Константин Чуриков: Ну и сейчас продолжим изучать картину этого дня, что важного произошло. Теперь – в трактовке Дмитрия Лыскова, обозревателя ОТР. Главные события дня, «Темы дня». Дима, здравствуй. Дмитрий Лысков: Костя, приветствую. Приветствую наших уважаемых телезрителей. Ну и сегодня у нас все-таки День государственного флага, никак не могу пройти мимо этой даты. И попался мне на глаза соцопрос, проведенный ВЦИОМ. Так вот, государственный флаг Российской Федерации внушает гордость и восхищение 66% граждан, а еще 17% испытывают симпатию. И только 11% ничего не чувствуют при виде триколора. Почему эти цифры меня, даже можно сказать, отчасти не удивили, но, по крайней мере, произвели на меня впечатление? Вот День государственного флага в нашей стране – это одна из все-таки сложных дат, действительно сложных дат. Ну, точно так же, как День России, который бывший День независимости. И до сих пор его сравнивают с Днем независимости, и говорят, что непонятно, от кого эта независимость. Ну, в общем, и правильно переименовали в День России. Постепенно от этого шлейфа дата избавляется. Напомню, что День государственного флага учрежден в честь решения, собственно говоря, Верховного Совета РСФСР, экстренного заседания, которое прошло на фоне путча 91-го года, когда Верховный Совет РСФСР постановил считать именно триколор официальным флагом тогда еще Российской Советской Федеративной Республики. Константин Чуриков: Это был своеобразный финал тех событий. Дмитрий Лысков: Да, это был своеобразный финал тех событий. И вот почему я говорю, что дата эта сложная? Я понимаю, что вот сейчас все вспомнили путч. Все вспомнили, что последовало потом. Все вспомнили демонстрацию с лозунгами «Банду Ельцина – под суд!». Все вспомнили вот эти обещания «На рельсы лягу!», а никто не лег. Все вспомнили массовое обнищание, ностальгию по советским временам, которая, кстати, и до сих пор в нашем обществе сохраняется, никуда она не делась. Я не знаю, может быть, сейчас немножечко отошла на второй план, но есть, есть в нашем обществе ностальгия именно по советским временам, причем понятное дело, что по лучшим проявлениям советских времен. Константин Чуриков: Ну да. Дмитрий Лысков: Никто, например, пустые полки магазинов-то не вспоминает, это понятно. А вот какие-то позитивные моменты из разряда прекрасной работы с молодежью, летнего санаторно-курортного отдыха, да и вообще безопасности в городах – вот это все вспоминается. Кстати говоря, да, и уважение державы на мировом уровне тоже. Это ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. И поэтому, да, я понимаю, что вот сейчас наши телезрители наверняка меня послушали и вспомнили: «Ну да, вот тогда этот ГКЧП, вся эта мрачная история». И понятно, что триколор-то поначалу воспринимался, мягко выражаясь, не очень. А я вот сразу не соглашусь, потому что я тогда, правда еще школьником, бегал по улицам Москвы, как говорится, как раз в ночь с 19 на 22 августа 1991 года и наблюдал все эти события своими глазами. Константин Чуриков: Ты в каком классе тогда был? Дмитрий Лысков: Ох, вспомнить бы сейчас… Это, наверное, девятый. Константин Чуриков: Я – в шестом. Дмитрий Лысков: Девятый, наверное, класс. Или десятый класс. Ну, где-то… Константин Чуриков: Каждый помнит, где он был в это время. Дмитрий Лысков: Нет, главное, что я помню, где я был в ту самую ночь с 19-го на 21-е и 22-е. Так вот, я прекрасно помню, что когда все, Верховный Совет заявил о победе над путчем, начались стихийные народные гуляния, Тверская заполнилась народом, все размахивали российским триколором и делали это искренне. Уличные музыканты играли, люди радовались. И я не знаю, правда, откуда взялось такое количество триколоров, вот честное слово, но я прекрасно помню, что улицы действительно были заполнены флагами. То есть поначалу-то это все воспринималось вполне позитивно, все эти изменения. И я помню, ну да, среди старшеклассников тоже вполне себе рисовали триколоры и на тетрадках, и даже я видел, как на куртках делали себе нашивку с триколором. Это потом уже, потом, в 94-м, 95-м, 96-м, 97-м, 98-м, в связи с дефолтом, начало меняться отношение, и советские времена начали восприниматься уже как утраченный рай. А поначалу – нет.