Ирина Медведева: Выросло поколение родителей, которые не понимают, чем плохи игрушки с половыми органами
https://otr-online.ru/programmy/segodnya-v-rossii/detskie-igrushki-otdadut-25160.html Детские игрушки отдадут психологам на экспертизу. Под запрет рискуют попасть куклы, солдатики, плюшевые мишки и прочие игрушки, которые своим видом способны провоцировать детей на агрессию, насилие или вызывать интерес к сексу. Насколько необходима такая экспертиза? И как она повлияет на стоимость игрушек?
Ольга Арсланова: Шутки в сторону. Об играх серьезно
поговорим прямо сейчас. Дело в том, что Минпромторг опубликовал проект
изменений в технический регламент Таможенного союза о безопасности игрушек для
общественного обсуждения. Все детские игрушки в стране хотят отправлять на
экспертизу к психологам. Под запрет, как сообщают наши коллеги-журналисты, рискуют
попасть куклы-солдатики, плюшевые мишки и прочие игрушки, которые своим видом
способны спровоцировать детей на агрессию, население или вызвать интерес к
сексу.
Петр Кузнецов: В свое время много шума наделали куклы Monster High.
Ольга Арсланова: Первое, что приходит на ум.
Петр Кузнецов: Создатели этой серии были вдохновлены фильмами
ужасов. А знаменитую куклу Barbie многие детские психологи вообще считают источником женских
проблем, причем уже давно ходят такие разговоры и предложения по Barbie. Это тяга к неестественной худобе и
пластическим операциям. Длинноногая красотка прививает именно девочкам любовь к
одежде и косметике. При этом они не понимают, что формы совсем неестественные у
Barbie для человека, хотят
быть похожими на нее.
Ольга Арсланова: Давайте немного посмотрим на Barbie. А теперь продолжим. Производители
предупреждают, что если действительно эта инициатива будет рассмотрена всерьез,
стоимость игрушек возрастет. Не менее 20% составят прямые затраты на экспертизу,
30% добавят к стоимости затраты, связанные с временными показателями. Когда
приходится проходить эту экспертизу, игрушка не выходит на рынок. А некоторые
психологи уже прокомментировали эту новость, и считают, что экспертиза должна
носить не запрещающий, а более просветительский характер. Нужны просто
рекомендации специалистов по детской психологии, психологии игры, которые четко
понимают особенности возрастного развития ребенка.
Будем разбираться с этой идеей. Конечно же, ваше мнение, самое
важное, самое интересное. Как вам кажется, нужна ли психологическая экспертиза
детских игрушек? Это голосование, которое мы в прямом эфире запускаем для
зрителей. Отвечать вы можете "да" или "нет", присылая СМС на наш портал. Я вижу,
что вы уже начали голосовать.
Петр Кузнецов: Ирина Медведева, психолог, главный
научный сотрудник Научно-исследовательского института детства Российского
детского фонда, член Общественного совета при уполномоченном по правам ребенка
при президенте Российской Федерации. Здравствуйте, Ирина Яковлевна, у нас в
студии сегодня.
Ольга Арсланова: Здравствуйте.
Ирина Медведева: Здравствуйте.
Ольга Арсланова: Понятно, что если эту идею примут, игрушки
100% станут дороже. Но, возможно, они станут качественнее?
Ирина Медведева: Хочется надеяться, хотя я, честно говоря, не
понимаю, почему они должны стать дороже.
Ольга Арсланова: Я так понимаю, производитель должен будет
тратиться на эту психологическую экспертизу. Никто же не будет делать ее
бесплатно. Ваши коллеги не станут этим заниматься бесплатно, да?
Ирина Медведева: Я думаю, что можно написать методичку, и
все, и с этим будет покончено. Тем более что все нормальные производители, как
и вообще нормальные люди, прекрасно понимают, поскольку у большинства есть
собственные дети или внуки, какие игрушки не подобает продавать. Просто если
будет более строгий запрет… Я считаю, что именно запрет, а не рекомендация
должны быть, потому что уже выросло поколение родителей – я непрерывно работаю
с детьми и с родителями, – которые не понимают, чем же плохи игрушки-монстры, игрушки
с половыми органами, игрушки-гермафродиты.
Ольга Арсланова: Есть и такие?
Ирина Медведева: Конечно. Игрушки полусгнившие трупы.
Ольга Арсланова: Готовить детей к реальной жизни?
