Ксения Сакурова: Это программа «ОТРажение», мы продолжаем. Виталий Млечин, Ксения Сакурова. Впереди у нас еще 2 часа, будем говорить на самые разные темы. Но начинаем, конечно, с главной темы, увы, главной темы всех последних дней. Виталий Млечин: Да главной темы этого года, чего уж там, – коронавирус. Медицинское исследование показало, что распространенный антидепрессант снижает риск госпитализации при COVID. Речь идет о препарате «Флувоксамин». (Почему они такие сложные названия всегда придумывают, которые еле выговоришь?) Ксения Сакурова: Ну, это, наверное, вопросы к экспертам. Слава богу, что оно работает. Виталий Млечин: Вроде работает. Ксения Сакурова: Вроде бы, вроде бы. Ну так вот, в исследовании приняли участие около 1,5 тысяч пациентов с коронавирусом. Все они не были привиты и находились в зоне риска из-за возраста или проблем со здоровьем. Примерно половина в течение 10 дней получала вот этот самый препарат, и почти у 11% из этой группы развились осложнения, потребовавшие госпитализации. Виталий Млечин: Да, но в контрольной группе таких осложнений было на 5% больше. Кроме того, в группе с «Флувоксамином» было на треть меньше обращений в скорую помощь. Авторы исследования надеются, что регуляторы включат этот препарат в рекомендации по терапии COVID-19. Ксения Сакурова: Как все это можно объяснить? И почему до сих пор нет надежного лекарства от коронавируса? Об этом будем говорить, конечно же, вместе с вами, присоединяйтесь к нам. А сейчас с нами на связь выходит Заур Шугушев, доктор медицинских наук, профессор, руководитель временного ковид-госпиталя. Заур Хасанович, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Заур Шугушев: День добрый. Ксения Сакурова: Можем ли мы надеяться вот на эти новые исследования, на этот новый препарат хотя бы для снижения смертности, хотя бы для снижения тяжелого COVID? Заур Шугушев: Ну, если мы говорим об антидепрессантах, вообще о, скажем так, психологическом, психическом состоянии пациентов, у которых есть ковид-инфекция, очень важный момент, который мы должны понимать, что вирус в первую очередь поражает нервную систему, с чем, собственно, и связано, когда у людей изменяется вкус, запахи и т. д., это же тоже периферическая нервная система. Соответственно, антидепрессанты, возможно, в этом исследовании, я, к сожалению, его подробно не читал пока, просто, скажем так, боролись с гиподинамией пациентов. То есть пациенты, скажем так, были более активны, соответственно… Особенно мне понравилось, что пациенты, которые принимали антидепрессанты, меньше вызывали скорую, – естественно, то есть они были меньше подвержены панике, а паника очень часто, к сожалению, сопровождает течение ковид-инфекции. Поэтому, на мой взгляд, каких-то серьезных подвижек антидепрессанты в комплексном лечении пациентов от коронавирусной инфекции в ближайшем будущем не имеют, это лично мое мнение. Ксения Сакурова: Ну то есть это точно так же, как всегда говорили врачи, что главное настрой пациента: если он боевой, правильный и позитивный, то это тоже лечит, это тоже позитивно влияет? Заур Шугушев: Абсолютно с вами согласен. Более того, есть вот у онкологов такие шкалы прогноза пациентов с различными стадиями онкологического процесса. Так вот там есть такие шкалы, где ни распространенность процесса, ни, скажем так, вовлеченность органов и систем, а именно бытовая активность пациента оценивается. Именно по бытовой активности пациента мы понимаем, какой прогноз у пациента. Ну, грубо говоря, пациент чистит зубы каждое утро, плюсик, пациент выполняет утренний душ, плюс. А когда пациенты, которые уже не выполняют, скажем так, обычных, каждодневных процедур, которые они выполняли, то есть они впадают в депрессию, они перестают бороться с заболеванием, онкологи заметили, что от этого зависит прогноз. Поэтому да, вы абсолютно правы, настрой очень многое решает. Ксения Сакурова: Ну вот мы еще сегодня будем об этом говорить, у нас вроде как эпидемия психических расстройств, в том числе депрессий, тревожных и т. д. Может, нам уже всем профилактически нужно это принимать, чтобы держать себя в хорошем настроении, чтобы