Экология вызывает опасения

Гости
Сергей Чернин
президент ГК Корпорации ГазЭнергоСтрой
Максим Галат
корреспондент ОТР (г. Красноярск)
Галина Солонина
управляющий партнер Межрегиональной экспертной службы Legal-FS

Ольга Арсланова: Мы продолжаем. Экология заставляет тревожиться: половина опрошенных россиян считают, что экологическая ситуация в нашей стране ухудшилась за последние 2–3 года, а федеральные и региональные власти не справляются с решением этих проблем.

Иван Князев: Больше всего беспокоит граждан резкое загрязнение водоемов промышленными отходами, незаконная вырубка лесов, появление свалок в городах и селах, а также загрязнение водоемов мусором.

Ольга Арсланова: Ну, давайте вспомним последние экологические ЧП, не просто же так у людей такое ощущение возникает, все смотрят новости и живут в этой обстановке. Ну вот смотрите, техногенная катастрофа случилась в марте в Находке, на складе котельной «Примтеплоэнерго» взорвался резервуар с мазутом, произошел разлив 2,5 тонн нефтепродуктов. Часть мазута попала в озеро Соленое, в нем были установлены заграждения, а загрязненный грунт вывозили за пределы зоны ЧП. Очистительные работы длились несколько недель.

Иван Князев: А в конце мая случилось крупнейшее экологическое бедствие в российской Арктике. На ТЭЦ-3 «Норильско-Таймырской энергетической компании» в одном из резервуаров с дизельным топливом разрушилось дно, в результате 6 тысяч тонн солярки попали в грунт, еще 15 тысяч тонн вылились в реки Далдыкан, Амбарную и их притоки. На ликвидацию последствий аварии, по оценкам Роспотребнадзора, потребуется не меньше 148 миллиардов рублей и несколько десятилетий. По данному факту возбуждено несколько уголовных дел.

Ольга Арсланова: Летом тоже не обошлось без ЧП. В середине июня в Усолье-Сибирском, это в Иркутской области, в Ангару попала загрязненная вода с территории закрытого 15 лет назад химического предприятия «Усольехимпром». Специалисты нашли многократно повышенную концентрацию органики и разных химикатов. На днях в мэрии города заявили, что ликвидация загрязнения вошла в практическую стадию, что бы это ни значило.

Иван Князев: Ну и что в итоге мы получаем после всех этих «прекрасных» событий? Каждый 3-й россиянин теперь готов принять участие в эко-протестах, что в принципе не особенно свойственно для наших жителей, на пикеты экологические выходить в масштабном виде.

Ольга Арсланова: Жили, дышали много лет.

Иван Князев: Да. Действительно ли все так плохо с экологией в стране? Есть ли еще время все исправить без серьезных последствий для природы? И что, может быть каждый из нас может для этого сделать? Пишите и звоните нам, в вашем городе грязно или нет.

Ольга Арсланова: А сейчас с нами на связи Максим Галат, корреспондент ОТР в Красноярске. В Красноярске в эти дни «черное небо». Здравствуйте, Максим. Почему это происходит в вашем городе? Насколько это регулярное явление?

Максим Галат: Здравствуйте.

Слава богу, «черное небо» у нас сегодня исчезло, потому что потеплело на улице, мороз не так сильно придавливает воздушные массы к земле, появился какой-то ветер, который вывел все вот эти вот выхлопные газы и газы от выбросов из города. В принципе у нас появился воздух для дыхания, что не может не радовать. Но конечно же, это все до поры до времени, потому что каждый красноярец знает, что придет такой момент, когда «черное небо» вернется снова, потому что в городе это проблема №1 сейчас, и как ее решить, на данный момент решения для этой проблемы не существует, по крайней мере видимого.

Иван Князев: Но я так понимаю, в общем, вы живете и в зависимости от того, если есть хороший ветер, значит, можно пойти погулять подышать, а если его нет, то все, надевайте маски. А кто больше всего загрязняет воздух?

