Тамара Шорникова: Хотим с вопросом сейчас к вам обратиться, дорогие телезрители: с какого возраста дети должны работать? Как по-вашему? Портал Superjob провел опрос и выяснил, что сегодня родители стали отодвигать время выхода своих детей на рынок труда, по сравнению с результатами прошлых лет. Сейчас работу ребенка до 12 лет считают допустимой только 3% родителей. С 12 до 13 можно – так думают еще 5%. Большинство же считает, что работать и подрабатывать ребенок может только после получения паспорта – с 14–15 лет. Почти треть так ответили. И столько же – с 16–17 лет. После совершеннолетия – так ответили 19% родителей. И 13% говорят, что ребенку не нужно работать, пока он не получит профессию. Иван Князев: Так с какого все-таки возраста начался трудовой путь вас и ваших детей? Когда вообще человек должен начинать уже зарабатывать себе на хлеб самостоятельно? Почему? Расскажите нам. Пишите, звоните. Ну а мы с экспертами обсудим эту тему. Тамара Шорникова: Евгений Носиков, заместитель директора Российского движения школьников. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Евгений. Евгений Носиков: Да, добрый день. Иван Князев: Слышите нас? Евгений, вот такой вопрос. Почему тенденция поменялась сейчас? Евгений Носиков: Да, прекрасно слышу. Иван Князев: Что? Слышите нас? Тамара Шорникова: Не сразу, видимо. Иван Князев: Евгений, сейчас родители стали, ну я не знаю, более трепетно относиться к своим детям? Тамара Шорникова: Давайте попробуем коммуникацию получше наладить. Нет, все-таки давайте пока посмотрим видеоматериал. Вы пока сформулируйте свою мысль, наберете нас по телефону, напишете SMS. «В каком возрасте вы начали работать? И когда на рынок труда должны выйти ваши дети?» – спросили наши корреспонденты жителей Кунгура, Самары и Владивостока. ОПРОС Иван Князев: Вот это интересное мнение у мужчины было: «Заставлять работать на полях, на полях!» Тамара Шорникова: Суровый! Иван Князев: Мне вообще интересно, вот эти 3% родителей, которые хотят детей до 12 лет отправить на работу, – это вообще кто? Что за детское рабство такое? Тамара Шорникова: Ну и сразу тоже удивляются (не ты один удивляешься) в чате нашего телеканала: «Какие 12–13 лет? Что с него спросишь? Дите совсем. В 15–16, не раньше». Иван Князев: Евгений Носиков у нас сейчас на связи по телефону, заместитель директора Российского движения школьников. Здравствуйте еще раз, Евгений. Евгений Носиков: Да, добрый день. Теперь вас отлично слышу. Иван Князев: Все-таки трепетнее сейчас родители начали относиться к детям своим? Больше их берегут? Евгений Носиков: Берегут, безусловно, больше. Огромное количество факторов. Но при этом не всегда спрашивают мнение самих детей – что тоже очень важно. И оно зачастую с родителями разнится. Тамара Шорникова: А какое мнение сейчас у детей? Они хотят подольше на шее у родителей? Или наоборот – свободный полет, самостоятельный, и как можно раньше? Евгений Носиков: Здесь у нас есть очень интересная выкладка. Мы провели специально, когда готовились к эфиру, небольшой опрос среди своих ребят. Порядка 2 тысяч человек нам дали следующие ответы. Причем делали выборку до 18 лет. И большая часть ребят хотят идти в 14–15. То есть это основной возраст, с которого они готовы приступать к трудовой деятельности и уже приносить пользу, как говорили в видеоролике сегодня, обществу, семье, зарабатывать денежные средства, соответственно. Из них уже порядка половины – 56% – имеют опыт оплачиваемой работы, то есть они уже прошли через этот опыт, он для них не новый. Это очень интересно и для нас тоже. И самое главное: зачем? Вот мотивация. Для чего школьнику сегодня оплачиваемая работа? Большая часть – 76% – сказали, что в первую очередь для них заработать. Только на втором месте – получить опыт реальной работы. И только на третьем месте – получить опыт в профессии. То есть здесь материальное стимулирование и вознаграждение в первую очередь играют для них роль. То есть работа для них – это в первую очередь источник заработка. Иван Князев: Евгений, а они не