-я статья такая сложная, мошенничество – это так тяжело… Марат Аманлиев: Ничего сложного нет. Если у тебя хорошее образование, если ты разбираешься в уголовном составе, вообще ничего сложного нет. Понимаете, какая штука? Это наши полицейские, преступление совершено в отношении нашего гражданина. Вот буквально недавно была ситуация, когда у водителя – Дмитрий Новиков, по-моему, его зовут – угнали машину Mazda. Константин Чуриков: Mazda, да. С маячком с этим, да? Марат Аманлиев: Да. 3 недели человек не мог заставить людей поехать машину найти. Знаете кто ему машину нашел? – белорусские сотрудники полиции. У белорусских сотрудников полиции есть время заниматься чужими делами, нарушением прав иностранного гражданина, у которого машину угнали в его стране – это унижение и позор. То есть давайте тогда нашу полицию уволим, белорусских полицейских наймем. Константин Чуриков: Причем таким образом этот гражданин протестировал работу правоохранительной системы сразу в нескольких регионах страны – это исследование. Марат Аманлиев: Форма одна, язык один, правила одни, а результат другой. Оксана Галькевич: А люди другие. С другой стороны, Марат Ильич, если у нас у француза что-нибудь угонят и пригонят к нам, мы ему тоже поможем. Марат Аманлиев: У нас так история складывается, у нас иностранцев любят – там сразу быстро поднимают такой большой кипиш, все сразу перехватывают… Константин Чуриков: Михаил Петрович, в каких случаях уголовное дело возбуждают проще, быстрее, гарантированнее – 105-е, убийство? Михаил Пашкин: Если убьют, да, вот я только что хотел сказать. Константин Чуриков: То есть надо дождаться? Михаил Пашкин: Если кого-то "грохнут", то да, или в пожаре погибнет кто-то. А во всех остальных случаях, особенно в имущественных, где БЭП и ПК товарищи (я бывший БХССник, сам знаю) – там прежде чем возбудят уголовное дело, все соки выпьют либо с тебя, либо с того, на кого возбуждают. Ко мне очень многие люди приходили, говорили: "Вот даем все, возбуждайте уголовное дело" – так они с тех деньги берут, а тебе отказной. То есть ты им принес заработок, показал, как те воруют, те к тем приходят: "Ребята, видите, сейчас мы вас посадим, либо бабло давайте", извините за выражение. И все, во многих случаях вот такие вещи и происходят, к сожалению. Оксана Галькевич: Вы знаете, то, что вы говорите, к сожалению, да. Но мы же все помним эти истории, когда люди звонили, женщины это были, говорили, что муж поднимает руку, он сейчас меня убьет. Михаил Пашкин: А потом эта женщина говорит, что… Оксана Галькевич: А потом эту женщину убивали – "вот когда убьет, тогда и приедем". Понимаете, до какого цинизма? Михаил Пашкин: Да. Оксана Галькевич: И в итоге убивали и ехали. Михаил Пашкин: Убивали. И сажали тех теперь сотрудников, которые… Вот который женщине ответил, его посадили, насколько я знаю. Оксана Галькевич: Да посадили, но посадили-то почему? Потому что это вышло все в информационное поле, понимаете. Михаил Пашкин: Да. Оксана Галькевич: А не вышло бы, и не посадили бы. И сколько таких случаев? Михаил Пашкин: А вот поэтому полиция, руководители полиции боятся гласности. Вы когда-нибудь видели в последнее время, чтобы хоть какой-нибудь начальник выступал на телевидении перед людьми? Нет. Только правозащитники так называемые. Марат Аманлиев: Да. Пресс-служба. Михаил Пашкин: Или пресс-служба, когда выходит Волк и начинает. А вот чтобы начальник… Константин Чуриков: Пресс-секретари обычно. Михаил Пашкин: А вот чтобы вытащить начальника главка, округа, генерала какого-нибудь и сказать: "Ну-ка вот ответь, почему у тебя такие-то?", чтобы люди ему конкретные вопросы задавали, чтобы начальник главка раз в квартал отчитывался, начальник округа раз в месяц, а министр раз в год перед людьми, открыто, перед телевидением – вот что нужно сделать. Вот тогда люди и начнут доверять полиции, тогда… Пусть они покраснеют хотя бы раз в месяц перед телекамерами, перед народом, который платит им со своих налогов деньги, вот что нужно сделать – в следующий раз они краснеть, наверное, не будут, они уже разберутся. Марат Аманлиев: Знаете что занимательно? У нас тема передачи – доверие к полиции, и закон о полиции