Иван Князев: Ну а сейчас первая тема нашего вечернего блока «Отражения». Воруют с размахом, широко и даже не стесняясь. Больше 400 миллионов рублей в день – именно на столько казнокрады-чиновники обчищают бюджет нашей страны, ну, фактически нас с вами. В целом ущерб за восемь месяцев этого года составил 102 миллиарда рублей. Вот цифры сейчас у вас на экранах. Это данные МВД. Тамара Шорникова: И я добавлю: это цифры только по завершенным уголовным делам, которых почти 18,5 тысячи. Из этих 102 миллиардов сколько удалось вернуть, Ваня, как ты думаешь? Иван Князев: Я думаю, что немного. Тамара Шорникова: 27. Всего 27. Иван Князев: Вот смотрите, уважаемые телезрители. Мы с Тамарой не поленились и решили посмотреть на сайте Ростендера (он сейчас у вас на экранах), сколько стоит, к примеру, построить один детский сад. Вот самый свежий тендер – «Выполнение работ по строительству объекта: «Строительство детского сада». Город Петрозаводск. Начальная цена – 109 миллионов. А если немножко ниже прокатиться, то там будет… Тамара Шорникова: Кемерово, добротный детский сад с бассейном – чуть меньше полумиллиарда. Иван Князев: Да, 400 миллионов. То есть фактически получается следующее: каждый день можно было бы строить по четыре детских садика в Петрозаводске либо один, но с бассейном, в Кемерове. Тамара Шорникова: Отсюда у нас вопрос к вам, дорогие телезрители. Естественно, будем спрашивать и эксперта. К вам такой вопрос: вы когда-нибудь сталкивались с коррупцией, взятки брали или давали? И как думаете, что нужно сделать все-таки с теми, кто у нас ворует? Иван Князев: Как вообще можно это остановить? Как с этим бороться? Тамара Шорникова: Прямо сейчас представим эксперта в нашей студии. Иван Князев: Это Илья Шуманов, заместитель генерального директора «Transparency International – Россия». Здравствуйте, Илья Вячеславович. Ну, сегодня мы уже много говорили на эту тему. Были у нас эксперты в дневном блоке, тоже мы немножко эту тему затронули. К цифрам МВД по борьбе с коррупцией скептически отнесся гость нашего утреннего эфира «Отражения» – доктор политических наук Юлий Нисневич. Давайте послушаем. Юлий Нисневич, профессор, доктор политических наук: «Те цифры, которые вы приводите, – там же вам есть комментарий, что это только по завершенным делам. Коррупцию по завершенным делам мерить нельзя, это давно известно. Вот этот так называемый криминалистический подход не отражает уровень коррупции в стране. Вот вам простой пример: стали больше людей сажать за коррупцию. Это что – коррупции больше стало или лучше органы стали работать? Вот здесь разделить это невозможно. Кстати, по оценкам экспертов, в России объемы коррупции – не которые, так сказать, через суд прошли, а в принципе объемы коррупции – соизмеримы с годовым бюджетом, то есть это миллиарды. Ну если это не в чистом виде годовой бюджет, то это тогда триллионы рублей. А вот эти 102 миллиарда – это, в общем, маленькая-маленькая верхушечка айсберга». Тамара Шорникова: Прямо сейчас с экспертом в нашей студии давайте запустим SMS-опрос, наших телезрителей попросим поделиться своим мнением: нужно ли ужесточать наказание за коррупцию? «Да» или «нет» – вы отвечайте на короткий номер. И к вам сразу тот же вопрос, с конца зайдем. Илья Шуманов: Нужно ли ужесточать наказание? Иван Князев: Да. Илья Шуманов: Мне кажется, модель ужесточения наказания без альтернативы не даст результата. Мы видим пример соседнего Китая, где за коррупцию есть высшая мера наказания в виде расстрела. Коррупционеров меньше в Китае не стало. Эффективность борьбы с коррупцией в Китае примерно на том же самом уровне, хотя показательные кампании идут. Мне кажется, что просто одной дубинкой решить этот вопрос точно невозможно. Тамара Шорникова: С одной стороны… Иван Князев: Понимаете, хотя бы не так обидно будет. Понимаете? Илья Шуманов: Если у нас цель – расстрелять вороватых чиновников или людей, которые дают взятки (а надо понимать, что обратная сторона есть), то, тогда, наверное, надо идти по этому пути. Тамара Шорникова: Нет, слушайте, мы против кровопролития, но за отъем нечестно заработанных денег, например. Илья Шуманов: Просто если смотреть внимательно на статистику, то вы