уточняли, заработок для чего? Для семьи, может быть, в семейный бюджет? Ну понятное дело, молодой, 15–16 лет… Тамара Шорникова: На кроссовки. Иван Князев: Да, с девочкой сходить погулять, в кино и так далее. Евгений Носиков: Да, кстати, тоже хороший вопрос. Примерно 60% – это в первую очередь траты на себя, потому что не всегда удобно просить у родителей. В какой-то момент наступает то самое сознание, что есть возможность уже заработать самому на те потребности, которые возникают, в том числе не просить у родителей, а закрывать эти потребности самостоятельно, ища возможность для заработка. И 40% – это ребята, которые разные варианты ответов давали: помочь родителям, на какую-то цель конкретную накопить. Но примерно 60% – это именно закрытие текущих потребностей. Иван Князев: И еще вопрос: а куда? Во-первых, где работают те, кто уже работают? И куда хотят остальные? Евгений Носиков: Да, здесь тоже интересно. Мы посмотрели. Допустим, есть история, что кто-то работает в школе вожатым. Есть такие лагеря с пребыванием, в том числе дневным. Кто-то работает фотографами, то есть делают частные фотосессии. Кто-то работает в Интернете, пишут сайты, помогают различные онлайн-продажи организовывать. Сфера SMM, которая сегодня очень активно развивается, то есть продюсирование, развитие, продвижение различных материалов, интересных роликов, новостей. Все, что связано с Интернетом. Кто-то даже уже в роли репетитора себя видит и преподает некоторые предметы, например, историю. Ну конечно, называют это громко «преподают». Ну, тем не менее делятся теми знаниями, которые у них есть. Кто-то работает почтальонами. Кто-то – даже нянями. То есть это, условно, временная работа, где надо немножко разгрузить родителей, посидеть с детьми на момент, пока родители где-то заняты, и в этот момент они могут с ребенком посидеть. То есть основные моменты такие. Это то, что нам по выборке дали. Тамара Шорникова: Давайте послушаем вместе телефонный звонок. Начали откликаться телезрители. Иван сначала, Краснодар. Иван, слушаем. Зритель: Я скажу так. Я свою историю расскажу. В принципе, у нас здесь… Мы живем на хуторе в Краснодарском крае. Было четыре молокозавода, ну, четыре колхоза. Был свой молокозавод. Было в каждом колхозе более 2 тысяч коров. Вы представьте, что такое 8 тысяч голов коров. По 10 литров в сутки дали. Вы представляете? И плакала бы Белоруссия. Иван Князев: Ну, я понимаю. У вас, наверное, должны сызмальства работать. Зритель: У меня бабушка была 1883 года, мама в годах. Мама работала дояркой. Ходил на ферму помогать. Мы ездили на лошадях, возили воду, женщин возили. Шелкопряда выращивали. Ходили за комбайнами. Вы знаете, наверное, даже не ради денег, а просто… Ну много молодежи нашего возраста где-то работало. Обедали, обед стоит 15 или 30 копеек. Обедали с мужиками, со взрослыми, столовая. И все прививались к труду, все работали. Тамара Шорникова: Иван, не ради денег, но тем не менее. Сколько можно было выручить за такую работу? На что хватало? Зритель: Ну, навскидку… Воду возить – два пятнадцать. Я, допустим, на лошади. Взяли воды. Женщины свеклу пололи, горох убирали. Я просто езжу по полю мимо женщин: «Кому попить? Кому тяпку помочь поточить?» Если тяпку точил, допустим, то за тяпку, не помню, или три, или пять копеек доплачивали. Тамара Шорникова: Ну, условно. Например, лето – и велосипед купил. Зритель: Я вам говорю, ребята, что я не один. Наш хутор… Да, мне труднее было. У кого отец был, на велосипедах катались. Понимаете? А у меня, допустим, детский велосипед. Начал подрастать, матери сказал: «Купи мне взрослый, как у друзей». Потом начали ездить на моторчике. Тянулся, зарабатывал на моторчик, потом – на «Минск». Перед армией у меня уже была «Ява». Иван Князев: Вы целеустремленный молодой человек были. Завидный жених такой. Два пятьдесят в кармане, воду повез. Потом – велосипед, «Яву» купил. Спасибо вам большое. Несколько SMS. Из Саратовской области замечательная SMS: «Это нам было стыдно просить у родителей. А моим уже по сорок – и ничего, просят». Тамара