Александр Верховский: Конституция уже нарушается, поскольку "закон Яровой" уже действует в части предоставления метаданных

Гости
Александр Верховский
директор информационно-аналитического центра «СОВА»

Оксана Галькевич: На обсуждение, друзья, следующей темы нашего прямого эфира предлагаю зайти с объявления наших гражданских прав. Как думаешь, Костя? Не только моих прав, не только твоих, а всех наших, уважаемые телезрители прав, свобод и возможностей.

Константин Чуриков: Давай громко продекларируем. Только держи себя в руках!

Оксана Галькевич: Да, хорошо. Во-первых, это будет коротко, не переживай. Во-вторых, Конституцию в студию!

Итак, друзья, Конституция Российской Федерации, глава 2, статья 23: "Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения".

Константин Чуриков: Ну а между тем, готовясь выполнить "закон Яровой", Минкомсвязи обнародовало предварительный (предварительный!) список сведений, которые администрация мессенджеров и разных соцсетей должна будет сообщать о пользователях спецслужбам. Вот смотрите. Этот списочек вы тоже сейчас, наверное, видите, он перед вами.

Здесь фигурируют: фамилия, имя и отчество гражданина; сетевой никнейм; дата рождения и другие паспортные данные (ну, пожалуйста, да?); контактные данные, телефон, IP, email(ну, тоже пожалуйста); местонахождение (ну, не знаю – кому-то нравится, кому-то не нравится это); список языков, которыми владеет пользователей (ну, пожалуйста); список родственников; круг общения; файлы, которые передавал по интернет-связи… Ну, что такое файлы? Ну, переписка, письма.

Оксана Галькевич: Фотографии детей, что-то такое, да.

Константин Чуриков: Да, кстати. Аудио- и видеозаписи разговоров; данные о платежах в интернете. Ну, данные о платежах вообще Росфинмониторинг и так уже мониторит. В общем, вот такие контуры нашего возможного будущего обрисовываются.

Прямо сейчас мы хотим начать SMS-голосование. Вопрос к вам, наша уважаемая аудитория: вы хотели бы сохранить личную информацию в тайне – да или нет? Ждем ваши ответы по SMS: 3443, в начале буквы "ОТР" и далее ваш ответ.

И в студии у нас Александр Верховский – это директор информационно-аналитического центра "СОВА". Александр Маркович, здравствуйте.

Александр Верховский: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Ну, сразу хочется, чтобы так отрезать другую часть каких-то суждений (может быть, мы к этому будем возвращаться), все-таки начать с того… Ну а вдруг мы ищем эту опять, понимаете, серую кошку, черную кошку в темной комнате? Ну, в стране сложная обстановка, действительно спецслужбы борются с организаторами терактов. Я все время читаю комментарии силовиков, и они говорят: "Ребята, вы хотите жить спокойно?"

Оксана Галькевич: Напирают на безопасность, да.

Александр Верховский: Естественно. Весь "пакет Яровой" принимался для безопасности, борьбы с терроризмом и экстремизмом. Вопрос всегда в некотором балансе: сколько именно мы готовы пожертвовать (не важно чего – денег, приватности, времени на досмотр в аэропорту, еще чего-нибудь) ради безопасности? Этот баланс вряд ли можно как-то однозначно установить. Но, по крайней мере, вот то, что вы прочитали в Конституции, соблюдаться должно. И в этом случае оно не соблюдается.

Оксана Галькевич: Ну, так налицо ведь явное противоречие. Тогда, соответственно, кому-то должно прийти в голову обратиться, например, в Верховный Суд, в Конституционный Суд, провести какую-то юридическую экспертизу, прежде чем голосовать за это.

Александр Верховский: Ну, когда пакет принимали, то в Конституционный Суд нельзя было прямо обратиться, но, конечно, им на это указывали – разработчикам. Но отмахивались тогда и говорили: "Все о'кей. Вы просто не понимаете своего счастья, в общем".

Я думаю, что когда это начнет применяться, то, не знаю, первый или десятый потерпевший, чьи данные, собственно говоря, будут переданы таким образом, может смело идти в Конституционный Суд и оспаривать соответствующую норму закона.

Оксана Галькевич: Скажите, Александр Маркович, а обязательно ждать, пока первый или десятый потерпевший потерпит, да?

Александр Верховский: Да. Просто так работает Конституционный Суд – должен быть потерпевший.

