Леонид Ольшанский: Управлять автомобилем без номеров запрещено, но у нас нет статьи "стоянка без номеров"
https://otr-online.ru/programmy/segodnya-v-rossii/dorozhnoe-dvizhenie-s-25793.html
Виталий Млечин: "Детей до 12 лет можно возить
в машине без автокресел, но с применением других удерживающих средств в сочетании
с ремнями безопасности". Это постановление Верховного Суда. Оно вынесено по
жалобе водителя из Екатеринбурга, которого оштрафовали на 3 тысячи рублей за
перевозку ребенка с помощью универсального удерживающего устройства с пристегнутым
ремнем безопасности.
Ольга Арсланова: Еще одна новость. Буквально через два
дня, точнее – 1 апреля вступает в силу новый регламент МВД по надзору за дорожным
движением. Обсудим эти новости и многое другое, касающееся автомобилистов, с нашим
сегодняшним гостем. У нас в студии Леонид Ольшанский, вице-президент "Движения
автомобилистов России", адвокат.
Виталий Млечин: Здравствуйте.
Ольга Арсланова: Здравствуйте, Леонид Дмитриевич. Рады
вас всегда видеть в нашем эфире.
Леонид Ольшанский: Здравствуйте, здравствуйте.
Ольга Арсланова: Сразу обращаемся к нашим зрителям. Если
у вас есть какие-то вопросы, будут возникать по ходу беседу, вы хотите что-то уточнить,
проконсультироваться – пожалуйста.
Леонид Ольшанский: Но – лаконично.
Ольга Арсланова: Безусловно! Потому что времени у нас
не очень много. Давайте быстро пробежимся по этим самым актуальным новостям, а дальше
поговорим о том, что еще законодатели наши рассматривают. Все-таки с этими креслами
важно разобраться. Я сталкиваюсь с тем, что очень многие родители не понимают и
на всякий случай сажают в кресло, какого бы размера дитя ни было, чтобы не заплатить
штраф.
Леонид Ольшанский: Вот у нас такой страх перед сотрудниками
ДПС. А Верховный Суд сказал, что мы бюрократами не будем, мы будем смотреть в суть
вопроса: ремень ли, еще что-то, мать ли обняла его. Главное, что о ребенке позаботятся,
кресло необязательно. Кроме того, у нас ведь, смотрите, что получается. Стоит женщина
на дороге с ребенком, дождь идет. У меня нет кресла. Передо мной дилемма: или быть
гуманистом и джентльменом, ее подвезти… Я, конечно, ее подвожу. Ребенка она держит.
А если бы не решение Верховного Суда, можно нарваться на штраф. Поэтому крайне гуманное
и целостное решение Верховного Суда.
Ольга Арсланова: Но главное, что нужно всегда помнить:
ребенок должен сидеть сзади, он должен быть пристегнут, и у него должен быть вот
этот… Как он, "бустер" называется?
Леонид Ольшанский: Не будем терминами бросаться.
Ольга Арсланова: А что это?
Леонид Ольшанский: Что-то у него должно быть, вот как-то
его должны обнять, пристегнуть, закрыть. Ведь Верховный Суд сказал "что-то".
Он даже не сказал, что обязательно только одно. Список не исчерпывающий, как угодно.
Как я понимаю решение Верховного Суда? "Мамаши и папаши, примите хоть какие-то
меры к ребенку, к его безопасности – и мы вас трогать не будем".
Ольга Арсланова: То есть можно подушечку положить?
Леонид Ольшанский: Да, подушечку.
Виталий Млечин: А не получается ли, что вот этим самым
решением мы экономим на безопасности детей?
Леонид Ольшанский: Нет.
Виталий Млечин: Все-таки кресло же дает защиту бо́льшую,
чем просто ремень.
Леонид Ольшанский: Наш Верховный Суд – самый мудрый. И мы
ничего не экономим. Там сидит экспертный совет из крупнейших ученых. Поэтому у нас
самые мудрые – это Верховный Суд и Комитет по законодательству Госдумы.
Ольга Арсланова: Давайте еще, чтобы уже детскую тему закрыть,
поговорим о том, что будет после 12 лет. Что там меняется? То есть исполнилось
12 – вперед уже, на переднее сиденье можно сажать такого ребенка?
