Елена Медовникова: И прямо сейчас пришло время к обсуждению нашей следующей темы актуальной. Потерянное ли поколение? Детский фонд при ООН предупредил, что пандемия и вызванный им экономический кризис нас до потерянного поколения доведут: скатывающиеся образование, медицина, ну и вообще уровень жизни в целом скажутся прежде всего на наших детях. Александр Денисов: Да. Ну вот отец Петруши Гринева из «Капитанской дочки» записал его при рождении сразу в полк, Петруша в пеленках уже служил, а ЮНИСЕФ детей сразу зачисляет в потерянное поколение загодя. Вот сколько на память этих потерянных поколений: в девяностых потерянное поколение, нулевые – там потерянные в гаджетах... Ну и спрашиваем вас, есть ли риск потерянного поколения в России сейчас. Отвечайте «да» или «нет». Мы переходим к обсуждению, тоже подключайтесь, звоните-пишите. На связи у нас два уважаемых эксперта: Анна Кочинева, директор фонда «Хранители детства»… И чуть позже еще одного эксперта подключим. Анна, добрый вечер. Елена Медовникова: Анна, добрый вечер. У нас нет связи, по-моему. Александр Денисов: Сейчас у нас все будет. Анна, главное, чтобы у нас не было потерянного поколения. Разделяете ли опасение ЮНИСЕФ? У нас были времена, честно говоря, и похуже. Вот после войны 10 лет прошло, все, полетел спутник, еще пару лет, и Гагарин полетел, а уж, казалось бы, там все было для потерянного поколения. Анна Кочинева: Ну, я думаю, что, конечно, это преждевременные выводы о потерянном поколении ЮНИСЕФ. С другой стороны, нужно понимать, что ЮНИСЕФ в своих докладах ориентируется прежде всего на детей африканских, азиатских, наиболее бедных, наиболее уязвимых стран, и речь, я думаю, прежде всего идет об этих детях, на которых действительно и медицинские проблемы, и проблемы с бедностью их родителей действительно могут сказаться серьезным образом. В России я бы не говорила ни о каком потерянном поколении. Я надеюсь, что все мы очень скоро преодолеем этот кризис и дальше будем нормально жить и развиваться. Александр Денисов: Тем не менее. Ну вот Африка тоже разная, вот недавно на форуме БРИКС, там президент ЮАР был, вполне жизнь налаживают там, там тоже, может быть, не для всей Африки прогноз-то. Анна Кочинева: Ну конечно, ЮАР всегда особняком стоит на фоне других африканских стран. Ну, это только мое предположение, я не видела полный доклад ЮНИСЕФ, оригинал, я видела только сообщение из «РИА Новости», поэтому не могу каких-то сделать скоропалительных выводов. Что касается рисков и опасностей, которые могут нас поджидать, все-таки это, безусловно, бедность семей, особенно кризисных семей. После каждого экономического кризиса мы наблюдаем некоторые последствия, выраженные в увеличении количества детей в детских домах, когда семьи, стоящие на черте бедности, проваливаются за эту черту, когда кто-то из родителей потерял работу или с горя погрузился в «официальное поведение», скажем так, конечно, такой приток случается. И тот же ЮНИСЕФ, например, в 2008 году, когда был кризис, по России приводил цифры, что чуть ли не на 30% увеличилось количество детей в детских домах. Но это был действительно масштабный экономический кризис, который поразил очень многие отрасли. Сейчас, я думаю, таких последствий не будет, тем более система попечения о детях очень сильно изменилась в нашей стране с этого времени. Елена Медовникова: Анна, на ваш взгляд, мы можем говорить, как лучше говорить, это потерянное поколение, или, может быть, все-таки ослабленное поколение, если мы имеем в виду здоровье? Анна Кочинева: Да я не думаю, что как-то прямо на поколении это сильно скажется. Ну да, сейчас есть риск, особенно в регионах, что какие-то другие заболевания могут быть не вовремя пролеченными, не вовремя сделаны операции. Но здесь даже скорее, наверное, стоит говорить о взрослом населении, все-таки детское население болеет меньше по статистике, все-таки детская медицина стоит особняком и больницы специализированные детские, настроенные на лечение тех или иных заболеваний, насколько я знаю, не сокращаются, все оказывается в полном объеме. Где-то, да, может быть нехватка врачей, нехватка лекарств, но я уверена, что это временное явление... Елена Медовникова: Ну, мне кажется, здесь речь идет еще и о дистанционном образовании, когда дети во многих регионах целыми днями сидят у компьютера, и это, в общем-то, тоже, безусловно, отражается на здоровье. Анна