Оксана Галькевич: Конституционный Суд не может сам сказать? Там замечательные люди, умные, очень профессиональные. Они видят, как на их глазах нарушается Конституция. Они про эту Конституцию знают все. Они не могут инициировать профессиональную какую-то проверку, да?

Александр Верховский: Нет, это должно быть по обжалованию, по какому-то инциденту. Собственно говоря, "закон Яровой" в части, касающейся предоставления того, что называется "метаданными", он уже действует. Он не действует еще в части передачи переписки, так сказать, содержания переписки…

Константин Чуриков: Но кто с кем…

Александр Верховский: …но кто с кем, во сколько и как это происходило технически – уже должно храниться и выдаваться по запросу спецслужб без судебного ордера. То есть собственно Конституция уже нарушается.

Константин Чуриков: Но в рамках следственных действий.

Александр Верховский: Нет, в рамках любых действий.

Константин Чуриков: А, вот так?

Александр Верховский: Вот в чем фокус. Дело в том, что по закону и так право на приватность ограничено, конечно, судебным решением. Всегда следствие может запросить судебный ордер на прослушивание телефонных разговоров или чтение электронной переписки (если на провайдера можно как-то воздействовать, я имею в виду). И тогда, пожалуйста, все это происходит. И эти запросы на прослушку, скажем, они тысячами и тысячами каждый год подаются и удовлетворяются судами.

Но этого показалось мало. Теперь идея такая, чтобы собрать данные заранее про всех виноватых, невиноватых потенциально, чтобы потом быстренько-быстренько все уже было наготове.

Оксана Галькевич: Упростить себе работу, получается, таким образом?

Александр Верховский: Ну, в общем, да.

Константин Чуриков: Александр Маркович, давайте себе представим, что часть общества, предположим, сейчас скажет (ну, правда, только опрос еще начали): "Ну, ладно, они все равно про меня все знают, мне скрывать от них нечего". Но где гарантия, что эти замечательные данные не попадут в руки каким-то третьим лицам, каким-то совсем уже нехорошим людям? То есть эти хорошие – они силовики, они честно делают свою работу. Им спустили закон – они по нему живут. А вот здесь эта гарантия есть?

Александр Верховский: Нет, гарантии здесь никакой быть не может, конечно. Собственно говоря, на рынок утекало… Я имею в виду – на рынок в точном смысле слова, на Савеловский рынок в Москве. Утекали, по-моему, все мыслимые базы данных почти. Утекали базы Пенсионного фонда, утекали… Ну, адресные – это само собой. Утечет и это, конечно, и будет использоваться для шантажа просто-напросто. Я думаю, что это вопрос не отдаленного даже будущего.

Оксана Галькевич: И еще, знаете, такой интересный момент. У нас ведь достаточно сложная история и сложные отношения у нашего гражданского общества с самыми разными спецслужбами. И не возникает ли такого…

Александр Верховский: Доверие не очень высокое. Есть такое дело, конечно.

Оксана Галькевич: Да. Ну и всякие болезненные были периоды в истории…

Александр Верховский: Ну и сейчас у нас не очень…

Оксана Галькевич: Сейчас не будем пытаться обозначить и проговорить, но мы все понимаем, о чем идет речь. И тем не менее, вот такие инициативы легко проходят и не вызывают какого-то, так скажем, бурного противодействия, противостояния. Это потому, что очень легко все-таки этим мнением и настроением массы манипулировать, и знают – как?

Александр Верховский: Ну, я думаю, отчасти потому, что для многих людей это не очень понятно, что это значит. Когда в законе написано "метаданные" – как понять, о чем вообще идет речь?

Оксана Галькевич: Может быть, это температура, да?

Александр Верховский: Ну нет. Просто люди не вчитываются в такое. Не только не вчитываются, но они даже примерно не понимают, если они случайно это услышат. Требуется как-то очень основательно привлечь внимание. Я думаю, что если бы каждому гражданину Российской Федерации объяснили, что его переписка вся содержательная будет со следующего года храниться где-то на полочке, то он бы, наверное, напрягся все-таки.

Потому что даже в советское время, я хочу сказать, когда у нас все эти суровые времена были, такого не было, чтобы советская почта копировала все письма граждан и держала их на полке в ожидании, что КГБ запросит. Так не было все-таки. Было вскрытие почты, но оно было адресным. Не было тотального вскрытия почты и хранения копий. Теперь будет.

