Тамара Шорникова: Ну а сейчас тоже новости уже из российской экономики, из российского автомобилестроения. Виталий Млечин: Да, и не такие несерьезные, а достаточно серьезные, к сожалению. Старейший в России иностранный автомобильный завод Ford Sollers во Всеволожске остановит свою работу к лету. Точного графика расставания с сотрудниками Ford Sollers пока не называет, но уточняет, что планирует запустить программу добровольного увольнения с выплатой дополнительных компенсаций. По данным самой компании, на предприятии во Всеволожске работают 950 человек. Что еще известно? Тамара Шорникова: Что это не единственный завод, который закроет Ford Sollers в России. Виталий Млечин: Да, именно. Закроется не только то, что находится во Всеволожске, но еще и в Елабуге и в Набережных Челнах. А вообще это стратегия самой компании Ford, по крайней мере так говорят специалисты. И в Минпромторге тоже рассказали, что Ford проиграл рынок легковых автомобилей конкурентам, сейчас у компании идут дела не лучшим образом. А вообще компания объявила о своих планах реорганизовать убыточный бизнес не только в России, но и в целом в Европе. В Европе тоже идут сокращения, насколько мы знаем, но там достаточно жесткая схема: сотрудникам предлагают компенсации очень серьезные, там идет речь об очень больших деньгах, потому что среднемесячная зарплата – около 3 тысяч евро. На наших заводах, к сожалению, существенно меньше – средняя зарплата не превышает 60 тысяч рублей (это если речь идет о Всеволожске). Сейчас завод работает в ограниченном режиме, конвейер часто останавливают, иногда на несколько дней. В общем, Ford уходит со своими легковыми автомобилями из России, остаются только коммерческие Ford Transit. Но не это главное для нас, а где будут работать те люди, которые сейчас работают на заводах Ford Sollers? Где можно найти работу? Какие получат (если вообще получат) компенсации? В общем, давайте обсуждать все это. Тамара Шорникова: И каковы перспективы для заводов, которые остаются тем не менее? Займет ли их кто-то из тех автомобилестроителей, которые существуют в России, или нет? Виталий Млечин: Да. Или они просто сгниют? Тамара Шорникова: Перспективы будем обсуждать вместе с экспертом в нашей студии – Иван Юрьевич Рыков, антикризисный менеджер, у нас в гостях. Здравствуйте. Иван Рыков: Добрый день. Тамара Шорникова: Он будет отвечать на наши вопросы и на ваши, дорогие телезрители. Звоните. Виталий Млечин: Да. И мы, естественно, ждем не только ваших вопросов, но и ваших историй. Если вы работаете на Ford или на каком-нибудь другом крупном заводе, у которого есть финансовые проблемы, – пожалуйста, позвоните нам и расскажите, что творится, каково настроение на вашем производстве. Тамара Шорникова: И тем более, если это крупное производство в вашем маленьком городе, единственное. Как, например, основной работодатель во Всеволожске – конечно, собственно это предприятие и было. Иван Рыков: Да, проблема моногородов, когда город строится вокруг одного крупного завода, она до сих пор до конца не решена. И это проблема не только Всеволожска, таких городов по России существует множество. Государство как может пытается эту проблему решать, но красивого решения пока что я не видел. Виталий Млечин: Но Всеволожск – вообще не маленький город, там больше 70 тысяч населения. Ну понятно, что не все работают на этом заводе. Или там тоже сложная ситуация? Иван Рыков: Как мы знаем, во Всеволожске работают около тысячи человек, около тысячи семей. То есть в любом случае сам город гораздо больше способен делать, чем работать на одном заводе. Возможно, найдутся какие-то интересующиеся предприятия и там откроют свое производство, поскольку там уже есть квалифицированная рабочая сила, квалифицированные инженеры, которые, собственно, могут это делать. Виталий Млечин: А завод – он в собственности у Ford Sollers или у кого-то другого? Не известно ли это? Иван Рыков: Ну, такой информации нет – в собственности он или нет. Ну, скорее всего. Земля, вероятно, арендованная, а сам завод, конечно, в собственности. Виталий Млечин: А, ну то есть фактически они его продадут кому-то, если