Борис Кузнецов: Современному ребенку нужен гораздо более плотный сюжет, чем в "Незнайке" или "Хоттабыче"
https://otr-online.ru/programmy/segodnya-v-rossii/boris-kuznetsov-27305.html Петр Кузнецов: Итак, объявлены шорт-листы ежегодного литературного конкурса, который называется "Новая детская книга". Проводит его издательство "РОСМЭН", и между прочим, ОТР – партнер этого конкурса. Есть баннер с информацией о специальной номинации, которая так и называется "Выбор зрителя Общественного телевидения России". Сейчас Оля вам его покажет на нашем сайте.
Ольга Арсланова: Да, я открыла на своем компьютере, прошу наших режиссеров показать эту картинку. Вот вы видите плашечку с названием "Выбор зрителей ОТР", специальная номинация конкурса. И, пожалуйста, голосуйте, выбирайте лучшую книгу. Это ежегодный конкурс в области детской и юношеской литературы был учрежден в 2009 году. И на конкурсе рассматриваются рукописи, которые ранее не публиковались, и которые написаны на русском языке. Но все подробности узнаем сейчас у Бориса Кузнецова, директора издательства "РОСМЭН".
Петр Кузнецов: И председателя жюри конкурса.
Ольга Арсланова: Председателя жюри этого конкурса. Здравствуйте.
Борис Кузнецов: Добрый день. Здравствуйте.
Петр Кузнецов: Знаете у нас какой вопрос? Мы изучили этого шорт-лист.
Ольга Арсланова: Я буду пока голосовать.
Петр Кузнецов: Несколько номинаций, да, три номинации или больше?
Борис Кузнецов: Да, три номинации.
Петр Кузнецов: По крайней мере, смотрите, стихи и сказки для самых маленьких: Анна Анисимова "Капитан Борщ", "У фургона – хвост!", Клинкова Елена "Корреспондент Букашка". В мире фэнтези представлены, например, Мария Богданова "На балюстраде Исаакия".
Ольга Арсланова: Очень актуально.
Петр Кузнецов: И Диана Ибрагимова "Дети черного солнца", ну и так далее. "Новая детская иллюстрация" – София Вензель, "Рыбак 1", "Рыбак 2", "Рыбак 3", "Рыбак 4". Мы, конечно, привыкли, наверное, к странностям Чуковского, да и сериал "Твин Пикс" сейчас тоже в моде, молодежь его любит. Это название книг, оно соответствует содержанию?
Ольга Арсланова: Вы их так специально выбирали?
Борис Кузнецов: Вы знаете, нейминг…
Петр Кузнецов: Никогда бы не сказал, что это названия детских книг.
Борис Кузнецов: Это очень важная вещь, конечно, путь от рукописи и от названия книги до ее публикации, он такой далекий. Выдумывание названий для своей книги – это вещь такая, которая дается далеко не всем авторам. Мало написать, конечно, хорошую книгу, очень важно ее еще здорово и классно назвать. Но мы-то на самом деле в конкурсе оцениваем в первую очередь текст. Название – это очень здорово, да. "Капитан Борщ", кстати, который вы назвали – это и название классное, и содержание очень классное.
Петр Кузнецов: Как раз прозвище Дениса Чижова.
Ольга Арсланова: Я хочу сказать, что "Капитан Борщ" сейчас пока что в рейтинге зрителей ОТР на третьем месте.
Петр Кузнецов: Лидирует.
Ольга Арсланова: На третьем.
Борис Кузнецов: Там есть капитан Борщ, там есть капитан Окрошка и пират Борщевик из персонажей.
Ольга Арсланова: Вот я, конечно же, проголосовала за "Корреспондента Букашку", потому что это, наверное, обо всех нас и о нашей роли.
Борис Кузнецов: А теперь давайте расскажем, как нужно голосовать.
Ольга Арсланова: Давайте.
Борис Кузнецов: Дело в том, что зайдя на сайт Общественного телевидения России, кликнув на этот баннер, вы сможете не только проголосовать. Проголосовать нужно, конечно, не за название, а за текст.
Ольга Арсланова: Да, там активные ссылки, вы сможете все прочитать, очень удобно.
Борис Кузнецов: Там по каждой ссылочке можно выбрать этот текст и можно прочитать его и посмотреть.
Петр Кузнецов: Мы можем сейчас даже показать, да, как это происходит?
