Оксана Галькевич: Ну что, друзья, мы к вам возвращаемся. Это программа «ОТРажение», прямой эфир на Общественном телевидении России. В студии с вами сегодня Иван Князев... Иван Князев: ...и Оксана Галькевич. Мы переходим к главной теме этого дня. Все могло быть гораздо хуже, но, как сказал президент Владимир Путин в разговоре с медработниками, коронавирус отступает и вот сейчас уже можно подвести какие-то промежуточные итоги, как он ударил по нашей стране в плане экономики. Вот несколько показателей, давайте посмотрим. Минэкономразвития скорректировал прогноз падения ВВП в этом году, ненамного, на 0,2% всего, но все же падение валового внутреннего продукта составит 4,8% вместо 5%. Оксана Галькевич: Цены на нефть медленно, но все-таки верно ползут, карабкаются из последних сил к 40 долларам за баррель. Плюс ко всему скорректировали прогноз по инфляции на 0,5%, до 3,5%. И к сожалению, по снижению зарплат: по данным Министерства труда, уровень безработицы в мае у нас составил чуть больше 6%, немного выросло у нас число тех, кто потерял работу, по сравнению с апрелем, но это все-таки, тем не менее, на фоне других стран, например тех же Соединенных Штатов, гораздо лучше, там уровень безработицы в 2 раза больше, 13%. Иван Князев: Да. Ну, разумеется, если отставить в сторону все вот эти вот макроэкономические прогнозы, то видно, как пандемия ударила по обычным людям, по тому же малому бизнесу, например. Аналитики приводят цифры, что 112 магазинов и кафе навсегда закрылись из-за коронавируса только в Москве, правда, и это всего 4% от общего числа. Оксана Галькевич: Ну, вот хотелось бы понять на самом деле, вот та картина, которую Минэкономразвития представило, что это означает? Коронавирус не так страшен, как его малюют, или мы готовились слишком уж к чему-то ужасному и страшному? Доходы у людей все-таки не падают, покупательская способность у нас тоже так или иначе снижается... Давайте будем во всем этом разбираться вместе с вами, уважаемые зрители, и вместе с нашими экспертами. Вы нам, пожалуйста, звоните и пишите, мы в прямом эфире, телефоны у вас всегда на экранах, все это, самое главное, совершенно бесплатно. Иван Князев: Ну и на связи у нас первый эксперт Игорь Строганов, кандидат экономических наук, доцент кафедры предпринимательства и логистики РЭУ имени Г. В. Плеханова. Оксана Галькевич: Игорь Алексеевич, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Игорь Строганов: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Игорь Алексеевич, в заходе у нас такой оборот был использован, Иван сказал, что пора, можно проводить какие-то промежуточные итоги того, как эта история с коронавирусом сказалась на нашей экономике. Как вы считаете, можно ли? Игорь Строганов: Мне кажется, достаточно рано подводить какие-либо итоги. Во-первых, сейчас всего лишь июнь, конец июня, мы еще не увидели отложенного результата удара по тому же малому и среднему бизнесу. И, в общем-то, пока еще все еще мировой кризис продолжается и будет продолжаться, поэтому... Оксана Галькевич: Ну вот, кстати, только что, перед нашим эфиром, вы знаете, проверяла информационные ленты, увидела, что Соединенные Штаты заявили о том, что они готовятся к следующей уже волне, ну понятно, что не только в медицинском плане, видимо, и в экономике тоже стоит как-то быть готовыми. Игорь Строганов: Смотрите, вот вы дали цифры, и был такой у вас вопрос в начале обсуждения, что, может быть, не все так страшно, или, соответственно, мы готовились к слишком сильной пандемии. Оксана Галькевич: Ага. Иван Князев: Ага. Игорь Строганов: На самом деле вспомните, какая была паника. То есть как только начали закрывать предприятия, сразу пошли разговоры, что мы все умрем, что предприятия все уйдут. По разным оценкам, до 80% предприятий общественного питания с рынка Москвы, например, той же самой Москвы должны были вообще уйти. А теперь мы смотрим, оказывается, что часть ресторанов и кафе вполне себе работала несмотря на запреты, в апреле у них даже увеличилось количество приходящих людей. Соответственно, сейчас открываются, да, вы говорите, 4% закрылось, но это 4%, это не 70 или 80%, которые обещали по разным... Иван Князев: Ну конечно. Игорь Строганов: То есть получается... Оксана Галькевич: Может быть, это как раз вот то самое, знаете, как говорят, кризис оздоравливает, и с рынка ушли те, кто, собственно, и не должны были там долго задерживаться? Иван Князев: Нежизнеспособные. Оксана Галькевич: Да. Иван Князев: А вот те, кто выжили, они что, смогли подстроиться, они смогли найти какие-то новые выходы, пути для своего бизнеса? Игорь Строганов: Ну, во-первых, все подстраивались кто как мог. Те рестораны, которые не могли работать на выдачу, работали на вынос, соответственно, кто-то работал на вынос «втемную», кто-то работал на доставку. Я знаю несколько ресторанов, которые совершенно спокойно перешли на ту же Яндекс.