найдется желающий купить? Иван Рыков: Если найдется желающий купить – и, скорее всего, за небольшие деньги, потому что действующее производство действительно стоит больших денег, а по сути полупустующая площадка уходит всегда за бесценок. Тамара Шорникова: Ну смотрите – была информация также от экспертов, что, возможно, эти заводы как раз заинтересуют другие автомобилестроительные предприятия в нашей стране, у которых сейчас как раз заводы работают при полной мощности. Есть ли такие варианты, что кто-то как перспективные такие заводы и высвободившиеся площади расценит? Иван Рыков: Гипотетически – да, конечно. Потому что если машины Ford не продаются – значит, продаются какие-то другие машины. Насколько мы знаем… Сейчас даже не нужно владеть большой статистикой. Если на улицу посмотреть, то очень много корейских автомобилей, ВАЗ появляется тоже достаточно часто. Поэтому я не исключаю, что какие-то, может быть, восточные уже производители займут это место. Тамара Шорникова: А если говорить все-таки конкретно о сотрудниках? Вот власти региона говорят, что готовы предоставить работу всем тем, кто будет сокращен. Например, цитата: «Мы готовы организовывать на территории предприятия передвижные биржи труда и консультационные пункты трудовой инспекции, чтобы те, кто считают, что их права нарушаются, могли бы пожаловаться. Во Всеволожске сейчас открыто 3 тысячи вакансий, и более половины – это специальности, которые могут подойти сотрудникам завода». Как вы думаете, действительно ли хорошие перспективы? Или все-таки те вакансии, которые сейчас есть, не настолько перспективные для сотрудников завода с иностранным капиталом? Иван Рыков: Я думаю, что, конечно, ситуация в Татарстане, учитывая близость «КамАЗа», конечно же, немного полегче для сотрудников Ford. Ну, я думаю, что, учитывая активную позицию как раз местных властей, проблема все равно будет решена так или иначе. Виталий Млечин: Но насколько тяжело будет людям, которые привыкли, скажем, на заводе собирать Ford Focus (или что они еще там производили), найти работу на каком-то другом предприятии? Это потребует какого-то коренного переобучения? Или станки, условно говоря, примерно одинаковые? Иван Рыков: Зависит от специальности. Но, вы знаете, такая ситуация – это не единичный случай по России. Сейчас мы обсуждаем именно эту ситуацию. Но ситуации, когда банкротятся предприятия, на которых работают тысячи людей, – это, в принципе, не единичные ситуации. И люди проходят через этот путь. Их, соответственно, увольняют, сокращают, они осваивают новые специальности. Ну, здесь уже, как говорится, «век живи – век учись». Тамара Шорникова: Вот эсэмэска из Чувашии: «Завод закрылся? Жди – скоро откроется торговый центр». Причем вполне возможно, что на этой же площади. По вашему опыту… Мы сейчас говорили о том, что есть заводы, которые, возможно, будут использоваться другими компаниями, которые также строят автомобили. А если по стране смотреть, то как часто вот такие заводы – обанкротившиеся ли, закрывшиеся ли – действительно используются по назначению, станки не пропадают, в этом месте не открывают пошивочную мастерскую или что-то еще, прямо противоположное прежней деятельности? Иван Рыков: Вы знаете, ситуация, наверное… не сказать, что радужная, потому что сама система банкротства, которая в России есть, система продажи, поиска инвесторов новых – она очень долгая. И вот пока вся эта процедура идет (а банкротство может идти год-полтора), уже из действующего работающего бизнеса остаются какие-то «скелеты». И действительно, иногда их уже нельзя использовать по прямому назначению. Здесь, конечно же, нужно в целом систему всю пересматривать. Насколько я знаю, эта проблема поднимается и рассматривается, чтобы как раз даже в случае банкротства завода (а это случается) находился новый эффективный собственник, новый инвестор, который мог бы на этом месте это производство возродить, как Феникс. Тамара Шорникова: Так кто этого нового собственника должен искать? Местные власти? Федеральные? Завод, который уходит и не обещает вернуться, должен найти себе преемника? Вот кто? За кем эта