Константин Чуриков: Ну что ж, сейчас поговорим о «брендопоклонничестве» как о стиле, а для кого-то о норме жизни. Почему даже не самые богатые люди до сих пор еще выкладывают большие деньги за определенного названия, определенной марки одежду, сумочки, духи, автомобили? Это что, желание выделиться, может, какие-то комплексы у людей? Или просто вот именно нравятся вот такие вещи, они кажутся очень качественными? Новость в чем? Вот переполох среди модниц вызвало сообщение одного из Telegram-каналов, процитирую: «Сумки Birkin и Kelly из российских бутиков Hermes могут оказаться подделками. Товаровед московского склада бренда за 8 лет подменила как минимум 9 сумок стоимостью 10 тысяч евро каждая». Конечно, у любого нормального человека возникает вопрос, а зачем сумочка за 10 тысяч евро, достойна ли эта сумка этих денег. Ну и реакция, собственно, на вот эту новость не заставила себя долго ждать. Лена Ленина, писатель, совладелец сети студий маникюра Лены Лениной: Я много лет прожила в Париже. Для таких, как я, сумки Hermes и костюмы Lanvin – это не роскошь, это религия, и это не только социальный статус, но, что важнее, это инвестиция. Настоящую сумку спустя годы можно перепродать не только без потерь, но даже с прибылью. Те мошенницы, кто в бутиках за сумасшедшие деньги продают вместо настоящих Birkin и Kelly подделки, негодяйки в квадрате: они посягают и на святое для каждой модницы, и на еду ее детей в трудную годину. Я бы за такие подлости и подлог сажала в тюрьму с конфискацией всего нажитого. Ведь некоторые девушки реально последнее отдают за заветную сумочку. Константин Чуриков: Ну, если бы мы говорили только о люксовой сфере. Сюда же можно отнести, например, IKEA когда покинула нашу страну, значит, распродажа этих акул, каких-то табуреток, значит, фрикаделек... Люди друг у друга пытаются купить какие-то вот эти пакетики с названием главного модного московского магазина... Вот сейчас о «брендопоклонничестве» поговорим с Андреем Андреевым, главным научным сотрудником Института социологии РАН, доктором философских наук, профессором НИУ МЭИ и профессором ВГИК. Андрей Леонидович, здравствуйте. Андрей Андреев: Добрый вечер. Константин Чуриков: Я думаю, что каждая из ваших должностей и регалий, в общем, подразумевает, что вы знаете ответ на эти вопросы. Зачем вот люди так выпендриваются? Андрей Андреев: Ну, вообще то, что сейчас прозвучало, конечно, прозвучало курьезно, т. е. здесь есть такой как бы юмор, наверное, заложен с элементом сатиры. Но явление серьезное, явление серьезное. Ведь в XIX веке не было никаких брендов, бренды начали возникать только в начале XX века, и это явление не случайно, оно было связано, вообще говоря, с изменением общества. Это явление, так же как мода, например: мода появляется в определенную историческую эпоху и по определенным социальным, культурным причинам. Точно так же и бренды. Бренды – это, конечно, не совсем мода, но переплетающиеся явления. Я бы здесь два фактора назвал. Во-первых, это, конечно, общество потребления. Поток товаров разнообразных совершенно, он становится таким гигантским, что потребитель просто не может в нем ориентироваться, поэтому ему нужны какие-то такие маркеры узнаваемые, для того чтобы он мог в этом потоке каким-то образом лавировать. Ну, это объективная экономическая причина, может быть, экономико-психологическая. Мы вот много говорим на наших передачах об экономике, меньше о том, что экономика предполагает определенную психологию. Но здесь есть еще один момент, а именно атомизация общества. Общество становится такой гигантской мегамашиной, как сказал в свое время канадский философ Маршал Маклюэн, и люди изолированы друг от друга, они выключаются из системы эмоциональных связей, не деловых связей, а именно эмоциональных, и они нуждаются в некоем, так сказать, покровительстве, в некоем Большом Брате, который будет, так сказать, их опекать. И вот этим Большим Братом выступают бренды. Константин