Петр Кузнецов: То есть сейчас все равно какой-то
элементарной экспертизы не существует, все равно же какие-то игрушки с явными
половыми признаками, их же все равно как-то не пропускают на рынке, или
пропускают?
Ирина Медведева: Почему же? Пропускают. Несколько лет назад
один бизнесмен из Екатеринбурга…
Ольга Арсланова: Это игрушки для детей? Давайте просто
определим.
Ирина Медведева: … купил своей дочери, да, игрушку в
детском магазине в отделе игрушек. Он просто не заглянул ей под юбку, этой
красивой кукле. У нее там было все со всеми подробностями, как потом оказалось.
Ольга Арсланова: Подождите. А девочке сколько лет, дочке?
Ирина Медведева: А девочке было, не помню, то ли пять, то
ли шесть.
Ольга Арсланова: То есть она еще не в курсе, что у нее у
самой там все также?
Ирина Медведева: Дело же не в этом, а дело в том, что не
полагается на этом заострять внимание детей, особенно маленьких. И он поступил радикально.
Он сказал всем своим сотрудникам, которые работали в его фирме, чтобы они
объездили все магазины и отделы игрушек Екатеринбурга и скупили эту игрушку. И
потом во дворе своей фирмы просто их сжёг.
Ольга Арсланова: Ирина Яковлевна, вы сейчас сказали, что
родители сами должны понимать, какие игрушки подобающие, неподобающие. Но, согласитесь,
это все-таки очень растяжимое понятие, и это во многом дело вкуса и дело
взглядов семьи.
Ирина Медведева: Нет-нет-нет.
Ольга Арсланова: Вы принесли игрушки, которые, вероятно, вы
считаете сами правильными, да, я так догадываюсь?
Ирина Медведева: Нет. Я просто принесла те игрушки, которые
родители могут сделать сами, и которыми я работаю. Я занимаюсь куклотерапией
много лет, и таким образом корректирую поведение, характер трудных детей, а их
сейчас очень много. И работаю с их родителями очень плотно. Я принесла те
игрушки, которые родители могли бы сшить сами. Вот смотрите – папа, дедушка.
Ольга Арсланова: Похожи на школьных учителей.
Петр Кузнецов: Это уволенные сотрудники НИИ, попавшие
под сокращение.
Ирина Медведева: Мама, папа.
Ольга Арсланова: Это папа? Простите.
Ирина Медведева: Да. Ну, разные бывают папы сейчас.
Петр Кузнецов: Это уже японский.
Ирина Медведева: Бывают папы с усами. Это мальчик, девочка,
младшая сестренка, клоун, волк. Таких игрушек можно сделать сколько угодно, и
дети их обожают. Я это знаю, потому что работаю с детьми, и я вижу, как дети, которые,
казалось бы, очень пресыщены игрушками, у них полно дома, они не могут
расстаться с этими игрушками, потому что в этих игрушках есть милота – то, чего
сегодня в игрушках нет. Я даже не беру сейчас в расчет всякие монстры, а даже в
мягких игрушках, этих огромных здоровенных, нет милоты. Они больше самого
ребенка. Ребенок не может прижать ее к груди, или играть с ними как со своими
детишками.
А что касается Barbie, я хочу сказать, что дело не только в том, что она дает неверные
ориентиры человеческой фигуры. В конце концов, у куклы могут быть изменены
пропорции.
Ольга Арсланова: Мы если вспоминаем старых пупсов, они
тоже не очень были похожи на настоящих детей.
Ирина Медведева: Да, они тоже были совсем не с
реалистическими пропорциями. Дело не в этом. А дело в том, что девочка не может
играть в дочки-матери с куклами Barbie, потому что это взрослые детки, а девочке хочется баюкать ребенка,
кормить его, петь ему колыбельные песни, потому что в девочке очень сильный
материнский инстинкт, и потом, ей полезно вообще-то проигрывать на таких, можно
сказать, репетициях с игрушками роль матери, будущую роль ее.
Ольга Арсланова: Ирина Яковлевна, у меня столько
соображений на этот счет по поводу Barbie, потому что я прекрасно помню, как мы мечтали о Barbie, в школьном возрасте.
Ирина Медведева: Да-да, я знаю.
Ольга Арсланова: Это было редкостью на Постсоветском
пространстве, это было очень дорого, все мечтали. И когда наконец нам покупали
Барби, мы уже к подростковому возрасту на тот момент приближались. И я помню, что
в этом возрасте у многих девочек были уже совершенно другие устремления. Они не
мечтали стать матерями, они не мечтали кого-то баюкать, им хотелось
отождествлять, действительно, себя с этой красивой куклой в ее гламурном мире.
