Виталий Млечин: "Детей до 12 лет можно возить в машине без автокресел, но с применением других удерживающих средств в сочетании с ремнями безопасности". Это постановление Верховного Суда. Оно вынесено по жалобе водителя из Екатеринбурга, которого оштрафовали на 3 тысячи рублей за перевозку ребенка с помощью универсального удерживающего устройства с пристегнутым ремнем безопасности. Ольга Арсланова: Еще одна новость. Буквально через два дня, точнее – 1 апреля вступает в силу новый регламент МВД по надзору за дорожным движением. Обсудим эти новости и многое другое, касающееся автомобилистов, с нашим сегодняшним гостем. У нас в студии Леонид Ольшанский, вице-президент "Движения автомобилистов России", адвокат. Виталий Млечин: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте, Леонид Дмитриевич. Рады вас всегда видеть в нашем эфире. Леонид Ольшанский: Здравствуйте, здравствуйте. Ольга Арсланова: Сразу обращаемся к нашим зрителям. Если у вас есть какие-то вопросы, будут возникать по ходу беседу, вы хотите что-то уточнить, проконсультироваться – пожалуйста. Леонид Ольшанский: Но – лаконично. Ольга Арсланова: Безусловно! Потому что времени у нас не очень много. Давайте быстро пробежимся по этим самым актуальным новостям, а дальше поговорим о том, что еще законодатели наши рассматривают. Все-таки с этими креслами важно разобраться. Я сталкиваюсь с тем, что очень многие родители не понимают и на всякий случай сажают в кресло, какого бы размера дитя ни было, чтобы не заплатить штраф. Леонид Ольшанский: Вот у нас такой страх перед сотрудниками ДПС. А Верховный Суд сказал, что мы бюрократами не будем, мы будем смотреть в суть вопроса: ремень ли, еще что-то, мать ли обняла его. Главное, что о ребенке позаботятся, кресло необязательно. Кроме того, у нас ведь, смотрите, что получается. Стоит женщина на дороге с ребенком, дождь идет. У меня нет кресла. Передо мной дилемма: или быть гуманистом и джентльменом, ее подвезти… Я, конечно, ее подвожу. Ребенка она держит. А если бы не решение Верховного Суда, можно нарваться на штраф. Поэтому крайне гуманное и целостное решение Верховного Суда. Ольга Арсланова: Но главное, что нужно всегда помнить: ребенок должен сидеть сзади, он должен быть пристегнут, и у него должен быть вот этот… Как он, "бустер" называется? Леонид Ольшанский: Не будем терминами бросаться. Ольга Арсланова: А что это? Леонид Ольшанский: Что-то у него должно быть, вот как-то его должны обнять, пристегнуть, закрыть. Ведь Верховный Суд сказал "что-то". Он даже не сказал, что обязательно только одно. Список не исчерпывающий, как угодно. Как я понимаю решение Верховного Суда? "Мамаши и папаши, примите хоть какие-то меры к ребенку, к его безопасности – и мы вас трогать не будем". Ольга Арсланова: То есть можно подушечку положить? Леонид Ольшанский: Да, подушечку. Виталий Млечин: А не получается ли, что вот этим самым решением мы экономим на безопасности детей? Леонид Ольшанский: Нет. Виталий Млечин: Все-таки кресло же дает защиту бо́льшую, чем просто ремень. Леонид Ольшанский: Наш Верховный Суд – самый мудрый. И мы ничего не экономим. Там сидит экспертный совет из крупнейших ученых. Поэтому у нас самые мудрые – это Верховный Суд и Комитет по законодательству Госдумы. Ольга Арсланова: Давайте еще, чтобы уже детскую тему закрыть, поговорим о том, что будет после 12 лет. Что там меняется? То есть исполнилось 12 – вперед уже, на переднее сиденье можно сажать такого ребенка? Леонид Ольшанский: Да, можно сажать, но опять-таки пристегнуть ремнем безопасности. Ольга Арсланова: Так у нас и взрослых надо пристегивать. Леонид Ольшанский: Ну, я говорю так. И взрослых. Вот так. Ну, сразу, поскольку наши зрители любят спрашивать не только норму права, а