работа должна быть закреплена? Иван Рыков: Задача местных властей – чтобы не было напряженности социальной в регионе, да? Поэтому задача Ленинградской области – конечно же, найти варианты, где люди могут продолжать работать, получать заработную плату и кормить свои семьи. Вряд ли такая сверхзадача поиска нового инвестора сейчас стоит перед регионом. Хотя экономический потенциал региона… Я знаю, что очень многие регионы беспокоятся о том, чтобы экономический потенциал региона развивался. Даже есть корпорации развития на территории регионов. Вот я знаю, что в Татарстане, в Калуге, в Ульяновской области очень мощные подразделения при местной власти, которые занимаются развитием и привлечением новых производств, новых инвесторов в регион. Я думаю, что Ленинградская область не исключение из этого списка, и действительно они будут предпринимать различные способы привлечения и российских инвесторов, и иностранных инвесторов, для того чтобы какое-то производство там было. Может быть, не машины. Может быть, что-то другое, но чтобы сам город жил и, соответственно, зарплаты получали. Виталий Млечин: Но это в любом случае вопрос какого-то будущего, более или менее отдаленного, а людям работа нужна вот сейчас. Иван Рыков: Конечно, конечно. Виталий Млечин: Что люди будут делать? Они все в Санкт-Петербург поедут? Благо недалеко. Иван Рыков: Вы знаете, до тех пор, пока если вдруг придет какой-то новый инвестор, новое производство, пройдет минимум года два, потому что это нужно производство привезти, юридические вопросы утрясти, построить какие-то недостающие цеха, завезти и смонтировать оборудование. Это долгий процесс. И вы знаете, вот эта ситуация не случилась как-то внезапно. То есть на протяжении нескольких лет мы знаем, что у компании были убытки, причем убытки многомиллиардные. И тут внезапно, как гром среди ясного неба – раз! – экономические проблемы. Нет, экономические проблемы накапливались. И местные власти, я думаю, могли догадаться, что рано или поздно это случится. У нас, как обычно, перед зимой такое бывает, да? Внезапно пошел поздней осенью снег. Тамара Шорникова: И в Нальчике опять не готовы к неожиданной зиме. Иван Рыков: Да. И здесь очень похожая ситуация на самом деле. Тамара Шорникова: Давайте побеседуем с еще одним экспертом – Олег Афанасьев, руководитель пресс-службы «КамАЗа» с нами на связи, как подсказывают нам редакторы. Здравствуйте. Олег Афанасьев: Здравствуйте. Виталий Млечин: Олег, здравствуйте. Скажите, пожалуйста… Появилась информация, что «КамАЗ» готов сотрудников заводов в Набережных Челнах и Елабуге принять к себе. Это так? Олег Афанасьев: Да, действительно это так. Как только появилась эта информация, наши службы персонала «КамАЗа» обратились к службам персонала Ford Sollers, с тем чтобы понять, какие предстоят увольнения, какое количество людей будет уволено, потому что мы, конечно же, заинтересованы в получении квалифицированных кадров, в привлечении их. И мы не хотим, чтобы эти кадры из автопрома уходили куда-то на сторону или терялись. Поэтому мы готовы трудоустроить всех желающих, которые работали, в соответствии с их квалификацией, специализацией. Мы готовы предложим им работу у нас на «КамАЗе». Виталий Млечин: Вообще всех? То есть вам нужно такое количество специалистов? Олег Афанасьев: Ну, насколько я знаю, ведется разговор о цифре – порядка 1 000 человек, 950 называется. Конечно, не все они перейдут к нам, не все изъявят такое желание, это самое собой. Но у нас в компании непосредственно в Набережных Челнах вместе с нашими дочерними предприятиями работает 40 тысяч человек. Постоянно идет какая-то текучка, потому что люди уходят, условно говоря, в декретные отпуска, на пенсию и так далее, и так далее. И потребность в людях у нас существует постоянно. И принять 500–700 человек – прямо скажем, в принципе, задача для нас посильная. Тамара Шорникова: Что потребуется сотрудникам для перехода к вам? Планируются ли какие-то программы по переобучению? Олег Афанасьев: У нас есть собственная система переобучения и обучения вновь прибывающих сотрудников. Но я хочу сказать, что на Ford Sollers сотрудники