Оксана Галькевич: Итак, друзья, вы знаете, ровно две недели у нас с вами остается до одного весьма грандиозного юбилея – 30 лет, уже 30 лет исполнится нашему Пенсионному фонду! Константин Чуриков: Пенсионному фонду Российской Федерации. И, видимо, в преддверии этой знаменательной даты лидеры двух думских фракций – ЛДПР и эсеров – предложили этот самый Пенсионный фонд… ну, «того»… закрыть, упразднить. Оксана Галькевич: А пенсии тоже «того»? Константин Чуриков: Нет, пенсии, по их замыслу, должны выплачиваться напрямую, сразу из федерального бюджета. Оксана Галькевич: В общем, дела в этой консерватории под названием Пенсионный фонд, вообще что-то в этой системе пенсионной не дает покоя никому, как видите. Сегодня, кстати, президент подписал закон о заморозке накопительной части пенсии. В очередной раз продлили эту заморозку – теперь уже до конца 2023 года. Константин Чуриков: Накопительная пенсия (ну, кто помнит) появилась в 2002 году в результате реформы. С этого момента работодатели из 22% страховых взносов распределяли 12% на страховую часть пенсии, а 6% – на накопительную. Но в 2014 году Правительство заморозило вторую часть выплат – ту самую накопительную пенсию. Все деньги пошли в Пенсионный фонд, чтобы выплатить пенсии тем, кто сейчас находится на заслуженном отдыхе. Вот такая мера у нас действовала тогда. В общем-то, теперь будет действовать еще два года – до 2023-го. Оксана Галькевич: Ну смотрите, сколько разных мер принимается, сколько реформ у нас уже было. И ЛДПР с эсерами теперь что-то новое предлагают. Опять же без конца у нас обсуждается, не ввести ли индивидуальные пенсионные программы для населения. Итак, уважаемые зрители, быть или не быть новой реформе? Может, все эти разговоры до чего-то доведут? Вот об этом и хотим спросить нашего гостя. В прямом эфире приветствуем проректора Финансового университета при Правительстве России Александра Сафонова. Александр Львович, здравствуйте. Александр Сафонов: Добрый вечер. Константин Чуриков: Александр Львович, может быть, даже переформулируем – вообще о народосбережении поговорим. На старости лет быть или не быть вообще нам, как говорится, в достойной форме в это сложное время, когда ты уже не молод, прямо скажем? Оксана Галькевич: О народных сбережениях или о народосбережении? Константин Чуриков: И о том, и о другом. Александр Львович, у меня короткий вопрос. Советская пенсия учитывала то, что, например, проезд стоит копейки, квартплата копеечная? И вот нынешняя пенсия у наших пожилых людей – она это учитывает или нет? Александр Сафонов: Ну, отчасти, конечно, учитывает. Почему? Потому что, например, у нас существует порядок, по которому пенсия по старости не может быть ниже прожиточного минимума, который рассчитывает для каждого субъекта Российской Федерации. Если так сложились жизненные обстоятельства, что страховая пенсия оказалась ниже этого уровня, то тогда государство доплачивает до этого размера – до прожиточного минимума в субъекте Российской Федерации. Вот таким образом пытаются учитывать стоимость проезда – ну конечно, не в тех размерах, в которых хотелось бы. Ну и другие расходы… Константин Чуриков: Александр Львович, а если это коммуналка? Извините, что вас перебиваю. А если это коммуналка? Ну, прожиточный минимум пожилого человека в России – это, по-моему, в любом случае не выше 10 тысяч рублей. Ну, это на память. Да? Александр Сафонов: Да, где-то так. Константин Чуриков: Но коммуналка же может стоить больших денег – и пять тысяч, и шесть, и семь. Оксана Галькевич: Может и десять стоить. Константин Чуриков: Да. Александр Сафонов: Дело в том, что в советское время коммуналка стоила не только для пенсионера очень дешево, но и для работающих граждан. Поэтому, собственно говоря, это действительно серьезная проблема. Дело в том, что не только коммунальные услуги – достаточно дорогое удовольствие