Оксана Галькевич: Друзья, переходим к обсуждению первой темы. Наши депутаты в скором времени могут заняться рассмотрением поправок в Уголовный кодекс. Есть предложение ввести такие понятия, как "склонение к самоубийству" и "содействие самоубийству". Эта инициатива – реакция на довольно страшные события последнего времени. В интернете появились многочисленные целые сообщества, где дети сначала просто общаются, а потом, ни с того ни с сего, внезапно сводят счеты с жизни. У нас в России в прошлом году число детских самоубийств очень резко выросло на 57% – было зафиксировано 720 случаев. Константин Чуриков: Уполномоченный по правам ребенка в России Анна Кузнецова открыто заявила о том, что одна из основных причин всего этого – это лавинообразное распространение групп смерти в соцсетях. С начала года Роскомнадзор заблокировал уже больше 4 000 таких страниц. Если посчитать, закрывают примерно по 90 групп в сутки. И специалисты говорят, что нужно срочно менять подход к интернет-безопасности и профилактике суицида среди детей. И несколько фактов, о чем уже говорила Оксана. 720 самоубийств детей-подростков зафиксировано в прошлом году. Проблема вышла на общегосударственный уровень. Президент Путин поручил Кабинету министров и региональным властям усовершенствовать методику профилактики суицида среди подростков. И то, о чем мы говорим – явление, по распространенности которого Россия занимает первое место в Европе. Перед вами статистика ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения). Это, по-моему, за 2015 год, но просто новой статистики у них нет. По суицидам среди детей мы № 1 у нас на континенте, причем в обеих возрастных категориях – до 15 лет и старше 15. Оксана Галькевич: И это еще ты говоришь, что новой статистики нет. Это данные того периода, когда, в общем-то, у нас еще не было этого резкого скачка внутри страны. Есть еще другие данные – это уже Росстат, наша отечественная статистическая служба. По регионам страны возглавляют трагический рейтинг у нас Алтай, Забайкалье, Ненецкий автономный округ и Якутия. Есть еще Псковская область, которая далеко не лидер по суицидам подростков, но и там бывает беда. Константин Чуриков: Давайте вместе думать, как оградить детей от опасного контента в интернете, как следить за тем, что они делают в интернете. Какие у вас есть мнения по этому поводу, как всю эту лавину остановить? 8-800-222-00-14, и СМС-портал 3443, вначале буквы "ОТР". Каждое сообщение, каждый звонок у нас бесплатный. Оксана Галькевич: Представим нашего эксперта. В студии программы "ОТРажение" сегодня Андрей Воробьев, директор Координационного центров доменов RU/РФ, эксперт Института развития интернета. Здравствуйте, Андрей. Андрей Воробьев: Добрый день. Константин Чуриков: Андрей, сейчас только ленивый эксперт не говорит о том, что нужно каким-то образом детям объяснять, что опасно и что безопасно в интернете. Какие есть наработки у вас как у представителя отрасли? Что можно сейчас предложить детям, чтобы их оградить от этого опасного содержимого, скажем так? Андрей Воробьев: Очень хорошее слово вы, Константин, употребили – объяснять. Не оградить, именно запретить, поставить какой-то фильтр, который все равно, рано или поздно, ребенок, который гораздо лучше родителей подчас, и по нашим исследованиям, которые проводились уже несколько лет подряд, мы все время видим, что индекс цифровой грамотности, цифровых компетенций у детей выше, чем у педагогов и их родителей, поэтому все фильтры все равно обходятся. А вот объяснить, привить некий цифровой иммунитет ребенку с самого начала пользования интернетом очень важно, чтобы он критически относился к той информации, с которой он встречается в интернете. Оксана Галькевич: А работать с кем нужно в первую очередь: с детьми, или все-таки с родителями тоже? Мне интересно. Андрей Воробьев: Со всеми тремя категориями. В данном случае надо говорить о том, что мы должны работать и с педагогами, потому что все равно