Целевое обучение возвращается

Гости
Вячеслав Яковлев
генеральный директор торгового дома «Кубаньжелдормаш»
Вячеслав Козлов
профессор Тимирязевской сельскохозяйственной академии

Иван Князев: В Госдуме разработали законопроект об открытом конкурсном наборе на целевое обучение. Это известная практика еще со времен СССР. Она весьма широко тогда применялась, когда специалистов готовили под конкретные рабочие места для конкретных предприятий. Сейчас пользуются ею в основном сырьевые компании (нефтяные, газовые), когда самых таких умненьких, одаренных, способных студентов забирают себе из технических вузов. Иногда им даже оплачивают обучение, такое тоже бывает.

Тамара Шорникова: Во всех остальных случаях, как говорят эксперты, целевой прием – непонятный, непрозрачный и даже коррумпированный. А ведь по целевому обучению могли бы готовить агрономов в регионы, в которых не хватает специалистов, врачей и так далее.

Как можно поменять эту систему, чтобы в ней были заинтересованы и работодатели, и студенты, чтобы вузы готовили специалистов, которые действительно нужны? Поговорим об этом с экспертами. Высказывайте свое мнение.

Иван Князев: Как считаете, нужно возвращать такой вариант советской системы целевого обучения с последующим трудоустройством, наверное, возможностью и еще необходимостью отработать определенное количество лет после того, как тебя выучили?

Подключаем к разговору экспертов. Вячеслав Козлов у нас на связи, профессор Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Здравствуйте, Вячеслав Васильевич.

Вячеслав Козлов: Добрый день.

Иван Князев: Вячеслав Васильевич, коль мы вспомнили про сельское хозяйство, действительно, во многих регионах нужны специалисты-агрономы. У вас такие целевые запросы есть, целевое обучение есть в вашей академии?

Тамара Шорникова: И кто приходит по такому целевому обучению?

Вячеслав Козлов: Ну конечно, есть такое.

Иван Князев: А как это выглядит?

Вячеслав Козлов: Ну, выглядит это очень по-разному. И используется достаточно слабо. Беда-то вся в том, что наша академия расположена чуть ли не в центре Москвы. И когда люди приходят сюда учиться, четыре года учатся и живут в Москве, они уже никуда возвращаться не торопятся. Поэтому как-то мы не очень приветствуем все это…

Тамара Шорникова: Не верится в перспективы?

Вячеслав Козлов: Ну, как-то у нас не получается, как в других регионах.

Тамара Шорникова: Смотрите, Вячеслав Васильевич. Заявки на целевое обучение, кандидатов поставляют кто? Регионы? Или предприятия? Условно: «Нам нужно вот такое количество абитуриентов. Мы хотим, чтобы их обучили по конкретно такой-то методике, по сформированной для нас программе». Как это происходит?

Вячеслав Козлов: Ну давайте так. Во-первых, чтобы по какой-то методике, по какой-то программе сформированной – у нас это не получается. Пока мы не можем так готовить, потому что просто в этом интереса нет у потребителей. Чаще всего от регионов только приходит, из каких-то районов.

А говорить о том, что мы нецелевым образом готовим… Ну, давайте тогда подумаем о том, вообще что же за понятие такое. Если есть чье-то направление, то это целевая подготовка. А если люди идут без направления в МГУ, в МФТИ, причем добиваются больших баллов, чтобы поступить туда, – что, они без цели учатся?

Тамара Шорникова: Да, интересный поворот. Вячеслав Васильевич, мнение такое у некоторых экспертов, что, мол, сейчас, по сути, целевики – это такие блатные люди, которые поступили на определенных условиях. Мол, у них там балл проходной пониже и так далее. Ну, условия к ним, критерии отбора, требования к ним помягче. В общем, непонятно какие специалисты выходят. В общем, с «корочкой», отучились в хорошем и престижном вузе.

