Виталий Млечин: Нам пора начинать. Начинаем, как всегда, с большой темы. И как всегда – опять же мы очень ценим традиции на Общественном телевидении, – напомним, как с нами связаться. Нам можно позвонить в прямой эфир. Это то, о чем мы вас все время просим и приглашаем участвовать в нашей программе, активно участвовать, звонить нам в эту студию, беседовать, задавать вопросы, высказывать свое мнение. Так вот, сделать это очень просто. Можно позвонить по телефону 8-800-222-00-14. Это бесплатно. Также бесплатно можно написать сообщение на короткий номер 5445. И бесплатно же зайти на наш сайт otr-online.ru: там есть кнопка «Прямой эфир + Чат», нажмете на нее – и прямо на компьютере увидите наш прямой эфир и окошко чата, куда тоже можно писать свои сообщения для нас. У нас есть группы в социальных сетях, они прямо сейчас на ваших экранах. Обычная почта тоже работает, можете нам написать – правда, это не так оперативно. Тамара Шорникова: Виталий, вот только хотела сказать, что вместе с традициями мы на Общественном телевидении России ценим и новые технологии, поэтому активнее пользуйтесь соцсетями. И тут ты про почту голубиную. Виталий Млечин: Ну, одно другому не мешает. Написал в группе в социальных сетях, то же самое отправил по почте – и примерно через месяц мы это получим, конечно. Тамара Шорникова: Повторение – мать учения, да? Хорошо, давайте теперь к теме нашей серьезной приступим. Детское питание подорожает из-за введения обязательной маркировки – предупреждают производители. Свои расчеты они отправили премьер-министру Дмитрию Медведеву. Рассказали о том, сколько придется потратить, и заодно поделились прогнозами, как вырастут дополнительные расходы на детей до полутора лет. По примерным подсчетам, около 500 рублей в месяц сверх того, что тратят сейчас, придется где-то находить. Как вышла эта сумма? Вы сейчас видите на своих экранах цифры. В общем-то, можно посчитать. Виталий Млечин: Ну, зачем вообще вводить эту маркировку? Основная цель – это борьба с контрафактом. С 2016 года в обязательном порядке маркируются шубы и изделия из натурального меха, с этого года – табак и ювелирные изделия. С 1 июля вступит в силу обязательная маркировка обуви, а с декабря – верхней одежды, фотокамер и духов. И вот свежая информация о планах Правительства по расширению перечня товаров строго электронного учета за счет детского питания, соков, безалкогольных напитков и ряда других. Тамара Шорникова: При этом Правительство регулярно говорит о необходимости дополнительной поддержки семей с детьми, вводит льготную ипотеку для многодетных, пособия для малообеспеченных семей. Что из этих мер реально доходит до конкретного адресата? Давайте разбираться. В какой помощи на самом деле нуждаются семьи с детьми? Расскажите нам, на что вам не хватает денег и в чем приходится себе отказывать. Мы ждем ваших SMS и звонков в наш прямой эфир. Давайте разбираться. Виталий Млечин: Да. Ну и раз мы начали с возможного подорожания детских товаров, то, пожалуйста, поделитесь с нами своими соображениями, как вы отреагируете на это подорожание. Если оно будет все-таки достаточно существенным, то как вам придется адаптироваться? Все равно найдете деньги или придется от чего-то отказаться? Как вы планируете изменить свою жизнь, если вот такие нововведения будут приняты и приведут к повышению цен? Обязательно напишите нам, позвоните, потому что это крайне важно. Представим нашего гостя? Тамара Шорникова: Да. У нас в гостях – Алексей Поповичев, исполнительный директор ассоциации «Русбренд». Виталий Млечин: Алексей Валентинович, здравствуйте. Алексей Поповичев: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Как раз ассоциация занимается производством и выпуском детского питания. Алексей Поповичев: Ну, не совсем так. Мы объединяем многих производителей, в том числе 85% рынка продуктов детского питания, именно продуктов еды конкретно. Тамара Шорникова: В общем, да, вопрос по адресу. Алексей Поповичев: Да, абсолютно. Тамара Шорникова: Поэтому начнем с ответов честных и прямых. Мы сейчас показывали в нашей графике цифры, которые были отправлены в письме премьер-министру: какие затраты от бизнеса потребуются на введение обязательной маркировки, к чему это может привести. Давайте поговорим о том, как сложились эти цифры, как были просчитаны. Потому что, например, многие эксперты говорят о том, что пока слишком преждевременно о каких-либо цифрах говорить. В общем-то, не поддается подсчету. Алексей Поповичев: Ну, почему же? Как раз цифры поддаются подсчету, потому что мы знаем главную цифру, которая Правительством названа, – это 50 копеек с каждой единицы продукции плюс НДС. Мы это должны будем напрямую отчислять оператору данной системы, которая называется – оператор ЦРПТ. Плюс наши расходы будут складываться из того, что мы должны внести изменения в производственные схемы, то есть закупить новое оборудование, настроить