Иван Князев: Ну а сейчас – очень серьезная тема. Ежегодно в России пропадают около 40 тысяч детей. 80% из них находят живыми, а оставшиеся 20% – это погибшие и пропавшие без вести. Опасность может подстерегать ребенка на каждом шагу: в лесу, во дворе, в торговом центре или даже на многолюдной улице. Тамара Шорникова: Вот один из недавних случаев (а таких много). В Нижнем Новгороде пропавшего шестилетнего мальчика искали всем миром. Нашли по камерам видеонаблюдения. Ребенка увел неизвестный мужчина прямо с детской площадки. Прихватил скейтборд дошкольника подмышку и отправился гулять с ребенком по городу. Малыш не сопротивлялся. На кадрах видно, что он был явно заинтересован. Мужчина прогулял с ребенком целый день, но вечером отводить обратно его к дому не стал – что сильно расстроило малыша, он расплакался и этим привлек внимание прохожих и полиции. Мужчину задержали. Им оказался бездомный. На допросе он утверждал: никакого вреда ребенку не причинил, а просто хотел предложить ему жить вместе с ним как сыну. Иван Князев: Конечно, хорошо, что еще так все закончилось. Поговорим об этом с нашим экспертом. У нас в гостях Светлана Барсукова, профессор факультет социальных наук Высшей школы экономики. Здравствуйте, Светлана Юрьевна. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Светлана Барсукова: Здравствуйте. Иван Князев: Ну и к телезрителям обратимся. Тамара Шорникова: Да. Расскажите, как вы разговариваете со своими детьми, как вы учите их безопасности, что объясняете, какими словами, в каком возрасте. Расскажите про ваш собственный опыт. И запустим SMS-опрос: ваш ребенок может уйти с незнакомцем – да или нет? Интересно посмотреть на результаты опроса. Мне кажется, что большинство родителей, если их спросить, они, конечно же, ответят: «Нет, мой ребенок не уйдет». Но есть множество подтверждений обратного. Эксперимент, который не первый год проводит поисковая организация «Лиза Алерт»: на детских площадках они подходят к детям с различными сценариями. Например: «Идет съемочная площадка… идет съемочный процесс. Пойдем, снимем тебя в фильме», – и так далее. Родители стоят неподалеку, наблюдают за ситуацией. И дети идут – многие – абсолютно спокойно, добровольно и так далее. Что, конечно же, повергает в шок родителей. Как вы думаете, в чем здесь ситуация? Виноваты ли… ну, не виноваты, а, наверное, есть ли определенная ответственность родителей в том, что не поговорили, не уделили этому должное внимание? Или мир сейчас такой, что очень сложно уберечь от всего? Светлана Барсукова: Ну, не будем снимать ответственность, конечно, с родителей. Говорить на эту тему нужно. Мы, например, своим детям младшим, всем классам подарили свистки: если что-то, то надо свистеть. Ситуация с ребенком, о котором вы вспоминали. Понимаете, здесь же речь не о том, что родителей не было рядом. Родители и не могут каждую минуту находиться рядом. Почему ребенок был один? А где были друзья? Здесь вопрос распадания этого дворового сообщества. Когда дети гуляют друг у друга на глазах, они собираются в команды, то вот тогда сокращается возможность этих потерь и так далее. То есть когда сужается эта детская и подростковая жизнь, такая наполненная жизнь, когда ребенок выходит в одиночку подышать, когда ему скучно, грустно в этом одиночестве, то он незнакомцу рад как человеку, который попытался организовать его досуг, куда-то предложил сходить. Нужно понимать, что это не просто рост опасности окружающего мира, но и распадания социальных связей, вот этого социального контроля ведет к таким печальным ситуациям. Иван Князев: А почему они у нас распадаются? Я тоже вырос как раз в обычном таком дворе. Мы действительно все друг друга знали. А сейчас, мне кажется, соседи, даже проживая на одной площадке лестничной, могут друг