Поначалу, действительно, некая эйфория ожиданий была связана в том числе с триколором. Именно поэтому я и говорю: вот такая синусоида дает дополнительную сложность этой дате. Константин Чуриков: В то же время, кстати (вот ты говоришь «синусоида»), я вспоминаю 2014 год, как раз дни, когда Крым вернулся в Россию: с каждого балкона в Москве развевался триколор. Дмитрий Лысков: И вот как раз об этом я хотел сказать, потому что 66% граждан, которые говорят сейчас, что наше знамя, наш флаг внушает гордость и восхищение, а еще 17%, которые испытывают симпатию, – это очень высокие цифры. Это можно смело заявить, что подавляющее большинство наших сограждан приняли российский триколор как государственный символ нашей страны, в отличие от тех же самых 90-х годов прошлого века. Константин Чуриков: Но, согласись, «симпатия» – плоховатое слово в данном случае. Дмитрий Лысков: Ну, как уж был сформулирован вопрос. Константин Чуриков: «Российский флаг? Ну, ничего так, симпатия». Ну, как бы не очень на самом деле. Дмитрий Лысков: Ну, по крайней мере, 66% испытывают гордость и восхищение. И я бы хотел как раз порассуждать, а в силу чего мы получили сейчас очередную амплитуду возрастания, почему мы, ну действительно, стали относиться в подавляющем большинстве к символике нашего государства с гордостью и восхищением. Во-первых, никак не могу… Вот ты, Костя, упомянул Крым, крымский консенсус. Но ведь перед этим были совершенно фантастические спортивные победы и совершенно фантастическая организация Олимпиады. И на моих глазах, действительно на моих глазах люди, которые со скепсисом относились: «Да все равно все разворуют! Да все равно ничего не получится! Ха-ха-ха, вот в Интернете публикуют, что два унитаза в одном туалете установлены в Олимпийской деревне», – и все вот эти набросы… Когда люди смотрели, как это все организовано, как это все происходит, и когда люди испытывали гордость, когда российский флаг поднимался раз за разом на этих соревнованиях, я видел, что в душах людей происходит перелом. Это ну просто очевидно. Крымский консенсус – второй момент. И, действительно, очень многие мои товарищи, знакомые, коллеги мне признавались в частных разговорах, что когда они видели, как люди в Крыму размахивали российскими флагами, как на территории Украины, в Одессе, люди шли с огромным российским флагом и кричали: «Одесса – русский город!», – они приняли для себя эту символику. Но главное на самом деле даже не в этом. Главное в том, что флаг, российский государственный флаг – это символика нашего государства, как и другие символы нашего государства. И они олицетворяют страну. Я же недаром начал с того, что в отношении к Советскому Союзу очень много было гордости за уважение страны на международной арене. Это все-таки была великая держава, которая могла показать, если нужно, и кузькину мать с трибуны ООН, так на секундочку. И половина, между прочим, зала ООН (если не больше) аплодировала чуть ли не стоя Никите Сергеевичу Хрущеву, когда он показывал кузькину мать. И это тоже объективный факт, да? В 90-е годы, к сожалению, наша страна обладала – как бы так мягче выразиться? – невеликой субъектностью, не шибко большой суверенностью. И я же прекрасно помню, как советчики МВФ нам советовали, а мы бездумно выполняли, как всякие лорды Джадды из Европы приезжали и пальчиком нам грозили: «Неправильно вы демократию строите! Нужно интенсивнее, усугубить, так сказать, и углубить еще дополнительно». А вот сейчас мы действуем как суверенная страна. Мы действуем как суверенная страна… Константин Чуриков: Разница в словах – между «государством» и «державой», да? Держава – это суверенное государство, которое проводит независимую политику, да? Дмитрий Лысков: Совершенно согласен. Константин Чуриков: А государство – это просто форма организации общества. Дмитрий Лысков: И именно поэтому символы нашей державы (я прямо однозначно подписываюсь под твоей, Костя, формулировкой), символы нашей державы и имеют столь высокую поддержку – 66% людей, которые заявляют, что внушает гордость и восхищение. И именно суверенность, именно то, что мы вырвались из этих