Кочинева: Конечно, да. У меня вот ребенок сидит тоже, старшеклассник, целыми днями за компьютером, это большая беда. Но опять же я уверена, что это все-таки краткосрочное, кратковременное явление и потом все вернется на круги своя. Конечно, не совсем все. Конечно, онлайн останется в нашей жизни, во многом будет нам в помощь и подтолкнет серьезнейшие изменения вообще в системе образования. Об этом сейчас говорят ведущие исследователи, например сколковские, по... систему образования, что они долго-долго наблюдали эти предпосылки и коронавирусная вся эта история подтолкнет действительно к очень масштабным изменениям как в среднем специальном, так и в высшем образовании. Это не значит, что мы все перейдем на онлайн, отнюдь нет, но часть занятий таких рутинных, когда лектор или учитель выполняет по сути роль просто начитывателя какой-то информации, она уйдет в прошлое, она уйдет в онлайн, а в офлайне останутся проектные работы, семинарские занятия, дискуссии, они будут проходить более живо. Так что я думаю, что это просто такой толчок для развития образования в целом и каким-то устрашающим образом он не скажется на наших детях. Александр Денисов: Да. Анна, а как считаете, вот все-таки эти страхи потерянного поколения, мы их регулярно слышим: Хемингуэй и его романы про потерянное поколение, Сэлинджер про Холдена Колфилда – это потерянное поколение, молодежь мечется, она не знает, чего хочет; вот Лена про гаджеты говорит, тоже потерянное поколение. Что мы вкладываем в это понятие, что, нам кажется, они потеряли, как будто у нас что-то такое прямо есть ценное, а у них этого не будет? Анна Кочинева: Ну, я думаю, да, вы верно отметили, что это было всегда. Наверное, просто новое поколение другое, и мы как представители более старшего поколения не совсем понимаем, мы за них боимся, естественно, это наши дети, это наше будущее, наши опасения понятны. Они нам не совсем понятны, они другие, они не хотят жить так, как мы. Например, в частности, последние исследования показывают, что молодежь не стремится работать, устраиваться на работу и работать по тем же законам, по которым живем мы: получить высшее образование или среднее специальное, устроиться на работу и работать в течение 10 лет..., для того чтобы у тебя был кусок хлеба, и вкусного хлеба. Мы видим, что наша молодежь так не хочет, они не хотят просто работать ради куска хлеба, они ищут смыслы. И это на самом деле хорошо, наша задача помочь им понять эти смыслы, помочь найти себя в этой жизни, а не кричать о том, что они потерянные просто потому, что они не такие, как мы. Александр Денисов: Вы знаете, вот с первым пунктом соглашусь, вы сказали, что не хотят строить карьеру, ведь это тоже важно, двигаться по лестнице, по иерархии, понимать, как устроено общество, как добиваться успеха. Вот сейчас пропагандируется со студенческой, со школьной скамьи режим самозанятых, чтобы они вступали, участвовали в контрактах, выигрывали. Вот эта жизнь от заказа до заказа, когда выиграл (ну не выиграл, заработал, уж там что-то, программу написал) и потратил, в основном это жизнь с расчетом на крепкий тыл, на родителей: живешь в их квартире, в случае чего они тебе помогут; иногда что-то заработал, ну не получилось, не беда. Вот все-таки, на мой взгляд, это первый шаг к потерянности, или я заблуждаюсь, когда не хотят двигаться вот по той же схеме, что и твои родители, твои братья старшие? Елена Медовникова: Может быть, это новый трудовой класс, Александр? Анна Кочинева: Я думаю, что речь идет не о пропаганде того или иного вида занятости или типа занятости, а о том, что сейчас появилось многообразие выборов, то есть построения траектории своей карьеры. Можно пойти по традиционному пути и устроиться по своему профилю, полученному в вузе, в какую-то крупную корпорацию, можно основать свое дело, можно работать на заказы, можно... То есть все можно по-разному. Можно менять свою специализацию несколько раз в течение жизни, и это тоже нормально, надо учиться всю свою жизнь. Как раз вот наш фонд специализируется именно в этой тематике, профориентация и трудоустройство молодежи, особенно молодежи... из детских домов, ребят с особенностями развития. И мы как раз своей работой стараемся показывать ребятам все это многообразие вариантов, в том числе вариантов, отличающихся от принятых традиций, в которых мы жили все предыдущие годы, и настраиваем ребят на