Дмитрий Востриков и Андрей Карпов — о накрутках торговых сетей

Гости
Дмитрий Востриков
исполнительный директор Ассоциации «Руспродсоюз»
Андрей Карпов
председатель правления Ассоциации экспертов рынка ритейла

Константин Чуриков: Ну что же, давайте все вместе попробуем ответить на жизненно важный вопрос, почему дорожают продукты. Вот перед Новым годом нам напоминали о повышении НДС, нас готовили к этому процессу, но, кажется, не только НДС повлиял.

Оксана Галькевич: На днях поставщики продуктов рассказали газете «Коммерсант» о том, как крупные розничные сети покупают у поставщиков продукты со скидкой до 50%, а потом перепродают их на мелкооптовом рынке. Таким образом, скидки, можно сказать, уходят у нас прямо из-под носа, более доступные продукты, товары.

Константин Чуриков: Это факт номер один, а есть еще факт номер два: просто посмотрите, как выросли розничные цены по итогам прошлого года. Сахар почти на треть, яйца на четверть, курятина на 10%, и то это Росстат считал, а как он считает, мы с вами примерно представляем.

Оксана Галькевич: Там еще и хлеб на 5% с лишним, овощи, фрукты, рыбы, и тогда еще не повышался, между прочим, налог на добавленную стоимость, а цены росли, да так, что, в общем, превзошли ожидания Центрального банка. В чем тут причина? Кто накручивает цены?

Вот сегодня днем нам сказал свое мнение по этому поводу Александр Борисов, председатель Комиссии Торгово-промышленной палаты по развитию потребительского рынка. Давайте послушаем.

Александр Борисов: В рыночных условиях игроки с той и с другой стороны…

Александр Денисов: …что хотят, то и делают.

Александр Борисов: Нет, они ищут все время новые варианты, как увеличить собственную прибыль, и это же нормально. Цена на полке не зависит от этих игр, я хочу, чтобы вы вот это правильно понимали. Цену на полке знаете кто определяет? Конкуренция и мы с вами, потому что конкуренция между крупнейшими сетями сейчас такова, что они отслеживают изменения цены на полке конкурента в размере 5 копеек. Так называемые социальные продукты, к которым относятся хлеб, молоко, масло, сахар, крупные федеральные сети на них либо не делают наценки вообще, либо минимальную, а иногда и твоего, наоборот, себе в убыток, для того чтобы обеспечить приход покупателя в магазин. Наценки делаются на те товары, которые не являются товарами повседневного спроса.

Константин Чуриков: Ну если супермаркеты не виноваты, то тогда кто виноват? Давайте разбираться, тем более что вопрос касается наших с вами кошельков, наших семей, наших детей, наших с вами рационов в широком смысле этого слова.

Оксана Галькевич: Давайте представим наших гостей. В студии программы «Отражение» сегодня Дмитрий Востриков, исполнительный директор ассоциации «Руспродсоюз», – Дмитрий Владимирович, добрый вечер.

Дмитрий Востриков: Добрый вечер.

Оксана Галькевич: И Андрей Карпов, председатель правления Ассоциации экспертов рынка ритейла, – Андрей Николаевич вас тоже приветствуем.

Андрей Карпов: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Уважаемые гости, для начала вам зададим вот этот простой вопрос, который у нас сейчас на экране написан: почему дорожают продукты? Андрей Николаевич?

Андрей Карпов: Ситуация в целом в экономике такая, целый ряд факторов на это влияет: повышение НДС, повышение акцизов, сезонность какая-то тоже на это влияет, дефицит, например, той или иной продукции. Но дефицит не в том смысле, что его нет, а в том, что на рынке, например, просто может быть представлен меньший объем, чем обычно, соответственно, это тоже влияет на цену. В общем, целый ряд совокупных факторов влияет на ту цену, которую мы с вами в итоге видим на прилавке.

Константин Чуриков: Дмитрий Владимирович, «Руспродсоюз» то ли до, то ли после Нового года предсказал к марту (поправьте меня, если я неправильно цитирую) разгон цен на продукты до 8%.

Дмитрий Востриков: Ну да.

Константин Чуриков: НДС на 2%, а разгон цен до 8%. Как вы это объясняете?

Дмитрий Востриков: Ну вот смотрите, то, что касается НДС, не раз говорили, что это налог, который платится по всей цепочке. Заблуждение, что предприятия, которые работают с нулевой ставкой НДС либо 10%, их не коснется это повышение: у них все входящие материально-технические ресурсы будут с НДС, соответственно цена их возрастет. И то, что они работают без НДС, абсолютно никаким образом не скажется, они тоже будут вынуждены поднимать свою цену, потому что здесь ситуация напоминает историю, что когда человек устраивается на работу, он соответственно договаривается, сколько он будет получать денег. Если ему работодатель скажет: «Ты работай рабочий день и за это еще будешь должен денег», – эта ситуация как бы не устраивает. Вот бизнес примерно точно так же работает, потому что без рентабельности смысла работать нет.

Константин Чуриков: То есть это нам в чеке при покупке написали: «НДС 20% включен», – а на самом деле по всей цепочке этот НДС, эти плюс 2% до 20% собирался многократно, мы даже не знаем сколько раз?

Дмитрий Востриков: Конечно. Аналитики сразу говорили, что увеличение на 2 пункта НДС приведет к росту, некоторые говорили на 6%, некоторые 8%. Это просто один фактор, один налог, который включен по всей цепочке. И мы вступали в свое время, что лучше введите… Если надо бюджет пополнять, то более гуманно ввести налог с продаж, он по крайней мере платится в самом конце цепочки, понятно, что тогда увеличение этого налога понятно пересчитывается, то есть эти 2% были бы 2%, а покупатель бы платил в зависимости от того, на сколько он приобретает. Если вы приобрели на 100 рублей, соответственно 2% со 100 рублей, а если кто-то покупает на 100 тысяч рублей, соответственно, те же 2%, но эта сумма совершенно другая.

Ну и плюс к тем затратам, которые есть, вы посмотрите еще, что Центробанк изменил ставку рефинансирования, а это все коммерческие кредиты, все предприятия используют привлеченные деньги, соответственно эти деньги становятся дороже. Сейчас тот же ЦБ выходит на рынок валютный закупать валюту; то, что было, когда закупали валюту, мы примерно знаем, курс доллара, собственно, там рос…

Оксана Галькевич: Подождите, Дмитрий Владимирович, вот у вас, знаете, сразу хлоп! – и все подорожало, а должен же быть какой-то отложенный эффект. Понятно, Центробанк поднял ставку, валюта тоже подорожала, но это здесь и сейчас произошло на рынке, а вот ваш кредит, который вы возьмете, вы возьмете его через время, отдавать, погашать будете через время, соответственно, и цены, мы ждем, тоже через какое-то время вырастут, а все происходит мгновенно, в лоб. Как так?