школа – это один из основных на сегодняшний день институтов воспитания, и они взрослеют, они общаются именно в школе, и они, в общем-то, узнают все эти новейшие технологии в основном как раз в школе. И те новейшие технологии, которые стремительно развиваются – а они развиваются, как мы все видим, семимильными шагами, – ни законодательное обеспечение, ни уровень развития цифровой грамотности не поспевают за этим. И поэтому мы сталкиваемся с тем, что, казалось бы, хорошая вещь – интернет, который был призван для того, чтобы максимально просто распространялась информация, помогает злоумышленникам сегодня распространять ту информацию, которая негативно влияет на детей, их психику и развитие. Более того, вообще-то надо говорить шире, и психологи говорят шире – не только призывы к самоубийству (это уже сразу очевидное нарушение 139-го федерального закона, по нему работает Роскомнадзор), но и так называемая пропаганда общественного опасного поведения, и просто опасного поведения, не всегда общественного, даже применительно к личности. Например, те же зацеперы. Много групп "Вконтакте", которые пропагандируют прокатиться. Оксана Галькевич: Делают это модным, прикольным. Андрей Воробьев: Да. Адреналин. Константин Чуриков: Экстремальные виды спорта. Многие из них связаны непосредственно с риском для жизни. Андрей Воробьев: Но надо понимать, что там все-таки человек, который идет в экстремальные виды спорта, он понимает, что это экстремальный вид спорта. Это выбор, он оценивает. А когда идет, например, пропаганда тех же руферов, зацеперов… Руферы – это те, кто фотографируется на высоте, на крышах, что очень опасно. Очень часто те, кто даже имеет только склонность к мыслям о суицидах, для них такие призывы и погружения в эту информацию, в общем-то, становится определенным сигналом к действию. Константин Чуриков: Вот есть данные о том, что столичный Департамент образования разработал отдельные методические рекомендации для педагогов по безопасности в интернете, то есть что они должны рассказывать детям. В частности, распространяется брошюра "Безопасный интернет детям". Там советуют детям не выкладывать личную информацию в интернете, в том числе фамилию, имя, домашний адрес, номера телефонов, номер школы, адрес электронной почты, фамилии друзей или родственников, дату рождения и фотографии. У меня сразу вопрос: насколько это реально? Ведь общение в соцсетях как раз таки строится на том, что ты видишь, тебя видят. Вот твои друзья, вот этот список, и так далее. Андрей Воробьев: Есть подход экспертов. По поводу методических рекомендаций – я тоже захватил несколько в студию. Это новая книга, которую буквально недавно выпустил Координационный центр совместно с Роскомнадзором, и Федеральным институтом развития образования. Оксана Галькевич: Практическая психология. Андрей Воробьев: Да. Это рекомендовано, как методические рекомендации нашим педагогам, как проводить уроки по защите персональных данных, потому что школьники не понимают, что это такое. И очень часто, понятно, фотографию выложил. Но когда ты выложил фотографию всей семьи, сообщаешь, что всей семьей вы выезжаете на юг на месяц, или в деревню к бабушке, а до этого у вас была выложена фотография, где вы живете, и вплоть до того, где лежит ключ на случай чего, то, соответственно, для злоумышленников просто побродить по социальным сетям, по аккаунтам таких доверчивых… Вернее, не доверчивых, а они просто не задумываются о том, что, выкладывая всю эту информацию о себе, по большому счету, они… Раньше были наводчики, а сейчас наводчики не нужны. Эту функцию выполняют аккаунты в социальных сетях. Константин Чуриков: Где у нас сейчас Ивановы? Ивановы в Тунисе. А где они проживают? По адресу такому-то. Андрей Воробьев: Да. Это один из примеров. Есть примеры, когда грубейшее нарушение даже действующего Закона "О защите персональных данных" происходит со стороны самих учреждений образования, когда школа берет и публикует, например, у