ЦБ: инфляция ударит по бедным

Гости
Георгий Остапкович
директор Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ
Василий Колташов
экономист, руководитель центра политэкономических исследований Института Нового общества

Иван Князев: Итак, продовольственная инфляция уже исчисляется двузначными цифрами. Это заявила глава Центробанка Эльвира Набиуллина. То есть это не те цифры у экономистов, которые для обычных людей мало что значат. Это то, что мы ощущаем каждый день, когда приходим в магазин, видим, как выросли цены, и думаем, что мы теперь можем купить.

Оксана Галькевич: Глава Центробанка признала, что при таком положении дел страдают самые незащищенные группы населения. И именно поэтому Центральный банк пытается инфляцию удерживать. Давайте посмотрим, что сказала Эльвира Набиуллина, послушаем цитату.

Эльвира Набиуллина, председатель ЦБ РФ: «Наша ключевая ставка будет находиться в диапазоне от 7,3 до 8,3%. Это сравнительно высокий уровень, но это только на следующий год, потому что в это время мы будем возвращаться к нормальному уровню инфляции. Особенно хочу обратить внимание на то, что проводимая Банком России политика не будет сдерживать экономическую активность, а напротив – будет способствовать выходу на траекторию устойчивого, сбалансированного роста».

Иван Князев: Вот и хотим разобраться, только ли ключевой ставкой можно удержать инфляции, развивать экономику. Это ли выход? И правда ли, что вот такая политика не будет сдерживать экономическую активность в нашей стране, а поможет ей? Разберемся вместе с экспертами.

Друзья, также давайте посчитаем нашу с вами собственную инфляцию. Насколько в ваших магазинах выросли цены и на что выросли? И выросла ли у вас зарплата за последний год? Звоните нам прямо сейчас.

Оксана Галькевич: Ну а на связи у нас сейчас Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества. Василий Георгиевич, здравствуйте.

Иван Князев: Приветствуем вас.

Василий Колташов: Здравствуйте.

Оксана Галькевич: Василий Георгиевич, мне кажется, не только продовольственная инфляция выросла уже до таких серьезных значений, но в принципе примечательно то, что, мне кажется, впервые от главы Центрального банка мы услышали такое внимание, такую концентрацию внимания заостренную на продовольственной инфляции. Потому что обычно мы говорим: ну, общая, такая, сякая. А вот то, чтобы Набиуллина так заговорила о продовольственной инфляции, о незащищенных слоях населения…

Иван Князев: О народе.

Оксана Галькевич: Мне кажется, это… Ну не знаю, это надо отметить.

Василий Колташов: Действительно, это происходит впервые. По крайней мере, я не помню, чтобы глава Центрального банка отходила от только что заявленной позиции – позиции о том, что инфляция останется в запланированных, прогнозных границах, то есть не будет двузначной, а будет составлять 7,8% максимум по итогам 2021 года.

Центробанк всегда старался держаться вот этой своей оценки инфляции, которая была очень далека от потребительской инфляции, от того, что мы видели в магазинах. Причем отличаться могла и в два раза, и в три раза, потому что считали они там особым образом, а люди видели в условиях, например, девальвации рубля 2014 года, 2015 года, 2016 года, они видели рост цен совершенно иной. И сейчас это признание, в общем-то, говорит о том, что невозможно не замечать инфляцию на потребительском рынке. Инфляция высокая.

Но в то же самое время встает большой вопрос относительно того, а является ли повышение ключевой ставки Центрального банка таким уж действенным инструментом против этой инфляции. Потому что, на мой-то взгляд, как раз повышение ставки слабо повлияет на инфляцию. Не говоря уже о том, что весьма спорным является ожидание снижения, значительного снижения инфляции в 2022 году. Я сейчас объясню – почему.

Дело в том, что инфляция у нас не внутренняя, она не доморощенная, как можно было бы сказать. Ну с чего бы в экономике, которая пережила такой тяжелый 2020 год с падением рынка, с двумя падениями рубля, довольно сильными, весной и осенью, ну почему должна в результате так расти цена на продукты?

Иван Князев: Денег-то мы не напечатали больше, денежная масса больше не стала.

Василий Колташов: Да, да. Денег заработанных у людей тоже больше не стало. Если люди покупали что-то в тревоге, например, недвижимость в 2020 году, то они делали это на волне своих опасений просто – что цены могут подняться, что кредитов не будет уже таких дешевых, потому что Центральный банк снижал ставку в ответ на падение рынков. И это было правильно, абсолютно верно – снижать ставку, поддерживая внутреннего покупателя.

