Частный космос

Гости
Павел Пушкин
генеральный директор компании «КосмоКурс»

Петр Кузнецов: Мы продолжаем. Главное участие: впервые в конкурсе на создание ракеты-носителя участвовала российская частная компания, но проиграла несмотря на вдвое меньшую по сравнению с конкурентами цену.

Ольга Арсланова: За право разработки проекта ракеты-носителя «Амур-СПГ» «КосмоКурс» соперничала с Центром Хруничева и ракетно-космическим центром «Прогресс». Последний, кстати говоря, и стал победителем.

Петр Кузнецов: Тендер предполагает создание на космодроме «Восточный» комплекса с ракетой-носителем на сжиженном природном газе. Цена контракта – 407 миллионов рублей в итоге, «КосмоКурс» предлагал выполнить заказ за 203 миллиона. Ну вот «Прогресс» и Центр Хруничева как раз остановились на сумме 407 миллионов рублей, которую утвердили.

Ольга Арсланова: Это выглядит как неудача на пути у частной космонавтики. Давайте обсудим ее, так ли это на самом деле, прямо сейчас.

Петр Кузнецов: Собственно, у нас в студии Павел Пушкин, генеральный директор компании «КосмоКурс». Здравствуйте, Павел Сергеевич.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Павел Пушкин: Добрый день.

Ольга Арсланова: Неудача или... ?

Петр Кузнецов: Мы правда не пытались ерничать, ведь правда же, что главное в вашем случае, в случае частной компании – это поучаствовать в подобном тендере?

Павел Пушкин: Ну смотрите, по поводу неудачи. Все думают, что это такие соревнования, как будто мы там на дорожку выбежали, я бежал, споткнулся, упал или мне подставили...

Ольга Арсланова: А это не так?

Павел Пушкин: Да конечно, это не так. Тендер – интересная штука, то есть мы подаем документы, когда мы подавали документы, мы были единственными вообще, мы не знали, кто подает, то есть мы вчера только узнали, что Центр Хруничева и РКЦ «Прогресс» участвовали, мы только видели, что наша цена минимальная. То есть был такой конкурс, где можно было понижать цену и отслеживать, как ее понижают другие участники. Но ту цену, которую мы дали, никто не перебивал; мы посидели перед компьютером, нажали клавишу и ждали только результатов.

Мы подали заявку, потому что мы понимали, что эту работу мы можем сделать, мы посчитали цену, за которую мы можем сделать эту работу, выполнить, ее определили и подали на этот конкурс. Если бы никто не участвовал или участвовали компании, которые бы не соответствовали конкурсу или где-то хуже нас были, в каких-то вопросах, то мы бы выиграли. Если бы что-нибудь еще произошло, то тоже, может быть, что-то было бы.

Но самое главное здесь, что нас допустили. Первые два этапа мы прошли, нас допустили до финала, где мы по сути участвовали в этой переторжке, где цену контракта определяли и ставили баллы участникам. Ну, по баллам участникам мы проиграли, потому что у нас нет 25 докторов наук...

Ольга Арсланова: Ага, это важное условие?

Павел Пушкин: Это прямо важное условие, это... Квалификация участников вообще исключительно меряется по количеству кандидатов и докторов наук.

Петр Кузнецов: Ага.

Павел Пушкин: Естественно, Центр Хруничева и РКЦ «Прогресс» собрали. Мы могли бы по договору подряда привлечь докторов наук, но как бы мы этой ерундой не занимаемся. И следующее условие было, где баллы ставили, это опыт участия в госконтрактах.

Петр Кузнецов: Теперь он у вас есть.

Ольга Арсланова: А что эти баллы дают? Они дают какие-то гарантии?

Павел Пушкин: Итоговые баллы. Нет, успешный опыт, то есть это заключение контракта и акт передачи.

Петр Кузнецов: А, это именно нужно выиграть тендер, да?

Павел Пушкин: Нужно выиграть, поучаствовать, успешно сдать работу и все остальное, за последние 10 лет сколько-то раз надо поучаствовать. Естественно, у нас ни одной копейки государственной не было, мы первый раз участвовали, у нас это отсутствовало.

Петр Кузнецов: Павел, можно вот все-таки: мы правильно понимаем, что одну и ту же ракету можно сделать за 407 миллионов и можно за 203 миллиона?