Доставку и вполне нормально с ней работали. Да, меньше заказов, да, проблемы немножко с выплатами, но тем не менее для тех нормальных предприятий, кому арендодатели заморозили или уменьшили выплаты, это было вполне реально, вполне нормально. Понятно, что любой кризис является оздоровлением, то есть всегда отлетает то, что не могло выжить, и, в общем-то, скорее всего, мы с вами в дальнейшем увидим точно такое же «отлетание» лишнего. Потому что опять-таки мы пока не понимаем, как изменятся потребительские предпочтения. Вот сейчас 23-го откроются внутренние помещения ресторанов, и что мы с вами там увидим? Пойдет ли народ внутрь либо будет сидеть на верандах? Восстановят ли то, что мы все сидим за столиками и общаемся, либо это, скажем, будет один человек за столиком и отдельно друг от друга? Иван Князев: А вы как думаете, пойдет народ? Оксана Галькевич: Ну, в Москве-то уже пошел. Игорь Строганов: Ну, судя по тому, что по улицам гуляют и какие кадры идут с Кузнецкого моста, я думаю, все прекрасно пойдут. Оксана Галькевич: Игорь Алексеевич, вы знаете, мне кажется, что вот выживание таких сфер, как рестораны, кафе, еще какие-то сферы услуг, зависит, собственно говоря, самочувствие в принципе в кризис этих сфер экономики от того, каков экономический жирок, подушка безопасности или в принципе экономическое самочувствие у населения вообще. Игорь Строганов: Конечно. Оксана Галькевич: Понимаете, если у людей не очень хорошо с деньгами и живется нездорово, вряд ли кто-то перейдет, я не знаю, на доставку, просто закроют вообще потребление всех услуг. Игорь Строганов: Ну, всех не закроют, в любом случае люди покупают продукты питания, в любом случае люди платят за ЖКХ... Оксана Галькевич: Ну да. Игорь Строганов: В общем-то, как-то по минимуму, но тратят. На самом деле люди-то совсем разные, по доходам очень разные. Кто-то работал удаленно и получал зарплату, кто-то с работы вылетел и, соответственно, сидел на каких-то накоплениях либо, соответственно, кредитных картах. Нельзя сказать, что средняя температура по больнице, у нас у всех все хорошо либо у нас у всех все плохо – у всех по-разному. Но опять же я знаю людей, которые сейчас, выйдя на улицу, выйдя в магазины, реализуют отложенный спрос и начинают покупать какие-то вещи, которые они не покупали за 3 месяца, при этом денег вполне хватало, потому что 3 месяца люди сидели на минимальном потреблении, продукты, оплата, какие-то минимумы, кредиты и все, и, соответственно, сейчас они имеют возможность эти деньги потратить. Иван Князев: Игорь Алексеевич, если вернуться все-таки к макропрогнозам, многие эксперты называют его таким достаточно гибким и все-таки предрекают, что он будет корректироваться еще, в том числе как раз-таки из-за ожидаемой второй волны коронавируса. Но вроде как нам говорят, что вторая волна может и не наступить. Вот как вы считаете, он гибкий, то есть он еще будет корректироваться, и если да, то насколько тогда? Игорь Строганов: Любой прогноз достаточно гибкое дело, и любой прогноз в таких вещах, в которых мы не понимаем, как это будет развиваться дальше, – это гадание на кофейной гуще. Иван Князев: Ага. Игорь Строганов: Можно сказать, что цифры уменьшатся и мы достаточно спокойно пройдем вот эту мировую турбулентность и коронавирус, вторую и третью волну; можно сказать, что опять погибнут все предприятия, надо срочно платить денег, срочно расчехлять кубышку и так далее. Иван Князев: Но тут просто, понимаете, есть разные данные разных экспертов. Вот смотрите, с одной стороны, все-таки называются цифры роста ВВП на уровне 3,2% в 2021 году, с другой стороны, пишет Организация экономического сотрудничества и развития, что реальный ВВП в России снизится на 8% уже в этом году. Вот понять, кто из них более, ну не знаю, не то что прав, а четче понимает ситуацию? Игорь Строганов: А я думаю, здесь очень сильно зависит от политической ангажированности. Иван Князев: Ага. Игорь Строганов: Опять-таки наши западные партнеры очень любят нам рассказывать, как у нас страна порвана в клочья (это еще со времен Барака Обамы), как у нас одна-единственная отрасль экономики, это нефть и газ, хотя у нас они не больше 12% в отраслевом секторе и диверсифицированы, то есть мы не только чистые нефть и газ, мы еще продукты переработки поставляем, а это совершенно другой уровень занятости, другой уровень дополнительных денег вложенных и ценностей. Мне кажется, что у всех рост будет замедленный, то есть цифры в 2–3% ближе к реальности, хотя, наверное, скорее ближе к 2% будет. Опять-таки рост будет очень сильно зависеть от инвестиционной политики государства в области экономики. Если государство все-таки решит вкладываться в промышленность, в крупные предприятия, вдолгую по низкой процентной ставке, это даст тот самый рост ВВП, потому что это даст рабочие руки, это даст импортозамещение, это даст рост экономики. Опять же в текущих условиях сидеть на импорте из Китая или из других стран нереально и в принципе надолго бессмысленно, надо все делать у себя как максимум, хотя бы основные стратегические отрасли. Оксана Галькевич: Игорь Алексеевич, давайте выслушаем Сахалинскую область, у нас на связи Александр с Сахалина. Здравствуйте, Александр. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я бы хотел в этот день почтить наших дедов и выразить им величайшее уважение. Что касается наших дней, безусловно, в стране и в мире идет кризис. Можно экономить на всем, и на еде, и на одежде, и так далее, но кризис может затянуться, если пойдут другие волны коронавируса. Что делать? Я думаю, что настал замечательный момент, когда нужно вернуться к нашим корням, местам, где жили наши предки, то есть нужно осваивать заброшенные деревни, землю. Государству необходимо проложить хорошие дороги, провести электричество к этим землям и деревням. Людям, которые захотят восстанавливать эти заброшенные деревни, выделять безвозмездно деньги на строительство домов, на выращивание скота и овощей, выделять технику. Заработает все государство. Нужны будут машины, трактора... Оксана Галькевич: Александр, а вы думаете, много таких людей, которые захотят осваивать и восстанавливать заброшенные деревни, поехать вглубь, куда-нибудь в деревню, в Саратов или на Сахалин? Зритель: Я думаю, что, когда государство предоставит бесплатно, не кредиты даст, а бесплатно деньги, тогда люди захотят. Оксана Галькевич: Ну вот дальневосточный гектар дают же бесплатно, пожалуйста, welcome, и ипотека там у вас 2%, не такая, как у всех. Зритель: К сожалению, эта программа не работает, потому что гектар-то дают, но людям приходится самим строить дороги к этим участкам, вести электричество, где его взять? Оксана Галькевич: Ага. Зритель: Это проблема. Я думаю, здесь должно поработать государство, притом бесплатно. Иван Князев: Ну здесь такой комплексный подход нужен. Ну, кстати, может быть, вполне освоение таких вот заброшенных территорий и вообще неразвитых территорий поспособствует и снижению ставки по ипотеке, в том числе и сельской ипотеке, опять же газификация страны, о которой мы недавно говорили... Оксана Галькевич: Иван, это все ваши мечты, давайте вот эксперта спросим. Игорь Алексеевич, как вам рецепт от нашего зрителя и мнение, собственно, ведущего Ивана по этому поводу? Двинет ли это экономику вперед? Игорь Строганов: Экономику это совершенно точно не двинет, потому что уже давно доказано, причем опытом очень многих стран, что нормально выживают и нормально зарабатывают в сельском хозяйстве только крупные коллективные хозяйства, у которых есть деньги коллективные, у которых есть деньги на машинотракторный парк, у которых есть возможности опять же закупать нужные ресурсы в нужном объеме. Маленький фермер практически никогда не выживает, а если он выживает, он кормит себя. Плюс не надо забывать, что, во-первых, у нас достаточно урбанистический стиль жизни уже практически больше 100 лет на самом деле. Во-вторых, труд на земле – это очень тяжело, это надо уметь, к этого надо привыкать. Я думаю, что часть, конечно, одиночек захотят и поедут, но не все. Не все те, кто теряют работу, согласны поехать в..., скажем, работать с утра до ночи с не очень понятными перспективами. Оксана Галькевич: Игорь Алексеевич, вот вы в начале в самом говорили о том, что, вот смотрите, сфера услуг восстанавливается, мы с вами немножко порассуждали на эту тему. Я хотела спросить: не получится ли так, что мы, например, с вами обсудили ситуацию в Москве, может быть, отчасти в Петербурге, ну в крупных городах, в столицах, а в регионах спустя время мы увидим совершенно другую картину? Ну вот в Москве из 112 магазинов в центре закрылось только 4%, а в регионах увидим падение на 70–80%, не знаю, ну более такое суровое и страшное? Игорь Строганов: Оно, конечно, может быть, только, насколько я знаю ситуацию в регионах, там гораздо проще и спокойнее относились ко всем мерам закрытия. То есть если в Москве действительно ходили проверки и закрывали, то в регионах к этому гораздо проще относятся. Я буквально неделю назад был в Псковской области в Опочецком районе: да, магазины, вроде как продавцы в масках, но при этом люди заходят без масок, никто их не трогает, никто их не дергает, причем магазины работают все абсолютно. Иван Князев: То есть я правильно понимаю, получается, в маленьких городах, даже они и проще все это дело пережили, фактически и не закрывались? Ведь людям все равно надо было что-то покупать? Игорь Строганов: Конечно. Даже если они закрывались официально, они все работали с задней двери, соответственно, на вынос через своих потребителей: постучались два раза, сказали пароль, зашли и купили. То есть на самом-то деле только Москва и Петербург как центральные точки – это действительно жесткие ограничения, регионы гораздо проще выживают. Плюс не надо забывать, что в нормальных регионах всегда есть домик где-то, всегда есть участок, всегда есть картошку посадить на лето, которая кормит потом полгода. То есть на самом деле в этом плане регионы поспокойнее, мне