Чуриков: Андрей Леонидович, не сомневаюсь, что у вас еще есть доводы в пользу такого поведения. Давайте сейчас подключим, пока мы далеко не ушли от моды, от luxury, как сейчас говорят, Яну Недзвецкую, это дизайнер, основатель российских брендов. Яна, здравствуйте. Яна Недзвецкая: Добрый вечер. Константин Чуриков: Яна, я, знаете, в рамках подготовки к сегодняшней программе позвонил жене, говорю: «Даша, а вот зачем вам эти сумочки?» Ну, у меня жена, кстати, скромный человек, она этого всего... Самое дорогое не покупает, естественно. Зачем вот это все нужно? Вот зачем за какие-то побрякушки платить бешеные деньги? Ее довод такой, что многие думают, что, когда вещь дороже, она надежнее, вот. Она говорит, что это статусно, что встречают по одежке. А вы как думаете? Когда речь идет о какой-то небольшой разнице в цене, ну еще ладно, а когда речь идет, я не знаю, флакон духов, он может продаваться за тысячу долларов, условно говоря, а может стоить, ну как вот какой-нибудь одеколон простой фабрики «Новая заря». Яна Недзвецкая: Ну, вы знаете, мне кажется, что вопрос лежит как бы в глубине веков. Если честно, то ведь «брендомания» – это больше, кстати, относится к нам, к россиянам. Ну вот давайте вспомним XIX век и всех наших знаменитых писателей: ведь тогда все в Париж, в Париж. Все говорили на французском, платья заказывали у французских кутюрье, тогда эти были белошвейки. Ведь никто не хотел заказывать у собственной портнихи, это было стыдно и неприлично. И мне кажется, что вот проблема именно россиянок наших, которые просто с ума сходят за брендами, именно в этом, понимаете: не ценится свое ничего. Вот, к сожалению, в нашей стране продолжает свое не цениться. У нас гораздо больше вещей, вот брендов, с хорошим качеством, потрясающих, в десятки раз дешевле, но, чтобы пробиться к покупателю, вы понимаете, раз вы не «с городу Парижу» и не «с городу Милану», то и грош вам цена. Ведь сколько раз... Ведь на заре моей юности мои вещи выдавали за французские, за итальянские, за что только ни выдавали, хватили их бешено. Как только узнавали... Вот, вы знаете, часто в магазин даже заходят и спрашивают: «Это Италия? Это Франция?» Мы говорим: «Нет, это российский бренд», – разворачиваются на пороге и уходят, все, понимаете? Константин Чуриков: Вот так, да? Яна Недзвецкая: Да, буквально. Константин Чуриков: А как-то перепрошить нас можно, чтобы мы на свое ориентировались? Ну хорошо, пусть будем, значит, тоже «брендопоклонниками», но хотя бы своего. Это возможно? Яна Недзвецкая: Понимаете, хотелось бы. Но мне кажется опять... Вот обратите внимание, когда уходили западные бренды, кто делал им бесплатную рекламу? – ваше же телевидение, правда? Вы все говорили о Zara, о брендах, и вы о них без конца бесплатно говорите. Я на телевидении выступаю много раз – ни разу никто никогда не упомянул моего бренда. Вот понимаете, вот в этом проблема. Давайте любить друг друга и свои бренды, покровительство своим, а не чужим брендам делать, и все будет замечательно. Константин Чуриков: Я упомяну ваш бренд, я думаю, что ваша фамилия и есть ваш бренд. Яна Недзвецкая, дизайнер, основатель... Яна Недзвецкая: Нет, ничего подобного, ничего подобного! Мой бренд – LO. Константин Чуриков: Ладно, хорошо, будем знать и будем чаще встречаться в эфире. Спасибо. Яна Недзвецкая, дизайнер, основатель российских брендов. Яна Недзвецкая: Вам тоже спасибо. Константин Чуриков: Андрей Леонидович, а вот, знаете, вот этот... Ну как сказать, каждому времени свое поведение. Вы говорили про общество потребления, а сейчас такие события происходят в мире, что, в общем-то, сама жизнь многих, и прежде всего мы говорим про сердце общества потребления, про Европу, требует того, чтобы как-то упроститься, жить проще, жить по средствам, не покупать лишнего, зачем тебе, так сказать, сотая пара брюк, например, если у тебя есть трое, четверо и т. д. То есть как это происходит? Почему не все хотят жить проще? Андрей