его. Плюс производство, поскольку все-таки нанесение кодов. Они не только наносятся, но и должны считываться тут же, на производстве. Если считывание, соответственно, произойдет некорректно – значит, нам всю эту продукцию, неправильно промаркированную, надо будет отправить в брак и уничтожить или перефасовать. Плюс нанять дополнительных людей, которые будут эти системы обслуживать. Плюс расходные материалы. Поэтому, в принципе, все как раз приблизительно, с большой точностью… я бы сказал, что приблизительно, но с большой точностью обсчитывается. Поэтому мы можем говорить, что это 50 копеек плюс. И вот этот «плюс» будет зависеть от размера производителя. У малых производителей это будет большой «плюс», у крупных производителей «плюс», может быть, будет поменьше из-за эффекта масштаба. Виталий Млечин: А я правильно понял, что 50 копеек прибавятся к любому товару, вне зависимости от его стоимости конечной? Алексей Поповичев: Абсолютно. Это как минимум. Прибавится, видимо, больше, потому что те расходы, которые на сегодняшний момент понесут производители, они будут вынуждены в сложившихся условиях переносить все-таки тем или иным образом на потребителя. Я вам такую статистику приведу. Это компания, которая следит за рынками. В прошлом у нас от 60 до 65%, они считают, продукции продавалось с различным дисконтом, то есть по промо-акциям. Это говорит о том, что производители максимально пытаются продать потребителю продукт по низкой цене, потому что потребитель эту цену ищет в магазине и пытается экономить. И в условиях экономии мы встречаемся с необходимостью инвестировать в маркировки, которая, если мы говорим про детское питание, мы полагаем, абсолютно не нужна. Тамара Шорникова: Все ли производители справятся с такой нагрузкой дополнительной? Алексей Поповичев: Я боюсь, не все. Потому что если мы говорим про продукцию, то, соответственно, в большей мере пострадают, наверное, малый и средний бизнес, потому что они, в общем, люди наиболее страдающие всегда от таких нововведений, потому что это дополнительные инвестиции, дополнительные расходы, а для малого и среднего бизнеса они могут быть достаточно большими. Тамара Шорникова: А их много вообще, этих маленьких компаний в таком достаточно зарегулированном сегменте? Алексей Поповичев: Если мы говорим про детское питание, то таких компаний немного. У нас производство детского питания – это вообще очень защищенный формат. Есть госрегистрация предприятий. Список вы показали вначале. Там фигурирует, допустим, бакалея. А бакалея – это крупы, это макаронные изделия. И в этом списке они присутствуют. Поэтому, если мы говорим вообще про маркировку в целом, мне кажется, что, наверное, здесь надо семь раз отмерить и один раз отрезать. Если мы говорим про детское питание, то заявленная Правительством цель – система маркировки и борьба с контрафактом. А что такое контрафакт? Это фактически нарушение интеллектуальной собственности. То есть выпускается похожая продукция, подделка, на которой нанесен привлекательный товарный знак. Вот в детском питании такого не существует. Начинают говорить про качество продукта. Ну давайте посмотрим, как может маркировка влиять на качество. Сейчас производитель и так маркирует свой продукт, указывая, собственно говоря, все, что он туда кладет. И если он нарушает правила маркировки, то, соответственно, он подвергается санкциям, и они прописаны у нас законодательно. Что будет в себе нести код? Он будет нести ту же информацию, которая сейчас в открытом виде наносится на упаковку. Я имею в виду информацию для потребителей, не более того. Виталий Млечин: Давайте послушаем Алексея из Пермского края. Алексей, здравствуйте. Нам сказали, что у вас четверо детей. Зритель: Да, здравствуйте. Тамара Шорникова: Во-первых, поздравляем вас с этим. Виталий Млечин: Да, это очень здорово, что у вас четверо детей. Расскажите, пожалуйста, насколько вам тяжело приходится в вопросах материальных при содержании детей. Зритель: Ну, если бы не своя скотина, так мы бы, наверное, ноги протянули, конечно. Хотя жена работает в школе учителем всю свою деятельность. Ну, нам по 42 года. Зарплата у нее 18 тысяч. Хотя средняя по району, пишет в газетке, около 30 тысяч. Кто столько денег получает? Я до сих пор таких не встречал. Все ближайшее окружение, кто работает в школах, пожарные – ну, немного больше минималки, 10–12 тысяч. А как с детьми живут – вообще не знаю. Вот у меня много знакомых тоже многодетные – двое, трое, четверо детей есть. Мать работает, допустим, в садике, ну, в госучреждении. Зарплата везде минималка. Про садики я вообще молчу, там меньше минималки. Кто-то в пожарных работает. Все зарплаты подвели к минималке, даже если 5–7 лет назад получали 15–18 тысяч. Охранниками получали нормально. А сейчас все равно всех опустили, вот этот порог минимальный сделал, всех к десятке подвели. Виталий Млечин: Понятно, Алексей. А вам разве как родителю многодетному не положены льготы от государства? Все-таки как-то должны помогать. Зритель: Ну как? Льгота на одежду, допустим, 5 тысяч дают, ну, на четверых одновременно, они у меня через два идут, вернее, через год ходят в классы. 