Оксана Галькевич: Ну а теперь уже без гостей, но тоже динамично, рассчитываем на ваше участие, друзья. Поговорим вот о чем. Деньги вкачивают, а жизнь у нас на селе по большому счету очень медленно меняется в какую-то лучшую сторону. Правительство России в очередной раз выделило дополнительные деньги на развитие села, 3,6 миллиарда рублей распределят по следующим направлениям: развитие социальной инфраструктуры и на программу льготной сельской ипотеки. Их получат 22 региона, там в списке Адыгея, Алтай, Башкирия, Волгоградская и Нижегородская области, ну и некоторые другие регионы. Иван Князев: Ну, с одной стороны, все это, конечно, замечательно, на 2,4 миллиарда, например, построят и отремонтируют школы, детские сады, транспорт купят для различных амбулаторий, а 23 тысячи человек смогут жилищные условия улучшить себе. Но решит ли это все проблемы российских сел? Напоминает это, конечно, такое вот больше латание дыр каких-то. Оксана Галькевич: Ну вот, собственно, может быть, в этом и проблема, может, вместо очередных нерегулярных, к тому же бюджетных траншей просто обеспечить селам какую-то постоянную и понятную, стабильную финансовую устойчивость? Чтобы можно было понимать, что вот есть какой-то бюджет, в следующем году он будет таким-то, таким-то, соответственно, можно планировать какие-то свои расходы, свои дела на развитие местной экономики, своего хозяйства. Иван Князев: Ну и понимать нужно, как эта устойчивость может выглядеть. Ну, например, в сборе и распределении собственных налогов и сохранении этих налогов в рамках своего местного муниципального бюджета. Насколько это реально? Этот вопрос адресуем экспертам, как можно будет это все сделать, с ними будем разбираться. В некоторых регионах уже люди схему предлагают, в частности в Челябинской области, где говорят о том, чтобы вот налоги с самозанятых оставлять и распределять у себя в регионе. Оксана Галькевич: Друзья, мы ждем ваших сообщений. На самом деле вот самочувствие нашего села, жизнь в наших деревнях – это очень важная такая тема, которую обсуждаем мы часто в наших эфирах. Ждем ваших каких-то мнений, сообщений, звонков, мы в прямом эфире, все это совершенно бесплатно. Ну а первым с нами на связь выходит член Комитета Госдумы по бюджету и налогам, кандидат экономических наук Валерий Скруг. Валерий Степанович, здравствуйте. Валерий Скруг: Добрый день, Оксана. Добрый день, Иван. Иван Князев: Добрый. Оксана Галькевич: Валерий Степанович, вы знаете, мы сегодня уже нескольких экспертов спрашивали о том, велика или мала та или иная сумма в зависимости от темы, которую обсуждали. Вот если говорить о тех бюджетных средствах, которые выделяются по этим программам на развитие села, 3,6 миллиарда, насколько эта сумма, по-вашему, достаточная для того, чтобы решить какие-то вот основные наболевшие проблемы на селе? Валерий Скруг: Оксана, безусловно, село – это одно из приоритетов любой страны, в том числе и России. Мы прекрасно понимаем, что сельское население должно жить гораздо лучше. И во многих регионах уже сейчас сделаны многие программы свои, региональные. Что касается федерального бюджета, не совсем правильно, что это 3,6 миллиарда рублей. Дело в том, что на этот год в программе, которая есть «Комплексное развитие сельских территорий», выделено 30,9 миллиарда рублей, в прошлом году было выделено 35,9 миллиарда рублей, а всего на 2021–2023-е гг. выделяется 93,9 миллиарда рублей. Кроме федерального бюджета, я уже сказал, выделяют региональные бюджеты, выделяют местные бюджеты, и, естественно, что немаловажно, выделяют сельскохозяйственные предприятия, выделяют на строительство инфраструктуры, на улучшение жизни сельских жителей. Поэтому надо комплексно все смотреть... Оксана Галькевич: Валерий Степанович, вот вы называете такие суммы, вы называете такие как бы финансовые поступления, все это выглядит как такая полноводная, широкая финансовая река. Казалось бы, да, недостатка нет, пожалуйста, живи и развивайся. Иван Князев: Да и вообще на эти деньги во всех селах можно дороги сделать, новые дома построить, открыть больницы дополнительные, акушерские пункты и так далее, и тому подобное. Валерий Скруг: Иван, Оксана, дело в том, что это, конечно же, недостаточно. Только на 1 год Министерство сельского хозяйства принимает заявки где-то на 270 миллиардов рублей. И конечно, мы понимаем