менее подвергаться риску заболевания коронавирусом тяжелым? Виталий Млечин: Может, лучше аскорбинку, чем антидепрессанты? Ксения Сакурова: Ну вот давайте спросим специалиста. Заур Шугушев: Вот, вы знаете, ваш диалог сейчас был просто супер, он просто показывает то, что, грубо говоря, есть в России. То есть у нас все равно считается, и, к сожалению, я не знаю, почему, но вот таблетки – это зло, вот таблетки – это химия, от них надо подальше держаться, лучше аскорбиночку принимать, понимаете. Виталий Млечин: Ха-ха. Заур Шугушев: Это вот есть такое, к сожалению, и это, наверное, то, с чем мы, медицинское сообщество, боремся. Но мы, наверное, не можем до конца с этим бороться, потому что все равно есть укорененное сознание, скажем так, среднего жителя России, что таблетки – это зло, что надо как можно меньше таблеток принимать и как можно дольше и счастливее проживешь. Но, к сожалению, практика показывает совершенно иное. То, что вы сказали об антидепрессантах: в Америке большое количество людей постоянно принимают антидепрессанты. Я даже больше скажу, предпоследний президент Америки, по-моему, лет 20, что ли, их принимает, то есть это ему не помешало добиться успеха и руководить страной, он, скажем так, сидит на антидепрессантах. Поэтому… На сегодняшний день фармацевтическая промышленность настолько тщательно изучает любой препарат, настолько тщательно изучаются протоколы введения, настолько тщательно изучается все, что только возможно, что, поверьте, количество побочных эффектов от современной грамотно подобранной терапии практически нивелируется… Виталий Млечин: Ну вот вы сейчас (извините, что я вас перебиваю), мне кажется, сказали самое главное – «современной, правильно подобранной терапии», вот что важно. Потому что люди же часто сами себя назначают лечение, послушав рекламу или каких-то своих знакомых, идут просто в аптеку, покупают какие-то препараты, начинают их принимать. Заур Шугушев: Абсолютно с вами согласен. Очень часто, да, я думаю, и вы это видели, подходит к фармацевту условный пациент и говорит: «У меня вот тут болит, вот тут болит, что вы меня посоветуете?» И фармацевт тоже без зазрения совести говорит: «Купите вот это, вот это, вот это». Безусловно, это очень неправильная модель, так нельзя. У нас антибиотики, которые продаются, ну мы практически любые антибиотики можем купить. Ведь микрофлора, бактериальная флора, которую мы лечим антибиотиками, она ведь тоже развивается так же, как этот вирус, она потихоньку приспосабливается к тем антибиотикам, которыми лечится человечество. И со временем может не дай бог наступить такой момент, когда какая-то будет бактерия, такая же, как вот этот вирус, коронавирус, а эффективного лечения ее не будет, потому что мы уже просто все резервы израсходовали. То есть не могут постоянно новые, более сильные антибиотики появляться, и так во всем. Наоборот, препараты, допустим, которые требуется принимать, допустим, другая у нас проблема есть, первая – это онкология, вторая – сердечно-сосудистые заболевания. Вот практически 9 человек из 10, к сожалению, от этого погибают в России и в мире. А кардиологические препараты, которых требуется пожизненный прием, там вот, вы правильно сказали, подсказали родственники, подсказали соседи, «давай не принимать, давай меньше принимать, давай больше принимать», и, соответственно, никакой так называемой комплаентности, то есть приверженности у пациента к лечению, нет. Ксения Сакурова: Давайте послушаем наших зрителей. Виталий Млечин: Да. Ксения Сакурова: С нами на связи Сергей из Башкирии. Сергей, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Сергей, говорите, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. У меня вопрос такой. Мне нужно сделать ревакцинацию, а «Спутник Лайт» отсутствует в настоящее время в Башкирии. Как ее еще можно сделать? Ксения Сакурова: Спасибо большое. Заур Хасанович, какие могут быть варианты сейчас, если недоступен «Спутник Лайт»? Заур Шугушев: Ну, «Спутник Лайт» не является прямо обязательным препаратом для ревакцинации. Я лично прививался полноценной двойной, то есть «Спутником V», двухкомпонентной