тисков внешнего управления и ведем свою политику, и дают вот такие результаты. Константин Чуриков: Так, какие у нас еще темы? Дмитрий Лысков: Ну, у нас еще есть крайне печальная тема – это убийство Дарьи Дугиной. Я понимаю, что целый день оно обсуждается. Это действительно событие и трагическое, и страшное. Что тут можно сказать? Я могу сказать только одно: украинское государство однозначно встало на путь террористических действий. И что такое террористические действия? В ходе террористических действий, как правило, не так много жертв, как много информационного воздействия на людей. Самое главное в террористических действиях – как можно масштабнее о них заявить, как можно больше информационного шума вокруг них раздуть, как можно больше страха в головы людей внедрить. Вот я сам прекрасно помню, я в 2003–2005 годах, ну, незадолго до этого, я работал еще в криминальной хронике. И прекрасно помню те времена и террористические акты, которые происходили. И тогда я участвовал в дебатах политических и пытался донести до людей эту простую истину: за все время террористических актов погибло на территории Москвы, на территории России людей меньше, чем в результате дорожно-транспортных происшествий. Разница между этими событиями в том, что из дорожно-транспортных происшествий никто не делает этого информационного пузыря, который должен посеять ужас. У террористов как раз есть эта задача – создать этот информационный фон для того, чтобы посеять ужас: «Это может случиться с каждым. Это происходит на каждом шагу. Мы устраиваем тотальный террор». Сейчас наверняка будут глупейшие, идиотские заявления. Они, кстати говоря, уже следуют, в том числе, к сожалению, от наших соотечественников-оппозиционеров, которые предпочли уехать на Незалежную. Я думал, они будут умнее все-таки, хотя бы на этом пиариться не будут. Но тут, видимо, их настолько прижали, что они по-другому ну не могут обозначить, что они хорошие русские. Константин Чуриков: И тут еще обращает на себя внимание, что у некоторых просто, знаешь, такое злорадство, вот совершенно сатанинское злорадство. Это просто омерзительно! Дмитрий Лысков: И это в том числе. И это тоже элемент того самого информационного воздействия. Главное – вызвать эмоцию, пусть это будет страх либо злость. Вызвать нас на злобу, на ответные какие-то реакции и действия, чтобы мы призвали, я не знаю, немедленно разбомбить все что можно, нанести удары и так далее и тому подобное. Выбесить нас, в конце концов. Это все цели… Константин Чуриков: А по центру принятия этого решения не нужно? Дмитрий Лысков: Я не знаю, нужно ли в данном случае наносить удары по центру принятия решений. Я выражаю искреннюю скорбь и соболезнования в связи с гибелью Дарьи Дугиной, но ежедневно в Донецке, в Донбассе гибнут люди под обстрелами ВСУ. Мы должны за каждого наносить удары по центру принятия решений? Константин Чуриков: Да, да. Дмитрий Лысков: Или избранно, в связи с гибелью кого-то конкретного? Или тогда уже нужно было наносить… Нет, другой вопрос, что нужно было тогда, наверное, и не говорить о нанесении ударов по центрам принятия решений. Вот это заявление само по себе я считаю ошибочным, которое прозвучало единожды и потом пару раз было повторено, но уже не в тему. Ну правда, не нужно было делать этих заявлений. Потом еще довольно неуклюже прозвучало, что центры принятия решений вообще в Вашингтоне. Ну и все, да? Так вот, возвращаясь к этому покушению, к гибели Дарьи Дугиной, я все-таки хочу призвать всех нас соблюдать именно эту самую информационную гигиену, действительно, максимально не поддаваться. Это провокация. Цель террористов – провокация. Я уверен, что наши спецслужбы отработают все что возможно. Я считаю, что сейчас… Вот наши сенаторы уже заявили, что Эстонии не поздоровится в случае если будет отказ в выдаче той самой Натальи Вовк – ну, если она вообще на территории Эстонии, а не давно на Украине. Мы посмотрим за развитием событий. Главное – не поддаваться этому информационному давлению со стороны тех, кто пытается посеять террор. Вот об этом я и хотел сказать. Константин Чуриков: Но все равно мы не можем не сопереживать ее родителям, ее отцу. Это дикая