они же любят спрашивать и интеллектуальные отмычки, интеллектуальные приемчики, поэтому коротко в продолжение этого вопроса, чтобы время на него не отнимать. Инспектор ГАИ останавливает водителя. Мы плавненько тормозим, наращиваем расстояние между инспектором и водителем. Показываем, что мы не удираем, как в Пятигорске. Остановились. И даже можно в этом случае выйти. "Так, вы меня почему остановили?" – "Вы были не пристегнуты". Несерьезный разговор. "Я был пристегнут, а отстегнулся, чтобы выйти к вам и показать вам документы". Правда, неправда, но уже полемика, уже не прямое наказание. Ольга Арсланова: Кстати, о полемике. Давайте поговорим о новом регламенте МВД. Там есть интересный пункт о том, что теперь у автомобилиста с 1 апреля появится право поставить под сомнение доказательства ГИБДД при составлении протокола о нарушении и привести контраргументы. Что изменилось? Раньше нельзя было? Леонид Ольшанский: Ну, я хочу сказать, что в любом кодексе… Главное у нас что? Конституция. В Конституции сказано, что все дела – и уголовные, и гражданские, и административные – ведутся на принципах: 1) равноправия; 2) состязательности. Каждый свое должен доказать. Поэтому, вероятно, может, они клеточку сделают… Я всегда советовал – и при царе Горохе, и сейчас – пишите два заметных слова: "Не согласен. Требую адвоката". Тогда дальше можно будет уже в такой студии, дома на кухне спокойно обсудить – справа, слева. "Неправда. Я не нарушал. Я на красный не ехал, я ехал на зеленый". И самое главное: "Я просил адвоката. По Конституции положен адвокат, даже по рублевому делу, а он мне его не дал". При умелом… Ольга Арсланова: Бесплатного? Леонид Ольшанский: Не имеет значения. Это не ваше дело, господа инспектора, какие у меня отношения – бесплатные или… "Я сказал: не составляйте, пожалуйста, протокол, давайте дождемся моего адвоката. А он не стал ждать и составил протокол. Мои права нарушены". Ольга Арсланова: Давайте тогда по следующему пункту. Появился пункт в этом новом регламенте о коррупции, который гласит: если автомобилист склоняет сотрудника к коррупции, то сотрудник должен немедленно об этом сообщить куда положено. В общем, строго это все прописано. Опять же, в чем нововведение? – раз. И два – а что же делать, когда все наоборот, когда склоняет сотрудник? Леонид Ольшанский: Склонение и с одной стороны, и с другой – это всегда борьба умов, это очень тонкая психология. Поэтому, если два человека хотят решить вопрос, они решат. Опять-таки нужно знать. Когда подстава, что называется, он говорит: "Товарищ водитель, вы мне предлагаете взятку. Как это "штраф на месте"?" И тут нужно понимать. У них есть такой приемчик: он ногой нажимает на педаль "стоп", загораются красные огоньки – и тогда из соседней машины бегут его коллеги из УБЭП или еще откуда-то. Поэтому нужно очень осторожно разговаривать и исходить из того, что все, что ты скажешь, записывается. В Америке ведь как полицейские? Заламывают руки и говорят: "Все, что вы ни скажете, будет использовано против вас в суде". Поэтому нужно за речью следить. Ольга Арсланова: Но не может ли вдруг померещиться вот такое предложение при каких-то обстоятельствах сотрудникам? Вы потом никому не докажете, что вы ничего не предлагали. Леонид Ольшанский: Опять-таки любое сомнение – в пользу обвиняемого. Если водителя обвиняет, что он давал взятку, сомнения в его пользу. Если водитель обвиняет инспектора, что тот грубил и вымогал, сомнения в пользу инспектора. Все равны по Конституции. Это величайшее мастерство. Но я думаю, что они работают вдвоем, висеть может у одного. Если один хочет дать, а второй хочет взять, они найдут как. Может быть, перейдут на натуральную форму. Может быть, будут в машинах будут возить ящики