Виталий Млечин: В ближайшие полчаса, как и обещали, будем обсуждать ситуацию на рынке лекарств. Накануне президент обсудил с Правительством результаты общественных проверок, которые прошли в аптеках. Итоги коротко: цены подросли, есть даже дефицит по некоторым препаратам. Так сказал президент. Тамара Шорникова: Да. А вот по словам министра здравоохранения Михаила Мурашко, цены на жизненно важные препараты выросли почти на 2%, а на остальные лекарства повышение стоимости оказалось на 10% ниже официального уровня инфляции. Ну, такая интересная формулировка. Будем разбираться, что это значит. Виталий Млечин: Да, что это значит. Тамара Шорникова: Вот выборочно список лекарств, за которые наблюдают специалисты Росстата. Какие-то, например валидол, действительно подорожали на те самые 2%. Но есть и те, которые за год стали вдвое дороже. Виталий Млечин: Да. Как минимум ренгалин на 59% подорожал. Анальгин отечественный подорожал на 26%. Ну, в абсолютных цифрах, казалось бы, не так много стоил – 21 рубль, а стал 28, но тем не менее 26% – это серьезно. Что у вас происходит в регионах? Расскажите, пожалуйста. Растут ли цены в аптеках? Если да, то насколько? И, наверное, еще более важное: столкнулись ли вы с нехваткой каких-либо препаратов? 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира. 5445 – короткий номер для ваших SMS-сообщений. Вот еще одна новость по этому поводу: Минздрав недавно включил в список потенциально дефицитных лекарств востребованные аспирин, парацетамол, корвалол и йод. Означает ли это, что йод исчезнет с прилавков? Тоже давайте разберемся. Тамара Шорникова: Приглашаем к разговору эксперта. Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей. Здравствуйте. Виталий Млечин: Нелли Валентиновна, здравствуйте. Нелли Игнатьева: Здравствуйте. Виталий Млечин: Скажите, пожалуйста… Ну, раз президент сказал, что создался дефицит – значит, очевидно, так оно и есть. Но о каких лекарствах идет речь? И почему? Нелли Игнатьева: Ну, во-первых, отсутствие лекарственного препарата. Вот что такое дефицит. Все те заявления, которые у нас периодически делаются, они делаются по итогам проведенных проверок вот сегодня, вчера или в определенный момент времени. И я неоднократно повторяю для наших уважаемых телезрителей, что лекарства действительно в аптеки поступают в течение дня несколько раз, и поэтому результаты этих проверок – весь тот скан, так сказать, рисунок того состояния в тот момент, когда вошла проверка, общественная проверка Народного фронта, чтобы выяснить, есть ли лекарственные препараты. Но, конечно же, и президент, и председатель Правительства, и все Правительство, и Министерство здравоохранения Российской Федерации уделяют внимание и тем позициям, которые пребывают в повышенном спросе в тот или иной период времени. Ведь у лекарственного препарата есть такая характеристика, как сезонный спрос. Весной у нас наиболее востребованные одни препараты, могут быть в большей степени. В период сезонных простудных заболеваний – другие препараты. Ну и вчера четко было дано руководителем страны задание – сформировать запасы тех лекарственных препаратов, которые в первую очередь очевидно будут востребованы в тот или иной период времени. Это то, что касается как раз противопростудных, скажем так, лекарственных препаратов. Отсутствуют лекарственные препараты по итогам проверки те, которые имеют определенные торговые наименования определенных производителей. Если же говорить с фармако-терапевтической точки зрения, то замены для них есть. Тамара Шорникова: Да. Но жалобы поступали на горячую линию Народного фронта. Собственно, после этих жалоб и провели общественники проверку выборочную аптек. И там были как сезонные (те же антибиотики), так и, условно, «Тамоксифен», который используется при лечении онкологии. Понятно, что круглый год этот препарат необходим пациентам. Нелли Игнатьева: Да, согласна, такие ситуации у нас бывают. Но в то же время, что касается онкологических препаратов, то это в первую очередь препараты, которые должны отпускаться и отпускаются бесплатно. Это категория государственных закупок. В розничный сегмент эти группы препаратов уже поступают, так сказать, не то чтобы по остаточному принципу, а в дополнение. Поэтому в тот или