кажется, пожизнеспособнее. Оксана Галькевич: Спасибо. На связи с нами был Игорь Строганов, кандидат экономических наук, доцент кафедры предпринимательства и логистики РЭУ имени Г. В. Плеханова. Спасибо большое. Ну и мы переходим сейчас к сюжету. Давайте посмотрим историю о том, как бизнес выживал все это время и как встает на ноги сейчас на примере работы автосервисов в разных городах, в Курске и Улан-Удэ. СЮЖЕТ Иван Князев: Ну вот, кстати, как выживали автосервисы: один мой знакомый неделю назад только зимнюю резину сменил, не было возможности до этого времени, поэтому понятно, что они все без работы сидели. Оксана Галькевич: Режим самоизоляции, да, никто не нарушал по возможности. Ну а у нас еще эксперт, еще один на связь с нами выходит – президент партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев. Михаил Эгонович, здравствуйте. Михаил Эгонович? Здравствуйте. Иван Князев: Добрый день. Михаил Дмитриев: Да, здравствуйте, алло. Иван Князев: Добрый день, Михаил Эгонович. Оксана Галькевич: Михаил Эгонович, вы знаете, я хочу вот вас о чем спросить. Вот существенная часть прогнозов, которые мы прежде обсуждали, в том числе и в нашем прямом эфире, знаете, они живописали картины какого-то, как говорится, ну если не апокалипсиса в экономике, то весьма тяжелых последствий. Вот сейчас мы говорим о том, что Минэкономразвития выдает вполне себе сдержанный, может быть, даже в каком-то смысле оптимистичный прогноз, а мы уже, как в том фильме, знаете, на прежних прогнозах инфаркт миокарда получили. Вот скажите, это такое свойство нашей, может быть, психики готовиться всегда к чему-то страшному, ужасному-ужасному? Правильно ли это? Так, Михаил Эгонович, секунду, мы вас не слышим. Михаил Дмитриев: …этой ситуации. Оксана Галькевич: Слышим. Иван Князев: Ага. Михаил Дмитриев: И большинство людей говорили, что... В общем, экспертов хватила паника. Это касается не только чиновников, но эксперты давали очень пессимистические прогнозы. Оксана Галькевич: Ага. Михаил Дмитриев: Я был в числе тех людей, которые были склонны с бо́льшим оптимизмом смотреть на ситуацию к концу этого года, и пока развитие событий оправдывает не столь мрачные прогнозы. Мы видим, что происходит с ценами на нефть, они уже вышли с 40 долларов за баррель сейчас, а никто не верил, что они к концу года поднимутся до 40 долларов за баррель. И для России цена на нефть – это очень важный экономический индикатор, который показывает, что, скорее всего, если не будет второй волны пандемии, то российская экономика довольно быстро начнет восстанавливаться. Иван Князев: А в дальнейшем цены на нефть, какие прогнозы? Эксперты пишут, Urals 43 будет уже в 2021 году. Вот хотелось бы понять, почему это будет происходить, какие условия этому поспособствуют. Мы выиграли в нефтяной войне, получается, у саудитов? Михаил Дмитриев: Ну, мы ни с кем не воевали, строго говоря, мы с саудитами в одной лодке, главная проблема – это североамериканская нефть WTI, которая, в общем-то, разрушала нефтяной рынок, потому что остановить наращивание объемов добычи североамериканской нефти сейчас было просто невозможно до пандемии. Иван Князев: Но сейчас это случилось. Михаил Дмитриев: Наращивание их объемов остановила только пандемия и резкое падение цен на нефть, которое сделало добычу этой североамериканской нефти нерентабельной. От этого выигрывают и Саудовская Аравия, и Россия, и большинство других стран ОПЕК, оттого, что добыча нефти WTI сейчас стремительно сокращается. Оксана Галькевич: Ага. Михаил Эгонович, давайте выслушаем Елену, нашу зрительницу из Воронежа, она звонит нам в прямой эфир. Елена, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, добрый день. Иван Князев: Добрый. Оксана Галькевич: Добрый. Зритель: Слушаю эксперта, как только речь об экономике, нефть, нефть, нефть. Вот я считаю, что у нас в России экономики просто нет. У нас уничтожено самолетостроение, у нас уничтожено производство всего, что производилось когда-то. У нас даже сельское хозяйство не самостоятельно, мы покупаем весь семенной материал в крупных холдингах, в крупных корпорациях по договору с ВТО. Поэтому что нам восстанавливать-то? Нам восстанавливать нечего, у нас нет собственной экономики. У нас летают Airbus и Boeing, у нас нет ни Ту, ни Ил родных, ничего. Оксана Галькевич: Елена, вы не одиноки на самом деле в таком взгляде на нашу экономику. Я вас, Михаил Эгонович, тоже об этом хотела спросить. Очень многие зрители пишут, собственно, что восстанавливать, с чем работать, у нас экономика в принципе есть? Попытайтесь нас как-то убедить или разубедить в каком-то пессимистичном таком взгляде. Михаил Дмитриев: Мне трудно сейчас обнадеживать наших зрителей, потому что пандемия обнажила все проблемы сырьевой экономики. Российская экономика по-прежнему очень сильно зависит от сырья, и пандемия только усугубила ситуацию, потому что, как ни странно, нефтяная отрасль несильно пострадала, она начнет быстро восстанавливаться, как