Константин Чуриков: Мы начинаем выпуск, конечно же, с трагедии в Татарстане. То, что произошло сегодня утром, просто не укладывается в голове. Марина Калинина: Ну, можете себе представить, что сегодня 7 детей пришли в школу и больше к своим родителям они не вернутся, они убиты. Как не вернутся домой и 2 погибших учительницы. Константин Чуриков: Да, а сколько еще раненых, сколько еще морально искалеченных после всего, что произошло... Вот почему все это повторяется? Ведь мы, правда, не в первый раз давайте сейчас все об этом подумаем. Марина Калинина: Ну а сначала давайте посмотрим сюжет с вами и с нашими гостями в студии. Это Игорь Гришаков, начальник юридического отдела Московского профсоюза полиции, – здравствуйте, Игорь Николаевич. Игорь Гришаков: Здравствуйте. Марина Калинина: И Сергей Силивончик, исполнительный директор ассоциации «Школа без опасности», – добрый вечер. Сергей Силивончик: Добрый. Константин Чуриков: Давайте сюжет посмотрим, с чего все началось и как этот ужас произошел. СЮЖЕТ Константин Чуриков: И вот еще одна подобная трагедия случилась сегодня утром в нашей стране. Уважаемые гости, почему сегодня опять убили детей? Игорь Гришаков: Ну, причина того, что это вот сегодня именно, я не думаю, что это как-то связано именно с маем... Константин Чуриков: Нет-нет, до этого была просто Керчь, мы помним, что было до этого. Марина Калинина: Мы так образно, что такая история. Игорь Гришаков: Ну вот смотрите, возьмем то, что было до этого. Что изменилось с тех пор? Законодательство об оружии, об обороте оружия никак не поменялось, оно как было, так и осталось, то есть не ввелись какие-то, скажем так, дополнительные меры, которые бы обеспечили хотя бы, не знаю, изучение личности человека, который будет, скажем так, является кандидатом на приобретение или на хранение этого огнестрельного оружия, то есть никаких мер нет. Марина Калинина: Ну вот смотрите, буквально несколько фактов, когда я готовилась к этой программе, я нашла, что после трагедии в Керчи, тогда Владимир Путин заявлял, что ждет от Росгвардии конкретные предложения, это прямо его цитата, в том числе и законодательного характера. Тогда Москалькова сказала, что нужно давать оружие с 18 до 25 лет, пересмотр системы справок различных, которые нужно получать. Но с тех пор ужесточение не только не произошло, а наоборот, в закон об оружии предлагалось внести либерализирующие поправки. Например, предлагали продлить сроки перерегистрации оружия в Росгвардии, разрешить россиянам владеть не 5 единицами каждого типа оружия, а 10. А летом буквально прошлого года власти отказались от ежегодных проверок условий его хранения. И вот опять, как говорится, никогда не было и вот опять: после сегодняшней трагедии в Казани Владимир Путин опять говорит о том, что нужно ужесточить вот это законодательство, ужесточить правила оборота гражданского оружия. Что происходит? Игорь Гришаков: Вот именно об этом я и говорю: даже после трагедии в Керчи, я также обсуждал эту тему, в том числе на телеэкранах предлагали те же самые гости, спикеры какие-то свои варианты. В том числе я, допустим, предлагал в том числе как-то характеризующий материал, именно характеризующий человека с точки зрения психологической, от соседей, не знаю, от кого угодно, участковый будет собирать этот материал, или это будут запрашивать, скажем так, на работе характеристику с места работы, ну хоть что-то делать так, чтобы да, определить, что за человек, вообще для чего ему нужно. Вот здесь 19 лет парню, он берет, приобретает себе оружие, которое достаточно серьезное, 5-зарядное, 6-, то есть предлагает. И для чего оно ему? Константин Чуриков: Так, хорошо. Смотрите, у нас депутатов Государственной Думы избирают на 5 лет, правильно, да? Вот просто за... Да, вроде бы на 5 лет. За 5 лет, я просто начал сейчас смотреть, сколько у нас было таких случаев? Ивантеевка, 2017 год, Пермь 2018 год, Керчь 2018 год (ну это не школа, техникум), вот сейчас школа. То есть сколько нужно таких случаев, чтобы там законодатели убедились, что надо что-то делать, и делать такое как бы до результата? В чем вы видите проблему, Сергей Евгеньевич? Сергей Силивончик: Вы знаете, я бы не хотел сужать проблему до исключительно проблемы с оборотом оружия, потому что в конкретном случае оружие – это просто орудие совершения преступления. Он пришел к этому преступлению. Константин Чуриков: Хорошо, давайте мы сейчас просто доработаем тему с разрешением на оружие, с возможностью купить оружие, просто чтобы ее как бы доработать... Сергей Силивончик: Вот здесь есть смысл говорить о том, что у нас некоторые справки вполне можно купить на просторах интернета, возможно, здесь вопрос. Вряд ли человек, у которого... Марина Калинина: Слово «некоторые» можно исключить вообще, то есть в принципе справки можно купить. Сергей Силивончик: Те, за которые ответственность жестче, которые контролируются сильнее, действительно очень сложно приобрести. А вот есть ряд справок, там и водительская комиссия, оружие и так далее, их вполне свободно, если вы в поисковике любом вобьете запрос, вы их можете купить. Вот над этим, я считаю, действительно нужно поработать, над тем, с каким, с ответственным или нет, отношением подходят к экзаменации, к обследованию кандидатов на владение, на хранение оружия медики. Потому что есть же как государственные клиники, так и частные клиники, которые наделены правом выдачи медицинских справок, как они осуществляют свою работу. Возможно, в эту сторону нужно посмотреть. То есть человек ведь получил разрешение совершенно недавно, а у него уже это желание созрело. Константин Чуриков: У нас сейчас есть возможность поговорить с очевидцем этих событий. Максим Зарицкий у нас сейчас на связи из Казани. Максим, здравствуйте. Максим Зарицкий: Здравствуйте. Константин Чуриков: Вот сейчас наш телеканал, многие наши коллеги, вообще в целом мы обсуждаем, естественно, то, что произошло, весь этот ужас. На что вы обратили внимание? Я вот вижу на лентах, сейчас министр просвещения Сергей Кравцов сказал, что тревожную кнопку в казанской школе нажали вовремя. Вообще как оперативно сработали наши службы? Максим Зарицкий: Ну смотрите, с точки зрения очевидца, тут надо понимать, что очевидец видит далеко не всю картину, на то он и очевидец... Константин Чуриков: Да. Максим Зарицкий: С точки зрения очевидца оперативные службы приехали максимально быстро, сработали максимально профессионально, потому что в 9 начались первые выстрели, они раздались, их было очень хорошо слышно, было хорошо слышно, что это огнестрельное оружие, а не петарды какие-то. Потом последовал взрыв, потом люди разбежались, собственно, из черного хода они бежали на задний двор, то есть очень многие вышли через черный ход на спортивную площадку и убежали к забору, вот. И медики встретили их очень оперативно, очень оперативно приехали силовики, сформировали, собственно, периметр безопасности, ...