Марианна Ожерельева: В эфире программа «ОТРажение». Инфляция в России может составить 12–13% по итогам года. Такие прогнозы представил первый вице-премьер Андрей Белоусов. Кстати, еще были другие прогнозы по экономическому спаду – он составит не более 3%. Заявления прозвучали на заседании президиума Правительственной комиссию по повышению устойчивости российской экономики в условиях санкций. Прогнозы и реалии обсуждать будем прямо сейчас. Со мной в студии Сергей Смирнов, доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук. Сергей Николаевич, здравствуйте. Сергей Смирнов: Доброго дня всем. Марианна Ожерельева: У нас как раз есть графика очень любопытная, мы ее уже показывали. Надо еще раз ее презентовать все-таки, показать всем. Потому что у разных ведомств разные прогнозы. Сергей Смирнов: Безусловно. Марианна Ожерельева: Что очень любопытно. И разница там не какая-то маленькая, а очень даже серьезная. Вот смотрите. Например, Правительство по инфляции – до 13%. А Минэкономразвития хуже смотрит на это все – там уже почти 18%. Минэкономики – вообще предел 23%. Спрашиваю вас как экономиста. Поясните, чем объясняется такая разница взглядов подсчетов и мнений? И далее… А насколько это вообще важно – она будет на 8% или на 23%? То есть здесь важно, какой у нас бюджет? Или все-таки важен объем и размер этого падения? Сергей Смирнов: Вы знаете, я выражусь немножечко цинично: важно то, что будет в нашем кармане. Марианна Ожерельева: Конечно. Сергей Смирнов: И вот то, что вы показали, вот эту замечательную статистику… Не статистику, а прогноз. Марианна Ожерельева: Прогноз, да. Сергей Смирнов: Ну, это классика жанра: есть худший вариант, есть лучший вариант и есть некий средний вариант. Вот 18% – это тот самый средний вариант. Марианна Ожерельева: Так? Сергей Смирнов: Что по факту происходит? Специально, приезжая в мой любимый ОТР, я посмотрел последнюю статистику – данные на 15 августа. Я понимаю, сейчас наши дорогие телезрители будут меня упрекать и так далее, но это не мои расчеты, дорогие друзья, а это действительно данные Росстата. С 1 января по 15 августа инфляция в целом на потребительском рынке (я не говорю про опт, про производственную сферу и так далее) составила… вот чтобы быть совсем уж точным, цены у нас выросли на 10,72%. Честно говоря, Росстат… Ну, я должен отдать ему должное, извините за тавтологию. Я посмотрел данные, которые у них тоже висят на сайте, по отдельным товарам. И вот там ситуация гораздо хуже на самом деле, и особенно по тем товарам, которые приходят к нам в дом ежедневно. Ну посмотрите. Разные санитарно-гигиенические вещи: мыло, туалетная бумага, шампуни и все такое – по отдельным позициям это 30–40%. А это нам нужно каждый день, чтобы не зарастать и, понятно, чтобы чувствовать себя, в общем-то, нормальным человеком. Марианна Ожерельева: Конечно. Сергей Смирнов: Значит, по продуктам. По продуктам ситуация разная. Скажем, тот же самый хлеб, например, – это тоже в районе 10–12%, не больше. А вот возьмите тот же самый сахар – 33% практически. А сахар… Извините, сейчас есть стимулы, люди заготавливают на зиму. Ну, все это абсолютно понятно. Тот же самый рис… По крупам тоже очень разная ситуация. Тот, кто у нас рисоед, он будет страшно разочарован – 30% к стоимости. С другой стороны, какие-то вещи… По тем же овощам и фруктам – по большей части позиций это действительно очень умеренный рост, за исключением картофеля. Вот удивительно, да? Слишком много факторов. Я не готов говорить – почему. Марианна Ожерельева: А почему? Сергей Смирнов: Маленький урожай? Вроде бы я не встречал такого рода вещи. Ну, я не хочу сказать, что картофель – продукт для бедных. Отнюдь нет. Мы все его едим и употребляем. Здесь какие-то совершенно другие факторы действуют. Возможно, что это продукт действительно ежедневного спроса практически, повседневного спроса, и мы должны его как-то есть. А производитель – будь то российский, будь то импортный производитель – они не жалеют же, это рыночная экономика, они ориентированы на прибыль. И