Тамара Шорникова: Глава Центробанка сегодня выступила с отчетом в Госдуме, и вот несколько выдержек из выступления. Эльвира Набиуллина исключила дефолт в России: «У России есть все необходимые финансовые ресурсы, никакой дефолт нам не грозит». По данным российского Минфина, на 1 февраля 2022 года внешний госдолг России составлял около 60 миллиардов долларов, в т. ч. задолженность по внешним облигационным займам почти 40 миллиардов. И еще также с отчета выдержка, она касается ключевой ставки – Центробанк рассмотрит возможность дальнейшего снижения ключевой ставки на будущих заседаниях. Собственно, глава ЦБ напомнила о снижении уже состоявшемся: 8 апреля регулятор внепланово снизил ключевую ставку до 20 до 17% годовых. Виталий Млечин: Ну, собственно говоря, да, это может состояться уже на следующей неделе, очередное снижение ставки. Но вообще Центробанк говорит о том, что риски для финансовой стабильности перестали нарастать, инфляция замедлилась, рубль укрепил свои позиции. Ну и действительно, сейчас доллар на торгах на Московской бирже стоит около 75 рублей, что, в общем, существенно ниже, чем даже в начале года фактически. Тамара Шорникова: Какой может стать ключевая ставка? Какое решение примут на заседании совета директоров Банка России 29 апреля? Что будет с ценами и с экономикой в целом? Вот это все сейчас будем обсуждать. Присоединяйтесь. Виталий Млечин: Да, давайте разбираться. Собственно говоря, ваше мнение тоже интересно: 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира, 5445 – бесплатный номер для ваших SMS-сообщений. Как вы думаете, что будет со ставкой, с политикой Центрального банка, с курсом рубля, ну и с ценами. Тамара Шорникова: Может быть, у вас есть рекомендации для регулятора? Виталий Млечин: Кстати, а почему нет. Среди наших зрителей, кстати, очень много действительно людей знающих, как выясняется по звонкам и по сообщениям, поэтому... Тамара Шорникова: Безусловно. Виталий Млечин: ...есть люди наверняка, которые могут подкинуть какие-то ценные идеи, так что не стесняйтесь, пожалуйста. Тамара Шорникова: Точно это может сделать наш эксперт. Виталий Млечин: Да, это абсолютно. Тамара Шорникова: Директор Финансового центра «Сколково» – Российская экономическая школа Олег Шибанов. Виталий Млечин: Олег Константинович, здравствуйте. Олег Шибанов: Добрый день. Виталий Млечин: Олег Константинович, что самое главное сейчас вот из заявлений Набиуллиной, то, что дефолт не грозит, или то, что ставка будет снижаться? Олег Шибанов: Вы знаете, дефолт для российской экономики не важен, т. е. в том формате, в котором он если вдруг гипотетически произойдет, он не повлияет на экономику. А вот что касается ставки, это действительно важно, это для бизнеса, для граждан, в общем, ключевой элемент, и желательно, чтобы она, конечно, снизилась в соответствии, конечно, с финансовой стабильностью, но как можно быстрее. Виталий Млечин: Как вы считаете, по-моему, на следующей неделе, да, будет новое решение принято? Олег Шибанов: 29 апреля, да, я ожидаю снижения ставки. Виталий Млечин: Сильного? Олег Шибанов: У меня прогноз минус 2 процентных пункта, до 15%. Виталий Млечин: До 15%. Понятно, хорошо. Давайте теперь разберемся, как это скажется на российской экономике, потому что понятно, что, если вы говорите, что это хорошо, значит, хорошо, но как мы все это почувствуем? Олег Шибанов: Скорее всего, это снизит ставки по кредитам и гражданам, и компаниям. Это должно еще, наверное, снизить ставку по льготной ипотеке в том числе. И в результате для большой части деловой активности, включая потребительские кредиты и ипотеку, это будет, конечно, выгодно. Виталий Млечин: Ага. Ну а что касается цен в магазинах? Олег Шибанов: Смотрите, с ценами на многие товары вопрос вообще не в ставке и вопрос даже не в спросе – вопрос в стороне предложения, вопрос того, что логистические цепочки многих компаний полностью разорваны. Вот это еще одна история, о которой сегодня Набиуллина рассказала, про то, что швейные мастера в России не могут перестроить свое производство мгновенно, потому что у них, допустим, пуговицы недоступны, которые раньше доставлялись из Европы. Поэтому с некоторыми товарами у нас могут быть задержки как минимум, и перестройка цепочек – это месяцы, т. е. для бизнеса это тяжелый вопрос. Но что касается продовольствия, здесь, видимо, никаких перебоев вообще не ожидается. Виталий Млечин: Ну вот что касается все-таки ставки, на протяжении нескольких лет нам говорили, что главное – это борьба с инфляцией, поэтому вот высокая ставка, соответственно, помогает бороться с инфляцией, потому что снижает траты людей. А сейчас, если она снизится, не вызовет ли это, наоборот, рост инфляции, которая и так большая? Олег Шибанов: Вы знаете, сейчас речь про повышение ставки скорее шла в контексте финансовой стабильности и гораздо в меньшей степени борьбы с инфляцией. То есть история в том, что люди очень заволновались по поводу валютного курса, соответственно, могли вдруг решить перевести все свои рубли в доллары или евро. Если бы вдруг это произошло, это было бы большим ударом по российскому банковскому сектору. К счастью, высокая