Тамара Шорникова: Пожары, наводнения, сели в разных уголках страны, смерчи в центральной России. Регионы страдают от ударов стихи. Ученые все чаще говорят о том, что это наше настоящее и будущее. Причем более близкое, чем планировали. Изменения климата происходят с ускоряющимися тенденциями, скорость растет. Что будет? Как подготовиться? Как реагировать на эти изменения? Будем обсуждать в ближайшие полчаса. Иван Князев: В России наводнения происходят ежегодно, в одних и тех же регионах. Это юг страны, Дальний Восток. Ущерб всегда колоссальный. Только меры по предотвращению паводков чаще всего принимают только после того, как в них появляются человеческие жертвы. Давайте прямо сейчас посмотрим обзор нашего корреспондента. Мереке Ульманов подготовил материал о погоде, о климате, о катастрофах. СЮЖЕТ Иван Князев: То, что природа будет нам преподносить сюрпризы, это, мне кажется, уже сомнений не вызывает. Важным кажется теперь еще и работать на опережение. Насколько это возможно. Тамара Шорникова: Мы ждем ваших звонков. Регионы, в которых бушуют пожары, которые подтопило, позвоните и расскажите, как у вас сейчас ситуация, что делают местные власти. Будем обсуждать вместе. Сейчас представляем эксперта. Михаил Локощенко, ведущий научный сотрудник МГУ, главный специалист центра «Метео». Иван Князев: Здравствуйте, Михаил Александрович. Михаил Локощенко: Здравствуйте, здравствуйте. Тамара Шорникова: Михаил Александрович, действительно в этом году мы уже слышали, по крайней мере, в этом эфире, что неожиданный размах стихий, какие-то наводнения даже в традиционных местах, где, в общем-то, такие ситуации и раньше возникали, но масштаб в этом году какой-то удивительные. С чем это связано? И что дальше? В следующем году еще более разрушительные наводнения и пожары нас ждут? Михаил Локощенко: Вы знаете, у нас очень большая страна с огромной территорией. Погода никогда не бывает одинаковой. В одной части, в каком-то регионе страшная засуха и пожары, как в Якутии, в других районах страны могут быть наводнения, очень сильные ливни, которые тоже являются опасным явлением. Если говорить в целом об изменении климата, то климат теплеет, мы наблюдаем глобальное потепление почти на всей территории Земли. Есть районы на Земле, где температура уменьшается, где происходит похолодание вопреки общей тенденции, но это районы, имеющие ничтожно малую площадь планеты. Это приантарктические моря в Южном океане, западное побережье Калифорнии. Есть районо-климатические позиции небольшие, но они составляют процентов пять всей площади планеты. На большей части планеты происходит потепление в течение последних десятилетий. Потепление зримое, потепление явное. Температура воздуха в прошлом бывала иногда и выше, чем ныне, сейчас еще не беспрецедентно высокие значения, климат бывал и более теплым, но никогда он не теплел с такой скоростью. Скорость потепления, скорость изменения климата абсолютно беспрецедентна в истории планеты. Иван Князев: Это от чего зависит? Почему так резко? Почему такая скорость, почему так резко меняется климат сейчас? Михаил Локощенко: Вы знаете, по оценкам моих коллег, по оценкам специалистов по сравнению с доиндустриальной эпохой, по сравнению со второй половиной девятнадцатого века, которую условно принимается за доиндустриальную эпоху, температура воздуха в целом по планете, в целом по всей Земле повысилась примерно на один градус. Это очень много, причем температура повышается быстрее в северных широтах, в средних северных широтах. В тропиках климат меняется мало, в тропиках потепление не значимо. А в наших широтах и еще севернее потепление происходит гораздо быстрее. Во многом это, так сказать, отражение роли человека, человеческой деятельности. Хотя и не только. Есть естественная изменчивость, климату присущи естественные причины, но деятельность человека, влияние человека является определяющим, по мнению большинства моих коллег. Тамара Шорникова: Мы можем соответственно, если мы влияем на климат, притормозить наше влияние, уменьшить его? Что мы можем сейчас сделать? Михаил Локощенко: Все усилия мирового