для пенсионеров, но в том числе, например, и расходы на лекарства. Я уже не говорю о том, что все-таки пенсионеры – люди живые, хотят питаться не так, как полагает потребительская корзина, то есть самыми дешевыми продуктами, отнюдь не самыми полезными, а все-таки иметь в старости достойный уровень обеспеченности. Оксана Галькевич: Вы знаете, наши зрители интересуются. Пенсионный фонд, эти наши мизерные пенсии… А сколько за эти 30 лет, которые скоро мы будем отмечать, потратил сам на себя Пенсионный фонд? Александр Сафонов: Ну смотрите. В соответствии с бюджетом, который утверждается каждый год для Пенсионного фонда, у него предельные расходы на реализацию тех задач, которые перед ним стоят, составляют не более 3%. Ну, для того, чтобы понять соотношение объема по текущей ситуации. Где-то приблизительно около 10 триллионов тех средств, которыми оперирует Пенсионный фон. И только 3% от них – это те средства, который он тратит на ведение дела. Но сюда входят не только всем уже набившие оскомину сюжеты, связанные с покупкой зданий. Это в том числе и содержание аппарата, то есть тех людей, которые осуществляют прием документов и обработку документов у граждан, оформляющих себе пенсию. Это в том числе расходы на ведение информационной системы, которая тоже недешево стоит. И конечно, большая часть расходов связана с тем, что Пенсионный фонд тратит деньги на доставку пенсий. Поэтому у него достаточно много расходов. Константин Чуриков: Александр Львович… Оксана Галькевич: Сейчас, Костя, я хочу уточнить. Константин Чуриков: Давай. Оксана Галькевич: Александр Львович, скажите… Вот 10 триллионов – ну, это большие деньги, хоть это и 3% от бюджета Пенсионного фонда. А пенсионная замороженная часть, которую переносят, все оттягивают, – она сколько составляет? Какая сумма? Ну, просто для сравнения. Александр Сафонов: Нет, ну это невозможно сравнивать. Почему? Потому что накопительная пенсия на сегодняшний день составляет, если брать в целом все пенсионные программы (корпоративные программы, частные программы), где-то 6,5 триллиона рублей. То есть это меньше годового оборота Пенсионного фонда. Поэтому суммы, так сказать, несопоставимые. Константин Чуриков: Александр Львович, так получилось, что с предыдущей темы не успел закрыть окошко сайта trudvsem.ru. И что-то как-то дернуло написать в поисковой строке «Пенсионный фонд» и посмотреть, какие вакансии. Ну смотрите. В общем, вы говорите, что немного на себя тратят. Тут, видите, вакансии есть и за 50 с лишним тысяч, и за 70. Ну, в Центральной России – около 45 тысяч. Вот какие-то специалисты нужны. Красноярский край, Сахалинская область… В Москве тоже есть вакансии. По России, я обращаю ваше внимание, на данный момент, если верить сайту, 448 вакансий. А вы говорите, что он, в общем-то, не так много денег «ест». Александр Сафонов: Ну представьте себе, что мы Пенсионный фонд собрали в одно место – в Москву. Соответственно, всем гражданам Российской Федерации придется, для того чтобы оформить пенсию, ехать в Москву. Наверное, это недопустимая ситуация. Поэтому пенсионные отделения находятся в максимальной приближенности к гражданам по месту их жительства. Отсюда и берется такое количество людей. Ну, 480 вакансий – на самом деле это не так много. Кстати, обратите внимание, почему вообще эти вакансии в условиях, скажем так, безработицы появляются – потому что заработные платы работников Пенсионного фонда, я бы сказал, не очень высокие, а в некоторых случаях очень маленькие. Константин Чуриков: Ну да, мы обратили внимание. По той же Москве – 20, 25. Это то, что мы видели. Оксана Галькевич: Давайте сейчас звонок примем из Саратова, Надежда хочет высказаться. Надежда, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Слушаем вас. Зритель: Во-первых, я считаю, что Пенсионный фонд в 90-м году создавался как финансово-накопительная