если есть спрос и мы готовы платить по этой цене, то цены не упадут. А из «радостных» новостей (в кавычках, конечно) или нейтральных – это то, что автомобилистов очень радостно. Поскольку нарушены все эти цепочки поставок и так далее и тому подобное, на бензин цены практически не увеличились. И даже если увеличились, то это на какие-то доли процента или чуть больше 1%. Марианна Ожерельева: Вы как-то говорили в студии пару месяцев назад, что подешевел даже. Сергей Смирнов: Ну, подешевел, но это в целом. Понимаете, Марианна, да? Марианна Ожерельева: Сергей Николаевич, вот о чем вы сказали… Значит, по Росстату, январь-август, инфляция – 10,72%. А вот эти прогнозы инфляции – 13%, 12% – это хорошо или это плохо? Это хорошие новости? Сергей Смирнов: Вы знаете, инфляция есть в любой рыночной экономике. Марианна Ожерельева: Да. Сергей Смирнов: И без нее рыночная экономика жить не может, скажем так, когда это умеренные вещи. Я не говорю о том, что происходило, скажем, в марте месяце, когда 21% и так далее и тому подобное. Марианна Ожерельева: Все равно двузначная пока. Сергей Смирнов: 12% – это, понятно, тоже очень много. И, честно говоря, я все-таки склоняюсь к нижним границам среднего интервала. Я не уверен, что цены дальше будут расти так же умеренно, как и сейчас. Где-то они будут снижаться, где-то они будут расти. Ну, я так думаю, что вряд ли это будет ниже 14–15% за год. Но здесь абсолютно… Вот я смотрел предыдущий, как говорится, эпизод сегодняшнего дневного «ОТРажения». И тут важно, как растут доходы. Вы понимаете, вот это очень важно. Даже не только, насколько они стабильные (это другой вопрос), но как они растут. И на самом деле они, к сожалению, у нас сейчас… Вот Росстат сейчас запаздывает с данными, я понимаю, пересчитывает. Это очень большая ответственность! Скажем, ждать бурного роста доходов, безусловно, не приходится. Я могу сказать данные по ВВП. Вы уже говорили… Марианна Ожерельева: Давайте, да. До 3% падение. Сергей Смирнов: Ну, это по второму кварталу. Это тоже Росстат запаздывает. Падение на 4%. Марианна Ожерельева: А это сильное падение? Вот поясните для нас. Это что означает? Мы стали меньше производить? Сергей Смирнов: Вы знаете, это не очень хорошее падение. Почему оно не очень хорошее? Потому что в предыдущие годы валовой внутренний продукт у нас рост достаточно медленно. Это не нулевые годы. Ну, назовем их, условно, благословенными из-за высоких цен на нефть. Но, опять же, Марианна, немножечко забегая вперед или отвлекаясь на боковой сюжет: ведь на самом деле что тогда произошло? Ведь быстрый рост доходов – это меняет стиль жизни населения. Для меня всегда критерий – сколько автомобилей покупалось в кредит до начала нулевых годов и что произошло в середине годов. Марианна Ожерельева: То есть кредитование изменило? Сергей Смирнов: Кредитование изменило. То есть люди получили надежный (в то время) источник доходов, и они поняли, что они не будут копить на автомобиль, как это было в советский период, как это было в какие-то девяностые годы и так далее, а вот сейчас. «Мы способны расплатиться за кредит. Автомобиль мы покупаем сейчас». А это уже другая психология, понимаете? Марианна Ожерельева: А как это кредитование изменило вообще экономику страны? То есть это было во благо? Или сегодня еще мало времени прошло, мы не можем оценить? Потому что были же опросы, статистика, что российское население очень закредитовано! И, кстати, мы недавно об этом тоже говорили. Люди вынуждены до зарплаты брать кредит на то, чтобы просто… Сергей Смирнов: Это микрокредиты. Марианна Ожерельева: Микро, да. Но это же тоже кредит. Сергей Смирнов: Это немножко другая история, безусловно. Марианна Ожерельева: А вообще кредиты? Сергей Смирнов: А вот с точки зрения таких крупных кредитов – ну, то же самое жилье, та же самая ипотека, те же самые автомобили или коттедж загородный, или дом загородный, чтобы не раздражать никого, наверное, жилье – действительно, подобного рода кредиты очень зависят от динамики экономики. Я не открываю тут Америки, это