то, что нужно получать ранний трудовой опыт. У нас ребята проходят с 14 лет стажировки в различных компаниях, в крупных компаниях, в мелких компаниях... по самым разным специальностям, потому что мы знаем, например, что... далеко не всегда учатся в колледжах по тому направлению, которое отражает их способности, интересы. Они просто учатся там, где есть общежитие, там, куда им хватило баллов для поступления, и там, где есть квоты для этой категории детей, а мечтают они, вполне возможно, о каких-то других профессиях. И мы им помогаем выявить профессию мечты, получить стажировку и дополнительное образование по этой специальности, чтобы они уже могли сделать осознанный выбор на основании собственного опыта практического. Александр Денисов: Анна, сейчас на секунду прервемся, пообщаемся со зрителем. Ракия из Татарстана, зрительница у нас на связи, и вернемся к разговору. Ракия, добрый вечер. Зритель: Добрый вечер. Елена Медовникова: Добрый вечер. Зритель: Приветствую вас всех. Очень люблю вашу передачу, всей семьей смотрим. Спасибо вам огромное, что вы освещаете такие вопросы. Вот на вопрос, который как раз идет, «Потерянное поколение», я очень обеспокоена, да не только я, вообще поколение, вот мы шестидесятники, нам за 60 уже, пенсионеры, мы сравниваем свою жизнь, свою учебу... Мы уже на пенсии, мы дожили до пенсии, слава богу, хоть какую-то пенсию получаем. Детям сейчас по 30 нашим, а вот внуки... Вот что ждет наших внуков, конечно, мы все очень обеспокоены. Александр Денисов: А что конкретно вас тревожит насчет будущего внуков? Зритель: Вы знаете, вот насчет будущего внуков. Знаете, вот у меня так получилось, что внучка во 2-м классе. Вот сейчас мы сравниваем образование, кое-как, извините, по 38, по 39 детей в первом классе отучились, нынче пошла во 2-й, опять та же история. Очень, вы знаете, как вам сказать, нет где-то дисциплины в классах, вообще нет, не только в нашем классе, все жалуются. Уроков практически дети не слышат, учителя не могут при таком количестве людей, видимо, внимание отвлечь от этих всех разговоров, шума, вплоть до драк, я вот очень обеспокоена. Нет никаких, значит, каких-то кружков, чтобы после школы мы занимались, нас куда-то водили. Мы, значит, эти отряды, помогали, значит, пожилым, у которых нет детей, им воду таскали, дрова пилили, что-то делали – нет никаких патриотических воспитаний в школах. Вот школа меня очень беспокоит. Александр Денисов: Спасибо большое, отличный вопрос. Елена Медовникова: Спасибо. Александр Денисов: Анна... Елена Медовникова: Прокомментируйте. Александр Денисов: Да. Вы знаете, вот вопрос про патриотизм, уточню. У меня тоже вертелось это на языке: важно ли для поколения передать ему ощущение, что твоя страна великая, империя? Потому что вот в 1990-е гг., наверное, не я один ощущали это, что страна-неудачница, ну не те там кроссовки, ну не тот там режим, не та демократия, должна быть лучше. И вот эти появились выражения «валить из Рашки», то есть вот такое отношение к стране как к чему-то второсортному. Вот важно ли передать поколению ощущение именно величия своей страны, чтобы они понимали, о чем вот и говорила зрительница? Анна Кочинева: Ну, она не совсем об этом говорила, как я понимаю... Александр Денисов: Моя трактовка, да. Анна Кочинева: Ну, как мне кажется, истинный патриотизм все-таки заключается не в том, что ты считаешь свою страну великой империей, а в том, что ты сам хочешь и можешь что-то сделать для этой страны на том месте, на котором ты находишься. Вот это, на мой взгляд, истинный патриотизм. Если ты находишь дело по душе, то, в чем ты лучше других можешь себя проявить, ты проявляешь, работаешь на благо этой страны. А все рассуждения о величии немножко от лукавого, можно увлечься этим и сидеть в потолок плевать, ничего не делать и говорить, что все другие виноваты в моих бедах. Александр Денисов: Хорошо, приведу вам такой пример насчет образования, да еще спрошу, как нужно воспитывать такое ощущение, чтобы сделать что-то хорошее для своей страны. ОГЭ, я уж приводил этот пример, экзамены для 9-го класса переходные, сочинение по литературе по рассказу «Как изменить свою судьбу», и там небольшой рассказ писательницы одной про волшебные часы. Значит, мальчик встретил нищего, он ему продал за какую-то копейку волшебные часы, там что-то завел и загадал желание, чтобы семья была богата. Все, появился богатый дядя, они