достаточно квалифицированные, потому что мы, в общем-то, работаем в одной отрасли. Что у нас, что у них работают специалисты механосборочных работ. Это примерно одна и та же деятельность. Потребуется минимальное обучение в наших учебно-тренировочных комплексах, и люди в течение недели-двух могут выходить уже на работу. Тамара Шорникова: А что касается производственных мощностей, производственных площадей – они вас не привлекают? Олег Афанасьев: Нет, на данный момент об этом речь не ведется. Просто если смотреть в историю, то Ford Sollers расположил свое производство именно на наших бывших площадях, где раньше собирался автомобиль «Ока». Мы в свое время эти площади реализовали как раз компании Sollers. Виталий Млечин: То есть получается, что вам это не нужно. А скажите, пожалуйста, из Всеволожска никого не хотите себе перевезти? Олег Афанасьев: Если у людей будет желание, если они заинтересуются и будут специалистами, которым мы будем готовы предложить условия, в том числе и по переезду (а у нас такая программа тоже есть), мы, конечно, готовы будем взять и специалистов из других городов. Но еще раз повторю: это должны быть тогда уже очень квалифицированные, очень ценные специалисты, потому что все-таки это достаточно большие затраты для компании, потому что человека надо перевезти, трудоустроить, как-то обеспечить ему быт. Как правило, это уже с семьей люди, поэтому это сложная задача. Но еще раз повторю: уникальных специалистов, важных специалистов мы готовы брать со всей страны. Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Это был Олег Афанасьев, руководитель пресс-службы «КамАЗа». Как вы только что слышали, из Елабуги и из Набережных Челнов «КамАЗ» готов взять себе сотрудников – что очень благородно, как мне кажется. Тамара Шорникова: Что касается судьбы сотрудников этих конкретных предприятий и вообще людей, оказавшихся в такой же ситуации в других городах в нашей стране, – какова их перспектива на компенсации, на получение различных выплат обычно, стандартно при таких процедурах? Иван Рыков: Ну, стандартно, по закону, я думаю, многие знают, что это идет речь о трех окладах, это биржа труда и собственно поиск дальнейшей работы с возможным переобучением и переквалификацией. Кстати, вот то, что с «КамАЗа» поступила такая инициатива – это не только благородно на самом деле, но это и полезно самому «КамАЗу», потому что взять где-то тысячу уже обученных людей на рынке… А на рынке в принципе дефицит инженеров существует очень большой, потому что вузы сейчас все меньше и меньше учат по этим специальностям. Мне кажется, это хороший ход и для сотрудников Ford, и для самого «КамАЗа». Тамара Шорникова: Распространенная ситуация, Волгоградская область: «У нас закрыли тракторный завод, на его месте открыли развлекательно-торговый центр, на остальных площадях хотят построить то же самое. А был самый большой завод в городе». Виталий Млечин: А кто же ходить-то будет в эти торговые центры, если работы нет? То есть где взять деньги, которые потратить в торговом центре? Иван Рыков: Касаемо вот этих старых заводов, которые закрываются. Да, действительно, раньше строили заводы-гиганты, они были во всех регионах, там трудилось 20, 30, 40 тысяч человек. Но это было еще до эры автоматизации. Сейчас, конечно же, такого количества людей не требуется, но сейчас требуются очень квалифицированные люди (хоть и немного), которые могут работать уже с автоматизированными системами. Поэтому это совершенно нормальное явление, нормальная тенденция. То есть время меняется, и производство меняется. И раньше те площади, которые занимали десятки тысяч людей, просто сейчас производству не нужны бывают. Тамара Шорникова: Вопрос Виталия действительно поддержу и дополню. Насколько эффективно (мы частично уже об этом говорили) действительно на этих торговых площадях открывать торговые центры? Возможно, все-таки делить их на кластеры, как сейчас модно, и делать какие-то технопарки и так далее, чтобы развивать производство, давать людям возможность зарабатывать и тратить в существующих торговых центрах эти деньги? Иван Рыков: Сейчас очень активно развиваются