Константин Чуриков: Вот какая палитра мнений сейчас у нас на SMS-портале. Такая загадочная эсэмэска из Петербурга. Мы спросили: хотели бы вы сохранить личную информацию в тайне? Петербург: "Я бы хотел. Соседи не хотят". На что-то намекает зритель.

Оксана Галькевич: Коммунальная квартира.

Константин Чуриков: Да. "Закон Яровой", – пишет нам Нижегородская область, – привет из 30-х! Будут отслеживать неугодных власти". Юрий из Московской области (вот то, о чем ты, Оксана, говоришь) тоже спрашивает: "Почему принимаемые законы сразу не проходят процедуру проверки в Конституционном Суде?" И многие пишут: "Честному человеку нечего скрывать".

Вы знаете, Александр Маркович, а может быть, вообще мы тут непонятно что обсуждаем? Ну, где уверенность, что до сих пор прямо вот по букве закона действовали сотрудники спецслужб в случае каких-то оперативных мероприятий? Всегда прямо они обращаются в суд, чтобы за кем-то начать слежку?

Александр Верховский: Ну нет, я думаю, что это не так. Но, понимаете, все-таки речь сейчас идет о достаточно конкретных вещах – об электронных коммуникациях. Чтобы влезть в вашу или мою электронную коммуникацию, нужно что-то сломать (в хакерском смысле этого слова) или уговорить провайдера этой связи, этого типа связи – Gmail, Telegram или еще что-нибудь – выдать эти данные.

Собственно говоря, в ряде случаев полиция или спецслужбы направляли официальные запросы – и им передавали такую информацию, в том числе и западные провайдеры (Facebook или еще кто-то). Это вполне возможно. Это нормальная вещь. Но они, если считают, что этот запрос, с их точки зрения, нарушает права человека, не является достаточно мотивированным, могут и отказать.

Оксана Галькевич: Система сдержек и противовесов.

Александр Верховский: Ну, просто они не в нашей юрисдикции.

Оксана Галькевич: Взаимодействие на других условиях, да? Ты не можешь отказать.

Александр Верховский: Они работают как бы из общих соображений, поскольку им нельзя прямо приказать. В этом весь смысл нынешний, что Telegram, грубо говоря, например, должен зарегистрироваться здесь и взять определенные обязательства, которые до этого он не нес.

Оксана Галькевич: Потому что, пока он там, обязать его нельзя.

Александр Верховский: Да, его никак нельзя иначе обязать. Теперь он, по идее, должен будет. Если откажется – начнутся иски, начнутся какие-то проблемы. Он должен будет это предоставлять.

На практике, я думаю, это приведет вот к чему. Те граждане, которые считают, что "мы честные люди, нам нечего скрывать", могут, конечно, и дальше ничего не скрывать. Могут, собственно говоря, вообще почтой без пароля пользоваться. Я не вижу проблемы. Это их личное дело. Но просто скрывать необязательно же только от ФСБ. Мало ли кто от кого что скрывает, вообще-то. А другие будут просто шифроваться больше.

Константин Чуриков: Мне понравилось, как один ваш коллега сказал… Тоже, я помню, обсуждали эту тему в эфире, и позвонила женщина, которая настаивала, что она как раз таки за то, чтобы все читали, скрывать нечего. И он задал ей простой вопрос: "А вот вы хотели бы, чтобы вот вы заходите в душ – и в этот момент все о вас всё узнали?" И тут женщина сказала: "Нет, не хочу". Вот интересно, как повернутся мнения, что изменится в процессе нашей беседы. Может быть, кто-то тоже как-то по-другому посмотрит на эту проблему.

Александр Верховский: Я думаю, что и переписку свою не все захотят прямо всем показывать.

Константин Чуриков: Ну, в общем, да. Мне кажется, что это как-то выборочно.

Оксана Галькевич: Вы знаете, давайте послушаем Елену из Петербурга, а дальше продолжим нашу беседу. Елена, здравствуйте.

Константин Чуриков: Елена сорвалась.

Оксана Галькевич: Сорвался звоночек, да. Я просто хотела сказать… Что же я хотела сказать, Костя?

Константин Чуриков: Вот у нас тут очень много сообщений. Пишут: "Все, что происходит, говорит о тотальном недоверии власти к нашим гражданам".