с коньяком, со свежей клубникой. Я же не знаю. Может быть, кроссовки будут возить. Я не знаю, что будет. Но я думаю, что… Ольга Арсланова: Ну, если автомобилист сказал: "Тысяча или две тысячи извинений за мое правонарушение". Леонид Ольшанский: Ну, обычно на телефоне показывают. Один на телефоне. Второй – "нет". Тот ему пишет "мало". Или тот пишет "грабеж". Обычно телефоны друг другу показывают. Ольга Арсланова: В общем, не будем рассказывать. Леонид Ольшанский: Да. Виталий Млечин: А вот еще про коррупцию. Еще один пункт такой, что сотрудник ГИБДД обязан вернуть автомобилисту документы, если те были переданы ему с каким-либо предметом или удерживающим устройством, то есть чтобы не смог унести документы. Вообще часто практикуются такие вещи? Леонид Ольшанский: Очень часто. Сотрудник ГАИ берет документы или уходит в будку и долго-долго держит, или уезжает. Скажем так: не честно сказать, что это часто, но это весьма часто употребляемый прием, один из приемов. Поэтому, господа… А дальше они приходят в Государственную Думу, в областную думу, в адвокатуру, в прокуратуру, в Следственный комитет, и им говорят: "Фамилия, имя, отчество и должность сотрудника". – "Э-э-э… Мы не знаем". Поэтому еще раз, из передачи в передачу… Ольга Арсланова: Лишним не будет, давайте еще раз. Леонид Ольшанский: "Капитан Иванов, будьте любезны, пожалуйста, из ваших рук ваше удостоверение. Я перепишу, чтобы я знал, что вы сотрудник при исполнении". Ольга Арсланова: Ну и чтобы завершить тему регламента, вот еще один момент: теперь водители с 1 апреля (весна у нас) смогут предоставлять инспектору ДПС распечатку электронного полиса ОСАГО, а также перестанет действовать норма о снятии регистрационных знаков. Ну, с полисом ОСАГО – я так понимаю, просто сейчас они уже официально действуют, поэтому… Леонид Ольшанский: Они есть официально. Но я хочу еще раз сказать, что в Государственной Думе была жуткая полемика, и очень много депутатов… Например, председатель Комитета по социальной политике Госдумы Ярослав Нилов (не путать с другими однофамильцами) категорически против одностороннего, однобокого перехода. Он просил передать, что он за свободу договора, что водитель, собственник должен сам решать – он хочет в натуре, чтобы ему молотком стучали, ремонтировали, или чтобы ему дали деньги. Вот эта однобокость полиса страховых компаний – она не поддерживается многими депутатами Госдумы. Ольга Арсланова: А ваша позиция по этому поводу? Конституционные права автомобилистов все-таки нарушаются? Леонид Ольшанский: Моя позиция еще более острая. Я говорил и в прошлой передаче, что, по моему убеждению, любое страхование – и обязательное, и необязательное – это такая же гражданская правовая сделка, как купля, продажа, мена, дарение. И нас должны убедить: "Пейте соки", "Летайте "Аэрофлотом", "Храните деньги в сберегательной кассе". Нас же должны убедить, а не ходить по Государственной Думе и использовать свои лоббистские возможности. Виталий Млечин: У нас есть звонок, Адыльхан к нам дозвонился. Ольга Арсланова: Оренбург. Виталий Млечин: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Виталий Млечин: Говорите, пожалуйста. Зритель: У меня такой вопрос. А как бы узнать… Вот смотрите – автокраны приравняли к грузоперевозчикам. А почему? Он не является грузоперевозчиком. Леонид Ольшанский: Кого приравняли? Ольга Арсланова: Кран, кран. Зритель: Нужно получить разрешение. Виталий Млечин: Автокран? Зритель: Да. Леонид Ольшанский: Я понял. Зритель: Автокраны приравняли к грузоперевозчикам. А почему они являются грузовиками? Леонид Ольшанский: Я понял, я понял. Ольга Арсланова: Спасибо. Леонид Ольшанский: Я вас поддерживаю. Кран не грузоперевозчик. Но, увы, у них общая концепция – тяжелый