Шорникова: Евгений, вы говорите о том, что в первую очередь все-таки основная мотивация – заработать. А есть такое, что пораньше начать зарабатывать опыт некий, чтобы потом, допустим, после вуза пойти в хорошее место работать? Это важно сейчас – именно карьерный путь? Евгений Носиков: Репрезентативно (то, что мы посмотрели) только на третьем месте стоит у ребят получение опыта в профессии. То есть в первую очередь – заработать. И есть даже ответы из серии: «Непринципиально, кем работать, лишь бы получать за это заработную плату». И такое тоже есть. Тамара Шорникова: Евгений, и такой еще вопрос тогда. Может быть, вам рассказывали о своих первых заработках? Сколько получается? Евгений Носиков: Есть, например, тоже очень интересные ответы насчет заработка. Например, диджей на школьной дискотеке – 300 рублей. Или съемка и монтаж онлайн-концерта – 2 тысячи рублей. Это опыт уже именно этого года. Первую зарплату получил один ребенок даже в восемь лет, помогал бабушке работать в магазине. Вот такие есть интересные ответы. Иван Князев: Евгений, по поводу заработков вот такой вопрос. Вы знаете, сейчас такая очень модна тенденция – молодежь мечтает блогерами стать. Более того, даже есть блогеры, которые совершеннолетия не достигли, но у них уже какие-то… Тамара Шорникова: Миллионные контракты рекламные. Иван Князев: Миллионные контракты. Много денег для ребенка – это плохо. Вообще деньги для ребенка – это плохо, если они особенно в ненормальных количествах? Евгений Носиков: Тут, наверное, нельзя говорить «плохо» или «хорошо». Вопрос: кто рядом? И помогут ли правильно сориентироваться, что делать с этими деньгами, как правильно ими распорядиться, чтобы резкие, быстрые (как угодно их можно назвать) большие деньги не сломали человека и не оторвали его от реальности, а тем более молодого человека, не окрепшего еще, не понимающего многих процессов, которые в жизни происходят. Поэтому здесь роль наставника важна. Да, я лично считаю, что большие деньги в раннем возрасте, наверное, все-таки вредят. Иван Князев: Ну да. Я в 15 лет мечтал в лучшем случае скейт какой-нибудь себе купить. Сейчас уже, пожалуйста: «Айфон хочу и новые кроссовки за 10 тысяч». Нормально. Спасибо вам большое. Тамара Шорникова: А ты не завидуй! Евгений Носиков, заместитель директора Российского движения школьников. Вот еще SMS, которые присылают нам родители. Краснодарский край: «Я после седьмого класса на каникулах ходил на работу. А сейчас просто нет работы, все производства закрыты», – Тихорецк пишет. Астраханская область, Астрахань: «С 14 лет – одни виды работ. С 16 лет – уже посложнее». С ним солидарен был телезритель… Я помню, была SMS. В общем, посыл такой: «Не с 18, а раньше нужно приучать к труду». Иван Князев: Из Нижегородской области: «Я женился в 17 лет и содержал семью так, что в неделю два раза ходили в ресторан. Жена училась в институте. Это был 76-й год». И еще один телезритель у нас на прямой связи по телефону – Николай из Ярославской области. Слушаем вас. Тамара Шорникова: Николай, говорите, слушаем. Зритель: Здравствуйте, уважаемая редакция ОТР. Это мой самый любимый канал. Мне сейчас 72 года. Мой крестьянский стаж – 60 лет, а фермерский – 30 лет. Алло. Вы меня слышите? Тамара Шорникова: Да. Иван Князев: То есть вы с 12 уже в полях, что называется? Зритель: Я в 11 лет выполнял уже абсолютно взрослую работу. Поскольку у нас в семье было девять детей, приказы матери не обсуждались, ну просто не обсуждались. И я в 11 лет после окончания четвертого класса с первого дня, как начинались каникулы, я уже работал в колхозе. В 11 лет я возил продукты питания на сенокос, на заливные луга. Тамара Шорникова: Тоже вода, продукты. Николай, извините, что перебиваю. Скажите, а ваши дети, внуки – они когда начинали трудиться? Зритель: В общем-то, я в свое время привлекал своего сына рано к работе. Но самое главное… Поймите, что я выходил на работу в 11 лет в 4 часа утра. Мне нужно было запрячь лошадь самостоятельно, поскольку отец в это время находился на сенокосе за 