Виталий Млечин: Важная новость для всех охотников и для тех, кто только собирается стать охотником: правила получения охотничьего билета ужесточат. В Госдуму внесен соответствующий законопроект. Тем, кто впервые соберется получить охотничий билет, нужно будет сдать охотминимум, который включает в себя знания: требований правил охоты, техники безопасности и основы биологии диких животных. Также будущим охотникам нужно будет предоставить выписку о результатах медосвидетельствования, содержащую сведения об отсутствии медицинских противопоказаний к владению оружием. Ксения Сакурова: Авторы законопроекта ссылаются на статистику: за период с 2014 по 2019 год ежегодное количество выявляемых правонарушений в области охоты и сохранения охотничьих ресурсов превышает 50 тысяч, а количество несчастных случаев не опускается ниже 40 в год. Действительно, это, конечно, серьезная цифра. Виталий Млечин: Конечно. По мнению законодателей, проверка знаний и получение медсправки поможет ситуацию улучшить. Что думаете вы, если вы охотник или собираетесь стать охотником, напишите нам на короткий номер: 5445 или позвоните в эфир по номеру: 8-800-222-00-14. Это бесплатно. А у нас в гостях Леонид Сонин, охотник, председатель правления Московского охотничьего клуба «Сафари». Здравствуйте! Ксения Сакурова: Здравствуйте! Леонид Сонин: Здравствуйте! Виталий Млечин: Давайте разберемся по пунктам. Те, кто немножко хотя бы интересуется, тот знает, что сейчас, чтобы получить охотничий билет, достаточно заполнить заявление на портале «Госуслуги» и все. И больше ничего не нужно делать? Леонид Сонин: Нет, еще нужно расписаться в том, что ты прошел самостоятельное обучение, ознакомился с курсом охотминимума. В чем, собственно, и подписываюсь. Виталий Млечин: Сейчас это достаточно просто. Раньше было по-другому – и в Советском Союзе, и в самостоятельной уже России надо было все-таки состоять в охотничьем обществе и вот этот самый охотминимум сдавать. Леонид Сонин: Совершенно верно. Виталий Млечин: Но потом это отменили. Почему? Леонид Сонин: Трудно сказать, почему. Мы в это время всей страной переживали довольно сложные времена, и теперь трудно что-то объяснить, как это и почему в то время так было. Я специально сегодня принес в студию три своих документа из моего архива. Первое, вот это вот тот охотничье-рыболовный билет, который был в Советское время; он существовал до 1993 года. Здесь указаны: фамилия, имя, отчество, адрес места жительства, кем и когда выдан, отметка об уплате государственной пошлины (государственная пошлина тогда каждым охотником выплачивалась) и отметка об уплате членских взносов – ежегодный взнос такой. Билет продлевался каждый год. Каждый год я должен был прийти и подтвердить свое участие во всем этом процессе. Но, естественно, прежде всего сдавался охотминимум. Охотминимум принимался в охотничьем обществе специальной комиссией. Комиссия создавалась из опытных охотников, туда включались зачастую представители государственных органов природоохранной и охотничьей инспекции. И довольно строгий был экзамен, т.е. люди трепетали. Виталий Млечин: А что, например, могли спросить? Леонид Сонин: Могли спросить все что угодно; могли спросить: какие марки оружия ты знаешь, как снаряжаются патроны, боеприпасы. Ксения Сакурова: А был какой-то учебник какой-то, т.е. человек знал, что нужно проштудировать? Леонид Сонин: Да, конечно, был. Он и сейчас существует – это целая такая книжица «Охотничий минимум» для тех, кто хочет стать охотником. И там был перечень тем, которые нужно было знать: по биологии зверей и птиц, о методах и способах их добычи, об охране, о сроках, времени года: когда можно, когда нельзя, об ограничениях, т.е. очень широкий спектр. Там толстая книжица такая была. Виталий Млечин: Но медсправку не требовали? Леонид Сонин: Насколько я помню, нет. Но тут нельзя смешивать два понятия: стать охотником и получить оружие. Потому что зачастую охотники бывают без оружия. Например, можно ловить кротов, можно силками ловить куропаток, например, где-то у нас на севере и т.