друга не знать. Тамара Шорникова: Но это взрослые, с одной стороны; с другой – ты видишь, как в песочнице быстро люди маленькие находят общий язык друг с другом. Кажется, что в детской, в подростковой среде не должно быть таких проблем. Они очень коммуникабельные. Светлана Барсукова: Вы знаете, многие коммуникабельные от природы, но родители, к сожалению, блокируют эту коммуникабельность, потому что когда два ребенка хотят поиграть одной машинкой в песочнице, на помощь приходят мамы и начинают выяснять, чья это машинка и чья очередь сегодня ею поиграть. То есть дети не проходят вот этот нормальный социальный тренинг, потому что есть варианты. Можно обострить конфликт – ударить в лоб и забрать машинку. Можно побежать к воспитательнице, нажаловаться. Можно попытаться решить мирно. Обычная подростковая среда, ну, детская среда – это бесконечный тренажер, с помощью которого дети обзаводятся социальными навыками. Почему-то родители этого не понимают. Они считают, что если они начнут решать проблемы ребенка и освободят его время для посещения музыкальной школы, спортивных клубов и так далее, они подготовят их ко взрослой жизни. То есть ребенок уходит, обвешанный дипломами: он закончил одну школу, у него разряд спортивный, он умеет рисовать. И он выходит без того, что на Западе называется soft skills – умение общаться, умение находить контакт. Это огромная проблема! К сожалению, родители не понимают важности этих бесконечных тренажеров общения, которые возможны только в детской среде. Люди не способны заменить их. Иван Князев: А как эти тренажеры общения восстановить? Ну я не знаю, родителям знакомиться, как минимум знать, с кем ребенок общается во дворе, да? Хотя бы знать, какие у него друзья и подруги? Знать, кто у них родители? Или что? Тамара Шорникова: Отправлять в походы какие-нибудь, где общие трудности сплачивают? Светлана Барсукова: Вы знаете, я помню свое детство. У меня ощущение физическое от своего детства, что когда я бегу, я постоянно рукой придерживаю, потому что у меня такой ключ, что у меня может пробить грудину. Мы все выросли с этими ключами. Сейчас дети под контролем родителей, и все родители ссылаются на рост опасности окружающего мира. На самом деле рост опасности – это результат той жизни, которую сейчас родители конструируют для своих детей. Если у вас ребенок ходит не в дворовую школу, а ездит в другую школу, которая в рейтинге выше, с пересадкой в метро, то, конечно, опасность растет. Если не в близлежащий кружок ходите, а к тренеру, который порекомендован вам… Понимаете? Иван Князев: И вы еще возите ребенка на машине. Светлана Барсукова: То есть вы сконструировали ту жизнь, где у ребенка действительно риск самостоятельности растет. Плюс у него физически не остается времени и сил на свою, отдельную от родителей детскую жизнь. Нужно вообще понимать, что город, индустриальный город советского типа – ведь это же было место отрыва детей от родителей. Потому что если в сельской местности ребенка могли взять с собой на ферму, взять с собой в поле, у него была масса домашних обязанностей, то что такое индустриальный город? Мать, которая работает на конвейерной сборке, взять ребенка в цех не может. Папа-сталевар взять ребенка с собой на работу не может. Поэтому создавалась вот эта инфраструктура отдельной жизни ребенка: детские сады, ясли, школы, подростковые группы и так далее и тому подобное. Город оторвал детей от родителей. И мы это с вами застали, мы это помним. И то, что сейчас происходит – это опять же изменения в жизни взрослых людей. Посмотрите, как изменилась структура занятости. Сокращается армия этих самых сталеваров, конвейерная сборка. А что такое ипэшники? Что такое самозанятые? Что такое фрилансеры? Это взрослые люди, которые проводят значительную часть дневного