зевак и, собственно, начали работать уже непосредственно на месте. То есть в этом плане, наверное, да, имел место именно профессионализм со стороны вахтера. Константин Чуриков: Да, спасибо, спасибо большое, Максим. Давайте сейчас вспомним о том, что, кстати говоря, в результате многочисленных случаев стрельбы в учебных учреждениях было принято решение ужесточить режим охраны, поставить рамки на входе. Мне кажется, вахтер не должен был работать в школе, должна была быть служба охраны. Сергей Силивончик: Да. Константин Чуриков: Почему ее нет в Казани, в Татарстане? Марина Калинина: Почему у нас вообще сложилась такая система, что у нас сидят бабушки и дедушки? Сергей Силивончик: Ситуация следующая. Существует действительно постановление правительства Российской Федерации 1006 от августа 2019 года, которое предусматривает в зависимости от категории образовательной организации некоторый минимум мер, обеспечивающий безопасность. Но дело в том, что эти меры реализуются слабо, особенно в регионах, в которых существует проблема с финансированием, и у образовательной организации не всегда хватает денег, для того чтобы обеспечить охрану. Константин Чуриков: Секунду, подождите, мы говорим о Татарстане, я не ослышался? Мы не говорим сейчас о Забайкалье, о Псковщине, мы говорим в принципе, надо понимать, о довольно преуспевающем регионе Российской Федерации, на который еще многие хотят равняться. Сергей Силивончик: Если мы говорим о конкретном случае, если там были денежные средства, то это вопрос к администрации образовательной организации, на которую возложена ответственность за обеспечение вопросов безопасности, я говорю о конкретном случае. Если мы говорим в целом, то проблема такова: многие регионы испытывают проблему с финансированием обеспечения охранных услуг в образовательных организациях, и поэтому там иногда находятся совершенно случайные люди по сравнению с Москвой, где все обстоит гораздо лучше, где на постах находятся дополнительно подготовленные охранники. Если кто-то не знает, в России есть профессия «работник по обеспечению образовательных организаций», и пока этот работник есть только в Москве на постах. Константин Чуриков: Я вас понимаю. Извините за это обобщение, но что, получается, жизнь московских детей, так сказать, важнее в государстве, чем жизнь детей в других регионах? Сергей Силивончик: Это не совсем правильно. Константин Чуриков: Ну как это так? По факту же так получается. Сергей Силивончик: Есть бюджет Москвы, бюджет субъекта, есть бюджет другого региона. Что может себе позволить один регион, не всегда может позволить себе другой регион, поэтому здесь тоже нужно посмотреть. Марина Калинина: Ну смотрите, сколько школ в Москве, наверное, нет ни в одном другом регионе нашей страны, вот, поэтому почему складывается такая ситуация, не очень понятно. А кто вообще ответственен за то, как охраняется школа, сама школа, или это все-таки организация административная, должна администрация региона, района, области заботиться о том, чтобы школы были под охраной, чтобы таких вещей не происходило? Потому что деньги деньгами, это все понятно, мы все плачем, что нам не хватает денег, но это жизнь детей, это жизни работников школы и жизнь того же вахтера, который сидит и ничего по сути не может сделать. Игорь Гришаков: Ну, я предполагаю, и в принципе если провести параллель по Москве, то на местах это именно Министерство образования на местах устанавливает правила, правила, в том числе касающиеся системы безопасности, то есть сколько должно быть, начиная от огнетушителей или там системой и заканчивая, вахтер или сотрудник частного охранного предприятия там должен находиться. Сергей Силивончик: Не совсем... Игорь Гришаков: Но по факту, даже если это частное охранное предприятие, контроль осуществляет, соответственно, у нас уже Росгвардия над этими учреждениями. Но я помню такую инициативу, выходили с инициативой вообще взять под охрану учреждения дошкольного образования, школьного образования, под охрану росгвардейцев. Марина Калинина: Как вариант. Игорь Гришаков: Это не как вариант, это не я придумал, это действительно была такая инициатива. Но эта инициатива была задушена где-то в самом начале. Почему это случилось, не знаю, потому что это здравая мысль, потому что, скажем так, я считаю, что, так как случаи происходят, они у нас уже становятся не редкостью, если один случай – это случайность, дальше уже идет, извините, тенденция... Марина Калинина: А почему бы МВД этим не заняться? Игорь Гришаков: МВД? Нет, охрана у нас, это когда создали Росгвардию, именно такая функция охраны учреждений особой важности отошла все-таки под Росгвардию. Я считаю, что те же самые учебные заведения или детские учреждения, какие-то дошкольные, – это наши в том числе объекты... Константин Чуриков: Да, безусловно. Смотрите, но вопрос в том, хорошо, мы же видим, что, значит, не отошли учебные учреждения по факту, вот в данном случае, не перешли под охрану Росгвардии. Игорь Гришаков: Нет. Константин Чуриков: То есть если там просто вахтер с кнопкой, это охрана? Сергей Силивончик: Смотрите, для того, чтобы они отошли под охрану Росгвардии, Росгвардии нужна целая армия служащих, которые будут заниматься охраной образовательных организаций. Насколько это необходимо в рамках всего государства, сложно сказать... Константин Чуриков: Насколько это необходимо, извините, насколько необходимо в рамках охраны детей. Сергей Силивончик: Давайте поговорим о том, что для того, чтобы прибегать к таким мерам, нужно сначала реализовать те меры, которые можно реализовать сегодня на основании имеющихся нормативно-правовых документов. Марина Калинина: Какие меры можно реализовать? Сергей Силивончик: Сегодня есть постановление правительства Российской Федерации, в котором предусмотрено, сколько чего должно быть в школе, в том числе и охрана, частные охранные организации, тревожная кнопка с реагированием экипажа Росгвардии... Марина Калинина: Это ЧОПы? Сергей Силивончик: Частные охранные организации – это частные охранные организации, ЧОП. Все это предусмотрено, просто это нужно реализовать, и реализовать не просто какими-то людьми с улицы, а поставить в школы специально дополнительно обученных... Марина Калинина: Кто это должен сделать? Сергей Силивончик: Есть постановление правительства Российской Федерации... Марина Калинина: Хорошо, есть постановление, кто должен исполнить это постановление? Сергей Силивончик: Выполнение этого постановления нужно проконтролировать. Марина Калинина: Кто это должен контролировать? Константин Чуриков: Кому, да? Сергей Силивончик: Соответствующие органы. Марина Калинина: Кто ответственный и кто должен проконтролировать? Сергей Силивончик: Смотрите, в том числе субъекты должны посмотреть, что у них происходит. Если у них совершенно аховая ситуация, запросить помощь в федеральном бюджете, если у них нет своих средств. Здесь же тоже нужно понимать, что каждый регион пытается решить эту проблему собственными средствами, они ведь тоже должны объективно оценивать ситуацию. Игорь Гришаков: Проще всего поставить вахтера. Марина Калинина: Я просто пытаюсь понять, кто не выполняет вот это постановление. Игорь Гришаков: Проще всего поставить вахтера, который не требует денег... Сколько стоит сторож, вахтер, ну дедушка? – в Москве 12–17 тысяч рублей, а в Казани, давайте отойдем от столицы, еще дешевле... То есть здесь вопрос к тому, что, вот я смотрю, колледж, большое здание достаточно, то есть не колледж, это у них, как он называется, ну без разницы... Марина Калинина: Лицей. Игорь Гришаков: Лицей, да. Константин Чуриков: Гимназия, да, гимназия. Игорь Гришаков: Гимназия. Огромное здание, 700 детей, 700 детей, происходить может все что угодно, зайти, там есть черный ход, откуда выходили, есть какие-то еще боковые, есть площадки, и за всем этим, за всем порядком наблюдает, грубо говоря, один вахтер. И что это такое, вахтер? Вы понимаете, как минимум он не отвечает ни за что, как минимум, это просто ему честь и хвала, что он успел нажать кнопку, это его личная инициатива, но даже если бы он этого не сделал, он не отвечает ни за что, потому что он вахтер. А где... Если взять, допустим, частное охранное предприятие, которому надо платить, надо платить этим сотрудникам ЧОПа, надо платить самому ЧОПу, чтобы выставил этого сотрудника, это будет подготовленный человек, который имеет помимо лицензии, допустим, ряд каких-то, может быть, допусков, может, еще чего-то, то есть это подготовленный как минимум человек, который будет смотреть в камеры. Большая территория, пока дошел этот человек не скрываясь, этот юноша дошел с ружьем не скрываясь до входа, там до входа идти 50–100 метров – где камеры, которые смотрят вообще, кто ходит по территории? Это учебный день... Константин Чуриков: Мы видим, мы видим с вами кадры съемки. Поразительно, что он идет по улице просто вот с этим ружьем, никому никакого дела, вообще нормально... Игорь Гришаков: Конечно, никто не реагирует. Где внешние наряды полиции? А нет их, потому что Росгвардия... Вот коллега упомянул, что это какие нужны людские ресурсы. Какие ресурсы? В 2015 году сократили как раз, тогда это вневедомственная охрана была, которая в Росгвардию в принципе и вошла, сократили очень существенно, то есть людей убрали. Поставили камеры – смогла камера помочь? Нет. Где люди на земле, которые будут... ? Константин Чуриков: Игорь Николаевич, вы меня простите, пожалуйста, но, если я не ошибаюсь, у нас все равно если, ну хорошо, сократили, значит, вневедомственную охрану, появилась Росгвардия, но если всех сложить и посчитать, у нас, по-моему, в общем-то, на... Игорь Гришаков: Хорошая армия. Константин Чуриков: Да, хорошая армия на, не знаю, это как учитывать, на тысячу человек, достаточно представителей силовых структур, и мы вот разбираемся с этим вопросом. Давайте зрителей послушаем, очень рвутся к нам в эфир зрители. Марина Калинина: Валерий из Ярославля, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Во-первых, я хочу вам сказать следующее. Тот, кто разрешил реализацию огнестрельного оружия детям и взрослым, являются уголовными преступниками, нужно их заказать. Нужно запретить реализацию огнестрельного оружия и детям, и взрослым, и так далее. У нас что, Америка? У нас Керчи мало? А ваши люди сидят, которые в эфире, они на сегодняшний день защитники реализации огнестрельного оружия. И безопасность у нас стала совершенно другой, потому что у нас люди считают, что огнестрельное оружие – это их защита. Это не защита, это убийцы, понимаете, кто реализовывает. Константин Чуриков: Ага. Валерий, я только вас поправлю, наши гости не утверждали в эфире, что они за поголовную раздачу оружия. Зритель: Ваши гости некосвенно утверждают, что это нужно сделать, нужно поставить, нужно сделать... Константин Чуриков: А давайте мы напрямую спросим. Спасибо большое за ваш звонок. Игорь Николаевич, оружие? У нас что, в стране много охотников? Игорь Гришаков: Ну, у нас есть целые регионы, и у нас есть, в законодательстве даже это прописано, что некоторые именно только охотой и добывают себе, скажем так, пропитание, то есть это их промысел, он у нас есть, охотничий. Константин Чуриков: Так. Игорь Гришаков: Плюс ко всему, охотниками издревле, я не знаю, мы можем кого угодно вспомнить, хоть от Романовых, хоть от Рюриковичей, охота была, то есть охота развивается. Конечно, мы сейчас можем сказать, что давайте, переходите к лукам и копьям, но, извините, мы не должны падать как бы, идти назад, палку кидать, нагибаться, в обратную сторону эволюцию... Марина Калинина: Можно и копьем, собственно, убить, причем нескольких... Константин Чуриков: Да просто ножик. Марина Калинина: Да. Игорь Гришаков: Мы здесь говорим с коллегой о контроле, о том контроле, об ужесточении контроля, и не говорим о том, что запретить, правильно. Ну, мнение будет разное у всех, но тем не менее у нас оружие, в том числе есть огнестрельное оружие охотничье, есть оружие спортивное, есть оружие самообороны, мы не можем взять и запретить, всех, грубо говоря, арестовать, как предлагают у нас, и сказать, что они преступники, такого мы, конечно, не можем... Марина Калинина: Я все-таки хочу вернуться к своему вопросу. Вот есть постановление, вроде есть все правила, по которым нужно действовать, почему этого не делается? Кто это все-таки должен делать? Кто должен контролировать, сидит в школе вахтер или все-таки председатель Росгвардии? И кто должен нести за это наказание, если этого не происходит? Сергей Силивончик: Ну, есть уполномоченные органы, в том числе и прокуратура контролирует исполнение... Марина Калинина: То есть прокуратура должна ходить по школам и проверять? Сергей Силивончик: В том числе. Есть регионы, в которых и суд, и прокуратура обязали образовательные организации выставить охрану в виде частных охранных предприятий, и они стоят и охраняют. Игорь Гришаков: Москва в частности. Сергей Силивончик: Москва немного другой случай. Дело в том, что Москва является на сегодняшний день, скажем так, образцом, потому что Москва – это единый субъект федерации, где используют профессиональный стандарт, и та профессия, о которой я говорил, в Москве люди, стоящие на постах в образовательных организациях, отдельно обучены по этому профессиональному стандарту. Здесь нет бабушек, дедушек преклонного