Вячеслав Козлов: Вы знаете, вы как раз задели самое больное в этом целевом приеме. Да дело в том, что действительно, если есть поддержка региона, то благодаря этой поддержке может пройти человек, ну, абитуриент, который обладает меньшими возможностями для занятия того или иного места бюджетного. А ему там могут обеспечить и доплату, и еще какие-то преференции. Вот это есть, да.

Иван Князев: А условия-то какие? Я просто как раз хочу понять, Вячеслав Васильевич. Хорошо, например, какое-то предприятие из региона, из черноземного региона, им требуется агроном. Они хотят направить туда молодого человека или девушку, чтобы они выучились на это. Они вам за это доплачивают/не доплачивают? Условие потом есть, чтобы отработать, вернуться назад, на это же предприятие? Это все прописывается либо нет?

Вячеслав Козлов: Вы знаете, мы как раз к подобным условиям и идем, но мы не идем к тем условиям, чтобы обязательно с самого первого курса принять. Насколько нам известно, в мировой практике существует такое, что после второго курса студенты окончательно определились, что они с этой специальностью будут, они будут это осваивать. И университет определился, что эти студенты вполне подходят, их можно выучить. И только после второго курса рекрутеры из фирм, из различных фирм начинают договариваться со студентами.

И я знаю такие случаи, когда преподаватели, допустим, университетов готовили специально по несколько человек под те или иные запросы, но уже начиная с третьего курса. У нас такого пока нет. Мы идем к этому, мы стараемся такое реализовать, но это очень сложно. Вы понимаете, московский вуз. Вот тут есть проблемы.

Иван Князев: Ну а почему бы это не сделать не с первого курса? Я, честно говоря, пока не понял. Почему не с первого курса? Почему не изначально?

Вячеслав Козлов: Вы правильно отметили, что изначально очень много тех, которые хотят поступить, как говорится…

Тамара Шорникова: …на льготных условиях просто. Понятно.

Вячеслав Козлов: …на льготных условиях, да. Вот вы правильно сказали. На более льготных. Не то что на льготных, а на более таких подходящих для них условиях. Они не тянут на бюджет по своим баллам, а вот если им дадут направление, то вот тут уже другой разговор.

Тамара Шорникова: Вячеслав Васильевич, в связи с этим вопрос: как вы относитесь к предложению из Госдумы? Как можно переформатировать прием на целевое обучение? Как сделать его более прозрачным, конкурентоспособным?

Предлагается сделать целевое обучение доступным для всех абитуриентов на открытой конкурсной основе, то есть на базе существующей информационной системы итоговой аттестации. Единая образовательная платформа, на которой работодатели публично разместят заявки. На основе заявок, соответственно, определят необходимое количество вот тех самых абитуриентов. И будет конкурс, мол, открыто будут соревноваться ребята, и уже не пройдут какие-то слабачки. Ребята будут понимать, к кому они могут попасть на работу, бороться за место. Это как-то поменяет ситуацию или нет?

Вячеслав Козлов: А вот вы смотрите, что вы говорите и что я вам уже сказал. Вы говорите о том, что открытый конкурс, все будет открыто. А чем он тогда будет отличаться от вообще того открытого конкурса, который существует?

Иван Князев: А я вам скажу, чем он будет отличаться – гарантированным трудоустройством потом на хорошую заработную плату.

Вячеслав Козлов: А за четыре года воды много утечет?

Иван Князев: Вот! Это как раз очень серьезный вопрос.

Вячеслав Козлов: Что произойдет за четыре года? Вы были в вузе? Конкретно вы работаете в вузе? Вы представляете, как себя ведут студенты, приходя на первый курс и оканчивая четвертый курс, уже готовые специалисты как себя ведут? Они же цепляются за любое бюджетное место, на любую другую магистратуру. Даже поменять специальность они готовы. Уйти, например, с экономики на технологию или еще куда-то, или наоборот.

Тамара Шорникова: Хорошо. Тогда, по-вашему, что надо поменять в системе? С кем заключать договоры? Что нужно сделать, чтобы действительно мы конкретных специалистов взращивали для конкретной работы?