Павел Пушкин: Ну во-первых, это...

Петр Кузнецов: Так же будет летать?

Павел Пушкин: Я понял. Смотрите, первое – это не ракету делать, это только эскизный проект. Причем там не требовалось разрабатывать ракету с нуля, там были четкие требования по облику ракеты, по составу, по двигателям, там надо было провести, вот для обывателя, просто некие дополнительные расчеты, которые достаточно трудоемкие, понятно, это сотни миллионов рублей, и привлечь кооперацию. Да, действительно, в нашем случае мы увидели, что мы можем за 203 миллиона с большим запасом эту работу выполнить, причем выдать кооперации не меньше, чем это должны были выдавать РКЦ «Прогресс».

Петр Кузнецов: Какой же у «Прогресса» тогда запас большой получился...

Расскажите, пожалуйста, что такое «КосмоКурс»? Сколько сотрудников, где вы базируетесь?

Павел Пушкин: «КосмоКурс»... Я понял.

Петр Кузнецов: По штату, да, мы поняли, кого вам нужно еще привлекать, но вы, как вы сказали, этой ерундой не занимаетесь.

Павел Пушкин: Что-то не хотим, да.

Петр Кузнецов: Кто составляет костяк?

Павел Пушкин: Ну смотрите, «КосмоКурс» – это частная коммерческая компания космическая. У нас есть базовый инвестор, который инвестировал в проект суборбитального космического комплекса для туризма, то есть это многоразовая одноступенчатая ракета-носитель, которая выводит аппарат, вверх подбрасывает, и человек может долететь до высоты 200 километров, испытать невесомость 5 минут, такой туризм. То есть здесь мы ориентированы на людей...

Петр Кузнецов: По сути батут, о котором Рогозин говорил.

Павел Пушкин: Батут, батут в прямом виде.

Ольга Арсланова: Но только круче.

Павел Пушкин: Круче, да.

Петр Кузнецов: Дешевле.

Павел Пушкин: На батуте сильно не попрыгаешь, хотя Маск сказал, что батут – это он, ну это у них с Рогозиным любовь такая. И мы давно этот проект развиваем. Единственное, просто он очень сложный с точки зрения техники, с точки зрения политики, с точки зрения организации, мы до сих пор не можем космодром согласовать в Нижегородской области. И мы понимаем, что у нас высвобождаются ресурсы, мы можем участвовать в других проектах. Мы прорабатываем проект сверхлегкой ракеты и решили поучаствовать в государственном контракте, ну можем же в принципе выполнить условия, и даже нас допустили, видите, как получается.

Костяк команды – это в основном технические специалисты. Я сам, честно говоря, работал в Центре Хруничева, базируемся мы недалеко, но к Центру Хруничева не имеем никакого отношения, просто жизнь меня притягивает, видно, к Филям, я там родился. И костяк – это инженеры, специалисты, многие работали в отрасли, имели кто-то большой опыт, кто-то меньший опыт, кто-то из Центра Хруничева, кто-то с РКК «Энергия», кто-то с других предприятий, там полностью разношерстная команда, мы всех собирали достаточно долго. Сейчас это больше 50 технических специалистов, несколько администраторов есть. Я сам не знаю, к чему себя относить, либо я генеральный директор, либо я генконструктор, когда как бывает. Вот мы потихоньку работаем.

Ольга Арсланова: А скажите, много ли у нас сейчас компаний в стране частных занимаются космосом, как вы?

Павел Пушкин: Ну смотрите, очень интересный такой вопрос. Коллективов много, вот прямо куда ни ткни, то коллектив, который занимается космосом. Но эти коллективы состоят из одного-полутора человек, причем там люди в основном все работают не на удаленке, а просто по договору подряда, то есть это неосновное место работы. У нас такого нет, у нас полностью все работают в штате, и вот в принципе очень хороший, понимаете, такой момент, кто подался на конкурс «Роскосмоса». Туда могли кто угодно податься, проблем-то нет, и многие даже вот эти вот представители компаний ко мне обращались, говорили: «Давайте вместе». Но условия конкурса это не подразумевали, одна компания подается, сама про себя говорит. Но ведь никто не подался, то есть, видно, не обладают каким-то базовым набором признаков, лицензией...

Петр Кузнецов: Вряд ли не знали о существовании тендера, правда?

