Ольга Арсланова: Геополитика снова давит на наш отечественный рубль. Доллар и евро взлетели до небес. Курс евро в ходе торгов на Московской бирже поднялся выше 92 рублей впервые с февраля сегодня, а курс доллара почти преодолел отметку в 78 рублей впервые с ноября прошлого года. В общем, давно рублю не было так больно. Александр Денисов: Кремль комментировал волатильность рубля (все уже выучили это слово), Дмитрий Песков заявил, что ситуация под контролем, даже ответил на странный вопрос про взаимосвязь между ситуацией на Донбассе (там обострение) и курсом, влияет ли, – не влияет, парировал пресс-секретарь президента. В общем, гадаем уже на всем, пристегиваем даже Донбасс, пытаемся там найти причины этих колебаний. Ольга Арсланова: Проконсультируемся прямо сейчас со специалистом, как принято говорить в таких ситуациях. Главный экономист рейтингового агентства «Эксперт РА», доцент экономического факультета МГУ Антон Табах – Антон Валерьевич, здравствуйте. Антон Табах: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Если не Донбасс, если не проблемы с Америкой и не санкции, то что влияет на наш рубль сегодня? Антон Табах: Ну, собственно говоря, именно сейчас геополитическое обострение влияет. Это, наверное, в первую очередь то, что влияло, например, конкретно сегодня, потому что валюты остальных развивающихся рынков скорее укрепляются. Александр Денисов: А что вы имеете в виду под словом «геополитика» таким расплывчатым, Антон? Уточните. Антон Табах: Я имею в виду, что разнообразные страхи, связанные с тем, что обострение там приведет к новому раунду санкций, к дестабилизации как финансового, так и экономического положения в регионе, то, что имеют в виду все. Ольга Арсланова: Это значит, что экономика России станет слабее, а, соответственно, рубль на этих ожиданиях слабеет уже сегодня, на таких гипотетических страхах? Антон Табах: Нет, это означает лишь, что иностранцы будут выводить отсюда активы. Все куда проще: российская экономика, ее сила и слабость, мало влияет на валютные курсы. Влияют цена на нефть, политика правительства и процентные ставки, общие настроения. Соответственно, сейчас цена на нефть достаточно хорошая, процентная политика, скажем так, позитивная для рубля. Если бы не закупки долларов для Фонда национального благосостояния и геополитическое обострение, рубль сейчас был бы значительно сильнее. Соответственно, геополитика вне рук нашего правительства, а вот закупки для ФНБ в руках, но их делают. Александр Денисов: Антон, как думаете, когда мы избавимся от этих фантомных болей? Потому что все привыкли этот курс смотреть, чуть что там не так, так мы вздрагиваем. Вроде и долларов-то ни у кого особенных нет, ну вот лично у меня нет, не знаю, как у зрителей, а все равно мы дергаемся. Антон Табах: Так задайте этот вопрос сами себе и посмотрите в зеркало. Ваши коллеги и вы сами, то, что ставите первым сюжет про доллар, очень хорошо показывает, кто, как сказать, нервирует народ и говорит про неудачи. Александр Денисов: Антон, удачно, вообще шикарно парируете, зачет, зачет. Ольга Арсланова: Подождите, Антон, а давайте разбираться. Мы же не сказали, что это угроза и это плохо. Давайте разбираться. Вот, например, для экспортеров российских дешевый рубль – это хорошо, а для нас всех? Антон Табах: И для бюджета. Ольга Арсланова: И для бюджета. Вот давайте объясним: если этот тренд сохранится, для нас это что значит? Для нас, простых людей, жителей России. Антон Табах: Это значит, что в бюджете... Ну, для нас, простых людей, это будет означать, что импорт для нас будет дороже, зарубежные поездки сейчас не очень актуальны, поэтому... Опять же лира обвалилась, поэтому будет так на так с любимой москвичами Турцией, вот. А что касается бюджета, то, соответственно, государству меньше придется занимать и будет больше ресурсов при той же цене на нефть и экспортные товары. Ну и, соответственно, больше рабочих мест сохранится, потому что когда крепкий рубль, то очень большие проблемы с рабочими местами даже в неэкспортных секторах, потому что дорого. С другой стороны, будет, например, дороже продовольствие, потому что на мировых рынках цены достаточно высокие и даже несмотря на пошлины выгодно экспортировать. То есть на самом деле так на так у всего есть свои плюсы, у слабого рубля есть плюсы, более конкурентные продукты, но более высокая инфляция; у сильного рубля есть свои плюсы, более дешевый импорт и возможность для туризма, но меньше рабочих мест. В экономике вообще редко бывают откровенно негативные