поймете, что основное количество взяток – это не взяткополучатели осужденные, а это взяткодатели все-таки. То есть примерно две трети на треть – у нас делятся в такой пропорции. В нашей стране… Иван Князев: Кстати, о них мало слышно – о взяткодателях. Мы слышим все время дела по телевизору, в новостях, что тех, кто получал, берут. Тамара Шорникова: Подождите. Две трети? А это разве не обоюдный процесс? Илья Шуманов: Ну, с точки зрения логики, абсолютно верно, но ловят больше взяткодателей, чем взяткополучателей. Тамара Шорникова: То есть с того конца говорят: «Нет-нет, нам чужого добра не надо», – да? Илья Шуманов: Я не могу в голову залезть к тем людям. Но я говорю, что правоохранительные органы более охотнее работают, скажем так, по преступлениям, когда люди пытаются давать взятки. Но мы должны понимать, что коррупция – это не только взятка. Взятка – это на самом деле самый примитивный способ, который существует в коррупционной модели, и его очень легко идентифицировать. И наши правоохранительные органы достаточно эффективно с этим справляются. Но коррупция как социальное явление, естественно, эволюционирует, оно становится более сложнее, наверное, оно развивается, как любые процессы в нашем обществе. Разумеется, новые модели коррупционные – например, взятки в виде биткоинов либо транзакции, которые из других стран идут, – практически нашими правоохранительными органами не идентифицируются, только в каких-то исключительных случаях. Иван Князев: Илья Вячеславович, смотрите, я сразу два пункта себе отметил. Первый пункт. Вы сказали, что ужесточать наказание без альтернативы нельзя. А что за альтернатива тогда? Илья Шуманов: Альтернатива – на самом деле это создание некой этической рамки в обществе нашем. Желание человека решить свою проблему самым легким и самым простым способом (не всегда самым безопасным, как мы понимаем, потому что в тюрьму люди попадают), оно же начинается с чего? С отсутствия некого правосознания. Если мы говорим про альтернативу, как происходит в других странах, то мы можем взять, не знаю, страны, например, Скандинавии, условно, традиционно считающиеся более «чистыми». Иван Князев: Там даже в голову, наверное, человеку не придет ни взять, ни дать. Илья Шуманов: Но все это начинается как раз таки с детского сада, со школы, и это прививается и культивируется на протяжении всей жизни человека. Когда человек становится чиновником, ему говорят: «Слушай, в нашей стране чиновнику запрещено брать деньги». А если человек на протяжении всей своей жизни смотрел, как его родители это делают, он смотрел, как соседи это делают, как в школе это происходит, как в университете, в армии, где-то еще? И если вдруг он придет в государственный институт, с ним неожиданно не может произойти перемена. Иван Князев: Что с ним должно измениться в этом случае? Тамара Шорникова: Хорошо. Новое поколение чиновников добросовестных и, соответственно, всех остальных людей вырастим. А что со старым-то пока делать? Илья Шуманов: Я думаю, что это как Моисей, который 40 лет водит людей по пустыне. Со старыми чиновниками ничего нельзя сделать, потому что они в любом случае составляют, ну не знаю, некую касту, наверное, которая в России существует. Вопрос просто ограничения возможностей для совершения коррупционных практик. Самый простой способ – это прозрачность, как это ни странно. Это тот эффективный инструмент, который позволяет контролировать со стороны общества, со стороны граждан, СМИ на самом деле многие процессы. Чем больше мы раскрываем информации, тем тот свет, который падает на бюджетные деньги, он гоняет тех «оборотней», о которых вы сейчас говорите. Тамара Шорникова: Телефонный звонок давайте примем. Сначала – Александр, Краснодар. Он свой метод борьбы с коррупционерами нам предложит, я так понимаю. Александр, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Александр. Зритель: Я вот вас слушаю по телевизору. Ну такую демагогию разводит ваш респондент, который с вами присутствует! Он столько наговорил! Цвет денег, запах денег, дети видели… Это же все неестественно. Люди берут миллиардами, дома находят миллиарды. И это что, не коррупция? Почему за такие деньги не ввести сразу, как