Павел Пушкин: Все знали, все знали, я распиарил этот тендер, говорил, что может кто угодно поучаствовать. Он причем такой достаточно простой с точки зрения выполнения, то есть там не надо ракету строить.

Петр Кузнецов: Вот, по поводу выполнения вопрос от Олега пришел через сайт: «Есть ли у вас производственная база? Вы можете нарисовать все что угодно, но без завода у вас ничего не получится», – пишет Олег.

Павел Пушкин: Ну, без завода, конечно, не получится, но и у завода без расчетов ничего не получится. В этом тендере просили только проработать эскизный проект, никто не просил изготавливать. Причем, насколько я помню, там было условие использовать производственные мощности отраслевые, и мы с ними вплотную работаем. Плюс вообще-то у нас есть своя производственная база небольшая, и как бы проблем здесь нет. Просто для того, чтобы выходить на производство, надо сначала что-то проработать и просчитать.

Петр Кузнецов: Ну, раз уж вопрос зашел об этом, – возможно ли у нас частной космонавтике существовать без так или иначе инфраструктурной, экспертной поддержки «Роскосмоса»? Совершенно автономно.

Павел Пушкин: Смотрите, «Роскосмос» у нас как двухголовый дракон или орел, у нас вообще вся страна такая, видимо...

Ольга Арсланова: Гидра, хотя у нее больше.

Павел Пушкин: Ну не знаю, это можно как угодно, я без иронии говорю. То есть «Роскосмос» в одном случае представляется как государственный заказчик и как госрегулятор, а в другом случае как исполнитель. Причем даже госзаказчик и исполнитель – это одна стадия, как он выглядит, а в другом виде он выглядит как госрегулятор. Так вот без госрегулятора, естественно, ничего нельзя сделать, как без ГИБДД ездить на машине, то есть надо на права сдавать, надо техобслуживание проводить машины и все остальное. Здесь роль «Роскосмоса» 100%-я, без них нельзя никак.

А если мы говорим про госзаказчика и про исполнителей, про отрасль, которая производит, изготавливает, проектирует, в принципе вполне возможно. То есть мы сейчас, честно говоря, достаточно неплохо обходимся без них. Другое дело, что когда мы обращаемся к ним как к госрегулятору, тут «Роскосмос» как-то странно себя начинает вести и говорить, что мы же изготовители, мы как бы вот...

Ольга Арсланова: То есть там есть коммерческий интерес и есть резон не пускать других игроков?

Павел Пушкин: У «Роскосмоса»?

Ольга Арсланова: Да.

Павел Пушкин: Коммерческий интерес? Ну знаете, как это сказать, коммерческий интерес... Вот вы живете в квартире, вы там ходите в своей одежде, у вас своя семья – у вас есть коммерческий интерес не пускать других? Это ваша квартира.

Ольга Арсланова: Ага, понятно.

Павел Пушкин: Поэтому здесь как такового коммерческого нет и сопротивления нет, им, честно говоря, все равно, и это хорошо.

Другое дело, что они должны выполнять свою госрегуляторную функцию, о которой зачастую они забывают. То есть они вспоминают, что они запускают ракеты и все остальное, но они забывают, что есть еще законодательные ограничения, требования и они должны эту функцию нести. А предлагать нам каждый раз «сходите на наше предприятие, они вам сделают и так, без законодательства», ну это, знаете, вот как-то сложно вот здесь, поэтому и основной наш проект очень сильно тормозит.

То есть, например, сегодня есть законодательство по космодромам, вообще как это все делать, мы когда в «Роскосмос» приходим, нам говорят: «А есть постановление Путина, мы по нему идем». А по нашему космодрому постановления Путина не будет, понимаете? И вот здесь проблема. И «Роскосмос» палки в колеса не вставляет, они говорят: «Ребят, вы вот здесь убежали дальше нас. Мы вот смотрим на вас и очень радуемся. Давайте работайте».

Ольга Арсланова: А что, без постановления Путина невозможно ничего сделать?

Павел Пушкин: Нет. У нас в законодательстве нет четко прописанной последовательности, как создавать частные космодромы, вообще космодромы, нет вот этого, понимаете. Вроде как оно есть, но начинаешь потом по законодательству идти, там дырочка, тут дырочка, и самое главное, вроде как где-то дырочки нет, но приходишь к организации, которая должна выполнять функцию, прописанную в законодательстве, она говорит: «Знаете, а мы никогда эту функцию не выполняли, вот первый раз такое было».