прекрасно, что их надо выделять, и выделяются в разных направлениях: и на сельскую ипотеку, и на газификацию, и на строительство инфраструктурных проектов. Но я могу сказать, что сейчас очень многое делается, хотя еще много надо сделать. Много вкладывают агрохолдинги сейчас в развитие сельских территорий, потому что сельское население – это основной их рабочий, это тот человек, который работает в растениеводстве, в птицеводстве, в выращивании свиней и так дальше, в переработке ее. И конечно, мы бы хотели и депутаты вносили много предложений о том, чтобы увеличить как минимум в 2,5 раза финансирование сельских территорий. Я хотел бы отметить еще одно, что эта программа действует с 2020 года, она принята-то в 2019 году, это благодаря тому, что депутаты настаивали на том, что сельское население, а сельское население у нас составляет 25% от всего населения Российской Федерации, должно жить лучше и все инфраструктурные проекты должны там быть осуществлены. Иван Князев: То есть, Валерий Степанович, я правильно понимаю, пока результатов просто еще рано ждать, да? Мы еще поживем и посмотрим, увидим их? Валерий Скруг: Безусловно. Иван Князев: Хорошо. Оксана Галькевич: У нас есть звонок... Валерий Скруг: Сейчас идет настройка механизма, и на Госсовете в прошлом году Владимир Владимирович дал поручение, и целый ряд нефинансовых средств было, так сказать, определялось в решение этой задачи. В частности, создание центра изучения ситуации и проблематики сельских территорий, объединение каких-то финансирований разных источников, это и по Минобразования для строительства и ремонта школ, это по Минкультуры для строительства домов культуры и ремонта; это у нас идет медицинский для строительства ФАПов и так дальше, и так дальше. Конечно, с одного года это все не решить, а решать эту проблему надо. Оксана Галькевич: Давайте выслушаем звонок, у нас много сообщений от наших зрителей. Первым будет Олег из Приморского края. Здравствуйте, Олег. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Добрый. Зритель: Значит, я живу в селе с 2006 года. Чисто городской житель, до этого всю жизнь прожил в городе. Оксана Галькевич: Вот очень интересно, да, ваше мнение. Зритель: На старости лет, на пенсии перебрался в село. Оксана Галькевич: Так. Зритель: Разменял квартиру в городе на дом в деревне. И вот на моих глазах деревня умирает... с 2006 года. Пример... Оксана Галькевич: Умирает, простите, да? На ваших глазах деревня что? Зритель: Да, медленно, медленно умирает, значит, с 2006 года. Оксана Галькевич: Ага. Зритель: К примеру, в селе на момент 2006 года было 48 коров, стадо гоняли по улице, на сегодняшний день коров осталось 5. Обращаюсь к людям, которые держат коров, в чем причина, – очень дорогие корма, плюс налоги, плюс бирки, сейчас все коровы ходят с чипами в ухе, чипирование коровы, дабы через космос их можно было отслеживать. Ограничили количество кур: если раньше человек продавал яйца и его не ограничивали в количестве кур, то сейчас 25 курей, а дальше сверху налоги идут, понимаете? Оксана Галькевич: Как интересно. Зритель: Работы в селе нет совсем. Раньше это было отделение совхоза, богатейшего совхоза «Раздольненское», а сейчас там разруха полнейшая, ничего нет, ни одного рабочего места. ФАП построили, да, в деревне, но этот ФАП работает один день в неделю 2 часа, практически его там нет, фельдшера найти не могут на эту нищенскую зарплату, понимаете? Поэтому вымирает село, и не надо вот этих вот товарищей великих, как сказать, комментаторов, которые вот у вас там с хорошими щеками, с красивыми, пусть он приедет в реальную деревню и реально посмотрит на то, что там... Иван Князев: Да, Олег, спасибо, но давайте немножко повежливее все-таки себя вести по отношению к нашим экспертам, разные мнения. Спасибо вам за эту информацию. Оксана Галькевич: Да. Валерий Степанович, вам надо как-то парировать, да, что-то, в общем, ответить. Валерий Скруг: Да, Оксана. Я парировать могу следующим образом... Оксана Галькевич: Что ж до курей-то докопались, а, налогом обложили? Валерий Скруг: Давайте мы тут с вами определимся. Первое: то, что мы знаем, что ситуация в деревне не очень хорошая, это 100%. Другое дело, что мы знаем, что для этого надо делать, и с прошлого года мы приняли государственную программу поддержки сельских территорий. Дальше: не в каждом регионе, вернее