только подрастут цены на нефть и подрастет, снова восстановится спрос на энергоносители. Но что касается несырьевых отраслей, то... Вот если мы возьмем главных пострадавших, это прежде всего несырьевые отрасли, но это не материальное производство, не промышленность и даже, может быть, не строительство и не сельское хозяйство однозначно, а это прежде всего сфера услуг. Оксана Галькевич: Ага. Михаил Дмитриев: Это деятельность, которая в основном сосредоточена в больших городах, там эту деятельность из-за карантина буквально прикрыли, и на сегодня, по статистике, от 40 до 60% малых и средних предприятий, которые работают в отраслях услуг, сталкиваются с реальной угрозой банкротства. Это то, что они сами говорят в многочисленных опросах, которые проводились весной. Оксана Галькевич: Михаил Эгонович, ну видите, какова логика наших зрителей очень многих на самом деле: они считают, что сфера услуг, вот эти все кафе, ресторанчики, я не знаю, салончики маникюрные, педикюрные, прочее, что там еще, – это, в общем-то, и не экономика особо, без них-то мы проживем... Иван Князев: Это все от лукавого. Оксана Галькевич: ...нам надо самолеты, что-то серьезное, знаете, промышленность какую-то суровую. Михаил Дмитриев: Это взгляд XX века, к сожалению, потому что ни в одной богатой стране доля промышленности в экономике не превышает сейчас 20, максимум 25%. Поэтому... Иван Князев: А все остальное на частном бизнесе держится, получается? Михаил Дмитриев: ...может себя обеспечить за счет развития промышленности, я не говорю уже про сельское хозяйство, сельское хозяйство составляет большую долю экономики только в очень бедных странах, странах Африки, Южной Азии, которые просто недоразвиты. Оксана Галькевич: Ага. Иван Князев: Ага. Михаил Дмитриев: Если мы хотим делать ставку на то, чтобы страна дальше богатела, это прежде всего отрасли нематериального производства, отрасли услуг. В богатых странах они составляют до 80% экономики. Чем больше страна, тем больше нематериального производства в структуре ее валовой добавленной стоимости, то есть в структуре ВВП. Оксана Галькевич: Ага. Иван Князев: Михаил Эгонович, вот по поводу оптимизма и пессимизма в прогнозах. Росстат дает вот какие данные: рост потребительских цен составил 2,7% в годовом выражении. Но что-то как-то мне подсказывает, что это не совсем так, и наши телезрители это подтверждают, что цены выросли на самом деле гораздо больше. И еще один момент, вот дают прогнозы по инфляции в 4% в ближайшее время, но как-то даже инфляция у нас, получается, опережает рост цен. Что вы по этому поводу скажете? Михаил Дмитриев: Ну, инфляция измеряется очень многими показателями. Есть данные роста цен от месяца к месяцу, рост цен за месяц по сравнению с аналогичным месяцем предыдущего года или ожидаемая инфляция за 12 месяцев текущего года. Вот когда у нас дают прогнозы инфляции к концу года, речь идет обычно об инфляции за все месяцы этого года, в том числе те, которые еще не состоялись, то есть за июль, август, сентябрь 2020 года. И пока оценки того, какой может быть инфляция к декабрю 2020 года, эти оценки довольно оптимистичны. Я не видел ни одного прогноза серьезного, где говорилось бы, что инфляция превысит 5%. Иван Князев: Ага. Михаил Дмитриев: И связано это прежде всего с тем, что в течение последних 5 лет Центральный банк России проводил очень целенаправленную политику по заякориванию инфляции, снижение темпов инфляции, снижение чувствительности инфляции к колебаниям валютного курса была главная цель Центробанка. И он, надо сказать, этой цели добился. Если бы не эти 5 лет политики инфляционного таргетирования, то, скорее всего, инфляция скакнула бы в России в этом году более чем на 10%, как это произошло... Иван Князев: Ну вот мне вот интересно на этом фоне, каков рост цен на продтовары в том числе мы получим, на потребительские товары? Михаил Дмитриев: Я больше склоняюсь к оценкам Росстата. Дело в том, что наши граждане, в том числе наши телезрители, которые сейчас в эфире и которые готовы, видимо, выступить с комментариями, традиционно имеют завышенные инфляционные ожидания. Инфляционные ожидания – это оценки инфляции граждан, которые измеряются социологическими опросами, люди спрашивают, какую они инфляцию ожидают, какая инфляция сейчас; она обычно в разы превышает наблюдаемую инфляцию, ту инфляцию, которую измеряют органы статистики. Сказать, что статистика... Иван Князев: Но наблюдение цен в магазинах тут, понимаете, никаких погрешностей не может давать, потому что ты пришел, увидел, что кое-что подорожало в разы. Оксана Галькевич: Пришел, увидел и купил. Иван Князев: Да. Михаил Дмитриев: Это вообще ни о чем не говорит, у нас миллионы товаров, миллионы точек продаж, в каждой точке свои цены – как один человек может знать, как изменились цены в целом по стране? Это можно делать, только наблюдая изменение цен по огромной номенклатуре товаров, в огромном количестве точек страны, дальше