Петр Кузнецов: Нет такого объекта, да?

Павел Пушкин: Был же космодром «Восточный», но функции такой не выполняли, понимаете? Космодром «Восточный» – это про то, что издал распоряжение Путин и все подвинулись, и такое законодательство есть, вот, то есть выполняем распоряжение и... Вот даже сейчас продавливают законодательство, что в рамках космодрома «Восточный» не работает законодательство в области экологии и всего остального. У нас такого нет, и нам надо соблюдать требования экологического законодательства, а оно очень сложное, и ни разу по космодрому его не соблюдали, и получается, что мы первые идем.

Петр Кузнецов: То есть частная космонавтика есть, частная космонавтика желает развиваться, но опять бюрократические какие-то процедуры совершенно нелепого характера держат ее на земле.

Павел Пушкин: Понимаете, мы просто первые идем и лбом прошибаем. Да, вот мы первые получали лицензию «Роскосмоса» на свой проект, после этого, кстати, поменяли немножко законодательство, правила и нормы, упростили это дело. Самое интересное, после нас никто особо не пошел почему-то. Мы первые пошли в тендер... Я не говорю, что мы первые...

Петр Кузнецов: В конкурс тоже за вами никто не пошел.

Павел Пушкин: Да. Но правильно, сейчас, например, все коллеги, которые не из «Роскосмоса», они говорят: «Ой, зачем туда ходить?» Я говорю: ребят, ну попытайтесь, билетик хотя бы купите, всякое бывает. Ну не подастся самарский РКЦ «Прогресс», вы выиграете. Но ведь все понимают, что они подадутся на конкурс, выиграют, а потом что делать? Потом надо выполнять работу.

Ольга Арсланова: А что, у них нет для этого мощностей?

Павел Пушкин: У нас нет в России ни одной частной компании, которая может более-менее сделать проект ракеты нормальный.

Ольга Арсланова: А зачем они подаются тогда?

Павел Пушкин: Они говорят, что подаются.

Ольга Арсланова: А, готовы.

Павел Пушкин: Подаемся мы, которые... Мы в принципе можем, но...

Ольга Арсланова: А если бы вы выиграли, вы бы могли исполнить обязательства?

Павел Пушкин: Мы бы очень напряглись и, скорее всего, выполнили бы. То есть я бы так просто не подался на этот конкурс, но мы бы очень сильно напряглись, вот, честно говоря, до ночи бы работали.

Петр Кузнецов: Какие у вас вообще цели, задачи? Мы понимаем, что космос – это такие длинные деньги, то есть быстро не получится эффекта, быстро и много заработать не получится, тем более когда мы говорим о частной космонавтике. Сможете стать вторыми Масками у нас?

Павел Пушкин: Ну, вторыми Масками мы не станем, потому что я им не являюсь и мой инвестор не является. Вот у меня нет 100 миллионов долларов, которые я могу вложить, и у меня нет государства, которое организовало технологический конкурс, я сразу запущу ракету и мне деньги заплатят, у меня такого нет, у инвестора тоже, у инвестора есть деньги. Вот спрашивать, честно говоря, почему он вкладывается в проект, зная, что окупаемость очень далеко...

Петр Кузнецов: Вот, об интересе инвестора.

Павел Пушкин: Это надо у него спрашивать. Спасибо ему большое, фанат он, понимаете? Он очень много делает и тянет все это дело несмотря на то, что к нему ходят и его отговаривают, то есть часто к нему приходят и говорят: «Дай деньги лучше вот в готовое предприятие, мы что-нибудь тебе сделаем». Он говорит: «Нет, я вкладываюсь в коллектив, вкладываюсь в ребят, чтобы они росли». Это очень тяжело идет, он очень переживает, и деньги, честно говоря, не безграничные, наверное.

А у меня задача развивать коллектив, создавать, чтобы был коллектив, который может эту работу сделать, понимаете? То есть мы подались на конкурс, мы должны сделать. К сожалению, мы не выиграли, у нас опыта нет. Может быть, нас «Роскосмос» подключит к каким-то работам, но пока мне никто не звонил, мне только звонили коллеги из «Роскосмоса» и говорили: «Как жалко, ты не выиграл, мы хотели с тобой поработать», – но это не официальные лица, не те, которые принимают решения.