Андреев: Ну, это инерция, во-первых, социального поведения, она вот просто так не переламывается, это первое. А второе – это то, что здесь включаются моменты престижности. Ведь бренд – это такая ментальная оболочка товара. На самом деле важен не сам товар, или, вернее, не столько сам товар, а важны ассоциации, которые с этим товаром связаны, что «вот я ношу именно вот такие вещи, я употребляю именно такое, я душусь именно такими духами», это принято в высшем свете, что называется, «и таким образом я подчеркиваю свой социальный статус». Я, кстати говоря, хочу заступиться за наших соотечественников. Конечно, вот эта вот «брендомания», она существует у нас и была. Но я должен сказать, что по сравнению с советским периодом, когда буквально фетишизация каких-то... Вот если человек себя уважает, он должен курить обязательно Pall Mall или Marlboro. А, скажем, «Герцеговина Флор» из отборных табаков, которыми не брезговал товарищ Сталин, – это уже что-то такое вот не то, это... Константин Чуриков: Не поймут. Андрей Андреев: Да. То есть таким образом он подчеркивал свою причастность к какому-то, так сказать, другому миру. Немножко в такой курьезной и, я бы сказал, даже карикатурной форме это показано в фильме, который лет, наверное, 7–8 назад у нас вышел, фильм «Стиляги», когда совершенно какие-то невообразимые прически, невообразимые, какие-то яркие клетчатые пиджаки, галстуки с обезьянами... Почему? Что это, красиво, или что это? Это, понимаете, вот как бы знак причастности к какой-то иной реальности, и важно, так сказать, есть эта реальность и насколько она ценится. Вот сегодня эта реальность иная, она немножко начала девальвироваться в силу известных причин, которые в мире происходят, но, конечно, этот процесс до конца не дошел. Но я все-таки начал с того, что хотел заступиться. На самом деле бренды ведь касаются не только сумочек. Бренды – это и продукты... Константин Чуриков: Бренд – это «Пятерочка». Андрей Андреев: Да, это пожалуйста. Константин Чуриков: Самый частый... Андрей Андреев: Я, например, недавно заходил, приценялся к хамону, значит, 1,5 тысячи 100 грамм или сколько-то, я уж сейчас не помню. Такой же точно хамон продается в магазине «Белорусские продукты», ничем не отличается по вкусу, в несколько раз дешевле. Константин Чуриков: Но звучит смешно «белорусский хамон». Андрей Андреев: Ну, он не так называется, это я иронически говорю. Константин Чуриков: Понятно. Андрей Андреев: На самом деле тот же самый продукт. Или, например, я недавно... Но надо сказать, что люди это вообще распробовали, и, конечно, вот такого трепетного отношения вот к этим вот ярлычкам уже сейчас нет, но остаточные какие-то явления, причем, в общем-то, немало их, конечно, да, это достаточно сильно ощущается, но все-таки, вы знаете, с советским периодом не сравнить. Константин Чуриков: Ну, легко обсуждать эту тему, пока не заговоришь о такой составляющей, как автомобили. Вот сейчас я хочу пригласить в эфир Алексея Иванова, это автоэксперт, менеджер по продажам Mercedes-Benz более 9 лет. Алексей Игоревич, здравствуйте. Алексей Иванов: Здравствуйте, Константин. Константин Чуриков: Вот что касается автомобилей, если там можно перейти, грубо говоря, на отечественную одежду запросто, на отечественные продукты перешли и многие счастливы, вот что касается автомобилей... Вот почему, давайте сейчас даже не про наши автомобили, условно говоря, можно купить вполне себе скромный автомобиль, не буду называть марку, рекламу не надо, а можно купить вот ту машину, которую в 9 лет продаете? Вот в принципе и та ездит, и эта ездит – в чем разница? Только в престиже? Алексей Иванов: Ну, есть люди, которые выбирают из-за престижа, а есть люди, которые выбирают из-за конкретных опций. Если вы руководитель, то, соответственно, вам все равно выделяют личный автомобиль, вы же не будете ездить на велосипеде на личном, хотя и такие прецеденты в мире встречаются, но реже. Поэтому длина салона, где можно