Вячеслав Козлов: Давайте вернемся еще раз к тому, что студент… Вот когда вы работаете со студентами… А я работаю в основном только на четвертом курсе или в магистратуре со студентами. И я вижу уже, на что они нацелены. Они нацелены на то, чтобы проявить себя здесь, в Москве. Это если, конечно, касается нашего вуза. Но ведь не о нашем же вузе идет речь, а идет речь обо всей системе подготовки специалистов.

Поэтому правильнее отбирать после второго курса. Пусть оплачивают, пусть оплачивают дополнительные занятия работодатели. Они отобрали после второго курса. У них временной лаг – всего два года. Они уже точно отобрали под ту специальность, под то рабочее место, которое у них будет.

Тамара Шорникова: Вячеслав Васильевич, я, может быть, не понимаю, но какие большие возможности для огромного количества выпускников Тимирязевки именно в Москве, не где-нибудь на Кубани, в житнице?

Иван Князев: В Минсельхоз идти работать.

Тамара Шорникова: Они все хотят в Минсельхоз? Или они просто не планируют по диплому работать?

Вячеслав Козлов: Они не планируют. Да что вы? Очень многие устраивают совсем не по специальности на работу.

Тамара Шорникова: Понятно.

Иван Князев: Вот это уже другой вопрос, это уже совершенно другая проблема.

Тамара Шорникова: Спасибо.

Иван Князев: Спасибо большое.

Вячеслав Козлов: Это проблема, да.

Иван Князев: Спасибо вам большое.

Вячеслав Козлов: Эта проблема присуща нашему вузу, московскому аграрному вузу. А на территориях-то не совсем такая проблема, там несколько иначе складывается ситуация. Но все равно, вы поймите, вот мое четкое убеждение как преподавателя, работающего с выпускниками фактически: надо отбирать только после второго курса.

Тамара Шорникова: Вячеслав Васильевич, не хотят отпускать вас наши телезрители. Вот буквально еще пара SMS уже от тех, кто смотрит сейчас внимательно этот эфир. Может быть, нужна какая-то заинтересованность иная у регионов или возможности, как заманить, как сохранить себе сотрудника, который пусть и уехал на обучение в столицу, но вернется? По-вашему, что могут сделать регионы для студентов?

Вячеслав Козлов: Подождите. А почему регионы? Давайте так. Если работодатель есть в каком-то конкретном регионе, неплохой работодатель, заинтересованный получить качественного молодого специалиста, он готов за него платить, то тогда он должен с этим молодым специалистом подписать контракт: «Я за тебя плачу, тебя готовят специально для моей работы, для работы у меня. И будь добр, по крайней мере, отработать те деньги, которые я в тебя буду вкладывать». Вот так. А иначе как может быть?

Иван Князев: Ну, других вариантов нет, наверное. Ну, можно, конечно, еще паспорт отобрать, но это незаконно. Спасибо.

Вячеслав Козлов: А если сбежит – отдай деньги.

Тамара Шорникова: Да, спасибо.

Иван Князев: Вячеслав Козлов, профессор Тимирязевской сельскохозяйственной академии.

Тамара Шорникова: Многокомпонентная тема просто. Зрители намекают, что, мол, если бы в регионе жилье предлагали молодым специалистам, зарплаты хорошие…

Иван Князев: Это смотря какая компания. Если крупный агрохолдинг ждет агронома, то я думаю, что, может, он и обеспечит это.

Тамара Шорникова: Везде? У каждого ли региона есть такие крупные компании? Может быть, и самому субъекту федерации что-то сделать для того, чтобы вернуть к себе тех, кто уехал?

Иван Князев: Послушаем наших телезрителей. У нас Лариса из Карелии на связи. Лариса, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я беспокою вас из Карелии. У меня вот такая ситуация. Я вообще сама учитель. Правда, это было несколько лет тому назад. В нашей школе, в национальной школе с преподаванием карельского языка, вернее, финского, была такая ситуация. Целый класс детей поступил в Петрозаводский университет на педагогические специальности, там пять специальностей было: история, математика, учитель начальных классов, учитель физкультуры. В общем, дети учились. Не было никаких льгот, не было никаких преференций у них.