Сейчас же мы видим, что инфляция носит международный характер, глобальный. И она зарождается не у нас, а она зарождается в зоне нулевых ставок центральных банков. У нашего Центрального банка ставка ну совсем не нулевая, то есть он кредитует коммерческие банки весьма дорого. А вот в Соединенных Штатах ставка практически ноль. Банк Англии и Европейский центральный банк – ноль. Банк Японии – отрицательная ставка, то есть минус 0,1%.

Это говорит о чем? О том, что здесь на мировой рынок выливается большой поток денег. Не говоря уже о том, что США так сильно увеличили свой дефицит и заимствования в 2020 году, что это еще дополнительно дает возможность.

Плюс идет выкуп «мусорных бумаг» с фондового рынка. И владельцы этих «мусорных бумаг», получая деньги, принимают решение, куда им идти: может быть, купить другие «мусорные бумаги», которые упадут, или пойти и поиграть на рынке продовольственных товаров, на рынке нефти, поразгонять цены вверх?

Оксана Галькевич: Василий Георгиевич, ну понятно на самом деле, что так или иначе мы часть этой глобальной экономики. Но когда мы говорим о том, что эти ставки, вот эта ситуация у нас, они зарождаются где-то там на других рынках, не перекладываем ли мы таким образом некую ответственность все-таки? Вот сейчас мы, что называется, находимся в центре какого-то цунами. Мы не можем ничего с этим сделать, потому что цунами…

Василий Колташов: Нет, мы можем сделать.

Оксана Галькевич: Вот! А что мы можем сделать?

Василий Колташов: Ну давайте так: это не перекладывание ответственности, а это определение причин в данном случае.

Оксана Галькевич: Хорошо.

Василий Колташов: И первое, что мы можем сделать – мы можем понять, что вот эти нулевые ставки и денежные потоки на товарные рынки в мире не ослабнут и мировые цены практически на все будут расти дальше. То есть это первый вывод, который мы можем сделать.

Повышение ставки Центрального банка российского, ну, Банка России влияет скорее на приток капиталов. Этого, скорее всего, Центральный банк и хочет достичь, поскольку в России будет выгоднее покупать бумаги, размещать деньги на банковских депозитах, облигации будут давать больший доход. Не говоря уже о том, что российские компании показывают более высокую рентабельность как раз на волне этой глобальной инфляции или того, что в Евросоюзе с ужасом называют «сырьевым кризисом» и «рукой России», какой-то мистической «рукой России», которая все портит.

В этой ситуации приток валюты может помочь укрепиться рублю. Укрепление рубля есть главный инструмент борьбы с инфляцией. Второй инструмент состоит в том, чтобы создавать внутренний ценовый климат, заключать соглашения со странами, с постсоветскими странами, со странами евразийскими, включая и Иран, может быть, и Турцию, по обмену продовольствия. Например, мы поставляем большое количество зерна, а получаем взамен необходимые нам фрукты и овощи в сезон. И это позволяет удерживать цены в неких приемлемых границах.

Ограничение на вывоз. Пока внутренний спрос не удовлетворен, пока цены здесь не выведены на приемлемый уровень, то есть инфляция не удержана в неких установленных границах, вывоз продовольствия – с большими пошлинами.

Всемирная торговая организация находится сейчас, в общем, в таком состоянии тяжелой комы. В принципе, там в процессах не разбираются. И можно рассчитывать на то, что фактически уже настало время нарушать правила ВТО и устанавливать постоянные вывозные пошлины, проводить самостоятельную политику. А если нужно – выходить из ВТО, давая пример другим странам попрощаться с этой организацией. Ну, организации уже почти что и нет.

И в результате мы сможем достичь снижения потребительской инфляции, который внутренний рынок будет на первом месте, а рубль будет укрепляться.

Оксана Галькевич: Василий Георгиевич, можно я сейчас попробую гадость сказать? Когда мы говорим о том, что Штаты напечатали денег и это все сказывается в том числе… Я на самом деле связь вижу, несмотря на то что у меня какой-то гуманитарный, не экономический мозг, как у вас. Тем не менее они ведь печатают деньги для того, чтобы выдавать их в том числе населению, выдавать в больших объемах в виде некой социальной помощи, чтобы поддержать свой потребительский рынок, свое беднеющее население.

Иван Князев: Что нам мешает?