грузовик. Неважно – кран на нем, ракетоноситель, или фура перевозит вещи. Все тяжелое оказывает давление на дороги, разбивает дороги, и поэтому за пользование дорогами надо платить. Вот их концепция. Ольга Арсланова: Нас просят назвать регламент, номер и число. Номер и число мы вам не скажем. Скажем, что это регламент административный МВД по надзору за дорожным движением. Все остальное можно найти в открытом доступе и не тратить эфирное время. Давайте поговорим еще о некоторых законопроектах, которые предлагают сейчас в Госдуме. И возможно, нам грозят… Леонид Ольшанский: У нас два самых гуманных комитета в Думе – это по социальной политике, как я только что сказал, под председательством Ярослава Нилова и Комитет по государственному строительству и законодательству, которым руководит доктор юридических наук, господин Крашенинников Павел Владимирович. Так вот, этот комитет (у меня в портфеле лежит заключение) дал заключение (я опять-таки пафосно выражусь) на антиконституционный законопроект. Что предлагали? Я даже не буду говорить авторов законопроекта. Если машина стоит с выключенным двигателем на платной стоянке, парковке, как угодно назови, и на ней сняты номера, закрыты тряпками, бумажками, золотом, бриллиантами, чем угодно, то наказывать за это штрафом. Ольга Арсланова: Это, кстати, очень точно. Как правило, богатые… Ну, часто, часто. Леонид Ольшанский: Комитет дал отрицательный отзыв. Мысль какая? Когда машина движется – это категория административного права. Водитель не имеет быть права пьяным. Водитель не имеет права управлять движущимся транспортным средством без номерных знаков, с закрытыми, нечитаемыми, с пулеметом, с незаконной сиреной. Но все слова начинаются с "движение", "управление". А когда машина стоит – это категория собственности. Если мы во двор к себе приезжаем и, боясь воров, на ночь свинчиваем номера – это нормально? Поэтому на платной стоянке… Не имеет значения, нельзя даже акцент делать – платная, бесплатная, общественное место. Это категория гражданского права – автомобиль, как только он остановился. И поэтому крайне приятно, что комитет профильный по госстроительству дал отрицательное заключение, а другие комитеты его поддержали. И я думаю, что мы завалим эту норму при таких условиях. Ольга Арсланова: Ну а как такой человек в итоге штраф-то заплатит, например, если он парковку не оплатил? Леонид Ольшанский: Минуточку! Это никого не должно волновать. Кроме того, по поводу самой платной парковки тоже ведется острая полемика. Одни говорят: "Не заплатил за парковку – плати штраф". А другие говорят: "Опять категория гражданского права". Вот у вас забора нет, а я въехал на ваш участок дачный. Вы можете сказать, что "траву мне попортил", еще что-то, "клубнику раздавил". В суд сбегай. Вокруг парковок ведется очень острая полемика. И "как он заплатит?" – это не разговор. Но суть одна – у нас нет статьи "стоянка без номерных знаков". Кроме того, нам напоминает комитет, что 10 суток дается, если вы купили машину, на то, чтобы ее поставить на учет. А 10 суток вы можете ездить без номеров. И вы даже как честный человек не должны попадать под эти санкции. Поэтому завалили. Я считаю, отрицательное заключение такого комитета – это значит всё, красный свет этому законопроекту "драконовскому". Виталий Млечин: Что касается передела автомобилей: газобаллонное оборудование, "кенгурятники", все что угодно. Ольга Арсланова: Да, вот у нас спрашивают сейчас. Леонид Ольшанский: Сейчас с этим самым очень строго. И даже адвокат Ольшанский не поможет. Мой совет: или не переделывать, а если или переделывать, то каждую запятую вносить в техпаспорт, идти в ГАИ. Виталий Млечин: А если уже переделали? Леонид Ольшанский: Идти и вносить в техпаспорт. Не