д. То есть несколько вариантов охоты без оружия. Вот сейчас в новом законодательстве требование будет о предъявлении справки медицинской. А если человек хочет стать просто охотником и не собирается покупать это оружие; по каким-то причинам оно ему не нужно. Как быть со справкой? Вопрос остается пока открытым. Возвращаемся к билетам. Такая история, такая система была до 1993 года. В 1993 году Главохота (у нее был тогда руководителем Голованов – незабвенный наш руководитель) при Совете министров Российской Федерации (ни много ни мало, серьезный такой авторитетный орган), они приняли решение и издали соответствующую инструкцию «О порядке выдачи охотничьих билетов». И с этих пор появился охотничий билет вот такой вот из Департамента охотничьих ресурсов. Он уже не являлся удостоверением принадлежности к какому-то обществу. То есть до этого момента, до 1993 года билет можно было получить, только став членом какого-то общества; было военное общество, общество «Динамо» – работников внутренних дел, гражданское общество, вот новое Московское охотничье общество, Росохотрыболовсоюз и т.д. С этого момента уже принадлежность к обществу стала необязательной, но билет продолжал сохранять прежнюю конструкцию, так же, как и предыдущий. Видите, это была книжечка со многими листами, где производились отметки об уплате госпошлины (первое время мы платили). Представьте себе, что такое госпошлина – каждый охотник платил 1 рубль; и в то время, и всегда во все времена у России было около четырех миллионов охотников – то есть 4 млн рублей охотники собирали на ведение охотничьего хозяйства в России. Сейчас и тогда 4 млн рублей; по тем ценам – это была очень приличная сумма. Сейчас это как-то. А тогда это было очень серьезно – это были серьезные большие деньги, они шли целевым назначением: на ведение охотничьего хозяйства, на содержание инспекции, бензин, транспорт, оружие, техника, снаряжение и т.д. Вот в 1993 году появился вот такой билет. Почему он появился? Логика была следующая; всегда любят приводить пример похожей ситуации с водительскими правами, т.е., когда вы получаете водительские права, вам необязательно быть членом общества автомобилистов какой-нибудь там Вологды или Владимира. Вы просто хотите стать водителем. Если вы хотите, вы можете стать членом общества автомобилистов; он дает вам преимущества – бесплатная стоянка там была, скидки на мойку, там на что-то еще. Вот для того, чтобы избавить охотников от обязанности быть членами какого-то из обществ, государевы органы и придумали вот этот государственный охотничий билет. То есть фактически это документ, дающий право на охоту. Первый документ давал все права, право на охоту он тоже давал, но еще давал все права и обязанности члена общества. Второй же документ 1993 года давал уже только право охоты и не обременял соискателя никакими обязанностями работы в обществе. Так как до этого был кандидатский стаж, нужно было проводить отработки, копать солонцы, строить вышки, заготавливать корма, все это выкладывать и т.д. Это делали общества в России. Всегда. А здесь их освободили от этого дела. Он может стать членом общества, может не быть этим членом общества. Право охоты давало вот это билет. И так продолжалось до 2010 года. В 2010 году был принят новый Закон об охоте. Трудно сказать сейчас, кто его писал. Все отказываются, потому что закон откровенно неудачный, и никто не хочет на себя брать эту ответственность. Но факт тот, что в тексте этого закона появилась новая установка о том, что охотминимум теперь необязательный. И переходим к охотничьему билету единого образца. Вот этот вот зелененький – последний охотничий билет единого образца. Если вы видите, тут ничего нет, пустой; здесь всего одна страничка, где написаны фамилия, имя, отчество, кем и когда он выдан. Кстати, мне его выдал Департамент природопользования и охраны окружающей среды города Москвы. Фамилия выдавшего – Ленин; так вот забавно. А дальше, значит, тут пусто. Тут ничего нет ни пошлины, ни отметок о продлении. Он бессрочный фактически. Виталий Млечин: Так может и хорошо? И не надо пошлину платить. Леонид Сонин: С одной стороны, хорошо. Но представьте себе, что... Виталий Млечин: Когда чего-то можно не платить, то лучше ж не платить. Леонид Сонин: А на что тогда будет существовать отрасль-то? На что будут кормить зверей, охранять угодья и т.