вытянуть ноги и спокойно звонить компаньону или по какой-то деловой встрече, не отвлекаясь на дорожное движение, не думая, а перепоручив это водителю, – это спокойно может быть. В то же время я, например, выбирал автомобиль для семьи один рабочий, на котором можно перевозить в багажнике большие вещи, а второй автомобиль для жены с детьми, чтобы был большой тяжелый двигатель спереди, чтобы салон был такой, чтобы дети не стучали ногами в переднее сиденье... Собственно, и одна, и другая марка в разном диапазоне ценовом существуют. Константин Чуриков: Так, а давайте сейчас прямо совсем поглядим в такой некий верхний слой, как они там себя считают. Вот недавно у нас предотвратили этот пробег «богатых и успешных», они вот решили приклеить себе на машины вот эти надписи, вот, и зачем-то похвастаться своими Porsche, Lamborghini... Андрей Леонидович, вот объясните, ну что это за люди? Вы просто с ними чаще имеете дело, с теми, у кого такой вот фетиш в отношении таких машин. Что это за люди? Зачем им так вот выпендриваться надо? Страна живет не так богато... Андрей Андреев: Ну, опять-таки... Константин Чуриков: Сейчас, секунду. Да, Алексей Игоревич? Алексей Иванов: Ну вы же видели, что, соответственно, есть определенные возрастные рамки. Есть люди, которые богаче, и есть люди, которые значительно состоятельнее, но они не участвуют в таких автопробегах, а есть, которые участвуют. Есть люди, которые хотят большой и солидный автомобиль, но при всем при этом хотят, чтобы его там не узнавали, а есть, которые всячески привлекают к себе внимание, клея золотую пленку сверху. И столько же людей ездят на разных велосипедах: кто-то ездит на обычном металлическом, а кто-то хочет покупать из карбона, чтобы покорять скоростные пределы и возможности. А кому-то нужен просто обычный автомобиль на каждый день, который можно не закрывать, его не угонят, никому он не нужен, а кому-то нужен автомобиль «крепость на колесах». Константин Чуриков: Ну да. Но согласимся с тем, что все-таки среди, скажем так, обладателей дорогих марок автомобилей все-таки, наверное, «брендопоклонников» гораздо больше, чем среди тех, кто покупает автомобили попроще. Спасибо большое, Алексей Игоревич! Да, Андрей Леонидович, вы хотели прокомментировать. Зачем этот выпендреж нужен? Андрей Андреев: Ну, естественно, что это, так сказать, игра статусов. Причем это именно вот... Вы знаете, есть такое некрасивое слово «совок», «ватник» и т. д., я их терпеть не могу, но в данном случае они очень... Константин Чуриков: А как вы говорите обычно? Андрей Андреев: Ну, «советское прошлое», допустим... Константин Чуриков: Ага, я понял. Андрей Андреев: Но в данном случае это именно вот такая, я бы сказал, совковая психология. Вот она стала проявляться у меня на глазах. Вот когда я рос, например, я был в школе, в 5-м, в 6-м классе этого еще не было. А вот когда моя младшая сестра ходила в школу, вот как раз, так сказать, вот это вот появилось, когда приходили девочки, у них там не наши часы, а какие-то вот, так сказать, импортные, еще какие-то вещи особые... Естественно, вызывало зависть и интерес подруг... Это, безусловно, социально-психологическое, это репрезентация себя. Но вопрос в том, как ты себя репрезентируешь. Вы знаете, вот я почему в данном случае вот эти вот слова всякие употребляю? Вот мне рассказывала моя бабушка, которая училась в дореволюционной гимназии. Значит, у них училась девочка из очень богатой семьи, чуть ли не семьи Путилова известного, я сейчас точно не помню, но какой-то очень известный промышленник. Она, представляете, в то время приезжала на машине. (Автомобиль был большая редкость, не извозчик именно, а автомобиль.) Но она приезжала, и машину оставляли за квартал. Подъехать к гимназии на автомобиле, когда ребята идут пешком, – это считалось неприлично, это не аристократично даже. Константин Чуриков: Вы знаете, как в Бразилии в Рио-де-Жанейро богатые люди, которые живут на Леблоне, ходят на пляж? Они, значит, все эти свои машины, естественно, они там у них в подземных гаражах, все цепочки снимают, просто простая футболка, шорты, самые замызганные кроссовки и все, и ты свой... Андрей Андреев: Совершенно верно. Константин Чуриков: ...