прививкой. Насколько я знаю, никакого… Это, конечно, желательно применять «Спутник Лайт», но если его нет в доступе, то без проблем можно прививаться «Спутником V». Ксения Сакурова: Ну то есть опасаться этого не стоит, слишком много иммунитета человек не получит? Заур Шугушев: Я вам так скажу. Вот, вы знаете, вот давайте так. Сколько мы уже говорим с вами об опасности вакцинации, и при этом давайте по-честному, вот каждый из нас живет в этом мире – кто-нибудь видел когда-нибудь осложнения от вакцинации? Вот не слышал, а именно видел. Я вот до сих пор их так и не увидел, при том что работаю с большим количеством, пулом пациентов. При этом я видел очень много проблем из-за несвоевременной вакцинации и ревакцинации. Поэтому, на мой взгляд, если мы говорим о соотношении риск/польза, безусловно, оно в сторону ревакцинации, причем как «Спутником Лайт», так и «Спутником V». Ксения Сакурова: Все-таки про лечение очень хочется еще поговорить. Часто к нам приходят сообщения от зрителей: «Столько прививок, почему до сих пор нет лекарства от коронавируса?» Виталий Млечин: Да, это то, что всех волнует. Ксения Сакурова: «Вот когда будет лекарство?» – это волнует всех. При этом периодически мы читаем новости, что выходит один, другой, третий препарат вроде бы как для лечения коронавируса, но мы не видим каких-то серьезных подвижек в эту сторону. Что у нас сейчас? Насколько мы продвинулись именно в терапии? Заур Шугушев: Тут очень важный момент, который мы должны понимать. Коронавирус относится к семейству, скажем так, острых респираторных вирусных заболеваний, ну грипп, грубо говоря. С гриппом человечество уже 100 лет не может справиться после эпидемии «испанки», после пандемии «испанки», когда практически 30% взрослого населения Европы, к сожалению, погибло. Мы до сих пор не имеем препаратов, а человечество уже 100 лет пытается его сочинить, изобрести, препарат, который напрямую будет действовать на вирус. Мы умеем нивелировать последствия вируса в организме, это мы научились: мы умеем снимать интоксикацию, мы умеем останавливать цитокиновый шторм, мы умеем снижать собственный иммунитет, который вызывается этим вирусом, гиперреакция иммунитета. Но как таковой молекулы, как такового препарата, который напрямую действует на вирус, к сожалению, на сегодняшний момент нет. Я бы хотел надеяться, что он скоро появится, но практика показывает, что человечество, скажем так, не два-три года озаботилось поиском этого препарата. Ксения Сакурова: А что из себя представляют тогда противовирусные препараты? Заур Шугушев: Противовирусные препараты – это препараты, которые препятствуют репликации вируса, то есть они пытаются воздействовать на те сегменты, которые отвечают за размножение вируса. Вот если мы вспомним тот же самый «Спутник V», он, допустим, на аденовирусе, то есть это вирус, который не может размножаться. Вот противовирусные препараты тоже действуют именно на этот сегмент, то есть они пытаются остановить размножение. Но, к сожалению, 100%-й эффективности этих препаратов не существует на сегодняшний день. Виталий Млечин: Послушаем Татьяну из Ленинградской области. Татьяна, здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Зритель: Будьте добры, вот у меня такой вопрос. Сейчас вот на примере своей приятельницы. Вы знаете, значит, тест у нее взяли в понедельник, а ответ был в среду, причем никто не приехал в среду, сказали: «Придите за лекарствами». Лекарства дали только от этих, от сосудов. У нее поднялась температура… Ксения Сакурова: А тест был на коронавирус, и он оказался положительным, да? Зритель: Положительный, естественно, да. Значит, дали почему-то лекарство, только вот эту «Ксарелту» так называемую. Теперь, значит, у нее поднимается температура, она туда звонит, в поликлинику, ей говорят: «Вызывайте скорую, вас нужно госпитализировать». Короче, никто не пришел. Это к счастью, что у них кто-то болел и было лекарство, то есть они занимались самолечением. Я вот что хочу сказать… Виталий Млечин: А почему скорую-то не вызвали? Зритель: Так скорую, ее увозили в больницу. Виталий Млечин: А, все-таки приехала скорая? Зритель: Нет, никто не приехал. Ей сказали «сами вызывайте», ну короче сами все делайте. Она в больницу, понимаете, там сразу у нас тоже не очень-то просто в больницу попасть. Короче, вот они сами лечились, но, слава богу, все обошлось. У меня вопрос знаете какой? Вот скажите, если долго не поступает помощь, можно вот самим-то что-то принять? Виталий Млечин: Ага, спасибо большое. Ксения Сакурова: Да, спасибо. Виталий Млечин: Это, к сожалению, вопрос очень актуальный. Заур Шугушев: М-м-м… Не знаю, как правильно ответить, потому что большинство пациентов, которые поступают к нам в тяжелом состоянии, именно так и иначе занимались самолечением. Ни в коем случае не надо заниматься самолечением. Надо вызывать «скорую», надо делать то, что говорят вам медики, просто вот банально это выполнять. Вызвали скорую, скорая приехала, не видит показаний к госпитализации – это один вопрос, видит – заберет. Но я вот подозреваю, что какое-то время, скорее всего, был момент, когда занимались самолечением, то есть, видите, там прозвучала фраза, что слава богу, что был какой-то препарат. Как этот препарат принимать, кому можно, кому нельзя… Вы поймите, вот нет такого препарата для всех от коронавируса. Любой препарат должен назначаться индивидуально и врачом, поэтому не заниматься самолечением, вызывать скорую. Насколько мне известно, скорая всегда приедет, может быть, не так быстро, как хочется, но приедет. Ксения Сакурова: Заур Хасанович, скорую все-таки вызывают в ситуациях если не экстренных, то близких к этому. В основном, конечно, люди звонят, просто пытаются вызвать врача из поликлиники, и начинаются проблемы вот в этот момент. Понятно, что медиков не хватает, понятно, что конкретному пациенту, конечно же, наверное, до этого нет дела, он хочет получить помощь, и начинают людей консультировать по телефону. И тоже понятно, что у людей возникают вопросы к этой медицинской системе: что за индивидуальный подход, если врач меня даже не видел, а назначает мне какие-то препараты по телефону? Вот мы же тоже не можем это игнорировать. Заур Шугушев: Мы, безусловно, не можем это игнорировать, и, наверное, неправильно это будет игнорировать. Но тут очень важный момент, который нужно понимать. Мне в принципе, чтобы назначить лечение, по большому счету, не требуется личного контакта с пациентом, как это ни странно звучит. Конечно, когда это сложная какая-то ситуация, когда тяжелый пациент в больнице, в стационаре, да, это одна ситуация. Когда человек сдал на коронавирусную инфекцию, у него положительный мазок пришел, и при этом у него нет ни температуры, какие-то там минимальные катаральные явления, чувствует он себя хорошо, здесь не требуется прямо вот личного контакта доктора. Здесь, на мой взгляд, очень правильно надо распределять ресурсы нашей системы. Ну никто не ждал, к сожалению, этого вируса 2 года назад, и система не может моментально перестроиться, чтобы у нас, грубо говоря, для каждого пациента был личный доктор, который придет по первому зову. К сожалению, это невозможно, это нигде в мире такого нет. Поэтому, на мой взгляд, прямо самым правильным рецептом долголетия и здоровья является только одно – беспрекословное выполнение назначений врача, будь то врач скорой помощи, будь это врач поликлиники, будь это, скажем так, кол-центр, куда вы набираете. Именно какая-либо, скажем так, самодеятельность, к сожалению, то есть собственное восприятие и собственное понимание состояния здоровья, они чаще всего, к сожалению, приводят к каким-то тяжелым последствиям для здоровья. Виталий Млечин: Светлана из Московской области на очереди. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я заболела в понедельник, 25-го числа. 