Максим Галат: Данные на эту тему разнятся. Часть экологов, экологических активистов говорит, что больше всего загрязняют воздух промышленные предприятия, часть говорит о том, что бо́льшая часть выбросов принадлежит теплоэнергоцентралям, это станции, которые отапливают город. По официальным данным, очень большую часть воздуха загрязняет частный сектор, который также топится углем, и автомобильный транспорт, который большую, львиную долю выбросов приносит в атмосферу города.

Ольга Арсланова: Понятно, что протестовать против себя самих частный сектор и автомобилисты не будут, но что касается предприятий, насколько жители недовольно происходящим и насколько они готовы активно протестовать против этого? Ну если такое постоянно происходит, вред для здоровья...

Максим Галат: Протесты в нашем городе – это уже практически обычное дело. За год их бывает, наверное, 3–4, в зависимости опять же от режима «черного неба» и от разрешения, которое выдают власти, собственно. На них собираются несколько тысяч человек, проходят они всегда очень бурно, очень активно. Чиновники также приходят на эти мероприятия, на эти акции, выступают, рассказывают о тех мерах, которые они принимают. Иногда бывают там представители промышленных предприятий, промышленных групп, но, к сожалению, пока видимых каких-то улучшений в городе нет.

Иван Князев: Максим, а вот такой вопрос. Ну вот между вами, жителями, какие настроения царят? Говорят люди между собой, что «пора уже съезжать отсюда, из Красноярска», потому что ну как здесь растить детей, с какими болячками они потом столкнутся, как будут жить дальше?

Максим Галат: Конечно, экология – это одна из главных причин миграции населения из нашего региона, в принципе из нашего города, в частности. Очень много людей переезжают на юг, где меньше таких проблем и климатических, и проблем с экологией. Часть людей уезжает к вам в Москву, в Московской область...

Иван Князев: Ага.

Максим Галат: ...где также нет по крайней мере этого «черного неба». Кто-то говорит, кто-то собирается уехать в ближайшее время... В общем, разговоры о том, что пора отсюда, как говорится, валить подальше, они ходят.

Иван Князев: Я слышал, что в Новосибирск переезжают из Красноярска.

Ольга Арсланова: А там что, лучше?

Иван Князев: Там лучше или хуже?

Ольга Арсланова: Там тоже есть проблемы.

Максим Галат: Про Новосибирск я ничего сказать не могу...

Иван Князев: Ну просто он там тоже недалеко, в принципе похожий город, та же промышленность и тому подобное. Ну хорошо…

Максим Галат: Я знаю, что у нас в Новосибирске есть другая проблема, со снегом, которой нет у нас здесь, в Красноярске, поэтому шило на мыло, получается, меняется.

Ольга Арсланова: О том и речь, да. Спасибо вам. Максим Галат, наш корреспондент в Красноярске.

Иван Князев: Спасибо.

Ольга Арсланова: Пишут нам зрители из Челябинской области: «С экологией плохо в Москве, Челябинске, Краснодаре, Нижнем Новгороде, много где. Много транспорта, свалки вокруг городов, мусор жгут, этим мы дышим». Но все-таки большинство экспертов сходятся во мнении, что основной источник загрязнения самого опасного – это промышленные предприятия, и очень часто эти промышленные предприятия уже перестают действовать, но становятся очагом экологической катастрофы, это история как раз про «Усольехимпром», и о нем мы поговорим в том числе с нашим следующим гостем.

Иван Князев: Галина Солонина выходит на связь со студией, управляющий партнер Межрегиональной экспертной службы Legal-FS, Иркутск. Здравствуйте, Галина.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Галина Солонина: Здравствуйте.

Иван Князев: У нас же не один такой завод в стране, так ведь?

Галина Солонина: Да, только в Иркутской области несколько таких объектов. Это «Усольехимпром», это был БЦБК, который был ликвидирован, но тем не менее остается как большая экологическая угроза.

Сейчас реализуются федеральные программы по ликвидации накопленного экологического ущерба. В принципе в Иркутской области есть позитивные примеры для реализации таких проектов. У нас, например, есть город Свирск, там не так давно был открыт Музей мышьяка. На самом деле там было катастрофическое заражение территории мышьяком, и оно было ликвидировано в 2014 году. Но пожалуй, таких позитивных примеров ликвидации экологического ущерба больше и нет, действительно, это Свирск и вот этот Музей мышьяка, все, что осталось от этого заражения.