сообщества направлены на то, чтобы притормозить изменения климата, чтобы сделать потепление хотя бы более медленным, хотя бы замедлить, хотя бы замедлить рост концентрации парниковых газов. Пока что это не удается. Содержание углекислого газа в атмосфере, основного парникового газа, продолжает расти примерно с той же скоростью, несмотря на все усилия. Пока что не удается даже замедлить, так сказать, усиление парникового эффекта. На это направлены усилия всего мирового сообщества. Иван Князев: Михаил Александрович, метеорологи в связи с тем, что климат теплеет, больше у нас зон появляется, где у нас может что-то случиться, насколько они загодя могут предсказывать такие события? Михаил Локощенко: Потепления климата очень сложный процесс, у него есть и положительные, и отрицательные последствия для разных регионов Земли. Есть и плюсы, и минусы. Вообще это явление глобальное, оно влияет на все сферы деятельности человеческой жизни: и экономики, и биосферы, и на все элементы географической оболочки. Значит, предсказать погоду можно от двух до трех недель. Реальный прогноз возможен на срок примерно до трех недель. Иван Князев: А чисто теоретически. Метеорологи, синоптики могут сказать, что следующим летом Якутия, например, опять будет гореть, либо Сибирь будет гореть? Михаил Локощенко: Нет, это неизвестно. Будет ли Якутия гореть или нет в следующем году, этого не знает никто. Это совокупность случайных погодных процессов, случайного распределения барических центров действия в атмосфере, которые еще не образовались. Тамара Шорникова: Михаил Александрович, вы говорите, что мы все-таки, все мировое сообщество, не можем сейчас притормозить разогреваемость планеты, но как же безуглеродный след, многие миллиарды направлены на экологические проблемы. Ведь если все будет идти так, как идет сейчас, там, в общем-то, пугающие сценарии. Уже не в следующем веке, а через двадцать-тридцать лет многие виды вымрут, некоторые территории станут непригодными для жизни и т.д. и т.д. Михаил Локощенко: Безусловно, нужно стараться декарбонизировать экономику, сократить использование органического топлива, сократить сжигание органического топлива. Просто географической оболочке, атмосфере в частности, присуща огромная инерция, поэтому возможно результаты сегодняшних усилий проявятся не сразу, а через какое-то время. Надо делать все, что возможно, чтобы хотя бы замедлить происходящие изменения климата. Иван Князев: Спасибо вам большое. Михаил Локощенко, ведущий научный сотрудник МГУ, главный специалист центра «Метео». Вот, что пишут нам наши телезрители. Город Воркута: а какой год уже нет нормального лета? Из трех летних месяцев дней пятнадцать тепло, а так дожди, дожди, надоело все это. Астраханская область: жара замучила с мая по сегодняшний день, сегодня и завтра +38. Тамара Шорникова: Оренбург: сейчас на термометре, он стоит на окне, показывает 50, пишет нам Наталья. И Волгоградская область: пока гром не грянет, мужик не перекрестится, ничего не меняется, все указы и действия только после трагедий. Иван Князев: Из Московской области: уже ничего не замедлить, человечеству остается только приспособиться ко всему этому. Александр Гусев у нас сейчас на связи, главный научный сотрудник инжинирингового центра РЭУ имени Плеханова. Здравствуйте, Александр Анатольевич. Александр Гусев: Здравствуйте. Иван Князев: Я прошу прощения, Тамара. Интересный момент затронул наш предыдущий эксперт по поводу вклада человека во все это глобальное потепление. Он говорил, что многие эксперты с этим соглашаются, но я слышал совершенно противоположное мнение, даже весьма авторитетные люди говорят, что все это на самом деле чушь, человек не так сильно влияет. Александр Гусев: Знаете, есть консенсус, а есть частное мнение. И, безусловно, частные мнения могут быть самые разные. Но мы четко видим, что с началом промышленной революции, а особенно после второй мировой войны с примерно второй половины прошлого века эта кривая потепления резко пошла вверх. Это объективный факт, в принципе, с ним сложно спорить. Конечно, можно его связывать с какими-то природными