Оксана Галькевич: Итак, восстановить рынок труда полностью к концу наступившего года – такую задачу Владимир Путин поставил правительству по итогам совещания по экономическим вопросам. В прошлом году безработица била рекорды, вы, наверное, это помните, в августе доходила почти до 6,5%, после этого пошла на спад, но показатели все равно остаются неприятно высокими. Иван Князев: Ну вот если не в относительных, а в абсолютных цифрах, то это выглядит так. В сентябре без работы были 3,7 миллиона года, на начало года уже на миллион меньше. По январю, к слову, есть уже две цифры, на 11-е и на 20 января: так вот интересно, что за первые 9 рабочих дней безработица снизилась сразу на тысячу человек. Оксана Галькевич: Вот интересно на самом деле, любопытно, за счет чего такая динамика. Иван Князев: Ну да. Оксана Галькевич: За сколько там, 9 дней раз! – и... Иван Князев: …резко все вышли на работу. Оксана Галькевич: Да. Ну, спросим сейчас об этом экспертов. Друзья, вы тоже можете свои предположения высказывать, соображения. Выходите с нами на связь и расскажите, кстати, как вы пережили пандемию, как вот этот вот 2020 год для вас прошел. Теряли работу, находили новую, устраивались или, наоборот, с этим сложности? Что с зарплатами, менялись они или нет? Звоните-пишите, мы в прямом эфире, телефоны у вас на экранах, бесплатно все это. Иван Князев: Ну да, причем телефоны бесплатные. Ну а нашим первым собеседником будет Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики. Здравствуйте, Владимир Ефимович. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Владимир Ефимович? Владимир Гимпельсон: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Скажите, а вот этот феномен можете вы нам объяснить, почему за первые 9 рабочих дней, первые рабочие вот эти дни января, сразу минус 100 тысяч? Что у нас там такое на рынке труда происходит? Новые вакансии или? Ну что вообще это может объяснить? Владимир Гимпельсон: Ну, вообще уровень безработицы очень сильно зависит от величины пособия. Когда год назад в начале пандемии пособия были существенно повышены и был облегчен доступ к пособиям, само по себе это должно было вызвать скачок безработицы, что и получилось. Конечно, COVID внес свой вклад, конечно, закрытие предприятий, прежде всего в секторе услуг, внесло свой вклад, но пособие само по себе также влияет на это. Если есть возможность получать пособие, то люди с низкими зарплатами предпочитают получать пособие, а не работать, это общий закон рынка труда. Значит, пособие мы стали ужесточать, значит, минимальное пособие стало снижаться, и люди потихоньку стали находить себе какую-то работу, пусть не очень хорошую, пусть не работу мечты, но по крайней мере дающую доход. Иван Князев: Ну то есть они просто ушли с биржи труда? Оксана Галькевич: С биржи труда, просто их сняли с учета, получается, или они сами снялись с этого учета, да, чтобы не продолжать вот эту, так сказать, историю с постановкой, с отмечанием там? Так, что-то у нас со связью происходит... Владимир Гимпельсон: Это влияет не только на зарегистрированную безработицу..., им нужно самим добывать пропитание, и они держатся за работу, которая есть. Это может быть плохая работа, малооплачиваемая работа, нестабильная работа, но это та работа, которая дает доход. Иван Князев: Ну вот что пишут нам наши телезрители. «С работой у нас ничего, – это из Самарской области пришла SMS. – В июле сократили с работы, поставили на биржу, послали переучиваться. Учебу закончила, с биржи сняли». Из Архангельской области: «Два года без работы в предпенсионном возрасте. Много знакомых с такой же проблемой». Оксана Галькевич: Владимир Ефимович, ну тогда, вы знаете, по этой логике, такой народной логике, вы сами сказали, чем ниже пособие, тем, соответственно, и ниже безработица, – по этой логике ставится задача снизить