Что происходит в российской армии?

Гости
Сергей Кривенко
руководитель Правозащитной Инициативы «Гражданин и армия»
Виктор Литовкин
военный обозреватель, полковник в отставке

Петр Кузнецов: Воинскую часть в Забайкалье, где солдат расстрелял сослуживцев (мы уверены, вы слышали эту историю, в подробностях она продолжает до нас доноситься), теперь эту воинскую часть могут расформировать, есть такие данные. Рамиль Шамсутдинов убил 8 человек, двух ранил. Не исключено, что причиной случившегося стала дедовщина.

Ольга Арсланова: Представитель Комитета солдатских матерей обвинила в этом Интернет. После этого, по последним данным, кстати, из Комитета солдатских матерей ее уволили. «Офицеры России» винят во всем систему воспитания. Кстати, по данным правозащитников, хуже всего ситуация в воинских частях как раз на востоке страны. Давайте поговорим об атмосфере в современной армии. Что бы ни привело к этой трагедии, явно что-то происходит в российской армии. Что именно, давайте разбираться.

Петр Кузнецов: Сергей Кривенко, руководитель Правозащитной инициативы «Гражданин и армия», нам поможет. Сергей Владимирович, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Приветствуем вас на Скайпе. Где вы, где вы, Сергей?

Сергей Кривенко: Добрый день.

Петр Кузнецов: А, да, здравствуйте, Сергей Владимирович. Скажите, вот многие сейчас, после этой истории, говорят, что в армию вернулась дедовщина. Потому что это называется в качестве основной причины. Вопрос-то в том: а она что, уходила куда-то?

Сергей Кривенко: Дедовщина не вернулась. Дедовщина ушла. Но насилие осталось. Насилие никуда не уходило.

Петр Кузнецов: Это разные вещи?

Сергей Кривенко: Это разные вещи. Под дедовщиной все-таки мы понимаем такой унифицированный порядок, когда старослужащие командуют, зачастую с помощью насилия, младшеслужащими. Этот порядок сложился еще в советской армии в 60-х – 70-х годах и продолжался фактически до 2008 года, когда с переходом на один год, а потом к реформе, которую проводил Анатолий Сердюков, эта дедовщина была сломана. Но так как эти реформы не завершены, уровень насилия в армии – он действительно серьезно понизился, но он остался. Насилие в армии осталось.

Ольга Арсланова: По вашему мнению, кто в первую очередь за это несет ответственность? Это нормальное явление для людей, которые оказываются в таких условиях? Или офицерский состав все-таки должен за это отвечать, и требуются очередные реформы?

Петр Кузнецов: Или, не забываем про психологическую службу, которая должна быть в каждой части. Наверное, должна быть.

Ольга Арсланова: В общем, где корень, с вашей точки зрения?

Сергей Кривенко: Ответственность несет Министерство обороны. Потому что реформы приостановлены, не завершены. И те системные проблемы, которые приводят к такого рода чрезвычайным происшествиям, не устранены. Министерство обороны так и не могло создать управленческое звено, которое управляет личным составом. Непосредственно. Только. Мы помним по американским фильмам многочисленным, когда есть вот такой сержант, который живет в казарме. И он отвечает за дисциплину в казарме. И вот он – первичное такое звено, которое непосредственно занимается личным составом. У нас такое предполагалось сделать, подобное звено ввести. Но, к сожалению, не получилось. Такое звено не создали, этот корпус сержантов, который управляет личным составом. Ушли заместители командиров по личному составу непосредственно в низовых частях. Психологическую службу повсеместно пытались создать, но потом сократили. Таким образом, сейчас, как и раньше, в части за все отвечает командир. Если командир хороший, то проблем нет.

Петр Кузнецов: Сергей Владимирович, а о другом корпусе сейчас заговорили. Может появиться. Сегодня стало известно, что могут появиться в армии специальные центры, которые проследят именно за настроением и состоянием солдат. Если, грубо говоря, настроение плохое, командиров уволят. Как вы эту меру прокомментируете?

Сергей Кривенко: Это тоже попытка решить эту проблему – отсутствия вот этого управленческого звена. Раньше предполагалось, что это будет психологическая служба. А потом даже пытались ввести институт капелланов. Сейчас, наверное, что-то другое предполагается. Но эта проблема остается и требует системного решения.