организация, то есть он должен был собрать деньги и потом выплачивать пенсии. Со своими функциями он не справился, поэтому это получилось лишнее звено. В советское время был один собес, который занимался всеми проблемами пенсионеров. Тогда тоже было много всяких выплат: и ветеранам, и матерям-одиночкам, и пенсии всякие-всякие. Поэтому Пенсионный фонд как таковой не нужен. Все должно быть в одном аппарате. Не нужно их объединять всех в Москву, а в каждой области, типа собеса в советское время, в одной области. И прежде всего, вообще все социальные выплаты надо перевести на «цифру», то есть создать систему, базу данных, так как пенсии считаются на компьютере, социальные выплаты тоже считаются на компьютере. Поэтому люди должны приходить в одно место, чтобы и пенсию получить там, и все положенные льготы, и необходимое лечение, путевки. Они не должны ходить по разным организациям. Константин Чуриков: Ну, как раньше. Спасибо за ваш звонок. Возродить собес, Александр Львович, вместо Пенсионного фонда. Александр Сафонов: Во-первых, это преувеличение, что все считается в «цифре». По сути дела, Пенсионный фонд и является этим совокупным собесом. Почему? Потому что Пенсионный фонд выплачивает не только страховые пенсии, но и пенсии специальные: для госслужащих, для лиц, которые служили в системе силового блока, это и пенсии по инвалидности, и пенсии по утрате кормильца. То есть там огромный набор социальных выплат, которые осуществляет Пенсионный фонд. В том числе, например, в условиях локдауна через Пенсионный фонд шли выплаты семьям с детьми. Это тоже была система оцифрованная. Кстати, цифрует Пенсионный фонд сведения о стаже, начиная с 2001 года, когда пошла система создания СНИЛС, персонифицированный учет. Это достаточно долго делается. Почему нельзя, например, полностью считать, что мы завтра перейдем на «цифру»? Во-первых, очень большое количество документов у людей, у которых стаж до 90-го года, не оцифровано. Это раз. Во-вторых, компьютер не уловит такие проблемы, которые возникают на сегодня в Пенсионном фонде, например, когда есть два работодателя. То есть компьютер может ошибиться – и человеку начислят пенсию меньше. Константин Чуриков: Александр Львович, можно я просто вклинюсь? Смотрите, у нас уже в Москве видеокамеры начинают распознавать людей по силуэтам (мы сегодня будем рассказывать эту новость). Где надо, уже все оцифрованы. Это просто, мне кажется, вопрос желания или времени. Когда летом президент говорит, что надо поддержать семьи с детьми – сразу автоматически всем ровно в одно и то же время приходят выплаты. Все отработано четко, вопросов нет. Почему нельзя сделать то же самое с какими-никакими пенсиями сегодняшними? Зачем это должен делать Иван Иванович и какой-то Иван Михайлович? Понимаете? Александр Сафонов: Константин, все очень просто. В 90-х годах не было этой информации, заведенной в цифровую систему. Она находится на руках у граждан, ее нет в Пенсионном фонде. Нет представления о том, какое рабочее место, например, с особыми условиями труда – что дает определенные льготы. Нет информации, например, что человек работал на Северах – а это специальный стаж. Нет информации, например, что человек находился в чернобыльской зоне. Нет информации, например, что человек работал в нескольких местах. Ну и так далее и тому подобное. Огромное количество стажа оказывается за пределами оцифровки. Просто нет возможности сделать это так, как сейчас сделано для большинства работников: просто перевести информацию в их трудовой книжке через отделы кадров. Это сейчас делается, и достаточно активно. Но, к сожалению, жизнь устроена так, что большое количество граждан оказалось вне этой системы, потому что были ООО какие-то, создавались временные, которые не хранили свои архивы. А у человека на руках, например, есть те документы, с которыми Пенсионный фонд будет