д.? Охотники, они же ведь только выполняют функцию государства. Весь животный мир у нас принадлежит государству, все животные у нас государственные. Государство не может или не хочет по какой-то причине заниматься ведением охотничьего хозяйства; оно от этого открестилось и передало это все охотникам. А охота, в отличие от широко распространенного мнения, это ничуть не удовольствие и никакая не забава, а это серьезная отрасль народного хозяйства. Такая же, например, как сельское хозяйство или ближе всего к животноводству. Ровно то же самое, только разница в том, что в животноводстве этих животных выращивают в определенных условиях, в закрытых помещениях там и т.д. по технологии. А охотничье хозяйство занимается ровно тем же самым, т.е. производством и выращиванием охотничьих животных с целью их потребления населением. Но оно их выращивает не в закрытых каких-то сараях или фермах, а в открытых природных угодьях. И задача охотничьего хозяйства точно такая же, как и сельского хозяйства в животноводстве – это сбор урожая. То есть в том случае, если этот урожай не собрать, численность не контролировать и не регулировать, она просто пропадет, т.к. существует эпизоотия и разные болезни. Природа имеет свои механизмы регулирования: если урожай не снять, то природа его снимет за нас. Виталий Млечин: Давайте послушаем Владимира из Санкт-Петербурга, он до нас дозвонился. Владимир, здравствуйте! Вы в эфире. Вы охотник? Зритель: Здравствуйте! Я охотник и первого рябчика я застрелил в десять лет. Я из промысловых районов, земля Ломоносова. Знаете, наверное, где Ломоносов родился? Ксения Сакурова: Да-да-да. Виталий Млечин: Читали все. Зритель: Вот в этом районе я родился. Раньше была такая наука – охотоведение, и сейчас ее зачатки еще остались. Вот я тоже получил этот федеральный охотничий билет. Раньше надо было вступать в общество охотников и две рекомендации еще принести от других охотников. Это я в 1976 вступал. Представляете? И дали мне тоже книгу «Охотничий минимум». Я всю ее прочитал и сдал экзамен, все нормально. Но я считаю, что наибольший урон зверям наносит это трофейная охота, и раньше еще была заготовка мяса (так называлось) – бесплатные лицензии давали на лося. Причем я застал еще то время, когда охотникам-промысловикам давали карабин Мосина кавалерийский просто под расписку. Мелкашки стояли в хозмаге свободно, и ружья тоже всякие стояли в свободной продаже, порох, дробь. Только надо было, чтобы ты был охотником. Виталий Млечин: А как вы считаете, все-таки охотничий билет всем можно давать? Или нужно все-таки экзамен проводить и медосвидетельствование проходить? Зритель: Конечно, нужно сдавать экзамен по технике безопасности и по безопасному нахождению в лесу, и все такое. Я знаю много случаев, бывали у нас там, застрелили несколько человек; егерь егеря застрелил было, ну всякое, когда стреляют по неясной невидимой цели; вот недавно было застрелил один лесника, тоже на лосей охотились. Вот такие случаи были. Ксения Сакурова: Ужас какой! Виталий Млечин: Да, понятно. Спасибо большое! Когда речь идет об оружии – это всегда опасно. Ксения Сакурова: Давайте посмотрим сюжет небольшой из жизни охотников Вологодской и Челябинской области. Посмотрим, как сейчас там охотятся и живут люди. Андрей Удалов: Андрей Заводчиков и Владимир Киселев охотятся на зайцев, потому что это дешевле. Лицензия не нужна, а путевка на угодья стоит от 650 рублей до полутора тысяч. Например, на лося охотники уже не пойдут – лицензия обойдется в 60 тысяч. Сельским жителям с небольшим доходом такое занятие ни ради мяса, ни ради удовольствия не по карману. Андрей Заводчиков: Вот если ко мне лось залезет в прицеп квадрацикла, я его стрелять не буду. Не то что с него разделывать, таскаться с ним куда-то еще – не буду. Мы выгоним его: «иди отсюда», он нам не нужен совершенно. А наша задача – это работа с собакой, это охотничьи байки, это приятельские беседы, это пожог, т.е. костер, это чай душистый в лесу – вот что нам нужно. Андрей Удалов: Ради этого Андрей и Владимир получали медицинские справки, прошли курс обращения с оружием и сдавали охотминимум – это специальный экзамен на знание законов и правил. Но в последние годы, говорит Андрей, таких охотников становится меньше, а вот браконьеры никуда не делись. В Челябинской области с нарушителями борются регулярными рейдами. Несколько раз в неделю егеря и добровольцы выезжают патрулировать лес. По сути, охотятся на своих недобросовестных коллег. Александр Горбанев: У егерей зарплаты маленькие: на бензин денег не хватает, на подкорм тоже не хватает. За свои деньги просто как