все абсолютно понятно. Марианна Ожерельева: Конечно. Сергей Смирнов: Экономический спад 2008 года… Не помню, на каком канале я был, но я помню, что там одна из закредитованных девушек – дай Бог ей здоровья! – женщин, она сказала: «А нельзя ли в связи с кризисом простить все эти долги?» А вот обратите внимание, по-моему, вчера прошел Минстрой… По-моему, так он называется? Он решил простить часть долгов в зависимости от жизненной ситуации. Марианна Ожерельева: ЖКХ. Сергей Смирнов: Будет безработица, не будет безработицы, болезнь, не дай бог… Всем здоровья! Понимаете, вот это – да. Марианна Ожерельева: Звонок из Свердловской области. Наталья, здравствуйте, мы вас слушаем. Зритель: Здравствуйте. Мне интересно, на какие доводы опираются. Откуда у них такие подсчеты? Марианна Ожерельева: Прогнозы. Зритель: Инфляция – 7%? Марианна Ожерельева: Наталья, мы говорим сегодня, что 12–13%. Показывали графику. Давайте еще раз покажем ее, чтобы зрители видели. Значит, у разных ведомств совершенно разные цифры. Минэкономразвития дает свои прогнозы, там вообще алармизм какой-то – до 23%. А 7% нигде не встречается. Вот 12–13%. Можно, пожалуйста, графику по падению? Вот сейчас смотрите. Зритель: Даже удивительно! Вот 12%. Марианна Ожерельева: Правительство – 12–13%. Минэкономразвития – 17,5%. И еще там 18–23%. Смешались два ведомства. Зритель: Я извиняюсь, у меня такое чувство, что они живут не в России где-то. Марианна Ожерельева: А у вас какие прогнозы? То есть вы считаете, сколько будет? То есть больше или меньше? Хотим понять. Зритель: Так у нас вообще такая инфляция, что у нас глаза вылезают на лоб! У нас за год инфляция на 100%, на 50% – на продукты питания. Марианна Ожерельева: Вот то, что подорожало. Сергей Смирнов: Марианна, мы говорили на самом деле, я приводил цифры по продуктам питания. По тому же сахару, повторюсь, больше 30%. Как считает Росстат? У них есть свои методики… Марианна Ожерельева: Вот давайте поясним, откуда берутся цифры. Сергей Смирнов: Это цифры Росстата. Марианна Ожерельева: Все-таки все ведомства берут Росстат? Сергей Смирнов: Нет. Конкретную инфляцию, вот не прогнозную, а конкретную считает только Росстат. Есть методики. Они ведут наблюдение по массе позиций товаров и услуг. И в зависимости от этого они выстраивают общий индекс – индекс потребительских цен. Марианна Ожерельева: Минэкономразвития опирается на данные Росстата и строит свои прогнозы? Сергей Смирнов: Я думаю, что да, и на свои прогнозы. Но я так подозреваю, что все-таки вот эти 23% – это какие-то немножко устаревшие данные. У меня такое впечатление. Марианна Ожерельева: Самый худший сценарий, да? Весной. Сергей Смирнов: Ну, весной… Господи, ребята, мы сейчас не знаем, что будет завтра. Вы понимаете? Вот кто мог предположить, что реструктуризация отечественной торговой сети (в первую очередь торговой пока, а потом – материальное производство), что ушедшие компании перейдут в российскую юрисдикцию? Топ-менеджеры, не топ-менеджеры… Придет кто-то и вместо «Макдоналдса» что-то организует. Это другой вопрос. Но это же тоже амортизирует ситуацию. И мне кажется, что здесь… Ну, это старый прогноз. Я думаю, он абсолютно нереален. Марианна Ожерельева: Сергей Николаевич, несколько сообщений зачитаю. Важно все-таки мнение людей выслушать. Сергей Смирнов: Конечно. Марианна Ожерельева: Ленинградская область: «Обеспечьте граждан достойными зарплатами – и все само собой решится». Ростовская область: «О развитии и росте экономики судят по возросшему благосостоянию и уровню жизни народа в стране». Краснодарский край: «Какая экономика в нашей стране? Не смешите! Михаил, пенсионер», – наш постоянный телезритель, как я понимаю. Нижегородская область: «Кто работать будет? До 60% бездельников!» Мы все это суммируем – и что получаем? Связываем с предыдущей темой, что действительно должен кто-то работать, поэтому необходимо поддерживать рождаемость. Далее – о том, что судить надо по нашим доходам. А давайте вот эту тему затронем – не только как это сейчас, а вот в