говорить: "Прошу разрешить мне переделку, прошу согласовать". Или не ездить. Три варианта. Или ездить, понадеявшись на русский "авось" – будут беды. Второе – снимать. А третье – идти и узаконивать. Так же, как если вы снесли стенку, например, между туалетом и ванной, и у вас получился большой шикарный санузел. Надо или рисковать, или идти в БТИ, в жилинспекцию и узаконивать. Виталий Млечин: Я просто читал, что заставляют снимать это все. Леонид Ольшанский: Еще раз говорю: и будут заставлять! Сейчас очень строго с этим. Виталий Млечин: Я имею в виду – при попытке узаконить заставляют снимать все это оборудование, а только потом заново установить. Ольга Арсланова: То есть: "Вы сначала получите разрешение, а потом устанавливайте". Леонид Ольшанский: "Хорошо. Хорошо, кровопивец! Хорошо. Э, мужики! Кто хочет денег заработать? Идите сюда. Снимайте "кенгурятник". Снимайте. Ну, доволен? Вот мы сняли. Давай, пиши мне разрешение". Ольга Арсланова: То есть вариант такой? Виталий Млечин: То есть так можно? Леонид Ольшанский: Да. Ольга Арсланова: Послушаем Юрия из Санкт-Петербурга. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Юрий. Зритель: Здравствуйте. Юрий Сергеевич, пенсионер, инвалид II группы. Помогите, пожалуйста. Суть такая. Был праздник в Гатчине 19-го числа. Припарковался – как оказалось, в четырех метрах от пешеходного перехода. Ну, стоял, там шли организационные мероприятия. За мной встала иномарка на пешеходном переходе. Ну, я сидел, сидел и пошел прогуляться. Вдруг мне звонят: "Вашу машину эвакуируют". Машина с опознавательными знаками инвалида. Не нарушал, четыре метра… Ну ладно, пять. Нарушил, хорошо. Так получилось как? Инспектор, значит, того, кто нарушил и из-за которого вызвали ГАИ жители, он их отпустил без всякого наказания. А меня, инвалида, взял и наказал – и штраф, и эвакуировал машину. И мне, инвалиду с больными ногами, пришлось бегать по этому району, чтобы добраться… Леонид Ольшанский: Я все понял, не продолжайте, я вам отвечу. Первое. Мы в Государственной Думе протащили гуманную поправку, что если водитель есть – поперек дороги он стоит, во втором ряду, в десятом ряду – ему можно писать штраф, но эвакуации быть не может. Ни с детьми, с водителями, ни с собаками, ни с птичками, ни с рыбками. Всё! Ольга Арсланова: А если его нет? Леонид Ольшанский: А если его нет, то можно эвакуировать. Это раз. Второе – антигуманизм, антисоциальный элемент эвакуации. Ни машина… У них несколько… Понимаете, вот есть во всех кодексах исключения, что в случае конфискации имущества нельзя конфисковать один стол, один стул, одно зимнее пальто, одно летнее… Там длиннющий список! Ольга Арсланова: А также автомобиль… Леонид Ольшанский: Когда у нас был расстрел даже при Сталине, то было написано: "Нельзя расстреливать до 18 лет, после 60, беременных, с признаками инвалидности…" – траля-ля-ля-ля-ля. А эвакуация… Не сказано, что нельзя эвакуировать дипломатические машины, что нельзя эвакуировать инвалидные машины. Вот в этом погоня… Мы считаем, что эвакуация – это погоня за бизнесом. Поэтому будем сейчас бороться с двумя группировками… с тремя. Первое – эвакуаторщики. Второе – ОСАГО, страховые компании. И третье – на нас надвигается новая беда. Интеллигентнейший человек, эрудированный человек, коллега ваш Евгений Ревенко выступил пока с идеей… Ольга Арсланова: Он уже не наш коллега. Леонид Ольшанский: Ну да. Значит, выступил с идеей. 