Леонид Ольшанский: Да, можно сажать, но опять-таки пристегнуть
ремнем безопасности.
Ольга Арсланова: Так у нас и взрослых надо пристегивать.
Леонид Ольшанский: Ну, я говорю так. И взрослых. Вот так.
Ну, сразу, поскольку наши зрители любят спрашивать не только норму права, а они
же любят спрашивать и интеллектуальные отмычки, интеллектуальные приемчики, поэтому
коротко в продолжение этого вопроса, чтобы время на него не отнимать.
Инспектор ГАИ
останавливает водителя. Мы плавненько тормозим, наращиваем расстояние между инспектором
и водителем. Показываем, что мы не удираем, как в Пятигорске. Остановились. И даже
можно в этом случае выйти. "Так, вы меня почему остановили?" – "Вы
были не пристегнуты". Несерьезный разговор. "Я был пристегнут, а отстегнулся,
чтобы выйти к вам и показать вам документы". Правда, неправда, но уже полемика,
уже не прямое наказание.
Ольга Арсланова: Кстати, о полемике. Давайте поговорим
о новом регламенте МВД. Там есть интересный пункт о том, что теперь у автомобилиста
с 1 апреля появится право поставить под сомнение доказательства ГИБДД при составлении
протокола о нарушении и привести контраргументы. Что изменилось? Раньше нельзя было?
Леонид Ольшанский: Ну, я хочу сказать, что в любом кодексе…
Главное у нас что? Конституция. В Конституции сказано, что все дела – и уголовные,
и гражданские, и административные – ведутся на принципах: 1) равноправия; 2) состязательности.
Каждый свое должен доказать. Поэтому, вероятно, может, они клеточку сделают… Я всегда
советовал – и при царе Горохе, и сейчас – пишите два заметных слова: "Не согласен.
Требую адвоката". Тогда дальше можно будет уже в такой студии, дома на кухне
спокойно обсудить – справа, слева. "Неправда. Я не нарушал. Я на красный не
ехал, я ехал на зеленый". И самое главное: "Я просил адвоката. По Конституции
положен адвокат, даже по рублевому делу, а он мне его не дал". При умелом…
Ольга Арсланова: Бесплатного?
Леонид Ольшанский: Не имеет значения. Это не ваше дело,
господа инспектора, какие у меня отношения – бесплатные или… "Я сказал: не
составляйте, пожалуйста, протокол, давайте дождемся моего адвоката. А он не стал
ждать и составил протокол. Мои права нарушены".
Ольга Арсланова: Давайте тогда по следующему пункту. Появился
пункт в этом новом регламенте о коррупции, который гласит: если автомобилист склоняет
сотрудника к коррупции, то сотрудник должен немедленно об этом сообщить куда положено.
В общем, строго это все прописано. Опять же, в чем нововведение? – раз. И два –
а что же делать, когда все наоборот, когда склоняет сотрудник?
Леонид Ольшанский: Склонение и с одной стороны, и с другой
– это всегда борьба умов, это очень тонкая психология. Поэтому, если два человека
хотят решить вопрос, они решат. Опять-таки нужно знать. Когда подстава, что называется,
он говорит: "Товарищ водитель, вы мне предлагаете взятку. Как это "штраф
на месте"?" И тут нужно понимать. У них есть такой приемчик: он ногой
нажимает на педаль "стоп", загораются красные огоньки – и тогда из соседней
машины бегут его коллеги из УБЭП или еще откуда-то. Поэтому нужно очень осторожно
разговаривать и исходить из того, что все, что ты скажешь, записывается. В Америке
ведь как полицейские? Заламывают руки и говорят: "Все, что вы ни скажете, будет
использовано против вас в суде". Поэтому нужно за речью следить.
Ольга Арсланова: Но не может ли вдруг померещиться вот
такое предложение при каких-то обстоятельствах сотрудникам? Вы потом никому не докажете,
что вы ничего не предлагали.
Леонид Ольшанский: Опять-таки любое сомнение – в пользу
обвиняемого. Если водителя обвиняет, что он давал взятку, сомнения в его пользу.
Если водитель обвиняет инспектора, что тот грубил и вымогал, сомнения в пользу инспектора.