безработицу, восстановить рынок труда: так можно вообще, в принципе, как сказать, отказаться от поддержки безработных, и тогда люди вообще перестанут обращаться на биржу труда, тогда и показатель официальный, статистический, знаете, сразу, мгновенно улучшится, проблемы вообще не станет. Владимир Гимпельсон: Я готов вас пригласить к себе на работу в центр, потому что вы говорите абсолютно верные вещи. Я могу сделать... цитату из резолюции Международной организации труда, официальной резолюции, где в странах с низким пособием и слабой защитой от безработицы показатель безработицы не будет характеризовать... Оксана Галькевич: Владимир Ефимович, я прошу прощения, давайте на секунду прервемся с вами на этом месте, потому что связь постоянно зависает, мы не очень хорошо вас слышим. Давайте попробуем по телефону сейчас наладить наше общение. А пока мы свяжемся с Татьяной из Нижнего Новгорода, выведем ее в эфир и с ней пообщаемся. Татьяна, здравствуйте. Иван Князев: Татьяна, слушаем. Зритель: Я прошу прощения, но сейчас такой интересный разговор завели по поводу безработицы. Вот наступила пандемия, мы за 65+, работали в музее, где совершенно нет, так сказать, градации возраста, я культуролог по образованию. Оксана Галькевич: Ага. Зритель: Сначала нас выводили по просьбе Путина на больничные. В конечном итоге нам предложили всем отгулять отпуска, и в конечном итоге, когда мы вышли с отпусков, нам сказали: «Пишите заявление об уходе. Если вы не напишете заявление об уходе, мы найдем способ, как вас уволить». Мы были бюджетниками, понимаете, и вот так просто взять принудить написать заявление об уходе... Нам пришлось это сделать, потому что..., и мы остались без работы, понимаете? Оксана Галькевич: Татьяна, а вы как-то в коллективе, между собой эту ситуацию обсуждали, конечно же? Зритель: Ну говорили, что это незаконно, но... Оксана Галькевич: Так. И это говорил не один человек? И вы не попытались никак отстоять даже совместно свои права? Зритель: Ну а как отстоять? Я говорила, мне говорят: «А что вы хотели? На нас давят сверху», – все. Оксана Галькевич: Ага. Иван Князев: Ага. Оксана Галькевич: Ну, вы, соответственно, помогли, получается, своему руководству... Иван Князев: ...от вас избавиться. Оксана Галькевич: ...которое от вас избавилось. Зритель: Но если бы мы не написали заявление об уходе по собственному желанию... Оксана Галькевич: ...то? Иван Князев: ...то что? Зритель: Нас, бюджетников, должны были вывести сначала на срочный договор, а потом уволить по истечении срока договора. Но нас принудили написать заявление по собственному желанию. Иван Князев: А чем это лучше? Зритель: А потом, значит... Еще когда начинаешь обращаться, говорят: «А что же вы хотели? Вы же написали заявление по собственному желанию», – вот и все. Оксана Галькевич: Ну так они правы. Зритель: И остались люди безработными. Под этот шумок не только 65+, но и 40-летних уволили, и 60-летних уволили, то есть подгребли. Экономически невыгодно стало, допустим, держать определенное количество людей, и всех, кого не нужно, всех убрали, вот и все. Оксана Галькевич: То есть это даже не сокращение штата, просто вот... Зритель: Вот вам и безработица. Безработица растет по поводу кого? – по поводу руководства, руководства, которое дает, извините меня, свыше. Иван Князев: Да, Татьяна. Ну и сейчас-то что? На работу не устроиться по вашей специальности, все, вакансий нет? Зритель: Ну конечно. Да и потом стыдно ведь идти уже, тебе 65+, идти, где-то говорить, скажут: «Да вы что? Люди сейчас на больничном 65+». Врачей ведь не увольняют, из институтов не увольняют людей, выводят на больничные, а исторический музей взял нас уволил, всех просто под завязочку. Оксана Галькевич: Вот такая история из Нижнего Новгорода, Татьяна нам позвонила и рассказала ее. Я надеюсь, у нас восстановлена