возраста, которые не являются ни в статусе частного охранника, ни прошли дополнительную подготовку. Они знают, зачем они там стоят, что они должны делать в разных ситуациях, умеют пользоваться техническими средствами охраны. И вот вы упомянули про видеокамеру, я вам хочу сказать, что в Москве многие правонарушения на территории образовательных организаций были предотвращены именно потому, что охранник вовремя заметил человека на мониторе системы видеонаблюдения и вызвал наряд Росгвардии и полиции. Константин Чуриков: Хорошо. По поводу предупреждения таких ситуаций, да, мы можем вспомнить просто как журналисты, что чуть ли не каждые 2 недели (поправьте меня, если я не прав) появляется сообщение на лентах, что предотвратили очередной возможный теракт в школе с участием учеников и так далее, мы эту работу видим. Но, понимаете, просто нас удивляет, что... Ведь мы с вами сейчас говорим не о, не знаю, дорогах, не о мебели, мы говорим о детях, об их охране, что на этом, оказывается, можно вот так, извините за выражение, просто тупо экономить, просто вот так. Это странно. Сергей Силивончик: Ну, это странного рода экономия, если мы говорим о какой-то экономии. Здесь чаще всего это не вопрос экономии, это вопрос дефицита бюджетных средств, для того чтобы выполнить те требования, которые прописаны в постановлении. Константин Чуриков: По-моему, это все одно и то же, нет? Сергей Силивончик: Извините, одно дело, когда у вас нет денежных средств, а другое дело, когда вы просто не знаете, куда эти средства перераспределить, вы перераспределили, допустим, с охраны на что-то другое, возможно, у вас их просто нет, а собирать с родителей деньги на охрану образовательных организаций нельзя. Поэтому, возможно, здесь есть смысл подумать о том, чтобы каким-то образом федеральному бюджету помочь регионам, особенно дотационным, где денег нет. Марина Калинина: Вот-вот-вот, может быть, тогда... Игорь Гришаков: Ну то есть не купить машину дорогую в администрацию, а все-таки поставить камеры и нанять охрану. Марина Калинина: Не сокращать, а... Константин Чуриков: Но Татарстан не дотационный регион. Сергей Силивончик: Я вас понимаю, но здесь мы говорим о проблеме в целом. Марина Калинина: Ведь обращаются же регионы с просьбой о деньгах. Константин Чуриков: Да. Сергей Силивончик: То есть мы говорим о случаях в разных местах, и проблема в целом такова, что в субъектах федерации существует проблема недостаточного финансирования. Марина Калинина: Но есть федеральный бюджет. Сергей Силивончик: Здесь неправильно концентрироваться исключительно на этом случае, точно так же как неправильно концентрироваться на том, что он стрелял и существует проблема оборота оружия, – это просто выбор орудия в данном случае. Он мог прийти с топором, с ножом, с чем угодно – он созрел для этого преступления, понимаете? И здесь говорить о том, что мы только одними вопросами по обороту оружия ограничимся, не совсем правильно, мне кажется. Константин Чуриков: Сергей Евгеньевич, было бы очень хорошо, если бы кто-то в нашей стране хотя бы на одном каком-то случае взял и сконцентрировался, понимаете, и мы решили эту проблему. Марина Калинина: Если говорить в целом о стране, у нас много дотационных регионов, которые зачастую обращаются за средствами в федеральный бюджет. На какие цели, никто не знает, эта информация не очень открыта. Так, может быть, как-то пересмотреть вот это целевое использование средств? Может быть, все-таки школы, дети важнее, безопасность в этом случае? Игорь Гришаков: Ну, я полагаю, что как раз... Марина Калинина: Может быть, за этим обратиться? Игорь Гришаков: ...руководство регионов любых или образований тех же самых, без разницы, хоть это администрация сельская, должны выставлять приоритеты. И вот давайте проверим и посмотрим, ну это и будут разбираться, каким образом руководители района, области или города федерального значения, каким образом у них расставлены приоритеты и было ли... Если у них недофинансирование именно безопасности школы... То есть есть постановление правительства, оно касается всех регионов, а не только Московского региона. Если была поставлена задача, что должны школы охранять исключительно подготовленные люди, то есть без разницы, хоть то будет бабушка, но если она подготовлена и может что угодно сделать, защитить, то... Я утрирую, но без разницы. То есть если это было выставлено и идет недофинансирование, надо проверить, а были ли обращения у администрации той же самой, что, извините, у нас вот здесь социальные все проекты мы сделали, вот здесь нам не хватает, есть ли такое. Или посчитали, что мы своим, скажем так, у нас это не произойдет, мы поставим сюда просто вахтеров. Вот здесь вопрос вот именно по финансированию идет, как это расставили. Я не финансист, я не могу сказать, как бюджет распределялся, но тем не менее, если с этим проблема, эта проблема должна была быть как-то озвучена. Марина Калинина: Смотрите, в Соединенных Штатах Америки, это страна, наверное, где больше всего происходит таких преступлений именно в школах, именно в колледжах, именно вот в таких учебных заведениях, где это чуть ли не каждую неделю, каждый месяц происходит, убийства, кто-то приходит с оружием и стреляет, так там предлагается, причем уже давно, раздать оружие учителям, чтобы они тоже имели право как бы защищать себя и так далее. Ну то есть пусть все ходят с оружием, пусть учителя и ученики боятся, что они там друг друга будут стрелять, у того пистолет, у этого пистолет, вот такой выход они видят. Игорь Гришаков: Ну, вы знаете, это тоже не выход... Марина Калинина: Причем лоббируется это очень давно. Игорь Гришаков: ...потому что мы не знаем, что в голове учителя. Ну, сегодня у этого 19-летнего паренька... Учитель – это тоже... Вот там девочку застрелили, учитель английского, она тоже недалеко по возрасту от него ушла. Ну кто его знает, что будет у учителя. То есть мы по сути... Марина Калинина: Вот американский подход такой. Игорь Гришаков: Наверное, необходимо, наоборот, исключить, чтобы в школе вообще какое-либо оружие было, но для этого, конечно, поставьте рамки, поставьте профессиональную охрану, я не знаю, ну делайте какие-то, движения должны быть, но их нет. Сергей Силивончик: Опять же я добавлю здесь. Марина Калинина: Да, давайте. Сергей Силивончик: Вот про рамки и чтобы в школах не было оружия. Возвращаясь к Москве, вот в Москве охранники, которые дополнительно подготовлены, они все знают, что существует определенный алгоритм, по которому на ряд учащихся нужно обращать дополнительное внимание. Учащиеся, посетители, и они с помощью ручных металлодетекторов проводят дополнительное обследование того, что у них есть с собой. Константин Чуриков: Мы сейчас немножко забегаем вперед, потому что, конечно, еще нужно обсудить портрет преступника, и как раз-таки что вот есть люди... Сергей Силивончик: Туда же. Константин Чуриков: ...