в Китае, смертный приговор? Ведь побоятся же люди брать. Иван Князев: Ну, ваша позиция понятна. Мы как раз сейчас и начали обсуждать это предложение, потому что не только вы, но и многие наши телезрители нам пишут то же самое. Спасибо. Тамара Шорникова: Но в то же Китае, естественно, коррупция не нулевая. В принципе так невозможно. Илья Шуманов: Она совершенно далека от нуля. И несмотря на тысячи людей, тысячи чиновников, которых показательно расстреливают (и это демонстрируют по телевидению, между прочим, все эти вещи, чтобы пропаганда дошла до широкого круга людей), это не помогает. Берут взятки. Покупают дворцы. Выводят деньги за пределы России… ой, Китая, простите. Это не панацея, как оказалось. Так что вот так. Тамара Шорникова: Ленинградская область: «Какое наказание? В лучшем случае – домашний арест. Наглядный пример Васильевой: пела и плясала, и картины писала». Иван Князев: Да-да-да. Тамара Шорникова: Это то, что мы видим. Это крупные аресты, крупные чиновники. И потом – отсутствие какого бы то ни было внятного наказания, соответствующего, на наш взгляд, проступку. Илья Шуманов: Вы совершенно правы. Просто коррупция делится тоже на несколько элементов. Когда разозленный человек звонит в студию и говорит про миллиарды рублей, которые находятся у чиновника, у офицера, у полковника (даже не у генерала) дома, то, конечно, у человека это вызывает агрессию, реальную агрессию, потому что он понимает, что это сотни детских садов, о которых вы вначале пытались рассказать. Иван Князев: Да-да-да. Тысячи. Тысячи! Илья Шуманов: Тысячи детских садов, да. А откуда у него эти деньги взялись? Объяснения нет. В уголовных делах эти деньги изымаются в доход государства без объяснения причин, откуда у него взялись эти деньги. То есть, по сути, полковнику Захарченко инкриминировали только карточку бонусную, пятидесятипроцентную, она осталась в уголовном деле. Все остальные материалы, в которых они обвиняли, они улетучились. Те деньги – они не из этого уголовного дела. Понимаете, да? Иван Князев: Ну да. То есть фактически их назад-то не вернуть. Илья Шуманов: Нет, их вернули. Иван Князев: Ну, вернули… Илья Шуманов: Но непонятно – откуда. Кто давал эти деньги? Как они оказались у него? Иван Князев: Цепочку не выявить. А космодром Восточный? Опять же президент даже спросил, что там сейчас происходит. И там, по-моему, десятки уже уголовных дел. Илья Шуманов: Про космодром Восточный. Мне кажется, что самого более эпического коррупционного бренда, чем космодром Восточный, уже для России не придумать. Если президент уже настойчиво говорит о возбуждении уголовных дел… Их более 50, насколько я понимаю. Иван Князев: Да-да-да. Илья Шуманов: А ситуация в отрасли не меняется. То это, наверное, говорит о неспособности руководства каким-то образом реагировать на проблему. Дело в том, что это проблема всех гиперпроектов, которые есть в нашей стране. Наша страна очень любит гиперпроекты. Гигантский объем денег за короткий промежуток времени надо освоить. И «освоить» – это как раз таки слово только из российского лексикона, потому что такого слова в других странах нет. Деньги можно потратить, эффективно использовать, а вот освоить, бесцельно и бездумно… Иван Князев: Причем самое интересное, когда мы сейчас приводили эти цифры по тендерам… Мне кажется, уже в этих тендерах есть какая-то определенная коррупционная составляющая. И те, кто заходят на эти тендеры, они думают о том, как бы немножко оттуда что-нибудь урвать. Это вообще отдельная история – как у нас организовываются тендеры. Илья Шуманов: Смотрите, есть на самом деле две стороны. Вы совершенно правы, есть такой тренд, о котором вы говорите: заходят на конкретные подряды, на конкретные заказы конкретные компании, под которые готовят техническую документацию, которые потом реализуют все это дело. А есть вещи, когда чиновники в регионах пытаются, не знаю, месяцами найти подрядчиков. Люди не соглашаются, потому что работа с государственными деньгами – мы видим, к чему она приводит. У тебя возникает дополнительный риск, и ты сталкиваешься с «токсичными» деньгами, которые потом могут тебя привести за решетку. Тамара Шорникова: Еще один телефонный звонок, давайте послушаем Наталью из Тамбова. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Наталья. Зритель: Здравствуйте. Я вот тоже была против взяток, конечно, пока сами не столкнулись с такой ситуацией, что просто вынуждены давать. Такая ситуация – надо было провести в частный дом водопровод. Говорят: «Официально будете ждать полтора года, чтобы подвести. А если положите в конвертике денежку – значит, пожалуйста, вам и завтра могут провести». Вот как в такой ситуации быть, когда людей вынужденно заставляют дать взятку? Спасибо за внимание. Иван Князев: Хотел спросить, конечно… Тамара Шорникова: С нами еще, Наталья? Алло. Иван Князев: Видимо, нет. Просто хотел спросить: много ли попросили? И почему сразу не обратился человек в полицию? И смотрите, еще один момент. Вот вы сказали, что привлекают к ответственности тех, кто дает, а не тех, кто берет. У нас, насколько мне известно, есть целая проблема с доказательной базой. Любой адвокат скажет, что получение взятки очень тяжело доказать. Илья Шуманов: Ну, я хочу сказать, что диспропорция в сторону взяткодателей, нежели чем взяткополучателей, она у нас давно исторически на самом деле уже идет, это не одно десятилетие. Иван Князев: Может, просто взяткодателей легче как бы привлечь, чем тех, кто берет? Илья Шуманов: Абсолютно верно. Иван Князев: Там как бы умысел надо и так далее. Тамара Шорникова: Вот приходит Наталья, например, со своим маленькой суммой наверняка на водопровод в частный дом… Иван Князев: Да. И как бы все понятно. Илья Шуманов: Вот смотрите. У нас даже отдельную статью ввели в Уголовном кодексе, которая касается взятки до 10 тысяч рублей, по которой, по сути, предусмотрено не уголовное… вернее, уголовное наказание предусмотрено, но в тюрьму тебя за эту взятку, скорее всего, не посадят. Ты можешь отделаться штрафом. И вот такой объем взяток, если смотреть из общего количества, – почти 60% от всех коррупционных преступлений. То есть взятки до 10 тысяч рублей, когда человек вынужденно дает какую-то денежку. И, соответственно, сотрудник правоохранительных органов уже готов схватить. По сути, вся доказательная база говорит о получении и фиксации взятки с поличным, то есть когда приходят, и, соответственно, задерживают прямо на месте. Вопрос в том, что, конечно же, статистику это очень сильно портит сотрудникам правоохранительных органов. И они будут стараться вымогать денежные средства, например, 11 тысяч рублей, чтобы ты попал уже в другую статью. То есть буквально тысяча рублей, а составы разные. Понимаете, о чем идет речь, да? Тамара Шорникова: И еще один телефонный звонок – Арсен, Московская область. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Иван Князев: Добрый вечер. Тамара Шорникова: Как победить коррупцию? Арсен, есть ответ? Зритель: Да, конечно, есть. Она была всегда. В первую очередь, в настоящее время я бы предложил вообще запретить занимать какие-либо должностные посты людям, которые имеют двойное гражданство в правительстве, потому что именно этими людьми выводится очень большое количество денежных средств и активов, и они вкладываются не в развитие нашей страны, а в развитие именно других стран. Конечно же, таких людей, которые получают именно взятки, их в высших органах достаточно много. Конфискация имущества, не то чтобы расстрел. Да, я за то, чтобы расстреливать таких людей. Их отправлять на лесоповал, строить новые города, строить… Иван Князев: Ну, чтобы трудились они. Зритель: Да, чтобы трудились и отрабатывали то, что наворовали у людей. Вот что я предлагаю. Иван Князев: Понятно, спасибо большое. Тамара Шорникова: Спасибо. Огромное количество SMS про конфискацию. Иван Князев: Да-да-да, очень много. «Полная конфискация и 20 лет каторги», – Ленинград предлагает. Тамара Шорникова: А если говорить все-таки о тех цифрах, которые приводит МВД? Эксперты с ними не соглашаются, говорят, что действительно капля в море. Ну, это то, что имеем: 102 миллиарда, вернули 27. Почему такой огромный разрыв? Илья Шуманов: Вам только что ответил телезритель, который звонил, который говорит, что значительное количество денежных средств выводятся за пределы Российской Федерации. Иван Князев: То есть успевают все-таки? Илья