Ольга Арсланова: Да.
Борис Кузнецов: Естественно, лучше голосовать, зная и читая эти тексты. "Выбор зрителей ОТР", он отсылает к самой младшей номинации, к самой сложной, наверное, на мой взгляд, номинации. Там, где представлены тексты для детей, ну скажем так, лет до четырех. Это самое сложное, на мой взгляд, и самое перспективное направление в детской литературе, это и стихи, и истории.
Ольга Арсланова: А скажите, вы же эти тексты все, естественно, изучили, да?
Борис Кузнецов: Да.
Ольга Арсланова: Вот просто я сейчас открыла, кликнула на ссылку – и открывается текст в вордовском документе, совершенно спокойно можно распечатать и прочитать ребенку. Вы рекомендуете вот все эти тексты для прочтения уже сейчас, вне зависимости от того, кто победит? Это все прошло какую-то там систему оценки, не знаю, качества? Вы можете гарантировать, что это все действительно можно детям читать?
Борис Кузнецов: Гарантии качества, конечно, никакие не дают. Но…
Ольга Арсланова: Отбор был какой-то, правильно?
Борис Кузнецов: Отбор был из 2000 рукописей.
Петр Кузнецов: Было из кого, самое главное, что было из кого выбирать.
Борис Кузнецов: Я лично в этой номинации, я лично на самом деле, потому что я очень заинтересован в этом, я прочитал больше тысячи, по-моему, даже около полутора тысяч работ. Потом у нас был лонг-лист, и вот здесь была мучительная совершенно работа, потому что в лонг-листе было около 50 работ.
И такой небольшой эпизод из нашей кухни. Ну, собрались все люди, которые читали эти тексты, собрался я, редакторы и так далее. Вот есть почти 50 работ, и из них нужно – ну не может быть шорт-лист 50 работ. Шорт-лист по условиям должен быть 10 работ. Мы начинаем обрезать. Ладно, хорошо, это, это обрезали – остается 30 работ. Господи, из этих 30 работ и это, и это хочется опубликовать. Ладно, давайте думать так – вот это можно опубликовать, ну давайте вот это тогда в шорт-лист. И начинается такая мучительная работа, как оставить 10, потому что из тех 50 работ, положа руку на сердце, можно публиковать любую.
Ну, выборка 50 работ все-таки из 2000 – это хорошая такая выборка, хорошее сито. И гарантировать, опять же, в литературе, я считаю, что никто ничего не должен гарантировать, вообще никто никому ничего не должен. А вот те 10 работ, которые выбраны, лично мне они, во-первых, очень нравятся, и я считаю, что это классная детская литература современная. Среди этих 10 книг есть и уже публикующиеся авторы, а есть имена, за которыми – мы проверили, посмотрели – не найдено ни одной книги. И, по всей видимости, это новички, не известные ни нам, ни читателям, но тем не менее эти новички, по всей видимости, талантливые.
Ольга Арсланова: Вы не знаете этих людей, да? Пока что это такой безличный конкурс?
Борис Кузнецов: Нет, мы не знаем этих людей. Из той номинации, в которой голосуют зрители ОТР, я лично знаю только одного человека. По касательной знаю совершенно.
Петр Кузнецов: Лично?
Борис Кузнецов: Да.
Ольга Арсланова: Кто это? Нельзя говорить?
Борис Кузнецов: Ну, Марина Тараненко, да, я ее просто знаю.
Ольга Арсланова: Это известный автор.
Борис Кузнецов: Это автор публикующийся. Известным сложно назвать, потому что современных детских авторов известных новых – их очень мало, практически нет. Но это публикующийся автор, который регулярно участвует в нашем конкурсе, на конкурсе я с ней и познакомился. Но ни имена, ни фамилии, ни знакомства в нашем конкурсе ничего не значат, хотя бы потому, что на первой стадии все рукописи читаются без фамилий.
Петр Кузнецов: Вернемся к началу нашего разговора, к этим названиям и к возможному содержанию. В какую сторону, точнее, как сейчас меняется детская книга? Мы можем что-то сказать там – от простого идем к завуалированному, каких-то больше метафор, которые провоцируют больше мыслей и фантазий?
Ольга Арсланова: Или, может быть, наше информационное сверхнасыщенное пространство влияет и на эту сферу? Что вообще происходит сейчас?
Петр Кузнецов: Современная детская книга, какая она?