охотники, как добросовестные или инициативные, председатель просит – ездим на рейды там. Не только же я, например, что один, много таких охотников, которые ездят на рейды на своем бензине. Знаем, что нам это не вернут. Но сейчас жизнь у нас в России такая. Что ж теперь? Андрей Удалов: Жизнь такая, что на 4 тысячи егерей сейчас приходится более 4,5 млн только легальных охотников. Государству не хватает специалистов и техники. Инспекторам часто приходится использовать свои собственные внедорожники и снегоходы. Ведь одному егерю нужно контролировать в среднем по нескольку сотен тысяч гектаров охотничьих угодий. Андрей Удалов, Екатерина Якунова, Наталья Родько, ОТР. Ксения Сакурова: Потрясающая картинка! Виталий Млечин: Да, картинка очень красивая. Получается, что вот законопослушный человек должен получить охотбилет; сейчас не должен сдавать, но вот, видимо. Ксения Сакурова: Но скоро будет должен. Виталий Млечин: Видимо скоро уже будет должен. А браконьеры-то ничего не должны? Леонид Сонин: Естественно, как и любой преступный мир, для них закон не писан. Браконьер – это преступник. И самая главная проблема нынешнего отношения общества и охотников – это то, что общество, не раздумывая смешивают тех и других в одну компанию. Охотники и браконьеры – это совершенно разные люди. Это все равно, что милиционеры или любые наши граждане и уголовники, например, воры там. Ксения Сакурова: Об этом очень много сообщений на нашем СМС-портале. В целом, очень многие наши зрители говорят о том, что животных вообще убивать не стоит и т.д. Я про другое хотела поговорить. Разговаривая с одним из ваших коллег по этому поводу на эту тему, я услышала то, что сейчас на самом деле и некому принимать-то эти самые экзамены. Что проблема в том, что тех комиссий, что существовали ранее, их уже не существует. И непонятно, кто будет оценивать знания охотников? И кто вообще в принципе этим всем будет заниматься? Это правда так? Виталий Млечин: И не превратиться ли это просто в очередной повод для коррупции, либо в пустую трату времени? Леонид Сонин: Есть в этом доля правды. За то время с 2010 года, т.е. 10 лет прошло, а с 1993 – еще больше, конечно, утрачена вся эта система, которая была построена и налажена. Но вот то, что сейчас произошло, то, что наконец правительство выступило с инициативой о внесении в Госдуму такой законодательной инициативы – это не новость. Мы как участники разных групп, советов и совещательных, к сожалению, организаций уже лет, наверное, пять или семь тому назад пытаемся пробить вот это решение, которое сейчас наконец состоялось. То есть, конечно, это вопиющее недоразумение. Опять же аналогия с вождением автомобиля. Человек садится за руль, дав честное слово, что он ознакомился с правилами и умеем водить машину. Вот расписался, ему дали права, и он поехал. То же самое и здесь. То есть человек сейчас в настоящее время, чтобы получить вот этот вот билет (это же просто нонсенс, это чушь какая-то!), он говорит и подписывается, что: я все знаю, все умею. А результат вот тот, о котором вы сейчас говорите. И тут две беды. Одна беда – это стрельба друг по другу, т.е. убийства егеря, того-сего, другого. А другая – они не могут утку от гуся отличить. Ксения Сакурова: Так, а кто сейчас-то будет экзамены эти принимать? Леонид Сонин: Придется создать. Дорогу осилит идущий. Ксения Сакурова: Заново, да. Леонид Сонин: Очень важно, что такое решение, наконец, принято будет. Я надеюсь, но думаю, что будет принято. Потому что это настолько очевидно, что не о чем тут спорить. А как только такое решение будет принято, есть соответствующие механизмы, есть еще энтузиасты, есть еще остатки охотничьих обществ, есть государственные службы, есть ветераны, наконец, которые в курсе всего этого. Если захотят – создадут. Виталий Млечин: Раз вы привели такую аналогию с вождением автомобиля, то вот еще что пришло в голову. Абсолютное большинство автомобилистов учатся в автошколе, учат теорию, выучивают эти самые билеты, сдают и больше никогда об этом не вспоминают. То есть люди, которые там 10, 20, 30 лет успешно ездят за рулем, ты попроси его сдать экзамен теоретический – не сдаст. Не произойдет ли тут того же? Ведь получается, надо один раз сдать вот этот охотминимум, чтобы получить охотничий билет. Потом, условно говоря, его можно на несколько лет положить на