Шуманов: Люди хеджируют свои риски, ну, соответственно, страхуются. И понимая, что в России то имущество, те активы, которые у него могут быть, по щелчку пальцев, соответственно, конфискуются… Мы видим примеры в достаточно большом количестве: губернаторы, мэры и так далее и тому подобное. Это все действительно очень просто происходит: накладывается арест, тут же замораживаются деньги, и в казну они идут. Иван Князев: Ну, это понятно. А если они там? Илья Шуманов: Если они там – соответственно, все. Денежные средства вернуть практически невозможно. Иван Князев: А у нас договоренностей нет, чтобы там их заморозили? Если у него вилла где-нибудь в Испании, ее арестовать и так далее. Илья Шуманов: Вот смотрите. История с министром Подмосковья десять лет длится и еще не завершена, то есть денежные средства обратно еще не поступили. Десять лет! Это целое поколение может вырасти, пока это произойдет. Иван Князев: Это ужасно, да. Илья Шуманов: Но совершенно прав телезритель, который звонил и который говорил о том, что вопрос, связанный с иностранным гражданством, соответственно, с приобретением зарубежных паспортов и так далее. Действительно, у нас нет обмена этой информацией между странами. Мы не знаем, кто имеет какое гражданство. Страны защищают своих граждан и, соответственно, не рассказывают. Как и мы не рассказываем другим странам, кто является гражданином той или иной страны, если сами граждане не захотят об этом сообщить. Иван Князев: Понимаете, есть еще один момент, почему люди так пишут нам, причем повально пишут, что нужно ужесточать наказание, нужно расстреливать, нужна каторга, нужна конфискация. Понимаете, иногда бывает такая несопоставимость: если ты украл мешок картошки, ты можешь получить от трех до семи лет, а если ты украл 10 миллиардов, то ты точно так же получишь семь лет строго режима. Илья Шуманов: Да. Иван Князев: И вот эти преступления как-то несопоставимы. И народ очень сильно раздражается по этому поводу. Илья Шуманов: Если мы будем смотреть на самом деле такой аспект, как избирательность в привлечении к ответственности, о котором вы говорили (госпожа Васильева, Сердюков и так далее и тому подобное), мы можем найти тысячи примеров таких, когда избирали меру пресечения в виде заключения под домашним арестом, а не под стражей, более мягкие формы предварительного допроса. Иногда даже людей допрашивают, не знаю, в кабинетах, которые они занимают, не вызывают на допрос, а к ним лично приходят. В моем понимании, конечно же, обозленность общества – это некий тренд на поиск справедливости. Люди видят ежедневно дорогую машину чиновника, пустую его декларацию, которую он декларирует, и записанные активы, условно, на дедушку, бабушку, двоюродного брата… Иван Князев: Зять, сват, брат. Илья Шуманов: Да. Разумеется, правоохранительные органы смотрят на это сквозь пальцы. Тамара Шорникова: С другой стороны, все-таки два громких уголовных дела – целые два министра! Сейчас идет активный разговор по поводу того, что родственников будут «раскулачивать». А мы все знаем, что обычно квартиры и машины записаны на жен, матерей и так далее. Кажется, что набирает обороты эта кампания по борьбе с коррупцией, она становится более открытой. Кажется, что история с министром говорит о том, что никто не уйдет от ответа. Можем ли мы говорить о том, что что-то сдвигается с мертвой точки и что мы идем в правильном направлении? Илья Шуманов: Я думаю, мы можем ощутимо померить результат только на уровне так называемой мягкой коррупции, то есть на уровне бытового взяточничества, которое у нас есть. Действительно, люди опасаются давать взятки на таком бытовом уровне, и их брать становится сложнее. Люди понимают, что здесь интернет, можно пожаловаться, зафиксировать, передать все эти сведения. Иван Князев: Ну, гаишники уже боятся. Илья Шуманов: Боятся. Иван Князев: Потому что телефон есть у каждого. Илья Шуманов: В том числе. Видеорегистратор, телефон и так далее. Плюс у нас еще сильно набирает обороты сектор электронных услуг, когда ты для получения паспорта не стоишь в очереди, а ты подаешь онлайн-заявку, приходишь и получаешь. А помните, еще 15–20 лет назад это могло вызывать какую-то коррупционную