у которых просто, знаете, на лбу, так сказать, бегущей строкой написано: «Я склонен, я могу это сделать», – тоже почему с ним не работали. Сейчас у нас много звонков. Давайте Равиля пригласим в эфир, Татарстан, как раз тот самый Татарстан. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, добрый вечер. Я бы хотел сказать, что я сам являлся, сейчас вот на пенсии нахожусь, я бывший военный, много лет проработал после выхода со службы в охранных предприятиях, в том числе и в Москве. Что хочу сказать? Вот господин Игорь, я не знаю его отечества... Константин Чуриков: Игорь Николаевич. Зритель: Он говорит правильно. Игорь Николаевич, вы все правильно говорите, вернуть все централизованно Росгвардии, охрана должна быть обучена. Не дедушка, понимаете... Вот уважаемый господин сидит, говорит, что в Москве охранники, – в Москве охранники сколько зарплату получают, господин? И вот этот дедушка сколько получает, который, блин, спит там потом, понимаете? Что он может, что он может? Он, да, когда-то, может быть, был, но сейчас выигрывают тендеры, понимаете, тендеры, кто дешевле заплатит, тот и выиграл. А выигрывают дешевые предприятия, которые ставят вот таких дедушек, понимаете, за 500–600, максимум 1 000 рублей. Что он может сделать? Да он и не пойдет. Молодец этот дед, еще герой, он пошел встретил, но случайно получил пулю, он не ожидал, он не знал, что у него оружие. Константин Чуриков: Равиль, то, о чем вы говорите, что выгоднее дедушку, чем профессионала, – это вообще такая общая проблема в нашей стране, дело-то не в дедушках, в общем устройстве. Зритель: Да, я понимаю, и время ограничено. Но просто я хочу сказать, зачем разводить вот эту, если вот так более выразиться, демагогию по поводу финансирования и прочего – хорош воровать просто. Константин Чуриков: Спасибо. Нам пишет Тверская область: «Зверь, не паренек». Вы знаете, правда, когда вот мы сегодня посмотрели видео его допроса, пареньком его как-то совсем не хочется называть. Тамбовская область: «Что-то не так с обществом, дети звереют». Краснодар: «Перейдем на домашнее обучение, жизнь ребенка дороже всякого образования, всяких гимназий». «Почему не спрашивают с родителей этого 19-летнего подонка?» – пишет нам зритель. Давайте сейчас еще звонок дадим в эфир. Людмила из Москвы, здравствуйте. Зритель: Алло? Константин Чуриков: Здравствуйте, Людмила. Марина Калинина: Да, Людмила, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я сама с ужасом, конечно, отношусь к этим событиям, светлая память всем погибшим, соболезнование мое. Я сама 43 года проработала в образовании, и, вы знаете, я сейчас, мне 69 лет, просто диву даюсь, какое у нас стало образование. Мне кажется, причина-то самая главная в образовании. У нас учитель перестал быть другом для учеников, у нас учитель стал только урокодателем. Если мы раньше на уроке интересовались, у нас мы писали планы уроков, у нас была учебная цель, воспитательная цель, теперь у нас воспитательного процесса в школе вообще нету. Мы воспитываем детей конкурентов, мы потеряли чувство товарищества, чувство взаимопомощи. Если у нас раньше сильные ученики помогали слабым, теперь у нас в программе такого вообще нет. У нас учитель закончит урок, соберет вещи свои и уйдет, а мы раньше, учителя, работали, мы видим, что у нас в классе ученик с различными проблемами, мы шли к нему домой, мы вызывали постоянно родителей, мы везде ходили с ним, мы помогали этому парню. Если у меня в классе у парня мать умерла, так мы ему помогали, и помощь материальную оказывали вплоть до того, что у нас даже родительский комитет, парень остался вообще один какое-то время, мы приглашали его на обед, возьмем вещи постираем. Сейчас вообще такого нет. Мы воспитываем зверье, поэтому... Константин Чуриков: Людмила, то, что учитель перестал быть другом учеников, – это из-за того, что учитель стал хуже, или ученики какие-то другие пошли? Зритель: Вы знаете, вот сейчас у меня внук учится в школе, одна проблема – ЕГЭ и прочее. Зачем нам нужно это ЕГЭ? У нас раньше были экзамены в школе, мы к каждому ребенку могли подойти индивидуально. Если у парня, например, какое-то незначительное отклонение, мы всегда зададим вопрос дополнительный или что-то. Сейчас это ЕГЭ... Вы знаете, я сама иногда смотрю это ЕГЭ, думаю: господи, там вопросы даже прочитать невозможно, я 43 года проработала в школе. Это просто безобразие! Константин Чуриков: Людмила, спасибо за ваш звонок, за ваше мнение. У нас вот впереди, далее еще будет в студии эксперт как раз-таки из системы образования, по поводу ЕГЭ отдельно поговорим, какая тут взаимосвязь, вообще есть ли в принципе она. Давайте сейчас еще подключим к нашей беседе эксперта по интернету. У нас сейчас на связи Артур Хачуян, специалист по анализу данных, основатель Tazeros Global Systems. Артур, здравствуйте. Артур Хачуян: Добрый вечер. Константин Чуриков: Артур, вот сегодня прозвучало предложение, по-моему, депутат Горелкин сказал, что нужно анализировать поведение потенциальных таких вот преступников, террористов, стрелков в интернете и создать систему отслеживания в интернете преступных намерений. Вопрос: а у нас такой системы нет? Марина Калинина: Она же вроде есть. Артур Хачуян: Ну, подобные системы есть, я на самом деле этим вопросом занимаюсь последние лет, наверное, 10. Каждый год у нас происходит подобное происшествие, после этого все приходят типа депутатов Горелкиных и говорят: «Давайте создадим систему мониторинга», – и так далее. Комплексная проблема всех этих людей кроется в том, что проблему, которую мы сейчас обсуждаем, решается совершенно по-другому, вовсе не системами мониторинга. Но если уж говорить о мониторинге, о предиктивной аналитике подобного поведения, сделать это можно, но это очень сложный и, как сказать, длительный процесс, а у нас все упирается обычно, что давайте возьмем ключевые слова и промониторим, собственно, весь интернет. К сожалению, интернет и в частности социальные сети работают таким образом, что люди, которые пишут какие-то там угрозы, далеко не всегда конвертируются в подобные случаи. Я сегодня специально абсолютно зашел к этому молодому человеку в его аккаунт в VK и провел мини-исследование, посмотрел: у меня с ним, точнее с его группами, 26 общих друзей, которые потребляют один и тот же контент с этим человеком и сидят в одних и тех же группах. Константин Чуриков: Так, так. И какой вывод вы сделали? Ну вот вы посмотрели, так, какой вывод вы о нем... ? Марина Калинина: Там же конкретно совершенно он писал еще в сентябре прошлого года, он же там написал, что он Бог и избавится от всех. Артур Хачуян: Да. Но таких людей очень много, поверьте, и несовершеннолетних, которые пишут подобные угрозы. Есть люди, которые хуже пишут угрозы, от президента до своих прямых соседей. К сожалению, достоверно отследить подобные случаи очень сложно. Константин Чуриков: Нет, ну подождите, у нас же есть... Артур Хачуян: Но сделать это, конечно, реально. Проблема просто в том, что, когда у нас государство хочет внедрить какой-то очередной мониторинговую, аналитическую систему, общество кричит: зачем оно лезет, зачем оно будет трогать детей, опять правоохранители хотят ради галочек пересажать несовершеннолетних. А когда происходит вот такая вот проблема, все говорят: почему правоохранители ничего не делают? Константин Чуриков: Подождите, мне всегда казалось, Артур, что угроза убийством – это уже статья, нет? Игорь Гришаков: Нет. Константин Чуриков: Нет? Марина Калинина: Смотрите, ведь зачастую люди, которые хотят что-то с собой сделать, совершить какое-то преступление, они очень часто об этом пишут. Но, к сожалению, чаще всего люди даже читают эту информацию и не верят происходящему, это, на мой взгляд, очень опасно. Артур Хачуян: Да, вы все правильно говорите. Но вот если смотреть, мы от концепции убийств отойдем, вот сколько у вас есть друзей в Instagram, которые ведут якобы роскошную жизнь, на дорогих машинах фотографируются и так далее? Есть определенный процент, на сколько соотносится реальный образ жизни человека и его цифровой аватар. Для усредненного россиянина этот процент колеблется где-то от 7 до 15%, настолько усредненный россиянин не похож на свой цифровой профиль. С потенциальными несовершеннолетними, вовлеченными в какую-то террористическую, экстремистскую деятельность, с суицидниками все еще гораздо хуже. Да, действительно, да, писал. Но если вы просто сейчас возьмете по ключевым словам, будет несколько сотен тысяч публикаций от несовершеннолетних с гораздо худшими ключевыми словами, и это еженедельно. Константин Чуриков: Артур, вот все обсуждают это вот ружье, которое он использовал. Я в оружии ничего не понимаю, но вот, оказывается, керченский стрелок использовал точно такое же. И мы сегодня, о чудо, открываем, в общем, один известный наш поисковик, «дзен» там написано, в там в этом дзене спокойненько все это там, сколько, 17 тысяч человек это прочитали за 2 минуты, 377 это нравится, это нормально в открытом доступе, там о плюсах, о минусах, как там заряжать, все подробно рассказано. Такие страницы должны быть или нет? Артур Хачуян: Слушайте, если мы запретим подобный контент, то он все равно останется в узких сегментированных сообществах, он перейдет в теневой интернет. Опять же это неправильный постсоветский подход удалять какой-то контент из интернета. Нужно людям правильно продавать идею, что нужно быть образованными, нужно быть хорошими членами общества. Я сегодня пока читал информационные поводы и отвечал журналистам, я перечитал такое количество идей, которые наши законодатели предложили, от, значит, давать оружие только прошедшим армию, но никто не предложил дать детям, значит, нормальную систему образования, делать дотации, значит, на психологическую помощь, в конце концов, убрать гигантский рынок, который в том числе существует в интернете и даркнете, по покупке медицинских справок. Вот сколько раз вы в регионах видели на заборе вот эти вот объявления «300 рублей медицинская справка для прав», здесь примерно то же самое. Никто с этим бороться не хочет. Константин Чуриков: Да, спасибо большое. Артур Хачуян, специалист по анализу данных, основатель Tazeros Global Systems, был у нас в эфире. Марина Калинина: Ваш комментарий? Вы так как-то кивали... Константин Чуриков: Реагировали. Марина Калинина: Непонятно, то ли согласны, то ли нет. Игорь Гришаков: Нет, я согласен с тем, что он как раз повторил слова коллеги по поводу того, что необходимо глубже смотреть, да. То есть запретить оружие продавать, опять-таки, даже утрируя грубо, его будут продавать, только будут продавать на черном рынке, как это было раньше, если мы возьмем наши печально известные девяностые, или взять какие-то другие регионы, в которых это свободно все было практически. То есть, понимаете, здесь необходим именно контроль, контроль того, что есть, а не просто запрет. Запрет никогда не работал. То есть справки... Да, смотрите, если... Опять-таки, почему мы говорим о Москве и о других регионах? В Москве контроля больше, здесь контролирующие органы вот они, рядом, то есть, грубо говоря, проверяют здесь, проверки тех же самых, лицензионные службы проверяются достаточно часто, наверняка чаще, чем в любых других регионах. Поэтому и требования к тем же справкам, то есть здесь уже осознали, что справку предоставили фальшивую, это уже уголовно наказуемое деяние, 327-я статья. Ну где? Константин Чуриков: Секундочку, Игорь Николаевич, но справка же может быть и вполне легальной, просто без осмотра, просто: «Здрасьте». – «Здрасьте». – «Ну что, нормально там, за пальчиком следим?» – все, нормально. Игорь Гришаков: В том числе, в том числе, да. Я получал разрешение на то же оружия, продлевал вернее, у меня давно оно достаточно находится, я сам работал долго в силовых структурах, то есть со мной разговаривал доктор, и он со мной разговаривал именно. Я сдавал анализы, здесь вот, в Москве, на юго-востоке, я сдавал анализы на содержание каких-то веществ, то есть они содержатся достаточно долгое время, то есть при лаборанте, то есть все это делалось. То есть у меня контроль такой, что я не мог, ну каким-то образом мне выдать справочку, просто лишь бы написать, такого не было. Но в то же время я знаю, что можно... Константин Чуриков: Это нарколог был, да? Игорь Гришаков: Да, там психиатр, нарколог-психиатр, именно он разговаривает. Но в то же время я знаю, что можно позвонить и заказать и эту справочку привезут, в метро встретиться с человеком. То есть справка будет... Константин Чуриков: Ну, у всех по-разному. Нам рассказывают, что там чуть ли не булочку с маком съел, анализ уже не тот. Игорь Гришаков: Не скажу про этого доктора-нарколога, но тот же самый доктор-нарколог мне принесет точно такую же справочку, только за деньги, которые он положит себе в карман. То есть, понимаете, это возможно. Необходимо исключить не то что можно, а вообще саму вот эту возможность. Либо выдается исключительно в государственных, ну государственные у нас, сами понимаете... Если в частной клинике доктору платят, то в государственной тоже платят, но, возможно, меньше, поэтому он пытается как-то подзаработать. Поэтому здесь контроль, вот это отдавать все на государственный или на частный, здесь это не сработает, необходимые какие-то другие меры. Марина Калинина: Смотрите, понятно, что запретить все нельзя, эти запреты