по крайней мере ты выживешь, тебя там не тронут. Андрей Андреев: Совершенно верно. И вот, так сказать, старая формула аристократизма. Конечно, эпоха эта ушла, но тем не менее это интересно и любопытно в это вдуматься. Настоящий аристократ, для него возможны два варианта, например, вот тот же автомобиль: либо это действительно Rolls-Rayce, либо это самый маленький, очень дешевый, компактный, юркий автомобиль, который легко припарковать в городе. Константин Чуриков: У нас много звонков. Давайте сейчас сначала Лидию из Саратова послушаем. Лидия, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Пожалуйста. Зритель: Ну, вот здесь вот сейчас уже очень много интересного я послушала. Но я-то хочу сказать что? На Руси было такое понятие, как «скоробогатые». Так вот все эти «брендюшки» – это выходцы или из скоробогатых, или из подражателей им. Я считаю, ну и, собственно говоря, в своих книжках писала об этом: когда-то... Вот очень интересно было сказано, «совки». Да, совершенно верно, в нашей стране были «совки» и советские люди. Так вот «совки» победили своим менталитетом, победили своими мировоззрениями на такие вещи, как внешность. Для чего делаются вот эти вот внешние прибабахи, как бы теперь сказали? Константин Чуриков: Как вы здорово говорите! Так, ага. Зритель: Лозунг повышения благосостояния, который был выдвинут во времена Леонида Ильича Брежнева, не рассчитал на то, что предел повышения благосостояния может находиться только в мозгу, а если мозг недостаточно развит, то получится беспредел. Константин Чуриков: Лидия, просто браво! Спасибо огромное, спасибо! Еще один звонок. Константин из Бурятии, добрый вечер. Зритель: … Константин Чуриков: Алло, добрый вечер? Константин из Бурятии, здравствуйте. Сейчас, пока там соединяют... Так, прокомментируйте. Прямо, слушайте, какая ясная голова у нашей зрительницы! Андрей Андреев: Ну, в общем, это как раз примерно то, о чем я говорю. Человек, который имеет традиции, уверен в себе, ему не нужно ничего демонстрировать, его знают и в обычной, простой футболке узнают его, ему не нужен итальянский костюм какой-нибудь. Вот этому человеку не нужно, я извиняюсь, выпендриваться. Единственное, с чем я не согласен, – это то, что «совки» победили советских людей. Знаете, еще не вечер, история не закончилась. И я могу сказать, вот все-таки меняется психология; она не так быстро меняется... Но вот, скажем, такие вещи, которые легче оценить, здесь вот все-таки физиология превалирует над психологией, над ментальностью – это еда. Я помню, в советское время ты достал финский сервелат, у тебя там что-то там на столе такое, да? И вы знаете, вот где-то к концу 1990-х – началу 2000-х гг., когда вот все это распробовали, когда это перестало быть статусным, а это просто были продукты, которые можно было купить в магазине, люди стали покупать наше отечественное, потому что оно вкуснее, потому что оно лучше. Константин Чуриков: Сейчас давайте вот еще раз попробуем вывести нашего зрителя в эфир. Константин из Бурятии, добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Мне жалко очень, я автомобильному вашему эксперту не дозвонился, потому что на автомобилях, конечно, это очень ярко. А ..., ну потому что мы все понимаем разницу между условными LADA, или «корейцами», или Mercedes, она есть, но она не во столько тысяч раз. То есть нет такого количества цветных металлов и ценных пород пластика, которые можно было бы напихать в автомобиль, чтобы он стоил столько-то. Внимание, вопрос тогда возникает. То есть понятно, что, покупая эту вещь, ты переплачиваешь за бренд, – а как определить ту стоимость денег, что ты переплатил? И как понимать, да, я вот успешный, поэтому я переплатил, или развели