Но, согласитесь, прекрасные игрушки, милые, но они не современные, и очень
многие девочки интересуются именно монстрами, именно Barbie. И это, наверное, какое-то требование
времени, и это один из вариантов их развития. Зачем их этого лишать?
Ирина Медведева: У меня очень большой опыт работы с детьми,
и опыт непрерывный. Как вы понимаете, я уже давно работаю с детьми сегодняшними.
И я вижу, что они, современные или несовременные – не знаю. Я думаю, что они
рождаются точно такими же, как 50 лет назад, как 500 лет назад, и даже как 5
тыс. лет назад. Что им внушают, того они и хотят. Когда им внушают, что
"Игрушка Barbie
должна быть твоей мечтой", они начинают о ней мечтать. А вообще-то игрушки, так
же, как и дети, не могут быть современными или несовременными. Да, время
формирует очень многое, но рождаются дети такими же, как я сказала, как и
столетия назад, тысячелетия назад, они совершенно такие же, и они очень чистые,
и очень хотят играть в нормальные игрушки, если им не навязывать у гадость, которую
сейчас навязывают. Это же мерзость.
И главное, ведь игрушка для ребенка – это часть образа мира. Зачем
же формировать такие образы мира?
Петр Кузнецов: Ирина Яковлевна, волк у вас есть. Волк
всегда был символом нечисти, символом зла. Но при этом у любого ребенка, современного
или нет, ребенок должен понимать, где добро, где зло. Соответственно, он играет
и со злыми игрушками, и с добрыми игрушками. Наверное, в этом процессе добро у
него должно побеждать зло. Поэтому, если мы говорим о наличии таких страшных
игрушек, которые символизируют для многих… Мы еще разберемся, для всех ли они
символизируют зло. Ведь зло должно присутствовать здесь. Даже в ваших добрых
куклах все равно есть волк из сказок. Волк всегда и в фольклоре был.
Ирина Медведева: Да. Но согласитесь, что этот волк не
запредельно страшный. Он может быть отрицательным персонажем в каких-то детских
играх.
Если его не настраивать на то, что добро и зло – это одно и то же,
и что добро может стать в любую минуту злом, а зло добром, и что монстры, они
чудесные, и что динозавры, они прекрасные. Это уже, как бы вам сказать…
Ольга Арсланова: А чем вам динозавры-то не угодили? Они же
разные.
Ирина Медведева: Это уже искажение мира. Опять же, мой опыт
диагностики показывает, что, как правило, если такие игрушки положить и пару
динозавров, динозавров очень часто выбирают дети с психическими отклонениями, а
нормальные дети делают выбор из этого ряда.
Ольга Арсланова: Может быть, дети просто увлекаются палеонтологией?
Петр Кузнецов: Я все детство увлекался динозаврами.
Ольга Арсланова: Это очень интересно.
Ирина Медведева: Да, конечно. Но это становится известным.
Можно задать ребенку наводящий вопрос, и тогда успокоиться по этому поводу.
Ольга Арсланова: Давайте родителя, я так понимаю, послушаем.
У нас Кирилл из Краснодарского края. Здравствуйте.
Петр Кузнецов: Кирилл, здравствуйте. Какие игрушки вы
покупаете своим детям?
- Здравствуйте. Мне 25 лет. Еще, к сожалению, детей пока нет.
Ольга Арсланова: Извините, я поторопилась.
- Я звоню вам по соцопросу. То есть, я считаю, да, надо проводить
психологическую проверку самих игрушек.
И вопрос второй. А нельзя расширить российский рынок игрушек, чтобы
наши российские производители этим занимались для наших детей?
Ольга Арсланова: Спасибо. Но я так понимаю, что российские
игрушки – это дорогое удовольствие для российских производителей. Куда выгоднее
отшить их в Китае, даже привезти сюда, будучи российской компанией.
Ирина Медведева: Очень часто, когда делаешь то, что
выгоднее, это стратегически вредит. То есть тактически ты выигрываешь, а
стратегически приносишь вред своим детям, своему народу, потому что дети
становятся взрослыми. Поэтому нужно думать всегда не только о тактике, о
сиюминутной выгоде, но и о стратегии, о том, как будет с этими уродливыми
игрушками развиваться человеческая душа, и в кого превратится этот ребенок, который
так полюбил монстров, потому что его заставили полюбить монстров, ему не
предлагали ничего другого.