Дмитрий Востриков: Нет, мы и говорили, что дискретно ничего не происходит в экономике, то есть это постепенно, потому что это переговорный процесс, кто-то из предприятий уже, собственно, изменили цену, им нет необходимости увеличивать рентабельность; кто-то сейчас перенес в весеннюю сессию. Соответственно, это процесс такой регулярный, переговорный, здесь по разным продуктам по-разному получается.

Оксана Галькевич: Это называется, что вы закладываете риски, да? Бизнес закладывает риски?

Дмитрий Востриков: Ну риски, конечно, тоже закладываются…

Андрей Карпов: На самом деле я должен все-таки отметить, что не на все товары цены-то подорожали. Вы выбрали подводку, показали как раз только ту группу товаров, на которые цены поднялись.

Оксана Галькевич: Ну потому что это социально значимая группа товаров.

Константин Чуриков: Потому что мы каждый день вынуждены их покупать.

Андрей Карпов: И на другие в том числе социально значимые товары цены снизились. Это, понимаете, постоянная вообще динамика ценовая, не совсем, наверное, конструктивно, правильно будет говорить, что цены только растут.

Константин Чуриков: Нет, подождите, ну хорошо, на какие товары цены снизились?

Андрей Карпов: На отдельные овощи и фрукты, на мясо, например, по сравнению с декабрем, на отдельные товары цены тоже упали. Мы готовили статистику определенную чуть ранее, как раз сразу после Нового года, там примерно где-то фифти-фифти. Опять же на те же самые яйца, на тот же сахар цены начали расти гораздо раньше, где-то с ноября месяца. Поэтому это необязательно связано с теми же самыми 2%. Потом если говорить про те же самые кредиты или про другие составляющие… Понимаете, что является отправной точкой? Отправной точкой не является 1 января, и дальше мы начинаем как-то жить по-новому, этих отправных точек нет.

Константин Чуриков: У нас-то точка уже давно, уже много лет назад, эта точка позади осталась.

Андрей Карпов: Вот именно, поэтому исходя из того, что у всех разная стоимость кредита, чем меньше компания, чем меньше у нее недвижимости, которую она может потенциально заложить, тем, соответственно, у нее дороже кредиты и так далее. Поэтому процентные ставки у всех абсолютно разные, это тоже влияет в итоге на цены.

Константин Чуриков: Уважаемые зрители, вот у вас как в плане подорожания и удешевления продуктов, у вас по ощущениям тоже фифти-фифти, как вот у нас говорит Андрей Карпов, или все-таки вы замечаете в основном подорожание? Расскажите, как дорожают продукты. И опрос, SMS-голосование: какая часть вашего бюджета уходит на продукты питания? И ответы следующие предлагаются: «большая» (если больше половины) и «меньшая» (если меньше половины). 5445, в конце этого часа подведем итоги.

Оксана Галькевич: Уважаемые гости, вот если все-таки возвращаться к самому началу нашей беседы, к тому поводу, от которого мы оттолкнулись, к претензиям к ритейлерам, которые перепродают товар, приобретенный со скидкой. Собственно, ведь дошло уже до того, что крупнейшие производители продуктов настаивают на встрече с правительством, написали коллективное письмо. Как вы считаете, вот эти вопросы, которые в этом письме подняты и поставлены, основания под собой имеют, или они в некотором смысле надуманы, вы с ними не согласны? Я не знаю, кто из вас… Я так понимаю, вы должны неких разных позиций придерживаться.

Андрей Карпов: Может быть, можно начать с коллеги, потому что «Руспродсоюз» был в числе тех организаций, которые подписали.

Дмитрий Востриков: Да. Мы, собственно, подписанты этого письма. Надо сказать, что там не перечислены предложения, мы просто справедливости ради, так как ритейл ходил в правительство без производителей и излагал, собственно, свои доводы…

Оксана Галькевич: Я не сказала про предложения, я сказала, что подняты вопросы.

Дмитрий Востриков: …что не надо менять, надо дать послабление и так далее. Мы как производители не можем не рассказать вторую часть Марлезонского балета и показать, собственно, целостную картину. Мы считаем, что ориентироваться на одного оператора рынка из товаропроводящей цепочки от поля до прилавка для правительства не совсем правильно, поэтому мы написали и попросили, собственно, встречу, для того чтобы изложить свою аргументацию и обсудить, как дальше действительно рынок будет развиваться.

Потому что мы бы хотели, мы понимаем, что взаимоотношения доверительные, партнерские с ритейлом действительно дали бы только выигрыш покупателю. Пока существуют вот те риски, о которых вы говорите, которые хеджируются, закладываются в цену, – да, закладываем, потому что производители работают на минимальной рентабельности. Мы сейчас разговаривали, разбирали ситуацию, у нас из интереса одно из предприятий взяло и пересчитало свою прибыль, на которой оно работает, доход, потому что там и налоги, и масса составляющих, и на их продукте сколько зарабатывает розничный оператор, – получилась разница в 50 раз не в пользу, собственно, производителя. Поэтому мы и говорим, что у производителя запаса рентабельности такой нет.

Оксана Галькевич: Дмитрий Владимирович, а вот скажите…

Дмитрий Востриков: …с сетями либо с минимальной рентабельностью, либо в ноль, а иногда уходят в минус, что непозволительно, поэтому так остро реагируем на изменение себестоимости.

Оксана Галькевич: Вот. Так вот вы остро реагируете, потому что вы чувствуете, что потребитель обижен, мы покупаем дороже в 50 раз, как вы говорите, там разница, или все-таки потому что вы теряете свою какую-то прибыль?

Дмитрий Востриков: Вы знаете, я считаю, что если…

Андрей Карпов: Дмитрий рассказал, что коллеги расстроились, что ритейлеры сходили к Козаку, а вот они не сходили. Поэтому как это? – давайте-ка мы тоже сходим. А что мы можем, с чем сходить? Давайте накидаем перечень вопросов, попытаемся сходить. Понимаете, говорить… Немножко некорректно поставлен вопрос, что ритейлер взял скидку у поставщика и потом ее не отдал кому-то. Дело в том, что это не та скидка, которую потребитель видит сам в магазине, и вроде как бы думать о том, что эта скидка должна ему транслироваться, – нет совершенно, просто любой оптовый покупатель рассчитывает купить товар дешевле.