иной момент времени – и сегодня, и вчера, и три года назад – такие ситуации случаются. Ну, по этому лекарственному препарату в начале года… Мне как специалисту, в общем-то, где-то и понятно, почему возникают, могут возникнуть такие моменты. Ровно только потому, что все закупки были осуществлены на конец года, и сейчас еще, возможно, отдельные поставки просто еще не пришли. Ну, в аптеках их действительно найти очень сложно. Это можно будет найти только в тех аптеках, уточнить их присутствие в тех аптеках, которые обслуживают льготную категорию населения, а это не все аптеки. Тамара Шорникова: Есть телефонный звонок у нас уже. Давайте послушаем Дмитрия, Архангельск. Виталий Млечин: Дмитрий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, слушаем вас. Зритель: Я звоню из Архангельска. Я сам врач, 49 лет. Уже в течение двух лет пользуюсь препаратами для снижения артериального давления. Вот в течение последнего года замечаю, что фактически цены на препараты этой группы, которые я принимаю, увеличились практически в полтора раза. Я имею в виду препараты группы фозиноприла, они есть на рынке польского производства, Хорватия и российского. Препараты увеличились в полтора раза в цене. Виталий Млечин: Но при этом не пропали с прилавков? Зритель: Нет, их стало меньше, это правда. Но нет, такого, чтобы совсем дефицит был, такого пока нет. Но цены увеличились. Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Ну, то, что подорожание – это, наверное, в общем, достаточно легко объяснить. И вряд ли кто-то это скрывает. Тамара Шорникова: Да. Но все-таки многие телезрители как раз просят специалистов объяснить, потому что, действительно, официально 2% на жизненно необходимые препараты, другие какие-то высказывания. Зрителям кажется, что определенные препараты, ну, гораздо серьезнее поднялись в цене. Почему так происходит сейчас? Нелли Игнатьева: Ну, вы сами сейчас и ответили. На разные препараты все-таки разный рост цен. Связано это с чем? Ну, возьмем сегодняшний период времени, период пика простудных заболеваний. Группа антибиотиков – на них возрос спрос кратно во всем мире. А производители субстанций у нас одни на весь мир – это Индия и Китай, основные лидеры. Дальше. В производство лекарственных препаратов ведь входит не только стоимость субстанций, а это еще и оборудование, это еще и упаковочные материалы. И если мы уже наладили механизмы логистики, с точки зрения соотношения мирового спроса, скажем, и того предложения, которое имеет место быть во всем мире, то это имеет вот такую ответную реакцию на изменения цены. С точки зрения наших участников рынка, фармацевтического рынка, главная задача – это, конечно же, избежать этого дефицита то есть обеспечить наличие лекарственных препаратов для наших пациентов. И потом, как уже сказал коллега по системе здравоохранения, доктор, который отметил, что лекарств стало меньше… А что значит «лекарств стало меньше»? В рамках действующего вещества, то есть фармакологически активного вещества, препараты есть, но вот в рамках торговых наименований, да, они представлены в меньшем количестве, в каждом торговом наименовании, возможно. Ну, это я говорю по той группе, по которой, в общем-то, доктор и назвал. Такое случается, такое периодически случается. Тут нет никакой, так сказать, критической системной проблемной ситуации, ее нет. Препараты есть. Цены растут, но действительно, как мы с вами прокомментировали, по объяснимым причинам. Многие моменты у нас изменились. То, что мы еще и импортозависимые, и не только мы, а весь фармацевтический международный рынок зависим, зависит от субстанций названных мною государств как минимум. Ну, это один пример. Но не забываем, что есть упаковочные материалы, само оборудование, наладка и так далее, и так далее. И все это, конечно, входит в стоимость лекарств. Цены растут, меняются, скажем. У нас бывает, что в течение дня один и тот же лекарственный препарат мы с вами в аптеку закупаем по разной цене, потому что главное для нас и приоритетное – это избежать самого дефицита, то бишь отсутствия лекарственного препарата. Тамара Шорникова: Нелли Валентиновна, президент отметил также на совещании, но, конечно, значительно у нас приросла наша фарминдустрия, за три года скачок – примерно