Но когда они оканчивали пятый курс в университете, заведующая гороно преднамеренно обратилась к школе, которую они окончили: «Вот у вас есть ваши выпускники, специалисты с высшим образованием, молодые, творческие», – и так далее, и так далее. Но ни одного ребенка (ну, уже тогда не ребенка) не взяли на работу, мотивируя тем, что старые учителя, ну, образно старые, те, кто их учили, они уже пенсионного возраста были, они сказали… Ну, конкретно моему сыну, который являлся учителем истории и является (в школе, где он учился, никогда не было профессионального учителя истории), учительница, которая вела историю, сказала: «Без умных обойдемся».

И ни одного из выпускников не приняли в эту школу. До сих пор некоторые учителя там, которым уже под 70 лет, работают. А детей… Казалось бы, национальные кадры, национальная школа. Должны были дать все преференции. Некоторые из них имели и жилье, потому что родители там жили. И готовы были работать. Ни одного не взяли на работу! Каждый из них где-то устраивался потом.

Почему я рассказываю эту историю? Потому что ученые, ректора институтов и университетов говорят о том, что нужно какие-то договора, типа паспорт даже отнять, чтобы они вернулись. В свое время мы оканчивали институты и шли – кто хотел, кто не хотел. У меня психология была пять лет в институте. Все приходили на работу, все отрабатывали. Кто-то сейчас до сих пор работает – ну как сказать? – и честно выполняет свой труд. А вот управляющие кадры, то есть заучи, директора школ, заведующая гороно находятся в такой странной зависимости. Какой-то там учитель сказал: «Нет, без умных обойдемся», – и заведующая гороно пошла у нее на поводу. Так что таким образом…

Тамара Шорникова: Лариса, спасибо.

Зритель: В сельские школы сейчас вообще никто не хочет идти.

Тамара Шорникова: Спасибо вам за ваш ответ. Ну, я думаю, что здесь есть и страх потерять свое место у тех, кто сейчас в школе работает, мол: «Молодой, работу найдешь. А я где буду работать?» Тоже такое может быть.

Иван Князев: Да, подсидит.

Давайте посмотрим несколько историй, когда все-таки целевой набор работал, целевое обучение.

В городе Верхняя Пышма (это Свердловская область) механико-технологический техникум ежегодно выпускает около 50 специалистов для «Уральской горно-металлургической компании». Первый целевой набор учащихся прошел в 2013 году. «Уральская компания» сама стала инициатором такого обучения и подписала с областным правительством соглашение о подготовке специалистов. На средства бюджета в техникуме организовали 25 специализированных лабораторий и мастерских, в которых обучаются будущие сотрудники УГМК. А вот будет ли тот или иной учащийся целевиком – решает работодатель по результатам первого года обучения.

Виталий Лобастов, директор Верхнепышминского механико-технологического техникума «Юность»: По результатам уже обучения, по результатам первого курса они вместе с нами совместно, мы и определяем, будет ли он целевиком этого завода или не будет. Ну, в основном, понятно, проходят ребята, которые имеют соответствующую образовательную подготовку.

Тамара Шорникова: Стипендию целевикам платит работодатель. В ходе обучения они проходят производственную и преддипломную практику на своих будущих рабочих местах. После окончания техникума приходят работать уже в почти знакомый коллектив. В соответствии с договором, целевик обязан отработать в УГМК минимум три года.

Иван Князев: Еще один эксперт у нас на связи – Вячеслав Яковлев, генеральный директор торгового дома «Кубань-желдормаш». Здравствуйте, Вячеслав Владимирович.

Вячеслав Яковлев: Здравствуйте.

