Оксана Галькевич: Раздался голос за кадром – значит, надо раскрывать секреты. Константин Чуриков: Сегодня все-таки пятница, мы решили начать наш эфир с более легких тем, хотя мы, конечно, программа остросоцильная. В ближайшие полчаса давайте поговорим о качестве российского кино, о его показателях. Тут есть свои успехи, свои проблемы. С одной стороны, растут сборы российских фильмов в кинотеатрах, падают сборы голливудских картин; в то же время у многих есть вопросы к качеству и содержанию нашего кино. Оксана Галькевич: Как вы считаете, каким оно должно быть? Что вы хотите видеть в наших фильмах, а что видеть на самом деле не хотите? Расскажите нам по телефону прямого эфира, напишите нам в SMS-сообщениях, тем более если недавно были в кинотеатре, видели какую-то премьеру. Контакты как всегда внизу вашего экрана, все это будет в рамках нашей рубрики «Личное мнение». Итак, чей голос мы слышали за кадром? Константин Чуриков: Голос, конечно же, режиссера и продюсера Егора Кончаловского, – Егор Андреевич, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Егор Андреевич. Егор Кончаловский: Добрый день. Константин Чуриков: У нас вообще в этой рубрике «Личное мнение» в программе «Отражение» такая широкая повестка, тут можно обо всем, о чем угодно говорить. Может быть, вы о кино вообще не хотите говорить, я не знаю? Егор Кончаловский: Я готов поговорить обо всем. Константин Чуриков: Передача остросоциальная. Оксана Галькевич: Политика социальная, повестка, все что угодно. Константин Чуриков: Значит, давайте тогда зрителей сориентируем, что Егора Кончаловского сегодня можно спросить обо всем: 8-800-222-00-14. Но все-таки оттолкнемся от кино. Давайте представим, что я в одной стране живу, а вы в другой. Я иностранец, я ничего не знаю о российском кино. Вот сегодняшнее российское кино вообще какое? Оно о чем? Что оно зрителю показывает? Егор Кончаловский: Ну вы знаете, я выскажу исключительно свою очень субъективную точку зрения, потому что мне кажется, что такие вещи, как кино, вообще вещи, имеющие отношение к творчеству, могут оцениваться исключительно субъективно. Касса и зрительский успех – это тоже определенные критерии успеха. Но мне кажется, что наше кино все-таки повернулось в сторону к нашим темам, грубо говоря, к русским темам. Потому что на протяжении нескольких лет мы пытались, я даже помню, в начале 2000-х гг. у нас пропало слово из обихода «фильм», появилось исключительно слово «блокбастер». Какой-то блокбастер, малобюджетный чернушный блокбастер с непрофессиональными актерами. То есть мы пытались изо всех сил как-то на кого-то быть похожими, кого-то копировать и так далее. И я очень рад, что мне кажется, наметилась очень серьезная тенденция, мы стали обращаться к нашим темам. И в связи с этим мне кажется, что российское кино, как это было заявлено, стало несколько более успешным в прокате, чем фильмы зарубежные, а зарубежные – значит, американские в конечном итоге. Оксана Галькевич: Причем у собственного зрителя стало более успешным. Егор Кончаловский: Да. Константин Чуриков: А вот что тут важнее? Что это фильмы о нас, о России, или качество этих фильмов, их содержание? Смотрите, у нас несколько лет назад был снят фильм «Левиафан», были свои отзывы по этой теме. Недавно у нас состоялась премьера фильма «Крымский мост. Сделано с любовью!». Вот что… Оксана Галькевич: Два таких интересных примера рядом поставил Константин. Егор Кончаловский: Ну что касается творчества Андрея Звягинцева, я с огромным уважением к этому отношусь. Мне тем не менее кажется, что в том ключе, в котором он рассказывает о нашей стране, о ней рассказывать проще. Если хотите, это как простой путь, понимаете, который в некотором смысле понятен, приятен, принимаем, соответственно востребован на серьезных фестивалях и так далее. То есть я не считаю, что в этом есть что-то плохое и так далее, но это так. «Крымский мост», мне нечего сказать об этом кроме того, что я знаю режиссера лично с детства (Тигран Кеосаян). Но качество… Вы знаете, наше кино или не наше кино, есть качество высокое и пониже. Кстати, вот сейчас ищешь часто фильм, посмотрите, насколько упал вообще уровень не нашего кино, скажем… Я не хочу слишком часто говорить это слово «голливудское кино», но в основном все-таки