Оксана Галькевич: Да. Может быть, это вообще выход? Или не выход? Надо нам так действовать или нет? У нас-то мы так не действуем, мы же не поддерживаем особо свое население ничем, кроме как, не знаю, «закручиванием» этих ставок, еще чего-то.

Иван Князев: Нет, поддерживаем, конечно, но как-то разово.

Оксана Галькевич: Ну да.

Василий Колташов: Ну а кто будет скупать рубли и складывать их в свои резервы? Какие государства будут поддерживать рубль? Будут ли так себя вести коммерческие структуры по всему миру? Если мы фантазируем политику, когда Россия начинает печатать неограниченно деньги, именно рубли, и вываливать их на свой рынок…

Иван Князев: Нет, ну подождите. Может быть, необязательно даже печатать. Их сейчас у нас достаточно много.

Оксана Галькевич: Из «кубышечки».

Иван Князев: Да-да-да. У нас резервы-то есть же.

Василий Колташов: Эти деньги необходимо вкладывать в инфраструктурные проекты, строить высокоскоростные железные дороги, менять общественный транспорт в дорогах – что, в общем-то, и предлагается Правительством и пока Минфином блокируется, можно сказать.

Иван Князев: Да. Потому что это же обеспечит рабочие места, это обеспечит доход людей и так далее и тому подобное.

Василий Колташов: Нам нужно больше строить. То есть строительство должно быть центральным элементом нашей экономической политики. У нас очень много чего нужно построить. Что нужны? Нужны новые корпуса для школ. Нужны новые дороги. Нужны новые производственные предприятия под создание…

Иван Князев: Да все абсолютно, за что ни схватись.

Василий Колташов: Все. Нам нужно много чего построить.

Оксана Галькевич: Благоустройство нужно, это тоже стройка.

Василий Колташов: На это должны направиться деньги, в том числе и валюта, полученная с мирового рынка. Ее нельзя удерживать, ее нужно стараться сбрасывать. И в этом смысле старание резервировать больше валюты – что, кстати говоря, наблюдается за Министерством финансов, – выглядит очень странным на фоне повышения ставок. С одной стороны, вы повышаете ставки, а с другой стороны, стараетесь купить больше валюты… больше валюты…

Иван Князев: Тем самым укрепляете доллар и ослабляете свою валюту.

Василий Колташов: Да, да.

Иван Князев: Странная логика.

Оксана Галькевич: Звонок…

Василий Колташов: Получается, что вы перечеркиваете эти усилия.

Оксана Галькевич: У нас звонок из Кирова, Надежда дозвонилась до нас. Здравствуйте, Надежда, мы вас слушаем.

Зритель: Добрый день.

Оксана Галькевич: Добрый.

Зритель: Мы живем в состоянии инфляции уже 30 лет, и конца этому не видать. Вот в Польше какая инфляция была? Там ведь нет такой инфляции. А у нас она запланирована государством, при принятии бюджета уже определяют ставку инфляции. Когда принимают стоимость тарифов ЖКХ, тоже уже определили…

Иван Князев: Ну да. «Тарифы повысим на столько, потому что инфляция».

Оксана Галькевич: Надежда, подождите, я не поняла про Польшу. Как это в Польше нет инфляции? Там «шоковая терапия» в свое время случилась – такая, что нам и не снилось.

Зритель: У них инфляция была тоже в тысячу раз. Но у них же это все прекратилось, а у нас снова, как в 90-е годы, все выше и выше инфляция.

Оксана Галькевич: А, в этом смысле?

Зритель: И никто не останавливает это. И надо отменить у нас закон, когда можно каждый месяц поднимать цены на 30%. Его надо отменить.

Оксана Галькевич: У нас есть такой закон? Надежда, у нас есть такой закон?

Иван Князев: Они сами поднимаются. Ну, не на 30%, а чуть поменьше.

Оксана Галькевич: Да. Ладно.

Василий Георгиевич, прокомментируйте, пожалуйста.

Василий Колташов: Ну, тарифы было бы логично «заморозить» в этой ситуации.

Оксана Галькевич: О, как взвоют ресурсники-то, Василий Георгиевич!

Василий Колташов: Ну, вы знаете, может быть, им нужно проследить за тем, где у них хищения. Ну, я говорю про сферу ЖКХ, где обожают нанимать дворников, чтобы те потом делали откаты от своей зарплаты.

Иван Князев: Да-да-да. Буквально час назад наш эксперт об этом говорил.

Оксана Галькевич: Но это только Москва и Петербург, наверное.

Василий Колташов: Да нет, это и в других городах крупных российских, к сожалению, тоже.