себя на сайте в разделе "Официальные документы" список, кому из детей положены бесплатные обеды, и с указанием, почему: "Такой-то ребенок судьи", например. Оксана Галькевич: Неужели? Это вы сейчас говорите о реальных случаях? Андрей Воробьев: Роскомнадзор говорит о реальных случаях. Оксана Галькевич: Но это уже нарушение прав ребенка. Андрей Воробьев: Это и нарушение Закона "О персональных данных". Другое дело, что не все в наших школах, особенно в регионах. Конечно, есть примеры удачных регионов. Например, Москва выпустила уже отдельные рекомендации. Есть наукограды, в которых передовые школы, входящие всегда в рейтинги лучших школ страны. Но есть регионы, в которых директор школы незнаком с понятийным аппаратом "персональные данные", "цифровая компетенция" и так далее. Оксана Галькевич: Чудовищная какая-то история. Константин Чуриков: Андрей, я в случайном режиме нашел очень полезную страничку. Например, есть такая опция в соцсетях – настройки приватности: кто может видеть личную информацию, списки друзей, номер телефона. Можно выбрать галочкой и пометить "только я", "только я", "только я" – и, в принципе, оно защищено по умолчанию. Андрей Воробьев: Или "только друзья". Когда мы добавляем в друзья только проверенных людей, и поэтому мы, в общем-то, доверяем тем, кому мы сообщаем. Оксана Галькевич: Мы же говорим с вами о детях, о подростках. Это как раз тот самый период, когда если вдруг оказался вдруг, и не друг, и не враг, а так. Как раз в жизни-то идет проверка всех этих отношений. У нас есть звонок. Дозвонилась Наталья из Ростовской области. Давайте ее послушаем. Наталья, здравствуйте. - Здравствуйте. Я вам звоню насчет своих внуков. У нас в школе три спортивных зала, и все они сдаются в аренду. И со своими детьми мы можем пойти только за деньги. Ничего бесплатного для наших детей нет. Вроде бы школу строили для своих ребятишек, а сейчас – некуда. Прошел дождь, на улице никто не играет, и дети, действительно, сидят или возле телевизора, или в интернете. У нас другого варианта нет – все платное. Константин Чуриков: Наталья, скажите, а внуки много времени проводят в интернете? - Если мы занимаемся какими-то делами, поделками, или находим какие-то домашние дела, но все остальное время в интернете. Им желательно играть во что-то, конечно. Константин Чуриков: А вы, родители, каким-то образом контролируете, что они в интернете делают? Может быть, вы закрываете дверь комнаты, а они не в интернете играют, а с кем-то переписываются. - Мы живем в однокомнатной квартире, сидим все в одной комнате, и явно, что если старшие и младшие общаются между собой, разговаривают – мы, конечно, прослушиваем все эти разговоры, берем телефоны, смотрим. Или даже какие-то дела делаем – все равно заглядываем в телефон, потому что все это страшно для детей. Просто я говорю о том, что у нас другого варианта нет. Константин Чуриков: Очень справедливое замечание. Кстати, как раз Наталья-то молодец, они пытаются со своими детьми сами организовывать досуг, в том числе и в интернете, как я понимаю. Константин Чуриков: Кроме того, у малогабаритной квартиры, как выяснилось, есть свои плюсы. Андрей Воробьев: Да. А очень часто бывает, наоборот, бабушкам привозят внуков, притом в возрасте совсем малом – 4-7 лет (мы говорим сейчас про один из срезов нашего исследования). Бабушке проще включить Youtube внуку, загрузить мультику, и пускай он два часа, пока мама или папа где-то работает или чем-то заняты, чтобы он сидел и не отвлекался. Он будет себя тихо вести. Оксана Галькевич: А что он там смотрит, какие он там делает выводы… Андрей Воробьев: А куда он там дальше перейдет… Константин Чуриков: В следующий ролик. Андрей Воробьев: Да. Они очень быстро все это осваивают. Более того, цифры: 80% детей в возрасте 4-7 лет имеют контакт с интернетом, благодаря родителям, бабушкам или дедушкам. В возрасте от 7 до 14 лет – 95% контактируют в интернете, и чаще всего с помощью социальных сетей. Опасность