трагедия! Дмитрий Лысков: Естественно, естественно. Я же сказал, что искренние скорбь и соболезнования. Это, конечно, трагедия. Константин Чуриков: Еще одну тему успеем осветить, да? Дмитрий Лысков: Да. Ну, здесь, опять же, я не могу пройти мимо… В Старом Свете у нас просто невероятный рост цен. Сегодня газ перевалил за три тысячи долларов за тысячу кубометров. Кстати говоря, да, у нас еще и евро сегодня опустился ниже доллара. Раньше было очень удобно считать – евро и доллар на одном уровне, поэтому три тысячи что долларов, что евро за тысячу кубометров. А теперь даже как-то и пересчитывать придется, доллар уже подороже. Ну, просто посмотрел, специально сверился на всякий пожарный. Знаешь, в голове всего не удержишь. В июле месяце максимальный скачок цен на газ составлял 1 800 долларов за тысячу кубометров. Сейчас вторая половина августа – три тысячи и выше! А год назад, в конце августа (специально посмотрел), было 500 долларов за тысячу кубометров. Ну, в общем, это более чем шестикратное подорожание за год. Можно представить себе, какие последствия для экономики такие ценовые скачки имеют. Константин Чуриков: Дима, а ведь все своими руками. Удивительно, что своими руками. Дмитрий Лысков: Абсолютно, абсолютно своими руками. Константин Чуриков: А почему экономика перестала быть приоритетом? Дмитрий Лысков: А она не перестала быть приоритетом. Почему же? Константин Чуриков: Ощущение, что политика важнее, чем экономика. Дмитрий Лысков: Нет, мы видим абсолютно бесчеловечный эксперимент по извращению экономики ради политической целесообразности. Да, это так. Мы видим, что рыночные механизмы берут и просто, я говорю, извращают, запрещают, ставят на пути у них препоны, и исключительно для того, чтобы добиться главной цели – вытеснить Россию с европейского газового рынка. Ну, это было, в общем, довольно очевидно, что такие последствия настанут, но, может быть, не в такой мере. Вот хочу отметить такой момент. Почему именно сейчас такой дикий скачок цен? Ну, жара в Европе продолжается давно, правда. Уже все смирились, кондиционеры выключили. Да и поднялся газ в цене до 1 800. Ну, жара и жара. Ну, все уже свыклись. Засуха? Ну, на засуху газ тоже сильно не тратится. А вот именно ценовые скачки, которые происходят… Рынок-то западный, в общем-то, так или иначе един. И Европа планировала получать сжиженный природный газ из Соединенных Штатов Америки. Терминалов понастроили, планировали, да? Но дело в том, что ценовые скачки в Европе влияют на биржевые цены в самих США. В США цена на газ тоже подскакивает – и доставка газа в Европу становится нерентабельной. А зачем? Просто продать на внутреннем американском газовом рынке. Я хочу обратить на это внимание. Это же замкнутый круг! Биржа подпрыгивает здесь, подпрыгивает там – газ нерентабельно везти. Это плохая новость для биржи. Биржа опять скачет здесь. И мы видим… Константин Чуриков: Такая задача, мне кажется, для первого курса экономфака, достаточно простая. Дмитрий Лысков: И мы видим безумные эти скачки. Ну, я не знаю, свой мозг европейским лидерам в голову, очевидно, не вставишь. Как они планируют выходить из этой ситуации – я себе не очень представляю. Если к зиме цены на газ, как прогнозируют, достигнут 4–5 тысяч за тысячу кубометров, я боюсь, что просто этих европейских лидеров немножечко вынесут из их теплых, надеюсь, на тот момент кабинетов. Константин Чуриков: Ну, они это все придумали. Пускай сами придумывают, как из этого им выбираться. Дмитрий Лысков: Да. Константин Чуриков: Спасибо! Это был обозреватель ОТР Дмитрий Лысков. Через несколько минут будем говорить о технологическом суверенитете. Есть мнение – и мнение у достаточно авторитетного человека, у Натальи Касперской, – что наши с вами мобильные телефоны (ну, я имею в виду – смартфоны) зарубежного производства могут стать кусочком пластика, если кто-нибудь решит объявить России кибервойну. А этот «кто-нибудь» – понятно, западные компании, компании коллективного Запада. Возможно ли это? И как нам добиться все-таки того, чтобы мы сами себя обеспечивали необходимой аппаратурой (назовем это так)? Об этом – рубрика «Личное мнение» с Андреем Масаловичем через две минуты.