5 тысяч – это только на одного, допустим, хватит купить. А на остальных? Хорошо, что родня большая, помогают много вещами, ну, одевать детей помогают. Бабушки скидываются. Что-то надо, допустим, ребенку купить – бабушки и дедушки скинулись, купили. А если бы их не было, то вообще никак. Как в городе живут с детьми? Я просто поражаюсь! Ну, такие зарплаты… Тамара Шорникова: Алексей, а вы подсчитывали примерно, сколько у вас на четырех детей в месяц уходит? Садики, еда, одежда, ну, если есть. Вы говорите, что родственники много помогают. Зритель: У нас единственная льгота, что в школе еда бесплатная, в садике тоже бесплатно, все дети бесплатно питаются. Район сам-то более или менее ничего. Виталий Млечин: Понятно, спасибо, спасибо вам большое, что дозвонились до нас. Чудовищное совершенно сообщение пришло из Тюменской области: «Полностью откажусь от мысли родить детей, хотя здоровая и молодая женщина. С уважением, Ольга». Вот это к тому, как люди будут приспосабливаться к очередному повышению цены. Тамара Шорникова: И еще несколько SMS, подкрепим. Просто действительно много приходит откликов. Псковская область, Великолукский район: «Детские вещи стоят, как взрослые. Лишнего ребенку не купить. А порадовать хоть иногда хочется». Ярославская область: «У меня нет детей. Дети всегда были золотцем – в моральном смысле, а теперь – и в самом прямом». Нижегородская область: «Дочь – мать-одиночка. Зарплата – 13 тысяч. Она не помнит, когда себе что-нибудь покупала, все идет на детей. Если бы не мы с дедом, то с голода бы умерли». Буквально недавно речь о детском питании шла в Сочи на форуме ОНФ, и президент говорил о том, что, конечно, было бы здорово, если бы гораздо больше школьников имели возможность получать бесплатное школьное питание. Ну, естественно, разумеется, все это нужно просчитать Правительству, какие финансовые затраты потребуются от государства. Мы можем как-то прикинуть, действительно может ли сейчас страна позволить себе все школьное питание, например, сделать бесплатным? О каких средствах идет речь здесь? Алексей Поповичев: Вы знаете, мне трудно представить, потому что это все зависит, видимо, и решается на региональном уровне часто. Но есть прецеденты, когда и компании помогают. Я знаю, что многие наши компании. Есть такой фонд продовольствия «Русь», который занимается именно сборов продуктов и распространением среди малоимущих людей. Происходит это достаточно эффективно. Люди определяются, исходя именно из своего материального положения. И это все передается. Насколько я понимаю, существуют еще, допустим, барьеры на пути увеличения такой помощи, поскольку существуют определенные налоговые требования. И компании, допустим, не могут полностью эти средства списать со своих доходов. То есть получается, что компания вынуждена эту продукцию не только передать, но еще и уплатить с нее все налоги, включая налог на прибыль, НДС и прочее. То есть, знаете, нужен такой баланс интересов государства, корпораций и общества, когда все-таки мы находим те пути, чтобы эта продукция попадала к нашему малоимущему человеку, нуждающемуся человеку, именно при поддержке государства. Если мы говорим про маркировку, то тут обратная история – тут продукция должна просто пройти весь путь, на каждом пути быть просканированной. Плюс ее стоимость увеличивается. Кстати, как мы будем передавать такую продукцию? Как она будет списываться, если она будет промаркирована? Это тоже большой вопрос. Виталий Млечин: По поводу цен очень хочется узнать, по поводу ценообразования. Все жалуются, что уже сейчас дорого. Действительно, детские товары дорогие. А это объективная цена? То есть нет ли какого-то задела, скажем, чтобы где-то можно было ее снизить? Ну понятно, что у нас не снижаются цены, конечно, в государстве, но тем не менее. Алексей Поповичев: Нет, цены у нас в принципе, если мы посмотрим, они как минимум быстро не растут. Скажем, то, что они сильно не растут – это как раз и есть усилия производителей по сдерживанию цены. Если мы говорим про детское питание, то здесь мы используем самые лучшие ингредиенты, поэтому тут, понимаете, есть такой баланс – и себестоимость производства, и полочная цена, которую все пытаются сдерживать, чтобы этот спрос поддержать. Поэтому стоимость ингредиентов и качество переработки, конечно, влияют. Но тем не менее, если посмотреть на динамику роста цен именно на детское питание, то она не такая драматическая. Может быть, даже эта категория растет в цене чуть меньше, чем остальные продукты. Тамара Шорникова: Давайте посмотрим, что думают о ценах родители в нашей стране. «Сколько денег тратите на ребенка в