самая сильная индустрия – это Голливуд, тем не менее китайцы их догоняют сейчас. Качество очень упало, очень упало качество кино, темы. Ушел этот большой Голливуд, причем во всех жанрах, и остались только мегабольшие, то есть огромные блокбастеры за сотни миллионов с миллиардными сборами, с миллиардными рекламными бюджетами и так далее. Вот это происходит, на мой взгляд. А мы с нашей стороны, мне кажется, у нас прошло вот это увлечение, попытка стать частью, такой железобетонной частью западного мира, и мы обратили, мне кажется, наш взор внутрь себя, и это прекрасно, я лично считаю, что это прекрасно. Я бы вообще американские фильмы ограничил в прокате, ограничил законодательно, просто ограничил бы их в прокате. Не японские, не китайские, не французские, не немецкие, не корейские, а американские. Русские герои все за исключением, я не знаю, одного из известных сериалов, где российского президента показывают неприятным человеком, но сильным хотя бы, хотя бы сильным и заслуживающим уважение… А в основном как нас показывают в этих картинах, наших россиян? Даже когда нежно о нас говорят, типа Шварценеггер в «Красной жаре», даже когда нежно, все равно это со смехом, такой легкой как бы издевочкой. Поэтому мне кажется, что это вполне естественно, что мы обратились внутрь себя, внутрь нашей истории. Константин Чуриков: А как вы думаете, почему они, американцы, о нас так говорят? Вот интересную тему затронули. Егор Кончаловский: Ну мне опять же кажется, что здесь опять такой путь наименьшего сопротивления. Когда ты объявляешь кого-то нехорошим человеком, или нехорошей страной, или нехорошей державой, или нехорошим политическим строем, неважно, эту страну, скажем, обвиняют везде – в новостях, в аналитических программах, в прессе и так далее, – зачем же тогда выдумывать что-то новое? Зачем выдумывать другого врага, или другого дурака, или другого алкаша, или другого пьяного космонавта на станции, или бандита и так далее? Зачем его выдумывать, когда все массмедийное пространство работает на продвижение твоей идеи, твоего фильма и так далее. Оксана Галькевич: Ну есть такой вполне рабочий штамп, почему его снова не использовать? Егор Кончаловский: Абсолютно глупый, тупой, абсолютно неглубокий, поверхностный, но очень удобный и простой. Оксана Галькевич: У нас есть звонок из Московской области, Валентина, наверное, хочет о чем-то спросить вас или поделиться. Валентина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, очень интересная передача, и как раз кстати хотела бы сказать вот о чем. Наши фильмы среди взрослого поколения практически смотрят только с возмущением. Детям учиться нечему, одни разборки, стрельба, убийства. Вот мы говорим про воспитание наших детей, – откуда они могут… Здесь ни родители не виноваты, ни школа не виновата, а наверное, всего набираются они очень плохого по телевизору. И вот мне уже 80 с лишним лет, но дочь моя внучке и дочери своей не разрешает смотреть телевизор, Интернет то же самое, потому что хорошему не учат. И вот вспоминаешь, какие были старые фильмы, особенно мультфильмы и все прочее, приятно вспоминать, мы даже взрослыми с удовольствием их смотрим. Поэтому над этим вопросом, конечно, нужно задуматься и подумать о нашем подрастающем поколении. Егор Кончаловский: Можно я отвечу? Константин Чуриков: Давайте. Оксана Галькевич: Нужно. Егор Кончаловский: Я с уважаемой Валентиной все-таки не совсем согласен. Наше кино обратило свой взор к какому-то внутреннему миру, грубо говоря к душе, а не только к желудку и тому, что ниже находится. Поэтому мне кажется, что это обвинение было бы актуально несколько ранее, лет 10 назад. Кроме того, я бы хотел сказать, что более старшему поколению редко когда нравится то, что близко поколениям современной на тот момент молодежи. Что же касается того, что показывают неправильные вещи, – слушайте, мне кажется, все-таки должна быть определенная свобода. Существуют рейтинги во всех странах: вот этот фильм можно смотреть с родителями, этот с 12 лет, этот с 15, этот можно показывать только после 23-х, потому что там сцены откровенные или насилия. Это регулируется все. Мне кажется, Интернет в этом смысле гораздо более опасная штука, а уж на наше телевидение сегодня, мне кажется, вообще в этом смысле грешить