едут на машине со своей мамой, останавливаются попить пепси-колы. Вот такое направление, как изменить свою жизнь, то есть без богатого дяди вот это не жизнь, – вам не кажется, что это ошибочная формулировка вообще для пацана, для девочки в 9-м классе, вот такой пример? Анна Кочинева: Ну, ну совсем понятно, да, почему такой именно пример. Ну хорошо... Александр Денисов: Именно настрой на успешность, на рост благосостояния, вот именно вот это направление – это не ошибка для нас? Анна Кочинева: Ну конечно, в чем-то это ошибка для нас, и, конечно, вы правы, что во многом это отголосок девяностых, когда мы смотрели, смогли посмотреть на другие страны, на то, как другие живут, нам почему-то казалось, что там все живут прекрасно, а мы, значит, совсем-совсем плохо живем. Но сейчас, кстати, последние исследования про счастье россиян, вот недавно были опубликованы результаты, где как раз подчеркивается, что большинство россиян все-таки меряют свое счастье отнюдь не благосостоянием, там какие-то материальные вещи стоят далеко не на первых местах, а на первом месте стоит здоровье, семья, работа. То есть все-таки я надеюсь... Ну там опрашивались молодые люди, старше 18... Елена Медовникова: Мы как раз будем сегодня обсуждать эту тему в конце эфира. Анна Кочинева: Вот да, свежая тема. Поэтому я думаю, что... Да и молодежь как раз, как я уже говорила, это тоже исследования последние говорят о том, что они нацелены на смысл, они готовы меньше зарабатывать, но работать на работе, которая приносит им удовольствие, где они чувствуют себя нужными и востребованными. Поэтому однозначно я бы не стала говорить, что все нацелены только на материальные блага. Елена Медовникова: Анна, я буду подтверждать ваши слова, потому что я нашла информацию, кстати, 19 октября ТАСС опубликовал информацию, что в России 82% опрошенных школьников хотели бы иметь свой бизнес. И это, кстати, тоже говорит о стремлении. Но вопрос хочу задать вот как раз в связи со звонком нашей телезрительницы. Действительно, огромная проблема сегодня досуга наших детей, и очень во многом ответственность переложена, конечно, на учителей, и это тоже неправильно. Давайте решать, как обустраивать досуг и как несколько сделать проще жизнь учителей, потому что сегодня огромная нагрузка на них легла. Анна Кочинева: Конечно, да, обеспечение здорового, интересного досуга – это очень важная задача не только для учителей, но и... Сейчас существует большое количество учреждений дополнительного образования по самым-самым разным тематикам, от литературы и краеведения до роботостроения практически в каждом регионе. Вот в Татарстане, например, я знаю, что есть одна из самых крупнейших в России сетей, кружков по робототехнике, я знакома с основательницей этой сети. Поэтому говорить однозначно, что ничего нет... Ну да, в сельской местности, в малых городах, в моногородах такая проблема, безусловно, существует, но когда-то и туда придут все эти радости. Поэтому на самом деле переход в онлайн во многом может стать спасением для жителей таких малых городов, хотя бы подключение детей к лучшим курсам онлайн, это тоже в каком-то смысле занятие их досуга. Понятно, что это совершенно не то же самое, что офлайн, понятно, что это подходит не всем детям, а только детям среднего и старшего возраста, но тем не менее это возможность для ребят быть сопричастными тем тенденциям, которые происходят в более крупных городах. Александр Денисов: Спасибо большое, спасибо. Анна Кочинева была у нас на связи, директор фонда «Хранители детства». И наш следующий собеседник Оксана Кучмаева, профессор кафедры народонаселения экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Оксана Викторовна, добрый вечер. Елена Медовникова: Оксана, добрый вечер. Оксана Кучмаева: Добрый вечер. Александр Денисов: Оксана Викторовна, вот разделяете ли опасение насчет потерянного поколения в связи с трудностями экономическими, ну вот из-за пандемии, что вот все это скажется? Оксана Кучмаева: Ну, вы знаете, я так понимаю, что ЮНИСЕФ, в любом случае я ему благодарна, это его роль привлекать внимание к положению детей во всем мире и использовать для этого самые поводы. Но если говорить, в частности, и о России, и мы можем в принципе разобрать ситуацию и в других странах, в России вот этим термином «потерянное поколение» мы можем складывать, знаете, как дрова во дворе: у нас что ни десятилетие, то