Оксана Галькевич: "Возвращение в СССР". Кстати, я хотела сказать… Я вспомнила! Я вспомнила о том, что… "Возвращение в СССР" натолкнуло меня на эту мысль. Вы сказали, что будут больше шифроваться. Ну, будут больше шифроваться, как-то пытаться обходить все эти запреты. Ну, к чему мы опять придем? К двоемыслию? К троемыслию?

Константин Чуриков: Азбука Морзе на кухне.

Оксана Галькевич: Где-то на кухне будем опять обсуждать? Ну, это же неправильно.

Александр Верховский: Нет, неправильно.

Оксана Галькевич: И это, мне кажется, с точки зрения государства, гораздо большая угроза может быть, когда люди нечестны с тобой. Государство, подумай, люди будут с тобой нечестны! И это укрепление вот этого недоверия какого-то махрового.

Александр Верховский: Государство никак не ожидает честности от граждан. Чего оно не ожидает точно – это честности. Но если посмотреть на то, ради чего все это создавалось, на людей, которые занимаются какой-то деятельностью, необязательно терроризмом, которые, как им самим кажется, может быть, государством не приветствуются. Может, они жульничают понемножку или, не знаю, какие-то листовки распространяют, которые… как им кажется, государство не порадуется, что они распространяют, или еще что-нибудь. Что они будут делать? Да, они будут пользоваться более сильными средствами шифрования, еще что-нибудь придумают.

Да, это очень похоже на советское время. Тогда тоже же прятались не одни диссиденты, но и все, кто что-нибудь делал нестандартное, да? К чему это приводит? Честно говоря, государство, кажется, по этому поводу не очень… Ну, понятно. Мы все видели один раз уже, к чему это приводит, собственно говоря.

Оксана Галькевич: Ну, это, наверное, приводит к подрыву тех самых устоев, на которых это государство себя строит. К тому, к чему это привело, – собственно, к тому и приводит. Это опасно.

Александр Верховский: Да. Но это приводит не сразу, а в некоторой отдаленной перспективе, ну, в сравнительно отдаленной перспективе. Мне кажется, что создатели вот этих пакетов, типа "пакета Яровой", они о такой перспективе отдаленной не думают. У них как-то горизонт гораздо ближе расположен.

Оксана Галькевич: Давайте ухватим нашего телезрителя, чтобы не сорвался и этот звонок.

Константин Чуриков: Давайте послушаем Виктора из Иванова. Добрый вечер, Виктор.

Зритель: Добрый вечер.

Оксана Галькевич: Добрый.

Зритель: Меня вот интересует такое. Вот эти все наши данные уже… Я не знаю, у кого их только нет: ГАИ, медицина, коммунальщики, соцзащита, пенсионный… Я устану перечислять. Везде мои данные есть.

Константин Чуриков: Кстати, да. Может быть, этим разным службам друг с другом поговорить? Врач знает, кто как выглядит, какое здоровье, да? Генерал-майор знает, где ты живешь, да? Им всем нужно встретиться и поговорить – и все.

Оксана Галькевич: Они не знают, Костя, о чем ты переписываешься со своей женой, с коллегами!

Константин Чуриков: А они не догадываются?

Оксана Галькевич: Фотографии какие-то, демотиваторы ты там кому-то отправляешь. Вот этого они не знают. А хотят.

Константин Чуриков: Так-так, Виктор, продолжайте. Интересна ваша мысль.

Зритель: Ну, так вот. И уже не знаю, что с меня еще требовать? Но я не могу из этих организаций, в которых я числюсь… Допустим, у всех же коммунальщиков, то есть… ну, в электросбыте я не могу узнать, сколько и чего мне полагается, или взять какую-то справку. С горем пополам могу узнать о своей пенсии. В соцзащите еще кое-как, но сопротивляются тоже. А вот по коммунальным услугам – вообще!.. В накладных никаких данных нет о потреблении электричества, допустим, или других услуг.

Александр Верховский: Так ведь для кого это собирается?

Зритель: А мне говорят: "Если вы хотите – приходите и пишите бумагу, заявление". И везде. Зачем мне такой геморрой, извините?

Константин Чуриков: Виктор, вот чтобы как раз этого явления, этого заболевания неприятного не было, смотрите, ведь все как раз вам в руки. Понимаете, с 1 июля будущего года как раз все, что вы пишете, становится известно там, да? И вы как раз напишете: "Дорогая и любимая супруга, управляющая компания такая-то…" – и дальше, в общем, просто выкладываете всю правду-матку.