Оксана Галькевич: На то он и опт, собственно.

Андрей Карпов: Да. Но даже если физическое лицо придет и купит не единицу товара, а 10 единиц товара, он тоже имеет право рассчитывать на дополнительную скидку. Поэтому и ритейлер за счет этого имеет дополнительную скидку, за счет этого он как раз по сути все равно вкладывает ее в конечную цену, именно то сдерживание цен, которое по факту на самом деле происходит, – а сдерживание даже понятно, можно просто грубо посчитать, рубль у нас упал значительно больше, чем та в итоге цена, которая на полке получилась по товару.

Константин Чуриков: Мы здесь, конечно, в этой студии собрались, для того чтобы взвешенно, эксперты, с вашей помощью об этой проблеме поговорить. И не сочтите все-таки тем не менее за популизм, вот информация Союза потребителей России, давайте посмотрим на такую информацию о себестоимости продуктов. Сколько, например, стоил бы хлеб, если бы у нас в стране не было бы никаких сборов, налогов, соответственно, продавцы ничего не брали бы, – хлеб бы стоил примерно 11 рублей, молоко примерно 23-25 рублей, рыба (в данном случае неразделанная треска) около 85. Я понимаю, что мы живем не при социализме, что у нас, как говорится, другая форма экономики, но тем не менее вам не кажется, Андрей Николаевич, что… Я понимаю, что у вас тоже своя конкуренция, все очень сложно…

Оксана Галькевич: Издержки тоже свои.

Константин Чуриков: Но так вот на другую сторону встаньте, посмотрите с другой стороны.

Андрей Карпов: Вы знаете, можно хоть на какие стороны вставать. Дело в том, что некоторые люди, рассуждавшие примерно как вы, а это конкретные региональные чиновники, не стеснялись создавать в свое время региональные торговые сети, учрежденные правительствами субъектов Российской Федерации. Где теперь эти сети? Почему они обанкротились, если это бизнес такой абсолютно выгодный? Опять же мы видим периодически какие-то банкротства крупных сетей, региональных сетей. С чем это связано, если это все так абсолютно выгодно, если там сотни процентов прибыли, то где вот эти деньги? Почему компании банкротятся? А все потому, что бизнес ритейловский живет на 2-3%, но он живет именно с оборота.

Вот Дмитрий, точнее Александр Иванович Борисов, бывший у вас в передаче днем, говорил о том, что сети торгуют, например, на какие-то товары с отрицательной маржой. Это действительно факт, потому что есть трафикообразующий товар. Сеть живет на обороте, соответственно, продал «Магнит» на 1 триллион рублей, вот у него именно от 1 триллиона идут эти 2%. У поставщика другая экономика, по-другому он считает свои затраты, по-другому считает свою прибыль. Поэтому вставать на чью-то сторону и пытаться говорить, что если будет у нас государственная экономика, все будет лучше, абсолютно не так. Мы можем, конечно, прийти к некой унификации, давайте сделаем молоко без бренда, просто есть бутылка «Молоко», начнем выпускать. У нас есть, не знаю, 130-125 миллионов потребителей, вот сколько им нужно молока? Давайте начнем…

Константин Чуриков: Любым шрифтом напишем «Молоко» и все.

Андрей Карпов: Да, подойдем к некой государственной экономике и будем пытаться по этому образу жить. Есть же страны, которые таким образом живут.

Оксана Галькевич: А на белорусском «малако».

Константин Чуриков: «Малако» на белорусском молоке, да.

Андрей Карпов: Поэтому не так на самом деле все просто, это достаточно сложная экономика в целом, поэтому упрощать не будем.

Оксана Галькевич: Слушайте, понимаете, экономика сложная, понятно, но в этой цепи вашего взаимодействия с производителями, ритейлеров есть определенное напряжение. И получается что, вы не можете договориться без Козака, без правительства?

Андрей Карпов: Нет, смотрите, напряжение будет всегда. Зачем, например, ритейл ходит к Козаку? Да нет ничего в этом страшного, это нормально, когда бизнес ходит к регулятору. Раньше Игорь Иванович Шувалов периодически встречался с ритейлерами и с поставщиками…

Оксана Галькевич: Ага, то есть вмешательство государства все-таки нормально?

Константин Чуриков: Регулирование, Оксана, регулирование.

Андрей Карпов: Дворкович встречался. В нашей стране это нормально, к сожалению. Иностранные менеджеры, например, работающие в торговых сетях, первое время, конечно, очень удивляются, зачем вообще нам здесь государство, зачем нам мучиться, зачем ходить, согласовывать. Вас уже не удивляет, когда государство говорит, что надо сдерживать цены, нужно снижать их, когда само государство ничего не делает? Вот вы показали цены, сколько бы стоил хлеб без, например, какого-то госучастия, ритейловского участия и прочего, – а сколько бы стоил бензин без участия государства? Мы бы с вами только тут минус 80% получили по цене на колонке.

Константин Чуриков: У нас разные задачи, наша задача – это заинтересовать зрителя нашей беседой.

Оксана Галькевич: Ну хорошо, в вашей работе есть вопросы, которые вы не можете решить без регулятора, как аккуратно говорит Константин, без государства, как неаккуратно говорю я…

Андрей Карпов: Нет, почему? Есть, например, комиссия…

Оксана Галькевич: А вы между собой-то пытаетесь ваши проблемы обсудить и договориться до чего-то?

Андрей Карпов: Конечно же. В свое время ритейлеры и поставщики создали Кодекс добросовестных практик, которому они пытались следовать; принимались какие-то решения; существуют постоянно действующие комиссии по применению кодекса; многие практики были сняты. Да, действительно надо признать, что до 2010 года сложно шел вот этот диалог: одни не видели других, другие тоже, в общем-то, немножко нос воротили, в общем, сложный был диалог. Но когда в государстве появился закон о торговле, в общем-то, стороны поняли, что нужно общаться, нужно чаще встречаться друг с другом, соответственно, начали появляться какие-то согласительные комиссии, начал обсуждаться вопрос.