времени дома. Они мониторят детей. Что такое декрет до трех лет, декретный отпуск? Это значит, что вы три года сидите с ребенком, а второго ребенка три года непрерывно мониторите. Что такое увеличение продолжительности жизни? Это рост армии бабушек, которые еще ого-го, и им хочется быть полезными своим семьям, и они возят детей по кружкам и так далее. То есть то, что происходит изменение мира детства – это результат изменения мира взрослых в первую очередь. Иван Князев: Ну, это с одной стороны. Тамара Шорникова: А как не контролировать? Ну страшно же! Иван Князев: Да, страшно же выпустить его во двор. Тамара Шорникова: Я помню свое детство. Действительно, родители поздним вечером, в темноте кричали просто: «Тома, домой!» Иван Князев: «Тамара, домой!» И Тамара загнали. Тамара Шорникова: Да. А мы, соответственно, весь день куда-то бегали, гаражи, лесопосадки, еще что-то. Но сейчас невозможно представить себе такое, даже в тех небольших городах, из которого я родом. Светлана Барсукова: Я не знаю, как невозможно представить. Я не представляю, а это практикую. У меня ребенок приходит, кидает портфель и говорит: «Я пошел гулять». Он нашел площадку в соседнем микрорайоне. Это достаточно далеко от нас. Он нашел там каких-то детей, друзей. И я бесконечно счастлива. Когда он на даче говорит: «А можно ко мне придут гости?» – я говорю: «Можно». Я насчитала 18 велосипедов во дворе, 18 припаркованных великов. И среди пришедших детей были цыганята, дети таджикских рабочих-мигрантов. Понимаете, детский мир – он априори толерантный мир. Тамара Шорникова: Детский – да. А взрослый вокруг нет – нет. Светлана Барсукова: Ну, как вы к этому относитесь. Иван Князев: Нет, смотрите. Это хорошо, наверное, если вы живете в каком-нибудь жилом комплексе, где один дом, второй, третий – и вроде там какой-то микромир появился. А если вы живете где-нибудь в центре, где действительно во дворе никого нет? И даже не знаешь, кто у тебя сосед. Светлана Барсукова: Ну зайдите во второй, третий, четвертый двор. Ну поищите! Во-первых, очень много детских площадок… Иван Князев: И самое главное – не нужно бояться. Светлана Барсукова: Вообще не нужно бояться, потому что… Смотрите. Вот вы постоянно говорите про реальную, какую-то физическую угрозу детям. Но я смотрю на старшеклассников, на родительские чаты. Это же ведь как бы трагедия. Речь идет о семнадцатилетних, шестнадцатилетних детях. И родители в курсе всего! Они с утра начинают за завтраком писать: «А сегодня вместо химии физика?» Я не знала, что что-то случилось в школе, что замена. Я не знаю, а они знают. Они знают все, что происходит в школе. Степень включенности родителей в жизнь детей сейчас зашкаливает. И потом обязательно наступит расплата. Тамара Шорникова: Давайте подключим еще одного эксперта – Екатерина Гогина, координатор, руководитель группы старших поисковых групп, инструктор по безопасности поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». Здравствуйте. Екатерина Гогина: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Мы сейчас говорим о том, Екатерина, что родители тотально вовлечены в жизнь своих детей, их контролируют, миллионы чатов и так далее. Как же случаются пропажи детей? Большое количество – 40 тысяч – детей каждый год в стране. Если они, кажется, под колпаком. Екатерина Гогина: Вот именно от этого колпака дети всегда пытаются убежать. Никому не нравится, что за ним постоянно ведется наблюдение. Никому не нравится постоянно, что родители вместо какой-то поддержки и доверия к ребенку постоянно пытаются его контролировать, постоянно пытаются его действительно, как было правильно сказано, держать под колпаком. И дети убегают именно от этого. То есть у нас большое количество детей, особенно в уже средней школе, то есть не в начальной, а