Иван Князев: Как раз хотим с точки зрения компаний узнать, нужны ли им такие студенты. Готовы ли, например, вы, ваша компания к такому целевому сотрудничеству с будущими специалистами? И как это может выглядеть, с вашей точки зрения?

Вячеслав Яковлев: Я подключился, видимо, с небольшим опозданием, не до конца понял. Целевое – это когда компании под себя людей готовят?

Тамара Шорникова: Да.

Иван Князев: Да, когда, грубо говоря, университет обучает конкретного специалиста, конкретного студента под конкретную компанию, под конкретное рабочее место.

Тамара Шорникова: И компания готова, заинтересована, готова взять потом этого специалиста к себе на работу.

Вячеслав Яковлев: Смотрите. Очень интересный вопрос и очень сложный. Обратите внимание на те компании, которые вы показываете, в которых приобрели опыт, которые наняли людей. Сейчас я увидел УГМК. Конечно же, это будет «Роснефть», «Газпром» и все остальные, которые, грубо говоря, сидят или на природных ресурсах, или на тех потоках, которые под экспорт у нас заточены, чтобы вывозить из страны углеводородное сырье, металлы, минеральные удобрения и так далее. А маленькие компании не могут позволить себе обучение. Просто у нас те, кто сидит в Москве, они совершенно не понимают, как работает малый бизнес.

Иван Князев: Ну подождите. Ваша компания… Мы сейчас не говорим про какие-то маленькие компании. Например, ваша компания – она большая или маленькая?

Вячеслав Яковлев: Маленькая, конечно. Ну, у меня работает 650 человек.

Иван Князев: Но это не такая уж и маленькая.

Вячеслав Яковлев: Да. Но мы не можем себе позволить обучение. А если и можем себе позволить обучение, то никто не гарантирует, что ребята вернутся. У меня же был опыт в Московском институте стали и сплавов (МИСиС): всех пятерых у нас просто увела «Магнитка», по-моему.

Иван Князев: А если договор?

Вячеслав Яковлев: А договор – ничего. У нас никаких нет юридических оснований ребят удерживать. Тот же самый Магнитогорский металлургический комбинат может спокойно заплатить за те годы обучения, которые прошли, вам или через родителей. Там через родителей обычно договор составляется.

Тамара Шорникова: То есть вернуть средства, затраченные на образование?

Вячеслав Яковлев: Да. И детей просто увели. И у нас нет никаких аргументов, чтобы ребенка отправить в Армавир. Чтобы вы понимали, предположим, если у нас зарплата будет, например, 30–35 тысяч, а там ему предлагают 80. Как вы думаете, куда мальчишка молодой поедет? Ну конечно, он поедет в крупные компании. Почему я и говорю, что крупные компании могут себе позволить многое из того, о чем мы только мечтаем. Хотя я по всему миру езжу, и я же вижу, как в маленьких предприятиях Европе они готовят себе ребят молодых. Они готовят непосредственно у себя на предприятиях в основном.

Ну а с инженерией, понимаете, мы опять же отличаемся. Мы инженерию делаем сами, а во всем мире инжиниринговые центры отдельно работают, производства отдельно работают. Поэтому везде здесь очень много специфики.

Иван Князев: Вячеслав, а вы сейчас специалистов в вашу компанию как подбираете?

Вячеслав Яковлев: Честно? Переманиваем из других городов. Просто за счет того, что мы на Юге России, к нам ребята едут. Ну, «ребята» – громко сказано. Ребята молодые едут в основном туда, где зарплаты высокие. У нас едут в основном, конечно, за 50 лет. Но плюс, что это специалисты. Это уже опытные, это уже проверенные специалисты, которые знают, как работают предприятия, как работают заводы, потому что они застали.

Сегодняшняя молодежь заводы практически живьем не видит. Они видят в лучшем случае у вас по телевидению какие-то отрывки. И преподносятся в основном сборочные цеха, которые в России открывают. А открывают сборочные цеха – склад и цех, беленький, красивый, нарядный. А потом, представляете, эта молодежь приходит на обычный завод – и у нее глаза, грубо говоря, вылезают на лоб, волосы дыбом от того, что они видят. Потому что они видят в Интернете на картинках одно, а фактически они видят на предприятиях совершенно другое. То есть это тоже очень важный аспект.