Но в то же время несмотря на то, что в этот процесс были включены, например, определенные государственные институты, депутаты в определенный момент сказали, что они не очень доверяют, например, комиссии по применению Кодекса добросовестных практик, они вообще не понимают, как мы там решаем какие-то вопросы несмотря на то, что ФАС выступал здесь третьей стороной, Минпромторг выступал третьей стороной. Вот появились поправки в закон о торговле, которые на тот момент не устраивали ни поставщиков, ни торговые сети, депутаты проломили, заставили принять эти поправки, их приняли несмотря на то, что многие были против, они нарушили вот этот некий процесс такого саморегулирования.

Константин Чуриков: Мы поняли, что вы не любите депутатов.

Давайте зрителям сейчас дадим слово, покупателям. Георгий из Вологодской области тоже посчитал, как выросли цены. Георгий, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Рассказывайте.

Зритель: Очень приятно, здорово, что дозвонился, долго дозванивался. Сейчас слушал, что вы обсуждали в студии, пока мне подключили к студии. Меня впечатлило выступление последнего участника, понравилось, что идет все-таки, пытается все-таки бизнес настроить диалог с государством. В этой связи у меня вопрос такой. Вопрос в самой студии, почему дорожают продукты. Людям никогда еще ни один представитель власти ни разу доходчиво этот вопрос не объяснил, а на самом деле люди всегда ждут именно от государства этого пояснения, потому что нам постоянно государство говорит, что рынок все, как говорится, разрулит, что у нас должна быть конкуренция. Опять же представители бизнеса говорят, что они пытаются между собой договориться. Так как может быть конкуренция, если представители бизнеса между собой договариваться по поводу в том числе и цен? И почему государство опять не вмешивается в эти цены относительно опять же, допустим, примера с хлебом? Если есть молоко, яйца, все остальное, почему нельзя государству определить, допустим, что максимальная прибыль с продажи таких продуктов будет такая, и человеку, может быть, будет опять же проще для понимания, почему именно растет цена на этот продукт. У меня вот такой вопрос, спасибо.

Константин Чуриков: Спасибо. Ну так где-то же определено, прописано это?

Дмитрий Востриков: Нет, у нас это нигде не прописано. Собственно, наценка – это абсолютно свободная субстанция…

Константин Чуриков: Что, и на социально значимые товары?

Дмитрий Востриков: Как Александр Иванович днем говорил, определяем мы с вами, голосуя рублем, готовы мы платить эту цену или нет, но этот товар уже на полке.

Константин Чуриков: Секунду, а социально значимые товары? Или они просто так называются, их так назвали и все, они ничего…

Дмитрий Востриков: Это единственный перечень, на который установлена определенная наценка. Кроме того, региональные власти очень за этим следят, и здесь абсолютная правда, что социальные товары в последнюю очередь трогают.

Константин Чуриков: Давайте их назовем просто, потому что нам сейчас вся страна жалуется на то, как что подорожало, у меня тут просто целый список.

Оксана Галькевич: Хлеб, яйца, молоко.

Константин Чуриков: В социальные товары что входит?

Дмитрий Востриков: Батон нарезной, буханка хлеба, курица тушка…

Андрей Карпов: Мясо, что-то…

Дмитрий Востриков: Из мяса только курица входит.

Андрей Карпов: Но дело в том, что, например, хлеб не весь, а хлеб определенной категории, определенные сорта, все.

Дмитрий Востриков: «Кирпич».

Константин Чуриков: Ну наши старушки и, в общем-то, и мы, не старушки и не старики, чиабатту не покупаем.

Оксана Галькевич: Откуда знаешь название?

Константин Чуриков: Читал на ценнике.

Андрей Карпов: Единственное, я не помню, вроде бы это постановление правительства было отменено, которое устанавливает, потому что там маркетинговые проценты закладывались в этом постановлении, поэтому я, честно говоря, сейчас…

Дмитрий Востриков: Ну понятие социальных продуктов есть, плюс к этому у ритейла действительно есть еще так называемые якорные продукты, население обращает внимание на их ценник и сравнивает. Соответственно, такой продукт для привлечения покупателя может действительно торговаться дешевле, чем закуплен, то есть это, например, сахар. То есть это простые продукты, но которые в памяти очень хорошо запоминаются, цена на них. Остальные продукты уже, собственно, компенсируют. Социальных у нас, по-моему, не больше десятка всего продуктов, еще простые какие-то, крупы там входят, этот список есть в Интернете, его можно посмотреть.

Оксана Галькевич: Давайте разберемся с потребительской корзиной Валентины из Ханты-Мансийского автономного округа, подорожала она или нет. Валентина, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Это меня, да?

Оксана Галькевич: Вас слушаем.

Константин Чуриков: Вас вызываем.

Зритель: Здравствуйте. Смотрим ваши передачи всегда, очень довольны, но редко вам дозваниваемся. У меня такой вопрос. Подорожание – конечно, пошли мы в магазин и увидели подорожание везде, на все продукты. Но у меня такое... Вы говорите, что подорожание связано с НДС. Но у меня, например, такой вопрос: а почему подорожание связано с НДС? Изначально у нас НДС был 20%, потом НДС понизили, стал 18%, снижения стоимости продукции не было.

Хорошо, сейчас опять подняли НДС к 20%, пошло подорожание продуктов, вы говорите, за счет НДС. Ну ладно, если даже и так, давайте разберемся. Те торговые точки, которые закупают у поставщика продукты, платят НДС. Но если они уплатили НДС, то этот НДС при составлении декларации и отправлении ее в налоговую инспекцию возвращается этим организациям. Так почему должны потребители тогда страдать?

Константин Чуриков: Спасибо.

Дмитрий Востриков: Ну здесь заблуждение. НДС не возвращается, НДС просто берется входящий НДС и исходящий НДС. Вот эта добавочная стоимость с этой разницы уплачивается государству.

Андрей Карпов: Да.

Дмитрий Востриков: Причем если в эту схему попадает предприятие, которое не является плательщиком НДС, то соответственно получается, что входящий НДС потерялся, а предприятие, которое приобрело, уже по полной катушке должно НДС.

Андрей Карпов: Полный НДС со всей суммы, да.

Дмитрий Востриков: Плюс НДС возникает на те же заработные платы, потому что заработные платы без НДС выплачиваются, командировочные расходы и так далее. То есть практически ни одно предприятие не работает без НДС. Возвращается НДС экспортный: если мы вывозим за границу товары, то там действительно есть возврат НДС.

Андрей Карпов: Если экспортер соблюл определенные правила.