с 22% доля российских препаратов на рынке выросла до 60%. Есть ли надежда, что при таком увеличении нашего сегмента будет корректировка цен? Потому что вроде как всегда кажется, что не нужно везти, нет каких-то длинных логистических цепочек. Наше – значит может быть дешевле. Виталий Млечин: И не зависим от капризов поставщика и так далее. Нелли Игнатьева: Ну, во-первых, везти не нужно готовые лекарственные формы. Но, с другой стороны, посмотрите, если она изготавливается в Подмосковье, то все-таки до Дальнего Востока ее нужно довезти, скажем. Это с одной стороны. С другой стороны, несмотря на то что лекарства производятся на территории Российской Федерации… А у нас уже многие годы, не год, не два, даже коронавирусная инфекция здесь не являлась как бы способствующим фактором по развитию, по увеличению, а уже многие годы, более десяти лет более половины лекарственных препаратов производится на территории Российской Федерации. Сами-то готовые лекарства здесь производятся, но для того, чтобы они были произведены, необходимо привезти и упаковочный материал, бывает нужно, и, возможно, что-то с оборудованием связано, опять же, те же субстанции, те же вспомогательные вещества. Это достаточно емкий процесс – производство лекарственных препаратов. И мы можем зависеть, ну, даже от той самой упаковки, от того же самого алюминиевого блистера, чтобы упаковать этот лекарственный препарат, который мы можем произвести. Действительно, позитивно, что у нас сегодня происходит – это темпы наращивания объемов производства российского. Ну да, они вызывают гордость у некоторых представителей фармацевтического рынка. Действительно, мы эти темпы имеем кратно. Вот за последние три квартала, как вчера было доложено, названы были цифры, насколько эти темпы поднимаются. То есть нам есть куда двигаться. И мы стараемся двигаться. Что хочется сказать для наших уважаемых пациентов? Что все те технологии, по которым производятся лекарственные препараты, все эти субстанции – они едины абсолютно для всех. Как и иностранные производители производят лекарственные препараты на площадках, которые размещены у нас здесь, в России. Пациент, приобретая лекарственный препарат, считает, что он иностранный, а лекарственный препарат – да, регистрационное удостоверение у иностранного производителя, но он производится здесь, в России. Поэтому, с точки зрения нашей готовности и наших потенциалов увеличения, скажем так, отечественного производства, масштабы локального рынка уже готовых лекарственных препаратов, они имеют место быть. И мы, в общем-то, их наращиваем. Да, как вы отметили, это обеспечивает как раз снижение их стоимости. Но с позиции сегодняшнего дня я возьму более оптимистичный термин – стабилизация цен, скажем так. Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Тамара Шорникова: Спасибо. Виталий Млечин: Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей. А вот смотрите, какое сообщение пришло из Карелии, Петрозаводск: «С марта 2022 года цена на лекарство «Лориста» снизилась вдвое (было 136 рублей, стало 62), а препарат «Аторис» (Словения) – с 260 до 128 рублей. Приятная неожиданность». Действительно неожиданность. Действительно приятно. Когда что-то дешевеет – это всегда радостно. Тамара Шорникова: Да. Давайте сейчас посмотрим видеоматериал. «Покупаете ли вы лекарства впрок?» – наши журналисты спросили у жителей регионов. Посмотрим этот материал, а потом обсудим. ОПРОС Тамара Шорникова: Три коробки – это сильно. Виталий Млечин: Да, очень интересно мнения разделились. Кто-то говорит, что вообще не надо впрок покупать, потому что срок годности – что логично. А вот кто-то коробками запасается впрок. Ну, видимо, разный опыт и разное количество лекарств тоже, наверное. Кому-то нужно больше, а кому-то – меньше. С нами на прямой связи заместитель председателя Комитета Госдумы по охране здоровья, кандидат медицинских наук Алексей Куринный. Алексей Владимирович, здравствуйте. Алексей Куринный: Здравствуйте. Виталий Млечин: Алексей Владимирович, вам тоже хочется задать вопрос относительно возможности дефицита. Вот как в Госдуме оценивают такую перспективу, что каких-то лекарств будет не хватать? Возможно ли это? И как подстраховаться? Алексей Куринный: Ну, это классическая