Тамара Шорникова: Ну и, собственно, прямо сейчас к теме пропажи самолета Ан-26 под Хабаровском. Самолет с шестью членами экипажа на борту пропал с радаров во время технического полета, проверяли системы навигационного радионаблюдения. До местного аэропорта Ан-26 не долетел 38 километров. Упал – предположительно – на территории заповедника, Большехехцирского. Мог столкнуться с сопкой, они там достигают 1 000 метров в высоту. Полет в горах проходил на отметке в 600 метров. Экипаж не сообщал о неполадках. Пока основные версии аварий – ошибка пилотирования и сложные погодные условия. Александр Денисов: На МЧС на поиски отправил 70 сотрудников, 20 единиц техники, вертолет полетел, но из-за плохих погодных условий пока операцию свернули. Вот последнее сообщение: в Хабаровском крае сильный дождь и ветер. Поэтому и приостановили, рискованно в данный момент продолжать поиски. Расскажем о самом самолете. Ан-26 – многоцелевой транспортный самолет. Назначенный ресурс самолета, по словам специалистов, – 40 лет. Ан-26, пропавший в Хабаровском крае, в эксплуатации с 70 года, то есть налет составляет уже 42 года. Ну, смотря как его обслуживали. Это тоже важный момент. Если хорошо, то самолет может летать и больше. Надо сказать, что это был не гражданский борт, а борт специализированный. Он как раз и проверял качество наземной техники, призванной обеспечивать безопасность полетов в гражданской авиации. И вот разбился как раз такой самолет, проверяющий наземную технику. Тамара Шорникова: Ну, предположительно разбился, сейчас ищут все-таки. Давайте подключим нашего корреспондента. Юрий Золотарев, наш корреспондент в Хабаровске, выходит с нами на прямую связь. Юрий, здравствуйте. Юрий Золотарев: Здравствуйте. Александр Денисов: Юрий, мы уже все новости рассказали? Или что-то еще появилось? Юрий Золотарев: Слышно меня? Александр Денисов: Да-да-да. Вот сообщение, что МЧС свернуло операцию спасательную, потому что погодные условия крайне плохие: сильные порывы ветра, дождь. Юрий Золотарев: Ну смотрите. Дождя нет. А ветер, да, достаточно сильный, где-то метров пятнадцать, наверное. Ну, мы находимся в тайге, здесь как бы затишье. А операцию свернули, потому что сейчас спасатели поехали на двух внедорожных таких квадроциклах, ну, на предполагаемое место, где, возможно, находится этот самолет. Пока ребята еще не вернулись. Прошло около часа, ждем. На связь они пока еще тоже не выходят. Скорее всего, там просто сотовая связь отсутствует. Александр Денисов: Понято. Юрий, вопрос. Вот вы говорите, что в тайге. Вблизи какие аэропорты есть, какая летная инфраструктура (так назовем), которую могли проверять специалисты на борту Ан-26? Потому что компания ЗАО «Летные системы» как раз проверяет качество наземной техники, обеспечивающей безопасность полетов, именно в гражданской авиации. Какие аэропорты? Что там вблизи находится у вас? Юрий Золотарев: На самом деле вблизи находится только военный аэродром. Ну как? До него километров 38–40. И гражданский, но он чуть-чуть дальше. Возможно, он проверял какие-то, может быть, военные объекты. Дело в том, что этот район – тут несколько закрытых воинских частей. Возможно, где-то какие-то посадочные вертолетные полосы могут быть. Александр Денисов: Юрий, вы знаете, Восточный военный округ… Юрий, вы знаете, важный момент. Восточный военный округ заявил: «С нашими судами никаких инцидентов не было». И о работе именно с этой компанией ничего не сообщают. Ну, вряд ли бы стали держать в тайне, уж сказали бы. Юрий Золотарев: Я тут комментировать не могу. Мы находимся сейчас на месте. Вы видите, да? Вот машины спасателей – одна, вторая, третья. Были выгружены квадрокоптеры, ребята поехали. Я еще раз повторюсь: предполагаемое место – район большой сопки, высота которой около километра. Но пока они еще не выходили на связь. А цели и задачи людей, которые летели на этом борту, естественно, мне не известны. Тамара Шорникова: Юрий, легко ли добраться до предполагаемого места падения? Сообщали специалисты, что там дорог нет, выдвинулись на