Все равны по Конституции. Это величайшее мастерство. Но я думаю, что они работают
вдвоем, висеть может у одного. Если один хочет дать, а второй хочет взять, они найдут
как. Может быть, перейдут на натуральную форму. Может быть, будут в машинах будут
возить ящики с коньяком, со свежей клубникой. Я же не знаю. Может быть, кроссовки
будут возить. Я не знаю, что будет. Но я думаю, что…
Ольга Арсланова: Ну, если автомобилист сказал: "Тысяча
или две тысячи извинений за мое правонарушение".
Леонид Ольшанский: Ну, обычно на телефоне показывают. Один
на телефоне. Второй – "нет". Тот ему пишет "мало". Или тот пишет
"грабеж". Обычно телефоны друг другу показывают.
Ольга Арсланова: В общем, не будем рассказывать.
Леонид Ольшанский: Да.
Виталий Млечин: А вот еще про коррупцию. Еще один пункт
такой, что сотрудник ГИБДД обязан вернуть автомобилисту документы, если те были
переданы ему с каким-либо предметом или удерживающим устройством, то есть чтобы
не смог унести документы. Вообще часто практикуются такие вещи?
Леонид Ольшанский: Очень часто. Сотрудник ГАИ берет документы
или уходит в будку и долго-долго держит, или уезжает. Скажем так: не честно сказать,
что это часто, но это весьма часто употребляемый прием, один из приемов. Поэтому,
господа… А дальше они приходят в Государственную Думу, в областную думу, в адвокатуру,
в прокуратуру, в Следственный комитет, и им говорят: "Фамилия, имя, отчество
и должность сотрудника". – "Э-э-э… Мы не знаем". Поэтому еще раз,
из передачи в передачу…
Ольга Арсланова: Лишним не будет, давайте еще раз.
Леонид Ольшанский: "Капитан Иванов, будьте любезны,
пожалуйста, из ваших рук ваше удостоверение. Я перепишу, чтобы я знал, что вы сотрудник
при исполнении".
Ольга Арсланова: Ну и чтобы завершить тему регламента,
вот еще один момент: теперь водители с 1 апреля (весна у нас) смогут предоставлять
инспектору ДПС распечатку электронного полиса ОСАГО, а также перестанет действовать
норма о снятии регистрационных знаков. Ну, с полисом ОСАГО – я так понимаю, просто
сейчас они уже официально действуют, поэтому…
Леонид Ольшанский: Они есть официально. Но я хочу еще раз
сказать, что в Государственной Думе была жуткая полемика, и очень много депутатов…
Например, председатель Комитета по социальной политике Госдумы Ярослав Нилов (не
путать с другими однофамильцами) категорически против одностороннего, однобокого
перехода. Он просил передать, что он за свободу договора, что водитель, собственник
должен сам решать – он хочет в натуре, чтобы ему молотком стучали, ремонтировали,
или чтобы ему дали деньги. Вот эта однобокость полиса страховых компаний – она не
поддерживается многими депутатами Госдумы.
Ольга Арсланова: А ваша позиция по этому поводу? Конституционные
права автомобилистов все-таки нарушаются?
Леонид Ольшанский: Моя позиция еще более острая. Я говорил
и в прошлой передаче, что, по моему убеждению, любое страхование – и обязательное,
и необязательное – это такая же гражданская правовая сделка, как купля, продажа,
мена, дарение. И нас должны убедить: "Пейте соки", "Летайте "Аэрофлотом",
"Храните деньги в сберегательной кассе". Нас же должны убедить, а не ходить
по Государственной Думе и использовать свои лоббистские возможности.
Виталий Млечин: У нас есть звонок, Адыльхан к нам дозвонился.
Ольга Арсланова: Оренбург.
Виталий Млечин: Здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте.
Виталий Млечин: Говорите, пожалуйста.
Зритель: У меня такой вопрос. А как бы узнать…
Вот смотрите – автокраны приравняли к грузоперевозчикам. А почему? Он не является
грузоперевозчиком.
Леонид Ольшанский: Кого приравняли?
Ольга Арсланова: Кран, кран.
Зритель: Нужно получить разрешение.
Виталий Млечин: Автокран?
Зритель: Да.
Леонид Ольшанский: Я понял.
Зритель: Автокраны приравняли к грузоперевозчикам.
А почему они являются грузовиками?
Леонид Ольшанский: Я понял, я понял.