ситуация с дефектурой, она неоднократно уже возникла. И сейчас у Правительства появился дополнительный инструмент, во всяком случае технологический, – это такая витрина, которая оценивает автоматически и количество произведенных лекарственных препаратов, и действующие заводы, и количество ввозимых, и тех препаратов, которые находятся на регистрации. Прогнозируют одновременно тот дефицит, который возникнет. Сейчас по примерно 80 препаратам есть угроза дефицита. Соответственно, есть возможность применять соответствующие меры. А очень широкий есть набор мер: это и ускоренная регистрация, это и ввоз препаратов даже в импортных упаковках, скажем так, без отечественных каких-то знаков, это даже так называемая принудительная регистрация на территории Российской Федерации. Тоже такой механизм правовой есть. Получается, что патентная защита не истекла, но есть острая необходимость, и Российская Федерация имеет право производить эту формулу на своей территории. Поэтому набор инструментов достаточно большой. И сегодня задача – их правильно применять и реагировать на эти вызовы. Тамара Шорникова: Алексей Владимирович, вот нам отклик от телезрителей такой приходит, мол: эксперты часто говорят, что если нет нужного вам препарата, обязательно спрашивайте отечественные аналоги и так далее. Но для этого, естественно, нужно посетить врача, чтобы он дал грамотную консультацию. А с этим очевидные проблемы в регионах, просто не попасть, особенно сейчас, в моменты нагрузки из-за сезонных заболеваний. Ну, просто это невозможная задача. Вот с этим дефицитом как справляться? Алексей Куринный: Вы имеете в виду – с дефицитом врачей, которые не могут посмотреть вовремя? Тамара Шорникова: Да. Алексей Куринный: Ну, это комплексная проблема, комплексная задача, которую пытается решить наш Минздрав, да и в целом Правительство Российской Федерации. Пока не очень успешно, потому что, к сожалению, основные факторы – я говорю про реальное увеличение заработной платы, я говорю про реальную регламентацию рабочего времени, – к сожалению, это пока не сильно работает, поэтому есть провалы, особенно в регионах, скажем так, особенно в дальних регионах, когда попасть к врачу действительно очень сложно. Конечно, в этой связи очень настораживают некоторые предложения запретить торговать лекарствами без рецепта врачей в аптеках – что людей тоже очень напрягает сегодня, в том числе антибиотиками или другими широко распространенными препаратами. Я все-таки сторонник того, что сначала мы обеспечиваем доступность нормальную медицинской помощи, а потом уже вводим какие-то запретительные механизмы, а тем более огромные штрафы, как предполагают авторы этого законопроекта внесенного, за выдачу аптекой препарата без рецепта. Виталий Млечин: А статистика даже есть, и она тревожная, скажем так, потому что лечатся антибиотиками по рецепту, по назначению врача 51%, а самолечение – 49%. То есть получается, что поровну люди делятся, да? Только половина лечится по назначению врача, а половина сама себе назначает антибиотики. Как вы считаете, это из-за того, что не могут попасть к врачу? Или не доверяют? Или доверяют какому-то своему опыту больше? Скажем, мне родственник мой сказал, что вот этим антибиотиком лечился – и я им буду лечиться. Алексей Куринный: Ну, первое – доступность. А второе – это определенная культура лечения, когда человек приходит в аптеку и говорит: «Вот у меня болит голова. Что вы мне посоветуете?» И его лечащим врачом выступает, к сожалению, не врач даже в чистом виде, а фармацевт, который говорит: «Возьмите это, возьмите это, попробуйте это». Собственно, как показывает опыт, если не половина, то треть наших граждан именно таким образом и получают лечение, выбирают соответствующие лекарственные препараты. Это, конечно, в корне неправильно. Но ситуацию одновременно резко не поменяешь. Виталий Млечин: Вот! А как с этим бороться? И нужно ли вообще с этим бороться? Алексей Куринный: Это, безусловно, профилактика. Это, безусловно, соответствующая, скажем так, обработка, профилактическая обработка через средства массовой информации, через различные другие профилактические механизмы. Это, безусловно, повышение доступности медицинской помощи. Наверное, это самое главное, что сегодня