4-го числа у нас будут в Думе очень острые парламентские слушания. Его концепция – за совокупность деяний пожизненное лишение права управления. Ольга Арсланова: Это каких деяний? Подождите. Просто суммируются все штрафы, например, за превышение скорости? Леонид Ольшанский: Нет-нет, какие-то. Или если кого-то задавили. Но мы ему объясняем, что пожизненно быть не может. Кроме того, по Конституции все равны. У нас нет пожизненного лишения права летчику управлять воздушным судном. У нас нет пожизненного права запрета капитану управлять теплоходом. А уж тем более нет пожизненного запрета разным браконьерам охотиться, рыбачить. Наказывают, отбирают удочки, отбирают сети, отбирают динамит. В тюрьму даже можно посадить, кто икру ворует, и так далее. Но пожизненно ничего у нас не бывает. Поэтому это антигуманная норма, с которой мы будем бороться. Ольга Арсланова: Несколько сообщений от зрителей. Вот интересное из Омской области: "В Омске с 1 марта запретили маршрутные "Газели" до 15 мест. Водители придумали уменьшать количество мест до восьми и продолжают работать на маршрутах. Это законно?" Леонид Ольшанский: Я не понял. Запретили маленькие "Газели" или запретили большие? Как это – до 15? Ольга Арсланова: Ну вот… Да, я так понимаю, что запретили… Леонид Ольшанский: Ну, давайте подумаем. Ольга Арсланова: Да, давайте. Почему же тогда уменьшают? Леонид Ольшанский: Если запретили до 15, то это значит, что можно 16, 20, 30 – большие. Ольга Арсланова: Напишите нам, пожалуйста. Мы запутались. Леонид Ольшанский: А они говорят, что делают восемь. Может быть, запретили уменьшать количество мест меньше… Ольга Арсланова: Да, это странно. Леонид Ольшанский: Или запретили, например, больше 15. Ольга Арсланова: В общем, ждем подробностей от зрителя. Перейдем к следующей эсэмэске: "Имеют ли сотрудники ДПС право стоять на территории АЗС и останавливать для проверки документов?" Леонид Ольшанский: Мы считаем, что нет, потому что это не дорога. Это не дорога, это АЗС. Мы считаем, что… Кстати! Поскольку вы сказали "проверка"… Я категорически против пока, скажем, идеи ликвидировать нашу горячо любимую ГАИ и слить их с обычной патрульной службой, с обычной полицией. Я против, потому что, какие они ни есть, они специалисты. Я считаю, что везде должны работать специалисты, ведущие специалисты. Звукорежиссер – специалист. Уголовный розыск в МВД – специалист по своим делам, наркоконтроль – по своим, УБЭП – по своим, следователь – по своим. Они какие ни есть специалисты. А уж такие подразделения, как регистрационные и экзаменационные, – это специфика выдавать номера, принимать экзамены, выдавать удостоверения или не выдавать. Поэтому хоть мы с ними и полемизируем, но они должны быть. Они лучше, чем простые сотрудники полиции. Те должны пьяных хулиганов отлавливать. Виталий Млечин: Про фаркоп очень много вопросов. Нужно разрешение получать на него? Леонид Ольшанский: К сожалению, сейчас на все нужно, ко всему придерутся. Еще раз повторяемся: на любой гвоздик будут придираться! Виталий Млечин: Давайте расставим точки над i. Когда может все-таки инспектор остановить водителя? Если он что-то нарушил? Или просто для проверки документов тоже можно? Леонид Ольшанский: Вы знаете, здесь нам очень тяжело сражаться. Он скажет, что она в розыске, операция "Сигнал", "Баян", "Кольцо", операция "Операция". Мы ему будем говорить: "Дайте ксерокопию приказа начальника Главка, начальника УВД округа", – если это Москва. А он будет говорить: "Это не у меня, а у старшого. А старшой отъехал". Это нужно иметь наши с вами мозги, волю к победе. И не каждый это потянет. Но суть одна: или нарушил, или машина в розыске, или операция "Кольцо", еще что-то. И должна быть ксерокопия хотя бы телефонограммы. Ольга Арсланова: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо большое. Время наше, к сожалению, уже завершилось. Леонид Ольшанский, вице-президент "Движения автомобилистов России", адвокат, был у нас в гостях. Спасибо большое, что пришли. Ольга Арсланова: Спасибо. Леонид Ольшанский: Пожалуйста.