Ксения Сакурова: Ну а мы продолжим говорить про цифровизацию. Виталий Млечин: Высокие технологии. Ксения Сакурова: Да, высокие технологии. Следователям хотят разрешить проводить предварительные допросы онлайн, таким образом можно будет пообщаться со свидетелями, экспертами и потерпевшими. Виталий Млечин: А я сейчас, у меня фантазия разыгралась, я представил себе, как следователь будет проводить допрос через социальную сеть «ВКонтакте», например, или через Telegram. Ксения Сакурова: Не давай мошенникам поводов, значит, находить новые способы. Виталий Млечин: Ха-ха, нет-нет, никогда. Ксения Сакурова: Все это сейчас уже рассматривают депутаты, обсудят проект закона на одной из ближайших сессий, так что, вполне возможно, это наше новое будущее, да. Виталий Млечин: Скорее всего да. Сейчас допрос по видеосвязи уже применяется в судах. Дать такую же возможность следственным органам хотят для того, чтобы не затягивать процесс судопроизводства. Сейчас из-за сложностей с вызовом на допрос иногородних свидетелей сроки расследования могут продлеваться практически бесконечно, так что современные технологии должны стоять на страже наших с вами интересов. Что вы думаете по этому поводу? Как вам такая идея? Согласились бы вы на допрос по видеосвязи? 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира, 5445 – короткий номер для ваших SMS-сообщений. Ксения Сакурова: Тут еще вопрос, будет ли выбор. Об этом поговорим с Михаилом Игнатовым, бывшим оперативным сотрудником РУОП МВД России по городу Москве. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте. Михаил Игнатов: Здравствуйте. Виталий Млечин: Как вам эта идея? Скажите, пожалуйста, это нужная инициатива, действительно часто возникают сложности с тем, что человек, которого надо допросить, далеко и хорошо было бы ускорить этот процесс? Михаил Игнатов: Вы знаете, теоретически, конечно, все возможно: и допрос онлайн, и отбытие наказания онлайн... Ксения Сакурова: Ха-ха. Михаил Игнатов: Онлайн все возможно, понимаете. А практически... Если только, знаете, этот допрос применять к свидетелю, допустим, к свидетелю, знаете, человек, который не является подозреваемым, обвиняемым по данному уголовному делу. Объясню почему – потому что, когда следователь вживую, напрямую допрашивает злодея, как мы говорим, он видит прекрасно его поведение, он чувствует его реакцию на тот или иной вопрос, который очень неудобен вопрос, который надо осмыслить, как он начинает нервничать, как он начинает потеть, как у него начинают трястись руки. Понимаете, он видит, где ложь, он видит, где правда, он видит, на что делать упор, где, куда он попал в четкое направление, что надо продолжать развивать это направление, то есть здесь вот как раз попал, очень горячо, горячо, его зацепил, допрашиваемого, вот этот вопрос. А в системе онлайн, где-то там по соцсетям, как угодно, по любым другим, по общению по интернету, через YouTube, я не знаю, как это все будет выглядеть, живого общения не будет, и не будет понятно вообще ничего, ни реакция человека, то есть абсолютно, совсем. То есть это будет формальность, чистый формализм, понимаете, да-нет, нет-да, все. Ксения Сакурова: Михаил Вячеславович, я так понимаю... Михаил Игнатов: Смысла никакого нет в этом допросе. Ксения Сакурова: Да, я с вами согласна. Но ведь у меня вызывает вопросы и допрос таким образом свидетелей. Во-первых, мы не знаем, не оказано ли на человека давление. Вот мы его видим, как мы вас сейчас видим, мы же не знаем, может быть, два метра справа или слева кто-то рядом с ним стоит и говорит, как ему отвечать, это раз. А второе: ну ведь бывает же такое, что сначала человек свидетель вроде бы, проходит по делу как свидетель, а потом, после работы следователя, становится понятно, что он тоже имеет непосредственное отношение ко всему этому, уже он из свидетеля превращается в обвиняемого. Вот когда это все онлайн происходит, насколько со свидетелем-то можно эффективно работать? Михаил Игнатов: Эффективно вообще нельзя работать по системе онлайн, вот честно говорю, это неэффективная работа. Для меня это вот формализм, я так считаю. Если даже далеко находится тот или иной свидетель... Нет, если находится подозреваемый далеко или обвиняемый находится далеко, то у следователя есть все механизмы воздействия, чтобы доставить его к себе. То есть выносится отдельное поручение, и оперативники едут, его задерживают и привозят туда, куда необходимо, куда скажет следователь. Что касается свидетелей, здесь, конечно, так не поступишь. Но существуют другие формы и методы. В любом месте, где бы ни находился свидетель, есть территориальные органы внутренних дел. Так вот туда следователь также выдает отдельное поручение, на местах оперативники или следователи допросят его по интересующим вопросам следствия и протокол его допроса вышлют уже следователю тому, который расследует уголовное дело. Виталий Млечин: Но тут-то получается вообще опосредовано. Михаил Игнатов: То есть все равно это будет живое общение, в любом случае это живое общение: это общение