Ольга Арсланова: Спасибо.
Леонид Ольшанский: Я вас поддерживаю. Кран не грузоперевозчик.
Но, увы, у них общая концепция – тяжелый грузовик. Неважно – кран на нем, ракетоноситель,
или фура перевозит вещи. Все тяжелое оказывает давление на дороги, разбивает дороги,
и поэтому за пользование дорогами надо платить. Вот их концепция.
Ольга Арсланова: Нас просят назвать регламент, номер и
число. Номер и число мы вам не скажем. Скажем, что это регламент административный
МВД по надзору за дорожным движением. Все остальное можно найти в открытом доступе
и не тратить эфирное время.
Давайте поговорим
еще о некоторых законопроектах, которые предлагают сейчас в Госдуме. И возможно,
нам грозят…
Леонид Ольшанский: У нас два самых гуманных комитета в Думе
– это по социальной политике, как я только что сказал, под председательством Ярослава
Нилова и Комитет по государственному строительству и законодательству, которым руководит
доктор юридических наук, господин Крашенинников Павел Владимирович.
Так вот, этот
комитет (у меня в портфеле лежит заключение) дал заключение (я опять-таки пафосно
выражусь) на антиконституционный законопроект. Что предлагали? Я даже не буду говорить
авторов законопроекта. Если машина стоит с выключенным двигателем на платной стоянке,
парковке, как угодно назови, и на ней сняты номера, закрыты тряпками, бумажками,
золотом, бриллиантами, чем угодно, то наказывать за это штрафом.
Ольга Арсланова: Это, кстати, очень точно. Как правило,
богатые… Ну, часто, часто.
Леонид Ольшанский: Комитет дал отрицательный отзыв. Мысль
какая? Когда машина движется – это категория административного права. Водитель не
имеет быть права пьяным. Водитель не имеет права управлять движущимся транспортным
средством без номерных знаков, с закрытыми, нечитаемыми, с пулеметом, с незаконной
сиреной. Но все слова начинаются с "движение", "управление".
А когда машина стоит – это категория собственности. Если мы во двор к себе приезжаем
и, боясь воров, на ночь свинчиваем номера – это нормально?
Поэтому на платной
стоянке… Не имеет значения, нельзя даже акцент делать – платная, бесплатная, общественное
место. Это категория гражданского права – автомобиль, как только он остановился.
И поэтому крайне приятно, что комитет профильный по госстроительству дал отрицательное
заключение, а другие комитеты его поддержали. И я думаю, что мы завалим эту норму
при таких условиях.
Ольга Арсланова: Ну а как такой человек в итоге штраф-то
заплатит, например, если он парковку не оплатил?
Леонид Ольшанский: Минуточку! Это никого не должно волновать.
Кроме того, по поводу самой платной парковки тоже ведется острая полемика. Одни
говорят: "Не заплатил за парковку – плати штраф". А другие говорят: "Опять
категория гражданского права". Вот у вас забора нет, а я въехал на ваш участок
дачный. Вы можете сказать, что "траву мне попортил", еще что-то, "клубнику
раздавил". В суд сбегай. Вокруг парковок ведется очень острая полемика. И "как
он заплатит?" – это не разговор. Но суть одна – у нас нет статьи "стоянка
без номерных знаков".
Кроме того, нам
напоминает комитет, что 10 суток дается, если вы купили машину, на то, чтобы
ее поставить на учет. А 10 суток вы можете ездить без номеров. И вы даже как
честный человек не должны попадать под эти санкции. Поэтому завалили. Я считаю,
отрицательное заключение такого комитета – это значит всё, красный свет этому законопроекту
"драконовскому".
Виталий Млечин: Что касается передела автомобилей: газобаллонное
оборудование, "кенгурятники", все что угодно.
Ольга Арсланова: Да, вот у нас спрашивают сейчас.
Леонид Ольшанский: Сейчас с этим самым очень строго. И даже
адвокат Ольшанский не поможет. Мой совет: или не переделывать, а если или переделывать,
то каждую запятую вносить в техпаспорт, идти в ГАИ.
Виталий Млечин: А если уже переделали?