Ольга Арсланова: У вас в планах как раз стоял первый турполет в 2025 году, все верно?

Павел Пушкин: Да, пока стоит.

Ольга Арсланова: Но пока он не состоялся, на что живет компания, на что платятся зарплаты вашим сотрудникам?

Павел Пушкин: На инвестиционные деньги полностью, полностью.

Ольга Арсланова: А кто инвестор?

Павел Пушкин: Он себя... Вот он говорит: «Не называй мою фамилию, я не хочу...»

Ольга Арсланова: Хороший человек.

Петр Кузнецов: Фанат космоса.

Павел Пушкин: Хороший человек, фанат космоса.

Ольга Арсланова: И щедрый.

Павел Пушкин: Щедрый, щедрый... Наверное, щедрый, да. Я не видел ни разу, не слышал от него, чтобы он не дал, какой-то рубль экономил, экономлю я. Но просто я такой человек, он знает, что я в пустоту вкладывать не буду ни один рубль, за специалистами слежу достаточно серьезно.

Петр Кузнецов: То есть сейчас у вас заказов нет? Вот сейчас вы попытались в тендере принять участие, то есть приняли участие, попытались победить, после этого заказов... ?

Павел Пушкин: Есть инвестиции, есть заказ от инвестора по суборбитальному комплексу, он тормозит, это видно. Мы хотим по сверхлегкой ракете работать, мы ищем там дополнительного заказчика. Мы не очень видим рынок, но... Частично он есть, и, если бы был дополнительный заказчик, мы бы более рьяно туда пошли. В рамках НТИ, Национальной технологической инициативы, ребята хотели выделить деньги, в рамках Аэронета они даже работу закрутили по созданию ракеты сверхлегкого класса, но мы там участвовать отказались, потому что...

Опять же, понимаете, история, когда мы должны свои 3 миллиона вложить, нам говорят: «Мы добавим туда 1 миллион, но техническое задание будет не наше, а их». При этом когда мы спрашиваем у НТИ, у Аэронета: «Ребят, а вот кто заказчик?», они говорят: «Ну, может быть, мы найдем на дальнейшее финансирование деньги». Нам по правде более выгодно вкладывать в свою разработку, в которую мы верим, чем вкладываться в чужую, тратить время и деньги, силы и потом оставаться тем же самым, вот вместе давайте ждать, пока кто-нибудь придет.

Петр Кузнецов: А вы не хотите туда отправиться и там все это делать? Космос же общий, у него нет гражданства. Или вы... ?

Ольга Арсланова: Перспектив все-таки больше.

Павел Пушкин: Ну это вы зря, вот, есть гражданство.

Петр Кузнецов: Или вы все-таки, вот ваш коллектив и ваш инвестор – это такие патриоты отечественного космоса, как это назвать?

Павел Пушкин: Ну смотрите, по поводу...

Петр Кузнецов: Наверное, там бы вам было проще...

Павел Пушкин: Нет, там совсем не проще. Если историю взять, Маск не первый. Вообще перед тем как был Маск, был такой банкир Белл, который создавал свою ракету за бешеные деньги, там он вкладывался, хорошую ракету делал, у него уже в железе было. И государство сделало очень интересную вещь: они объявили конкурс среди своих компаний прогосударственных на создание аналогичной ракеты. На следующий день он сворачивает компанию, объявляет, что он больше копейки не вложит, он все закрывает, потому что с государством он соперничать не может.

После этого они полностью поменяли законодательство и сказали, что такого больше делать нельзя, потому что они понимают, что приходит человек, готовый вкладывать деньги, а они просто ему спиливают все, на чем он сидит, и говорят: «А мы вот приходим со своими деньгами и создаем то же самое». Мы почему суборбитальную ракету делаем? – потому что мы понимаем, там нет интереса государства. Если бы мы сразу с инвестором пошли на ракету среднего класса и тяжелого...

Петр Кузнецов: Поясните просто, почему нет, именно когда об этом типе говорят?

Павел Пушкин: Потому что это новый рынок совершенно и те предприятия, которые работают в «Роскосмосе», заточены на вывод спутников на орбиту, это их бизнес, и они настолько неповоротливые, что они даже в эту сторону не смотрят.