Оксана Галькевич: Да, действительно. Слушайте, может быть, как-то жизнь начнет налаживаться у нас в стране?

Константин Чуриков: Этим же можно пользоваться.

Оксана Галькевич: Какой хитрый план, Костя! Я только сейчас об этом подумала

Александр Верховский: Тут есть два варианта: либо эти базы данных (так сказать, знания о нас) будут объединяться, либо не будут. Сейчас они, вообще-то, разъединены даже по закону. И кроме того, они разъединены, потому что у них разные держатели, которым друг на друга наплевать – коммунальщикам на медицину, на ФСБ. И так им всем взаимно друг на друга. Поэтому сколько о нас данных в разных местах ни собирай, они не объединяются (ну, кроме как по специальному запросу).

А другой вариант – если они в самом деле все объединяются, да еще вместе с перепиской. Тогда это, ну, такая просто антиутопия натуральная. Недавно читал чудесную статью про Китай. Там такой есть пилотный проект, где они гражданам начисляют…

Оксана Галькевич: Баллы за хорошее поведение.

Александр Верховский: Баллы, да, в зависимости от их успехов социальных и провалов. И это прямо реально отражается на их жизни.

Оксана Галькевич: Там имена еще сохранили? Или там уже, как у Замятина?

Александр Верховский: Нет. И сексуальные отношения пока не регламентируют. Но к этому, явно, там идет, потому что там за это тоже баллы.

Константин Чуриков: Ну, все впереди!

Оксана Галькевич: И следить будут за этим, да, чтобы вот этого…

Александр Верховский: Ну, это как бы такое отдаленное будущее, но не очень, потому что если это можно сделать в Шанхае или где-то в экспериментальном порядке, то и у нас, наверное, можно.

Оксана Галькевич: Знаете, Александр Маркович, я боюсь, что вот та скорость, с которой меняются модели айфонов, телефонов, смартфонов… Это, может, и не такое отдаленное уже будущее. Очень все стремительно происходит в наше время.

Ну, еще звоночек?

Константин Чуриков: Давайте сейчас послушаем звонок, Марина из Екатеринбурга выходит в эфир. Марина, вы какого мнения? Добрый вечер.

Зритель: Да-да, добрый вечер. Хочу сразу сказать, что мое мнение… И не только мое, а за моим мнением стоит достаточно много народа, который как-то без истерии к этому всему относится, давно уже эта тема возникала. И я настаиваю, что перед тем, как этот вопрос задавать и отвечать, надо осознавать, что уже давно…

Константин Чуриков: За нами шпионят?

Зритель: Да. И лучше пусть свои, как говорится, фильтруют наш базар, чем за границей.

Константин Чуриков: Свой, родной сотрудник специальных органов, чем какой-нибудь враг, понимаете!

Зритель: А судьи кто? То есть как будет инкогнито сохраняться эта информация? И еще такая реплика по поводу вопроса о съемках в ванной или в туалете. Вы знаете, с нашими уже нанотехнологиями, по-моему, и это, хотим мы или не хотим…

Константин Чуриков: Мы все уже сфотографировались, вы хотите сказать, да?

Зритель: Да. Все. Спасибо вам.

Константин Чуриков: Как-то грустно стало после вашего звонка. Спасибо, Марина.

Оксана Галькевич: Шоу "За стеклом" – наша жизнь. Понимаете, люди готовы на все.

Александр Верховский: Об этом, в общем, фильмы снимали интересные.

Кстати, что касается некоего алармизма. Я хочу сказать, что да, действительно, в этой новости самой по себе о запросе данных есть элемент алармизма. Потому что данные, которые спецслужбы хотят получать от социальных сетей, – это данные, которые люди сами вносят в свой профиль. Если они туда это вносят, то дальше два варианта. Либо эти данные, как вы понимаете, в этом профиле закрытые… Ну, он может их закрыть или открыть. Если они открытые, то никакого закона не надо – пожалуйста, просканируй это все и собирай.

То есть вот что здесь добавляется? Они требуют от провайдеров этой услуги (от "ВКонтакте", от Telegram, еще от кого-то) предоставить те данные профиля, которые люди хотят закрыть. И это будет, конечно, утекать. То есть, в принципе, ситуация… Дело не только в том, что ФСБ узнает, кто мои родственники, прости господи, но и в том, что это утечет на Савеловский рынок. И дальше мало ли кто как это собирается использовать.