Леонид Ольшанский: Идти и вносить в техпаспорт. Не говорить:
"Прошу разрешить мне переделку, прошу согласовать". Или не ездить. Три
варианта. Или ездить, понадеявшись на русский "авось" – будут беды. Второе
– снимать. А третье – идти и узаконивать. Так же, как если вы снесли стенку, например,
между туалетом и ванной, и у вас получился большой шикарный санузел. Надо или рисковать,
или идти в БТИ, в жилинспекцию и узаконивать.
Виталий Млечин: Я просто читал, что заставляют снимать
это все.
Леонид Ольшанский: Еще раз говорю: и будут заставлять! Сейчас
очень строго с этим.
Виталий Млечин: Я имею в виду – при попытке узаконить
заставляют снимать все это оборудование, а только потом заново установить.
Ольга Арсланова: То есть: "Вы сначала получите разрешение,
а потом устанавливайте".
Леонид Ольшанский: "Хорошо. Хорошо, кровопивец! Хорошо.
Э, мужики! Кто хочет денег заработать? Идите сюда. Снимайте "кенгурятник".
Снимайте. Ну, доволен? Вот мы сняли. Давай, пиши мне разрешение".
Ольга Арсланова: То есть вариант такой?
Виталий Млечин: То есть так можно?
Леонид Ольшанский: Да.
Ольга Арсланова: Послушаем Юрия из Санкт-Петербурга. Здравствуйте.
Виталий Млечин: Здравствуйте, Юрий.
Зритель: Здравствуйте. Юрий Сергеевич, пенсионер,
инвалид II группы. Помогите, пожалуйста. Суть такая. Был праздник в Гатчине
19-го числа. Припарковался – как оказалось, в четырех метрах от пешеходного
перехода. Ну, стоял, там шли организационные мероприятия. За мной встала иномарка
на пешеходном переходе. Ну, я сидел, сидел и пошел прогуляться. Вдруг мне звонят:
"Вашу машину эвакуируют". Машина с опознавательными знаками инвалида.
Не нарушал, четыре метра… Ну ладно, пять. Нарушил, хорошо. Так получилось как?
Инспектор, значит, того, кто нарушил и из-за которого вызвали ГАИ жители, он их
отпустил без всякого наказания. А меня, инвалида, взял и наказал – и штраф, и эвакуировал
машину. И мне, инвалиду с больными ногами, пришлось бегать по этому району, чтобы
добраться…
Леонид Ольшанский: Я все понял, не продолжайте, я вам отвечу.
Первое. Мы в Государственной Думе протащили гуманную поправку, что если водитель
есть – поперек дороги он стоит, во втором ряду, в десятом ряду – ему можно писать
штраф, но эвакуации быть не может. Ни с детьми, с водителями, ни с собаками, ни
с птичками, ни с рыбками. Всё!
Ольга Арсланова: А если его нет?
Леонид Ольшанский: А если его нет, то можно эвакуировать.
Это раз. Второе – антигуманизм, антисоциальный элемент эвакуации. Ни машина… У них
несколько… Понимаете, вот есть во всех кодексах исключения, что в случае конфискации
имущества нельзя конфисковать один стол, один стул, одно зимнее пальто, одно летнее…
Там длиннющий список!
Ольга Арсланова: А также автомобиль…
Леонид Ольшанский: Когда у нас был расстрел даже при Сталине,
то было написано: "Нельзя расстреливать до 18 лет, после 60, беременных,
с признаками инвалидности…" – траля-ля-ля-ля-ля. А эвакуация… Не сказано, что
нельзя эвакуировать дипломатические машины, что нельзя эвакуировать инвалидные машины.
Вот в этом погоня… Мы считаем, что эвакуация – это погоня за бизнесом. Поэтому будем
сейчас бороться с двумя группировками… с тремя. Первое – эвакуаторщики. Второе –
ОСАГО, страховые компании. И третье – на нас надвигается новая беда. Интеллигентнейший
человек, эрудированный человек, коллега ваш Евгений Ревенко выступил пока с идеей…
Ольга Арсланова: Он уже не наш коллега.
Леонид Ольшанский: Ну да. Значит, выступил с идеей. 4-го
числа у нас будут в Думе очень острые парламентские слушания. Его концепция – за
совокупность деяний пожизненное лишение права управления.
Ольга Арсланова: Это каких деяний? Подождите. Просто суммируются
все штрафы, например, за превышение скорости?
Леонид Ольшанский: Нет-нет, какие-то. Или если кого-то задавили.