содержит принципы (это прямо прописано) открытости, публичности, гласности и доверия населения. И что делает ГИБДД в новом регламенте? – оно устраняет пункт о возможности, о том, что сотрудник полиции не имеет права препятствовать видеосъемке. То есть в законе написано про принцип публичности, открытости и доверия, а в регламенте написано, что теперь все, такого пункта нет, и иди разберись, можно снимать или нельзя. А в своем пояснении они сказали: "Если это не мешает сотруднику полиции, вы можете снимать", но мне что-то подсказывает, что сотруднику полиции теперь через дорогу будут мешать ваша видеокамера, потому что вы мешаете ему работать. Оксана Галькевич: А здесь такой вопрос, Марат Ильич, почему сотруднику полиции, главку, собственно говоря, или кто там начальник этого сотрудника полиция, мешает федеральный закон, потому что только в случае противоречия с федеральным законом, правда, могут быть ограничены права гражданина и человека? Михаил Пашкин: Естественно. Марат Аманлиев: Конечно, так в Конституции написано. Оксана Галькевич: У нас просто здесь был замечательный адвокат, защитник автомобилистов, он нам об этом рассказал, и я это "закарандашила". Но вы знаете, помогает это далеко не всегда, потому как многие сотрудники по крайней мере дорожной полиции владеют приемами психологического давления на растерянного водителя. Марат Аманлиев: Но хотя бы в законе это должно быть, это хотя бы должно быть в регламенте, а они это из регламента убрали. О каком доверии… Оксана Галькевич: Слушайте, ну смотрите, вы адвокат, это есть в федеральном законе – как внутренний регламент ГИБДД может противоречить федеральному закону? Внутренний регламент ГИБДД, наш с Костей внутренний регламент не может противоречить закону о средствах массовой информации? Михаил Пашкин: Не может он противоречить. Оксана Галькевич: А у них, получается, может? Марат Аманлиев: Получается так, что когда вас остановит сотрудник полиции, он вам скажет, что из регламента убрали, все. Михаил Пашкин: Да мало ли что убрали, есть закон. Марат Аманлиев: Так это же сотрудник полиции. Раньше можно было ткнуть прямо в пункт. Михаил Пашкин: Я хочу опять к закону о полиции обратиться. Оксана Галькевич: Я боюсь, что если я его ткну, меня привлекут, простите. Михаил Пашкин: Статья 9 закона о полиции говорит – там много чего, в том числе, что основным критерием оценки деятельности полиции является мнение населения. Это в законе о полиции. Вопрос: кто собирает это мнение? Где оно? Константин Чуриков: Сейчас на ОТР собираем, и кстати, в статью 9-ю подходит, в соответствии со статьей. Михаил Пашкин: Так вот. У нашего профсоюза давным-давно было предложение. Вот будут выборы того же президента, тех же депутатов – ну поставьте урну на участке отдельно. Во-первых, это повысит посещаемость очень резко, я вам уверяю, доверяете вы своему территориальному органу полиции, где вы находитесь, где голосуете, или нет. Если не доверяют больше 50%, у нас есть статья, что по недоверию начальника можно уволить. Увольняется начальник данного подразделения территориального. Если по Москве, допустим, больше… Оксана Галькевич: Слушайте, это вы предлагаете шерифскую систему, как в Штатах: недоверие? – все, до свидания, шериф должен оправдать доверие населения. Михаил Пашкин: Да. Так это в законе у нас есть, это в законе все есть. Марат Аманлиев: Так и должно быть. Михаил Пашкин: Но оно не используется. Марат Аманлиев: Понимаете, после таких новостей, когда в Казани человека доставили в полицию, посадили на бутылку с шампанским и он выбросился в окно… Оксана Галькевич: Ой, господи, какой кошмар. Константин Чуриков: К счастью, это было давно. К счастью, мы ничего нового такого не знаем. Марат Аманлиев: Давно было, но я задаюсь вопросом: я себя вообще чувствую в безопасности рядом с сотрудниками полиции? Я вот честно скажу, что нет. У меня видео есть, меня сотрудник полиции вытолкал из… Инспектор оформлял материал – он меня вытолкнул, применил ко мне физическую силу, в спину растолкал прямо на видео. У меня был ордер, соглашение, удостоверение, я человека должен был представлять. Я написал на это действие жалобу, отправил видео по