месяц?» – такой вопрос мы задали. Теперь слушаем ответы. ОПРОС Тамара Шорникова: Есть SMS, давайте почитаем, потому что, во-первых, мы в самом начале программы спросили: «Если подорожают товары, в том числе детское питание, от чего вы будете отказываться или будете изыскивать деньги?» И вот приходят ответы. И большинство из них говорят о том, что отказываться, скорее всего, будут от развивающих кружков, от вкладов в развитие ребенка – что, конечно, тревожит и грустно. Виталий Млечин: Да, это очень печально. Тамара Шорникова: Почитаем SMS – в принципе о тратах и об экономии. «Нужно ребенку сделать прививку от полиомиелита. Вакцины в поликлинике Воронежа нет, предлагают в платных за тысячу рублей. Такая же ситуация в Адыгее. Говорят: «Ждите». Свердловская область: «В Свердловской области ежемесячное пособие на ребенка – 588 рублей в месяц. Я одна воспитываю ребенка-инвалида. Есть пенсия, другие пособия. А если это обычный ребенок и мать одиночка, то на что хватит этих денег?» Москва и Московская область – вроде хорошие зарплаты в Москве, ну, традиционно принято считать, и все равно пишут: «Очень дорогие кружки для детей – от 2,5 до 4,5 тысячи, поэтому ребенок без допобразования». Курская область: «Дорого все: питание, одежда, игрушки. Особенно дорогие игрушки. Как может погремушка стоить 300 рублей?» Вологодская область: «Будут больше расходы на питание – значит, придется в дальнейшем экономить на развивающих платных занятиях, особенно когда воспитывает мама без помощи». Ну и еще одно SMS, которое пришло на наш сайт через чат: «Пособие по уходу за ребенком до полутора лет ограниченное. Если уровень зарплаты высокий, то провал в доходах серьезный. Ребенку два месяца, и только на подгузники за один месяц нужно минимум 3,5 тысячи рублей. На качественные продукты и вещи и так высокая стоимость. В случае повышения придется экономить на себе». Виталий Млечин: Вот замечательная, только что пришла, по поводу подгузников: «Раньше для новорожденных марлечку использовали, а сейчас – подгузники. Обленились! Вот вам и расходы». Обленились мы, оказывается. Действительно, раньше в пещерах жили, а мы сейчас в квартирах, да еще на лифте поднимаемся. Обленились совсем. Тамара Шорникова: Давай узнаем у экономиста, все-таки это лень или это реальное положение дел, к сожалению, – колоссальная бедность в стране именно среди семей с детьми. У нас на связи Александр Сафонов, доктор экономических наук. Александр Львович… Виталий Млечин: Слышите ли вы нас? Здравствуйте. Александр Сафонов: Добрый день. Да, конечно. Тамара Шорникова: Александр Львович, вот первый вопрос такой. Специально подбирала статистику, когда готовилась к этой программе, пыталась посмотреть свежие данные, сколько же действительно среди бедного населения именно семей с детьми. Начала смотреть. По-моему, я успела посмотреть где-то предыдущие три года, и везде примерно одно и то же: где-то 60–70% от всего бедного населения страны – это именно семьи с детьми. Александр Сафонов: Да, это так. Тамара Шорникова: При этом нельзя говорить о том, что Правительство не предпринимает каких-то мер, регулярно новые формы поддержки вводят. Почему эта цифра не меняется? Что мы делаем не так? Почему не удается каким-то образом изменить картину? Александр Сафонов: Ну, вы понимаете, что основная причина бедности семей с детьми – это низкие заработные платы родители. Потому что если мы с вами посмотрим медианную заработную плату, то есть ту заработную плату, которую большинство получает, то в среднем это где-то 22 тысячи рублей. Если, не дай бог, работает только один родитель, ну, можете поделить эту сумму на троих – и получите доход семьи ниже прожиточного минимума трудоспособного человека. Я уже не говорю о ребенке, потому что прожиточный минимум ребенка, а особенно когда вы начинаете его только воспитывать, конечно, выше, чем взрослого человека – ну, в силу того, что ему необходимо значительно чаще покупать какие-то вещи, чем взрослому, особенно малышам, которые развиваются, в возрасте от нуля до года. По сути, каждый месяц нужно приобретать что-то новое, дети растут. Соответственно, особенности питания. Ну и много еще других нюансов. Даже если двое родителей работает, то опять же второй ребенок в семье – это уже, скажем так, финансовая катастрофа. Поэтому, естественно, сколько бы ни старались повышать доходы семей за счет, например, социальных каких-то выплат, они все-таки носят, ну, в определенной степени несистемный характер, в значительной степени размер их зависит от субъекта Российской Федерации, от бюджета. И где-то больше получают родители, где-то меньше. Поэтому принципиально это никоим образом не отражается на таком положении семей. Поэтому главная проблема – это опять же, как я уже сказала, устойчивая экономика и заработки достойные работников. Потому что если мы возьмем с вами такой сравнительный анализ с европейскими странами, то