Иван Князев: Да и вообще пусть научатся, как мне кажется, нормально вести хозяйственную деятельность, займутся менеджментом эффективным и так далее и тому подобное, научатся считать деньги, а не собирать их с народа. Но это мое личное мнение.

Василий Колташов: Они столько нам рассказывали про эффективность, что пора бы просто…

Иван Князев: …ее увидеть.

Василий Колташов: Ну, эффективность у них сводится к тому, что им постоянно повышают прибыль…

Иван Князев: …за счет повышения тарифов.

Василий Колташов: …решениями государства.

Иван Князев: Василий Георгиевич, знаете что меня зацепило? Вопрос, на который я пока так и не могу получить ответа. Вот вы говорите, что, пока не стабилизируются наши внутренние цены, вводить экспортные пошлины, ограничивать экспорт и так далее и тому подобное. Просто все производители, начиная от сельхозпроизводителей и заканчивая другими, говорят: «Ну, мы тогда потеряем возможность заработка». Или врут?

Василий Колташов: Они врут. Потому что если государство, российское государство придержит, например, зерно, не вывезет его сразу после сбора урожая, то через некоторое время выяснится, что оно подорожает, потому что теперь тенденция будет такая. И эти ограничения, которые могут накладываться здесь, в российском государстве, на вывоз, они могут только усиливать рост цен. И в результате, когда позволят вывезти все, что у них осталось, помимо нужд внутреннего рынка, то они возьмут с рынка большую премию.

Только что Украина продала свое зерно сразу. И получается, что она продала его, не дождавшись настоящего роста цен. Потому что история с ростом цен на зерно в мире не закончилась с осенью, а только начинается, и будет продолжаться. Понятно, что это волновой процесс, что здесь могут быть и снижения, и паузы, но ясно, что тенденция – восходящая.

Я хочу объяснить, как справились с инфляцией на Западе в 70-е годы.

Иван Князев: Давайте.

Оксана Галькевич: Если можно, коротко.

Василий Колташов: Ведь тогда родились страшные слова – «стагфляция», «слампфляция» – вот эти не понятные нам термины, описывающие кошмар, инфляционный кошмар при падающей или стоящей экономике. Ключевая ставка Федеральной резервной системы была поднята в 1981 году до 16,3%. Сейчас она – ноль. Понимаете? То есть после того, как ФРС установила такую ставку, цены на нефть пошли вниз в мире в 80-е годы. Я понимаю, что это плохо было для Советского Союза.

Но сейчас ситуация ровно обратная. Они не могут установить ставку, какую положено устанавливать для поддержания низкой инфляции в мире, при этом не отказываясь называть себя «центробанком центробанков» – Федеральная резервная система. Таким образом, они будут и дальше генерировать инфляцию. То есть они запустили этот процесс, а мы должны думать о том, как нам защититься и как нам быть в лучшем положении.

Тем более что это будет приводить к инвестициям. То есть если будет понятно, что в России минимальные издержки, не только дешевые энергоресурсы, но и продовольствие стоит меньше, чем в других частях мира, то это будет интересно для тех, кто будет создавать новые производства здесь, переносить сюда производства из других стран – в общем, инвестировать.

Иван Князев: Для иностранцев.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Иван Князев: Спасибо.

Оксана Галькевич: Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества, был у нас сейчас на связи.

И у нас еще один есть эксперт сейчас – Георгий Владимирович Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. Георгий Владимирович, здравствуйте.

Георгий Остапкович: Да, добрый день.

Иван Князев: Друзья, а вы звоните нам и рассказывайте, насколько дороже все стало в ваших магазинах в соизмерении с вашими доходами. Тоже хотелось бы это понять, потому что мы говорим в том числе о потребительской инфляции.

Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, можно я начну с какого-то личного примера? Просто так случилось, у меня один ребенок вырос и другой ребенок за год вырос, уже два таких жеребенка. Размер уже не детский, это 40–41, простите. В детский отдел Детского мира не пойдешь. Соответственно, и цены на обувь перед зимой почему-то имеют обыкновение вырастать, совершенно другие.

Пошла я в магазин покупать ребенку сорокового размера теплые зимние ботинки, в тот же самый, в котором в прошлом году покупала другому ребенку. Так получилось, что модель та же самая, только отличается цветом. И на этой скидочной карте зафиксировано: в прошлом году эта модель стоила 4 500. А в этом году заплатили за ту же самую модель такого же размера 7 800. Я посчитала инфляцию за год – она получилась в районе 73%.