Борис Кузнецов: Такой очень емкий, конечно, академический вопрос. Поверхностное наблюдение, я с этим наблюдением живу всю жизнь – да, она очень сильно отличается от той книги, которая была в нашем советском пионерском детстве.
Ольга Арсланова: И от той книги, которая пока что занимает львиную долю площадей в книжных магазинах.
Борис Кузнецов: Да, это то, что занимает 80%, это то, что на самом деле любимый мной и Чуковский и Маршак, и кто угодно, они действительно принадлежат нашему советскому прошлому. Это как поэзия, ну и "Старики Хоттабычи" тоже все до сих пор востребованы, и они востребованы, я-то думаю на самом деле, не детьми, а родителями. А современная литература, современный язык, современная образность – да, они отличаются.
И самое главное, на мой взгляд, чем они отличаются, во-первых, динамика. Читая "Незнайку", читая "Старика Хоттабыча", сейчас понимаешь, что современному ребенку нужен гораздо более плотный сюжет, гораздо более насыщенный деталями. Опять же, "Гостья из будущего" – все мы смотрели "Гостью из будущего", наши каникулы школьные, все мы бежали, смотрели. Сейчас смотришь "Гостью из будущего" или показываешь ребенку, которому сейчас лет 10, и понимаешь, что современный стандарт фильма детского, подросткового, он гораздо плотнее, он гораздо быстрее. Им нужно быстрее действие.
Петр Кузнецов: Клиповое сознание даже применимо сейчас и к детской литературе.
Борис Кузнецов: А это не хорошо и не плохо. Они просто, может быть, даже быстрее нас мыслят, вы знаете, вполне возможно.
Петр Кузнецов: Можно какой-нибудь совет бабушкам, родителям, которые приходят в книжный магазин, у которых есть "Незнайка", у которых есть и Чуковский? Потому что это все передается из поколения в поколение, а хочется чего-то нового. Как выбрать правильного автора, на что обратить внимание в рамках таких временных и в рамках магазина?
Борис Кузнецов: Это самая большая проблема современной детской литературы – рекомендательная система. Она разрушена, честно, ее нет.
Петр Кузнецов: Поэтому вообще и рекомендаций нет.
Борис Кузнецов: И поэтому да, приходит бабушка, приходит мама, она понимает, она знает, что она в детстве читала "Старика Хоттабыча", Чуковского и иже с ними. А вот что это за новые авторы и чего от них ожидать, она не знает. У нас на телевидении – спасибо большое я говорю в лицо, в глаза и за глаза, Общественному телевидению России. Это один из немногих каналов, который говорит в эфире о книгах. Передач и эфиров по телевизору по пальцам пересчитать. У нас нет периодических изданий. Что посоветовать людям? Интернет. По факту на самом деле ничего особенного другого не остается – это Интернет.
И есть все-таки такая вещь, как конкурсы. Конкурсов не так много детской книги, но конкурсы – это профессиональное сито, которое, извините, отсекает как минимум графоманов и разных людей безумных. Да, есть "Новая детская книга", есть "Книга.ру", есть Михалковский конкурс, их немного, но эти конкурсы есть. И как минимум то, что проходит через эти конкурсы – это не трэш. То, что эти конкурсы рекомендуют, можно соглашаться с этими книгами, не соглашаться, но это литература.
А дальше, к сожалению, у нас ни периодических изданий, ни систематической литературной критики детской, ее нет. И поэтому те самые бабушки, родители и мамы, они оказываются в таком вакууме информационном, предоставленные сами себе.
Ольга Арсланова: Но вы интересный момент сейчас затронули: "Это точно литература", – сказали вы. А как в детской литературе, особенно для самых маленьких, вообще разграничить графоманство и литературу? То есть со взрослыми книжками мы вроде как – уже люди в целом что-то читали, как-то можем понять, что да, тут автор немного не в ту сторону.
Борис Кузнецов: А вы уверены, что читатель сможет отличить литературу от не литературы?
Ольга Арсланова: Опять же повторюсь, даже со взрослой литературой это сложно, даже со взрослой сложно. А с детской, наверное, еще сложнее, потому что здесь, наверное, главный критерий – нравится это ребенку или не нравится, его это цепляет или не цепляет. Тут настолько все субъективно.