Константин Чуриков: Лучше на Савеловский, чем в интернет.

Оксана Галькевич: Но есть ведь такая история…

Александр Верховский: Нет, просто это будут за деньги продавать, просто так это не выложат

Оксана Галькевич: Мы пишем письмо, открыточку, рукописное какое-то письмо – и мы ведь его кладем в конверт, запечатываем. Правда? А так можно, собственно, и не делать, да?

Александр Верховский: Определенно можно не делать.

Оксана Галькевич: Уже? Уже можно не делать.

Александр Верховский: Зачем тратить только время и зря пальцем водить по конверту?

Оксана Галькевич: Сохраним 20 копеек.

Константин Чуриков: Нам пишут зрители. Дмитрий пишет: "Что вы истерите? Никто не собирается читать вашу переписку". Из Челябинской области: "Есть Конституция. Какой смысл обсуждать вопрос, который противоречит Конституции?" Кстати, очень правильно, между прочим, тоже задает вопрос наш зритель.

Оксана Галькевич: Ну, подождите. Как это? Здрасте! А если этот вопрос обсуждался в Думе? Знаете, какой-то смысл люди и в этом видели. И был принят закон, противоречащий Конституции, да?

Константин Чуриков: Ну, не всегда то, что обсуждается в Думе… Я не буду продолжать эту фразу.

Александр Верховский: Но я хочу сказать насчет "читать переписку". Понятно, что ни у какого "товарища майора" не хватит здоровья читать все переписки, ну, физически. Но для этого есть опять же автоматические средства. Никто не собирается вручную глазом отсматривать все переписки – это немыслимо и ненужно. Будут выискивать то, что надо.

Оксана Галькевич: А вот здесь, Александр Маркович, вы нас расстроили. Мы уже порадовались – думали, что ФСБ сядет на горячую линию ЖКХ, понимаете, и начнет устранять проблемы, как Костя сказал, в нашей жизни, прочитав о том безобразии, которое творится.

Константин Чуриков: У нас есть еще звонок.

Оксана Галькевич: Звоночек, да, из Московской области.

Константин Чуриков: Алексей, здравствуйте.

Зритель: Да, здравствуйте. Меня слышно?

Оксана Галькевич: Прекрасно!

Зритель: Отлично. Я живу в городе Раменское и являюсь представителем, скажем так, молодого поколения. Я интересуюсь IT-технологиями, сетевыми технологиями, информационной безопасностью. И для меня, честно говоря, этот закон является абсолютно утопичным. И очевидно, зачем, для кого и почему он делается. Я просто хотел сказать, что это невыносимая, непосильная нагрузка для IT-индустрии. Это приведет к тому, что ситуация ухудшится. И это крайне временная мера.

Константин Чуриков: Ухудшится? Раскройте мысль, пожалуйста, Алексей. У кого ухудшится – у пользователей, у интернет-провайдеров?

Зритель: У провайдеров, у компаний. То есть это лишь время. Сначала будет всплеск. Да, будут заказы, будет куча госконтрактов, непонятных и странных тендеров. А потом все это еще сильнее ослабит всю систему нашу, и без того, скажем так, не сильную IT-систему. Я просто как представитель молодежи в шоке от такого открытого… Я понимаю, что есть истории про Сноудена, есть про США, но мне кажется, что это все должно… По крайней мере, на официальном уровне Конституция должна хоть как-то работать. Свобода слова…

Оксана Галькевич: Золотые слова!

Константин Чуриков: "Конституция должна хоть как-то работать", – сказал Алексей из Подмосковья.

Оксана Галькевич: Да, Конституция должна работать. Спасибо большое.

Давайте подведем итоги нашего голосования. Мы в начале обсуждения этой темы задавали вам вопрос, уважаемые друзья: вы бы хотели сохранить личную информацию в тайне? И вот какие результаты у нас получились.

Константин Чуриков: Ну, все на экране, все видно. "Да" – отвечают 93% нашей аудитории. И не согласны с этим только 7%.

В студии у нас был Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра "СОВА". Мы говорили в эфире о постановлении Минкмосвязи – какие конкретно данные собирается Минкомсвязи по этому проекту приказа предоставить специальным службам. Спасибо большое, Александр Маркович.

Оксана Галькевич: Спасибо.