Ольга Арсланова: Как? Они сами выбирают из такого
многообразия.
Петр Кузнецов: Почему он выбирает, почему он просит маму
купить именно этого ужасного человечка?
Ирина Медведева: Потому что он знает, что у других детей
это есть, ему не хочется быть белой вороной.
Ольга Арсланова: Или он посмотрел мультик.
Ирина Медведева: Вот главный мотив.
Петр Кузнецов: А всегда ли страшный устрашающий вид
игрушки – это опасность?
Ольга Арсланова: Может быть, дети с чем-то борются?
Ирина Медведева: Смотря для кого. Хочу вам сказать, что в
России очень много людей, и в частности детей, с утонченной психикой, а где
тонко, там и рвется. Люди с тонко устроенной психикой в детстве очень пугаются
таких игрушек, хотя часто делают вид, что им не страшно. Но я как детский
психолог знаю, какие запредельные страхи вызывают у детей эти жуткие игрушки.
Петр Кузнецов: Опять-таки, ему же нужно учиться
переживать этот страх.
Ирина Медведева: Да, но он должен это делать постепенно, это
должны быть очень маленькие дозы, микропрививки, и совершенно необязательно
через игрушки. Вы знаете, в сегодняшней жизни достаточно страшного. Стоит
только включить телевизор, новости. А ребенок часто крутится около взрослых в
это время. Так что не нужно еще и в игрушках усугублять это познание страшного
мира.
Петр Кузнецов: То есть мы как раз о героях сказок
говорили, именно тех, кто живет на страницах, на бумаге. То есть это легче и
лучше переживать через фольклор?
Ирина Медведева: Конечно.
Петр Кузнецов: Ведь сколько много страшных сказок, где
тоже много страшных, ужасных монстров?
Ирина Медведева: Да нет, монстров очень мало.
Ольга Арсланова: Если брать какие-нибудь сказки братьев
Гримм, они страшнее, чем Monster High, по-моему.
Петр Кузнецов: Да-да-да. И читали нам их тоже в детстве.
Ирина Медведева: Наверное, вы все-таки понимаете, даже если
у вас еще нет детей, что объемная игрушка и картинка-книжка, которую можно в
любую минуту закрыть, и рядом, как правило, сидит мама, которая держит в руках
эту книжку – это меняет дело.
Петр Кузнецов: Вот. То есть полезнее переживать страхи
именно через фольклорность, все-таки через книгу?
Ирина Медведева: Конечно. Недаром дети в детских лагерях, которые
раньше назывались пионерскими, пугали друг друга этой самодельной сказкой про
черную руку.
Ольга Арсланова: Пожалуйста, только не рассказывайте их
сейчас.
Ирина Медведева: Я не буду.
Ольга Арсланова: Я до сих пор вспоминаю с ужасом.
Ирина Медведева: Да. Но дети сами себя таким образом
тренируют.
Ольга Арсланова: Давайте послушаем Татьяну из Петербурга.
Здравствуйте, Татьяна.
- Здравствуйте. Вы знаете, я не во всем согласна с вашей гостьей.
Что касается игрушек-монстров – да, безусловно, я с ней согласна. Что касается
игрушек Barbie, я
мама, у которой дочке 30 лет, и у меня уже двое внуков. Моя девочка выросла с
этой игрушкой, от этого она не стала стремиться походить на эту игрушку, она
выросла с нормальными взглядами на жизнь. Просто мне кажется, что многое
зависит от родителей. Если родители сами в сознании, и в состоянии выбрать
своему ребенку игрушку вовремя и по возрасту, то никакие экспертизы не нужны. А
тем более это же все понятно, что игрушки в этом случае, безусловно, подорожают.
Кто, действительно, будет платить за экспертизу? Бабушки и дедушки. Вот и все.
Ольга Арсланова: Спасибо, Татьяна, за вашу точку зрения.
Еще несколько СМС. "Считаю, не нужна. Мой сын любил телепузиков, хотя психологи
были против, а он их любил и развивался. Теперь ему 17 он вырос нормальным, добрым
и умным человеком".
"Как жизнь с куклами разных рас и с физическими недостатками? Ведь
их рекомендуют к методичках к наполнению детских садов". Это вопрос от старшего
воспитателя.