Борис Кузнецов: Ребенка в этой ситуации, к сожалению, в последнюю очередь спрашивают, потому что когда ребенку принесли книгу, ее уже купили как минимум к этому моменту. Вы хотите, чтобы я сейчас достал из кармана какую-нибудь линейку Геббельса и сказал, что такое хорошо и что такое плохо?
Ольга Арсланова: Да, да.
Петр Кузнецов: Но при этом если прийти с ребенком, то он просто покажет на самую яркую обложку.
Борис Кузнецов: Либо это, либо есть такая хитрость маркетинговая: в магазине есть выкладка книг, есть зоны выкладки для родителей – это то, что в зоне прямого взгляда родителей, и есть выкладка, которая находится в зоне прямого взгляда ребенка. Зона "А" – золотая полка взрослая, золотая полка детская. Ребенок берет наиболее яркую обложку, до которой у него рука дотягивается вот таким образом.
Ольга Арсланова: Ну да, просто очень многие родители как раз рассказывают о том, что покупаешь ребенку какую-нибудь дорогую навороченную игрушку, а ему эта, знаете, китайская ерунда дешевая из метро больше всего нравится. Ну, это правда.
Борис Кузнецов: Это сплошь и рядом.
Ольга Арсланова: Это сплошь и рядом. С книгами то же самое?
Борис Кузнецов: Мой младший ребенок, были игрушки-игрушки, а любимая у него была – какой-то железный бидончик непонятный, который гремел и пинался очень хорошо.
Петр Кузнецов: Должна ли книга восприниматься как источник знаний? То есть это правильный подход, что родитель подходит к ребенку после прочтения книги и спрашивает?
Борис Кузнецов: "Встань на стульчик и расскажи, что хотел сказать автор"?
Петр Кузнецов: "Чему она тебя научила? Что хотел сказать автор?"
Борис Кузнецов: "Хорошему, доброму и вечному". Я очень большой противник на самом деле всех вот этих чопорных фраз.
Ольга Арсланова: Морализаторства, да?
Борис Кузнецов: Чему научила книга, книга – лучший подарок… Слушайте, книга не должна никого ничему учить, вот не должна. Как будто и ребенок кому-то что-то обязан, и книга кому-то что-то обязана. Литература должна быть литературой, как минимум. Вот я, покажется, что ухожу от ответа на вопрос, что является настоящей литературой. Что является настоящей литературой, а что нет – конечно, время показывает в первую очередь. Но имей свой опыт чтения.
Прочитав тысячу рукописей, получаешь определенный опыт. Читаешь, и (кого-то сейчас обижу) в тысяче рукописей большая часть, конечно, графоманов, вы прекрасно понимаете, людей – заболели болезнью писательства и пишут. И ты читаешь и думаешь: господи, а вообще есть она, литература, или нет? Люди одно и то же пережевывают, хочется какой-то свежести, новизны.
Ольга Арсланова: А там что, сюжеты однообразные у графоманов, или формулировки?
Борис Кузнецов: Да-да-да, и сюжеты однообразные, и я не понимаю, но у людей есть, наверное, какая-то мотивация пересказывать приблизительно одни и те же истории и сюжеты про волшебных зверюшек, которые живут в каком-то волшебном лесу. Пошли, подружились, что-то нашли, и все так складно и замечательно.
Ольга Арсланова: Прекрасный сюжет.
Борис Кузнецов: Да, их миллион сто тысяч, таких сюжетов. Я всегда задаю вопрос: "Слушайте, вы написали вот такую книжку, в ней ничего хорошего и ничего плохого нет. Скажите, зачем вы это делаете? Если вы хотели что-то новое сказать – нет, вы этого не добились, ничего не сказали".
Ольга Арсланова: Для людей, может быть, это да, открытие.
Борис Кузнецов: Отлично, можете оставить эту книжку в своем семейном архиве.
Ольга Арсланова: Хорошо, мы сейчас поняли с вашей линейкой Геббельса, что таких сюжетов в настоящей литературе…
Борис Кузнецов: Огромное количество.
Ольга Арсланова: …Быть не должно?
Борис Кузнецов: Придумайте своих новых персонажей, свой язык. Вам есть что-то сказать? Но когда ты читаешь тысячи книг, тысячи рукописей, пятой точкой начинаешь понимать: вот это литература, а это не литература. Это просто человек пишет, ну все мы умеем складывать уже, слава богу, слова, буквы в предложения, и у кого есть дети, все так или иначе рассказывали какую-то историю ребенку. Каждый может на себя примерить эту рубашечку такую, детского писателя-рассказчика.