меня, как лоха с … ? Константин Чуриков: Спасибо, Константин из Бурятии, наш зритель. А давайте мы об этом сначала спросим Николаса Коро, это член совета «Гильдии Маркетологов». Здравствуйте, здравствуй, Николас! Николас Коро: Доброго вечера! Константин Чуриков: Добрый вечер! Вот как бы вы ответили на вопрос нашего зрителя? Николас Коро: На самом деле все получается по классическому определению бренда, потому что я не вполне согласен с теми трактовками, которые сегодня звучали. Бренд по сути своей – это тот же товар, но отличается он от обыденной, массовой марки тем, что за его повышенную цену потребитель готов не просто платить, а переплачивать осознанно. Вот это основное отличие. Константин Чуриков: Да, но это же все-таки, Николас, согласитесь, это какой-то тут есть элемент, ну давайте честно скажем, обмана. Вот два листка бумаги, этот белый и этот белый, да, вот в этот вложили рекламу, его как-то назвали, «Бумага белая супербелая», понимаете, и на каждом углу висит рекламный щит и я плачу за нее больше, а эта мне досталась, не знаю, в «Пятерочке». Николас Коро: Я понимаю то, что вы говорите, и пример достаточно показателен, но он абсолютно далек от брендов истинных. Потому что вы предложили просто пример рекламной кампании. Бренд – это не синоним разрекламированного товара. Подлинный бренд никогда, в отличие от простых товарных марок, не говорит о том, что он качественный, – он априори не просто качественный, а выше качеством, чем 80% аналоговых марок, вот это факт. Константин Чуриков: Но согласимся с тем, что все равно, грубо говоря... Ну уж давайте сейчас не будем пускаться в электронику, но вы прекрасно знаете, что iPhone и бо́льшая часть его стоимости – это не микросхемы и не чипы, это как раз легенда, да, продуманное ДНК бренда, конечно... Николас Коро: Но об этом, конечно же, об этом в судах известная корейская марка с известной американской маркой, которую вы упомянули, долгими-долгими годами доказывала, что начинка-то, собственно говоря, наша, азиатская. Но это отдельная история. Так или иначе, iPhone предложил первым удобство, удобство, за которое люди могли платить, удобство во внутренней начинке, и первым обратил внимание, что он должен быть незаметен, когда лежит в кармане пиджака. Мы просто сейчас забыли, но именно это взорвало рынок, именно это явилось первично интересным, что это не «горбушка», которую видно всем издалека, а то, что как подлинный бренд он не имеет внешнего нарочитого идентификатора. Константин Чуриков: Да, спасибо большое, Николас! Николас Коро, член совета «Гильдии Маркетологов». Ну, с телефонами вообще непонятно. То, значит, я помню, мерились, у кого там телефон больше, вот эти рации, то потом они стали маленькими, потом опять большими, кто их там разберет... Андрей Андреев: Я бы сказал, неубедительно. Константин Чуриков: Абсолютно. Андрей Андреев: Это неубедительно. Константин Чуриков: Что вы скажете? То есть получается что, как говорил Райкин, «дурют нашего брата», да? То есть, по сути, придумывается какая-то некая легенда... Андрей Андреев: Ну, не дурят, а обрабатывают, скажем так. Константин Чуриков: Да, обрабатывают. Андрей Андреев: Психологическая обработка идет. Константин Чуриков: Она нам втюхивается, вбрасывается, мы на это, ну не мы, а миллионы людей клюют. Андрей Андреев: Опять-таки, это проблема ориентации в информационном потоке. Да, бренд вроде бы гарантирует, вроде бы гарантирует, но именно «вроде бы». На 80% он гарантирует... На самом деле бренд ничего не гарантирует, бывает, на рынок врываются молодые корпорации, у которых продукт лучше и более качественный. Вот мы здесь говорили о Mercedes, но вот как-то я, правда, некоторое время назад, интересовался вопросом, и публиковали в интернете данные, Mercedes на самом деле не самая надежная марка автомобиля, они чаще ломаются, чем, допустим, корейские автомобили, хотя считается, что Mercedes – это вот король автомобилей. Поэтому все