вещами, а не деятельностью человека, но мы прекрасно понимаем, что растут экономики разных стран, растет промышленность, растут выбросы. Вот, собственно говоря, вам и явный результат. Я могу сослаться на недавно опубликованный шестой доклад межправительственной группы экспертов по изменению климата, созданной при ООН. Это, наверное, наиболее авторитетная организация, которая выражает общее мнение, скажем так, большинства климатологов. Поскольку я не климатолог, я склонен верить экспертам такого уровня. Они сейчас уже практически не то, что говорят о высокой вероятности, они говорят о стопроцентной связи изменений климата последнего столетия с деятельностью человека. Мне кажется, это довольно убедительный такой аргумент в их пользу. Тамара Шорникова: Александр Анатольевич, сейчас действительно мы уже какую неделю обсуждаем то потопы, то пожары в разных регионах. И хочется понять, как мы здесь и сейчас, не через десять-двадцать-тридцать лет, можем обезопасить себя. Смотрели материал, в котором наш корреспондент собрал разные примеры. И один из них, например. Крымск, трагическое наводнение 2012 года, жертвы. Но после реку почистили, русло углубили, берег укрепили. Сейчас обошлось в Крымске, например. Уж не знаю, благодаря этим усилиям или все-таки там недостаточно сильно, некритично поднялся уровень рек. Тем не менее. Тоже Тулун, например, иркутский. Сделали выводы, соответственно уже строят дамбы, построят еще какое-то количество новых. Мы сейчас можем посмотреть, какие регионы у нас стали действительно опасными, и вести эту работу, не дожидаясь, когда людей затопит или их жилье сгорит? Сколько это стоит на государственном уровне? Александр Гусев: Спасибо за вопрос. Я не могу сказать, что я прямо эксперт в строительстве дамб и т.д., могу какие-то общие соображения высказать, я больше по декарбонизации отраслей промышленности специализируюсь. Смотрите, вы говорите о таких явных вещах, залило, затопило, нужна дамба. А изменение климата не только в затоплениях и не только в пожарах. Помните, в прошлом году был очень серьезный случай техногенной катастрофы, когда под Норильском был разлив солярки. Тамара Шорникова: Да, двадцать тысяч тонн нефтепродуктов. Александр Гусев: Совершенно верно. Были, значит, загрязнены и очень много денег требуется на реабилитацию этой территории. Это же тоже изменение климата, просто банально тает вечная мерзлота. Этот накопитель с этой соляркой просто стронулся с места, потому что грунт, на котором его строили, стал мягким. Представляете, эти случаи вы никогда в жизни не учтете, никогда не приспособитесь, потому что просто нужно полностью менять всю инфраструктуру во всей Восточной Сибири, на всем севере, по всем побережьям. Это, вообще говоря, требует готовности к каким-то ЧП, фактически, откуда мы их не ждем, постоянно. Про лесные пожары, понятно, я не говорю, это очевидно, чем теплее, тем леса интенсивнее горят. Поэтому так сейчас взять и написать, что нужно сделать, чтобы обезопасить, наверное, вам никто не скажет. Тамара Шорникова: Александр Анатольевич, возможно, стратегически сложно выработать программу действительно. Но какие-то точечные действия. Например, условно. Та же вечная мерзлота и жилье в этой зоне. Естественно, сейчас оно в зоне риске и есть же технологии, условно, рефрижераторы внизу и т.д. То есть наука развивается. Александр Гусев: Понимаете, а если там будет огромное болото, в океан впадающее, какие вы там сделаете рефрижераторы? Прогноз такой, что если растает мерзлота, то это будет просто залитая водой земля, как типа болото, и часть грунта уплывет в океан. И все коммуникации, все города, все, что там есть, их просто не будет. Тамара Шорникова: Хорошо. Заиленные реки, неработающие ливневки и т.