Петр Кузнецов: Ага.

Павел Пушкин: И поэтому мы понимаем, там голое поле, мы идем и никому на пятки не наступаем и в спину не дышим. Если мы объявляем среднего класса ракета, тяжелого класса или еще какую-то, это просто создать, самое интересное, дороже, но проще, и там сразу пойдут конкуренты, то есть пойдут люди ходить на самые верха и говорить: «Зачем вы кормите вот этих ребят? Дайте лучше деньги нам». Я, честно говоря, часто это слышу даже по нашей компании: зачем вкладываться в какой-то «КосмоКурс», лучше бы дали деньги Центру Хруничева. На что инвестор наш сказал: «Знаете, это мои деньги, я уже вкладывал в ваше предприятие (а у него был опыт работы с госпредприятиями), нас обманули».

Ну вот жизнь такая, люди неплохие, но вместе какой-то атас происходит. И он говорит: «Я буду создавать свой коллектив, лучше последние деньги отдам им, чем я буду дальше кормить бездонную бочку». Мы видим, в том числе вот с S7 такая же ситуация произошла: там они вложили очень большие деньги, в «Морской старт» вложили, и ни ракеты, ни «Морского старта» пока нет, там пытаются вырулить... Я не говорю, что все плохие, просто жизнь такая, люди так работают, надо просто находить пути обхода.

Ольга Арсланова: А почему они так работают? Конкуренции нет со стороны частников в том числе?

Павел Пушкин: Ну, может быть.

Ольга Арсланова: Почему так у нас работает эта отрасль? Или у нас все отрасли этим болеют?

Павел Пушкин: Очень многие, которые с поддержкой государства. Понимаете, люди... Вообще в космосе сильно рынка нет, то есть там в основном самый главный заказчик есть государство, это нам свезло в 1990-х – начале 2000-х гг., что у нас иностранные компании заказывали запуск спутников, мы астронавтов возили на станцию, на МКС, и основной заказчик был государство.

А самое интересное, что, например, те же ракеты проектируют раз в 20 лет, – представляете, что делают КБ между этим делом? Ничего, развлекаются по сути на каких-то фантазийных проектах, и самая проблема, что все это понимают. И когда приходит реальный проект, люди... Они даже не изображают деятельность, ну вот жизнь так сложилась, понимаете: они вот сидели, ничего не делали, все медленно, и работа экономится. Вот у нас в отрасли есть такая фраза, что работу надо экономить, то есть если ты сделал быстро, ты можешь еще по башке получить, потому что скажут: «Ты чего? Ты сделал работу за месяц, которую можно было делать 2 года!»

Ольга Арсланова: То есть надо растянуть на 2 года?

Павел Пушкин: Удовольствие надо растянуть.

Петр Кузнецов: Напомним, речь идет о космосе, если что.

Питер на связи, Петербург, Александр, наш телезритель.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Зритель: Добрый день.

Петр Кузнецов: Вопрос или мнение?

Зритель: У меня так получилось в жизни, что я в течение 20 лет был одним из руководителей космодрома «Байконур» и эту тематику хорошо знаю, был членом президиума отраслевого профсоюза общего машиностроения, которого, к сожалению, нет. Полностью Павла поддерживаю в этом отношении, в развитии его, так сказать, мысли, и думаю, что нам нужно начинать с законодательства, определять частный космос как одно из направлений в развитии космических исследований.

Второй момент. У нас очень заскорузлая система «Роскосмоса». Там присутствуют в основном не специалисты, а просто, так сказать, будем говорить, чиновники, и Павел в этом плане прав. Значит, носители, которые мы используем свыше 20 лет, не дают нам развития. Мы отстаем в развитии военного космоса, даже те наработки, которые советские у нас есть, не используются, то есть разрушена система космической промышленности, каждый тянет на себя, отсюда и, так сказать, те нарушения и преступления, которые даже никогда в голове ни у одного человека не могли возникнуть в советское время. Я желаю Павлу успеха и его поддерживаю. Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо вам.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Павел Пушкин: Спасибо.

Петр Кузнецов: Вас многие поддерживают наши телезрители из разных регионов. А вот вопрос пришел из Ульяновской области: «Зачем создавать то, что уже создано? Ракеты изобрел Королев, сейчас нужно изобретать реальный космический корабль для путешествий на Луну, Марс и в глубокий космос».