относительно. Конечно, известные бренды, как правило, следят за качеством своей продукции, и в каком-то смысле ты можешь рассчитывать на то, что тебя, так сказать, не объегорят там. Но это тоже, так сказать, все достаточно условно. Константин Чуриков: Но мы же, когда вот так встаем все-таки на задние лапки, вот так вот с придыханием говорим, особенно как вот одна там известная писательница, которую мы процитировали... Андрей Андреев: Ну это уже фетишизм. Константин Чуриков: Вот почему мы так вот становимся, ну в принципе и многие остаются, туземцами такими, которые вот на задних лапках стоят, понимаете, и вот мечтают только об этом, и это смысл жизни? Вспомним, какие были истерики, когда соцсети какие-то оказались заблокированными... То есть что происходит с людьми? Андрей Андреев: Вы верно сказали, туземцы. Но на самом деле, конечно, это не туземцы. Дело в том, что все в истории возвращается, и та психология фетишизма, которая была характерна для самых, так сказать, примитивных и архаических человеческих сообществ, она на новом этапе возникает. Но когда возникает фетишизм? – тогда, когда человек не понимает той реальности, которая ему противостоит. Он ее не может рационально освоить, поэтому он выделяет для себя башков, духов, начинает им поклоняться и т. д. Точно так же и здесь: огромное море товарных единиц самых разных, в которых человек, конечно, разобраться не может. Он может быть экспертом, допустим, в автомобилях, но тогда он не эксперт, допустим, в молоке, или в масле, или, не знаю, в пиджаках. Вот всю эту массу освоить он не может, поэтому возникает потребность в некоторых таких вот устойчивых маркерах. Константин Чуриков: А где эта граница между жизненно необходимым и излишним? Как ее научиться правильно, так сказать, проводить? Андрей Андреев: Только в процессе, только на практике, ну и в процессе обсуждения этих вещей. Потому что на самом деле вот перед этим коллега говорил о брендах как о некоем символе качества. На самом деле продается не качество товара, изделия, а продается принадлежность к некоему сообществу... Константин Чуриков: «Богатые и успешные», например, как эти приклеили себе. Андрей Андреев: «Богатый и успешный». Не только богатый и успешный, это может быть более конкретное сообщество фанатов вот какой-то марки. Люди чувствуют... Дело в том, что они обделены человеческими связями в современном обществе, и вот таким образом они как бы приобретают некий суррогат этого дела. То есть вроде бы вот это мы, мы, которые ездят на Mercedes, мы, которые носят, я не знаю, сумки Louis Vuitton. Это, так сказать, некое ущемленное чувство социальной идентичности: другой идентичности нет, например патриотизма или чего-то там еще, а вот такая... Но человеку нужна идентичность, и вот он себя идентифицирует, например, с какой-нибудь маркой сумок, предположим, или еще с чем-то. Константин Чуриков: Вместо того чтобы себя ассоциировать с книгой с какой-то, с каким-то писателем, композитором великим... Андрей Андреев: Ну, вульгаризировать, конечно, тоже не надо, потому что, безусловно... Константин Чуриков: И патриоты тоже любят ездить на машинах. Андрей Андреев: Естественно, и крупные фирмы, имеющие международное имя, они, конечно, стараются производить качественную продукцию. Но тут нужно просто рационально смотреть на эти вещи. Константин Чуриков: Да просто быть человеком нужно. Андрей Андреев: Да, да, это совершенно правильно, это вот то самое определение, которое и мне тоже пришло в голову. Константин Чуриков: Ну ладно, тут кто не захочет, того жизнь заставит, времена сейчас такие. Андрей Андреев: Да, безусловно. Константин Чуриков: Спасибо! Андрей Андреев, главный научный сотрудник Института социологии РАН, доктор философских наук, профессор НИУ МЭИ, профессор ВГИК. Спасибо большое. На этом все. Смотрите ОТР, смотрите «ОТРажение». А впереди художественный фильм для жителей европейской части России, насколько я понимаю, «Географ глобус пропил». Смотрим.