А вот пропасть лежит между таким рассказчиком и настоящим писателем. Настоящий писатель, кроме всего прочего, кроме таланта – это еще ремесло. А еще сложнее с поэтами. Потому что если ты можешь рифмовать слова по окончаниям, ты не поэт, поэт – это совершенно другой человек, тот, который очень много тренировался.
Ольга Арсланова: Потом, с поэтами вообще огромная сложность. Наверное, прекрасных стихов намного меньше, чем прозы. То есть выборка сама уже, там критериев больше, мне кажется, более жесткие.
Борис Кузнецов: Вы знаете, а здесь удивительная такая вещь. Мы как-то разговаривали с Андреем Усачевым (писатель такой известный, детский поэт), и он сказал такую вещь, я задумался и согласился с ним, что в нашей детской литературе, в русской детской литературе, традиционно, прямо с начала XX века, поэзия всегда была сильнее и интереснее, чем проза. Проза нам не давала, со слов Андрея (и я, подумав, согласился), сильных оригинальных сюжетов своих, своих образов, своей стилистики и своего языка.
Ольга Арсланова: Это именно российская, да?
Борис Кузнецов: Да. Но в плане языка образности поэтического у нас есть непревзойденный Чуковский, Маршак и так далее. И сейчас, когда я читаю, я понимаю, что у нас огромное количество очень интересных детских поэтов. Им очень тяжело, им фантастически тяжело, потому что они соперничают с теми же самыми Чуковскими, они соперничают с очень сильной хорошей детской поэзией – той, которая была у нас в советское время. Она же не прерывалась, эта линеечка. У нас отличные советские детские поэты, они продолжали творить и в 70-е, и в 80-е, и в 90-е годы. И у нас есть очень много.
Петр Кузнецов: Свердловская область пишет, что сейчас дети (как раз о тяжести писателей) выбирают книги по известным мультикам, это тоже маркетинговый ход. То есть уже и авторы, которые хотят быть продаваемыми, оказываются в заложниках у образов и героев, созданных в мультипликационных прежде всего картинах.
Борис Кузнецов: Вы знаете, мы сейчас живем вообще в мире очень конкурентном. Писатель оказывается тоже в конкурентной среде. Он же претендует не на чтение, он конкурирует не с другими авторами, он конкурирует на площадке детского досуга, на которую претендуют мультики, друзья, игры компьютерные. Мультики – это очень сильный конкурент. Они могут легко вышибить чтение.
Есть, конечно, такой вариант – можно писать какие-то книги по мультикам, это называется новеллизация. Но это совершенно другое ремесло, это коммерческие задачи – делать, скажем, книжки – истории про Фиксиков или, не знаю, по кому угодно. Но это совершенно другая работа. На мой взгляд, она, конечно, какое-то имеет отношение к литературе, но очень опосредованное.
Петр Кузнецов: Электронная книга – тоже конкурент серьезный?
Борис Кузнецов: В младшем возрасте?
Петр Кузнецов: Тем более для современных детей?
Борис Кузнецов: В младшем возрасте – нет. А кстати, зачем ее сравнивать и говорить, как конкурент? Мы сейчас говорим – неважно, откуда человек потребляет буквы. Он их может потреблять с бумаги, с плоской поверхности, может потреблять их с планшета, да хоть со смартфона.
Ольга Арсланова: Скажите, детская литература консервативна по сюжетам, по какому-то морализаторству, или все-таки что-то там меняется? Я понимаю, что консервативны родители в первую очередь.
Борис Кузнецов: Консервативны авторы еще.
Ольга Арсланова: Я знаю просто, что очень многие даже мои знакомые родители с трудом воспринимают современную скандинавскую детскую литературу, говоря: "Ой нет, ну это как-то слишком, это не для нас. Они со своей этой толерантностью, нет-нет. Я своему такое не куплю".
Петр Кузнецов: Даже "Муми-тролли", уже такие проверенные.
Ольга Арсланова: Нет, ну конечно. Хотя на самом деле это прекрасная литература, и, например, я ее всегда с удовольствием покупаю. У нас-то как с российской?