агрегируя это в единый инфляционный индикатор. Ни один человек, идущий в магазин, такую работу сделать не может, для этого у него нет ни информации, ни вычислительных мощностей. Оксана Галькевич: Михаил Эгонович, вот если возвращаться опять же к тому, как мы отразили эту первую волну, как экономика наша устояла, если можно говорить, получается, пусть о небольшом, но тем не менее успехе, мы не скатились в самый пессимистичный сценарий, просадка не так велика, восстановление, дай бог, будет быстрым. Как вы считаете, собственно, какие меры поддержки, какие действия нашего правительства, собственно, помогли этого добиться, к такому результату прийти? Что было сделано правильно? Чего, может быть, не хватило? Что нужно было бы сделать? Вот об этом скажите, пожалуйста. Михаил Дмитриев: На мой взгляд, самое правильное – это резкий рост расходов на здравоохранение, текущих расходов, которые позволили нашему здравоохранению худо-бедно, как-то более-менее адекватно реагировать на рост обращений тяжелобольных людей, инфицированных COVID-19. Оксана Галькевич: Ага. Михаил Дмитриев: Расходы на здравоохранение в федеральном бюджете выросли более чем в 2 раза, в региональных в среднем в 2 раза. Но есть регионы, например Дагестан и некоторые другие, где расходы на здравоохранение выросли в 4–5 раз, это совершенно невиданные темпы роста расходов. Оксана Галькевич: Ага. Михаил Дмитриев: Что касается остальных расходов, то Россия здесь, прямо скажем, не блещет. Падение ВВП у нас серьезное, оно поменьше, чем в развитых странах, но тем не менее довольно большое. А вот что касается других расходов, то Россия находится на 33-м месте по совокупному размеру расходов, связанных с карантином, эпидемией, поддержанием спроса и восстановлением экономики, 33-е место, это мы чуть отстаем от Пакистана, Филиппин, Индии, то есть, прямо скажем, не очень богатых стран. Наш Минфин экономит деньги до такой степени, что иногда это доходит до абсурда. Вот примеры, когда дополнительные надбавки врачам выплачивались, участвующим в помощи больным COVID, когда эти надбавки выплачивались поминутно, такая тарификация шла, – это пример такого бухгалтерского абсурда. То же самое происходит с кредитованием малого бизнеса, который очень нуждается в помощи, но первая программа кредитования под 4% практически не была реализована в основном из-за бюрократических препон, потому что предприятия пытались относить к тем видам деятельности, которыми они реально не занимаются, по чисто бюрократическим причинам, по кодам ОКВЭД. Вторая волна этих кредитов уже с более низкой процентной ставке, похоже, тоже споткнется о чисто бюрократические препоны, которые, как мне кажется, минфиновцы формируют сознательно. Это попытки заставить предприятия возвращать кредиты, потому что в число занятых... Ну, кредиты можно не возвращать, если 80% занятых предприятие сохранит, но в число вот этих занятых включаются люди по гражданско-правовым договорам. Понятно, что в ситуации пандемии число работников, которые оказывают услуги предприятиям по гражданско-правовым договорам, очень сильно сокращается, дай бог сохранить просто штатную численность тех, кто с трудовыми книжками работает на предприятии. А поскольку возникают такие новые бюрократические условия, то большинство компаний малого бизнеса вынуждено отказываться от получения кредитов. Так что по многим направлениям, к сожалению, наше правительство показало себя не с лучшей стороны в оказании антикризисной помощи. Оксана Галькевич: Вы знаете, почему я вас об этом спросила? Потому что, вот повторю еще раз, буквально перед нашим эфиром на информационных лентах я прочитала о том, что Соединенные Штаты, их власти говорят о том, что надо аккуратно готовиться ко второй волне. Возможно... И медики ведь, кстати, тоже говорят. Но медики говорят в медицинском плане, а мы с вами сейчас беседуем об экономике. Стало быть, если вторая волна, то нам нужно где-то форсировать какую-то работу, усиливать ее, где-то чего-то добавлять. Михаил Дмитриев: Ну, вторая волна ударит еще сильнее по малому бизнесу. Реально это означает, что вместо 2 месяцев перебоев в работе многие предприятия, где будут карантинные ограничения, столкнутся с годом фактически, ну не с годом, но хотя бы с полугодом прекращения, полного или частичного прекращения деятельности. И мало есть предприятий малого бизнеса, у которых есть подушка, позволяющая им продержаться так долго. Даже в Америке обследования показывают, что большинство предприятий сферы услуг в состоянии без выручки продержаться от силы месяц-два-три, не больше. В России финансовые подушки, подушки ликвидности у бизнеса гораздо меньше. Помощь правительства, безусловно, недостаточна, это очень серьезная проблема. Оксана Галькевич: Спасибо. Иван Князев: Спасибо. Михаил Дмитриев был с нами на связи, президент партнерства «Новый экономический рост». Есть у нас телефонный звонок. Оксана Галькевич: У нас есть звонок, Лариса из Краснодара нам звонит, правильно, да? Иван Князев: Здравствуйте, Лариса. Оксана Галькевич: Лариса, здравствуйте. Иван Князев: Да, все правильно. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, меня очень впечатлило выступление женщины из города Воронежа... Оксана Галькевич: Ага. Иван Князев: Ага. Зритель: Она задала вопрос, что мы собираемся поднимать, какую экономику. Вот раньше наш город был культурно-промышленный центр, в нем было очень много серьезных, больших заводов. В настоящий момент 12 крупнейших отраслевых предприятий разрушены, разворованы, разграблены. Вот сейчас погибает последнее предприятие, масложиркомбинат, ему 120 лет. Его сначала всем куском не удалось закрыть, значит, перекрыли и по чуть-чуть кусали-кусали. Вот сейчас на предприятии остается 150 человек, а до этого было до 2 тысяч, работало. И у нас сейчас только две профессии, это менеджер по торговле и охранник, это у нас стал город торгово-развлекательных центров. У нас места, где развлекаться, есть, достаточно... Оксана Галькевич: Ага. Иван Князев: А где работать, нет. Зритель: ...а где получать стабильную зарплату, у нас этих мест не осталось. Оксана Галькевич: Ну да, чтобы потом где-то там развлекаться на какие-то деньги, да? Иван Князев: Спасибо вам большое, Лариса. Оксана Галькевич: Спасибо. Иван Князев: Ну вот еще тоже, если уж мы заговорили о работе, Липецкая область пишет: «Мой сын потерял работу из-за закрытия рынка, у него высшее образование, занимался торговлей, но теперь все, жить не на что, зарплаты нет». Оксана Галькевич: На что нам жить, давайте об этом поговорим в том числе с профессором РЭУ имени Г. В. Плеханова Константином Ордовым. Константин Васильевич с нами на связи. Здравствуйте. Константин Васильевич, слышите нас? Вот, мы вас видим. Константин Ордов: Да, добрый день. Иван Князев: Здравствуйте, Константин Васильевич. Константин Ордов: Прекрасно вас слышу. Оксана Галькевич: Да. Константин Васильевич, вот если все-таки отталкиваться, опять же вернемся к Минэкономразвития, к их прогнозу, скажите, они вот фиксируют в моменте, да, дают прогноз с какой-то долготой. Как вообще, насколько гибки они в своих прогнозах, в пересмотре этих прогнозов? Как нам следует с этими цифрами, с этими данными обращаться, опираться на них, какие выводы делать? Константин Ордов: Ну, здесь, к сожалению, некая турбулентность экономическая последних 2–3 лет приводила к тому, что мы слишком, я боюсь даже, часто видели изменения прогнозов, если не раз в полгода, то раз в квартал мы видели достаточно существенные изменения. Поэтому я бы эти прогнозы оценивал, действительно, как моментные. На сегодняшний день, в условиях некоего небольшого облегчения, без учета риска некоего усложнения ввиду второго нашего возможного кризиса, второй волны, и все-таки в условиях, когда мы, мне кажется, слишком оптимистично смотрим на тот реальный ущерб для занятости, для доходов населения, для потенциала восстановления и развития, который самоизоляция, вот этот текущий кризис уже принес. И в том числе мы еще не адаптировались до конца к низким ценам на нефть, а скорее всего, сейчас эта небольшая такая для нас отдушина, эти цены, которые близки к бездефицитному бюджету, но месяц-два, и, скорее всего, эти цены также будут для нас неблагоприятные. И вот тут опять же важно тоже понимать, что мы, к сожалению, по факту, сколько бы мы и у вас в передаче ни говорили о том, что за удаленной работой будущее, что эти формы более чем современны и перспективны, но как только жареный петух клюнул, мы увидели, что правовой вакуум вокруг удаленного трудоустройства, нет какого-то законодательства, которое бы четко позволяло защищать интересы работника. Иван Князев: Константин Васильевич, сейчас, насколько мне известно, все-таки эту ситуацию будут выправлять, в Трудовой кодекс будут вноситься определенные изменения как раз-таки в связи с удаленкой. Константин Васильевич, мне все-таки хотелось бы разобраться вот в росте доходов, о котором вы уже упомянули, и в вопросах безработицы. Вот мы называли цифру в 6,1%, а вот по поводу роста... Ну, во-первых, давайте с безработицей, 6,1% – реальная цифра, или все-таки она будет выше как раз-таки из-за скрытой безработицы? Константин Ордов: Да, это, значит, ближе уже к 5 миллионам подобралась, достаточно быстро она растет, темпами 150–200 тысяч человек в неделю. И мы с вами четко понимаем, что на сегодняшний день порядка 3–4 миллионов по официальным данным людей, которые на частичной занятости либо отправлены в отпуск за свой счет. Иван Князев: И не факт, что вернутся. Константин Ордов: А на самом деле в экономике их миллионов 7, скорее всего, таких людей. И плюс к этому еще мы с вами понимаем, что до кризиса, и налоговая нам показывала, 15 миллионов плюс-минус 3 миллиона людей, которые были в некой «серой» зоне, то есть не платили налоги, как-то зарабатывали, сами себя обеспечивали. И вот сегодня эти люди, потеряв доход, идут на биржу труда, им обещают эти 12 тысяч, и