связь с нашим экспертом? Владимир Ефимович Гимпельсон у нас на связи, директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики. Владимир Гимпельсон: Да. Оксана Галькевич: Владимир Ефимович, связь стала рваться в том моменте, когда вы сказали, что готовы взять меня к себе на работу, потому что в странах, где низкое пособие, низкая безработица. И? Владимир Гимпельсон: Да. И то, что вот вы сформулировали, я с вами совершенно согласен. Я сказал, что существуют резолюции Международной организации труда, в которых прямо сказано, что там, где пособие низкое и социальная защита отсутствует, показатель, стандартный показатель безработицы не характеризует благополучие людей на рынке труда. У нас низкое пособие, и оно, соответственно, само по себе будет способствовать тому, что безработица будет низкой. Если мы себе представим просто экономику, в которой нет пособий, в которой нет социальной защиты, там все люди с раннего возраста до смерти работают. У нас есть пособие, но оно невысокое. Иван Князев: Владимир Ефимович, я так понимаю, что все меры по снижению уровня безработицы у нас во что тогда выльются? – в снижение пособий? Мы таким способом будем достигать... ? Оксана Галькевич: Ну, вряд ли на самом деле правительству такая цель поставлена. Иван Князев: Ну да, поэтому я и... Владимир Гимпельсон: Нет, конечно, конечно, снижать пособие никто не будет, вопрос в том, будут ли его повышать. Пока оно остается низким. Конечно, если пандемия, когда пандемия пойдет на спад, когда сфера услуг заработает в полную мощность, она начнет снова увеличивать занятость, набирать новых людей, и это будет помогать рынку труда, помогать занятости. Но пока у нас значительная часть сектора услуг работает на неполную мощность, естественно, что люди оказываются в сложной ситуации, под ударом, и даже те, кто сохраняют зарплату, сохраняют работу, они могут очень сильно терять в доходах. Если мы не ходим в рестораны, а сидим дома... Иван Князев: Ну да. Владимир Ефимович, единственное, знаете, что смущает? Мы когда вот говорим про безработицу и связываем это с пандемией, мы почему-то всегда говорим про сферу услуг. Нам сегодня днем уже писали телезрители, что на самом деле сложно найти работу обычным инженерам, ну про сторонников и так понятно, много на самом деле такой средней профессиональной должности, люди не могут найти работу себе. Владимир Гимпельсон: Это правда. То, что касается инженеров или, соответственно, промышленных рабочих... Иван Князев: Да-да-да. Владимир Гимпельсон: ...это как бы длительная история, она началась не в пандемию. Но когда у нас промышленность сокращала занятость или сельское хозяйство сокращало занятость, а это началось давно, эти тенденции идут все время, то люди, уходя оттуда, они находили себе работу в секторе услуг, и сектор услуг очень быстро рос. Сегодня в секторе услуг в целом, включая бюджетный сектор, у нас работает примерно 75% всех занятых, 75% занятых. Основной работодатель, отрасль как основной работодатель – это торговля, в ней занято примерно 20%. В строительстве, я не помню, 7%, что ли, занято, то есть это очень большие цифры. И когда этот сектор начинает сжиматься из-за, в частности, пандемии, из-за того, что мы не можем в полной мере, так, как мы привыкли, потреблять услуги, то он оказывается под очень сильным ударом. И вот эту вот абсорбирующую функцию, как губка, когда кладешь губку на мокрую поверхность, она абсорбирует воду – так вот сектор услуг был как губка, которая абсорбировала всех, кто искал работу, ну или во всяком случае вносил в это очень большой вклад. А сейчас в этих условиях он в полной мере работать не может так. Как я сказал, здесь очень большой удельный вес занятости приходится именно на этот сектор. Оксана Галькевич: Владимир Ефимович, давайте вместе примем звонок из Курска, Ирина у нас на