особые экономические зоны, технопарки, как раз разные кластеры, посвященные различным видам производства – фармацевтике, например, производству машин и оборудования. Да, действительно, это очень перспективное направление. Но здесь уже зависит от властей самого региона, насколько они активно будут эти свои территории развивать. Тамара Шорникова: Комсомольск-на-Амуре: «Закрывают самолетостроительный завод, выпускающий военные самолеты. Помогите сохранить рабочие места!» В какой отрасли, по-вашему, сейчас такая самая кризисная ситуация? Какие заводы и какого профиля чаще всего оказываются на грани сегодня? Иван Рыков: Вы знаете, сейчас, наверное, больше стоит беспокоиться о сфере строительства, то есть в этом году достаточно серьезные ожидаются пертурбации в этой сфере. А то, что касается оборонных заводов… Опять вспомню, что раньше строили заводы попарно, то есть основной завод и запасной завод. Объем заказов сейчас не позволяет загрузить действительно два завода, включая и внутреннее потребление, и экспорт, поэтому это совершенно нормальные экономические процессы. Но здесь нужно как раз не ждать, пока грянет гром, и тогда уже что-то делать (как в поговорке говорится: «Пока не грянет гром, мужик не перекрестится»), а чуть заранее готовить эти процессы. То есть ситуация с Ford – в принципе, было понятно, куда она приведет раньше или позже. Если динамика машин отрицательная и спрос падает, раньше или позже с заводом это бы случилось. И за два-три года уже готовить эту ситуацию. Это такое превентивное антикризисное управление. Виталий Млечин: Вот эта история с Ford – это свидетельство какого-то кризиса производства в нашей стране? Или это просто бизнес-история, что ну не смогли прибыль получить, поэтому прогорели? Иван Рыков: Я думаю, что действительно это вопрос бизнеса и маркетинга, вопрос конкуренции. То есть Ford же конкурирует не только в Европе и в Соединенных Штатах, но и с восточными своими конкурентами – KIA, Toyota и прочие марки. Вот они больше угадали с маркетинговой политикой, и их машины лучше продаются. Соответственно, они наращивают объемы. А у Ford, соответственно, спрос уменьшается. Тамара Шорникова: Такой вопрос про новые вакансии и новые возможности. Действительно, позиции антикризисных менеджеров – они сейчас на предприятиях очень популярны: что делать в определенной ситуации, как предотвратить (желательно). Есть ли такая перспектива, что в наших администрациях в городах будут появляться такие вакансии? Потому что, ну действительно, человек, который будет следить за ситуацией в городе, предвещать какие-то кризисы и подсказывать руководству методы, экономически выгодные методы решения. Иван Рыков: С моей точки зрения, в принципе на каждом крупном предприятии должен быть отдельный человек, который занимается антикризисными вопросами, то есть вопросами адаптации предприятия при изменениях экономики. Это важное дело. Тогда и не будет таких сюрпризов внезапных – раз! – и куда тысячу человек устроить? То есть уже будет потихоньку готова и площадка, и направления, и заранее с властью проработаны эти вопросы – и с местной, и, если нужно, с властью региона. И тогда уже будет гораздо спокойнее и людям, и самому производству, собственно говоря. Тамара Шорникова: Ну и какой-то алгоритм для небольших городов, может быть, даже для крупных городов. Самые перспективные варианты разрешения вот таких ситуаций? Наверняка есть определенные четкие алгоритмы, экономически выгодные бизнес-модели. Они часто разнятся от региона к региону, но, возможно, есть какие-то базовые принципы. Виталий Млечин: За 10 секунд, если можно, потому что время кончилось. Иван Рыков: Я думаю, что в любом случае не стоит бояться таких ситуаций, они в экономике всегда были, есть и будут в случае банкротства, мы их не вылечим никогда. Но их нужно смотреть заранее и готовиться за год, а лучше – полтора. Виталий Млечин: Спасибо большое, этот рецепт ясен. У нас в гостях был антикризисный менеджер Иван Рыков. Мы беседовали о том, что делать, если заводы закрываются. А прямо сейчас расскажем, о чем речь пойдет в вечернем блоке программы «Отражение».