и откровенно позитивные события. Александр Денисов: Антон, вы знаете, да, про цены вы заговорили. Одно из типичных объяснений, почему у нас дорожают продукты, вроде молоко русское, а цены-то будь здоров, каждый раз растут. И нам объясняют прямо, что производство у нас ведется на импортном оборудовании, там евро, там доллар, вот и поползло. Наверняка слышали эту историю про разговор министра промышленности Паничева и Егора Гайдара, когда Паничев говорит: «Нам свои станки бы производить продолжать, как мы делали», а ему Гайдар сказал: «На фига нам эти станки? Если надо, купим». Вот мы продолжаем покупать, живем, так сказать, заложники по-прежнему этой логики... Антон Табах: Вы вспоминаете сюжет 30-летней давности. Александр Денисов: Конечно-конечно, но ситуация-то не поменялась. Почему мы не начнем производить свои станки, чтобы отвязаться? Антон Табах: Нет, ситуация поменялась. Александр Денисов: Поменялась? Антон Табах: Ситуация поменялась. Это вы, так сказать, следите за курсом доллара, а не за ситуацией в машиностроении. Очень много импортозамещения. Если мы посмотрим на автопром, то почти все иномарки уже давно производятся здесь, это как раз достаточно разумная промышленная политика. Соответственно, с промышленным оборудованием хуже, но оно занимает не так много в молоке. Скорее с молоком проблема, что для того, чтобы, что называется, все это делать, например, есть всегда альтернатива вывезти то же самое сухое молоко. То есть если мы посмотрим на российский продовольственный экспорт, с одной стороны, как бы это гордость, потому что в советский период на излете Россия была импортером всего, сейчас очень многие статьи Россия экспортирует. Но, с другой стороны, если экспортирует, значит, меньше остается для внутреннего рынка, тоже как бы одним хорошо, другим плохо. Александр Денисов: Антон, вы знаете (Оля, уж прости), про машины вы пример привели, но, на мой взгляд, явно неудачный. Даже те иномарки, которые... Ну да, они сейчас собираются в России, производители говорят: «Мы никогда не думали, что машина, продававшаяся за полмиллиона, преодолеет отметку в миллион», – это буквально за последний год произошло. Антон, это не выдерживает никакой критики, ваш пример явно не в кассу, как говорится. Тут вы чем объясните? Все уже здесь, станки здесь, машины здесь. Антон Табах: Вы как типичный представитель своей профессии взяли, как это сказать, машину полумиллионную, которая, как сказать, выросла до 600 тысяч, а потом взяли 800-тысячную, которая выросла до миллиона, вы тоже манипулируете цифрами. Я все прекрасно понимаю, но, как говорится, пример этот достаточно удачный, потому что политика делается десятилетиями, а вы берете сюжет одного года. Александр Денисов: Хорошо, 200 тысяч – разве это не рост для потребителя? Разве 200 тысяч – это не рост, Антон, на ваш взгляд? Антон Табах: Это рост, это рост во многом за счет того, что кредиты подешевели. Опять же, машины покупают нечасто. Более того, если мы посмотрим на цены на машины, они выросли много где, потому что здесь не только конкуренция с импортом, но и то, что спрос на машины повысился. Извините, в эпидемию рассказы и прочий треп про sharing economy, про экономику дележа, каршеринги и прочую современную мутоту, привел к тому, что люди вернулись к старым ценностям: участок, машина и такая, как сказать, жизнь сама по себе. Александр Денисов: Просто дилеры каждый раз, когда начинаются колебания курса... То есть они нас вводят, проводят на мякине, начиная мухлевать с ценами и говоря, что это доллар виноват, накидывая там еще пару сотен? То есть они нас обманывают, вводят в заблуждение? Антон Табах: Во многом да. Если у людей есть деньги... Это у нас сейчас парадоксальная ситуация: спрос падает, машины не покупают, цены растут. Это всегда приводит к одному из двух результатов: либо выясняется, что деньги у людей есть, тогда эта цена стоит, либо начинается бурный сезон скидок. Судя по тому, что сейчас идет в экономике, я прогнозирую достаточно быстрый сезон скидок через несколько месяцев, потому что дилеры тоже люди, каждый хочет урвать свою копейку или свои 200 тысяч. Ольга Арсланова: Давайте поговорим о рубле. Глядя вот на сегодняшний курс и прогнозируя дальнейшее развитие, можно ли сказать, что рубль вообще недооцененная валюта сегодня? Потому что если это так, то это хорошие новости для нас. Антон Табах: Можно говорить, что рубль недооцененная валюта, по всем метрикам, от индекса бигмака до сложных математических моделей. Более того, если мы вспомним, то, условно