Оксана Галькевич: Мы поэтому здесь и собираемся и слушаем вопросы телезрителей, чтобы они могли получить разъяснения по своим каким-то…

Андрей Карпов: Опять же надо еще отметить, что 20% у нас в 1990-е гг. было…

Оксана Галькевич: Было, да.

Андрей Карпов: Тогда у нас сетей не было. В 1998 году, когда рубль упал, мы сразу получили ценники в у.е., а из-за того, что доля сетей опять же в 2014 году значительно больше была, мы с вами не получили поэтому ценники в у.е. и мгновенную трансляцию той курсовой стоимости, которая была.

Оксана Галькевич: Сети – добро, мы поняли вас.

Константин Чуриков: Нет, подождите, чтобы закрыть все-таки…

Андрей Карпов: Я не могу сказать, что абсолютное, может быть, добро, но недооценивать то, что они делают… Да, это немножко вредит в том числе и поставщикам, да, действительно их заставляют сдерживать в том числе именно за их счет цены. Но в конечном итоге покупатель только получает плюс от этого.

Константин Чуриков: Смотрите, вот по поводу НДС. Ведь это на самом деле для государства очень выгодно, мы понимаем почему, потому что НДС составляет примерно треть всего бюджета страны. то есть то, что повысилось на 2%, представляет собой эту треть. Мы даже посчитали, если исходить из того, что Минфин рассчитывает за счет повышения НДС в этом году получить дополнительные 633 миллиарда к этим триллионам, вот эта добавка в 633 миллиарда – это примерно как 3 Крымских моста построить или провести еще один Чемпионат мира по футболу и так всех удивить.

Мы продолжаем наш опрос, уважаемые зрители, какая часть вашего бюджета уходит на продукты, большая или меньшая. У нас нет возможности три варианта ответа предложить, потому что многие регионы пишут: «Вся».

Оксана Галькевич: Дмитрий Владимирович, скажите, вы все-таки как подписант этого обращения в правительство, – что вас, собственно, возмущает? Вы же так или иначе в некотором смысле продукт поставляете сетям, но вы не оказываете массу услуг, которые, собственно, берут на себя как раз те самые ритейлеры. Что вас возмущает, собственно?

Дмитрий Востриков: Слушайте, у нас очень простое…

Оксана Галькевич: Вы им сырье, они услуги, доставку, танцы, пляски…

Дмитрий Востриков: Мы действительно написали, как Андрей правильно сказал, некое купеческое уложение, в котором написаны очень правильные вещи. Но вопрос в том, что эти вещи надо выполнять. То есть если мы написали саморегулирование, мы сказали, что мы добровольно будем этому следовать. Мы действительно создали комиссию, которая должна разрешать спорные ситуации. Эта комиссия должна работать в упрощенном порядке, это не должен быть суд общей юрисдикции либо арбитражный суд, – это упрощенный порядок, когда сторона пришла и сказал, что у нее такая-то проблема. Быстренько собрались участники комиссии, сказали, что вот так правильно, и дальше исполнили. Вот на этом этапе ничего не работает. Мы договорились, положение есть, а дальше мы только получаем как бы заявление, что это добровольное, хотим применяем, хотим не применяем; этот пункт нам нравится, мы его исполним, такой пункт нам не нравится, мы его не исполним; комиссия что-то там понаваяла, это вообще их самодеятельность, мы, юристы сетей, смотрим на эту ситуацию совершенно с другой стороны.

Оксана Галькевич: То есть внутри сообщества никак не получается, поэтому нужен выход куда-то наверх?

Дмитрий Востриков: Ну как-то да, а весовые категории укрупняются, буквально вчера сделка, когда «Дикси», «Красное и Белое», которое росло, «Бристоль», то есть мы получаем сразу третьего игрока по весовой категории на рынке, получается, что у нас тройка мощнейших, в десятке уже другие сети себя не так хорошо чувствуют, переговорная позиция у людей, которые имеют 15 тысяч магазинов, превосходит практически всех поставщиков. Вот это, допустим, по оптовым не мы подавали, это больше транснациональные компании подавали, которые имеют систему дистрибуции по всей стране, они видят в этом угрозу крушения дистрибуции. У нас, допустим, более мелкие отечественные компании говорят: «А нам какая разница, будет в опт уходить товар, не будет в опт уходить». Здесь есть единственная угроза действительно, что покупателю дал скидку производитель, а оно там завернулось.

Оксана Галькевич: А может, тьфу на них, на сети? В том смысле, что создавайте свои какие-то точки для реализации продуктов, которые вы производите, пусть они за вами бегают. Побегайте за ними, встаньте с другой стороны.

Дмитрий Востриков: Смотрите, здесь сложность в чем?

Андрей Карпов: А так было.

Константин Чуриков: Андрей Николаевич, побегайте.

Андрей Карпов: В 1990-х гг. было.

Оксана Галькевич: Дмитрий Владимирович, почему не создаете?

Андрей Карпов: Многие красные директора, кстати, которые еще в некоторых местах существуют, с ностальгией вспоминают те старые времена, когда к ним приходили, выпрашивали продать им какой-то продукт.

Константин Чуриков: Нет, ну подождите, давайте действительно поднимем этот такой важный вопрос, доколе торговать выгоднее, чем производить? Ведь по всей цепочке все-таки люди, которых представляет «Руспродсоюз», они производят продукт. Вы, понятно, имея свои накладные расходы, у вас там магазинные площади, оборудование, люди, кассы, все понятно, на тот момент все-таки производитель вот, а вы-то продаете, а получается, что вы в этой цепочке…

Дмитрий Востриков: У нас получается конкуренция выше, игроки мельче, они действительно стоят, собственно, в очереди к розничным сетям, потому что они понимают, что… Ну вот как? Если вы возьмете хлебокомбинат, если он выпускает больше 30 тонн в сутки, он не может обойтись без современной торговли, то есть он вынужден работать с сетями, потому что больше реализовывать эту продукцию нигде невозможно.

Андрей Карпов: Хлебобулочные комбинаты вообще очень плохой пример по какой причине? По той причине, что потенциальный объем производства, который могли бы выдавать хлебобулочные комбинаты, на пару порядков больше, чем тот объем вообще потребления, какой есть. Поэтому сейчас любого спросите производителя хлебобулочных изделий, может ли он увеличить объем, он скажет, что может. Просто не потребляют столько этой продукции, поэтому в этом есть тоже определенная сложность.