Борис Кузнецов: Ну, я всегда говорю, что у нас есть, конечно, современная детская литература, но она есть какая-то сама в себе и сама внутри себя. Ее на полках и дома у читателей не так много. Она есть, у нас очень консервативные читатели. Опять же мы говорим, в чем проблема – в том, что у нас есть классика, в том, что у нас была прервана литературная традиция в 90-е годы. Людям по-прежнему комфортнее обращаться к тому, что они читали в своем детстве, экспериментировать хотят мало.
Но у нас есть еще одна проблема – у нас довольно консервативна писательская общественность. Все хотят писать с таким заходом: "Так, а чему научит моя книга ребенка? Что он оттуда извлечет?"
Ольга Арсланова: Станет ли он лучше учиться, например, и слушать родителей?
Борис Кузнецов: Ну представьте себя на месте писателя. Писатель должен писать, как дышать. И вот он сел, положил перед собой листочек, и вот здесь начинает писать тезисы. "Чему научит моя книга? Первое…" – и так далее. Вот такие тезисы, чему научит, и после этого такого конспекта лекция небольшая про веселых медвежат, которые подружились и пошли куда-нибудь в лес, как всегда. Вот так оно и получается. Я считаю, что если человек ставит какие-то себе не творческие задачи, а морализаторские, практические, коммерческие задачи, сначала – получается не литература, а получается в лучшем случае какой-то коммерческий продукт.
Ольга Арсланова: Согласны ли вы с тем, что лучший детский писатель – это тот, кто в себе внутреннего ребенка сохранил и помнит, что он ощущал, переживал в то время? А если утеряна эта связь, то всегда это будет синтетическое что-то, искусственное?
Борис Кузнецов: Абсолютно согласен. Весь мой опыт общения с детскими писателями – это люди, которые внешне могут натянуть маску взрослого человека, но чуть-чуть дают слабины, и вот этот внутренний ребенок – наивный, бесшабашный, веселый, придурочный – он рано или поздно из этого человека выбивается. Все писатели и поэты детские, талантливые, интересные, которых я знаю – они все именно с таким неубитым ребенком. У них нет внутри, они не вырастили в себе этого взрослого унылого дятла. Они живут с этим ребенком. И это очень классно, это очень здорово.
Андрей Усачев, которого все мы знаем, которого видим на телевидении, он вдруг неожиданно, бах – и раскрывается как такой рыжий бородатый ребенок. Это классно и здорово. Настя Орлова, которую мы видим на телевидении, которая вдруг неожиданно может растеряться и начать говорить каким-то совершенно стихотворными детскими классными, даже не знаю, афоризмами, что ли. Да, хороший писатель – это писатель, сохранивший в себе ребенка.
Петр Кузнецов: Новосибирская область пишет: "Считают, что побольше надо библейских сюжетов детям".
Ольга Арсланова: Кстати, о консервативности, да. Может быть, действительно?
Петр Кузнецов: "Надо понимать начало страданий, от чего мы произошли".
Борис Кузнецов: Ну, отчего нет, на самом деле? По большому счету, литература, если серьезно так разбираться, в литературе ведь очень много библейских сюжетов, и аллюзий различных огромное количество. Но это должна быть такая серьезная отвага и смелость – в наше время браться за какие-то библейские сюжеты для детей, перерабатывать их. Ну, либо, пардон, какая-то тупость, если ты хочешь просто посюсюкать и пересказать очень простенько Библию – ну, это будет неинтересно и скучно. А если ты хочешь действительно взять какой-то библейский сюжет и сделать из этого библейского сюжета интересный детский сюжет – это очень серьезная задача, но очень сложная, и требует, правда, отваги. И здесь можно нарваться на серьезную критику и на какие-то неприятности даже.
Ольга Арсланова: Пишут: "Если книги ничему не учат, зачем они? Мне 68, я до сих пор помню свое состояние при чтении "Кривой уточки", "Детей подземелья". Это был момент становления моей личности. Уже взрослой с удовольствием читала "Пеппи Длинныйчулок" и многие другие книги". Современная книга формирует личность ребенка, или она развлекает в первую очередь? Вот цель?
Борис Кузнецов: Все, что с нами в жизни происходит, формирует нашу личность. Все, что с нами происходит хорошего, плохого, повседневного, не повседневного. Что-то сильнее формирует личность, что-то нет. Книги в том числе формируют нашу личность. Если в этом ключе говорить, то да, конечно, книги учат, они нас формируют. Но учат с этой назидательностью, с такой долбежкой – нет, я против этого. Книга не должна ставить эту задачу, как сейчас зритель написала. Книги должны учить. А формируют личность – конечно, и формируют, наверное, посильнее, чем некоторые события, которые с нами происходят в жизни.