связи. Ирина, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Добрый. Иван Князев: Слушаем вас, Ирина. Зритель: Ну, мне 53 года, я работаю сторожем, по образованию я воспитатель детского сада, но меня устраивает график работы такой. Оксана Галькевич: Ага. Иван Князев: Ага. Зритель: Но после Нового года заведующая вышла и сказала: «Пишите заявление на сверхурочные либо увольняйтесь. У нас должны работать молодые и здоровые». Я ей сказала: «А как же, я не беру больничные, всего только с переломами конечностей была на больничном». Мне было сказано: «Не нравится? – увольняйтесь либо пишите такое заявление». А суть такова, что когда у нас 65+ посадили на больничный, работать приходилось без выходных, уже падала от усталости и просила просто дать выходные, потому что... Оксана Галькевич: Ирина, но это как-то сказывалось на оплате труда, что вот вы работали за других без выходных? Зритель: Нет, у меня получилось, 219 часов я работала в апреле без выходных вообще, каждый день приходила и уходила, приходила и уходила... Оксана Галькевич: Зарплата осталась той же? Зритель: И мне доплатили 112 рублей, разница у меня была. Март работала и апрель, разница 112 рублей. Поэтому я и не хотела, чтобы сверхурочные так нам оплачивали. Я говорю: «Я отказываюсь работать, такие сверхурочные, которые не будут оплачиваться и без выходных». Ну вот пока работаю, совещание собирали, но я не удивлюсь, если меня захотят уволить, совершенно не удивлюсь. Оксана Галькевич: Ирина, но вы все равно найдете работу, мне так кажется, как вы считаете? Потому что воспитатель детского сада – это такая, в общем... Иван Князев: ...востребованная специальность. Оксана Галькевич: ...востребованная работа, да. Зритель: Ну, вы знаете что? Я из-за дочери когда-то ушла, я с 1990-х гг. работала на разных работах, подрабатывала, но официально работать устроилась сторожем. Меня устраивает ночной режим работы. Оксана Галькевич: Понятно. Зритель: И нет вопросов. Оксана Галькевич: Ну ясно, по своим соображениям обратно не хотите. Спасибо. Владимир Ефимович, скажите, вот мы говорим с вами о том, я правильно понимаю, что наши официальные цифры безработицы в связи с тем, что у нас не самые замечательные, не самые волшебные, большие пособия, они не совсем, так скажем, правильные, не совсем адекватно отражают реальную ситуацию с безработицей, правильно я понимаю? Владимир Гимпельсон: Ну, я бы так не сказал. Они отражают... Любая статистика строится на определенных конвенциях. Если эта конвенция соблюдается, то мы людей считаем безработными. Это может быть плохая работа, это может быть низкооплачиваемая, непрестижная, очень нестабильная, но для определения безработицы это не имеет значения, потому что, согласно этому самому определению МОТ, который используется в нашей статистике и в статистике всех стран, занятый – это человек, который отработал в течение недели предыдущей хотя бы один час. Оксана Галькевич: Ага. Владимир Гимпельсон: Вот человек один час на прошлой неделе отработал, всего один час вместо 40 часов... Оксана Галькевич: ...он уже не считается безработным. Владимир Гимпельсон: Он уже не считается безработным. Оксана Галькевич: Да. Я просто хотела понять, как вот, собственно говоря, тогда эта информация, эти данные используются в экономических расчетах. То есть мы научились просто с ними работать? Я-то думала, что, если они неправильные, если они нечестные в некотором смысле, тогда, соответственно, это дает ложную формулу, ложные расчеты и тогда ошибочные ожидания в экономике. А раз вы говорите, что нет, не совсем они лукавые, стало быть, мы научились с этими кривыми зеркалами работать? Владимир Гимпельсон: Ну, вы знаете, если у человека нормальная температура, 36,6, это не означает, что он абсолютно здоров. Оксана Галькевич: Ага. Владимир Гимпельсон: Так же и в экономике: ни один