полку, а потом благополучно его взять и пойти охотиться. Леонид Сонин: Разумеется. Я считаю, что произойти может все, что угодно. Но для этого и существует система контроля, которая должна быть. Раньше у нас была еще общественная охотинспекция, были охотничьи дружины студенческие (дружины охраны природы они назывались тогда). Я сам активный участник тех времен, был командиром дружины охраны природы Московского педагогического института в свое время, когда учился там. Это была очень мощная сила, и ее боялись все. Ее боялись и государственные органы, и партийные руководители, и, естественно, простые охотники. Потому что это была совершенно неподкупная, беспрецедентная борьба с браконьерством, т.е. поймав секретаря райкома (такое случалось не раз), невозможно было от студентов ни откупиться, ни открутиться никак. Это было фатально. Виталий Млечин: Сейчас почему-то сложнее себе это представить. Леонид Сонин: Потом это все подсократилось. Так и здесь, если человек выучил и забыл, ему напомнят. То есть сама жизнь напомнит. Если все будет делать так, он попадает в какие-то ситуации, где ему будет указано на то, что он делает что-то неправильно. Но, я думаю, если человек подготовится, выучит вот что-то; реальные правила, они же не просто написаны, потому что так кому-то захотелось. Они определены жизнью. Нельзя весной охотиться на рябчика, потому что рябчик-самец выводит птенцов вместе с самкой одновременно. И это запоминаешь на всю жизнь. То есть вот когда я сдавал охотминимум, я это выучил и никогда теперь не подниму весной ружье на рябчика, потому что я понимаю, что это будет серьезный непоправимый вред. Ксения Сакурова: Давайте еще зрителей послушаем. Алексей из Московской области с нами на связи. Алексей, здравствуйте! Зритель: Добрый день! Добрый день, Леонид! Мы с вами давно знакомы. Я вступал в охотобщество еще при Юмашеве, это был 1982 год. Потом я был руководителем бригады волчатников нашего общества. Я был и членом ... общественного охотнадзора, и много мы ездили... У меня вопрос: мы раньше занимались биотехнией, выезжали в охотугодья, мы вязали, нерестились и заготавливали веники, выкладывали солонцы, делали все. Кто не хотел выезжать, те платили деньги в счет отработки. Вот как сейчас ведется вообще работа по биотехническим мероприятиям в хозяйствах? И как осуществляется охотнадзор? Как ведется борьба с браконьерством? Потому что раньше мы ездили, сами работали. А те, кто не хотел работать, платили взносы. Деньги направлялись в хозяйства. Ксения Сакурова: Да, понятно. Спасибо! Леонид Сонин: Сейчас, как я уже сказал, государство переложило все это на охотников. Охотники объединены в остатки обществ, т.е. есть еще общественные организации, но созданы и свои какие-то неформальные и формальные организации. То есть без организаций никуда не денешься. Те, кто ведет охотничье хозяйство у нас в стране, называются охотпользователями – это люди, или группы людей, за которыми закреплены угодья и которые несут определенную ответственность за то, что там происходит. Их проверяют, проверяют очень строго органы управления охотничьих хозяйств регионального уровня. И соответственно, есть некие нормы, которых они должны придерживаться и их выполнять: проведение учетов, те же биотехнические мероприятия охраны. Но самый главный показатель – это численность животных на вверенной им территории. Государство им передало в пользование вот этот вот охотничий фонд. Для того, чтобы поддерживать эту численность на нужном уровне, хочешь или не хочешь, чтобы у тебя не отобрали эти угодья (хотя бы по этой причине), нужно обязательно проводить там вот эту работу, о которой сейчас говорил наш коллега. Когда-то, когда был вот этот билет и была советская система организации охотничьего хозяйства, это делали общества в принудительно-добровольном порядке, организуя своих членов для выезда и работы в этих охотничьих угодьях. Сейчас это делают охотпользователи. Они могут быть общественной организацией охотничьей, могут быть частным охотничьим хозяйством, может быть, коммерческой какой-то структурой – неважно, но именно они это и делают. Как они это делают? Тоже по-разному; все зависит от того, какие у них есть возможности У нас есть охотничьи хозяйства, куда вкладываются миллионы. Это идеальные охотничьи хозяйства, где все лучше просто не бывает. И, соответственно, результат, т.