в каждом регионе все по-разному. Берите Белгородскую область, которую я представляю, у нас агрохолдинги, которые работают на селе, они заботятся о своих сотрудниках, они строят целые деревни, которые выделяют бесплатно жилье, они, так сказать, строят детсадики, они строят школы. Такая же ситуация в Воронежской области, такая же ситуация в Краснодаре... Оксана Галькевич: Валерий Степанович, но вы прямо такое Черноземье кудрявое у нас приводите в пример, а как быть Дальнему Востоку, не знаю, Сибири, нечерноземью, кстати? Здесь вообще ситуация сложно выглядит. Валерий Скруг: Вот здесь большая проблема, да, здесь большая проблема, поэтому... Мы прекрасно понимаем, что Россия большая страна, в каждом регионе своя специфика. И конечно, хотелось бы, чтобы сельский житель жил лучше, и для этого мы приняли программу. Давайте вместе, так сказать, вносить в нее коррективы, давайте увеличивать финансирование, о чем настаивают депутаты и я в том числе, давайте смотреть, как улучшить жизнь на селе. А что на селе нужно? На селе нужна вода, газ, школа хорошая, медицинское обслуживание хорошее, чтобы люди спокойно могли трудоустроиться, получать приличную, хорошую зарплату и прекрасно жить на своей территории. Урбанизация нас ни к чему хорошему не приведет. Я уже сказал, что 25% населения России живут в сельской местности, и мы много сделали, чтобы улучшить это... Оксана Галькевич: Да, но это надо учитывать, что это уже теперь возрастное население. Да, просто, Валерий Степанович, из этих 25% достаточно значительная часть – это возрастное население, надо честно признать. Валерий Скруг: Безусловно. Оксана Галькевич: Особенно если мы говорим о таких не самых экономически активных регионах, где не такая динамичная аграрная жизнь, как на Белгородчине или в Воронеже. Вот там-то как быть? Может быть, не стоит искусственно удерживать там, я не знаю, эту ситуацию? Может быть, как-то иначе надо действовать? Не знаю как. Какие у вас соображения на этот счет? Валерий Скруг: Оксана, паспорта у нас начали еще выдавать в прошлом веке в 60-х гг., поэтому искусственно никто никого задерживать не должен и не обязан. А вот что касается создания условий для жизни на селе, чтобы они были на уровне города, это надо делать. Безусловно, это делает исполнительная власть и представительская недостаточно, и мы об этом на каждом заседании Думы, когда обсуждаем вопросы сельского хозяйства, сельских территорий, мы поднимаем. И нам удалось добиться того, что мы приняли эту программу. Оксана Галькевич: Да. Валерий Степанович... Валерий Скруг: Как ее улучшить, давайте думать вместе. Оксана Галькевич: Давайте думать вместе с Сергеем из Воронежской области, он как раз до нас дозвонился. Иван Князев: Послушаем, да, наших телезрителей. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Иван Князев: Ваше мнение? Зритель: Устами бы вашего гостя мед пить. Живем в 100 километрах от Воронежа, была у нас, бывший центр, районная больница, это вот в течение 10 лет, закрыли. Было сельхозучилище 120 лет, старейшее в стране, закрыли. Школу закрыли. Сельхозпредприятий нет в Рождественской Хаве, ни одной коровы, 3 тысячи человек и ни одной коровы. А знаете почему? – хорошие реформы провели в 2000-е гг. Крестьяне остались без земли, всю землю скупили уважаемые москвичи, уважаемые депутаты, и землю бросили, черноземы не обрабатывают. Бурьян вырос с человеческий рост, поджигают, пожары. Вы знаете, вы верните хотя бы то, что разрушили! У нас в деревне к зиме не подготовились, водопровод перемерз, ни одна водоразборная колонка не работает. Деревня горит регулярно, вот, так машины пожарные... Оксана Галькевич: Тут прямо целый клубок проблем. Зритель: ...негде заправить, потому что все перемерзло, вот. Вы знаете, страна, Москва, Кремль виноваты в гибели русской деревни. Кому не жалко, тот хвастается... Иван Князев: Да, спасибо. Оксана Галькевич: Давайте спросим Валерия Степановича, что с этим делать. Смотрите, раскупили землю, чернозем простаивает, не обрабатывается, – а что, никакой ответственности за это нет? Ну спросить-то как бы? Валерий Скруг: Вы знаете, я думаю, что... Мы приняли решение о том, что если не обрабатывается земля, то собственник земли либо арендатор несет полную ответственность. Поэтому я прошу, что касается Воронежской области, для меня это удивительно. Что касается... Иван