А БЦКБ как стоял в качестве угрозы, так и продолжает стоять несмотря на то, что из года в год выделяются федеральные средства на то, чтобы ликвидировать эту экологическую опасность. Там цистерны, в которых химически активные вещества... Вообще никто не понимает, что там на самом деле есть, что осталось, предприятие было брошено по сути. Оно находится на берегу Байкала, и, конечно, требуется как можно быстрее ликвидировать эту экологическую угрозу.

Ольга Арсланова: Тут вопрос к предприятиям, которые сейчас работают и потенциально опасны, – почему не вкладываются владельцы в модернизацию этого производства? И собственно, вопрос к таким, как вы говорите, предприятиям, которые уже не функционируют, а кто и на какие деньги должен их делать безопасными. То есть все упирается в деньги.

Галина Солонина: Ну вот да, к сожалению, наше законодательство позволяет просто обанкротить предприятие, которое представляет экологическую угрозу, и никто не несет ответственности по сути.

Иван Князев: Давайте послушаем телезрителей. Сергей из Иркутской области у нас на связи.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Зритель: Да, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Слушаем вас.

Зритель: Да. Люблю вашу передачу, довольно часто смотрю.

Иван Князев: Ага.

Зритель: Вот сейчас как раз такой блок «Экология вызывает опасения». Я сам из Братска, в свое время, это в советские времена, наш город занимал, в общем-то, можно сказать лидирующее, мы в десятке были самых загрязненных городов Советского Союза. Когда я был депутатом, находился в комиссии по охране природы, ну и нам давали кое-какие, скажем так, цифры. Так вот, только один Братск, это гигант, огромный завод, 24 корпусы, которые выпускают алюминий, он 16 тонн чистого фтора выкидывал через, скажем так, так называемую газоочистку (это официально), и это каждые сутки. Вы представляете, сколько сыпалось?

Плюс еще у нас здесь в Братске лесопромышленный комплекс, это не просто какой-то завод целлюлозный, это комплекс, это хлорный, целлюлозный завод, варочный, и вот это все сыпало на город. И вы знаете, заболеваемость была довольно высокая, особенно у детей. Когда неблагоприятные условия, то есть дует юго-восточный ветер и весь этот воздух идет на город, вы знаете, просто дышать нечем.

В свое время, когда построили новый целлюлозный завод, обещали, что экология улучшится, поставят новые сооружения, что-то еще. Вы знаете, стало еще хуже. Нам врали, каждый год какая-то идет модернизация, отчитываются красиво, мы что-то сделали, улучшили, но при этом качество воздуха нисколько не стало лучше, люди по-прежнему болеют, и я думаю, что в ближайшей перспективнее тоже ничего не изменится.

Хочу еще сказать, что, по-моему, в 1989-м или 1990 году проводили в нашем городе независимую международную, скажем, комиссию по окружающей природе, они брали анализы воздуха, воды, земли. Так вот интересно, они нашли такие соединения, которых просто не было, то есть за эти десятилетия, что на город сыплется вся эта отрава, в земли произошли такие вот включения, что довольно интересные. Вот этим мы дышим.

Ольга Арсланова: Да.

Иван Князев: Сергей...

Зритель: И тем более, вы еще знаете, сейчас какую воду мы пьем, это же там горит...

Иван Князев: Сергей, а чем болеют граждане, дети, взрослые? Ну по вашим наблюдениям.

Зритель: Ну, вы знаете, я вот в этом плане не специалист...

Иван Князев: Ну понятно.

Зритель: Но согласитесь, когда сероводород превышает в несколько раз выбросы, метилмеркаптан, другие вот эти включения, это так или иначе сказывается.

Ольга Арсланова: Да.

Зритель: Но как правило, конечно, это прежде всего, наверное, на дыхательные какие-то пути.

Ольга Арсланова: Спасибо вам.

Иван Князев: Спасибо.

Ольга Арсланова: Галина, вопрос. Вот у нас получается, что человек видит «черное небо», он чувствует, что вода какая-то не такая. Он идет куда-то в лабораторию, сдает это все, и ему говорят, что ничего не превышено, все нормально, и только должна случиться крупная катастрофа какая-то, чтобы обратили внимание на предприятие, которое все там много-много лет загрязняло. Почему так?