26-го я вызвала врача. Виталий Млечин: Так. Зритель: Врач пришел только 28-го числа. За это время никто мне не позвонил, ничего, я сама себя лечила. За это время у меня заболела дочь, ей 28 лет. Врач пришел, Светлана Долина ее зовут, она отказалась ее смотреть. Она посмотрела только меня, взяла у меня мазок и сказала: «Вызова для вашей дочери не было, я смотреть не буду, у меня много и так народу». Виталий Млечин: Ага. Зритель: Вот что мне делать в этой ситуации? Виталий Млечин: Неплохо… Ну, очевидно, вызвать врача снова. А то, что вас посмотрели, вам назначили какое-то лечение? Зритель: Все то, что я принимаю, она сказала: «Ну, вот это все пейте». Виталий Млечин: Ага. Зритель: Вот так вот. Виталий Млечин: Понятно… Спасибо большое. Заур Хасанович, это адекватное поведение доктора? Заур Шугушев: М-м-м… Доктор работает, как и мы все, как и вы, и я, в условиях определенного регламента. Значит, у доктора регламентировано, что он имеет право оказывать помощь только по вызову или же неотложную медицинскую помощь. Я так понимаю, доктор оценил, что там нет, скажем так, угрозы здоровью и жизни пациента, поэтому посоветовал вызвать еще раз врача на дом. Я понимаю как человек пациентку, она желает, раз она заболела, то как бы и дочку тоже посмотрите. Но не забывайте, что этого доктора ждут пациенты, которые болеют и которые, возможно, болеют намного тяжелее, чем дочь болеет. Я прекрасно понимаю… Виталий Млечин: Но разве это так долго, осмотреть человека, если ты уже пришел? Все-таки врачи же клятву Гиппократа давали. Заур Шугушев: Вот, вы знаете, кто-нибудь когда-нибудь читал эту клятву Гиппократа? Виталий Млечин: Ха-ха. Заур Шугушев: Ее, во-первых, не существует, клятвы Гиппократа, потому что Гиппократ никаких клятв не писал. Виталий Млечин: Ха-ха-ха. Заур Шугушев: Да, это придумали в XVIII веке, компиляцию… Ксения Сакурова: Но они дают клятву российского медика сейчас, это так называется. Виталий Млечин: Да. Заур Шугушев: Вот, вот, это другое, я согласен. Соответственно, вы поймите, посмотреть… Возможно, это займет 5 минут, возможно, займет 50 минут, возможно, займет час, возможно, потребуются какие-то дальнейшие… Я вот не знаю, грубо говоря, меня на том месте не было, но, возможно, у доктора есть, допустим, еще следующих десять пациентов, которых он должен и обязан осмотреть. Если он к ним не придет, поймите, то, что он будет рассказывать им: «Вы знаете, я пришел, там дочку надо было посмотреть на следующем вызове, еще кого-то надо было посмотреть», – возможно, другие пациенты этого не поймут, но вот так работает система. А у меня просто такой один небольшой, наверное, вопрос к телезрительнице – почему заранее не было сказано на приеме, что там уже два пациента болеют? Ксения Сакурова: Потому что дочь заболела позже, то есть она поняла, что она больна, в понедельник, вызвала врача, и пока врач шел, видимо, симптомы у дочери тоже появились. Заур Шугушев: Вот. Соответственно, как только у дочери симптомы появились, надо было, на мой взгляд, тоже набрать, сказать, что у дочери тоже симптомы, возможно, врачу дали бы два вызова, грубо говоря, и этот бы врач действительно спокойно посмотрел. Я понимаю, мы не обязаны никто как пациенты знать вот этих тонкостей… Виталий Млечин: Нет, ну позвонить, конечно, можно было второй раз, а то и третий, в этом ничего сложного уж точно нет. Давайте послушаем Татьяну из Московской области. Татьяна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я вас беспокою по поводу своего мужа. Он москвич, прописан в Москве. Первую прививку он сделал в Москве, вторую прививку, он самоизолировался, был на даче, сделал в Московской области. Из-за этого его лишили подарочного сертификата. Виталий Млечин: Ага. Ксения Сакурова: Так, ну, тут, к сожалению, мы-то эту проблему вряд ли сможем решить… Виталий Млечин: Да… Ксения Сакурова: …потому что… Главное, что он получил все-таки, – это иммунитет, давайте на этом сосредоточимся. Виталий Млечин: Да. Ксения Сакурова: И я вот хочу спросить. Заур Хасанович, ну нет ведь разницы, где человек сделал первую дозу, а где вторую, с точки зрения эффективности? В одном регионе начал, во втором закончил… Заур Шугушев: Я вам больше скажу: на мой взгляд, даже нет большой разницы между вакцинами самими по себе. Сейчас такое время, что важно получить именно сам иммунитет. У нас с вами два пути получить этот иммунитет – не дай бог переболеть с большими проблемами по здоровью, которые никто не знает, через 2–3 года как это, грубо говоря, нам всем аукнется, и второй вариант – выполнить вакцинацию. Иммунитет мы в любом