внедорожниках. Но сколько времени может занять путь? И когда специалисты смогут выйти на связь? Юрий Золотарев: Ну, мы надеемся, что в ближайшие, может быть, полчаса, может быть, час. Ну, как бы тут дорог нет от слова «совсем». Мы стоим, вы видите, край – и все, дальше дороги нет. Тут в зимний период лыжники катаются. Ну, поехали туда внедорожники. Тамара Шорникова: Юрий, была информация, что очевидцы видели в районе предполагаемого падения как раз самолет на таком бреющем полете. Удалось ли подтвердить, найти тех, кто, возможно, видел самолет? Юрий Золотарев: Ну, местные жители, которые в поселке, вдоль трассы, там два магазина есть и кафе, мы их спрашивали. Они ничего не видели, ничего не видели. В принципе, вы поймите, даже это отдаленные на несколько километров отсюда сопки. Возможно, они просто и не услышали этого самолета… Александр Денисов: Юрий, у нас связь прерывается. А что за машины? Вы стоите на фоне машин. Юрий, слышите нас? Понятно. Юрий, что за машины у вас за спиной? Это техника какая? Или это просто вы вышли в эфир возле дороги? Юрий Золотарев: Это спецмашины спасателей… Да-да-да, я слышу. Здесь очень плохая связь. Александр Денисов: Юрий, если слышите – продолжите, расскажите, что там за техника у вас за спиной. Юрий Золотарев: Это техника спасателей, они на этой технике привезли внедорожники. Ну и сами ребята с оборудованием, предназначенным для спасения. Александр Денисов: Все, поняли, Юрий. Спасибо большое. Продолжайте работу на месте, расскажете нам. Спасибо. Юрий Золотарев, корреспондент ОТР из Хабаровского края, был у нас на связи. И наш следующий экспериментатор – Андрей Петрович Красноперов, летчик-конструктор 1-го класса, мастер спорта по высшему пилотажу на реактивных самолетах. Андрей Петрович? Андрей Красноперов: Добрый вечер. Александр Денисов: Добрый вечер. Андрей Петрович, мы немного рассказали, что смогли, о пропавшем самолете. На сайте компании, которой он принадлежал, написано, что это воздушное судно-лаборатория, с помощью аппаратуры летного контроля проверяет работу наземных средств, обеспечивающих безопасность полетов в гражданской авиации именно. Кстати, военные не подтвердили, что судно как-то было связано с ними, что проводили какие-то работы. Какие выводы мы можем сделать о работе наземных служб? Должны были обеспечивать безопасность, они их проверяли и пропали. Андрей Красноперов: Ну, к сожалению, никто выводов не делает. Это уже не первый случай столкновения с сопкой. Последний L-410 – то же самое, при заходе уклонился от полосы и с сопкой столкнулся. Погибли люди, кто-то жив остался. До этого Ан-26 и Ан-24 столкнулись тоже с сопкой. То есть надо делать выводы. Надо что-то менять в заходе на посадку и людям понимать, что если рядом горы, то надо смотреть не только в приборы, а еще понимать, что это горы, что тут не надо халатности. Если в облаках, то самолет летит, естественно, выше гор, а иногда ниже. Вот когда ниже, то это очень опасно. Выступающий предыдущий корреспондент у вас и говорил, что очень опасно летать в этих условиях. Поэтому надо делать выводы. Это уже не первый случай, поверьте. Тамара Шорникова: Андрей Петрович, как раз о высоте хотела спросить. Мы говорили, что высота сопок в данном районе достигает километра. Летели на отметке 600 метров. Это обычная практика? Кажется, что рискованно так низко в такой местности. Андрей Красноперов: На самом деле это не дает права летать летчикам на такой высоте в условиях ограниченной видимости, тем более в облаках. Если облака ниже допустимой безопасной высоты, то… Это вообще недопустимо, когда сопка – 1 000 метров, а летит самолет на 600. Понимаете, 400 метров разницы. Что это говорит? Что если малейшее уклонение вправо-влево – все. То есть надо что-то менять в заходах. Это не первый случай. И до сих пор разводим руки, начинаем искать самолет. Ну, это неправильно. Тамара Шорникова: Я имела в виду: это обычная практика, действительно заход на посадку возможен? Или такая высота может свидетельствовать о том, что что-то было не так, просто не успели подать сигнал? Андрей Красноперов: Нет, заход нормальный. 