Галина Солонина: Да, оно так и есть. Я не знаю, мне кажется, просто система мониторинга нуждается в особом общественном контроле. К сожалению, у нас экологические организации независимые не очень хорошо развиты. У нас действительно общественного мониторинга нет, и зачастую какие-то вот такие сложные ситуации становятся, ну отпускаются на самотек, просто порой скрывается информация, пока не случится катастрофа.

Иван Князев: Галина, а вот наш национальный проект «Экология», по вашему мнению, с вашей точки зрения, хорошо работает или плохо?

Галина Солонина: Я вообще не вижу, чтобы он работал, если честно.

Иван Князев: Ага.

Еще один такой вопрос. Экологи в том числе, ну и даже в правительстве в последнее время говорят, что очень нужно жестко штрафовать, в том числе и те же предприятия, и за ущерб природе, и когда будет эта ответственность, тогда, может быть, что-нибудь изменится. Как вы считаете?

Галина Солонина: Ну, я считаю, что в принципе если предприятие получает какую-то колоссальную прибыль от нарушения экологических норм и требований, они будут нарушают, к сожалению.

Ольга Арсланова: А почему у них есть такая возможность нарушать? То есть это законодательство как-то нечетко прописано? За ними стоят какие-то властные структуры? Просто ну непонятно, вы говорите, даже мониторинг не работает – ну что там, этим службам запрещают правду говорить, они в каком-то сговоре с владельцами?

Галина Солонина: Ну, я, честно говоря, не знаю, как осуществляется вот эта связка, и поскольку мы не можем ничего доказать, особенно в регионах, то говорить уверенно об этом невозможно. Но мы, например, в регионах понимаем одну простую вещь. Дело в том, что у нас экологически опасные объекты находятся, а собственники где-то очень далеко, а все-таки стратегические решения принимаются собственниками, никак не вот этими топ-менеджерами, которые сидят на местах. Так вот добраться до собственников из того же Иркутска, Усолье-Сибирского, Братска невозможно. На них, видимо, надо просто влиять по-другому.

Иван Князев: Давайте послушаем телезрителей. Сергей из Москвы у нас на связи. Сергей, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Зритель: Добрый день.

Ну вот мое мнение такое. Ситуация у нас, конечно, ухудшается с экологией, и причин здесь несколько. Первая причина – это те частники, наши олигархи, которые владеют заводами, они не вкладываются в очистные сооружения по очистке воздуха. Взять пример Красноярска, когда залили тундру, резервуары еще с советских времен, конечно, они уже там все продырявились, это первое.

Второе – слабо работает контроль надзирающих органов, можно сказать, даже есть элементы коррупционные. А потом еще: сколько у нас топят углем еще, хотя говорят, что газ у нас везде проводят, проводят, а углем топят. Очень много вот этих проблем.

Можно единственным способом решить проблему в стране, единственный способ – это когда народ российский изберет нового президента с эффективной командой. Сейчас она неэффективная, вот и все.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Иван Князев: Спасибо, спасибо вам.

Ольга Арсланова: Галина, вопрос. Вот смотрите, почему у нас такое действительно по остаточному принципу отношение к экологии? Даже люди уже стали замечать, что есть проблемы, долго молчали, ну какие-то были пикеты, протесты, но в целом. И мы понимаем даже, что сейчас, когда объявляется масштабная мусорная реформа с помпой, с большими финансовыми затратами, мы понимаем, что большинство заводов, которые сейчас строятся, строятся по устаревшим образцам европейским, то есть они по сути все равно будут загрязнять окружающую среду, потому что они будут сжигать мусор. То есть мы видим, что деньги тратятся, а лучше не становится обстановка.