отдельно взятый показатель сам по себе не является показателем здоровья или нездоровья. И в экономическом анализе используется очень много разных показателей, которые характеризуют ситуацию на рынке труда. Оксана Галькевич: Ага. Владимир Гимпельсон: На это обращает внимание Международная организация труда, которая является законодателем в этой части: она определяет, какие показатели должны страны использовать, как они их должны считать, как они эти данные должны собирать. И практически все страны-члены МОТ, а Россия очень активный член МОТ, следуют этим рекомендациям. Так вот Международная организация труда в последние годы обращает внимание на то, что показателя безработицы, только показателя безработицы недостаточно, для того чтобы характеризовать ситуацию на рынке труда. Нужно считать другие показатели, показатели недоиспользования рабочей силы, показатели потенциальной рабочей силы. Это разные показатели, которые считаются немножко по-разному, но которые характеризуют вот эту самую ситуацию, сколько людей у нас работает меньше часов, чем хотелось бы, и сколько людей по разным причинам не ищут работу, хотя хотели бы работать, и страдают от того, что не работают. Оксана Галькевич: Ага. Спасибо, понятно. Владимир Ефимович Гимпельсон был у нас на связи, директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики. Много очень сообщений. Пишет, например, нам Алтайский край: «Не работаю с 2015 года, в Барнауле для меня работы нет». Пишет нам Самарская область, что у нас страна славится нацпромыслами, любая деревня организует какие-то там промыслы, предлагает их гостям, и будет работа. Иван Князев: Московская область: «Работы темный лес», – пишет телезритель. Тверская область: «Люди крутятся как могут, хуже всего предпенсионерам – на работу не берут, пенсию не платят». Владимирская область: «Мне 58 лет (это та же история), на работу не берут. Мужу 61, тоже никуда не берут». Оксана Галькевич: Александр из Твери пишет, что вакансии стоят в центре занятости годами, водоканал, мелькомбинат и прочие, на работу никого не берут. Давайте посмотрим еще небольшой опрос наших корреспондентов. Они опросили жителей Краснодара и еще нескольких городов, Екатеринбурга и Кунгура в Пермском крае. Иван Князев: Спрашивали: «Легко ли найти работу?» Вот давайте посмотрим, что отвечали люди. ОПРОС Оксана Галькевич: Ну вот все по-разному настроены: кому-то просто найти работу, кому-то не очень. Давайте узнаем вообще о ситуации на рынке труда у нашего следующего эксперта. Заместитель генерального директора сервиса «Работа.ру» у нас на связи, Александр Ветерков. Александр Юрьевич, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Александр Юрьевич. Александр Ветерков: Здравствуйте, добрый вечер. Иван Князев: Расскажите нам, ну действительно, какие вакансии тогда есть? Знаете, какой интересует момент? В принципе, если посмотреть, залезть в том числе и на ваш портал, вакансий много, но люди нам пишут: «В моем регионе моей вакансии почему-то нет». Почему вот такой рассинхрон получается у нас? Александр Ветерков: Так и есть, да. Ну то есть, безусловно, всегда есть кандидаты, которые не могут найти работу в определенном регионе по определенной профессии. Да, вакансий много, но процент людей, которые не могут найти у себя именно то, что они ищут, тоже достаточно высок, порядка 25% кандидатов не могут найти работу по своей профессии, поэтому вынуждены искать что-то альтернативное, что-то другое и смотреть на другие возможности подработки, идти в более низкоквалифицированный сегмент либо где работа не требует опыта. Ну и там, конечно, в этих профессиях, где опыт требуется минимальный, это, безусловно, розничная торговля продуктами питания, логистика, комплектовка товаров, здесь вакансий достаточно много. И то, что... Иван Князев: А вот то, что (я прошу прощения) пишет