увидим, что, как правило, объектами социальной помощи по воспитанию детей являются семьи, где родители, как правило, безработные. Люди, которые зарабатывают деньги своим трудом, но они, в принципе, совершенно спокойно могут выдерживать такую нагрузку на детей. Тем более надо обратить внимание, что жизнь не стоит на месте. Мы видим с вами, что значительная часть услуг, которые являются вроде бы бесплатными, они для семей становятся платными. Ну, я как отец пяти детей разного возраста могу это в достаточно длительном периоде проследить. Я вижу, например, что воспитание детей сегодня стоит дороже, чем это было 10, 15 и даже 20 лет назад, потому что деньги уходят не только на самое необходимое – вот то, что вы обсуждали, подгузники. Дочку я воспитывал и сам лично стирал эти подгузники, сам их гладил. Это тоже, кстати, удовольствие тогда было недешевое, потому что, как сейчас помню, штук двадцать этих подгузников надо было поменять. Это и пеленки, это и марлечки. То есть это тоже расходы семьи. Сейчас, конечно, проще воспользоваться теми же самыми памперсами. Но в тот период времени не так дорого стоили, например, расходы, связанные с дополнительным образованием детей или какие-то медицинские консультации. Я уж не говорю о том, что если вы хотите своего ребенка развивать, ну, по спортивным направлениям или, например, давать ему какие-то дополнительные знания в виде факультатива, развивать его культурно, то это все, конечно, средства – и, кстати, средства немалые. А потом, не забываем о том, что у нас в 90-е годы, например, очень многие семьи пользовались бесплатным летним отдыхом, и это была достаточно распространенная практика. Причем в том числе этим могли воспользоваться родители, которые работали на предприятиях. А вот сейчас эта практика почти сошла на нет. Как правило, все ограничивается в большей степени городским отдыхом, причем, как правило, это касается самых бедных семей. Поэтому это дополнительная статья расходов. Кстати, недавно мне цифра такая попалась, которая связана с исследованиями зарубежных ученых, которые проследили стоимость расходов на образование детей. Ну, в смысле – дошкольное образование, школьное образование и вузовское образование в мире. Так вот, начиная с 50-х годов прошлого столетия по текущий период времени, вы не поверите, сумма расходов увеличилась почти на три тысячи процентов Ну, оцените эту динамику. То есть ребенок становится таким уже предметом роскоши. Поэтому это проблема не только нашей страны, но и проблема в том числе высокоразвитых европейских государств. Поэтому если мы хотим с вами каких-то подвижек в демографической политике, то здесь государству не избежать возврата к тем лучшим практикам, которые были в Советском Союзе. Например, вот что в значительной степени могло бы помочь качественному воспитанию детей и, собственно говоря, снять определенную нагрузку с семьи? Это всеобщее бесплатное питание в детских дошкольных и школьных образовательных учреждениях. То есть как минимум два подхода к столу для семьи были бы бесплатные. Самое главное, что это позитивно бы влияло на здоровье детишек, они бы получали полноценное питание, независимо от состояния доходов семьи. Второе направление – это, конечно, то, что все-таки образование, особенно дополнительное, в виде факультативов, спортивных каких-то кружков, тоже должно быть абсолютно бесплатным. Виталий Млечин: Александр Львович, понятно, что если бы были зарплаты большие, то не было бы вообще никаких проблем. Вот в наших реалиях… Вы только что сказали, что бесплатная еда, кстати, на которую наши зрители очень часто жалуются, даже те, кто получают эту бесплатную еду. Бесплатные кружки. Это изменило бы ситуацию действительно до такой степени, что она бы выправилась? Александр Сафонов: Вы знаете, ну не до конца, естественно, потому что это только часть потребительской корзины, которые родители должны обеспечивать для детей. Если идти по всему кругу расходов семьи, то, естественно, особенно в школьный период времени, это расходы на школьную форму, это школьные письменные принадлежности. То есть кажется вроде бы – ну что, ручку купить, тетрадку, книжку. Но это все выливается в течение года в значительные суммы для семей, которые получают маленькие деньги. Виталий Млечин: Понятно, все это вопрос затрат. Просто дело в том, что мы можем реально сделать. Понятно, что завтра, через месяц, через год у всех зарплаты резко не вырастут, мы все это прекрасно понимаем. Какие-то реальные действия есть, которые мы бы сами, скажем, могли бы предпринять, чтобы улучшить ситуацию? Или мы только должны ждать, ждать и надеяться? Александр Сафонов: Ну, вы знаете, это такой совет, который вызовет огромную дискуссию среди наших слушателей. Единственный способ в этом случае – это пытаться зарабатывать больше. Но, к сожалению, этот совет для многих повиснет в воздухе. Почему? Потому что проблемы на рынке