в средней (хотя и начальная сейчас тоже присоединяется активно, к сожалению, к этому), дети просто устают от прессинга, от постоянного контроля и давления. И они просто убегают. Да, действительно, они убегают на свободу, где-то подольше погулять, чтобы их не контролировали, походить, что-нибудь купить и получить глоток свободы. Иван Князев: Давайте послушаем сейчас наших телезрителей. У нас просто очередь из звонков, люди хотят тоже высказаться. Мария из Иркутска сейчас. Мария, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, я сейчас слушаю вашу программу и удивляюсь. Неужели ваши эксперты не знают, что в детском садике есть программа «Безопасность детей дошкольного возраста»? И эту программу обязаны проводить с детьми, учить детей безопасному поведению, когда они идут в школу. Я сегодня об этом только говорила с преподавателями. Вы знаете, вот такое безобразие. Когда я прихожу со своими детьми и смотрю программу, то этой программы «Безопасность детей дошкольного возраста» нет. Научить ребенка безопасному поведению на улице, в транспорте, на природе, с незнакомыми людьми – это обязанность воспитателей. Много роликов, фильмы, мультики, прекрасные материалы, но не проводится эта работа, не проводится. Надо проигрывать все ситуации с ребенком, чтобы он в эти ситуации не попал. Вот когда у нас ответственность будет воспитателей, заведующих детских садов… У нас «Окружающий мир» в школе, на этих предметах обучают детей безопасному поведению. Тамара Шорникова: Да, спасибо. Иван Князев: Да, Мария, понятно. Тамара Шорникова: Спасибо. Отличный такой пролог к вопросу. Екатерина, действительно, а как обучить ребенка безопасности? Кто в первую очередь должен это сделать – воспитатель, учитель в школе, родитель? Екатерина Гогина: Родители. В первую очередь, естественно, это делают родители. Все было правильно сказано человеком, который звонил, все абсолютно верно. Есть большое количество книг, на которые можно опираться, для того чтобы разбирать те или иные ситуации. Если у нас детки дошкольного возраста, младшие дети, то у нас есть большое количество книг, которые иллюстрируют поведение тех или иных персонажей, когда у нас зайчики ходят гулять одни или рыбка уплывает от папы (это я говорю о мультике «Немо») и так далее. У нас в младшей школе тоже есть большое количество мультиков, книг, примеров, на основании которых можно учить ребенка, что делать в той или иной ситуации, к чему ведет то или иное неправильное поведение. Иван Князев: Екатерина, я прошу прощения, просто хотелось бы какие-то, может быть, предметные инструкции от вас как инструктора по безопасности. Например, что ребенку кричать, когда к нему подходит незнакомец (начиная с этого)? Как ему себя вести? Что должен знать и делать родитель? Я не знаю, датчик на него повесить. Или что? Что должен сказать родитель? Екатерина Гогина: Ну, родители учат в первую очередь стоять на месте. Самое первое, чему мы учим на наших лекциях, на наших квестах, что мы рассказываем родителям: «Первое, что вы должны сделать – научить ребенка остановиться, стоять на месте». Если он понимает, что он потерялся, если он не знает, где его родители, то он стоит на месте. Далее. Второе шаг, который он может сделать, – это позвать на помощь, то есть позвать именно родителей непосредственно или взрослого, с кем он пришел в то или иное людное место, где впоследствии потерялся. Иван Князев: А позвать на помощь как? Просто закричать «помогите»? У нас ребенок будет кричать «помогите»? Екатерина Гогина: Нет, вы путаете ситуацию, когда ребенок потерялся, и ситуацию, когда к ребенку применяется какое-то насилие со стороны. Это уже криминал. Если мы говорим о ситуации, когда ребенок именно потерялся, то позвать маму или папу. Ну, кричать «помогите»… А в чем? Тамара