Да, действительно, на рынке исчезают какие-то производители, но это в том числе зачастую тот, кто исчезает, не нашел себя на рынке, это тоже абсолютно нормальная практика. Как не находят себя какие-то торговые организации, так не находят себя на рынке какие-то производители.

Константин Чуриков: Нам звонит юг, Сочи и Сергей у нас на проводе. Сергей, здравствуйте.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Зритель: Добрый вечер.

Оксана Галькевич: Слушаем вас.

Константин Чуриков: Ну что, наша проблема, обсуждаемая в эфире, вам кажется актуальной, нет?

Зритель: Да, очень актуальная. Нам нужна справедливость, гражданам. Вот мы услышали, что есть производители, что есть сети, что производители делают продукты, у них какая-то цена получается, мы ее не знаем. Но есть сети, которые предоставляют услуги, эти услуги тоже стоят какую-то цену. И вдруг к нашему чеку прибавляется, прибавляется и прибавляется кроме налогов еще посредническое, посредническое, посредническое, и что мы видим? А мы не видим справедливости, потому что та цена, которая могла бы быть промаркирована на продукте и стоять – цена, рекомендованная компанией – очень было бы справедливо.

И второй момент. Мы приходим в магазин, начинаем ногами голосовать, здесь поменьше, там побольше. И вдруг мы видим, что у нас есть какая-то странная цена. Я подхожу к кассе и прошу: «Распечатайте мне, пожалуйста, полный чек». Полный чек имеется в виду, это я имею на это право, где вижу, что в этой капусте у меня (34) 18 налогов и 16 посредников. Извините, господа, я скажу: «Я обойдусь без вашей капусты, а капуста без меня обойдется».

И второй момент. Удивительно, во Франции будучи, покупаешь помаду, на ней написано: «Цена, рекомендованная компанией, 16 вот этих вот единиц». Приезжаешь в Германию, точно так же помада и цена, рекомендованная компанией, те же самые единицы. Значит, взять опыт и выгодно вложить в нашу справедливую гражданскую потребность, я думаю, вот это надо обсуждать.

А вот то, что говорят, в общем-то все правильно. Мы взяли капиталистическую систему, а что было плохого в том, что у нас было? Ведь у нас тогда была ставка, мы все имели и могли выжить на нее. А сейчас что мы имеем? Заработная плата, то, что нам осталось название от социалистической системы, никакого отношения сейчас к нашим доходам не имеет. Мы сейчас получаем проценты, на которые существуем, на зарплату, на которую невозможно жить, а вообще-то должны получать доходы, если это называется капиталистической системой.

Константин Чуриков: Спасибо, Сергей.

Оксана Галькевич: Можем вернуть в обиход слово «жалование», жалование мы получаем.

Константин Чуриков: Так, подождите, вот Сергей привел пример помады. Можно на курице, на пакете молока написать…

Оксана Галькевич: Можно на носках для мужа.

Константин Чуриков: Кстати говоря, подождите, у нас одна из сетей, не буду никого рекламировать, прямо пишет на пакете молока, сколько это должно стоить. Это же можно сделать?

Оксана Галькевич: Только стоит оно не всегда столько, сколько написано.

Константин Чуриков: Да, это правда, мы в один магазин с Оксаной ходим.

Дмитрий Востриков: Вы знаете, вообще, конечно, можно все организовать, у нас было все это организовано, точно так же как молоко без бренда. В Советском Союзе была плановая экономика, у нас не было инфляции, у нас не дорожали цены, а некоторые товары действительно снижались. Но это другое устройство. Сейчас, так как мы выбрали капиталистический путь, капиталистический путь основан на ссудном проценте, соответственно все мы увидели. Сейчас это организовать практически невозможно, потому что как я пробью рекомендованную цену? Вот рекомендованная цена у нас, по-моему, сейчас стоит только на одном товаре, это сигареты.

Андрей Карпов: Табак, да.

Константин Чуриков: Вот тут как раз можем же и боремся за цену, да, правильно?

Оксана Галькевич: Зато мы просто увидим, понимаете, и потом после этого перечтем «Гавроша», перечтем другие источники, нет?

Константин Чуриков: Осторожно, Герцен разбудил многих в нашей стране.

Оксана Галькевич: Да, разбудим Герцена и всех прочих.

Константин Чуриков: Еще давайте звонок.

Оксана Галькевич: Воронеж у нас на связи, опять юг. Людмила, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я по поводу того, что в вашей же передаче сегодня, по-моему, или вчера услышала о том, что, мол, что мы волнуемся, мы перешли к капитализму, все, забудьте про социализм, живите при капитализме. Но ведь не мы одни при капитализме живем, живет и Франция, и вся Европа, и Америка, все живут при капитализме. Но там к празднику как-то все дешевеет, к Новому году, к Рождеству и так далее, у нас же наоборот все как раз дорожает к празднику, чтобы уж люди ничего не могли купить, особенно эти нищие пенсионеры и с низкими зарплатами люди.

И так ведь и остаются они, что самое интересное. Вот были яйца у нас 90 рублей, они так и остались 90 рублей из-под Нового года, и сегодня уже вон какое число, а яйца все 90 рублей, они не дешевеют. И неизвестно, может быть, на чуть-чуть подешевеют к лету, а в основном… Что же это за капитализм? В других странах хороший капитализм, а у нас плохой? Как это?

Оксана Галькевич: С человеческим лицом, вот.

Константин Чуриков: Капитализм с человеческим лицом. Спасибо, Людмила, за ваш звонок. Ну правда, кстати, сейчас разные блогеры тоже выкладывают это видео, кто-то даже проверял на себя, сопоставляя одинаковые наименования, приходим к выводу, что у них, у «загнивальцев», это все как-то дешевле.

Оксана Галькевич: И не пахнет, главное, загнивает и пахнет иначе.

Андрей Карпов: Вы знаете, иногда, конечно, вот так вот слушаешь и думаешь: мы, наверное, по разным иногда странам ездим, как-то разные цены видим. Я, честно говоря, в Европе не видел особо где-то указанные цены прямо на ценнике, точнее на товаре, чтобы они были указаны. Но, возможно, какие-то единичные такие элементы есть.

Оксана Галькевич: Ну хорошо. Скажите, пожалуйста, Андрей Николаевич, Дмитрий Владимирович, а может быть, там есть какой-то допустимый предел надбавок, которые накручиваются от производителя до рук покупателя?

Андрей Карпов: Вы знаете, нет нигде. Мало того, что…

Оксана Галькевич: Не больше 15%, например.