работать, скорее всего, не будут. Как построить правильно контроль? Почему у нас не получается правильно контролировать это все, чтобы это было эффективно? Сергей Силивончик: Дело не исключительно в контроле... Марина Калинина: Хотя все и средства есть, и так далее. Сергей Силивончик: Я хочу еще раз отметить, что эта трагедия произошла не потому, что он смог купить оружие, а потому, что он пришел к такому состоянию, в котором он для себя принял решение совершить подобный поступок. Потому что даже между покупкой оружия и применением его, то есть между наличием огнестрельного оружия в ваших руках и его применением огромный шаг, это нужно созреть, это нужно принять это решение, тем более убить несколько человек – это очень психологически тяжело, смотреть на это... Понимаете, да? То есть не проблемы оборота оружия являются корнем зла, вопрос в том, что он ведь каким-то образом к этому пришел, сделал это просто с оружием. Это выбор, как я еще раз скажу, орудия преступления. Проблема в том, что человек впал в такое состояние, он принял для себя такое решение и пошел сознательно на совершение, возможно, не совсем сознательно, находясь в состоянии измененного сознания, но он пошел на совершение этого преступления. Он мог идти с топором, ножом, кочергой, я не знаю, с чем угодно, с зажигательными смесями, в данном случае он пошел с оружием, и это проблема. Но это не проблема того, что он купил ружье. Константин Чуриков: Ага. Вопрос, который мы уже задавали несколько лет назад после Керчи, – а сколько стоит вот это оружие? Вот я не буду его рекламировать. Сколько стоит этот ствол? Игорь Гришаков: Тысяч 15 рублей. Константин Чуриков: 15 тысяч. Там еще патроны были куплены. Игорь Гришаков: Ну, патроны тоже недорогие достаточно. На 20 тысяч можно себе купить и устроить хороший такой... Константин Чуриков: Хорошо. Вот вы говорите, что сложно контролировать, вопрос: а почему, условно говоря, если человек хочет перечислить, сколько там, больше 500, больше 600 тысяч, это вызывает вопросы контролирующих структур, условного Финмониторинга, а если человек покупает 10 патронов, ну нормально, нигде красная лампочка не зажигается? Ну пришел паренек, как вы сказали. Игорь Гришаков: Ну, я не могу в эфире называть его как-то по-другому, он по принадлежности просто... Константин Чуриков: Ну да. Игорь Гришаков: Да. Но тем не менее... А что должно загореться? Он приходит, магазин выставляет, допустим, тот же самый товар бэушный, уцененный, пожалуйста, 15, 20, ну пусть 30 тысяч рублей, какая разница? Молодой человек в принципе вполне способен скопить их, получить, я не знаю, стипендию, отложить, мама дала, на день рождения получил, то есть это небольшая сумма, за которую он приходит и покупает. Это не какая-то сумма, которая бы выходила за рамки каких-то деклараций, еще что-то. Константин Чуриков: Ну да-да-да. Игорь Гришаков: То есть за них спрашивать ни один из контролирующих органов каких-то не будет, то есть это вполне обыкновенная, рядовая покупка. Но другой вопрос, что на местах-то... Вот где-то он жил, там опять же у нас СМИ освещают то, что спокойный паренек, туда-сюда, учился не очень... Константин Чуриков: Тихий. Игорь Гришаков: Тихий. Ну вот я всегда как бы... Константин Чуриков: Классическая картина, да. Игорь Гришаков: Классическая картина. То же самое было и в Керчи. Марина Калинина: В милой рубашечке со скрипочкой. Игорь Гришаков: Если вы вспомните Керчь, там тоже тихий паренек, спокойненький, замкнутый, только в себе. И вот здесь я как бы очень хочу согласиться и поддержать Людмилу, которая проработала учителем. Почему такое, почему вот именно... И опять же мы приходим к тому же высказыванию, вот коллега говорит, к самой сути, а из-за чего все это произошло? Вот человек, он ушел, его там выгнали за какие-то, за неуспеваемость. Он возненавидел этих учащихся этого лицея, он возненавидел лицей. Почему? Потому что это произошло? Почему с ним не разговаривали? Почему не увидели учителя в нем вот эту вот какую-то злость к ним самим? Как они с ним расставались? Из-за чего все? То есть, понимаете, нет помимо всего прочего у нас не то что чувства товарищества, локтя и всего остального, а где те пионерские организации, где объясняли, где те кружки, где детям прививали какие-то чувства? Марина Калинина: Мы об этом поговорим с учителями. Константин Чуриков: Мы об этом поговорим, но вот сердце или что-то мне подсказывает, когда в классе 30–40 человек, понимаете, жить вот проблемами 40 человек довольно сложно, понимаете, просто сложно с точки зрения простой математики, количественно их много. Давайте еще несколько звонков примем. Марина Калинина: Евгения из Татарстана. Здравствуйте, Евгения. Зритель: Здравствуйте. Я прямо из Казани, то есть мы первые слова – это слова соболезнования, конечно, родителям, детки которые попали в такую трудную ситуацию. И у меня вот вообще такой разговор. Люди пошли такие все безразличные, да, по видео было видно, что в любом случае я его назову человек, это все равно, в любом случае человек, а уже принадлежность дадут ему. То есть как не увидеть, что он идет с каким-то оружием? То есть это не удочка, то есть мимо проходящие люди все равно должны были отреагировать по какому-то звонку, то есть «112», но когда плохо или когда авария, то есть набираешь «112», то есть бывает долгое время ожидания, и неудобно как бы оставлять, дожидаться звонка, да. Но такое безразличие людей... То есть я сама как бы вижу, когда у нас молодежь какие-то там таблетки или что-то употребляет, и вот они стоят шатаются, как осинки, я всегда набираю милицию и сообщаю данные. Константин Чуриков: Ага. Зритель: У меня вопрос, мне всегда задают: «Евгения, ну зачем тебе это надо?» Вы знаете, я рождена во время СССР, я отвечаю сразу: «Если не я, то кто?» Константин Чуриков: Евгения, это прямо такое привычное явление, молодежь в Казани, таблеточки, шатается, да? Зритель: Вы знаете, не обычное, но иногда бывает. И я живу не совсем далеко от этой школы, меня вообще потрясло. У меня у самой двое детей, они школьники, учатся, и, вы знаете, да, я согласна, я на охрану. Но на охрану всегда с родителей собирают. У меня неполная семья, я воспитываю одна детей, как бы я ни у кого ничего не прошу, но бывает очень дорого оплатить. Константин Чуриков: А сколько, сколько приходится платить за охрану от имени каждого ребенка? Зритель: Вы знаете, за 1 год на одного учащегося у меня выходит 3 тысячи рублей. То есть если у меня двое детей, мне никакие скидки не дают, 6 тысяч я должна... Константин Чуриков: Евгения, а кто вам говорит о том, что необходимо заплатить? Это кто, учителя, родительский комитет, кто это? Зритель: Ну да, да, учитель говорит: «У нас охрана». Это, конечно, добровольно, но все сдают, то есть