в том, что они все считают, что они очень компетентны, что они профессионально разбираются во всем интернете, во всех опасностях, которые их подстерегают. Но, на самом деле, как раз знаний у них ровно на треть от возможных максимальных. Это в том числе доказано уже и факультетом психологии МГУ. То есть это преувеличение собственного превосходства над старшим поколением, потому что уж они-то точно знают, как там настроить и так далее. Ничего подобного – не знают. И в выигрыше оказываются те семьи, в которых родители вместе с детьми договариваются о том, что "Давай у тебя будет страница. Давай ее вместе настроим. А ты знаешь, какие бывают опасности?" В России уже третий год подряд в 2016 году проходил единый урок безопасного интернета. Все больше школ к нему присоединяется. Он проходит под эгидой Комиссии по развитию информационного общества Совета Федерации. И в этом году мы выпустили журнал по итогам урока. Стало понятно, что одного урока в году недостаточно, и одного журнала, конечно, тоже. Поэтому сейчас уже мы видим от законодателей как Нижней, так и Верхней палаты нашего Парламента, идут инициативы с обязательным включением в учебную программу. Как это должно быть включено в программу, можно обсуждать, потому что пособий много. Интернет-компании выпускают… Тот же Институт развития интернета выпустил вместе с РОЦИТ ряд методических рекомендаций. Если бы они все были в школах… Чтобы дальше учителя донесли до учеников, надо донести до учителей, и для этого нужно разработать методику. Конечно, отдельная дискуссия – нужен ли отдельный предмет, отдельные несколько часов посвящать финансовой грамотности в интернете, чтобы они карты родителей не фотографировали с двух сторон, и не отправляли злоумышленникам, как это часто бывает на сегодняшний день. Оксана Галькевич: Такой вопрос. Хорошо, есть одна сторона – это сторона пользователей. Есть другая сторона – это сами социальные сети, профессиональный персонал, администраторы, которые фильтруют эту информацию, прежде чем она появляется в общем доступе. Какой-то работы с этой стороной не предполагается? Допустим, коллектив, администраторы социальной сети видят, что ребенок или взрослый фотографируют банковскую карточку с обеих сторон с этими секретными цифрами, пытается ее выложить на своей или какой-то другой странице. Ведь можно сделать так, чтобы эта информация не попала в общий доступ. И если появляется страница с информацией, где телефоны, данные, номера квартир и все прочее – эта информация тоже автоматически скрывается. Ведь это можно же делать. Андрей Воробьев: Теоретически можно, но это будет очень дорого. Премодерация любого контента, который попадает в интернет – пока на это не готовы пойти интернет-компании, потому что просто нет возможности все отфильтровывать. Оксана Галькевич: Но почему? Facebook же что-то подобное делал. Андрей Воробьев: Не совсем. Оксана Галькевич: Может быть, не совсем так, может быть, я преувеличиваю, требования повышаю, но тем не менее, когда мы говорим о жизни детей, людей… Андрей Воробьев: Согласен. Компании пытаются и договариваются. На базе Роскомнадзора в декабре специально создана отдельная межведомственная комиссия, куда вошли представители администрации всех популярных в России социальных сетей. Оксана Галькевич: Так, простите, вот я вспомнила. Facebook что делают? Андрей Воробьев: Не Facebook, а в российских. Оксана Галькевич: Я имею в виду, что берем эту социальную сеть. Просто рассказываю тот пример. Там теперь, например, фотографию в голом виде, какую-нибудь обнаженную, вы не разместите, потому что вас тут же забанят, и сама сеть закроет вам доступ к вашему аккаунту. Андрей Воробьев: Я хотел сказать: сначала разместите, но очень быстро она будет… Да. Оксана Галькевич: И всяческую деятельность вам запретят. Поэтому теперь об этом все пользователи знают, еще 10 раз подумают: повесить там Венеру на своей странице или нет. В том числе это касается и классики, и