работать. Оксана Галькевич: Александр Львович, конечно, такие истории есть, естественно, но это, наверное, не 90% того материала, с которым имеет дело Пенсионный фонд. И цифровизация идет уже тоже не первый год. Соответственно, мы должны видеть какое-то повышение, так скажем, эффективности Пенсионного фонда как учреждения, видеть, как сокращаются издержки за счет внедрения новых технологий. Хотя бы так. Пусть это будет не семимильными шагами, но мы должны это видеть. Как вы считаете? Александр Сафонов: Я согласен с вами, что здесь есть определенная проблема. Но еще раз подчеркну: пока, к сожалению, не уйдет этот пласт людей, которые… вернее, не оформит пенсию тот пласт людей, которые имеют стаж до 90-х годов, мы все равно до конца эту цифровизацию не завершим. Поэтому по мере перехода на «цифру», конечно, количество людей, работающих в Пенсионном фонде, будет сокращаться. Оксана Галькевич: Пласт людей, которые имели стаж в 90-е, – это наш с Константином пласт. Нам еще лопатить и лопатить. Я надеюсь. Константин Чуриков: Нам еще жить и жить, да, на пенсию пока не переходим. Ольга из Уфы нам звонит. Ольга, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Мне бы хотелось сказать следующее про пенсию. Я вышла на пенсию, и мне назначили пенсию – 7 106 рублей… Алло. Вы меня слышите? Оксана Галькевич: Слышим, слышим. Константин Чуриков: За что это так с вами, Ольга? Зритель: У меня стаж – 27 лет. Предлагаю самый простой вариант начисления пенсии: за каждый отработанный год (ну, целый год человек работал) тысячу рублей могло бы правительство платить, за целый отработанный год. К примеру, 27 лет у меня – 27 тысяч. 10 лет у человека – 10 тысяч. 30 лет стажа у человека – 30 тысяч. И все бы проблемы были решены. Хотя бы не было таких минимальных пенсий. Ну это невозможно! И почему такую пенсию вообще изначально дают? Как будто у меня вообще стажа никакого не было. Константин Чуриков: А кем вы работали, Ольга, что 7 тысяч пенсии вам назначили? Зритель: Ой, кем я работала? И бухгалтером работала, и продавцом работала, и на станках с ЧПУ работала. Я в разных местах, в общем-то, я не на одном месте работала. И по ИП работала. Константин Чуриков: Да, понятное ваше предложение. Александр Львович, по-моему, все прозрачно, понятно. Оксана Галькевич: Прокомментируйте. Константин Чуриков: 27 лет – 27 тысяч. Нет? Александр Сафонов: Нет конечно. Потому что люди в этот период времени работали, те, которые имели, например, аналогичный стаж, но зарабатывали больше. В данном случае это чистой воды уравниловка. Ну, тогда надо просто принять решение, что все получают одну и ту же пенсию. Наверное, это не будет социально справедливо. Это будет демотивировать тех людей, которые стремятся получать много. В данном случае существует везде в мире один понятный принцип – это процент замещения утраченного заработка. То есть пенсия рассчитывается к заработку. Почему такая маленькая пенсия? Есть и меньше пенсии, 5 тысяч выплачивают, ну, начисляется страховая пенсия. Причина одна: в тот период времени, когда человек работал, его работодатель платил маленькие отчисления с его заработной платы. То есть там разные истории. Например, часть заработной платы в конверте была либо показывалась совсем минимальная оплата, МРОТ. Вот отсюда такие начисления и происходят. На сегодняшний день та же самая ситуация, которая является большой проблемой для пенсионной системы. В частности, те же самые проблемы с самозанятыми, когда сейчас активно работодатели стали людей, для того чтобы оптимизировать расходы на заработную плату, отправлять в самозанятые. Вроде бы есть определенная выгода для работодателя, и обещают выгоду для работника, что он будет меньше налогов платить со своей заработной платы – или 4%, или 6%. Но в Пенсионный фонд не поступает ни копейки. Это означает, что человек, работая, зарабатывая, не