Галина Солонина: Ну да, безусловно. Видимо, требуется вкладываться не только в оборудование, в закупку, а все-таки в разработку собственных. Потому что у нас и условия немножко отличаются от европейских, здесь надо по-другому работать. Тема мусора в Иркутской области стара, поскольку у нас была долго проблема экологическая, связанная с мусором на Байкале, на Ольхоне, например. И здесь мы тоже сталкивались с такими ситуациями очень странными, когда невозможно создать полигон, невозможно работать с этим мусором, только вывозить, что в принципе решает только отчасти проблему, поскольку он накапливается, развивается туризм, приезжают люди, оставляют мусор, а с ним работать очень сложно, поскольку законодательство запрещает. Вот у нас такого плана «священное» отношение к экологии, которое бьет по самой природе, к сожалению.

Иван Князев: Нет, у меня просто интересный момент. Вот в загрязнении вообще окружающей среды в нашей стране люди, именно вот обычные люди, рядовые граждане большую роль играют, или все-таки достаточно одного предприятия и вот все, что обычные граждане загрязняют не загрязняют, все это снивелируется?

Галина Солонина: Ну, на самом деле здесь просто два вопроса. Проблема городов – это проблема транспорта, в том числе частного транспорта, загрязнение идет в основном отсюда. И промышленное загрязнение, это две разные проблемы. Понятно, что общественный транспорт и частный транспорт не создадут катастрофы экологической, но тем не менее это то, что отравляет каждый день, и с этими вопросами тоже нужно как-то работать.

Иван Князев: Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо. Галина Солонина, управляющий партнер Межрегиональной экспертной службы Legal-FS из Иркутска, была с нами.

Иван Князев: Калининград сейчас на связи, Екатерина дозвонилась. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Да, слушаем вас.

Зритель: Я сюда, в Волочаевское, приехала в 2003 году. Здесь рядом так хорошо было, канал, залив, сосновый бор. Сейчас же этого у нас ничего нет: канал отобрали, все загородили, засыпали песком, построили перерабатывающий завод «Соя». И от него, извините за выражение, такая вонь...

Ольга Арсланова: ...как будто бы там не сегодня, понятно.

Зритель: …так что дышать невозможно. С собакой утром идем гулять, собака чихать начинает.

Иван Князев: Ага.

Зритель: Это ужас один. И вот сколько комиссий было, как комиссии приехать, они, видимо, предупреждают, и там все закрывается, все чисто, красиво, все хорошо.

Ольга Арсланова: Спасибо, спасибо за вашу историю.

Иван Князев: Спасибо.

Ольга Арсланова: Сергей Чернин, первый зампред Комитета по экологии Торгово-промышленной палаты, у нас в эфире. Сергей Яковлевич, здравствуйте.

Сергей Чернин: Здравствуйте, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Очень много вопросов у жителей разных регионов к предприятиям. Почему российские предприятия их владельцы не модернизируют, не вкладывают деньги в экологическую безопасность?

Сергей Чернин: Ну, почему понятно, потому что не хотят, к сожалению, многие предприятия вкладывать деньги в экологию. Но это становится все неизбежнее и неизбежнее, уже первые 300 предприятий обязаны ввести систему онлайн-материала сбросов и выбросов, то есть прежде всего это сейчас касается чистого воздуха, но также и по воде, вот, уже первые 300 предприятий первой категории это просто обязаны делать. Постепенно это пойдет на все большее и большее количество предприятий, я думаю, что это будут уже многие тысячи предприятий где-то к 2025 году. Под различными предлогами предприятия стараются, то не разработана методология Минприроды, то не разработано еще что-то, но тем не менее все идет к тому, что уже отдельные предприятия начинают добровольно внедрять системы онлайн-выбросов.

Значит, самое главное – это, конечно, система газоочистки, которую они просто обязаны поставить, это система нормально работающих, хороших очистных, опять-таки нормальная или не нормальная, это может сделать только онлайн-мониторинг, и тогда это будет, действительно... Потому что, к сожалению, вот тот нашумевший и действительно неплохой проект «Наилучшая доступная технология» превратился в некую ширму. Фактически сейчас предприятию намного проще не вкладывать несколько миллиардов, допустим, в реконструкцию реальную своих очистных, а, условно говоря, обратиться в бюро наилучших доступных технологий, чтобы их очистные, которые не ремонтировались 10–15 лет, а то и 25 и 30, признали наилучшими доступными технологиями. И конечно, пока у нас не будет внедрен именно онлайн-мониторинг по всем параметрам, все вот эти вот бумажные наилучшие доступные технологии – это только позор стране.