13 километров от деревни, а мать со своими детьми мне ничем не могла помочь. Я в 11 лет шел на конюшню (у нас в деревне была своя конюшня), самостоятельно запрягал лошадь. Три деревни объезжал, собирал рюкзаки, корзины. Ну, жены отправляли продукты… Иван Князев: Вот вашу бы историю послушать молодежи – пример бы какой для себя выяснили. Тамара Шорникова: Рано взрослыми становились наши дедушки, бабушки. Послушаем, какие варианты трудоустройства есть у современной молодежи. Виктория Пятница, управляющий партнер профессионального сообщества «HR-эксперты». Здравствуйте. Виктория Пятница: Здравствуйте, коллеги. Иван Князев: Виктория Григорьевна, легко ли молодежи-то сейчас найти работу так, чтобы и права не ущемлялись, и хоть какая-то копейка была? Виктория Пятница: Вы знаете, все зависит, с моей точки зрения, от желания молодежи заниматься трудом, что-то вкладывать, а не просто пользоваться, так сказать, своими родителями в качестве финансовой поддержки. Очень много сейчас исследований в плане того, что родители сейчас все больше отодвигают немножко возраст, как они считают, когда молодой человек должен зарабатывать. Причем отодвигают его не в сторону уменьшения, а в сторону увеличения, дескать, надо сначала выучиться, профессию приобрести. Но смотрите, что у нас получается. Потом 60%, по статистике, людей, которые заканчивают вузы и сузы, идут работать не по специальности. Почему? У них не было возможности попробовать тот или иной труд для себя. Мы сейчас очень много со школами работаем, с ребятами старших классов. Ведь очень многие из них на этапе восьмого-девятого, девятого-десятого класса, у них даже представления нет, куда бы пойти. То есть как минимум хотя бы хорошо, если физик или лирик, то есть в техническую область либо в гуманитарную идти. Больше представлений нет. И вот здесь от родителей, как мне кажется, нужна колоссальная помощь в этой профессиональной ориентации, потому что огромное, просто нереально огромное количество сейчас всевозможных курсов, тестирований, где ребята могут пройти определенные тесты, поработать с карьерными консультантами, причем за невеликие деньги, и немножко профориентироваться. То есть тогда, когда человек уже понимает, куда ему идти, согласитесь, и родитель вкладывает деньги уже не впустую, а действительно инвестирует в будущее своего ребенка. Мне кажется, что здесь очень большая часть родительской инициативы западает у нас. А у ребят, конечно же, есть возможности, тем более в нашем диджитальном, цифровом пространстве, когда они могут ну пусть не выходить, как наш уважаемый предыдущий слушатель, в поле в 4 часа утра, но, по крайней мере, вести какие-то дополнительные истории, тестировать игры, заниматься разработкой тех или иных программных продуктов. То есть очень много возможностей сейчас в этом отношении. Тамара Шорникова: А какие возможности в плане получения зарплаты есть? Что предлагают? Виктория Пятница: Вы знаете, зарплаты очень разные. Конечно, то, что предлагает в основном ребятам – это по уровню оплаты труда меньше, чем среднестатистическое. Надо еще понимать, что у нас наше трудовое законодательство в этом отношении ограничивает, безусловно, потенциального работодателя. И не многие рискнут. Даже с 14 лет все равно ребенку должны разрешить родители либо опека официально куда-то трудоустраиваться, зарабатывать деньги. Многие где-то лукавят. Условно, как самозанятый или как-то еще устраивается родитель, выполняет какую-то работу, например, ребенку. Ну, условно, доход поступает в семью. Но не каждый работодатель на это пойдет, потому что это реальные юридические риски. Поэтому нам бы, конечно, здесь небольшой люфт от нашего государства в плане того, что дети могут по желанию вливаться уже… Вроде бы творческие профессии, о’кей, но тоже не очень понятно. Если я работодатель, могу ли я, допустим, талантливому ребенку поручить разработку, например, дизайна, допустим, своего сайта, если он даже хорошо это умеет делать, при том, что есть колоссальное количество взрослого населения, которое это сделает быстрее и легитимно? Но возможности есть. Я согласна с предыдущим выступающим относительно того, что иногда это может быть и 500 рублей, и 300 рублей, иногда это может быть 10, 15, 20 тысяч. Не секрет абсолютно… Мы собирали интересные кейсы, как ребята зарабатывают. 