говоря, рубль был осенью на этих уровнях, когда нефть была 50 с хвостиком, сейчас она 60 с хвостиком, рубль был при более низкой цене на нефть и при более низких ценах на экспорт в конце июня по 69 рублей за доллар, это просто для сведения. Ольга Арсланова: Ага. А если валюта недооцененная, что это значит для ее перспективы? То есть мы сейчас затаились, а потом можем совершить какой-то прорыв, например, как раз на фоне этой недооцененности? Антон Табах: Как правило, это значит то, что либо мы чего-то не знаем и эта недооцененность вполне оправдана, либо, если это недооцененность оправдана, то через какое-то время, а с рублем это происходит быстро, вспомним прошлый год, мы увидим рубль в районе 70. Во всяком случае как бы наши модели, не только наши, это показывают, но всегда есть человеческий фактор. Александр Денисов: Антон, знаете, попалась тут мне книга в руки Джорджа Сороса, описывал он свои годы в России как раз в конце 1990-х – начале 2000-х гг. И я обратил внимание, там есть такой дневничок за август 1998 года. Достаточно душный он товарищ, надо признать, такой тип малосимпатичный, ну да бог с ним. Он каждый день записывал курс доллара и рубля, вот каждый день, и отмечал там, вот подскочил, с 5 до 30 тогда вырос курс. У меня сразу по этому поводу вопрос: они просто играют, или они дирижируют, Антон, процессом? Антон Табах: М-м-м... По ситуации. Соответственно, когда крупные игроки и крупные инвесторы, как Сорос, начинают атаку на какую-то валюту, это уже дирижирование. Вспомним его атаку на фунт в 1992 году, которая его прославила, вспомним еще несколько операций. Кстати, все помнят, как он выиграл, борясь с Банком Англии, но почему-то мало вспоминают, что он потерял примерно столько же денег через 2 года, когда его поставил в очень плохую позу Банк Японии, самураи оказались более устойчивые, вот. Поэтому в 1998 году ситуация была принципиально другая. Извините, при резервах в 12 миллиардов всех и при 600 миллиардах сейчас это, как говорится, две большие разницы. Но да, короткие потоки инвестиций, спекулятивные потоки капитала – это все есть, а курс у нас, как любит говорить председатель Банка России, плавающий, и как бы Центральный банк на курс не смотрит. Все понимают, что Центральный банк на курс, конечно же, смотрит, не все мы смотрим на курс, но при этом объективно у нас сейчас все внимание к инфляции и к процентным ставкам, а курс все-таки вторичен. Ольга Арсланова: Антон, все-таки давайте поговорим об этой разнице между валютами, то, что называется «геополитическая премия» к доллару против рубля, то, насколько мы друг от друга отличаемся. Это что значит, чтобы мы все понимали? Это то, на сколько процентов экономика США сильнее нашей, или экономика еврозоны? Или это разница в репутации на мировом экономическом рынке? Что это, вот эта дельта что значит? Антон Табах: Нет, «геополитическая премия» – это совсем про другое. Вообще репутация к валютам имеет весьма малое отношение, вернее имеет, но на очень системном уровне. Геополитическая премия – это, грубо говоря, та сумма, которую инвесторы закладывают на то, что ситуация из-за политических причин пойдет вразнос. Например, в Турции Эрдоган опять уволит главу Центрального банка, лира сходит на 15%, вот это вот сидит геополитическая премия в процентных ставках и в лире. Соответственно, если вдруг Эрдоган поклянется на священных книгах, что не будет увольнять председателя Центрального банка и назначит местного борца с инфляцией возглавлять Центральный банк, эта геополитическая премия сильно уменьшится. У нас всех беспокоит, скажем так, военно-политическая ситуация, чтобы не было повторения 2014 года, вот это и есть геополитическая премия. Александр Денисов: Антон, вот курс плавающий, вы сказали, – а почему он все время плавает не в нашу пользу? Антон Табах: Почему? Он, извините, плавал и в нашу пользу, вспомним, как он сильно укреплялся с 2016-го по 2018-е гг., например. Просто опять же у нас память короткая: мы помним, как рубль сходил сейчас достаточно сильно в последние дни, мы забыли, что осенью он был так же, мы забыли, что в июне он был 69, и, между прочим, за июнь – октябрь он сходил куда сильнее, чем сейчас. Александр Денисов: Антон, спасибо, что напомнили. Антон Табах: У нас короткая память. Александр Денисов: Антон, спасибо, спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо, будем удлинять нашу память. Спасибо за это Антону Табаху, главному экономисту рейтингового агентства «Эксперт РА», доценту экономического факультета МГУ.