е. численность животных там, порядок, охрана, система обеспечения – на самом высоком уровне, начиная от жилых помещений и кончая сотнями зверей, которые выходят на подкормку. Есть средние, есть бедные охотничьи хозяйства. Но все они действуют по одному и тому же принципу: они изыскивают либо деньги, которые нужно будет заплатить за то, чтобы там были произведены эти работы, либо организуют охотников, которые охотятся на этой территории с целью проведения вот этих мероприятий. Понятно, охотники тоже бывают разного достатка. Кто-то может позволить себе поработать там; кому-то некогда, сильно занят – тогда вот это вот участие заменяется денежным взносом. Ровно то же самое и сейчас. Только раньше это делали общества, теперь это делают все, кто отвечает за землю, за то, что на этой земле происходит. Ксения Сакурова: Давайте еще один звонок примем. Александр тоже из Московской области. Александр, здравствуйте! Зритель: Добрый день, ведущие! Добрые день, Леонид! Я хотел сказать такое мнение, что люди, которые придумывают законы и охотники, которые потом должны их исполнять, между этими людьми нет диалога нормального. И все, что придумывается, оно в итоге вытекает в сложности для обычных охотников. Зачем это делается, я, честно говоря, не могу сказать. Виталий Млечин: А что вы сейчас имеете в виду? Что бы вы изменили? Зритель: Я вступал в охотники, по-моему, в 2008 году, когда был билет охотничий, вот как Леонид показывал, т.е. я сдавал экзамен, проходил комиссию и потом, спустя пару лет, сделали вот этот единый билет. Этот единый он как бы не отменяет тот, но этот не может действовать без того; даже толком на тот момент егеря не могли объяснить, что дает этот и зачем придумали другой билет. Цены, причем в охотугодьях были разные, т.е. если ты прикреплен к обществу какому-то по-старому охотничьему билету, но ты там не платил взносы и приехал в эти угодья поохотиться с новым билетом, то цены в разы для тебя будут выше на путевку в этом охотобществе. То есть тут чистая коммерция, как по мне. Я, в общем, хотел сказать, что нужен диалог между охотниками и людьми, которые пишут законы, чтобы в итоге было удобно охотникам, а не делали какие-то законы непонятно для кого и непонятно для чего. Виталий Млечин: Спасибо. Вообще, это очень правильная мысль. Диалог-то в любом случае должен быть. Ксения Сакурова: И вот еще мнение нашего зрителя из Ростовской области: «Охота превратилась в коммерцию, бюрократию, сбор денег с охотников за все. А в угодьях ничего не делается для воспроизводства, дичи нет. Работа выполняется только по отчетным бумагам». Можете как-то прокомментировать? Леонид Сонин: Ну, эффект старушки у подъезда. Я так называю эту систему. Знаете, вот бабушки, которые сидят у подъезда, у них все плохо. То есть государство ничего не делает, дороги грязные, автобусы ходят задом наперед, в магазинах нечего купить, цены такие, что и т.д., и т.д. Безусловно, у нас огромная страна. У нас очень разный народ. Как я вот только что выше сказал, есть люди разного достатка, разного социального положения, разной направленности, каждый думает по-своему. Поэтому есть и так, и так. Нельзя сказать, что это ложь. В каких-то местах вполне себе возможно, что все эти мероприятия пущены на самотек. И председатель общества или этой охотничьей организации думает больше о себе, чем о народном деле. Но есть и их большинство, по моему опыту, тех, кто честно, добросовестно и в полном объеме выполняет эти свои обязанности. Но оно само собой логично, т.е. человек, который взял у государства вот эти вот угодья, вложился туда, потратился, построил инфраструктуру какую-то и т.д., ну не будет он выбивать все ради, не знаю, чего. Я даже не могу себе представить такую задачу, ради которой он бы взял эти угодья, во все там вложился, а потом взял, да и выбил все, извел, перебил. Виталий Млечин: Это было бы странно, да. Леонид Сонин: Странно, да, т.е. бизнес никогда не будет работать себе во вред. Этого просто не может быть. Ксения Сакурова: Спасибо большое! Виталий Млечин: Спасибо большое! Леонид Сонин был у нас в гостях, охотник, председатель правления Московского охотничьего клуба «Сафари». Сейчас прервемся совсем ненадолго и после этого будем говорить... Ксения Сакурова: Что мы будем есть. Виталий Млечин: Предстоит есть, но не сегодня, а в будущем.