труда достаточно серьезные. Ну нет таких рабочих мест в избытке, которые бы позволили заработать столько, сколько нужно. Поэтому, к сожалению, мы вынуждены все время поглядывать в сторону государства и просить его участвовать в процессе воспитания детей и обеспечения материального дохода наших семей. Виталий Млечин: Спасибо большое. В общем, надеяться только на себя. Александр Сафонов, доктор экономических наук, был с нами на прямой связи по телефону. Тамара Шорникова: И давай сейчас еще один звонок примем от Владимира, от телезрителя. Здравствуйте, Владимир. Зритель: Да, здравствуйте. Тамара Шорникова: Из Марий Эл к нам дозвонился Владимир. Зритель: Да, я из Йошкар-Олы звоню. Я к вам позвонил, потому что мне не понравился предыдущий звонящий человек. Виталий Млечин: Так, рассказывайте – почему? Зритель: Ну, я не знаю. Вот он столько нарожал детей, и ему как будто государство должно, обязано. Я считаю, что… Мне самому 48 лет. Моей младшей дочке 8 лет. Я работаю, стараюсь все, чтобы деньги были в достатке. А он – как будто ему должны все. Иди и работай, как говорится. Ты же родил детей для себя, я считаю. Значит, ты их и содержи. Ну, с умом нужно содержать их, а не что государство что-то обязано. Я считаю, что он неправ. Виталий Млечин: Вы правы, несомненно. Но, скажем, если не получается в какой-то конкретный момент времени, нет работы высокооплачиваемой, по какой-то другой причине… Тамара Шорникова: Неожиданные траты возникли. Виталий Млечин: Да. Что делать? Отказываться от ребенка? Зритель: А зачем столько детей рожать? Вот в чем вопрос-то. Виталий Млечин: Ну, их обратно-то уже не родишь, уже все, они есть, и как-то их надо содержать. Зритель: Сейчас многие еще детей рожают из-за сертификатов, лишь бы квартиру купить. И думают: «А дальше как-нибудь, не знаю что». Тамара Шорникова: Понятно. Зритель: На русское «авось» надеются. Тамара Шорникова: Да, хорошо, Владимир, ваша позиция понятна. Виталий Млечин: Спасибо большое, ваша позиция ясна… Тамара Шорникова: А сейчас несколько SMS как раз… Виталий Млечин: …и весьма правильная, как по мне. Тамара Шорникова: Вернемся к питанию, я все-таки сюда хочу свернуть. Эсэмэски пришли, действительно. Мы говорили о том, что контрафакта в детском питании не встретишь, потому что это действительно отрасль, которая очень сильно регулируется, проходит масса степеней контроля. И при этом очень часто люди жалуются в школе, говорят: «Ну невозможно есть то, что дают детям». Громкие случаи тоже разбирались на высшем уровне. Фотографии с чем угодно в котлетах тоже по интернету гуляют. Как это возможно, казалось бы, в этой сфере, в которой ну настолько сильный контроль? Алексей Поповичев: Вы знаете, мы прежде всего говорили о фасованной, об упакованной продукции, где контрафакт не встречается. Если мы говорим про школьные столовые или школьное питание, то, наверное, надо иметь в виду, что школьное питание организуется по тендеру, а тендер, наверное, проводится по госзакупкам. А зачастую тендеры по госзакупкам у нас выигрывают компании, которые предлагают наименьшую цену. Потом, когда она уже предложила эти цену, она пытается в эти деньги уложиться и еще получить прибыль. И поэтому в котлетах может появиться все что хочешь. Поэтому, мне кажется, критерий какого-то обеспечения качества при госзакупках – надо этому уделять большее внимание. Мое мнение строится в этом направлении в первую очередь. Потому что мы пытаемся за три копейки получить товара на пятак, но так не бывает, к сожалению. Поэтому, наверное, местные власти должны соблюдать при организации детского питания баланс цены и качества. В принципе, это достижимо. Поэтому мне кажется, что больше уделять внимания непосредственно работе, контролю, кстати, со стороны наших органов, Роспотребнадзора, который, кстати, уделяет достаточно большое внимание этой сфере. Мне кажется, это тот путь, который позволил бы нам решить проблему именно качества питания в школах. Тамара Шорникова: И еще одна такая любопытная SMS. Ну, это как раз из серии… Опять-таки спрашивают: «Почему так дорого все – и детские продукты, и детские товары?» Вот когда говорят о детской одежде, то часто говорят о том, что она, наверное, из тех же материалов шьется, но при этом метраж гораздо меньше для детской кофточки, чем для взрослой. Почему она стоит в три раза дороже взрослой? И то же самое спрашивают про детское питание. Вы говорили о том, что используются высококачественные продукты. Спрашивают: «Неужели там какая-то инновационная картошка или еще что-то?» Алексей Поповичев: Ну, инноваций, кстати, много. Если мы говорим про детское питание, и мы даже можем посмотреть на полку, то мы видим, что каждый год появляются новые товары. Это и пюре, соки, смешивается традиционное пюре, каши с какими-то уже готовыми фруктовыми наполнителями. Расширяется линейка за счет специального производства детского кефира, ряженки, если