произведений искусства, и так далее. Константин Чуриков: Если бы Венеру вешали, Оксана. Оксана Галькевич: Да. То есть это возможно, но дорого. Константин Чуриков: У нас есть звонок Татьяны из Свердловской области. - Здравствуйте. Хочу высказать свое мнение. Только труд спасает человека. В школе нет достаточного количества уроков труда. Дома в наушниках, обязанностей никаких. Всегда дети росли около взрослых, подражали им, занимаясь тем, что и взрослые. Мы мыли полы в школах, помогали в ремонте, работали на школьных участках, ездили в колхозы с 5 класса, и ничего, не умерли. Успевали все: и спортом заниматься, и художественной самодеятельностью. А сейчас только и слышишь от родителей этих детей, то есть внуков: "Нельзя им, нельзя. Не трогайте их. Они устали", они еще что-то там. Вот, пожалуйста, вам суициды, вот, пожалуйста, они и устают от жизни в таком возрасте. Вот мое мнение. Оксана Галькевич: Может быть, какие-то домашние обязанности все-таки должны быть у ребенка. Это, наверное, вопрос уже к родителям. - Конечно. Они и дома иногда ничего не делают. Я смотрю на своих внуков: пришел со школы, в комнату зашел, закрылся – все. Константин Чуриков: Но ведь дети копируют поведение родителей. Не все, конечно, слава богу, но многие родители устроены. Мама что-то вкусное приготовила или где-то в ресторане что-то себе заказала – сфотографировала, разместила. Папа накачал бицепс – сфотографировал, разместил. Родители-то живут уже в интернете, и дети тоже. Андрей Воробьев: Это нормально. Другое дело, что всегда должен быть баланс. В общем-то. Может быть, ничего страшного у тех, кто зависим от фотографирования еды, с ними этого не произойдет, они пойдут куда-то в ресторан или что-то сами приготовят и захотят это разместить. Другое дело, что баланс должен быть во всем, и если подросток все время проводит в интернете, то и у него и клиповость мышления формируется. То есть если он не читает книг, не анализирует информацию, потому что в интернете он получил какой-то короткий текст, в лучшем случае, прочитал, и пошел дальше, дальше, дальше. Ему постоянно необходимо обновление, обновление, обновление информации. Отсюда мы получаем детей, которые даже не хотят учиться, не хотят во что-то глубоко погружаться. Оксана Галькевич: Они именно не хотят учиться, или все-таки они учатся, но по-другому? Это очень важный вопрос, потому что общество меняется, меняется скорость восприятия, правила восприятия. Информационный мир изменился как за последние 15 лет. Андрей Воробьев: Согласен, но базовые принципы, по-моему, остались неизменны. И мы видим, что именно там, где все-таки дети не все время проводят в интернете, у них гораздо лучше успехи в школьных дисциплинах. Константин Чуриков: И еще звонок – Наталья. Здравствуйте. Оксана Галькевич: И очень много СМС-ок. Потом надо почитать. - Добрый день. Сейчас звонят бабушки, родители по поводу того, что дети проводят время в интернете, потому что они ничем не заняты. У меня ребенок очень занят, она профессионально занимается спортом. В интернете у нее есть время посидеть полчаса в день. В прошлом году у нас была очень неприятная ситуация. Закон "О педофилии" у нас принят, я так понимаю, давным-давно. Через группу "Вконтакте", так как девочка занимается в бассейне, то ей пришло сообщение, что "У меня есть твои фотографии в душе в голом виде. Сделай то-то и то-то". Как потом выяснилось, не только ей, а очень многим девочкам пришли такие сообщения. И когда я прибежала в милицию написать заявление, то в итоге все закончилось тем, что мне сказали: "Вы знаете, что это помойка?". Константин Чуриков: Это вам так ответили в отделении полиции? - Да. Поэтому, вы меня извините, вы законов можете напринимать миллион. Оксана Галькевич: Но пока не начнет работать полиция… Вы к этому, да? - Конечно. Константин Чуриков: Еще важное уточнение. Наталья, вы из Москвы, да? - Да. Константин Чуриков: То есть это в Москве вам так ответили. Любят говорить, что московская