потерянное поколение. Александр Денисов: Да, мы и говорили, девяностые, нулевые... Елена Медовникова: Да. Оксана Кучмаева: Да, вот игра в какие-то наклеиваемые ярлыки, когда попытка на какие-то социальные, эпидемиологические в данном случае шоки списать какие-то социально-экономические проблемы. Общество эти шоки преодолевает, если есть желание их преодолеть; если нет желания, списать на ту же пандемию какие-то серьезные проблемы в социально-экономической политике. Поэтому я бы в принципе не принимала всерьез вот этот вот ярлык «потерянное поколение». Да, есть проблемы, но их, если есть желание, можно решить всегда. Александр Денисов: Оксана Викторовна, такой вопрос – а что значит «непотерянное поколение»? Вот любопытно, как бы вы сформулировали. Оксана Кучмаева: А у нас все поколения не потерянные. Любое поколение людей преодолевает в своей жизни определенные трудности, связанные с социализацией, с какими-то экономическими, с какими-то политическими кризисами. Что значит «потерянное поколение»? Это испытания, которые приходят на жизнь людей, действительно, зачастую достаточно тяжелые, люди их преодолевает. Мы можем назвать поколение людей, которые победили в Великой Отечественной войне, потерянным, потому что они пережили такую серьезную катастрофу социальную? Александр Денисов: Абсолютно нет. Мы и говорим, в 1957 году уже спутник запустили, страна разрушена вообще в пыль была. Оксана Кучмаева: Поэтому, вы понимаете, вопрос в том, что, к сожалению, мир переживает такой этап, когда вот находится в противоречии, проблеме, скажем, обеспечения существующей эффективности экономической системы и поддержания достаточно масштабных социальных расходов. Вот система пришла, и не только в России, во многих странах мира в некий тупик, что невозможно обеспечить масштабные социальные гарантии и одновременно обеспечивать серьезный экономический рост. И видимо, в этой ситуации необходимость сокращения определенных социальных гарантий, социальных затрат, повышение пенсионного возраста и прочих вещей, снижение гарантий на рынке труда. Но есть и в определенной степени попытка свалить в том числе и на пандемию, я не знаю, на какие-то там происки врагов со стороны. Это жизнь вот такая, какая есть. А о потерянных поколениях я бы не говорила ни в коем случае. Есть определенные сложности... Александр Денисов: Оксана Викторовна, а можем мы сказать, что разговор о потерянном поколении больше говорит о растерянности самого взрослого поколения, у которого нет, сейчас есть выражение «образ будущего», вот у него нет этого образа будущего, оно, в общем, так в смятении и думает: «Ну эти-то тем более не разберутся, еще хуже дров наломают»? Оксана Кучмаева: Ну, я думаю, что скорее не то что... Я не думаю, что у более молодого поколения есть достаточно реалистичный образ будущего, скорее это в том, что мир меняется достаточно быстро, и поколение более старшее находится в некоем смятении перед теми изменениями, которые происходят достаточно динамично. Мир, который сейчас перед нами, перед 40-летними, перед 50-летними, перед 60-летними, не тот, который был 20–30 лет назад, и это вызывает определенные опасения, что будет дальше. Мир наших детей не таков, который был наш мир в их возрасте, и это немного страшно, да, потому что это не то, к чему мы привыкли. Александр Денисов: Все-таки... Елена Медовникова: Оксана Викторовна... Саша? Александр Денисов: Пожалуйста. Елена Медовникова: В ЮНИСЕФ говорили как раз об увеличении детской смертности. И вот каким-то образом, безусловно, пандемия повлияла на кризис, на смертность. Вот есть какая-то статистика по странам и по России в частности? Оксана Кучмаева: Вы знаете, я поскольку статистик по образованию, у меня сейчас нет под рукой конкретных цифр, я поэтому не готова от лукавого вам что-то вот так как бы на глаз произносить. Но в целом в последнее десятилетие в мире, к счастью, наблюдается тенденция к сокращению уровня младенческой смертности и в России в том числе. Да, безусловно, эпидемия, пандемия повлияла на некий рост смертности, который касается самых разных возрастных групп, в том числе, видимо, и в какой-то степени детей в самых молодых возрастах. Но это, видимо, как бы какой-то определенный кризис, который, я думаю, будет преодолен. В целом, к счастью, пока цивилизация идет по пути снижения уровня младенческой и детской смертности. Этот уровень снижения