нам наша телезрительница из Самарской области: «Откликалась на несколько вакансий, половина фикция либо просто ерунду предлагают, но красиво это все оформили». Александр Ветерков: Да, такое, безусловно, присутствует, многие работодатели красиво оформляют вакансии. Но насколько это фикция, все-таки вещь сомнительная. Ну то есть при опубликованной вакансии реально ищут себе сотрудников, другое дело, что возьмут ли конкретного кандидата, это не факт. И поиск работы – это работа, на нее надо тратить время, надо тратить усилия, и, безусловно, это высасывает определенную энергию, демотивирует, и нужно настраиваться на то, чтобы найти работу, особенно по какой-то редкой профессии, редкой специальности и именно обязательно в своем регионе, это будет требовать определенных усилий, которые нужно будет приложить. Оксана Галькевич: Александр Юрьевич, давайте примем звонок. У нас дозвонилась Надежда из Брянской области. Надежда, здравствуйте. Зритель: Ой, добрый вечер! Оксана Галькевич: Ой, здравствуйте. Иван Князев: Слушаем вас. Зритель: Дождалась, ха-ха! Спасибо за принятый звонок. Интересная тема в очередной раз, и не в первый раз. И вы знаете, вот сколько я слушаю, сколько я наблюдаю, сколько я думаю, у меня вопрос. Столько миллионов у нас безработных, как говорят, сверху донизу считают цифры. А я вот слушаю, смотрю вашу программу, которую я очень глубоко уважаю и доверяю ей, сама просто анализирую, общаюсь с людьми, у меня возникает вопрос: а хотят ли наши люди работать вообще? Оксана Галькевич: Ой, почему же вы так решили? Зритель: Решила. Ну вот сейчас у вас был опрос, мужчине предлагают скотником, садовником. А у него что, образование? У него два высших, как у вас, МГУ? Кстати, я люблю вас всех, ведущих, с таким удовольствием слушаю, как вы говорите, какая у вас речь, уважаю вас за ваши знания, за ваш талант, умение вести, спасибо вам большое! Удовольствие огромное просто наблюдать за вашей... Оксана Галькевич: Надежда, спасибо, мы провинциальные университеты с Иваном закончили, не МГУ. Иван Князев: Весьма скромные. Оксана Галькевич: Там тоже учат иногда хорошо говорить, правильной русской речи. Так а почему же, вот вы говорите, что не хотят люди работать-то? Зритель: Не хотят. Вот смотрите, у меня, Оксана, газета наша районная... Оксана Галькевич: Да. Зритель: Нужно 5 врачей нам в районную больницу, зарплата 40–50 тысяч. Иван Князев: Вполне себе. Зритель: Почему нет никого? Ветеринарный врач – 40 тысяч, почему? Механизатор – 50 тысяч, программист – 15–20 тысяч... Оксана Галькевич: И не найти. Зритель: Вот у нас, вы понимаете? У нас даже в районе, где я живу, 4 месяца нет главы района, нету. Оксана Галькевич: Ничего себе! Зритель: Понимаете, вот, пожалуйста, приезжайте, приезжайте. Оксана Галькевич: Какой район-то, Надежда, куда приезжать? Зритель: Брянская область, у нас старинный район, очень интересная история, если бы была возможность, я бы вам рассказала. Оксана Галькевич: Как называется ваш район, Надежда? Как район называется? Зритель: Район называется Комаричский. Оксана Галькевич: Комаричский. Зритель: Кто такой комаринский мужик, знаете? Иван Князев: Да, Надежда, спасибо. Оксана Галькевич: Посмотрим обязательно про ваш Комаричский район, про эту историю. Иван Князев: Спасибо вам большое. Оксана Галькевич: Спасибо, что позвонили и рассказали. Александр Юрьевич, почему так? Посмотрите, Брянская область, на самом деле средние зарплаты, я думаю, явно не московские, не столичные, не каких-то там развитых промышленных регионов, 40–50 тысяч рублей, ну такие, в общем, деньги. Почему не найти специалистов, как говорит Надежда? Вакансии висят и висят. Александр Ветерков: Да, действительно, зарплата 40–50 тысяч для Брянской области – это очень приличный уровень дохода. И я во многом разделяю позицию Надежды, что действительно много