Но мы ему объясняем, что пожизненно быть не может. Кроме того, по Конституции все
равны. У нас нет пожизненного лишения права летчику управлять воздушным судном.
У нас нет пожизненного права запрета капитану управлять теплоходом. А уж тем более
нет пожизненного запрета разным браконьерам охотиться, рыбачить. Наказывают, отбирают
удочки, отбирают сети, отбирают динамит. В тюрьму даже можно посадить, кто икру
ворует, и так далее. Но пожизненно ничего у нас не бывает. Поэтому это антигуманная
норма, с которой мы будем бороться.
Ольга Арсланова: Несколько сообщений от зрителей. Вот
интересное из Омской области: "В Омске с 1 марта запретили маршрутные
"Газели" до 15 мест. Водители придумали уменьшать количество мест
до восьми и продолжают работать на маршрутах. Это законно?"
Леонид Ольшанский: Я не понял. Запретили маленькие "Газели"
или запретили большие? Как это – до 15?
Ольга Арсланова: Ну вот… Да, я так понимаю, что запретили…
Леонид Ольшанский: Ну, давайте подумаем.
Ольга Арсланова: Да, давайте. Почему же тогда уменьшают?
Леонид Ольшанский: Если запретили до 15, то это значит,
что можно 16, 20, 30 – большие.
Ольга Арсланова: Напишите нам, пожалуйста. Мы запутались.
Леонид Ольшанский: А они говорят, что делают восемь. Может
быть, запретили уменьшать количество мест меньше…
Ольга Арсланова: Да, это странно.
Леонид Ольшанский: Или запретили, например, больше 15.
Ольга Арсланова: В общем, ждем подробностей от зрителя.
Перейдем к следующей эсэмэске: "Имеют ли сотрудники ДПС право стоять на территории
АЗС и останавливать для проверки документов?"
Леонид Ольшанский: Мы считаем, что нет, потому что это не
дорога. Это не дорога, это АЗС. Мы считаем, что… Кстати! Поскольку вы сказали "проверка"…
Я категорически против пока, скажем, идеи ликвидировать нашу горячо любимую ГАИ
и слить их с обычной патрульной службой, с обычной полицией. Я против, потому что,
какие они ни есть, они специалисты. Я считаю, что везде должны работать специалисты,
ведущие специалисты. Звукорежиссер – специалист. Уголовный розыск в МВД – специалист
по своим делам, наркоконтроль – по своим, УБЭП – по своим, следователь – по своим.
Они какие ни есть специалисты. А уж такие подразделения, как регистрационные и экзаменационные,
– это специфика выдавать номера, принимать экзамены, выдавать удостоверения или
не выдавать. Поэтому хоть мы с ними и полемизируем, но они должны быть. Они лучше,
чем простые сотрудники полиции. Те должны пьяных хулиганов отлавливать.
Виталий Млечин: Про фаркоп очень много вопросов. Нужно
разрешение получать на него?
Леонид Ольшанский: К сожалению, сейчас на все нужно, ко
всему придерутся. Еще раз повторяемся: на любой гвоздик будут придираться!
Виталий Млечин: Давайте расставим точки над i. Когда может все-таки инспектор остановить
водителя? Если он что-то нарушил? Или просто для проверки документов тоже можно?
Леонид Ольшанский: Вы знаете, здесь нам очень тяжело сражаться.
Он скажет, что она в розыске, операция "Сигнал", "Баян", "Кольцо",
операция "Операция". Мы ему будем говорить: "Дайте ксерокопию приказа
начальника Главка, начальника УВД округа", – если это Москва. А он будет говорить:
"Это не у меня, а у старшого. А старшой отъехал". Это нужно иметь наши
с вами мозги, волю к победе. И не каждый это потянет. Но суть одна: или нарушил,
или машина в розыске, или операция "Кольцо", еще что-то. И должна быть
ксерокопия хотя бы телефонограммы.
Ольга Арсланова: Спасибо.
Виталий Млечин: Спасибо большое. Время наше, к сожалению,
уже завершилось. Леонид Ольшанский, вице-президент "Движения автомобилистов
России", адвокат, был у нас в гостях. Спасибо большое, что пришли.
Ольга Арсланова: Спасибо.
Леонид Ольшанский: Пожалуйста.