Князев: Ну, может быть, там действительно это все-таки какие-то, понимаете, отдельные личные наблюдения от места к месту? Тут просто вопрос, вот, понимаете, вы говорите, агрохолдинги приходят, спасают какую-то ситуацию, но получается, что это не распространяется, грубо говоря, на весь регион. Да, в какой-то район агрохолдинг пришел, там ситуация, может быть, улучшилась, а взять какие-нибудь два соседних региона, там ничего не поменялось. Вот, может быть, об этом наш телезритель говорит? Валерий Скруг: Иван, насколько мне известно, агрохолдинги сейчас борются за каждый гектар земли дополнительный. Иван Князев: Ага. Валерий Скруг: Поэтому я прошу что? Вот этот звонок, который от жителя Воронежской области, пусть переадресуют мне все эти координаты, я свяжусь с коллегами из Воронежской области, и мы на самом деле посмотрим, что там происходит с этим участком земли, почему он не обрабатывается, и мы дадим ответ и человеку, который обращался, и, соответственно, с вами свяжемся. Оксана Галькевич: Ну, тут, конечно, нужно в каждой конкретной ситуации конкретно разбираться, это правда... Валерий Скруг: Это конкретный случай, который надо смотреть. Оксана Галькевич: Мы телефон вам передадим, если Сергей из Воронежской области захочет пообщаться, конечно, тут тоже надо эти вопросы как бы предусматривать, тогда вы сможете... Валерий Скруг: Да я сам, направьте мне телефон, я наберу сам. Оксана Галькевич: Валерий Степанович, вы знаете, у меня такой вопрос. Вот вы говорите, я прошу прощения, конечно, но вы говорите, что агрохолдинги, агрохолдинги, агрохолдинги. Это все замечательно, это все здорово, но это крупные все формы, а вокруг этих агрохолдингов есть еще очень много людей, просто которые могли бы своим хозяйством зарабатывать каким-то фермерским, я не знаю, кооперацией какой-то. Они там на земле растут, они потомственные крестьяне... Иван Князев: И не платить налоги после 20 кур. Оксана Галькевич: Мы почему их-то за скобки выводим? Мы почему работу с этими-то форматами никак не обсуждаем и не налаживаем, а? У нас что, крестьянина в русском селе не осталось уже? И в не русском, и в татарском, и в башкирском, и в калмыцком, и во всех прочих. Валерий Скруг: Оксана, я представляю Белгородскую область в Думе, и у нас в Белгородской области более 10 тысяч семейных ферм. Есть такой проект «Семейные фермы Белогорья», и дают они, в общем, где-то больше 10 миллиардов рублей объема у них готовой продукции. Поэтому наряду с холдингами работают и семейные фермы, и над этим тоже надо работать. Безусловно, холдинги – это хорошо, и, когда идет глубокое производство, начиная от обработки земли и заканчивая, так сказать, переработкой, это одно направление, это промышленное производство. А есть непосредственно те вещи, которые делает фермер, которые делают семьи. Поэтому это вот конкретный пример. Если вам кто-то с Белгорода скажет, что где-то есть земля свободная, то мы давайте выйдем, прямо туда репортаж проведем, потому что у нас идет очередь из фермеров, из семейных ферм, из крестьянско-фермерских хозяйств, из холдингов, и у нас еще сохранились колхозы. Оксана Галькевич: Ну да, у вас там особая ситуация, это мы знаем, да. Но там и климатические, и как бы черноземные тоже условия совершенно другие. Спасибо большое. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам большое. Валерий Скруг, член Комитета Госдумы по бюджету и налогам, кандидат экономических наук, был с нами на связи. Мы вот все говорим о селе, и телезрители наши рассказывают ситуацию, эксперты, а хотелось бы посмотреть, наверное, как приходится жить сейчас в сельских поселениях. Вот распределять местные бюджеты приходится главам вот этих же как раз-таки деревень и сел, искать, где взять денег на необходимое, когда не хватает, опять же им же приходится. И вот в нашем следующем сюжете они как раз-таки сами расскажут, как они выкручиваются порой из различных сложных ситуаций. СЮЖЕТ Иван Князев: Ну вот это называется крутись как хочешь. Еще один эксперт у нас на связи – Константин Ордов, руководитель Департамента корпоративных финансов и корпоративного управления Финансового университета при Правительстве России. Константин Васильевич, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Ордов: Добрый день. Иван Князев: Константин Васильевич, вы видели сюжет? Тут вот был интересный один момент: вот сколько денег нужно на то, чтобы отремонтировать дорогу или еще что-то? – ну сколько выделили, столько и есть, получается. У меня вот такой вопрос. Ну нельзя же, например, строить экономику малых городов, сел, поселений, только основываясь на каких-то бюджетных траншах из Москвы, ну ведь это неправильная какая-то экономика получается. Константин Ордов: Ну, с одной стороны да, а с другой стороны, вот давайте попробуем разобраться о тех 3,6 миллиардов, которые сегодня упоминались... Иван Князев: Ну это дополнительные, еще раз уточним. Константин Ордов: Если мы, например, попробуем соотнести с количеством людей, живущих на селе, порядка 36 миллионов, то приходится примерно по 100 рублей на человека. А если мы с вами попробуем даже посмотреть на сельские населенные пункты, которых порядка 150, а может быть, уже 130 тысяч, они стремительно сокращаются, то это порядка 26 тысяч рублей на один населенный пункт. Мы понимаем, что даже такой, на ваш взгляд, внушительной суммы, как 3,6 миллиарда рублей, в общем-то, вообще никакие проблемы села не решаются. Так что здесь как экономист, как финансист вам могу показать другую тоже проблему, которую надо учитывать. Если в Америке, в Европе 3% фермеров обеспечивают 97% населения, то мы видим, что в России у нас 25% живет на селе, то есть это заведомо, к сожалению, такая структура неэффективная, и с этим связан и низкий уровень оплаты труда, и, в общем-то, низкая вот эта налоговая база потенциальная, которую не хватит натянуть на все село. Но село выполняет в России, мне кажется, главную и базовую функцию, оно связывает все территории, оно вот нашу огромную страну объединяет. И вот как этот преодолеть диссонанс, это противоречие внутреннее, с одной стороны, очень много жителей сельской глубинки, с другой стороны, если не они, то кто тогда должен будет Россию объединять. Из денег, к сожалению, мы с вами понимаем, что село, даже если мы оставим все налоги, которые на данных территориях собираются, у них в распоряжении, явно недостаточно для того, чтобы поддержать. И в этом смысле перераспределение государственных средств необходимо, и некая централизация для этого является действительно обоснованной. Оксана Галькевич: Константин Васильевич, но село – это ведь необязательно на самом деле аграрные какие-то производства. Вот, например, вспоминается еще из дореволюционной истории пример Кимр в Тверской области, они, например, в свое время были столицей сапожной, обувной индустрии в Российской империи, статус они имели сословно-крестьянский, потому что по налогам это было выгоднее, чем быть горожанином, но занимались совсем не посевом и даже не животноводством. Вы знаете, вот у нас в связи... С одной стороны, люди уезжают из деревень, вы говорите, что эта база их уже сокращается, их уже не 150, а, может быть, 130, а с другой стороны, плодятся как ненормальные, вот эти вот растут коттеджные поселки. Вот по сути дела тот же самый деревенский образ жизни, там люди прописываются, детей там своих растят, но вот как-то это уже совсем другая реальность. Как вот совместить одно с другим в этой модели? Константин Ордов: Да, то, что вы сказали, это действительно могло бы сработать лет 40–50 назад. Но сегодня надо понимать, мы живем с вами в постиндустриальную эпоху, уже, конечно, на село взвалить вот эти некие элементы индустриализации, ремесла и всего остального... Наверное, стоит попробовать иногда, но рассчитывать всерьез на успешность этой идеи тоже невозможно. Рост, в общем-то, этих, конечно, коттеджных поселков и отражает тот факт, что в настоящее время вот эти центры еще оставшейся индустрии связаны с урбанизацией, с увеличением городов, увеличением городских жителей, а те, кто остаются на селе, либо профессиональные фермеры, которые четко понимают, как зарабатывать. И мы с вами видим, вот у меня тоже рядом с дачей тракторист в летний сезон зарабатывает в разы больше, чем я, будучи даже профессором. Вы поймите, есть профессии, которые на селе востребованы, есть люди, которые предприимчивые, находят свое место в экономике и зарабатывают достаточно приличные деньги. Но остальные, в общем-то, конечно, находятся на периферии всех этих современных экономических, финансовых веяний. Единственное, что я тоже не перестаю говорить, – у нас есть возможность дистанционной работы, сейчас уже даже необходимость в этих