И вот интересно. "Родители сами должны понимать, какие игрушки
нужно покупать. Скорее, нужно проверять на токсичность. У знакомых собака
умерла после того, как погрызла новую игрушку ребенка. Семья обеспеченная, покупали
дорогие игрушки".
Действительно, важный вопрос. У нас огромный рынок игрушек, часто
непроверенных, плохо сертифицированных, опасных для здоровья.
Ирина Медведева: Да, я знаю.
Ольга Арсланова: Может, с этого начать?
Ирина Медведева: Но это другой вопрос. Это не вопрос к
психологу, это вопрос к людям, которые занимаются химическими войнами. Они, я
думаю, должны этим заняться. Это тоже очень опасно, но я в этом не разбираюсь.
Ольга Арсланова: Давайте посмотрим, чем тогда наши
магазины заполнены. Наши корреспонденты в нескольких городах сняли сюжеты. И
потом обсудим увиденное.
(СЮЖЕТ.)
Петр Кузнецов: Наши телезрители больше предлагают почистить
мульт-контент, потому что какие мультфильмы, такие игрушки выбирают. То есть
если будет больше добрых мультфильмов с не такими одиозными персонажами, соответственно,
и куклы будут выбираться по этому же принципу
Ирина Медведева: Я вообще хочу сказать, что я бы предложила
нашим законодателям ввести нравственную цензуру не только на игрушки, не только
на мультфильмы. Это необходимо и детям, и взрослым, потому что взрослые люди –
это в основном родители, бабушки, дедушки. Поэтому любые формы непотребства, конечно,
нужно запрещать законодательно, как я считаю.
Ольга Арсланова: Но совершенно точно, что мультфильмы
влияют на желание детей покупать.
Ирина Медведева: Конечно. Я знаю это.
Ольга Арсланова: Но не только. В сюжете прозвучала идея о
том, что монстры, например, эти могут выражать некий внутренний бунт ребенка.
Может быть, для родителя это сигнал? Нужно разобраться с тем, почему ребенок
хочет эту игрушку, а не сваливать все на производителя?
Ирина Медведева: Для родителей должно быть сигналом то, что
ребенок, которому уже более 10 лет, вообще нуждается в игрушках.
Ольга Арсланова: А это ненормально?
Ирина Медведева: Нет, это не очень нормально. Это
инфантилизм уже называется, когда потребности и предметы, которыми интересуется
ребенок, не соответствуют возрасту. Подросток уже должен больше интересоваться
другими вещами, больше книг читать, дружить, играть в подвижные игры во дворе.
Причем тут игрушки? Игрушки – это вообще для маленьких детей, для дошкольников
и младших школьников.
Петр Кузнецов: Но нормально ли, что злая игрушка
становится объектом агрессии со стороны ребенка? Он вымещает как раз все свое
человеческое зло именно назло игрушке.
Ирина Медведева: Да нет, конечно. Ничего в этом нормального
нет. Но я хочу сказать, что есть свойства, сцепленные с полом, поэтому
мальчикам совершенно естественно и полезно играть в войну, играть в солдатиков.
Поэтому им надо покупать пластмассовые ружья, пластмассовые или железные
пистолеты, и так далее. Это естественно, так же, как девочкам естественно играть
в дочки-матери. И то, что нам сказала одна зрительница, что ее дочка выросла
нормальная, несмотря на то, что играла в Barbie – ну, да, очень хорошо. А есть дети, которым
это вредит. Почему она об этом не думает?
Петр Кузнецов: Давайте, Ирина Яковлевна, подведем вместе
с вами итоги нашего голосования. "Нужна ли психологическая экспертиза детских
игрушек?" – спрашивали вас. "Да" – 81%, "нет" ответили только 19%.
Ирина Медведева: Видите. Хорошо, я хочу в конце показать
игрушку которую можно сделать из двух старых перчаток, причем они часто бывают
разные. Дети же часто теряют одну перчатку. Вот моя собака, тут выдержано
стилистическое единство головы и тельца, а вообще, очень смешные зверушки
получаются, когда делаешь из разных перчаток – головку из одной перчатки, а
тельце из другой. И можно так сделать целый театр, в который очень полезно
играть, и дети это любят.
Петр Кузнецов: Спасибо.
Ольга Арсланова: Спасибо. У нас в гостях была Ирина
Медведева, психолог, главный научный сотрудник Научно-исследовательского
института детства Российского детского фонда, член Общественного совета при
уполномоченном по правам ребенка при президенте России.
Петр Кузнецов: Делайте игрушки из перчаток.