600 метров – это нормальный заход на посадку. Тем более проверяли наземные средства посадки. Там стоит ближний привод, дальний привод. То есть проверяли, как работают приборы. Это нормально. Но я подозреваю, что там все-таки нижняя кромка была гораздо ниже их высоты полета. Александр Денисов: Андрей Петрович, на Восточном экономическом форуме президент дал поручение расширить сеть местной авиации, связать населенные пункты. Предстоит чуть ли не в два раза увеличить и количество бортов, и рейсов. Вот в таких условиях, в таком состоянии инфраструктуры летной в этом регионе это посильная задача? И не опасно ли такую задачу реализовывать именно при таком состоянии инфраструктуры? Я еще раз повторяю: они проверяли работу наземной техники. И чем закончилось у них все? Андрей Красноперов: Ну нельзя брать единственный случай за систему. Кто-то, как говорится, относится к мерам безопасности нормально, а кто-то – халатно. Это не первый случай. Поверьте, нельзя по всей системе делать такой вывод. Александр Денисов: Хорошо. Но вы наверняка знаете, в каком состоянии инфраструктура на Дальнем Востоке, именно инфраструктура, обеспечивающая безопасность гражданской авиации. В каком она состоянии там? Андрей Красноперов: Да в нормальном, как и везде. Безопасность требуется на всех аэродромах: ближние зоны, дальние зоны, в Москве или во Владивостоке летает самолет. Самолет для всех один. И зоны безопасности одни, коридоры те же самые. Никаких законов других там нет, там все то же самое. Просто надо их соблюдать, и все. Александр Денисов: То есть там хорошо работают и наземные службы, и в аэропортах следят за метеосводками? Это все соблюдается? Андрей Красноперов: Я там летал, все видел. Все отлично работает. Понимаете, из-за того, что маленькая халатность тех, кто следил за этим бортом, дали им добро лететь в эту зону… А наверняка на локаторах было точно видно их местоположение. Они говорили: «Пропал с экранов радара». Ну что, они не видели сопку, которая есть? Подсказали бы: «Не надо влево отклоняться, не надо вправо уклоняться». Куда смотрит офицер управления, грубо говоря, диспетчер? Александр Денисов: Вы знаете, меня еще момент такой растревожил. Когда обсуждали развитие малой авиации на Дальнем Востоке, то компании, которые берутся за это, они сказали: «Нам нужно менять сам подход к вылетам – не три-четыре часа в день задействовать борт, а девять и даже четырнадцать. Тогда это окупится». Вот если, я опять же повторюсь… Ну, вы говорите, что там нормальная инфраструктура. Вот если на эту всю инфраструктуру наложить такую нагрузку серьезнейшую (а может быть, там и пилотов не хватает), к чему это приведет? Или вы успокоите, что все нормально? Андрей Красноперов: Нет, поверьте, все зависит от людей. Другие структуры работают нормально. До сих пор все летало, ничего не падало, а в последнее время вот такие случаи появились: тут упал самолет, там упал самолет. Это же ненормально. Согласны? И винить всю инфраструктуру Дальнего Востока, что у них там все плохо – ну, такого быть не может. Понимаете? Все у них нормально. Даже если увеличат количество полетов… Летчикам будет сложнее летать, да, летчиков будет не хватать. Ну, это нормальные причины, естественные. Надо готовить летный состав. Ну а что? Какие выводы делать? Училища, курсантов набирать. А у нас все закрывают. Позакрывали, а теперь кто будет летать у нас? Александр Денисов: Вот видите, вы все-таки какие-то проблемные места нащупали, нам растолковали. Спасибо, спасибо. Андрей Красноперов: Не только я их знаю, их все знают. Александр Денисов: Да, теперь все знают, правильно. Андрей Петрович Красноперов, летчик-конструктор 1-го класса, мастер спорта по высшему пилотажу на реактивных самолетах, прокомментировал нам ситуацию с пропавшим Ан-26 в Хабаровском крае. Его еще не нашли, ищут. Операция поменялась – не на вертолете уже, а на джипах ищут. Тамара Шорникова: Будем следить за развитием ситуации. В МЧС говорят, что поиски будут продолжаться и ночью.