формах организации труда появляется, и вполне возможно некое переобучение людей сельских, не потребует от них переезда в города и при этом даст им возможность в дистанционном режиме обеспечивать себя приемлемым уровнем и качеством жизни. Оксана Галькевич: Да, нормальным уровнем жизни. Давайте выслушаем Наталью из Петербурга, давно ожидает. Здравствуйте, Наталья. Зритель: Я слушаю вашу передачу, вот слушаю, тут экономисты выступают и все такое, и просто, знаете, как сказки вот рассказывают. А я вам скажу про деревню, которая в 12 километрах от города Владимира, рядом Москва. Была деревня со своей школой, клуб, акушерский пункт, 2 стада коров, частников и колхозное, засевали и гречку, и рожь, и все. Все заросло, деревня пустая, зимой там ничего не чистится, ничего. Как-то проезжал мимо деревни высокий начальник, может быть, даже Путин, я не помню, это давно просто рассказывали мне, на столбы повесили лампочки; все, он проехал, лампочки сняли. Оксана Галькевич: Так их надо катать просто по всей стране не переставая, тогда и свет появится. Иван Князев: Да. Наталья, а можно вопрос? А куда все делось? Куда делись вот эти люди, которые держали коров? Куда делось хозяйство, я не знаю, частное какое-нибудь? Почему, почему? Вот где они все? Зритель: А куда у нас все в стране делось? Иван Князев: Нет, я вас спрашиваю как сельского жителя, вот вы... Зритель: Я не сельский житель, у меня там живет тетя. Иван Князев: Хорошо. Зритель: Там даже воды нет, они ездят в соседнюю деревню, понимаете, до чего? Иван Князев: Это понятно. Почему этого сейчас там нет, вот вы не знаете? Зритель: А я знаю почему, потому что вот это вот как началось, вот эта вся перестройка и все такое, двинулись все в города, жить в города. Ведь даже жители Владимира и то все работают в Москве, потому что там заводы закрыты. Вы понимаете, в чем дело? А это вот, от Москвы 2 часа, сколько там, 2 часа езды, вот так. Оксана Галькевич: Ага. Иван Князев: Ну понятно. Да, Наталья, я понял вашу мысль: раньше это держалось на больших, крупных колхозах и совхозах, там все строили, государственное участие во всем этом было. Да, спасибо вам большое. Константин Васильевич, а у меня вот обратная мысль: а может, наоборот, действительно в какой-то мере оставить в покое тех же фермеров, оставить в покое те же частные хозяйства, не мучить их какими-то дополнительными налогами на 25 кур выше и тому подобное, и они потихоньку сами начнут как-то развиваться, вокруг себя начнут развивать какие-то свои территории, а потом уже с ними можно будет выстраивать отношения? Тогда они налоги начнут платить и тому подобное, как считаете? Константин Ордов: Да, это необходимое решение, безусловно, но достаточное ли оно? Мне кажется, нет. У нас с вами, еще разочек, давайте вместе и с телезрителями сконцентрируемся, 3% необходимых фермеров и 25% жителей села. Вот 3%, грубо говоря, найдут себя действительно вот в этих формах фермерства, будут эффективно зарабатывать, а остальные все равно будут нуждаться в помощи. Если мы с вами, например, пытаемся сегодня проанализировать эффект глобализации мировой экономики, то мы понимаем, что в Бразилии, например, корова гуляет круглый год и ест зеленую траву, а у нас надо строить какие-то капитальные здания, их обслуживать, обогревать, опять же налоги различные и все подобные рода различия, которые формируют бо́льшую себестоимость российского, например, животноводства по сравнению с более благоприятными для этого странами. И транспортные расходы таким образом не делают равными подобного рода затраты на выращивание говядины, свинины, например, в России. То есть вот поймите, у нас с вами сегодня существует такая мировая конкуренция на рынке, и продовольственном в том числе. И ровно поэтому мы с вами опять же приходим к мысли, что купить картошку в магазине сегодня, пожалуй, дешевле, чем покупать семена, ухаживать, различного рода минеральные удобрения... Иван Князев: Ну понятно, получать урожай, да. Оксана Галькевич: Поливать и так далее. Константин Ордов: …севооборот, поля – это же вот с чем связана деградация сельского хозяйства в России. Оксана Галькевич: Да. Спасибо. Иван Князев: Спасибо. Оксана Галькевич: Константин Ордов был у нас на связи, руководитель Департамента корпоративных финансов и корпоративного управления Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.