Петр Кузнецов: Но это увеличение штата. А у нас есть резервы на эти центры?

Сергей Кривенко: Конечно. Конечно, есть. Это не такое большое…

Петр Кузнецов: Но именно профессионалов.

Сергей Кривенко: …увеличение штата, но оптимизация внутри армии – совершенно возможно это все сделать. Армия переходит на контракт. И поэтому там сейчас нужна вот такая профессиональная служба.

Ольга Арсланова: Но смотрите, у нас зрители пишут: «От расформирования части не исчезнет проблема корневая – дедовщины. Армия должна быть профессиональной, даже путем ее сокращения». Перевод армии действительно преимущественно на контрактную основу, на профессиональную основу, может решить эту проблему?

Сергей Кривенко: Да. Он может избавить российскую армию наконец-то от таких тяжелых случаев насилия. И мы имеем очень хороший положительный пример: это пограничная служба. Я напомню, что решение о переводе российской армии на контракт принято еще в 92-м году, когда реформировалась советская армия и создавалась российская. В 92-м году после многочисленных экспертных проработок президент России подписал указ о том, что армия должна строиться преимущественно по контракту. И вот эти все годы – это история попыток построения в России контрактной армии. Президент Владимир Путин в 2004 году утвердил новую, инициировал новый этап: была принята в 2004 году федеральная целевая программа по переводу на контракт. Но она очень тоже с большим трудом шла. И можно сказать, что Министерство обороны ее провалило фактически. Новый этап был связан с реформами Сердюкова, которые много очень продвинулись. И сейчас и президент России, и высшее руководство Министерства обороны подтверждают: армия постепенно идет к контракту. Сейчас количество контрактников увеличится. Да я и говорю, что пограничная служба в 2008 году (она, правда, подчинена не Министерству обороны, а ФСБ) полностью перешла на контракт. Заранее как бы. Они вот сами решили так перейти. И с этого времени исчезли обращения Комитета солдатских матерей в правозащитные организации о случаях насилия в пограничной службе. Там появились… там проблем осталось много, но они совершенно другие. Жилье, выплата денежного довольствия, компенсаций и т. д. Но случаев избиения, насилия – то, что мы называем неуставными отношениями, – оно исчезло. Поэтому – действительно, да, мы верим, что переход на контракт российской армии позволит по крайней мере избавиться от таких одиозных проблем.

Ольга Арсланова: Спасибо за комментарий.

Петр Кузнецов: Спасибо большое, Сергей Владимирович. Сергей Кривенко, руководитель Правозащитной инициативы «Гражданин и армия».

Ольга Арсланова: Пишут нам зрители: «В армии не дедовщина, а уголовщина. Называйте вещи своими именами». И причину многие видят опять же в нашей вечной проблеме: экономят на людях, в том числе и в армии. Не хватает денег, люди живут в не лучших условиях, ну, и не лучшие качества у них из-за этого проявляются.

Петр Кузнецов: Виктор Литовкин, продолжим с ним. Военный обозреватель ТАСС, полковник в отставке. Виктор Николаевич, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Виктор Литовкин: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Виктор Николаевич, вы согласны с тем, что проблема эта, именно с насилием, с жестокостью (не говорим о дедовщине: мы сейчас разделили эти два понятия), она не уйдет, пока армия будет комплектоваться вот такими незаинтересованными людьми из не самых благополучных слоев, с низким уровнем образования и культуры? И все окончательно само собой пройдет, когда мы перейдем на полный контракт?

Ольга Арсланова: Хотя как раз вот этот срочник был не из такой семьи, да? Важный момент.

Петр Кузнецов: Кстати, да. Это важное замечание, да.