Шорникова: А если подходит незнакомец, который предлагает куда-то пойти прогуляться? И потенциально это опасная ситуация. Екатерина Гогина: Если вы ребенка учите стоять на месте, никуда не ходить, то он ему должен как минимум сказать: «Я с вами никуда не пойду». Правило трех «Н»: никогда никуда ни с кем мы не ходим. Я об этом начала говорить. Обращаться за помощью в этом случае мы можем либо к полицейскому, либо человеку с ребенком. Но, обратившись за помощью, опять-таки мы не уходим вместе с ним, а мы говорим, что мы потерялись. Мы просим оказать нам помощь, но при этом мы никуда не уходим, мы стоим на месте. То есть никуда никогда и ни с кем мы не уходим. Если ребенка пытаются увести силой, то мы не орем, мы не верещим, а мы кричим: «Отойдите от меня! Я вас не знаю». Это самое действенное, что можно сделать, именно показать общественности, что человек, который пытается это сделать, он нам не знаком. «Отойдите от меня! Я вас не знаю». Но, к сожалению, я вас могу прямо очень сильно разочаровать: дети не кричат. Никто не кричит. Они протягивают руку и спокойно уходят с этим взрослым. Иван Князев: Они стесняются? Екатерина Гогина: Никто не пытается ни кричать, ни отбрыкиваться, ни убегать, ничего. Они уходят. Иван Князев: Они стесняются? Екатерина Гогина: Да. И это страшно. Потому что все время мы говорим детям: «Перестань! Не кричи! Ты привлекаешь к себе слишком много внимания! Постой спокойно! Помолчи! Почему от тебя так шумно?» – и так далее. Естественно, даже в случае опасности у нас дети не могут закричать. У нас и взрослые не могут закричать, а дети – тем более. Иван Князев: А как это преодолеть, вот этот момент психологический? Екатерина Гогина: Ну, мы предлагаем начинать, естественно, с леса, уходить куда-то в лесопарковую зону вместе с ребенком и там учиться просто кричать. Сначала стоять друг перед другом и кричать. Потом, немного отпустив руки, разойтись в разные стороны и покричать. Потом еще побольше разойтись, покричать. Потом выйти на какую-то малопроходимую улицу, где можно будет закричать, чтобы тебе не было страшно. Ну и потом, как я обычно шучу, конечно, но выйти на Красную площадь и закричать там. После этого этот барьер, как правило, по идее должен быть сломлен. Иван Князев: Спасибо. Тамара Шорникова: Спасибо. Екатерина Гогина, координатор, руководитель группы старших поисковых групп, инструктор по безопасности поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». Предлагаем вместе посмотреть видеоматериал, как объясняют детям правила безопасности родители и близкие. Иван Князев: Да и вообще объясняют или нет. Тамара Шорникова: Да. Спрашивали корреспонденты жителей Чебоксар, Владикавказа и Самары. Как раз будет что обсудить. ОПРОС Тамара Шорникова: Светлана Юрьевна, а вы какие разговоры вели со своими детьми и в каком возрасте? Светлана Барсукова: Ну, безусловно, что нельзя брать конфеты с незнакомых рук. Это все понятно. Но, знаете, мне все-таки кажется, что нельзя воспитывать ребенка в ощущении, что весь мир враждебен по отношению к тебе. «К тебе подошел человек – кричать начинай». А может быть, действительно бабушка решила яблочком угостить. То есть чем больше ребенок будет иметь опыт собственного общения, тем он научится точнее различать нюансы окружающего мира. Что значит «не ходи к гаражам», «не подходи к набережной»? Иван Князев: Кто-то подходит со злом, а кто-то подходит с добром. Светлана Барсукова: Понимаете, это какое-то осадное сознание. То есть: «Весь мир против меня. За меня только мои родители. И при приближении другого человека я должен начинать кричать». «Давайте пойдем в лес, потренируемся». Ну, для меня это вообще неприемлемо, просто неприемлемо. Мир прекрасен. И незнакомцы тоже бывают интересными людьми. Просто надо вовремя вводить ребенка в