кандидатов не хочет искать работу и не хочет трудоустраиваться. Мы это видим достаточно часто, приглашая к нашим клиентам на собеседование конкретных сотрудников, и видим, что доходимость у людей, которые вроде бы в настоящий момент ищут работу… Они подтверждают, например, 30 человек, что они завтра придут на собеседование к конкретному работодателю, который прямо завтра же готов их оформить к себе, и доходимость в районе 5–6 кандидатов. То есть в принципе это как раз подтверждает гипотезу о том, что многие, находясь в безработном состоянии, находясь в поиске работы, рассчитывают найти что-то сверхграндиозное с гораздо большим уровнем... Иван Князев: Привередничают, в общем. Александр Ветерков: ...чем есть предложения на рынке. Иван Князев: Да. Александр Юрьевич... Оксана Галькевич: Некоторые, кстати, нам пишут, есть такое сообщение здесь от человека: «У меня два высших образования, а мне предлагают подсобником, спички, мол, продавай», – не хочет человек устраиваться, считает, что он достоин лучшего. Иван Князев: И плюс подсобником. Ну и многие люди пишут, что да, хорошо, работы много, вакансий много, 15 тысяч потолок, вот из Кировской области только что пришла SMS. Александр Ветерков: Ну, зарплаты все-таки разные. И что я хотел бы еще, на чем бы акцентировать внимание? – на том, что после того, как в пандемию уехало большое количество мигрантов, большое количество производственных компаний осталось без сотрудников. Например, в большом количестве регионов, в Екатеринбурге, Новосибирске, Челябинске, ищут себе на работу сотрудников производственных профессий: токарей, слесарей, инженеров. И да, не хочется уезжать из своего города, да, это тяжело, но тем не менее рассмотреть такой вариант поиска работы с релокацией, когда работодатели готовы оплатить переезд к новому месту работы, проживание на новом месте работы, а иногда даже и питание, и весь доход, который вы будете получать, по сути дела вы будете тратить на себя и оставлять себе в карман, я считаю, что для многих это было бы сейчас выходом, при том что в их регионе, в их городе работы нет. Оксана Галькевич: Ну действительно, лучше все-таки пытаться искать и найти работу, чем сидеть на месте. Как говорится, под лежачий камень вода не течет. Александр Юрьевич... Иван Князев: Там есть нюанс – возраст. Оксана Галькевич: А, возраст… Ну есть, конечно, да. Александр Юрьевич, скажите, а в общем и целом на рынке труда, по вашим наблюдениям, каких вакансий сейчас больше, для квалифицированных, так скажем, сотрудников, работников или неквалифицированных работников? Какой работы больше предлагается? Александр Ветерков: Больше все-таки неквалифицированным, безусловно, массовых вакансий на рынке больше, их не хватает, квалифицированных вакансий меньше. И конечно, в целом, наверное, по стране действительно уровень безработицы падает, но нельзя судить о каждом конкретном городе по общему показателю и по каждой конкретной профессии, потому что по каждой конкретной профессии история все-таки индивидуальная, как и по каждому конкретному региону. Поэтому людей, которые не могут найти работу, их все-таки очень большое количество, у каждого своя жизненная история. Но в «массовке» вакансий много, найти в «массовке» можно, но просто нужно поменять свое, может быть, мировоззрение и не сидеть дома, а пойти хотя бы подрабатывать на те предложения, которые есть сейчас, зарекомендовать себя на этом месте как специалиста и, может быть, в этой же компании двигаться в рамках той профессии, которой вы обладаете, такие карьерные цепочки тоже возможны. Иван Князев: Александр Юрьевич, давайте послушаем Леонида из Москвы, может, он как раз ищет работу и вы что-нибудь ему подскажете. Оксана Галькевич: Самый большой рынок труда в нашей стране, да, самый такой востребованный. Иван Князев: Да, столица. Александр Ветерков: Да. Иван Князев: Здравствуйте, Леонид. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Леонид. Зритель: Добрый вечер. Москва, Леонид Мельник. Вы знаете, я хотел бы сказать не о себе, а о дочери. У меня дочь имеет высшее финансово-экономическое образование, больше 10 лет работала в сфере банковской, в том числе в таких учреждениях, как «Альфа-Банк». Была лучший постоянно сотрудник, имеет много всяких грамот, благодарностей и так далее, могла выполнять квалифицированно большую работу. Вот она уже где-то год осталась без работы, причем по вине Сбербанка. Сбербанк, это высотное здание напротив Петровки, фактически сократив целый отдел, не захотело увольнять по сокращению штата, заставило их написать увольнение, что по соглашению сторон. И вот она год, идет сейчас вот на биржу труда, обратилась, ходит со всеми своими дипломами, благодарностями, но работу найти она по специальности, вот именно банковской деятельности, не может. Больше того, проблема заключается в том, что, приходя по направлению к конкретному работодателю, ей уже сразу же говорят: «У нас этой вакансии нет». То есть фактически кто-то на этом зарабатывает деньги, чтобы не платить, грубо говоря, как рыбу на живца ловят, значит, вроде как у них что-то есть, но, когда человек приходит, этой работы нет. Оксана Галькевич: А предлагают что-то другое-то, Леонид? Ну говорят так: «Вот этой нет, займитесь этим»? Зритель: Значит, ей уже в конце, через год всех этих мытарств предложили в поликлинику просто, да. Ну, казалось бы, что там, компьютер знать и прочее, у нее как бы проблем нет, она слепым методом может печатать, – так ее даже на эту работу не взяли, просто вот как бы там администратором. Иван Князев: Да, понятно, Леонид, спасибо вам. Оксана Галькевич: Очень странная ситуация. Иван Князев: Александр Юрьевич, если можно, коротко прокомментируйте, банковскому работнику не найти работу в Москве себе. Оксана Галькевич: Почему, почему такая ситуация? Смотрите, у ребенка хорошее образование (ну, уже ребенок взрослый, но тем не менее), есть стремление продолжать работу в профессии. Иван Князев: И стаж уже есть. Оксана Галькевич: Мы же с вами уже сколько обсуждали, что молодежь заканчивает учиться по специальности и уходит вообще в другие сферы, здесь хочет продолжать человек. Почему не получается? Александр Ветерков: Ну, вообще бухгалтеры, юристы, экономисты – это те профессии, где переизбыток кадров на рынке, на одну опубликованную вакансию за неделю работодатель получает порядка 400–500 откликов в Москве. Иван Князев: Ага. Александр Ветерков: То есть понятно, что найти работу именно в данной профессии, бухгалтер и юрист, достаточно сложно. Если работа в банковском секторе, эти работы и эти вакансии в настоящий момент есть, тот же Сбербанк, который упомянули, в настоящий момент подбирает активно специалистов кол-центров, мобильных продавцов, сотрудников офисов. Но, наверное, эта позиция ниже по уровню, нежели работала девушка ранее, и она ищет на более высокую должность либо работу, может быть, офисную какую-то, а не в отделении банка, где вакансии есть. Да, еще раз, бухгалтеру и экономисту работу найти в настоящий момент непросто... Оксана Галькевич: То есть это объективная ситуация, к сожалению. Иван Князев: А начинать с нуля, наверное, не всегда и не всем хочется. Александр Ветерков: Да. Иван Князев: «У моей жены высшее образование, 3 года не могу найти работу», – это из Курской области SMS. Из Тульской: «А нам нужна работа с зарплатой 30 тысяч». А вот из Самары: «Я учитель математики, и я всегда себе найду работу». Оксана Галькевич: Да, есть и такие счастливые специальности. Спасибо большое. Иван Князев: Спасибо. Оксана Галькевич: У нас на связи был Александр Ветерков, заместитель генерального директора сервиса «Работа.ру». Мы продолжим, друзья, буквально через несколько минут.