Виктор Литовкин: Вы понимаете, все это оторвано от жизни. Армия формируется из граждан нашей страны. Вот какие граждане нашей страны, таких и набирают в армию. Других граждан у нас с вами нет. Поэтому – она будет контрактной полностью или она будет максимально контрактной, – она набирает из тех вчерашних школьников, которые расстреливают своих одноклассников в Бабушкинском районе Москвы, в городе Керчи или где-нибудь еще. Она из таких набирает. Надо опускаться на реальную землю, а не витать в облаках и придумывать какие-то эмпиреи, как что вот завтра станет армия контрактной и все будет…

Петр Кузнецов: Виктор Николаевич, а…

Виктор Литовкин: В американской армии… извините, я договорю… в американской армии, которая строится на добровольческой основе (или контрактной, как у нас говорят) тоже застреливают своих однополчан. Так что это не является панацеей.

Петр Кузнецов: Что ж мы все в любом случае: «а посмотрите, что у них творится»? Виктор Николаевич, давайте к нам вернемся. Вы реакцию военного руководства как оцениваете на жестокость в современной армии?

Виктор Литовкин: Военное руководство приняло решение, оно проводит расследование, что там происходит. Максимально у нас сегодня в Вооруженных Силах практически исключены вот такие случаи. Но все равно от единичных случаев мы никуда не денемся. Потому что это природа человека. Человек, к сожалению, жесток и неуравновешен.

Ольга Арсланова: Но тем не менее, несмотря на жестокость человека, существует Уголовный кодекс, по которому мы этого человека, нарушившего закон, наказываем.

Виктор Литовкин: Да.

Ольга Арсланова: И – да, такие люди, да, такие офицеры, из того же народа, да, такие руководители Министерства обороны, из того же народа, и т. д. Но проблему-то надо решать.

Виктор Литовкин: Такие руководители у нас на всех уровнях: в школе, в институте, в университетах, на производстве, в правоохранительных органах. Везде. Такие же люди, какие есть.

Петр Кузнецов: Т. е. решения проблемы нет, судя по вашему выступлению? Потому что люди разные…

Виктор Литовкин: Решений есть два. Выполнять законы. Надо выполнять устав, надо работать с людьми, знать их, воспитывать их. Безусловно, все это надо делать. Вот кто не делает этого, того надо наказывать, убирать из армии. Безусловно, так. И я думаю, что этот трагический случай тоже не обойдется без наказания тех, кто заслужил это наказание.

Петр Кузнецов: Увы, он должен был произойти, чтобы хотя бы мы предполагали, что что-то изменится.

Виктор Литовкин: К сожалению, да.

Петр Кузнецов: Но это проецируется на любую историю в нашей стране, да и вообще.

Ольга Арсланова: Спасибо за комментарии. Спасибо.

Петр Кузнецов: Виктор Литовкин, военный обозреватель ТАСС, полковник в отставке, был с нами на связи.

Ольга Арсланова: Несколько сообщений от наших зрителей. Некоторые боятся контрактной армии и говорят: «Таких солдат можно легко перекупить». Давайте Анну послушаем, нашу зрительницу. Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Здравствуйте, Анна. Очень коротко, пожалуйста.

Зритель: Здравствуйте. Я хочу сказать, что у меня родственник год назад служил в Бурятии, вот это Сосновый Бор. И там, знаете, как правило, отбирают вот эти 2 тыс., которые отдают солдатам на карточку, забирают посылки, отбирают симки, отбирают телефоны. Это, вы знаете, это все нормально. Ну неужели у этих офицеров денег им мало, а? Последних 2 тыс. и то надо забрать у солдата.

Петр Кузнецов: А вот эти телефоны, кстати, интересный пункт «Статус военнослужащих» есть такой, поправки были приняты весной. И вот как раз эти поправки, с этой весны, запрещают солдатам, проходящим срочную службу, пользоваться смартфонами на территории воинских частей. Говорят: а вот если бы были какие-то средства, может быть, конфликта удалось бы избежать, потому что это было бы, может быть, на начальной стадии как-то зафиксировано, попало в сеть и меры были бы приняты раньше.

Ольга Арсланова: Да, спасибо за вашу историю, Анна.

Петр Кузнецов: Т. е. я к тому, что это по закону, отбирают по закону. Не дают пользоваться, нет, отбирать – по закону нельзя, хотя…

Ольга Арсланова: Будем следить за мерами, которые будут приниматься. Напоминаем, что пока еще нет решения официального, нет официальной версии, почему произошло преступление. Так что продолжаем следить