д. Что-то, что очевидно может привести к гораздо большим жертвам. И что-то, что мы можем починить, убрать, расчистить прямо здесь и сейчас. Александр Гусев: Тут никаких вопросов нет. Те задачи, которые могут быть решены имеющимися силами, естественно они должны быть решены, естественно вопросы и пожарной охраны, и вопросы антипаводковых мероприятий, естественно они должны решаться в рабочем порядке, этого никто не отменял. Просто я больше с точки зрения глобального прогноза на десять-двадцать-пятьдесят лет. Надо понимать, что он, в общем-то, негативный. Иван Князев: Давайте послушаем сейчас телезрителей. Ольга из Вологодской области. Ольга, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, добрый день. Мы, допустим, в Череповце живем. И лично я рада, что у нас это лето такое прекрасное, у нас тепло все три месяца. Мы довольны. Обычно июнь у нас холодный, и в июле несколько дней тепло, а в августе уже начинается холодно. А сейчас девятнадцатое августа, и у нас двадцать пять градусов. Вообще, спасибо природе. Тамара Шорникова: Да, понятно. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам большое. Александр Анатольевич, смотрите какой момент, я немножко разверну мысль Тамары. Сейчас вообще есть понимание, что, например, в таких-то зонах нашей страны с климатом будет происходить это либо это. Арктическая зона начнет немножко подтаивать, что-то там нужно с этим делать. Какие-то зоны начнут опустыниваться, какие-то леса начнут гореть. Какой-то такой, может быть, стратегический план и план, что с этим делать, понимание хотя бы, это уже есть у нас или нет? И если да, то в каких зонах что будет происходить? Александр Гусев: Да, безусловно, так прямо по каждому региону не скажу, могу несколько примеров привести. Да, безусловно, зона эффективного земледелия, конечно, сдвинется на север. Это понятно. В тех регионах, где сейчас земледелие рискованное по погодным причинам, там, конечно, будет проще возделывать культуры сельскохозяйственные. Прибрежные регионы, особенно те, которые достаточно низко над уровнем моря, там есть высокий риск, я не знаю, Архангельск, например, возьмите, что-то такое или Приморье, там есть риск затопления, безусловно, потому что уровень моря будет расти. Если прогноз эксперта, про которого я говорил, сбудется, к 2040 году на полтора градуса потеплеет, там это порядка двух-трех метров прогнозируется подъем уровня моря, т.е. все, что находится на берегу, оно может быть подтоплено и затоплено. В зависимости от того, на какой высоте. Прогнозировать, что, скажем, в Москве через несколько буквально десятилетий, климат будет примерно как где-то в Болгарии в Софии. Соответственно забудем про холодные зимы, у нас будет такое более теплое, более мягкое. Иван Князев: Это через сколько лет будет? Через сколько лет такое в Москве будет? Александр Гусев: Где-то лет через двадцать ,по-моему, уже так прогнозируется, потому что Москва вошла в тройку городов лидеров по потеплению. Из трех городов в мире, в которых быстрее всего теплеет, Москва третье место заняла. Иван Князев: Судя по прошлой зиме, не скажешь. Александр Гусев: Это дело такое, это колебательный процесс, он неравномерный. Правильно коллега сказал, что это идет неровно, такими всплесками. Иван Князев: Какие еще зоны? Александр Гусев: Для всех по-разному на самом деле будет. Но то, что наша нефтегазовая инфраструктура оказалась в зоне риска, это, мне кажется, очень плохо для страны. Это как раз Восточная Сибирь. Это очень опасно. Иван Князев: Здесь же понимаете, какой момент. Нужно же понимать, какую хозяйственную деятельность мы будем вести на этих территориях. И тоже перестраиваться, менять модели. Александр Гусев: Да, естественно. Просто представьте, что климатические зоны сместились от экватора туда севернее. На самом деле быстрее всего теплеет, во-первых, в северном полушарии, т.е. в нашем, во-вторых, ближе к полюсам. Чем ближе к полюсам, тем интенсивнее потепление. Почему мы в Росси, собственно говоря, и наблюдаем довольно-таки такой интенсивный рост даже на фоне всей планеты просто температуры. И да, мы это, наверное, испытаем в полной мере. И какие-то плюсы, которые сейчас были озвучены, там, где традиционно было холодно, станет теплее. Как плюсы, у вас просто поменяется климатическая зона, поменяется и растительность соответственно, животный мир. И к вам придут новые заболевания, которые у вас никогда раньше не встречались, те же инфекции южные. Это тоже вопрос такой, спорный, хорошо это