формирует свою пенсию. Константин Чуриков: Александр Львович, но ведь эту идею с самозанятыми, как их легализовать, по-моему, в общем-то, не работодатели придумали, а это в Правительстве придумали. Значит, надо было как-то придумать, как и с пенсиями быть. Нет? Александр Сафонов: Безусловно, сейчас об этом начинают задумываться, потому что… Естественно, предполагалось, что будут в основном выходить в качестве самозанятых лица, которые работали в теневом рынке. Ну, у нас все как всегда. Просто воспользовались этой опцией работодатели, которые раньше имели с работниками трудовые договора и платили взносы. Таким образом, легально сократили свои расходы, но за счет работника. Оксана Галькевич: У нас есть звонок. А я зачитаю перед этим сообщение из Ленобласти. Олег, наш зритель, пишет: «Дожить бы до минимальной пенсии, а то опять как повысят пенсионный возраст – и все, тогда не успеешь вообще ни на что заработать». Николай из Краснодара. Здравствуйте, Николай. Мы вас слушаем. Константин Чуриков: Да просто вообще до пенсии дожить хочется. Оксана Галькевич: Обязательно. Еще хотелось бы пожить потом на пенсии. Константин Чуриков: Здравствуйте, Николай. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Алло. Добрый вечер. Константин Чуриков: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Добрый. Зритель: Я хочу задать вопрос такой. У меня пенсия – 13 тысяч. Коммунальные платежи – 5–7 тысяч в месяц. Остаток остается… Ну, можно сказать, половина пенсии уходит на коммуналку. Почему коммуналка не входит в прожиточный минимум? Как жить пенсионеру? Константин Чуриков: Николай, мы с вашего вопроса прямо начали беседу с Александром Львовичем. Александр Львович, еще раз. Вы сказали, что прожиточный минимум сформулирован… А прожиточный минимум учитывает коммуналку в 7–8 тысяч? Александр Сафонов: Ну, 7–8 тысяч не учитывает, к сожалению. Он учитывает значительно меньшую сумму, потому что Росстат считает, как всегда, «серединка на половинку», беря определенное соотношение к расходам на продукты питания. Понимаете? Если бы он считал реальные расходы на коммунальные услуги, то тогда бы и прожиточный минимум был значительно выше. Поэтому, собственно говоря, его методика, связанная с расчетом прожиточного минимума и потребительской корзины, и подвергается экспертами критике. Поэтому отсюда возникло предложение все-таки перейти к более современному методу – считать прожиточный минимум в зависимости от соотношения к медианным расходам. Это тоже не очень такой, скажем так, абсолютно хороший способ, но тем не менее это хоть какое-то движение вперед. Оксана Галькевич: Александр Львович, а вот по поводу предложения выплачивать пенсии напрямую из бюджета. Ведь так некоторые страны и делают. Расскажите нам, что это за опыт. Насколько он удачный? Может быть, он как-то… Как говорится, что норвежцу хорошо – русскому плохо. Может быть, нам тоже такой «кафтанчик» подойдет? Александр Сафонов: Ну, во-первых, все-таки всегда есть некая система, которая является пенсионным фондом, которая является оператором этих денег. Никто напрямую ничего из бюджета не выплачивает. Но когда мы берем с вами, например, систему Великобритании, то там нет классических отчислений, как у нас это принято, ну или как в других европейских странах, как во Франции, в Германии. То есть отчисления не платят ни работник, ни работодатель. Только за счет общих налогов, общего покрытия правительство формирует пенсионные планы, пенсии для британцев. Это небольшая пенсия, но она положена всем, независимо от уровня дохода, который был у человека. Но это минимум, потому что в Британии все-таки совершенно другая заработная плата, которая позволяет лицам, желающим получать более высокую пенсию, накапливать что-то. У нас, к сожалению, этот опыт не очень будет работать. Константин Чуриков: Александр Львович, про Норвегию хочется… Правда