Андрей Карпов: Задается вопрос, что у нас в определенный этап и вот сейчас в принципе мы все время слышим, что крупные сети требуют больше скидку при оптовой закупке. Я вспоминаю, в той же Америке мы с одной ассоциацией поставщиков разговаривали, говорим: «Слушайте, а у вас есть вот такая проблема?» А они говорят: «Да как? Даже очень странно. «Walmart» как компания номер 1 на рынке имеет право на более низкие цены закупки, потому что у них объем закупки совершенно другой». Поэтому практики в каждой стране по взаимоотношению поставщиков с ритейлером абсолютно разные.

Другое дело, что они в той ситуации живут гораздо дольше, точнее они жили изначально, у них не было той плановой экономики, которая была у нас, поэтому мы сейчас по сути вот эти остатки вот этого, с этим живем, пытаемся работать. Когда у нас придет некая такая глобализация, укрупнение компаний произойдет, какие-то поставщики действительно с рынка уйдут, потому что каналы продаж гораздо уже. Но в то же время, если говорить про расширение каналов продаж, тот же Минпромторг бьется над тем, чтобы появилась многоформатная торговля, чтобы появились какие-то нестационарные объекты, мобильные объекты, другое какое-то отношение было к рынкам. И опять же даже сети за это. Почему? Потому что действительно, например, фермер жалуется, что он не может попасть в сеть.

Оксана Галькевич: Вот.

Андрей Карпов: Да он не попадет априори в сеть, потому что у него объем совершенно другой.

Оксана Галькевич: Понял уже этот фермер, сейчас мы вам про этих фермеров расскажем.

Андрей Карпов: Он должен на рынки поставлять.

Константин Чуриков: Андрей Николаевич, вот в Чувашии фермеры устали с вами бороться и объединились в кооператив. Артели чуть больше года, дела вроде идут хорошо. Сейчас вот в их сети крестьянских товаров уже 7 небольших магазинов, по сути это такие прилавки, продукцию…

Оксана Галькевич: Как раз прилавочного типа, как вы и сказали.

Андрей Карпов: Это правильно.

Константин Чуриков: …привозят 30 местных хозяйств. Сейчас мы даже покажем, как это все выглядит.

Оксана Галькевич: В кооператив этот входит молочное фермерское хозяйство из города Ядрина, производит натуральные сыры и творог. Помимо этой сети торгуют на рынке в Чебоксарах и дома в двух собственных местных точках. В свое время фермеры пытались пробиться на прилавки крупных ритейлеров, но их условия реализации продуктов мелким хозяйствам не подходят.

Татьяна Логинова: Торговые сети диктуют свои условия, такие как оплата после реализации. Мы малое предприятие, для нас это не совсем удобно. Молоко возят каждый день, с поставщиками надо рассчитываться каждый день. К тому же торговые сети делают наценку по своему усмотрению, мы не знаем, сколько он будет стоить в итоге, 600 рублей или 700.

Константин Чуриков: По словам фермеров, им не выдержать конкуренцию, потому что вокруг продукты с консервантами, часто покупатели поступаются качеством товаров, выбирают, например, более дешевые сыры. Ну а вот в такой небольшой магазин люди идут специально за натуральным, говорят, что кооператив заслужил доверие. И как рассказывает один из его руководителей, покупатели просят открывать точки в спальных районах желательно в пешей доступности.

Андрей Васильев: Прошла идея, скажем так, построить небольшой логистический центр. Это экономия времени у фермера, во-вторых, это экономия на логистике, это ГСМ, это человек, который развозит. То есть нашим транспортом уже в будущем будет развозиться в наши специализированные магазины.

Оксана Галькевич: Вот сейчас в планах этого кооператива дальше расти и развиваться и улучшать условия сотрудничества с фермерами.

Константин Чуриков: Как вы думаете, уважаемые гости, вот так по практике у этих ребят шансов много стать крупными, завоевать рынок?

Оксана Галькевич: Зацепиться на рынке?

Константин Чуриков: Или это максимум их возможностей?

Андрей Карпов: Честно? – в долгосрочной перспективе нет.

Константин Чуриков: Почему?

Андрей Карпов: Ну потому что они просто не выдержат той конкуренции, которая есть. Потом, когда появится закон об органической еде и полноценно он заработает, мы очень сильно удивимся, что та продукция, которая называется сегодня фермерской или как-то еще в этом роде, абсолютно этому не соответствует. Вот это все достаточно большие сложности.

Константин Чуриков: У нас, кстати, закон, по-моему, уже появился.

Дмитрий Востриков: Закон появился на самом деле.

Андрей Карпов: Значит, он пока еще не работает.

Дмитрий Востриков: Да, другое дело, что он сейчас в деталях оттачивается, инструментов прослеживаемости от поля до прилавка действительно у нас пока что нет, но закон есть. То, что касается шансов, я думаю, что все шансы есть, если качественный продукт, если покупатель покупает. Другое дело, что я очень сомневаюсь, что эти продукты будут дешевле, чем в сетевой торговле, потому что просто индустриальное производство продуктов питания, – а крупные комбинаты являются действительно индустриальными предприятиями, в которых на потоке стоит, – в любом случае позволяет сделать самое дешевое предложение. Торговая сеть является естественным продолжением вот этого индустриального продукта для населения. Маленькое предприятие фермерское с небольшим объемом и с технологиями производства небольшими всегда будет дороже. И вот даже проскочило, я посмотрел, там либо творог, либо сыр попался на прилавке, 107 рублей за 100 граммов, это 1 тысяча рублей.

Константин Чуриков: Да.

Андрей Карпов: Нехило.

Дмитрий Востриков: То есть получается, что в любом случае когда они говорят, что если с сетями они не понимают, 600 или 700 рублей будет на полке, то здесь будет дороже продукт. Но покупатель все равно будет.

Оксана Галькевич: Но с другой стороны, Дмитрий Владимирович, в шаговой доступности вот так за молочком, за хлебушком сбегать по-быстрому. В каждом же районе, в каждом доме вы не поставите отдельный огромный супермаркет, гипермаркет.

Дмитрий Востриков: Понятно, но в условиях того, что сейчас 5-й год подряд, к сожалению, у нас снижаются реальные доходы населения, когда народ уже ищет по мобильнику, куда дешевле пойти, где по акции купить товар, здесь надо понимать, что предложение более вкусного товара, фермерского сугубо ограничено.

Оксана Галькевич: Вкусное проигрывает дешевому, мы поняли.