или плохо. С точки зрения сельского хозяйства, наверное, хорошо, с точки зрения эпидемиологии и чего-то такого, наверное, не очень хорошо. А то, что стоит на льду, как я еще раз хочу повторить, угрожаемо больше всего, потому что лед растает, человек поплывет. Тамара Шорникова: Александр Анатольевич, возможно, вы с этими цифрами, с этими данными варитесь, что называется, каждый день, и поэтому немного буднично уже к ним относитесь. Сейчас все, что вы говорите, кажется страшным как минимум. Но возникает такое ощущение, что ученые просто делают такие зарисовки, через десять лет так будет, поплывет, еще что-то, обычному человеку кажется, что Сейчас все, что вы говорите, кажется страшным как минимум. Но возникает такое ощущение, что ученые просто делают такие зарисовки, через десять лет так будет, поплывет, еще что-то, обычному человеку кажется, что действительно, ребят, мы горим. Надо прямо сейчас думать, куда перевозить производство, где мы через двадцать лет будем картошку выращивать или не будет. Или будем, например, из пробирки какую-то еду доставать, потому что уже негде будет картошку выращивать. О таком кто-то думает? Это уже в масштабах истории завтра буквально. Александр Гусев: Вы правы, конечно, в том плане, что об этом надо думать уже сейчас, и надо было еще вчера думать, и позавчера. И, собственно говоря, ученые уже в набат бьют по поводу этого климата достаточно давно. Но долгое время это как-то было немножко такое фриковство, чего-то они там шумят, пускай шумят. Сейчас, когда мы увидели вокруг себя какие-то реальные изменения, как-то забеспокоились, а может правда. Да, действительно правда, да, растет уже много десятилетий. И чем дальше, тем интенсивнее этот рост. Совершенно верно. Что касается картошки, тут я так надеюсь, что технологии все-таки нам помогут, потому что вы правильно сказали, сельское хозяйство тоже переходит к такой интенсивной модели, когда вы с одного небольшого участка можете получить очень хороший урожая. Это называется точечное земледелие или умное сельское хозяйство, есть разные термины. Но когда у вас там максимальная продуктивность с каждого куста, и каждый куст у вас с датчиком, все индивидуально поливается, азот вносится, ядохимикаты. Просто получаете какое-то рекордное количество продукции с маленького поля, и вам собственно не надо пахать целину, что-то такое, там сводить леса. Будущее, оно в этом, и в принципе, человечество сейчас может прокормить и с каких-то довольно небольших кусочков земли, а может где-то даже с теплиц, в каком-то отдаленном более масштабе. С точки зрения, где жить, чтобы не затопило, это вообще хороший вопрос. Об этом надо серьезно думать. И да, вы правы, чем раньше мы про это задумаемся, тем больше сможем склонить к возможностям каким-то. Иван Князев: Мне кажется, надо уже не думать, надо уже ответы давать на эти вопросы. Потому что когда жилье смывает, когда сельхозугодия затапливает, это уже серьезно. Хорошо. Спасибо вам большое. Александр Гусев, главный научный сотрудник инжинирингового центра РЭУ имени Плеханова был с нами на связи. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонный звонок. Татьяна из Кировской области. Здравствуйте. Зритель: Я смотрю каждый день по телевидению, тут залило, там залило. А у нас нынче засуха. И в том, что творится с климатом, виноваты только мы сами. Женщина до меня звонила, что в августе жара. Ничего подобного. Август должен быть августом. Темными звездными ночами, прохладными ночами. А что у нас? Дышать нечем. И каждый день с Москвы: дожди, дожди, дожди. И все про Москву, про Москву. Когда хоть у нас жара кончится, скажите, пожалуйста? Иван Князев: Татьяна, а как вы думаете, что человек, обычный гражданин может сделать, чтобы климат не изменялся, не разрушался? Зритель: Природу любить свою, не портить ее. Иван Князев: Да, хорошо. Спасибо. На этой ноте и подведем итоги этой темы. Тамара Шорникова: Через несколько минут будем говорить о борьбе с избыточными доходами. В Китае заявили, что уже начинают войну с богачами. Какие меры есть в других странах? Мы что на этом фоне предлагаем? Будем обсуждать.