Павел Пушкин: Наверное, конечно, может быть, и так. Ракеты изобрел Королев... Машины тоже изобрел кто-то там, а Форд поставил их на конвейер, но при этом новые машины изготавливаются.

У американцев, кстати, была очень интересная история, как Маск появился и все остальные тоже, не только Белл. Проблема была в том, что в 1995 году американцы оказались в ситуации, что у них нет новых ракет, у них были старые «Титаны» военные со складов и они падали. И после этого они заказали у нас 180-й двигатель для ракеты «Атлас», потому что у них не было компаний, которые могли эти двигатели произвести, потому что старая техника устаревает, люди тоже уходят, кто-то на покой, кто-то просто на пенсию, что-то забывается.

И эту ситуацию надо поддерживать, надо просто обновлять отрасль, то есть ракеты должны новые проектироваться, для того чтобы специалисты, просто были коллективы, которые могут это делать. То есть армия должна тренироваться, для того чтобы защищать отечество в случае чего, а ракеты должны проектироваться, а также должны проектироваться машины и велосипеды, которые, по правде, не менялись уже лет, наверное, 200.

Петр Кузнецов: Ну вот ощущение, что у нас в России нет мотивации конкретной. Вот сейчас про Луну, про Марс начали вспоминать. Как вам кажется, у России какая мотивация сейчас должна быть в космосе? Американцев обогнать, высадиться первыми на Плутон, не знаю? То есть конкретное что-то.

Павел Пушкин: Знаете...

Петр Кузнецов: То есть мы хватаемся, то мы на Марс хотим, то мы на Луне теперь хотим что-то там строить, теплицы какие-то, то опять ракету строить...

Павел Пушкин: Смотрите... Да-да-да, да. По правде... Это, знаете, обывательское такое представление, куда нам надо лететь. По технике полететь можно куда угодно. Я понимаю, что это фундаментальная задача, Луна, Марс и все остальное. Надо понимать другое, что надо вообще что-то делать, надо что-то делать, надо создавать. Вот мы, честно говоря, за спорами, куда лететь, 20 или 30 лет уже потеряли тех людей, которые могут что-то сделать. То есть нет коллективов, которые вообще куда-то могут слетать, какая разница, на Марс, на Луну, а мы все спорим.

Ведь американцы, они же, понимаете, когда они возобновляли свою программу космическую, мы сейчас видим результаты возобновления, то есть они полностью свой потенциал практически возобновили, они же не говорили, что надо лететь на Луну, для этого должен быть Илон Маск. Они создавали среду, которая позволяла бы создавать конструкторские бюро, которые бы развивали технику дальше, а потом придут задачи. Для того чтобы пришли задачи, надо сначала создать возможности их решать.

На данный момент, мне кажется, у нас в Российской Федерации уже нет возможностей. Да, у нас есть прекрасные ракеты, да, которые мы производим, но если будет шаг влево, шаг вправо, мы не сможем эти задачи решать. Нужны коллективы, которые будут эту задачу решать, и их надо создавать, а мы, к сожалению, летим куда-то.

Ольга Арсланова: А в чем проблема создать такие коллективы? Не хватает, не знаю, систем подготовки, образования? Нет мотивации, хороших зарплат? Опять же конкуренции, чтобы люди выбирали, где работать, и за них бы боролись?

Павел Пушкин: Я понимаю. К сожалению, меня здесь ругает российское население за это дело, мы сами виноваты в этом деле.

Ольга Арсланова: Ага.

Павел Пушкин: То есть ко мне приходят специалисты после института, которые уже не хотят ничего делать. Понимаете, это болезнь общества. То есть мы очень любим что-то покупать, продавать, очень много любим спорить и очень много советов давать, но просто взяться и сделать мы не любим. То есть ко мне приходят люди, которые говорят: «Я что-то не знаю, окружите меня опытными специалистами, которые мне расскажут, что делать, как делать и примут у меня работу, за меня все сделают».

Петр Кузнецов: Ну и зарплатку еще более-менее хорошую.

Павел Пушкин: Зарплату 100 тысяч минимум, это просто вот потому, что в SpaceX платят, еще где-то платят...

Ольга Арсланова: Без опыта?