составляющую? Иван Князев: Запросто! Очень хорошо помним. Тамара Шорникова: Давайте еще один телефонный звонок возьмем – Николай, Нижегородская область. Здравствуйте, Николай. Иван Князев: Здравствуйте, Николай. Зритель: Здравствуйте. Нижегородская область. Я по поводу наказания. В Советском Союзе существовал закон: свыше 10 тысяч – расстрел. Но я не за расстрел. Нужно давать пожизненное, потому что бывают ошибки, и в это время можно разобраться, законно или незаконно. Но пожизненное – обязательно! Определить какую-то сумму в нашей стране, свыше которой нельзя воровать. А если воруешь, то – пожизненное наказание. И больше ничего не надо, никаких «от десяти до пятнадцати», сделка со следствием. Пожизненное, и все! Иван Князев: Да, понятно. Да, хорошо. Спасибо вам. Многие наши телезрители пишут, что взятки нужно приравнивать к госизмене. Но ведь, смотрите, бюджет теряет колоссальные суммы, просто колоссальные! Или все-таки это мало для бюджета? Я просто не очень понимаю. Илья Шуманов: Ну, если мы говорим… Иван Князев: Или мы уже просто привыкли к этому? Тамара Шорникова: Если мы говорим про экспертную оценку, что взятки сравнимы с годовым бюджетом, то это вполне себе… Илья Шуманов: Надо понимать, что 102 миллиарда – это только МВД зафиксировало. Иван Князев: Да-да-да. Илья Шуманов: Прокуратура говорит о 48 миллиардах. Основное количество коррупционных преступлений в Следственном комитете, который тоже публикует свою отчетность. Иван Князев: Я просто к тому, что представители Минфина должны… Не мы сейчас должны с вами, не наши телезрители должны кричать, что их нужно сажать, а представители Минфина должны об этом говорить: «Люди, ужесточайте, люди, боритесь с коррупцией, потому что у нас в бюджете будет больше денег». Они же за это ратуют. Илья Шуманов: Да. Наверное, это как отдельный инструмент, о котором вы, соответственно, говорите, действительно он может существовать. Более того, я считаю, что совершенно мы дозрели, наверное, до той ситуации, когда граждане могут пытаться компенсировать ущерб, который коррупционные практики могут наносить, и бизнесмены могут на это рассчитывать. К сожалению, в России не ратифицирована Конвенция о гражданско-правовой ответственности, по которой в других странах люди могут обратиться в суд и доказать коррупционную ситуацию, которая навредила им, которая принесла ущерб, и через суд потребовать компенсацию. В России это невозможно сделать. Это, наверное, один из ответов на ваш вопрос: почему и как это можно сделать так, чтобы граждане более активно включались в борьбу с коррупцией? Тамара Шорникова: Ну и разные способы предлагают наши телезрители. Хочется услышать экспертное мнение. Какие способы прямо здесь и сейчас могут если не побороть коррупцию, то хотя бы… Иван Князев: …ну хоть как-то исправить ситуацию? Илья Шуманов: Я последую, наверное, против тренда, потому что у нас тренд на закрытие информации идет. Открытие информации, о котором я говорил: публичные реестры, расширение информации, декларирование имущества и доходов чиновников, которые они должны раскрывать, чтобы мы понимали, на двоюродном брате это висит или на нем. Усиление международно кооперации. О чем мы с вами говорили? Выведение денег за пределы страны – и мы автоматически обрубаем возможность получения обратно этих денежных средств. И, наверное, все-таки воспитание нового поколения на новых принципах, на новой базе, которая подразумевает некие стандарты этические. И, наверное, это даст, по крайней мере если не нам, то следующему поколению надежду. Иван Князев: Спасибо. Тамара Шорникова: Надеемся, что к этому следующему поколению и наши институты начнут отлаженно работать, чтобы были возможности решить нормально свои вопросы, без взяток. Илья Шуманов: Да. Или посадить на их места роботов. Иван Князев: И подведем итоги опроса. Мы спрашивали у вас: нужно ужесточать наказание за коррупцию? «Да» – сказали 98% наших телезрителей, а «нет» – соответственно, 2%. Тамара Шорникова: Говорят сами за себя эти цифры. Спасибо. У нас в гостях был Илья Шуманов, заместитель генерального директора «Transparency International – Россия». Иван Князев: Спасибо вам большое. Илья Шуманов: Спасибо.