Петр Кузнецов: Хотел еще спросить у вас по поводу состояния детских библиотек и вообще отношения к ним. Они какую функцию сейчас выполняют? Вот Оля не даст соврать, в нашем детстве это был целый сакральный процесс: у тебя есть свой читательский билет, ты сам выбираешь, она потрепанная, читаешь, пытаешься, может быть, даже…
Ольга Арсланова: Библиотекарша обязательно неприветливая.
Борис Кузнецов: Очень интересная тема.
Петр Кузнецов: Идешь сдавать торжественно, после нее берешь следующую.
Ольга Арсланова: "Так, порвал?" Но сейчас библиотеки совсем другие, я имею в виду московские библиотеки, которые перестраиваются на новые рельсы – это очень здорово…
Борис Кузнецов: Не дали им немножко доперестроиться.
Ольга Арсланова: Но все равно они меняются и становятся очень интересными. Еще более интересными.
Борис Кузнецов: Библиотека – это совершенно не замшелая вещь, не вымирающая вещь. Библиотека – это очень классно, это очень современно. В Британии, например, если говорить о Британии библиотека – это же основа клубов культурных. В России на самом деле все тоже в этом направлении идет. Но современная библиотека, она существует либо для детей, либо для пожилых. Средний возраст выпадает, им не нужна библиотека, вот так получилось.
А для детей это очень классные ивент-центры, не знаю, как это еще по-другому сказать. Маленький город, в городе 20 тысяч человек живет. Куда пойти с ребенком? Очень часто это оказывается библиотека. А если еще библиотекарь с моторчиком и с шилом в одном месте, то это действительно становится культурным досуговым центром для детей – библиотека.
Я очень много общаюсь с библиотекарями, я искренне их люблю и уважаю, и среди них есть те, которые действительно последние юродивые на Руси, которые ради культуры, ради книг, за очень небольшие зарплаты рвутся и делают очень много. Они совершают какой-то подвиг. Они знают книгу, они любят ее, они с ней работают.
Я думаю, что у библиотек есть будущее, государство сейчас, похоже, будет опять восстанавливать финансирование и работу с детскими библиотеками, и библиотека – это основа клубной системы, действительно клубной системы. Не просто книговыдача – то, что было в нашем детстве, ну был другой мир, нужно было получать книги. Сейчас недостаточно просто получить книги.
Ольга Арсланова: Сейчас там могут быть спектакли, какие-то группы по интересам, занятия для детей, возможность поиграть.
Борис Кузнецов: Библиотека – это действительно клуб. Это клубы, и они должны существовать. И у нас сейчас есть очень любопытный опыт. Мы же работаем еще и с подростками, у нас есть такой клуб онлайновый, " Terra Incognita", порядка 80 тысяч читающих подростков в нем состоят по всей стране. Мы периодически устраиваем офлайн-сходки реально читающих подростков. Последняя сходка была в июне, 36 городов принимали участие в ней.
И вот моя мечта – превратить всю эту систему читающих подростков, срастить эту систему с библиотеками. Вот у нас, мне отдел маркетинга рассказал, что в нашей системе " Terra Incognita" присутствуют дети минимум из 90 городов. Во всех этих городах есть библиотеки. Это реально читающие дети, которые хотят собираться и обсуждать книги, и говорить об этих книгах. Где им еще собираться? Им же можно собираться в библиотеках. Есть место, есть читающие дети – давайте их соберем вместе.
Петр Кузнецов: У нас 20 секунд. Давайте напомним, когда будут подведены итоги конкурса "Новая детская книга", сколько времени еще на то, чтобы проголосовать успеть?
Борис Кузнецов: До окончания голосования остается довольно много времени, но нужно еще и читать. До 31 августа голосуем. Сама церемония награждения будет проходить в Российской государственной детской библиотеке, если память не изменяет, 28 сентября. Там уже будут известны все победители.
Петр Кузнецов: Ждем вас с итогами.
Борис Кузнецов: Конечно, обязательно.
Петр Кузнецов: Спасибо, что пришли.
Ольга Арсланова: Спасибо, до встречи.
Борис Кузнецов: Спасибо!
Петр Кузнецов: Борис Кузнецов, директор издательства "РОСМЭН", председатель жюри конкурса "Новая детская книга".