электронной почте начальнику – думаете, что мне пришло? – "Мы изучили видео, нарушений не найдено". То есть можно выталкивать адвоката, который должен оказать юридическую помощь человеку. Константин Чуриков: Марат Ильич, вы адвокат, можно было в прокуратуру просто обратиться. Михаил Пашкин: В Следственный комитет. Марат Аманлиев: Так я обратился. Я потом пришел на прием к этому начальнику, показал ему видео, говорю: "Вы точно не ошиблись, когда смотрели?" Он понял, что он не совсем до конца досмотрел: "Сейчас проведем проверку, сейчас мы его накажем". Прошло практически 1.5 года, я до сих пор не знаю, что с сотрудником. Константин Чуриков: Времени мало, а высказаться хотят многие. Валерий из Подмосковья, добрый вечер. Зритель: Алло. Вы меня слышите? Оксана Галькевич: Прекрасно слышим. Говорите. Зритель: Прекрасно слышите. Значит, меня зовут Валерий, я полковник милиции в отставке. Во-первых, оценка работы милиции – отвратительная. Причины, почему полиция работает плохо: потому что, как уже было сказано, специалистов всех, заслуженных людей практически убрали, учить некому. Люди приходят разные – вот здесь говорили, зачем приходят. Приходят и по желанию бороться с преступностью, приходят как просто на работу, но это тоже не возбраняется, дело не в том, как они пришли, они пришли работать. Они готовы работать, но часто у них не получается, потому что учить их некому, зарплата у них маленькая, они действительно завалены бумажной волокитой. Я вот бывший, всю жизнь проработал в уголовном розыске и считаю, что уголовный розыск бумагами не должен быть завален – есть следователь и дознаватель, которые ведут проверочные материалы. Опера, как говорят, кормят ноги, он должен бегать и раскрывать преступления, ему этого делать не дают. Но главное даже не в людях, в конкретных людях, кто хорошо или плохо работает. Плохо работает система. Почему плохо работает система? Вы прекрасно понимаете, есть такая наука управления, где у каждого начальника, начиная от бригадира и кончая президентом, наверное, в подчинение должно быть 7 человек, это теория такая. И вот пирамида строится: внизу много, а вверху один. У нас не только в полиции, а вообще во всей структуре нашей перевернутая пирамида… Константин Чуриков: Перевернутая пирамида. Валерий, спасибо за ваше участие. Оксана Галькевич: Валерий, спасибо вам большое. Простите, это прямой эфир, нам пора подводить итоги нашего опроса. Мы спрашивали, уважаемые друзья, как работает полиция, ваше мнение, хорошо или плохо – смотрите, получилось, что 10% считают, что хорошо работает, 90% в обратную сторону, нехорошо. Михаил Пашкин: "Спасибо" Леваде за такие… Константин Чуриков: Это уже не Левада, это наши зрители. Михаил Пашкин: Вот именно, я в кавычках "спасибо". Константин Чуриков: Я коротко, коротко буквально. Мы столько ужасного, неприятного, плохого, грустного услышали. Михаил Петрович, на прощание буквально коротко – что-то хорошее о полиции скажете? Оксана Галькевич: Пара добрых слов коллегам. Константин Чуриков: Честным полицейским. Михаил Пашкин: Коллегам? Ребята, не бойтесь своих начальников, защищайте граждан и создавайте профсоюзы. Если к нам вступите (мы межрегиональный профсоюз), мы вам поможем во всем. У нас по России в порядка 7 регионах есть профсоюзы, и там тех, кто к нам обращается, мы защищаем. Уже все, к Колокольцеву и другим обращаться бесполезно, потому что эту систему менять нужно только системой другой. Мы являемся такой системой. Оксана Галькевич: Марат Ильич, 30 секунд. Марат Аманлиев: Хотел сказать сотрудникам полиции, чтобы они не забывали, что такое честь мундира, чтобы они не забывали, что они пришли служить и защищать людей, и не относитесь к Конституции как просто к какой-то смешной книжке. Оксана Галькевич: Хорошие, правильные слова. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Представим наших гостей, кто был сегодня у нас в студии: слева от меня Марат Аманлиев, адвокат, президент общественной организации "Коллективная защита", и справа от нас с Костей Михаил Пашкин, руководитель Московского межрегионального профсоюза полиции. Константин Чуриков: Спасибо и вам, и зрителям, но у нас еще далеко не все.