ли, что там есть глобальный государственный пенсионный фонд, бывший государственный нефтяной фонд? Александр Сафонов: Есть. Константин Чуриков: Внимание! Стоимость активов фонда составляет более 1 триллиона долларов США – что равно 1,5% мирового фондового рынка, что делает его крупнейшим в мире национальным фондом благосостояния. Почему этим норвежцам так хорошо на пенсии? Александр Сафонов: Вы знаете, у норвежцев есть несколько преимуществ. Первое – они вовремя подумали о том, что необходимо сформировать для стареющей нации «подушку безопасности», и создали этот фонд национального благосостояния, то есть фактически «пенсионную заначку», я бы так назвал. Константин Чуриков: А сколько уже лет этому фонду? Александр Сафонов: Он достаточно давно работает, более 30 лет. Константин Чуриков: Как наш Пенсионный. Так? Александр Сафонов: Больше, больше. Константин Чуриков: Больше? Александр Сафонов: Да. Это раз. Во-вторых, туда отчисляются средства от доходов национальных нефтяных компаний. А нефтяной сектор принадлежит в Норвегии правительству Норвегии, поэтому прибыль уходит туда. Дальше какой аспект? Все те средства, которые туда поступают, они размещаются во многих странах, в самых эффективных активах, скажем так. И там уровень доходности значительно выше, чем у нашего Фонда национального благосостояния. И следующий момент – ну конечно, это сопоставление количества граждан, проживающих на территории Норвегии, и тот объем денег, которые они получают от своей нефтегазовой промышленности. Все-таки это несопоставимо с нами. Но тем не менее надо действительно отметить то, что они длительный период времени складывали туда деньги. В данном случае… И самое интересное, что грамотно ими управляли. Дело в том, что пенсионный фонд или этот фонд национального благосостояния находится под управлением не только правительства, но и парламента. То есть парламент следит за тем, как управляют этими деньгами менеджерами. Оксана Галькевич: Слушайте, просто столько нюансов! Я не успеваю за вами записывать, Александр Львович. Константин Чуриков: Подождите… Оксана Галькевич: Во-первых, вовремя подумали. Потом – грамотно управляли. Константин Чуриков: Стоп! У нас парламент и правительство тоже следят за Пенсионным фондом, только в нем каждый год дыра за дырой. Понимаете? Оксана Галькевич: Нет, дыра одна, она просто все ширше и ширше. Константин Чуриков: Пухнет, да. Александр Сафонов: Понимаете, у нас ведь эта дыра сформирована в значительной степени по двум обстоятельствам. Первое – эта проблема, связанная с низкими заработными платами. Конечно, в Норвегии они несопоставимы с нами. Это раз. Второе – это постоянная игра с тарифами, потому что отчисления в Пенсионный фонд сокращаются. Существует огромное количество льгот, которые применяются к различным категориям граждан, к различного рода отраслям, к различным сюжетам экономических. То есть общие потери Пенсионного фонда в результате тарифной политики и льгот составляют где-то порядка 2 триллионов 800 миллиардов рублей ежегодно. А общий трансфер из федерального бюджета на покрытие этого дефицита, который возникает из-за того, что есть это льготирование, составляет 3 триллиона 400 миллиарда… Константин Чуриков: Подождите, Александр Львович, это очень важно. Если я вас правильно понял, вы говорите про то, что разные ставки отчислений в фонды, да? Александр Сафонов: Да. Константин Чуриков: Зарплата до 1 миллиона 300 тысяч – там, по-моему, ставка 22%. Если выше 1 миллиона 292 тысяч, то 10% всего-навсего, да? Александр Сафонов: И не только, не только. Смотрите. У нас самозанятые не платят в Пенсионный фонд. У нас лица, которые работают в теневом секторе, не платят в Пенсионный фонд ни копейки. У нас есть секторы, например, как сельское хозяйство, которое платит не 20%, а значительно меньше. У нас есть территории опережающего развития, где тоже для этих резидентов и компаний предусмотрены льготные ставки отчислений в Пенсионный фонд. У нас IT-отрасль освобождена, у них пониженные ставки на взносы. То есть можно перечислять большое количество случаев, когда применяется эта льготная ставка. Поэтому 22% – это в теории. Эффективная ставка, средняя ставка, по которой рассчитываются поступления в Пенсионный фонд, составляет 18,5%. Есть отрасли, которые в среднем платят всего лишь 15%. Константин Чуриков: Спасибо вам большое. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Александр Сафонов, проректор Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, – о том, почему же такие пенсии в России. Оксана Галькевич: Мы еще хотим узнать мнение Ольги из Амурской области, почему у нас такие пенсии в России. Ольга, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте, Ольга. Только культурно! Зритель: Я работаю… Можно говорить, да? Константин Чуриков: Да-да-да. Зритель: Я работала медсестрой и продолжаю работать. Мне 60 лет. У меня стаж – 41 год, у мужа – 42. Продолжаем оба работать. У него пенсия – 12 400. Индексации никакой нет. Представляете, если мы не будем работать, то как мы будем на эту пенсию жить? Заплатить за коммуналку, лекарства покупаю себе. И еще помогаем детям, потому что дети наши платят ипотеки. И еще я хочу узнать: где наши накопительные пенсии, которые заморозили? Константин Чуриков: В морозильнике. Зритель: Мы эти денежки откладывали. А куда они делись, наши накопительные пенсии? Мы сейчас бы, как говорят, безбедно жили, если бы нам добавляли эти накопительные пенсии, которые… Нам раньше в конвертиках приходило, сколько мы уже накопили денежек. Остались только одни конвертики, а накопительные пенсии наши заморозились. Вот мы с мужем работаем, потому что нам надо работать. Константин Чуриков: Ольга, а сколько у вас на круг на двоих получается ваш доход, суммарно, пенсии плюс зарплаты? Зритель: 25 тысяч на двоих. Если зарплаты не будет, то вообще мы на эту пенсию не проживем. Константин Чуриков: Так, 25 на двоих – это пенсии? Оксана Галькевич: Это ваша зарплата плюс пенсия? Или это и ваша зарплата, и пенсия, плюс пенсия и зарплата мужа? Зритель: Это пенсия с мужем вместе. Константин Чуриков: Хорошо. То есть две пенсии – 25 тысяч в сумме. А зарплаты? Зритель: А зарплаты по 20 тысяч. Константин Чуриков: 20 плюс 20 – равно 40. Плюс 25 – 65. Зритель: Да. Вот из них мы тратим на лекарства, мы тратим на коммунальные услуги и помогаем детям. Оксана Галькевич: А дети как сами? Как вообще у них с работой-то? Зритель: Если мы не будем работать, то мы будем 25 тысяч получать. Оксана Галькевич: Ольга, может быть, дети-то как-то активизируются с работой? Тогда у вас вполне приличный получается доход, и вам не нужно надрываться. Зритель: Мои дети оба работают, оба, все получают. Но все идет на детей, на оплату коммунальных услуг, на учебу детей. На ипотеку – 26 тысяч. Константин Чуриков: Ольга, а зарплаты какие у детей тогда? Ну, чтобы мы просто уже поняли ситуацию. Зритель: 30 тысяч у дочки, и у сына – 40–45. Константин Чуриков: То есть – 75. Зритель: Вот из них 26 тысяч нужно заплатить за ипотеку. Константин Чуриков: А дети есть? Зритель: 7 тысяч за ребенка в школе. Константин Чуриков: А, ребенок еще. Зритель: Вот и представьте. И второй ребенок ходит в садик – 5 тысяч. Если мы не будем помогать нашим детям... Хотя мы болеем, мы бы уже бросили работу, но мы из-за этого помогаем, потому что дети… Мы работаем. Нам нельзя не работать. Оксана Галькевич: Да, спасибо, Ольга, спасибо. Константин Чуриков: Да, спасибо. Как говорится, все несчастливые семьи несчастливы, к сожалению, по-своему. Оксана Галькевич: Да. Константин Чуриков: Через пару минут продолжим – о нацпроекте «Демография». Оксана Галькевич: Как раз о детях поговорим, друзья. Константин Чуриков: Да, о детях и о том, при чем тут вирус.