мы говорим уже о более старших детях. Поэтому все это присутствует на полке. К сожалению, естественно, есть продукция, которая дорогая, а есть продукция дешевая. Если мы посмотрим на наш рынок, то, в принципе, у нас стоимость детского питания, наверное, ниже даже, чем в Европе, притом прилично ниже. Тамара Шорникова: Вот сколько процентов семейного бюджета уходит на детское питание? И вообще как он выстраивается? Давайте посмотрим на примере нескольких семей, у нас есть видеоматериал. Смотрим и обсуждаем. СЮЖЕТ Виталий Млечин: Ни в сюжетах, ни в звонках, ни в SMS-сообщениях ни одного человека не нашлось, который написал бы: «Нет, да что вы говорите? Дешево все стоит, на все хватает», – к сожалению. То, с чего мы начали – введение маркировки, которая явно, соответственно, цены поднимет. Если это произойдет, то как отреагируют производители? Они просто поднимут цены? Или это на качестве тоже скажется? Ну, потому что мы же понимаем, что если резко задрать цены, то, соответственно, спрос резко снизится. И обычно все производители, все продавцы стараются плавно повышать цены. Вот как это произойдет? И не скажется ли это на том, что качество станет хуже? Алексей Поповичев: Вы абсолютно правы. Скорее всего, это будет плавное повышение цены. На понижение качества производитель детского питания вряд ли пойдет по одной простой причине: детское питание – это как бы та сфера ответственности производителя, которая, наверное, будет максимально долго и честно обороняться от всяких, не знаю, попыток снизить качество. Но если мы говорим о повышении цены, то оно произойдет. Произойдет плавно, но произойдет. Качество при этом снижаться, скорее всего, не будет. Хотя мы не исключаем, что какие-то малые производители, которые попытаются все-таки сохранить свои позиции на рынке, будут пытаться это делать. Скорее всего, может произойти сокращение ассортимента, ведь работают разные производственные линии, и каждую линию надо будет переоборудовать. Поэтому, может быть, сейчас пять выпускается каких-то единиц продукции, а будут выпускать четыре, убрав одну из них с производства. Виталий Млечин: Ну а сокращение ассортимента – это опять рост цен. Алексей Поповичев: Сокращение ассортимента – как минимум это сокращение выбора нашего потребителя, который хочет выбрать тот продукт, который ребенку нравится, который ребенок любит и который отвечает по цене и качеству. Тамара Шорникова: Вот тоже хотела, чтобы вы прокомментировали. Оператор системы маркировки – Центр развития перспективных технологий – он тоже комментирует, естественно, эти новости. И была такая реплика представителя: «Оператор системы маркировки готов включиться в работу с детским питанием, если такое решение будет принято государством и бизнесом». Это что может значит? Может ли какая-то часть финансирования лечь на него? Алексей Поповичев: Ну, не знаю. Оператор маркировки пока сказал, что не будет брать деньги с лекарств дешевле 20 рублей. Я не знаю, я давно таких не видел, правда, в аптеках. Вот они не будут брать деньги за такие лекарства. На сегодняшний момент, наверное, мы обращаемся в Правительство, потому что все-таки принятие решений находится на стороне Правительства, и Правительство решает, хочет ли оно добиться каких-то результатов. Мы предупредили о тех последствиях, которые мы видим. И сейчас мы ждем, как Правительство прореагирует. Если мы говорим Правительству, что проблемы нет, не существует, то зачем создавать трудности для отечественных производителей? Вот женщина говорила, что не берет импортное. Кстати, импортного детского питания у нас не так много, у нас в основном все производится на территории Российской Федерации давно уже. И все крупнейшие глобальные производители здесь построили свои производства. Поэтому мы говорим о том, где этот баланс интересов общества и государства. И зачем государству увеличивать цены, не получая никакого конкретного результата? Вот это был наш вопрос. Вот последствия. И вот отсутствие результатов от предпринятых предприятиями затрат в будущем. Тамара Шорникова: Но ответа пока нет? Алексей Поповичев: Ну, не так давно это произошло. Мы очень надеемся, что такой ответ мы получим, в том числе благодаря средствам массовой информации, которые уделяют внимание. И сегодня мне очень понравилась эта программа, потому что регионы четко говорят о том, что появление ребенка в семье – все-таки это большая радость, но и большие проблемы. Тамара Шорникова: Есть как раз вопрос по питанию у Марии из Удмуртии. Здравствуйте, Мария. Зритель: Добрый день. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Виталий Млечин: Вы в эфире. Зритель: Понимаете, меня очень волнует этот вопрос. Я мать-одиночка. Хорошо, что помогают еще, в больнице выдают нам смеси. Детское питание дорогое, одежда дорогая, погремушки, кроватки. Чем старше становится ребенок, тем больше становится затрат. У меня выходит в месяц 13 тысяч рублей. Куда их деть? Ходишь в магазин – цены растут как на дрожжах. Почему у нас Правительство не решают этот вопрос? Почему столько денег выделяется на всякую ерунду? И хотят, чтобы еще рождаемость была повышена. Тамара Шорникова: Мария, скажите, вот вам какой вид помощи был бы самым актуальным? Что помогло бы? Виталий Млечин: Чего конкретно вы ждете? Тамара Шорникова: Сертификат денежный какой-то? Льготы на что-то? Зритель: Ну, льготы – это, конечно, хорошо, потому что ребенок пойдет в детский сад. Я мать-одиночка, сейчас пока не работаю, понимаете. И еще факт в том, что я сирота, то есть у моего ребенка нет ни бабушки, ни дедушки. Конечно, в чем-то я могу себя обделить, но ребенку все самое лучшее. Тамара Шорникова: А пробовали вы обращаться в какие-то организации, может быть, общественные, благотворительные, которые помогают таким семьям? Зритель: Да-да. Вот помогают мне одеждой, кроватку дали, коляску. То есть сейчас немножко полегче. Ребенку четвертый месяц. Лекарства дорогие сейчас. Тамара Шорникова: Хорошо, Мария, спасибо вам за звонок. Виталий Млечин: Спасибо. Тамара Шорникова: Давайте поговорим сейчас о том, как организована эта помощь семьям, оказавшимся в трудной ситуации. Организацией этой помощи в том числе занимаются благотворительные организации. Мы поговорим сейчас с Олегом Ващенко, координатором одной из таких организаций, «Сердце есть. Мурманск». Здравствуйте. Виталий Млечин: Олег, здравствуйте. Олег Ващенко: Добрый день, добрый. Виталий Млечин: Расскажите, как вы помогаете родителям с детишками? И самое главное – как много людей сейчас нуждаются в вашей помощи? Олег Ващенко: Наша организация оказывает прямое, непосредственное участие, не формализованное, а прямое и непосредственное участие в адресной и системной поддержке малоимущих семей. Хотелось бы отметить, что мы под опеку свою взяли благополучные семьи, которые попали в трудную жизненную ситуацию. Таких ситуаций бывает очень много. Ну, на данный момент у нас сейчас порядка 160 семей в нашем списке, и это порядка 400 ребятишек. Тамара Шорникова: Что это за трудные жизненные ситуации? Олег Ващенко: Трудные жизненные ситуации – это, например, когда многодетная семья, мама, соответственно, не работает и сидит с детьми, а папа резко может потерять работу; либо что-то по состоянию здоровья может произойти. Ну и таких ситуаций очень много. В том числе мы в качестве исключения, конечно, помогаем (вот как предыдущая женщина говорила) матерям-одиночкам. В общем, стараемся помочь как можно большему количеству человек. Тамара Шорникова: А в какой помощи, по вашим наблюдениям, сейчас особенно нуждаются семьи? Олег Ващенко: Ну, мы оказываем нефинансовую помощь. В основном к нам обращаются… Конечно, это продукты питания, это лекарства. Ну и одежда с игрушками – тоже такая весомая составляющая. Но в первую очередь, конечно, это лекарства и продукты питания, которые у нас, к сожалению, не всегда бывают. Ну, стараемся как-то выходить из ситуации и находить эту помощь. Виталий Млечин: Давайте теперь с другой стороны посмотрим. Много ли людей, которые готовы помогать вашей организации, не просить у вас чего-то, а наоборот – отдавать свое? Олег Ващенко: Да. И очень хорошо, что таких отзывчивых горожан, по крайней мере у нас в Мурманске, их очень много. У нас только в группах в социальных сетях, в одной социальной сети порядка 5 тысяч человек состоит. Ну, необязательно, что все эти 5 тысяч помогали нам, но желающих очень много: кто-то – одеждой, кто-то – продуктами питания. А бывают люди, которые непосредственно выбирают какую-то семью под опеку и через нас систематически оказывают эту помощь. Желающих помочь тоже очень много. Виталий Млечин: Вот это, по-моему, очень хорошо все-таки, что есть люди, которые готовы не только просить что-то, но и отдавать. Олег Ващенко: Да, это очень радостно. Тамара Шорникова: Спасибо большое. Виталий Млечин: Спасибо. Тамара Шорникова: С нами на связи был Олег Ващенко, координатор благотворительной общественной организации «Сердце есть. Мурманск». Завершаем тему. Хотелось бы прочитать несколько SMS, на мой взгляд, очень тревожных. Пензенская область: «Собаку буду иметь вместо ребенка». Пенза, грубо, но… Астраханская область: «Нечего рожать, нечего обрекать детей на нищету», – и так далее, и так далее. И таких эсэмэсок становится все больше. Я думаю, что, конечно, многие из них – это исключительно такой национальный отклик на эту непростую и тяжелую тему. О перспективах демографических для страны будем говорить уже в вечернем выпуске программы «Отражение». Траты на ребенка, на детей, на наше будущее – это сегодня наша тема дня. В дневном эфире мы обсуждали ее вместе с Алексеем Поповичевым, исполнительным директором ассоциации «Русбренд». Спасибо, что пришли к нам в студию. Алексей Поповичев: Спасибо большое. Виталий Млечин: Спасибо. А мы сейчас вернемся, не уходите никуда.