динамике. Последние 10–15 лет – это какой-то уверенный бурный рост? Это какой-то умеренный, но рост? Хорошо, что вообще это рост? Или надо говорить о том, какой это рост? Сергей Смирнов: Вы знаете, Михаил, по-моему… Да? Марианна Ожерельева: Да, из Краснодарского края написал: «Не смешите!» Сергей Смирнов: Я сначала хотел бы ему возразить. Экономика есть в любой стране. И какой бы она ни была – продвинутой или экономически развитой, страной «третьего мира» и так далее – в любой стране люди едят и люди одеваются. Марианна Ожерельева: То есть продают и покупают. Сергей Смирнов: Значит, кто-то должен производить и поставлять это на потребительский рынок. Могут быть машины с ABS, а могут быть машины без ABS. Кстати, как мы знаем, «АвтоВАЗ» тут перешел на полную рабочую неделю. Марианна Ожерельева: Да, да. Сергей Смирнов: Я не буду говорить про качество. Это другой вопрос. Дай бог, чтобы оно было хорошим. Пусть без ABS, пусть без подушек, но главное… Ладно, это отдельная песня, в автопром грузиться не будем. Марианна Ожерельева: Будут подушки безопасности. Сказали, что будут. Сергей Смирнов: Тем не менее, экономика есть на самом деле в любой стране. Что касается доходов населения, то здесь ситуация, конечно… Ну, я бы не назвал ее… Будем корректны, чтобы не употреблять слово «радужная». Мы скажем, что ситуация неоптимальная, неоптимистическая. Вот! Наверное, вот так, да? Марианна Ожерельева: Так? Сергей Смирнов: Потому что произошел провал доходов на фоне высокой инфляции – это 2015 год, конечно. Это начало 2014 года. То есть мы регулярно идем через кризисы, начиная с кризиса 98-го года. Что тогда произошло? Тогда вроде бы все было хорошо, доллар по 6 рублей, по-моему. Потом – моментальный обвал, потеря у многих долларовых сбережений или как минимум их обесценивание. Ну, не будем вдаваться в те механизмы, которые тогда существовали. Потом 2008–2009 год, но он был завязан на мировой кризис. Потом 2014–2015-й, вся эта война санкций и так далее. И поэтому говорить о том, что сейчас можно строить какие-то долгосрочные прогнозы, говорить о том, что у нас по доходам все будет хорошо в ближайшее время, я бы не стал. Марианна Ожерельева: Но они менялись? Сергей Смирнов: Они менялись. Они росли очень медленными темпами. Ну а если ВВП растет медленными темпами… Марианна Ожерельева: Связано. Сергей Смирнов: Вы понимаете, либо увеличивать резко долю заработной платы, либо, как говорится, государству поддерживать. Возьмите ту же самую ковидную ситуацию, выплаты семьям с детьми. Что удалось тогда сделать? Мы не раз об этом говорили. Несколько сократить разрыв доходов между богатыми и бедными семьями с детьми. Марианна Ожерельева: Звонок из Самары. Галина, мы вас слушаем, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я бы хотела узнать, в связи со скачком цен таким за полгода МРОТ почему-то не увеличивается. Я имею в виду – минимальная оплата труда. Почему-то, когда высчитывают пособие… Допустим, у меня сын получает на троих 50 тысяч. Ему не дают детское пособие. Почему? Потому что у них в собственности квартира. Но эта квартира в ипотеке. Марианна Ожерельева: Галина, извините… Зритель: Почему не высчитывают ипотечные выплаты? Марианна Ожерельева: По МРОТ. Как раз Сергей Николаевич был у нас по этой теме. Мы говорили, что с 1 июня этого года МРОТ в России составляет 15 279 рублей. И это то самое повышение. Видимо, вы о том, что маловато, да? Сергей Смирнов: Вот! Галина абсолютно права, малозаметно. Марианна Ожерельева: Потому что индексация была. Мы с Сергеем Николаевичем это проговаривали, я хорошо помню. И много сообщений, что мало, недостаточно. Сергей Смирнов: Мало, конечно. Марианна Ожерельева: И вы тоже говорили. Ну конечно, хотелось бы побольше. Сергей Смирнов: Ну извините, две-три тысячи на фоне нынешнего «разгула» цен… Марианна Ожерельева: Конечно. Сергей Смирнов: Это действительно малоотличимо. И я не сомневаюсь, что многие наши телезрители просто не заметили, особенно те, у кого… Марианна Ожерельева: Потому что цены выросли. Сергей Смирнов: Да. Единственное, что я могу сказать… Ну не знаю, вызову гнев наших телезрителей или нет. Вот то, что произошло по оплате жилищно-коммунальных услуг. Во всяком случае, то, что дает Росстат… С 1 июля, мы знаем, повышается. Марианна Ожерельева: Вторая индексация. Сергей Смирнов: Да. Но это меньше средней инфляции – где-то 8–9%. То есть это несколько ниже. Там удалось каким-то образом сдержать. Будет ли дальше какой-то опережающий рост, со следующего 1 июля – мы не знаем, конечно. Тем не менее, вот это хоть какой-то якорь получился. Марианна Ожерельева: Тоже важная тема. Первый вице-премьер Белоусов… Мы говорили о его прогнозах по ВВП и экономике. Здесь также говорил он о безработице, что 200–300 тысяч человек могут остаться из-за ухода зарубежных компаний. Сергей Николаевич, привязываю к сообщениям его прогнозы. Из Коми: «Какая экономика в стране при отсутствии всех производств?» И дальше Калининградская область: «Перепродажа привлекательнее, чем производство». И приходим к главному – рабочие места, производство. Который месяц мы говорим о том, как хорошо, спасибо им, что они ушли, теперь мы наконец сами. С 2014 года прошел не один год уже. Считали, что мы сделали к этому моменту сами, а где мы импортозаместили. А давайте очень простой вопрос и ваш ответ: все-таки производить когда мы будем? И на это необходимо что? Человеческие ресурсы? Для этого необходимы деньги? Или все-таки какая-то уже воля, что это надо делать у себя? Сергей Смирнов: Вот есть у наших телезрителей стойкое убеждение, у некоторых из них, что Россия не производит ничего, да? На самом деле, вы знаете, я бы… Марианна Ожерельева: Они вам скажут: «Мы нефть и газ продаем. Мы сырьевой придаток». Сергей Смирнов: Нет-нет-нет, извините. Я вспоминаю события 98-го года. Практически все полки предприятий розничной торговли были забиты иностранными товарами. Потом – бац! – доллар, извините, рубль обесценился, и стало выгодно производить в России. И, извините, пищевая промышленность – кто мне скажет, что ее не существует? Марианна Ожерельева: Животноводство. Сергей Смирнов: Да, абсолютно. А кто мне скажет, что не было… Ну давайте. Кто мне скажет, что до 24 февраля не было автопромышленности в России? Была она. Извините, была. Я не говорю про локализацию, про коэффициент локализации, сколько мы собирали здесь, сколько получали из-за рубежа и так далее. Вот «КамАЗ» тот же самый. Ну, не будет этих японских кабин, да? Мы вернемся к «КамАЗу» 76-го года. Марианна Ожерельева: И двигатели американские. Сергей Смирнов: Да. Но «КамАЗ» будет производиться. Они не видят в этом трагедию. Он будет более простой, да? Но кто сказал, что у нас нет материального производства? Да, у нас большая проблема с теми же самыми металлорежущими станками, с теми же самыми компьютерами, один из которых стоит перед вами, Марианна. Марианна Ожерельева: Пока работает. Сергей Смирнов: Да. Тем не менее, говорить, что Россия – это только страна перепродаж, я бы никоим образом не стал. Извините… Марианна Ожерельева: То есть не надо самобичеванием заниматься? Сергей Смирнов: Не надо самобичеванием. Когда мы вспоминаем про советский период, мы почему-то говорим: вот эти гиганты индустрии и так далее… Марианна Ожерельева: Да! Заводы, пароходы. Сергей Смирнов: Это все по-другому. Это все сейчас по-другому. Не нужны вот эти дымящие труды. Да, что-то утеряно. Вот я не знаю, Министерство промышленности и торговли (не будем называть фамилии), оно существовало у нас практически всегда. Ну, когда-то оно сливалось с Минэкономики, по-моему. Ну, неважно. Ребята, а где промышленная политика? Почему вы не занимались производством тех же подшипников? Почему нужно этим заниматься после того, как ушел Siemens? А это же принципиальный момент. Ну, ребята… Поэтому говорить, что… Страна упущенных возможностей, я бы так сказал. Нет! Промышленность упущенных возможностей, я бы так переформулировал. Марианна Ожерельева: Еще одна из наших с вами любимых тем, из Хакасии: «Остановите рост цен. Больше ничего не надо». Сергей Николаевич, если