Как жить? Как быть? Потому что ни на рубль, условно говоря, доходы не выросли у родителей, которые за это платят, не выросли ни на рубль. Как быть? Я думаю, что я не одна в такой ситуации.

Георгий Остапкович: Оксана, вы ставите такой диалектический вопрос. На него, конечно, сложно ответить. Инфляцию, в частности Росстат, конечно, считает не по ботинкам только. То есть ваши 73% – это рост ботинок. А инфляцию Росстат учитывает по средней корзине потребления, куда входят услуги, продовольственные и непродовольственные товары. Понимаете?

Вот правильно сказал руководитель Центробанка, что инфляция продовольственная (а это сегмент индекса потребительских цен) вышла уже за 10%, плюс. А это уже галопирующая инфляция. Это, как говорится, не низкая инфляция, не ползучая.

Оксана Галькевич: Видите, как показывает практика личных каких-то ситуаций, с которыми мы сталкиваемся, у нас не только продовольственная инфляция двузначная, а у нас и, простите, зимнеботиночная инфляция тоже уже двузначная. И тут проблема в том, что если на взрослого человека Росстат или кто там считает, я не знаю, одни ботинки, пара каких-нибудь ботинок или чего-то еще на несколько лет, то с подростком, который вырастает на размер-два за год, это нереально!

Георгий Остапкович: Оксана, ну конечно, Росстат не считает одни ботинки на несколько лет. Это обследования, которые проводит Росстат, и там две пары обуви в год идет, замер.

Я вам скажу. Вот вы, в частности, берете обувь. Ну что? Нужна конкуренция, нужен рост производства. Будет расти экономика – будет расти вид действительности, как производство обуви. Будут конкретные предприятия – будет тогда и падение цен. Вы понимаете?

Ну, мы сейчас жалуемся на эту импортную инфляцию. Да, импортная инфляция, вот эти экзогенные и эндогенные факторы влияют на нашу инфляцию, то есть внешние факторы, но они составляют не больше 40%, ну, максимум 50%. А остальные 50% – это наша. Вот как «Особенности национальной охоты», «Особенности национальной рыбалки»…

Иван Князев: Ну а в чем она наша-то, Георгий Владимирович?

Георгий Остапкович: Наша. Ну давайте посмотрим, что произошло в этом году с инфляцией. Ну давайте остановимся на продовольственной инфляции, потому что за 10% ушел не индекс потребительских цен, а именно продовольственный сегмент.

Иван Князев: Ну?

Георгий Остапкович: Во-первых, не так уж удачный урожай. То есть он хороший практически по всем продуктам, но далеко не самый лучший.

Плюс главный фактор… Ну, я сейчас даже не буду говорить о конкуренции. У нас монопольные, ну, олигопольные службы, предприятия стоят на входе. У нас продуктами питания в основном занимаются крупные агрохолдинги, которые имеют монопольное право устанавливать цены. На выходе, как мы с вами уже говорили, стоят олигопольные сети, которые 40%, а в мегаполисах до 60% товарооборота имеют.

В середине у нас стоит огромное оптовое звено, которое перевозит эти товары, везет, условно, из Краснодара на Камчатку полторы недели в рефрижераторах плодоовощную продукцию. И когда она приезжает на Камчатку, она в два-три раза уже дороже. Вот где можно ФАС (Федеральной антимонопольной службе) поработать.

Плюс какой фактор? Ну конечно, плюс 50% – импортная инфляция. Например, это пандемийный год. Нельзя в эти форс-мажорные годы говорить о том, что произошел какой-то конфликт интересов. Во время пандемии, локальных войн, техногенных катастроф, типа «Фукусимы», всегда дорожают все активы, в том числе продовольственные.

Иван Князев: Нет, ну никто не скидывает, конечно же, пандемийный год и все остальное, там еще разные факторы. А вот по поводу олигополий и монополий, отсутствия конкуренции – ФАС, как водится, никаких нарушений не видит во всем этом. И вот это, конечно, удручает.

Давайте звонок послушаем.

Оксана Галькевич: Да, давайте. Надежда…

Георгий Остапкович: А что вы предлагаете? Поменять ФАС?

Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, давайте выслушаем Надежду из Московской области. Надежда, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте, уважаемые ведущие и уважаемый ваш гость. У меня к вашему гостю вопрос такой. У нас инфляция достигла 8%. До Нового года, может быть, она будет еще и больше. Вот у меня расшифровка: с 2021 по 2024 год на сколько будет увеличена пенсия, в каждом году в январе месяце. Ответьте, пожалуйста, будет ли в январе повышена пенсия на столько, на сколько сейчас эта инфляция, а не так, как у меня в расшифровке, на 5,9%? Если у нас сейчас инфляция 8%, может быть, она еще и поднимется…

Иван Князев: Да, понятно. Спасибо вам большое. Если я не ошибаюсь…

Георгий Остапкович: Вопрос понятен, вопрос понятен. У нас на законодательном уровне принято, что пенсия повышается в соответствии с прошлогодней инфляцией. Не далее как вчера президент дал поручение подготовить указ по повышению МРОТ, по повышению прожиточного минимума – именно на 8% с лишним, не на 4%, какой таргет ставит Центробанк.

Иван Князев: Именно по факту.

Георгий Остапкович: Именно по факту. Да, инфляция может «уехать» и к 10%. Это общий индекс потребительских цен. А продовольственная всегда на 1,5–2 пункта выше, чем ИПЦ.

Я думаю, что, в принципе… Ну, мы конституционно признаны социально ориентированным государством. Значит, государство должно выполнять взятые на себя функции и повышать как минимум на инфляцию. То, что пенсия будет повышена в среднем на тысячу рублей – ну, это, я думаю, абсолютно точно произойдет. Но, к сожалению, эта тысяча выльется в то, что им покроют только «инфляционный навес», то есть реальная пенсия как бы будет ну очень незначительная. Это номинальная пенсия повысится на тысячу рублей.

Иван Князев: Георгий Владимирович, смотрите. То, что сказала Эльвира Набиуллина: вот эта политика Центробанка не будет сдерживать экономическую активность. Ну, ключевая ставка и экономическая активность – давайте попробуем здесь какую-то взаимосвязь либо проследить, либо опровергнуть слова все-таки. Ну, потому что высокая ключевая ставка – высокие кредиты и так далее.

Георгий Остапкович: Ну, вы знаете, как говорится, исходя из Адама Смита и Давида Рикардо, чем выше ключевые ставки, тем меньше деловая активность.

Иван Князев: Вот я про это и говорю. Поэтому в этом-то и противоречие.

Оксана Галькевич: Кто обеспечит тот самый рост, о котором Набиуллина говорит?

Георгий Остапкович: Ну понимаете, я не знаю, что имела в виду Набиуллина. Есть масса других рычагов, которые поднимают деловую активность. Вы понимаете, денежно-кредитная политика Центробанка – это всего лишь незначительный, но очень хороший инструмент в борьбе с таргетированием инфляции. Есть масса других инструментов, которые заставляют экономику работать. Это предпринимательский климат. Это инвестиционная и инновационная активность.

Здесь это не проблема денежно-кредитной и фискальной политики. Здесь нужно менять законы, нужно запускать экономику, нужно реструктуризировать экономику, как-то переходить от спроса на углеводородное сырье к предложению товаров с высокой добавленной стоимостью, чтобы у нас были конкурентные продажи. Да даже как Китай начинал. Он же не со смартфонов и компьютеров начинал. Он начал делать обувь, мебель, игрушки – и на этом нажил первый капитал. Вы понимаете?

Какой-нибудь несчастный Procter & Gamble – экспортная выручка больше, чем экспорт нашего вооружения. Вот на что нужно переходить – на производство товаров. Потому что у нас идет очень серьезное импортное давление на инфляцию… ну, с точки зрения валютного давления. У нас дорожает импорт за счет вялотекущего падения национальной валюты. А это тоже издержки, это все входит в стоимость и провоцирует инфляцию. Понимаете?

Иван Князев: Ну понятно, да. Спасибо вам.

Оксана Галькевич: Просто это какой-то, я не знаю, эффект по всем фронтам, не успеваем ни к чему подготовиться.

Иван Князев: Эффект домино уже.

Оксана Галькевич: Да.

Иван Князев: Георгий Остапкович был у нас на связи, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. Благодарим вас, Георгий Владимирович.

Оксана Галькевич: Кировская область не верит, что у ребенка может быть сороковой размер. Ну, друзья, может быть, да, если это подросток. Детство, отрочество, юность. Размер уже тоже вот такой.

Иван Князев: Вот такой.

Продолжим буквально через несколько минут, поговорим о распродажах, о том, как не попасться на уловки маркетологов.

Оксана Галькевич: Как не потратить лишние деньги просто, потому что на ботинки не хватает.

Иван Князев: Ну да.