Дмитрий Востриков: Да.

Оксана Галькевич: Звонок.

Константин Чуриков: Максим из Калининграда приглашается в эфир. Добрый вечер, Максим.

Зритель: Добрый вечер. Хотелось бы вот такой вопрос задать. Живу в Калининграде, грубо говоря, в центре города. Имеем в шаговой доступности 2 или 3 сети плюс очень много маленьких магазинов. Зачастую получается, что 90% товаров в сетях стоят дороже примерно на 10%, чем в маленьких магазинах, а вот один из участников утверждает, что сеть живет на 1-2% от оборота. Неужели маленький магазин имеет такой оборот, что может позволить себе делать цену дешевле, чем в сети, притом что он покупает скорее всего этот товар за более высокую цену, потому что он же не оптом его берет, он берет тот же хлеб, к примеру, 10 булок. У сети-то явно больше закупка.

Константин Чуриков: Прекрасный вопрос, Максим. Андрей Николаевич, вы нас убеждали, что вы чуть ли не благотворительностью занимаетесь.

Андрей Карпов: Не прекрасный вопрос, потому что Калининград – это немножко другая совершенно история, там у них есть проблемы с НДС, там есть проблемы для тех, кто работает «в белую», как раз сети испытывают там гораздо большее давление, чем небольшие магазинчики. Соответственно, тут вопрос именно ценообразования по Калининграду вообще не пример, достаточно просто сравнить те цены, которые есть, например, в Москве, в других регионах, и вы увидите, что там совершенно другая история. Я просто не понимаю всю до конца проблему, я не помню, калининградские сети неоднократно обращались. У них есть проблема в цепочке поставки из-за того, что с территории России сложности. Может, Дмитрий здесь добавит.

Оксана Галькевич: Дмитрий Владимирович, вы хотели что-то добавить?

Андрей Карпов: У них там проблема именно в этой части с НДС.

Константин Чуриков: Но там если что можно в Польшу сгонять и для своих нужд что-то подешевле купить.

Андрей Карпов: А так и делают.

Оксана Галькевич: За молочком, за хлебушком туда удобнее, да?

Андрей Карпов: Покупатели так и делают, на это тоже соответствующие жалобы идут.

Дмитрий Востриков: Ситуация на самом деле напоминает тот анекдот, когда два товарища встречаются, один говорит: «А ты на чем стал новым русским?» – «Да я на 2% живу». – «А как?» – «Пригоняю машину из-за границы»…

Андрей Карпов: Ну Дмитрий тут уже попытался все это в анекдот перевести.

Дмитрий Востриков: «В 2 раза дороже продаю, на этом сколотил капитал».

Андрей Карпов: Мы знаем про эти самые 2%.

Дмитрий Востриков: Так 2%, про которые Андрей говорит, – это прибыль, очищенная от всех расходов. При учете того, что крупнейшие сети сейчас открывают по 1-1.5 тысячи магазинов, это капекс, который вычитается, собственно говоря, из дохода. Здесь не надо путать прибыль и доходность: если посмотреть прибыль, это действительно 2%, а доходность совершенно другая. Если не делать вот этого экстенсивного роста по рынку, то, соответственно, там будет совершенно другая прибыль.

Константин Чуриков: Уважаемые гости, вот у нас сейчас 22 января, год только начался. За первые недели, за первую, по-моему, неделю Росстат уже нам посчитал, сопоставляя эту первую неделю с той первой неделей, такой рывок можно сказать в 2 раза, в 2 раза ускорилась инфляция. Ваш прогноз, что будет в ближайшее время с ростом цен на жизненно важные народные товары и продукты.

Оксана Галькевич: А может быть, то и не прогноз, может быть, это знание.

Константин Чуриков: Или знание.

Оксана Галькевич: Люди же сами вот этими ручками пишут цены на ценниках.

Андрей Карпов: Инсайдерская информация.

Константин Чуриков: Да.

Андрей Карпов: Ну смотрите, во-первых, есть просто средняя температура по больнице. Если среднюю просто называть некую ситуацию, которую мы получим, условно говоря, к декабрю месяцу, то примерно на 15% мы вполне выйдем по росту цен.

Оксана Галькевич: Как-как, простите?

Константин Чуриков: На 15%?

Оксана Галькевич: Инфляция?

Андрей Карпов: В среднем до 15% рост цен на продукты питания.

Константин Чуриков: Так.

Андрей Карпов: Это к концу года. Но давайте, во-первых, смотреть сейчас текущую ситуацию на разного рода товары. Если мы сейчас придем, вас даже просто попросить, какова цена яйца в магазине, у вас появится сразу куча вопросов, как считать. Вот вы приходите в магазин, у вас 10 видов яиц на прилавке…

Константин Чуриков: И по 9 их выкладывают, и по 10.

Андрей Карпов: По цене давайте за десяток смотреть. По цене, не знаю, от 50 рублей до 120 рублей. Вот какова правильная цена? Дело в том, что у нас доля прома, вот Дмитрий об этом сказал, что покупатель ищет как можно дешевле, – дома прома в обороте сети превышает 50%. Соответственно, это говорит о том, что потребитель ищет там, где дешевле.

Константин Чуриков: Времени мало. Дмитрий Владимирович, ваш прогноз к декабрю тогда, к концу года, уж если позволите, как подорожают продукты?

Дмитрий Востриков: Мы давали, мы где-то в 8% оценивали, 6-8%.

Константин Чуриков: И заметьте, ритейлеры говорят, что подорожает больше.

Оксана Галькевич: 8% и 15%.

Андрей Карпов: Ну посмотрим. Если вы вспомните, вы в начале передачи сказали, что Дмитрий обещал, что к концу I квартала 8% будут, – правильно я понимаю, что разница между первым и третьим будет ноль?

Константин Чуриков: Итак, мы спросили зрителей, какая часть бюджета уходит на продукты питания.

Оксана Галькевич: 96% наших телезрителей ответили, что «большая», только 4% сказали, что меньшую часть они тратят на это.

Андрей Карпов: И статистика такая же.

Оксана Галькевич: Спасибо нашим гостям. В студии программы «Отражение» был Дмитрий Востриков, исполнительный директор ассоциации «Руспродсоюз», и Андрей Карпов, председатель правления Ассоциации экспертов рынка ритейла. Спасибо, уважаемые гости.

Константин Чуриков: Спасибо, но у нас еще не все.

Сколько мы переплачиваем за продукты?