эти взрослые игры. Иван Князев: Я понимаю, к чему вы клоните. Просто, понимаете, ни один родитель, грубо говоря, на это не пойдет. Когда у нас 40 тысяч детей каждый год пропадают, вопрос: дождаться, пока ребенок научится различать, кто опасен, а кто нет… Проще ему, наверное, сказать: «В любом случае кричи». Светлана Барсукова: Ну, я не знаю, до скольки он у вас будет кричать. Иван Князев: Мир и общество сейчас поменялись. Это все-таки факт. И это подтверждают телезрители, которые пишут, что детей надо сопровождать до совершеннолетия. Светлана Барсукова: Да, да. К этому все придет, конечно. Конечно, до совершеннолетия. Дети могут вырасти просто социопатами в этой ситуации, конечно. Я считаю… Иван Князев: Просто как здесь найти золотую середину тогда? Светлана Барсукова: Ну постарайтесь обустроить детский мир. Постарайтесь записать его в какие-то клубы, детские кружки, которые в шаговой доступности, чтобы, ходя туда, он обзаводился детьми, которые живут там же. Чтобы были какие-то общие дворы. Постарайтесь обустроить этот двор для детей. Иван Князев: Чтобы он хотя бы общался с взрослыми не только в школе и не только дома. Светлана Барсукова: Конечно, конечно, конечно. Вообще, если ребенок не один, а есть вот этот дворовый мир, то это и есть самый лучший гарант безопасности. Его не уведут на глазах у всех. Понимаете? И он не постесняется позвать на помощь, если рядом друзья, а его тащат силой. Самое страшное – это одиночество, это гуляние, как собачки, по часам. «У тебя 15 минут по расписанию. Ну-ка, пошел, подышал свежим воздухом. А потом английским займемся». Вот это самый уязвимый ребенок. И никогда вы его не научите действительно кричать, если он приучен безусловно слушаться старших. Он не кричит, потому что рядом старший. А его выращивают в дисциплинарном обществе: старший всегда прав. Воспитательница в детском садике, няня, учитель и так далее. Поэтому он не кричит. Ребенок должен быть… Ну да, он маленький, но он тоже человек. Поэтому, пока он не может себя защитить, помогите ему. Действительно, побудьте рядом. Организуйте эту площадку. Познакомьтесь с родителями этих детей. Создайте среду обитания. Но он должен получать постоянные эти «прививки от одиночества» и постоянно находиться в тренажере коммуникаций. Я считаю, это лучший гарант безопасности для детей. Тамара Шорникова: Вы знаете, буквально недавно в Интернете читаю пост своей подруги. Она пишет о том, что она вышла со своей дочкой (дочка – ученица младших классов) во двор. И они начали вместе качаться на качелях. Дочка и еще подружка, погодки. Начали качаться на качелях, не знаю, выполнять какие-то акробатические этюды и так далее. Рядом на лавочке сидели ребята примерно такого же возраста втроем, и каждый из них сидел в своем телефоне. Светлана Барсукова: Да, это правда. Тамара Шорникова: Один из них посмотрел на них и сказал что-то из серии (нарочно не придумаешь): «Смотрите, на качелях действительно качаются». Ну, для них это стало удивительным. А как в современном мире это поменять? Светлана Барсукова: Это большая проблема. Дело в том, что… Вот смотрите, как расцвела профессия детских аниматоров. С чем это связано? С тем, что если вы собираете детей вместе на день рождения или праздник, то… Как раньше было? «Вот вам помещение. Вот вам пряники, горячий чай. Развлекайтесь». И было очень весело и здорово. Сейчас, если вы так соберете детей вместе и не наймете аниматора… Иван Князев: Они не знают, чем себя занять. Светлана Барсукова: Нет, они знают чем. Они-то как раз знают. Они открывают свои смартфоны… Иван Князев: Вот я про это и говорю. Светлана Барсукова: И все наедине с этим экранчиком. Это большая проблема. Иван Князев: Спасибо, спасибо. Светлана Барсукова, профессор факультета социальных наук Высшей школы экономики.