неправильно. Наше телевидение вполне себе с человеческим лицом. Оксана Галькевич: Егор Андреевич, вы сказали такую интересную вещь, что вы бы ограничили именно Голливуд, показ в наших кинотеатрах голливудских фильмов. Но мы ведь на самом деле очень мало видим Европы, Китая, о котором вы вспомнили, мы его практически не видим на наших экранах. Почему? Может быть, там тоже какой-то некий кризис, выбрать не из чего и привезти сюда в прокат, поставить нечего? Егор Кончаловский: Нет, дело не в кризисе, дело в том, что, чего греха таить, действительно американские кино- и телеиндустрии очень мощные, очень продвинутые, очень развитые, выигрывают в определенном смысле они конкуренцию с любой другой киноиндустрией, кроме китайской, еще раз говорю, это отдельный разговор, я не до конца в курсе. То есть на Елисейских полях в Париже примерно то же самое ты видишь в кинотеатрах, что ты видишь у нас: пару русских фильмов и пять американских и так далее. Но просто, вы понимаете, мы же сейчас повернулись в сторону сохранения какой-то самоидентификации, я даже не побоюсь сказать, что мы в какой-то степени против глобализации сейчас, той глобализации, которая нам навязывалась, то есть бутерброды, гамбургеры и собственно американское кино. Вы, кстати, заметьте: кинотеатр, где ты сейчас билет покупаешь, очень сейчас похож на прилавок ресторана быстрого питания какого-нибудь. Поэтому, конечно, для того чтобы противостоять этому, мне кажется, свое кино должно быть. И в этом смысле мы очнулись, мне кажется. Константин Чуриков: Но ведь французы это сделали. Кстати, мы вот в нашем разговоре, только вы так мельком французское кино упоминаете, а у нас его правда стало очень мало. Что с ним происходит? Оно испортилось? Там тоже ведь свои проблемы, тоже влияние Голливуда где-то прослеживается, где-то не прослеживается. Но вот мы в свое время, помните, всей страной смотрели Ришара, Депардье… Мы засматривались. Оксана Галькевич: Мы смотрели итальянские фильмы, французские фильмы. Мы знали отдельно, чем отличается этот кинематограф от этого, эта школа от этой. А сейчас мы практически не видим этого, понимаете, на наших экранах в кинотеатрах, их там нет. Егор Кончаловский: Ну вот, к сожалению, есть даже… Вот когда Российский фонд кино, который, надо отдать должное, очень помогает российскому кинематографу, но даже там, когда ты приходишь на питчинги, то есть представляешь свои проекты, тебя спрашивают: «А какой коммерческий проект, потенциал у вашего фильма?» Хотя вот мне лично кажется, что Фонд кино должен поддерживать те фильмы, которые надо было бы сделать (по классике Толстой, Чехов, я не знаю, детское кино, Пушкин и так далее), которые менее приспособлены для вот этого проката, чисто коммерческого, жесткого проката. И в этом смысле французы попытались ограничить вот эту американскую экспансию, и в этом смысле это у них в какой-то степени получилось, потому что американское кино частично стало содержать французское, какое-то отчисление от проката американского шло в какие-то французские фонды и так далее. Но я бы лично в свете того, что происходит в последнее время, просто запретил американское кино и все. Меня не поддерживают киносети, потому что это бизнес и это рынок, конечно же… Константин Чуриков: … и надо выживать, чтобы показывать ваши фильмы в том числе. Егор Кончаловский: Конечно, согласен. Оксана Галькевич: Нужно заполнять эти киносети. Егор Кончаловский: Но я бы сделал в качестве государственной поддержки отдельную сеть государственного кино, где крутятся, пожалуйста, старые советские фильмы, билет стоит в 3 раза дешевле, чем на «Хоббитов» всяких и так далее. Оксана Галькевич: Это, кстати, действительно дорогое удовольствие, особенно если с семьей сходить. Егор Кончаловский: Вот Фонд кино помогает фильмам? Вот, пожалуйста, вот эти фильмы и должны идти в этих сетях. Оксана Галькевич: Егор Андреевич, а вот вы говорите, на питчингах вас спрашивают прежде всего о коммерческой составляющей… Егор Кончаловский: Не прежде, а вообще. Оксана Галькевич: Вообще. Нам люди пишут о том, что сейчас стало модно переснимать великолепные фильмы, такие как «Служебный роман», «А зори здесь тихие», то есть все-таки вещи на питчингах проходят легко? Зачем, спрашивают телезрители? Егор Кончаловский: Питчинг – это только один способ финансирования кино, там есть частные деньги и так далее. Но опять же, понимаете, люди… Зону комфорта зачем покидать? Если у тебя есть рецепт более-менее успешного в прошлом проекта, почему бы его не повторить? Поэтому часто российские телевизионные каналы покупают уже готовые и успешные телевизионные форматы, мы же это знаем, ничего страшного. Поэтому, конечно, старые советские фильмы, на них пойдут все, понимаете? На них пойдут те, кто традиционно не идет, тот, кто уже 20 лет в кино не ходит, на какое-то старше название «брендовое», может быть, и пойдет, и тогда совершенно другие сборы. Поэтому это, в общем, легкий путь, если хотите, это легкий коммерческий путь. Константин Чуриков: Давайте сейчас послушаем Евгения из Алтайского края. Евгений, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, уважаемые ведущие, здравствуйте, Егор Кончаловский. Егор Кончаловский: Здравствуйте. Зритель: У меня вот такой вопрос к вам. Вот смотрите. Я, конечно, уважаю ваше творчество. Но у нас какие-то фильмы больше похожи на западные, какие-то вот, знаете, веет оттуда. А где вот наши советские фильмы, которые Гайдай снимал? Василий Макарович Шукшин, как сказать, он нам родной человек. Где вот эти «Печки-лавочки», где вот эти «Они сражались за родину»? Почему не снимают фильмов, как сказать, про правду, как люди нищие живут, как инвалиды у нас выживают? Вот я приведу вам пример, фильм «Вор» называется, когда действительно сняты эпизоды, что действительно жили люди так. Почему у нас не показывают вот этого? У нас как-то это все скрывается, замыливают, не знаю, идут какие-то про милицию, «След», «Лиговка», «Морские дьяволы». Это непонятно для кого. Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок. Оксана Галькевич: Спасибо. Егор Кончаловский: Спасибо большое за такое страстное выступление. Ну хорошо, я тогда могу спросить, где Пушкин, где Гоголь, Бунин, Суриков и прочие. Послушайте, у каждого времени свои герои, у каждого времени свои фильмы, и мне кажется, что смотреть сквозь призму исключительно своего личного отношения на то, что происходит в мире и в том числе в киномире по крайней мере очень субъективно. Они никуда не делись, эти фильмы, эти фильмы никуда не делись. Я достаточно регулярно вижу их по некоторым телевизионным каналам. Просто мне кажется, что каждый ищет себе то, что ему хочется смотреть и то, что присутствует. Все можно найти, но если просто сесть и пассивно смотреть на голубой экран, переключая кнопки, то, конечно, ты будешь видеть то, что предлагает телевизионный канал в данный момент. Оксана Галькевич: Ну вот очень многие сетуют, что голубой экран как раз предлагает очень много полицейских историй, криминала какого-то, крови, насилия, агрессии. Егор Кончаловский: Ну вы знаете, я бы не обвинял в этом смысле исключительно телевидение или киноэкран, потому что если наконец-то признать окончательно, что мы идем по капиталистическому пути развития, то никто не отменял бизнес-законов. То, что смотрят, то, что дает определенную, если хотите, кассу, пусть опосредованно, рейтинги тоже касса, – что смотрят, то и показывают. Константин Чуриков: Егор Андреевич, вы помните, как Владимир Владимирович Познер сказал, что если лошадиный зад все время показывать по телевизору, он тоже станет очень популярным. Егор Кончаловский: Да, совершенно верно. Константин Чуриков: Вот как с этим быть? Егор Кончаловский: Мне кажется, что это должно быть все-таки такое обоюдное движение навстречу друг другу. В общем, не секрет, что параллельно с вот этим удивительно интенсивным процессом глобализации идет не менее интенсивный и не менее опасный, если хотите, процесс варваризации людей. То есть Эйнштейн, по-моему, сказал, что когда мы достигнем определенного уровня технологического прогресса, то у нас вырастет поколение идиотов. Это, к сожалению, реальная опасность, не у нас, в мире, это мировая тенденция. Простите, что вы спросили? Я так много говорю… Константин Чуриков: Я имел в виду, что, понимаете, если показывать низкосортные фильмы, фильмы с кровью, с насилием, не знаю, порнографию, спрос вроде есть, но стыдно это показывать. Оксана Галькевич: То такой и будет наша жизнь в некотором смысле. Егор Кончаловский: Нет, ну подождите, во-первых, у