в кабинете, это общение в служебном помещении. Виталий Млечин: Но не того человека, который ведет дело. Получается, тогда следователь должен доверять своим коллегам, насколько точно они записали то, что им рассказал свидетель, ну и т. д. Михаил Игнатов: Понимаете, взаимодействие никуда, его никто не отменял, оно все равно есть. И такая форма существует, и уже давно существует, и по этой форме работают уже не один десяток лет. И я, например, мы когда работали, то же самое, давали, просили ребят, и Красноярский край, отправляли туда поручения, и в Новосибирскую область, то есть в отдаленные регионы, чтобы самим не лететь, понимаете. Потому что, допустим, там свидетель, который, как бы формально его допрос должен быть в деле. Ну неужели из-за этого командировку выписывать? Понимаете, мы потеряем столько времени, потеряем сколько государственных денег. Естественно, проще было связаться с коллегами по Красноярску, они этот вопрос очень быстро решили и очень качественно решили. То есть они нас тоже сколько раз просили, понимаете, мы здесь искали людей, устанавливали их, вызывали и допрашивали по поручению, допустим, из Краснодара ребята просили помощь оказать, из Абакана просили помощь – ничего, все это проходило, то есть у нас такая работа велась и ведется на сегодняшний день. И это правильная работа, я считаю, потому что вот так вот мотаться за каждым по всей стране – это невозможно, понимаете. Вы попробуйте покатайтесь во Владивосток и назад, чтобы допросить какого-то свидетеля, который скажет: «А я не помню, я не видел», – на три-четыре вопроса вам ответит и все. Ну и что делать? А вы убили неделю практически на это. Виталий Млечин: Так, может, как раз в таком-то случае подойдет онлайн-допрос, когда действительно человек просто скажет «не знаю, не видел, не помню, до свидания»? Михаил Игнатов: Ну, вы знаете, онлайн-допрос – это онлайн-допрос, это все равно нет общения. Для меня, допустим, эта форма неприемлема, для того... Как формально – да, формализм, да, можно его соблюсти как формализм. А чтобы она была эффективной, эта форма, чтобы была польза для дела, я здесь не вижу никакой пользы как практик. Ксения Сакурова: Вот еще наши зрители интересуются, как распознать, что это действительно следователь, а не ряженный пранкер или мошенник. Вот мы только сегодня говорили о мошенничестве. Вот на самом деле, тебе кто-то звонит по видеосвязи, например, не знаю, по Skype и говорит, представляется сотрудником, например, даже человек сидит в форме – откуда мы знаем, правда? Михаил Игнатов: Абсолютно правильно, я согласен со звонившими, с телезрителями. Потому что сейчас такие технологии высокие, что могут представиться кем угодно, в том числе и голосом президента. Знаете, попробуйте, вы его не отличите, не факт, что вы отличите, что это на самом деле не президент звонит, мы это уже такие видели сколько раз таких вот пранкеров, которые чудеса творят. Так что поэтому, поэтому все-таки это не является, знаете, вот такой хорошей инициативой, для меня эта инициатива, знаете, ни к чему хорошему не приведет. По крайней мере к качественному расследованию уголовных дел это точно никакого отношения иметь не будет. Виталий Млечин: Ну, раз заговорили о мошенниках... Михаил Игнатов: Кроме того, вы не забывайте, что перед допросом, любым допросом допрашиваемого, неважно кто, в каком качестве допрашивается, в каком статусе, свидетель, потерпевший, обвиняемый и т. д., он везде формально расписывается в протоколе, что он за дачу ложных показаний несет ответственность и т. д., и т. д. То есть его следователь предупреждает, и он своей рукой берет и расписывается. Как это будет все онлайн выглядеть, я не представляю, понимаете. Виталий Млечин: Буквально 30 секунд у нас осталось. Если сейчас звонит человек, представляется следователем, как понять, что это действительно следователь, а не мошенник? Михаил Игнатов: Ну, здесь только один способ обезопасить себя – это связаться, попросить у него телефон дежурной части, с какого он подразделения. Он скажет, допустим, ОВД Дорогомилово, к примеру, или там ОВД... Виталий Млечин: Понятно, и туда позвонить и проверить, что есть такой следователь действительно. Михаил Игнатов: Не проблема, звоните в дежурную часть: «Здравствуйте». – «Здравствуйте». – «Дайте мне, пожалуйста, телефон такого-то и такого-то следователя, служебный телефон». Виталий Млечин: Да, понятно. Михаил Игнатов: Он дает телефон, вы перезваниваете напрямую уже сами, у вас уже двусторонняя связь. Виталий Млечин: Все понятно, спасибо. Михаил Игнатов: Вы говорите: здравствуйте, так и так, вы мне только что звонили, я готов с вами общаться. Виталий Млечин: Спасибо, спасибо вам большое! Ксения Сакурова: Спасибо большое! Виталий Млечин: Михаил Игнатов, бывший оперативный сотрудник МВД России. Мы говорили о возможностях допроса через интернет, но решили, что это, наверное, не очень перспективная идея, хотя иногда может помочь. Ксения Сакурова: После новостей о коронавирусе. Оставайтесь с нами. Виталий Млечин: Оставайтесь с нами.