и начинает вот эта массовость давления, ну как, я же сдала, и они должны тоже сдавать как бы. Константин Чуриков: Соответственно, никто, так сказать, не вспомнил, что президент, уже даже на президентском уровне этот вопрос поднимался, насколько я помню, во всяком случае на каком-то очень высоком уровне, я точно помню, что поборам в школах положить конец, прямо звучало много раз. Зритель: Да, это было, но нам говорят: «Либо вы сами нам приносите наличкой и мы там оплату производим, либо мы можем вам предоставить реквизиты, куда вы будете перечислять сами». Марина Калинина: Ага. Зритель: То есть это спокойно, то есть директор, школа, все знают, в отделе образования тоже знают, но все разводят руками. Я говорю, я согласна, но давайте хотя бы 50 на 50. Константин Чуриков: Ага. Евгения, можно вы оставите свои координаты просто нашим коллегам, попробуем снять сюжет, просто вот интересно, как в других школах, куда, слава богу, еще никто не пришел, вот, как это все устроено. Марина Калинина: Надеюсь, и не придет. Константин Чуриков: И не придет, да. Спасибо большое за ваш звонок. Марина Калинина: Еще один звонок из Крыма, Татьяна на связи. Татьяна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Марина Калинина: Слушаем вас. Зритель: Алло? Константин Чуриков: Здравствуйте, да, пожалуйста. Зритель: Я, значит, проживаю в Севастополе. На данный момент я исполняю обязанности охранника. Марина Калинина: Так. Константин Чуриков: Так. Зритель: И я очень хорошо знаю эту проблему, ну как, ситуацию изнутри. Так вот я хочу сказать, что я в настоящее время военнослужащий-пенсионер и много времени прорабатывала на территориях. И сейчас, находясь в охране, я вам скажу, что замки или замок – это для хозяина, и защита жизни и сама жизнь в таких ситуациях – это доля секунды. Мы не знаем, откуда зайдет вот такая личность, но профилактика нужна в обществе. Это обязательное трудоустройство, обязательно официальная нормативность, занятость человека, просто статейность. Константин Чуриков: Татьяна, вы сейчас работаете охранником в школе, или вы работали? Зритель: Я работаю. Константин Чуриков: Работаете. А вы какие-то курсы, не знаю, как вы профессионально подготовились к этой работе? Зритель: Естественно, естественно, все это проходится, все это приобретается, все это навыки. Но вы понимаете, что такое применить навык, когда в тебя или уже выстрельнули, или ты ранен, или ты находишься в такой ситуации, что нужно что-то делать, но, допустим, у тебя и не получается... Игорь Гришаков: Профилактика. Зритель: ...потому что есть человеческий фактор. Константин Чуриков: Татьяна, вы одна на всю школу охранник? Зритель: Ну, да, по человеку на школу, на школу или детский сад. Но вы понимаете, это детали, это опять разговоры. Я хочу ближе к вопросу – надо людей заставить, чтобы они знали, как раньше, в Советском Союзе, что нужно работать, а не бездельничать. Константин Чуриков: Подождите... Зритель: Понимаете, у нас такой был всегда лозунг... Константин Чуриков: А кто бездельничает в данном случае? Марина Калинина: Да, кто бездельничает? Почему? Зритель: Смотрите-смотрите, да. Клиент всегда прав, и мы такое взрастили энное количество поколений хамов, бездельников... Константин Чуриков: Понятно. Зритель: ...и тунеядцев. Константин Чуриков: Понятно, вернее непонятно. Спасибо, Татьяна, спасибо. Марина Калинина: Непонятно немножко, но ладно. Константин Чуриков: Вот такое мнение, тоже один охранник, женщина-охранник на всю школу. С чего начать? Короткий вопрос вам напоследок. Игорь Гришаков: Ну, я думаю, все-таки начать надо... Марина Калинина: Начать надо было вчера. Игорь Гришаков: Точно не нужно нам, скажем так, закрывать все и запрещать, но надо начинать работу, в том числе сейчас проводится хорошая работа, это какая-то «Юнармия», какие-то кадетские классы, еще что-то. То есть надо начать работу в первую очередь с самими людьми с детства, то есть прививать им какие-то, скажем так, полезные не только навыки... Константин Чуриков: Это только делать через патриотизм, или как-то еще это можно делать? Игорь Гришаков: Ну, вы знаете, я как раз воспитывался именно через патриотизм, потому что практически всю школу, это в советское время я учился, то есть... Опять же есть и кружки какие-то по интересам. Константин Чуриков: Платные кружки, платные кружки. Игорь Гришаков: Ну, значит, в этом и вопрос, давайте что-то придумывать, чтобы делать... Есть у нас и энтузиасты, в том числе показывают по телевизору, когда какой-нибудь учитель физкультуры собирает детей и сам, скажем, выступает инициатором за то, чтобы их чем-то занять. То есть когда заняты... И опять-таки если какая-то проблема образовалась у ребенка, то эту проблему можно будет увидеть и решить, скажем так, в самом начале этапа. Константин Чуриков: Сергей Евгеньевич, ваше мнение. С чего начать, решая это все? Сергей Силивончик: Вы знаете, я думаю, здесь просто с чего-то одного начать нельзя, здесь нужно просмотреть саму систему обеспечения охраны образовательных организаций и проблему решать в комплексе. Не браться только, например, за оружие или только, например, за воспитание детей, у которых разрушена система ценностей, нет понимания системы социальных лифтов, у них нет мотивации учиться, потому что он вроде бы кем-то станет потом, их учат совершенно другому хочет совершенно другому... Игорь Гришаков: Блогером. Сергей Силивончик: Их учат тому, что он может в мессенджерах что-то выкладывать, какие-то видео смешные, зарабатывать миллионы, а это должно быть по-другому. Посмотреть на то, какая существует нормативно-правовая база, которые возможности существуют на сегодняшний день, и они по факту не реализованы. То есть мы говорим про Росгвардию, еще про что-то – все это можно сделать на базе того, что существует сейчас, в том числе и финансирование, его можно найти, есть национальные проекты, национальные программы... Марина Калинина: Посмотреть, не закончится ли это так же, как после Керчи. Уже столько лет прошло, и вот опять «давайте ужесточим», «давайте контролировать» и все. Сергей Силивончик: Есть одна очень важная вещь, которую часто мы упускаем: нужно избавиться от иллюзии, что таких происшествий можно избежать со 100%-й вероятностью. Это иллюзия, их избежать нельзя, можно только минимизировать. Кто бы ни стоял на посту, росгвардеец, охранник, полицейский, этого избежать нельзя, можно исключительно минимизировать, прилагая все свои усилия. Константин Чуриков: Спасибо. Мы продолжим обсуждать эту тему через несколько минут. А у нас в эфире сейчас были Игорь Гришаков, начальник юридического отдела Московского профсоюза полиции, и Сергей Силивончик, исполнительный директор ассоциации «Школа без опасности». Спасибо большое. Марина Калинина: Спасибо.