Иван Князев: Сергей Яковлевич, а вот такой вопрос. Почему у нас так мало свободы экологам дают? Почему их гоняют отовсюду вот в плане мониторинга? Почему бы их не наделить какими-нибудь полномочиями, чтобы они ходили, проверяли эти предприятия, постоянно по голове стучали руководителям и так далее?

Сергей Чернин: Ну, во-первых, сейчас все-таки Росприроднадзор возглавила Светлана Геннадьевна Радионова, она сильный надзорщик, и предприятия ее реально начинают бояться, потому что она умеет несмотря на всякие великие названия делать серьезные штрафы, предписания и так далее, поэтому предприятия начинают все более серьезно относиться к экологии.

Плюс, конечно, та авария в Норильске, которая произошла, и огромнейший штраф на 148 миллиардов, который сейчас выписывают «Норильскому никелю», заставил призадуматься многих собственников крупных промышленных предприятий. Во-первых, это сразу бешено бьет по стоимости акций, то есть вот эти экологические риски, экологические аварии, и поэтому только сейчас крупные предприятия начинают реально над этим призадумываться, ставить системы и газоочистки, и онлайн-мониторинга не только сбросов и выбросов, но в том числе технического мониторинга своих цистерн, своих резервуаров и так далее, чтобы не повторить такой беды, которая случилась на «Норильском никеле». Поэтому это буквально на наших глазах все появляется.

И хочу еще сказать, что системы отслеживания, сейчас дистанционные системы зондирования, которые есть сейчас из космоса и которые стали весьма недороги, они не оставляют шансов скрыть какие-то экологические проблемы, которые находятся сейчас, есть в обществе, есть на промышленных предприятиях.

Иван Князев: Ну, из космоса – это ведь уже по последствиям, так сказать. А вот вы все говорите про мониторинг, но это госмониторинг, он хорошо, да, один руководитель хороший, другой придет плохой. А про независимый мониторинг независимых экологов? Или они больше мешаются?

Сергей Чернин: Минуточку-минуточку. Когда я говорю про онлайн-мониторинг, это и есть независимый мониторинг, который и должен сейчас, и появляется уже в стране. Но я хочу сказать, что и общественники и активисты, которые сейчас играют довольно большую уже роль в нашем обществе, они часто ходят со своими переносными газоанализаторами, по крайней мере крупные обманы они способны достаточно быстро...

Ольга Арсланова: И их слушают, их кто-то слушает, их данные принимают?

Иван Князев: Вот это самый большой вопрос, мне кажется.

Сергей Чернин: Вы знаете, грамотных общественников начинают слушать, потому что, когда не в пределах закона устраивают митинги, а просто обращаются и в природоохранную прокуратуру, и в Росприроднадзор, и в Роспотребнадзор, это уже становится серьезной силой. И предприятию легче делать какие-то шаги все-таки по реальной «зелености» у себя, чем на бумагах что-то решать, поэтому такие случаи уже тоже есть. И про онлайн-мониторинг, я говорю не про Росприроднадзор, а чтобы это видела как раз система верхнего уровня, в интернете это у всех есть и так далее.

Я хочу сказать, что, когда я еще руководил в Общественной палате России Комиссией по экологии, мы на одной из электростанций наших же построили буквально за 1,5 месяца, мы сделали систему онлайн-мониторинга верхнего уровня, и на сайт Общественный палаты по 11 показателям, из 11 источников у нас выходили четкие совершенно параметры, что мы не превышаем предельно допустимых концентраций. Откровенно говоря, мы доказали всей России, всему миру, что если захотеть и не сопротивляться, то это можно сделать буквально за 1,5 месяца.

Ольга Арсланова: Хорошо, осталось только захотеть и не сопротивляться. Спасибо.

Иван Князев: Захотеть.

Сергей Чернин, первый зампред Комитета по экологии Торгово-промышленной палаты России, был с нами на связи. Говорили мы об экологии.

Ну а дальше встречаем рубрику «Промышленная политика» и Марину Калинину. Мы благодарим вас.

Ольга Арсланова: До встречи!