полиция какая-то образцовая. Оксана Галькевич: Другая какая-то планета, что ли? Вчера мы говорили, например, о лжеблаготворителях, о лжеволонтерах, и люди нам рассказывали, что тоже приходили в полицию с заявлениями, что люди непонятно на какие цели обманывают, собирают, наживаются буквально на чужом горе. Вот они эти люди, собирают на этой странице. Говорили: "Ну, это же…" Андрей Воробьев: Это проблема, которую в том числе обсуждали 20 марта на совещании в МЧС вместе с уполномоченным по правам ребенка, и там говорилось о том, что у нас на сегодняшний день принято заблокировать сайт, группу, аккаунт в социальных сетях с противоправной информацией, но не найти того человека, кто это сделал. Это очень удобно. Оксана Галькевич: А он переходит на другую страничку под другим именем. Андрей Воробьев: И так далее. Поэтому здесь невозможно. Мы можем говорить все, что угодно – что мы будем блокировать, будем это выявлять, – но без активной работы правоохранителей… Не то, что они отписались, что они направили на горячую линию, и ресурс заблокирован. Как бы пресечение распространения противоправного контента произошло. Но преступник не найден. Ему ничего не мешает пойти и дальше создавать новые группы. Более того, их уже начинают вычислять – у них все равно методика-то одна. Оксана Галькевич: А компетенций полиции хватает, чтобы бороться с такими проблемами? Вчера же, опять же, из нашего эфира, когда мы говорили о лжеволонтерах, нам говорили, что заявления по их жалобам принимали – дело касалось интернета, интернет-мошенничество – в бумажную папочку, которая веревочками, тряпочками перевязывается. Константин Чуриков: И говорили, что "Если мошенничество совершено в интернете, то следов найти невозможно". Это говорят в полиции, где есть специальные подразделения, которые этим занимаются. Андрей Воробьев: Как правило, специалисты из управления "К", и у них есть территориальные подразделения, и они знаемы, и вряд ли они не знают о наличии электронных следов. У любого преступления, совершено оно в офлайн- или в онлайн-мире, у него всегда есть следы. Если мы говорим про интернет-среду, то это электронные следы. Оксана Галькевич: Заявления-то принимают в обычном отделении, вы же понимаете, а не в отделении "К". Андрей Воробьев: Вот. А то, что в дежурной части у нас не всегда специалисты обладают нужными компетенциями – это от общего уровня цифровой грамотности. Константин Чуриков: Напоследок процитирую целиком сообщение, которое пришло из Москвы: "Вы знаете, безопасного интернета не бывает. Это как безопасный маньяк, предлагающий ребенку конфетку у него дома. По сути дела, детей через втягивание в интернет превращают в зомби, и детей надо не учить безопасности в интернете, а спасать от интернета". Оксана Галькевич: Предлагают также полностью закрыть определенную социальную сеть российского происхождения. Это одно из предложений. Другое из Башкортостана нам пишет Александр – вообще создать отдельный детский интернет. Но это тоже, наверное, звучит утопично. Андрей Воробьев: Такие проекты есть. У нас же существует в России домен ".дети", и в нем сосредоточены только сайты с проверенным контентом. Притом он в ежедневном режиме мониторится. И известно, что если настроить фильтр на домены в зоне ".дети", то ваш ребенок никогда не столкнется с противоправной информацией. Константин Чуриков: То есть какое-то название ".дети"? Андрей Воробьев: Да. Не хватает позитивного контента. На сегодняшний день только 2% контента в сети ориентировано на детей. Константин Чуриков: Это был ответ нашему зрителю из Нижегородской области, который нас спросил: "Где хорошая и добрая альтернатива злу в интернете?" Оксана Галькевич: Большая альтернатива, да. Константин Чуриков: Тоже в интернете с доменом ".дети". Спасибо. У нас в студии был Андрей Воробьев, директор Координационного центра доменов RU/РФ, эксперт Института развития интернета. Программа "ОТРажение" буквально через пару минут к вам вернется.