проявляется по-разному в странах с разным экономическим развитием, допустим, в африканских странах мы можем говорить все равно о более высоком уровне, тем не менее снижение тоже наблюдается. Поэтому каких-то вот таких панических рассуждений о том, что бабах, вот сейчас у нас все, дико вырос уровень смертности, в том числе, не знаю, умирает каждый 10-й ребенок, я бы от этого предостерегла, от таких заявлений. Александр Денисов: Да. Со зрителем пообщаемся, Оксана Викторовна. На связи у нас Анзор, Карачаево-Черкесия. Анзор, добрый вечер. Елена Медовникова: Добрый вечер. Зритель: Добрый вечер, добрый вечер. Я хотел бы высказать свою точку зрения, что абсолютно не вижу никакого риска, ни одного потерянного поколения, ни всех поколений вместе взятых. Я считаю, что трудности – это хорошо, потому что трудности даются для того, чтобы человек что-то осознал, исправился и пошел по другому пути, естественно, более правильному, чем тот путь, по которому этот человек идет. И на собственном примере каждого из нас мы можем понять, что а кому из нас живется легко, вам, ведущим, или преподавателю МГУ, или мне, предпринимателю? Нет, нам всем живется одинаково. Не надо поддаваться страхам, не надо поддаваться паническим настроениям, вот, надо всегда с оптимизмом смотреть в будущее, преодолевать те трудности, которые жизнь перед нами ставит, помогать своим детям, при возможности, конечно, и какому-то подрастающему поколению, если мы для кого-то являемся поколением старшим. Проанализировав всю свою жизнь, я как бы с уверенностью заявляю, что нет никакого риска потерянного поколения. Я сам человек из поколения, который закончил в 1993 году институт, абсолютно мы не потерялись, ничего страшного из-за того, что там развалилась страна или еще чего-то, от этого мы не стали аморальными, мы не опустили руки, мы чего-то добились в меру своих способностей. Поэтому я хотел бы обратиться и к младшему поколению, и к среднему, и к своему поколению, старшему: не надо поддаваться страхам, все будет хорошо! Вот такова моя точка зрения. Александр Денисов: Анзор, спасибо большое, от души! Елена Медовникова: Спасибо. Александр Денисов: Спасибо, отличный звонок, отлично все сказали. Оксана Викторовна, такой вопрос. Помните, старая песня была, Градский пел: «Чтоб тебя на Земле не теряли, Постарайся себя не терять». Чтобы нам не потерять самим свое поколение, что предпринять? Ну вот мы поняли в этих условиях, что с медициной беда у нас, с образованием вообще никуда. Расскажите, на ваш взгляд, что нам нужно предпринять. Оксана Кучмаева: Ну, вы задаете глобальный вопрос. Во-первых, если переадресовать к песне Градского, то это достаточно философский вопрос каждому конкретному человеку, что ему сделать, для того чтобы, наверное, состояться в жизни, чтобы себя не потерять, как его найти в этом мире. А в контексте, если мы обращаемся все-таки к тематике социальной политики, то, видимо, стоит рассматривать различные болевые точки, которые в том числе обострила и пандемия. Проблемы в сфере доступности медицинских услуг, которые оказались не так доступны, как об этом говорили в контексте самых разных типов поселений, малых городов, например, и семей с детьми. Так же как и по поводу системы образования, которая столкнулась с необходимостью дополнительных затрат, возможно, дополнительного персонала, дополнительных технологий, для того чтобы обеспечить качество образования в условиях его дистанционности. Это, наверное, свидетельствует о том, что мы должны быть более динамичны как раз и не зацикливаться на каких-то своих стандартах определенных восприятия мира: меняется ситуация, и мы, и общество, и государство должны стараться адаптироваться к этим изменениям. В том числе, если говорить о государстве, о региональных бюджетах, тратить свои средства на то, чтобы общество адаптировалось к происходящим изменениям, достаточно шоковым зачастую. Александр Денисов: Спасибо большое, Оксана Викторовна. Оксана Кучмаева была у нас на связи, профессор кафедры народонаселения экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. И подведем итоги опроса. Спрашивали мы вас: «Есть ли риск потерянного поколения в России?» – «да» ответили 92%, «нет» 8%. Невнимательно вы слушали наших экспертов, невнимательно, пересмотрите в YouTube и на нашей странице еще раз. Елена Медовникова: Мы с тобой оптимисты. Александр Денисов: Да. Идем дальше.