случае все приобретем, вопрос, каким образом. И… Виталий Млечин: А вот из Самарской области как раз вопрос: «После заболевания COVID всегда образуются антитела в организме?» Заур Шугушев: Не всегда, далеко не всегда. Более того, это очень сложный процесс иммунного ответа на заболевание. Бывают случаи, когда пациенты за полгода 3 раза переносили коронавирусную инфекцию. Это, возможно, связано с какими-то невыявленными заболеваниями, с иммунодефицитом и т. д. Поэтому говорить, что «я переболел и я 100%-но защищен», к сожалению, это невозможно. Виталий Млечин: Еще одна тема, о которой обязательно надо сегодня поговорить, – это назальная вакцина. Уже много новостей о том, что она готова, что она испытывается, вот уже идет… Ксения Сакурова: Уже две вроде как нам обещают, две разных. Виталий Млечин: Да, уже Александр Гинцбург заявил, что точно так же раз в полгода ею нужно будет ревакцинироваться. Когда она все-таки появится уже в поликлиниках, не знаете ли вы? Заур Шугушев: Вот, вы знаете, я помню первую информацию о назальных формах, по крайней мере тогда заявлялось, что они будут не альтернативой внутримышечным формам, а будут, скажем так, возможно, даже дополнять. То есть они будут выполнять именно роль барьерной функции, барьерного щита, то есть выполняется назальный спрей, и он защищает нашу ротоглотку от, скажем так, попадания на нее вируса и закрепления вируса. Насколько я знаю, информация была первая именно такая. Насколько сейчас это продвинулось, мы тоже только узнать в институте, где это, собственно, и производится. Но, насколько мне известно, на сегодняшний момент все равно нет информации, что назальная форма будет альтернативой внутримышечной формы. Посмотрим, может, будущее покажет, будущие исследования, результаты покажут, что дай бог будет альтернативой, потому что, не секрет, у нас многие, да и я в том числе, не очень любят всякие, скажем так, уколы. Ксения Сакурова: Врачи, которые не любят уколы, – это здорово. Заур Шугушев: Мы такие же люди! Ксения Сакурова: Ха-ха-ха! Виталий Млечин: Ха-ха-ха! Ксения Сакурова: Заур Хасанович, а вот по поводу назальных вакцин. Я правильно понимаю, что они дают более быстрый местный иммунитет? Заур Шугушев: Да. Ксения Сакурова: То есть если мы сделали прививку, нам все равно нужно ждать 6 недель до полного, так сказать, образования вот этого иммунитета, а если совместить это с назальной вакциной, то человек, получается, защищен практически сразу после? Или нет, или как это работает? Заур Шугушев: Смотрите, вот я всегда стараюсь не говорить о каких-то, знаете, так вот, имеется в виду 100%-х каких-то гарантиях, защищен или не защищен. Любая вакцина снижает вероятность какого-то неприятного течения заболевания. Насколько мне известно, назальная форма, действительно, вы абсолютно правы, тут же вроде бы защищает наши слизистые от внедрения коронавируса. Но, насколько мне известно, не только коронавирус внедряется на ротоглотке, носоглотке, но он очень часто, скажем так, опускается ниже, в бронхи, в альвеолы, и, соответственно, там тоже происходит его инвазия уже в кровеносную систему с дальнейшей репликацией у нас в организме. Поэтому на сегодняшний момент, на мой взгляд, это будет все-таки неким дополнением к уже существующим внутримышечным формам. Ксения Сакурова: То есть дополнительная защита, когда ты выходишь из прививочного пункта, опять же все равно там довольно много людей, чтобы ты тут же получил какую-то защиту, хотя бы пройти через эту толпу? Заур Шугушев: Да, возможно, да, это будет применяться, когда действительно, вы правы, когда нужен иммунитет, нужна защита прямо здесь и прямо сейчас. Ксения Сакурова: Спасибо большое. Виталий Млечин: Спасибо. Заур Шугушев, доктор медицинских наук, профессор, руководитель временного ковид-госпиталя. Из Самарской области пишут: «Хочу поблагодарить Заура Хасановича, доступно и грамотно объясняет, очень приятно слушать, спасибо». Ну и нам задают вопрос из Вологодской области: «Вы уже сделали прививку? Если да, то какую?» – да, сделали, «Спутник V» в поликлинике, чего и вам желаем. «Реальные цифры» через несколько секунд, не уходите.