я думаю, что вот здесь мы опять же смотрим констатировать то количество людей из этих 15 миллионов, которые ранее могли себя как-то содержать, а на сегодняшний день вынуждены будут прибегнуть к помощи государства, и это все измеряется миллионами. Оксана Галькевич: Ну вот государство так сейчас и «отсканирует», знаете, тех людей, которые были в тени, а теперь решили выйти, так скажем, под свет государственный, потому что повышено в определенном объеме пособие по безработице. Константин Васильевич, скажите, а мы вот эти годы предыдущие... Ведь вот эта наша кубышка, Фонд национального благосостояния, резервы эти наши прекрасные, все время нам говорили, что на черный день, мы к чему-то готовимся, к чему-то готовимся. Ну, вроде как достаточно серьезная была ситуация весной в экономике... Иван Князев: Чернее некуда уже. Оксана Галькевич: ...как раз пора было бы кубышечку открыть. Почему мы не увидели, так скажем, каких-то масштабных действий, как вы думаете? Может быть, это еще не самый черный день, может быть, это еще серенький, а все черное там где-то впереди? Константин Ордов: Да, тут каждый раз начинаешь пугаться, чего же ожидает правительство. Если мы с вами проследим за Фондом национального благосостояния, то на самом деле в марте-апреле он увеличился, этот фонд увеличился... Оксана Галькевич: Ага. Константин Ордов: ...на 30–40%. Оксана Галькевич: Ого. Константин Ордов: То есть мы не то что из него не потратили, мы в него еще доложили. Оксана Галькевич: А как это? Константин Ордов: Опять же мы понимаем... Оксана Галькевич: Ой, как интересно, ну-ка расскажите, Константин Васильевич. То есть мы все припали, а там приросло? Иван Князев: Ну, за счет покупки миллиардов долларов, которые пошли... ? Оксана Галькевич: Так. Константин Ордов: Нет-нет-нет, здесь просто это технические вопросы, у нас зачисление денег обычно происходит в основной сумме единоразово, то есть это по сути те деньги, которые с 2019 года были в бюджетной системе, обеспечивали некий денежный оборот бюджетных обязательств, доходов, расходов сбалансировали, а потом... Вот обычно это происходит в июле-августе, а в этом году решили пораньше перечислить в Фонд национального благосостояния. Ну и с другой стороны, мы всегда с вами видели в нашей истории, когда возникали кризисы, что правительство все-таки не так склонно использовать резервы, насколько оно пытается так или иначе использовать механизм девальвации, и я боюсь, что вот главное, чтобы не было соблазна в этом, девальвировать рубль к 90 рублям за доллар, то, что мы, в общем, периодически слышим, а то и больше. И тем самым мы с вами опять увидим, как наша кубышка стала еще больше, и мы с вами будем ко второй волне кризиса готовы еще лучше. Иван Князев: Ой... Константин Ордов: Но к сожалению, нам бы вот первую волну кризиса с вами все-таки так или иначе компенсировать для людей реальных, 12 тысяч... Оксана Галькевич: Нам бы август теперь пережить, я правильно вас понимаю, Константин Васильевич, да, очередной август нам бы пережить? Константин Ордов: Август-сентябрь, да. А здесь надо понять, что август-то чем вызывает опасения? Тем, что вот эти дотации и различного рода помощь на 2–3 месяца в государственных программах прописана, поэтому даже те ИП, которых на сегодняшний день 1–1,5, потеряли работу, встали на биржу и получают хотя бы деньги, которые им позволяют не умереть с голода, вот в августе этот вопрос снова для них и для нас всех встанет ребром, и количество людей, которые будут нуждаться, если мы сегодня не сделаем так, чтобы государственная программа поддержки экономики заработала и завтра эти люди все-таки снова вернулись в частный бизнес, в мелкий и средний бизнес... Иван Князев: А для этого все-таки кубышку надо открывать. Вот, конечно, Константин Васильевич, мне очень приятно думать и тепло, что у нас где-то там в бюджете очень много денег лежит, но вот мне как рядовому человеку, на моих доходах это как-то не очень отражается. Поэтому в связи с этим – доходы-то у нас будут падать или расти? Вот в Высшей школе экономики говорят, что реальные доходы могут сократиться уже по итогам этого года на 8%. Оксана Галькевич: Константин Васильевич, у вас 30 секунд. Иван Князев: А с другой стороны говорят, что все-таки растут. Да, если коротко. Константин Ордов: Я понял. Здесь мы с вами очень внимательно наблюдаем за тем, что делает ЦБ, ЦБ все-таки тоже говорит о том, что риски девальвации выше, и он принимает те меры, которые способны поднять инфляцию. А в условиях, в общем-то, снижения экономической активности мы понимаем... Иван Князев: Коротко, коротко, Константин Васильевич. Константин Ордов: ...что у работодателей нет возможности платить больше, и доходы, скорее всего, естественно, будут сокращаться в среднем. Иван Князев: Понятно. Спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Ордов, профессор РЭУ имени Г. В. Плеханова, был у нас в прямом эфире. Друзья, это не все, мы продолжаем эфир, идем вперед.