нас порнографию и какое-то страшное, низкопробное уже, в общем, сильно так не показывают. Константин Чуриков: Я имел в виду слово «пошлый» в таком набоковском смысле. Егор Кончаловский: Да, это есть, к сожалению. Мне лично кажется, что это обоюдная проблема, то есть проблема заключается в том, что вообще люди стали достаточно инертны, в общем-то, телевизор стал таким способом пассивного времяпрепровождения, понимаете? В телевизоре нет ничего плохого, телевизор – это прекрасное изобретение, просто его можно неправильно использовать. И мне кажется, что огромное количество людей просто не хочет никак развиваться. А телевидение – это бизнес, телевидение должно предлагать то, что востребовано, простите, это так. То есть это должно быть обоюдное движение навстречу друг другу. Оксана Галькевич: Вы знаете, здесь есть сообщение из Вологодской области, это, наверное, больше про кинематограф все-таки, а не телевидение. Татушина Аля пишет, что очень мало фильмов ужасов снимают в России, а если снимают, то смотреть это скучно. Пожелание зрителя. Константин Чуриков: По поводу хорошего телевидения. Вот в Москве недавно объявили лауреатов национальной премии «Страна – 2018», как раз Егор Кончаловский был среди членов жюри. Давайте посмотрим, как прошла премия и кого наградили. СЮЖЕТ Оксана Галькевич: Я с удовольствием увидела там Андрея Радина, главного редактора Ленинградской областной телекомпании. Видите, профессионалы от телевидения понимают, что они, в общем, не профессиональные киношники, с каким трепетом они принимали награду из ваших рук. Егор Кончаловский: Вы знаете, я тоже не профессиональный киношник, я искусствовед по образованию, так вот научился, чего-то такого нахватался, вот снимаю кино. Нет, вообще действительно смотришь на эти работы… Во-первых, действительно у некоторых из них очень высокий уровень, и тот фильм, который получил главный приз, если мне не изменяет память, он назывался «Стартап». Вот вы сейчас показали пару кадров из фильма «Тринадцатое измерение», он ничего не получил, но там замечательные артисты. То есть какие любительские картины сделаны действительно на очень таком высоком уровне. Некоторые очень наивные и забавные, даже чуть-чуть смешные в хорошем смысле, по-доброму. Но еще раз хочу повторить, что в этих фильмах, во всех без исключения, что я видел, особенно номинация «Начало», то есть короткометражное кино, которое меня интересует, я вот сейчас опять делаю альманах из двенадцати короткометражек, вообще сделал уже 40 короткометражных фильмов. Я должен отметить, что действительно какое-то повернулось, мне кажется, есть какой-то поворот в сторону добра. О добре вообще труднее снимать, это еще Толкин сказал. Когда хоббитов эти самые гоблины съесть хотят, то интересно читать, а когда они, значит, эль пьют у эльфов, то не очень, потому что скучно. Константин Чуриков: Если бы не было Волан-де-Морта, «Гарри Поттера» бы никто не читал. Егор Кончаловский: Про хорошее трудно говорить, про плохое легче. И вот мне кажется, что есть определенный сдвиг в позитивное просто видение, позитивное восприятие реальности. Это очень важно. Константин Чуриков: И буквально последний вопрос от нашего зрителя из Нижегородской области: «Егор, скажите, кто герои нашего времени?» Егор Кончаловский: Знаете, это вот как меня спрашивают, что такое патриотизм. Вот мне кажется, что герои нашего времени – это люди, в результате рабочего дня которых появляется что-то, что можно осязать, понимаете? Вот люди, которые создают хочется сказать добавочный НДС, создают вот эту добавочную стоимость. Константин Чуриков: Про НДС не надо, это все сложно. Егор Кончаловский: Да, которые создают добавочную стоимость, которые создают что-то, просто работают. Вот в этом, мне кажется, есть главная идея патриотизма – просто честно работать и делать все, что от тебя зависит, на твоем месте. И вот мне кажется, что это могло бы быть ответом на этот вопрос. Константин Чуриков: Оксана, ведь мы знаем людей, которые добавили нам НДС с Нового года? Спасибо. У нас в студии был Егор Кончаловский, режиссер и продюсер. Это была рубрика «Личное мнение». Приходите к нам еще. Оксана Галькевич: Ну а мы не прощаемся, друзья, наш прямой эфир продолжается, вернемся к вам через несколько секунд.