Павел Пушкин: Мне сказок рассказывают этих полно. Еще меня обвиняют, что я экономлю зарплату, не даю, жмотничаю... Я говорю: «Ребята, инвестор последнее отдает, понимаете? Ну нет у меня зарплаты, мы ничего не зарабатываем». Они говорят: «Путин виноват». Я говорю: «Мне Владимир Владимирович ни рубля не дал, вот не ходил лично, не спрашивал».

Понимаете, люди начинают говорить о какой-то ерунде, маленькая зарплата, еще что-то, а потом начинаешь специалистов вытаскивать, говорить: «А что вы можете сделать?» Они говорят: «А что это я буду тебе показывать, что я могу сделать? Ты сначала мне зарплату выкати, ты мне назови условия». Вот примерно то, что мы говорили про конкурс, потому что много моих коллег говорят: «А что это мы будем в конкурсе участвовать? Там же нас сначала засудят, там фигня, нас посадят, ФСБ придет и куда всего остального». Я говорю: «Ребят, да не вопрос, а просто покажите, а у вас нет налоговых нарушений?» – и люди разворачиваются и уходят. Вот у моей компании нет налоговых нарушений…

Ольга Арсланова: Зачем же им...

Павел Пушкин: ...у меня нет кучи отмывочных компаний, я не генеральный директор двадцати компаний, понимаете, и мы все это прошли, мы реально работаем. Вот ко мне приезжают из «Роскосмоса» такие ключевые менеджеры, я говорю: «Чего вы приехали? Что я буду показывать, инженеров, что ли?» – «Нет, понимаете, мы приехали посмотреть, что у вас не просто один кабинет, где у вас сейф с деньгами и вы один там сидите, что у вас люди работают не на бумаге, а реально вот специалисты». Я говорю: «Да вот, реально работают, пожалуйста, к инженеру подходите, он не подставной, это реальный специалист, он болеет своим делом. Может, он где-то ошибается, но он...»

Ольга Арсланова: Слушайте, ну а вот среди людей, которые у вас работают, увлеченные все-таки есть, их достаточно?

Павел Пушкин: Есть увлеченные люди...

Ольга Арсланова: Которые не ради денег, ну неплохо бы, да.

Петр Кузнецов: Кроме инвестора, мы поняли, что он более чем.

Павел Пушкин: Ну, не ради денег, наверное, я работаю, есть еще специалисты у нас, старая гвардия, которые еще в звездных войнах поучаствовали, «Буран», вот они не ради денег по сути, они просто вот болеют душой.

Ольга Арсланова: Это же важно.

Павел Пушкин: Есть ребята, которые работают, им интересно, есть бойцы. К сожалению, мои, конечно, специалисты услышат, но я их ругаю, что многие, к сожалению, приходят и... Они хотят прикоснуться к космосу, они хотят поучаствовать в космосе, они хотят заработать на космосе, но они не хотят ничего сделать для космоса, они не хотят ничего сделать для своего развития и для развития техники Российской Федерации, вот это очень большая беда.

Я всем вдалбливаю, говорю: «Ребята, вы должны в первую очередь быть специалистами». Вот у Илона Маска ценятся специалисты, у него зарплата, честно говоря, ниже, чем в отрасли, он ее перерабатывает, но они работают, они работают на результат. Мои специалисты многие говорят: «Ой, а нам это должны сделать. Мы, например, заказали в подрядчика, да, мы видим, что он плохо делает, но мы же на него в суд подадим». Я говорю: «Вы пойдете в суд? Ребята, вы следите, пожалуйста». Сидят говорят: «А должен быть договорник». Я говорю: «Договорник – это с такой палкой длинной со стимулом, который вас в задницу пихает, чтобы вы работали?» Понимаете, они обижаются. Я не знаю, что тут...

Ольга Арсланова: Жестко, но честно. Спасибо вам.

Петр Кузнецов: Терпения ребятам и инвестору, пишут наши телезрители, да. «Ну а если что, – пишет другой, – за рубеж, вас там с руками возьмут». Павел Пушкин, генеральный директор компании «КосмоКурс».

Ольга Арсланова: Или может быть, что нет?

Петр Кузнецов: Пока не улетайте, пожалуйста.

Павел Пушкин: Хорошо.

Ольга Арсланова: Спасибо вам.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Павел Пушкин: Спасибо.

Кто должен вкладываться в освоение космоса и зарабатывать на этом - государственные или частные компании?