ограничивает людей в их желании идти к врачу и получить какую-то рекомендацию или тот же самый рецепт. Это самые главные моменты, потому что все это взаимосвязано. Нельзя вырвать один момент и говорить, что у нас сегодня пьют слишком много антибиотиков и тем самым, скажем так, вызывают антибиотикорезистентность, поэтому давайте мы запретим выдавать антибиотики в аптеках и накажем тех, кто выдает их без рецепта и тому подобное, учитывая, что многие граждане просто не могут попасть к врачу, чтобы их потом выписать в последующем. То есть вот такой момент. Или другой перегиб с другой стороны, когда легко можно получить любой препарат, когда, как сейчас происходит, можно пойти лечиться в аптеку. Это тоже совершенно недопустимо. Это приводит либо к запущению некоторых заболеваний, либо, скажем так, к скрытию симптомов до определенного времени, когда заболевание прогрессирует, а потом уже в поздней стадии его очень сложно лечить. Комплексная сложная проблема – и доверие граждан к медицинским работникам, к оказанию медицинской помощи, и доступность, и в том числе, скажем так, экономическая доступность. Виталий Млечин: Вот по поводу доверия. Из Волгоградской области короткое сообщение: «Не доверяю врачам». Алексей Куринный: Зря. Вот все, что я могу сказать. Зря. Ни у кого из нас нет другого варианта сегодня лечиться, грамотно лечиться, эффективно лечиться, кроме как использовать труд, использовать навыки подготовленных и высококвалифицированных специалистов. Они бывают разные, я понимаю. К сожалению, иногда в некоторых лечебных учреждениях, особенно отдаленных, работают не высокого класса специалисты, с вредными привычками. Ну, опять же, это следствие того, что хоть кого-нибудь привлечь туда, потому что других людей просто нет. Тамара Шорникова: Давайте послушаем телефонный звонок, успеем еще. Ольга, Санкт-Петербург. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Ольга. Зритель: Да, здравствуйте. Скажите, пожалуйста… Вот был такой препарат «Вентолин» для «Небулайзера», очень хороший препарат для тех, у кого тахикардия, при ингаляциях очень сильное сердцебиение. А сейчас заменили нашими российскими препаратами. Действующее вещество вроде бы как… Тамара Шорникова: Ольга, замена есть. А в чем вопрос тогда? Зритель: А мне, например, совершенно не идут наши препараты эти. У меня сердце просто выскакивает, мне очень плохо становится. Ну, может быть, это конкретно моя реакция. Ну, «Вентолин» – импортный препарат. Виталий Млечин: Спасибо, спасибо большое. Алексей Владимирович. Алексей Куринный: Есть индивидуальная непереносимость препаратов, действительно, и тогда разрешено выписывать через врачебную комиссию не по МНН (международному непатентованному названию), а по коммерческому наименованию. Если конкретный препарат помогает, а другие не помогают, то в этом случае врачебная комиссия может и должна выписать соответствующий рецепт по коммерческому наименованию, ну и пациент его получает. Я понимаю, что это сложно доказывать. Я понимаю, что иногда людям хочется что-то импортное. Ну, если есть объективная картина непереносимости, неэффективности конкретного препарата, отечественного или какого-то другого, то он подлежит замене. Виталий Млечин: А если его в аптеке нет, как быть? Алексей Куринный: Ну, значит, есть другой препарат, который из той же группы, тот же МНН, но другого производителя. Тут, как правило, есть несколько. Ну а если нет вообще препарата, то есть исходная группа, которой может быть заменен. То есть безвыходные ситуации очень редко встречаются, если честно, и в основном касаются тяжелобольных, орфанных заболеваний, но там совсем другая история, совсем другой подход. Тамара Шорникова: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо большое. Тамара Шорникова: Алексей Куринный, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по охране здоровья, кандидат медицинских наук. Говорили про лекарства. И вот буквально две SMS хочу зачитать… Виталий Млечин: Давай. Тамара Шорникова: Интересно они в паре работают. «Лекарства дорожают постоянно. Никто не контролирует рост цен», – из Рязанской области. И Москва: «Недавно перебирала аптечку, выбросила просрочку на две тысячи». Подпись: пенсионерка. Виталий Млечин: Да, это говорит само за себя.