государство сегодня… Вы сказали не раз, что рыночная экономика, и экономика есть везде, потому что кто-то производит, кто-то покупает. Далее идем. Если государство вмешивается, то на этих полках, помимо отечественного и зарубежного, что-то остается или нет? Или государство сейчас призвано регулировать ценовую политику – и тогда будет лучше? Сергей Смирнов: Вы знаете, оно не может регулировать ценовую политику, за исключением тех тарифов, которые устанавливают централизованно. Ну, про жилищно-коммунальные услуги мы уже говорили. Оно централизованно устанавливает ставки налогов, которые мы платим, которые платит производитель и так далее. Марианна Ожерельева: Наверное, больше о продуктах питания, о том, с чего мы начали. Сергей Смирнов: Да. Оно не может… Ну, мы же уже проходили – сколько? – лет десять назад, наверное. Ну и что? Оно вмешалось. Но это было какое-то разовое вмешательство. В принципе остановить рост цен невозможно. Важно… Еще раз возвращаемся к тому, что важно обеспечить устойчивый рост доходов. Государство может поддержать пенсионеров. Вы знаете, что по неработающим пенсионерам индексация была, по-моему, 10%. Я могу ошибаться, но где-то так, то есть на уровень официальной инфляции приблизительно. Сейчас все это уже «съедено». Ну, с 1 января следующего года будет очередная индексация. В каком размере? Я думаю, все-таки это будет достаточно… ну, не то что щедро, а несколько выше официальной инфляции. Так мне кажется. А регулировать цены – это практически невозможно. Ну возьмите тот же самый бензин – кто на него регулирует цену? Никто не регулирует. Но расширилось предложение, спрос несколько сократился, потому что доходы несколько упали, – и что? – и цены зафиксировались, и без всякого вмешательства государства, в общем-то. Понимаете? Мне так кажется. Марианна Ожерельева: Очень коротко, завершаем. Все-таки спрашивают: «Так что же лучше?» Понятно, чтобы доходы росли. А лучше не упасть совсем по этим доходам? Это, наверное, к вопросу: стоит ли ожидать, что будет не только сокращение рабочих мест, но и сокращение зарплат? Или эта инфляция «съедает», так и так оно будет? Сергей Смирнов: Вы знаете, по рынку труда ситуация крайне непонятная. И тут, я думаю, Владимир Ефимович Гимпельсон, мой коллега, вполне может рассказать про нее, потому что есть много амортизирующих механизмов, очень много: это и теневая занятость, это и низкий размер пособия по безработице, который моментально стимулирует человека, потерявшего работу, искать другое рабочее место. Оно может быть более низкой квалификации. Ну, курьеров возьмите. Я не знаю, я иногда еду на велосипеде, иногда на машине и смотрю на лица курьеров – их состав несколько изменился. Марианна Ожерельева: Поменялся, да. Сергей Смирнов: Обратили внимание тоже, Марианна, да? Марианна Ожерельева: Есть такое, да. Спасибо вам большое. Напоследок все-таки несколько сообщений зачитаю, но сначала еще раз вас представлю. Сергей Смирнов, доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук, был сейчас в студии. Мы говорили о прогнозах, насколько упадет российская экономика, где эти пределы и какие данные у разных ведомств. Несколько сообщений. Смоленская область: «Прогноз один – все будет дорожать». Из Нижегородской области нам пишут: «Закрыто множество предприятий, где мы работали. Какое уж тут производство? Сплошной обман». Из Вологодской области нам подсказывают: «По телевизору необходимо больше рассказывать про наше производство». Мы с Сергеем Николаевичем как раз говорили, что есть сегодня действительно чем похвастаться, все-таки производим что-то, мясо свое едим. Сергей Смирнов: На автобусный парк обратите внимание, трамваи. Марианна Ожерельева: Даже они, даже они. Ну и говорят нам еще из Коми: «Невозможно регулировать цены. Поднимайте доходы населения, иначе это противоправно». Спасибо, что вы так активно писали SMS. Далее будем говорить о фастфуде. Надеюсь, что вы будете так же активны, уважаемые телезрители. Не переключайтесь. Будем говорить про его вред и влияние через рекламу.