А европейские компании – они же, по сути, здесь в основном сборочные цеха открывают. Им профессионалы не нужны. Они берут в основном, чтобы металл порезать и покрасить. Грубо говоря, сборщики.

Тамара Шорникова: Вячеслав, а как переманиваете?

Вячеслав Яковлев: Переманиваем, грубо говоря, в основном за счет того, что мы на Юге России, до Сочи у нас недалеко, побережье, море рядом. У нас тепло, у нас зелень. Ну и зарплаты у нас, грубо говоря, невысокие, но единственное, что у нас работать интересно. И обычно это, конечно, в основном бытовой вопрос. У кого-то жена, родственники. Кто-то переезжает в теплые края, ищет работу. Есть люди, которые целенаправленно приезжают, которые хотят работать на Юге и слышали про предприятие, потому что предприятие известное у нас.

И многие люди действительно едут работать, потому что у нас нет бумажной волокиты, у нас нет «эффективных менеджеров», которые все уничтожают. У нас нужно работать. А еще есть люди, которые действительно просто любят работать и которые с головой.

Иван Князев: Вячеслав, я просто все-таки хочу понять. Вы как предприятие, как руководитель компании… Ну, если вдруг эту систему сделать, то как она должна выглядеть, чтобы было удобно, в том числе для вас?

Вячеслав Яковлев: Я даже не представляю. Я думаю, что, скорее всего, нужны какие-то дотации. Понимаете, есть предприятия живые, а есть неживые. У нас все деньги, которые государство распределяет, они уходят на неживые компании. А живые, как мы, грубо говоря, мы получаем только проверки и налоги. Вот разница в этом.

По-хорошему, конечно, нужно живым компаниям, может быть, через федеральный бюджет, может быть, через регион просто помогать. Ну, знаете, как раньше были кружки, не знаю, чтобы при заводах открывали не ПТУ (это громко сказано), но профтехобучение такое. Как у европейцев это выглядит? У них при предприятии прямо создан небольшой класс. И в этом классе они проводят обучение – от фрезерно-токарных работ и заканчивая электронщиками.

Но это мы о рабочих специальностях говорим. То есть они прямо у себя при предприятии готовят. И я бы тоже создал такое с удовольствием. В общем-то, мы не можем такое создать, потому что это денег стоит. Это, конечно, не бог весть какие деньги, но тем не менее это деньги. Для маленьких компаний это очень важно. А крупные компании – они в принципе себе создают и делают, потому что у них деньги, они могут себе позволить. Понимаете, еще проблема, что за счет таких, как мы, маленьких, у нас крупные специалистов просто забирают.

Иван Князев: Ну понятно.

Вячеслав Яковлев: То есть мы для них, знаете, как фарм-клубы в спорте, вот так же и мы. Мы готовим, готовим, готовим… А наши специалисты по уровню намного выше, потому что… Ну, вы меня набрали. Машиностроение – это венец вообще всего.

Тамара Шорникова: Да. И это конкретная практика.

Иван Князев: Спасибо вам.

Тамара Шорникова: Спасибо.

Иван Князев: Вячеслав Яковлев, генеральный директор торгового дома «Кубань-желдормаш», был с нами на связи. Говорили мы про целевое обучение. Вечером эфир продолжит уже вечерний блок программы «ОТРажение». Он, кстати, начинается…

Тамара Шорникова: …на час раньше, в 19:00.

Иван Князев: Да, на час раньше. Новое время теперь.

Тамара Шорникова: Смотрите нас в летней сетке, будьте в эфире вместе с нами.

Иван Князев: Да, звоните, пишите. В 19:00, не забудьте.

Почему схема отбора - непрозрачная? И захотят ли компании брать к себе таких выпускников?