14–15-летняя девочка, которая кулинар по жизни, очень любит готовить, в семью приносит порядка 120–150 тысяч в месяц, условно, только на тортиках, кексиках и так далее. И это доход, который перекрывает доход мамы и папы вместе. Тамара Шорникова: Ну, серьезно. Виктория Пятница: Поэтому, конечно, возможны разные варианты. Тамара Шорникова: Давайте вместе послушаем телефонный звонок. Александр из Белгорода. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Алло. Здравствуйте. Тамара Шорникова: Слушаем ваше мнение или вопрос. Зритель: Здравствуйте. Ну смотрите, мнение такое. В советское время (а я человек, который в юности застал позднесоветский период, как говорится, даже при школах были практики. Я помню, у нас завод был подшефный, мы точили винтики. Два рубля винтик стоил. Ой, не два рубля, а две копейки, по тем временам. Две копейки винтик стоил. Некоторые дети оставались у нас после уроков, точили на токарных станках эти винтики, которые приносили некоторым, кто хорошо точил, и по 20 рублей. То есть представьте себе в советское время 20 рублей, что это за деньги были. Ну и потом ездили по колхозам. Тот, кто старшего возраста, помнит. Как говорится, у психиатров есть такое понятие «трудотерапия». Сейчас дети до того инертные стали, сидят возле телевизоров, планшетов, приставок и прочее. Вот женщина говорит, что в основном, понимаете, все профессии предлагаются такие айтишные. То есть дети должны быть в IT. А сейчас дефицит профессий именно трудовых. Тамара Шорникова: Ну, чтобы руками что-то делать. Понятно. Спасибо, Александр. Зритель: Это очень сложно. Я работал. Например, я в восемь лет ребенка своего привлекал… Тамара Шорникова: Спасибо. Иван Князев: Спасибо, спасибо вам большое, Александр. Виктория Григорьевна, вот такой вопрос. Рано начинающие работать дети – они лучше потом в обществе приспособлены? Они чаще успешную карьеру делают? Виктория Пятница: Вы знаете, по статистике, да, они гораздо более успешные, потому что у них с детства вырабатывается вот этот самый предпринимательский подход (в хорошем смысле этого слова), именно не авантюрный, а продуманный; понимание того, что человек, пусть молодой, пусть даже юный, пусть даже мы его где-то считаем ребенком, но он может обеспечить себя, свои какие-то нужды – пусть и не полностью, но в каком-то объеме достаточно серьезном, для него как минимум. Он учится зарабатывать деньги. Ну посмотрите. Даже сейчас мы ленту эфирную читаем – и сколько пишут: «Мне вот столько. Ребенок уже взрослый. Дочке – 33. Я из пенсии ее обеспечиваю». Это ровно потому, что мы не приучаем, к сожалению, детей своевременно к тому, что труд – это нормально. Конечно, я соглашусь с тем, что больше сейчас ребята идут в цифровизацию, нежели чем в какой-то ручной труд. Но это и от нас, и от государства, и от родителей в том числе зависит. У нас же этот труд не популяризируется никаким образом. Рабочих специальностей действительно колоссальный дефицит. Хотя, в принципе, сейчас рабочий на производстве – это, извините, уже не гайку закрутить, а это цифровые навыки. Тамара Шорникова: Это уже с технологиями работами. Спасибо. Виктория Пятница, управляющий партнер профессионального сообщества «HR-эксперты». Иван Князев: Говорили о том, с какого возраста вообще нужно начинать работать. Я, например, пошел вообще с 17 лет. Это была районная газета. Тамара Шорникова: И смотри, какой человек порядочный и хороший получился. Иван Князев: Знаешь, сколько получал? Тамара Шорникова: Сколько? Иван Князев: 400 рублей в месяц. Тамара Шорникова: Ох! Иван Князев: Вот так вот начинал свой трудовой путь. Тамара Шорникова: Наши коллеги в 8 вечера продолжат разговор. Иван Князев… Иван Князев: …и Тамара Шорникова были вместе с вами. Спасибо вам, друзья. До встречи!