ставка частично уберегла от этого, частично то, что были валютные ограничения. И я бы сказал, что сейчас снижение ставки более-менее соответствует той траектории инфляции, которую мы видим до конца года. Виталий Млечин: Ну а, собственно говоря, кстати, тоже по поводу курса валют. Вот 75 рублей сейчас на Московской бирже стоит 1 доллар… Я вижу улыбку на вашем лице. То есть это такой не очень естественный курс? Олег Шибанов: Нет, у меня улыбка, потому что вы меня отвлекаете эфиром, а я должен бежать скорее покупать. Виталий Млечин: Ха-ха-ха! Олег Шибанов: То есть в принципе у меня как у простого гражданина России огромное желание и почесывание рук. Когда я слышу «75», когда недавно было 120, я начинаю волноваться, да. Но, если более серьезно, все же история такова, что этот валютный курс действительно частично рыночный, потому что валютные ограничения не все еще остановлены и Банк России еще их будет облегчать. И с другой стороны, ограничения для экспортеров довольно существенные, они же все еще продают 80% валютной выручки. Поэтому сейчас на рынке некоторый дисбаланс, предложение валюты повыше, чем спрос на валюту. Но это через некоторое время, конечно, снизится. Тамара Шорникова: Олег Константинович, вот еще одна цитата из выступления Эльвиры Набиуллиной. По словам главы ЦБ, низкая инфляция может быть опасна для экономики. И тут мне стало немного страшно, потому что мне казалось, что это, наоборот, хорошо, как раз должна быть определенная забота регулятора о том, чтобы цены не росли, но вот все-таки цитата: «Должен быть какой-то уровень, который обеспечивает возможность и интерес для производителя развивать и расширять производство». Этот интерес только за счет нас должен обеспечиваться? Мы больше должны платить за эти товары, или как это работает? Олег Шибанов: Смотрите, это работает немножко по-другому. Дело в том, что, когда вы смотрите на данные что российские, что международные, у вас инфляция в экономике очень даже похожа на рост зарплат. То есть в долгосрочном периоде номинально зарплаты растут примерно так же, как инфляция, а в России даже опережали они инфляцию во многие годы, в т. ч., например, в нулевые. Здесь вопрос скорее в том, что действительно низкая инфляция, в районе 0%, это вредно для компаний: компании в этой ситуации просто не могут прогнозировать рост выручки и им неинтересно инвестировать. Поэтому какая-то разумная... Тамара Шорникова: Ну, мне кажется, на это рассчитывать в ближайшей перспективе как-то очень сложно, зачем говорим об этом тогда? Олег Шибанов: Дело в том, что она, видимо, пыталась в этой цитате обосновать, почему 4% – это средняя инфляция в экономике, а не 0%, например. Но что касается этого года, вы совершенно правы, сейчас инфляция скорее ожидается от 10 до 40% разными аналитиками, и здесь вопрос того, что компании смогут поменять свои цены и все будет хорошо, они их поднимут. Тамара Шорникова: А разброс очень существенный, от 10 до 40%. Вы все-таки больше к какой метке склоняетесь? Олег Шибанов: Мой прогноз все еще 20% на конец года. Тамара Шорникова: 20% на конец года. Еще немного об инфляции. Ранее Эльвира Набиуллина говорила о том, что регулятор не намерен сдерживать инфляцию любой ценой, хотя до этого действительно были заявления, что 4% отметка – это наше все, мы как раз именно любой ценой будем добиваться этого. Что поменялось? Олег Шибанов: Поменялись обстоятельства. Дело в том, что вот все эти санкции, которые были наложены, они привели к тому, что международные компании внезапно ушли из экономики и на большую долю разрушили те логистические цепочки и цепочки взаимодействия российского производителя с международными партнерами, которые были, и теперь компаниям нужно время на перестройку этих цепочек. Поэтому 2022 год будет чисто перестроечным, может, не все любят это слово, но, увы, перестройка нас снова настигла. Тамара Шорникова: И вот как раз благодаря этому пассажу мы переходим к той самой трансформации экономики, о которой до этого также говорила Эльвира Набиуллина. Она предрекла начало трансформации во II–III квартале. Что это будет за трансформация? Как вы себе ее представляете? Олег Шибанов: По большому счету, история с тем, какие вы используете комплектующие как компания, на каких станках вы производите и вообще кому вы продаете, потому что часто у нас комплектующие из Европы и вы не можете их больше купить, по крайней мере «вбелую», потому что ваши партнеры просто не отвечают на ваши звонки и имейлы. И в результате вам придется придумать, как перестроиться. Если у вас есть уже готовые станки из Европы, в которых используются частично европейские комплектующие, то вам довольно тяжело это сделать, вам фактически придется инвестировать заново и перестраивать производство. Поэтому вот серьезная часть перестройки действительно придется на вторую половину года. Тамара Шорникова: И как раз к этому времени, как тоже заметила глава ЦБ, у многих закончатся запасы. Все ли смогут перестроиться, на ваш взгляд, и найти вот те самые новые модели бизнеса? Олег Шибанов: Вы знаете, здесь есть два момента. Когда вы говорите, например, о продовольствии, когда вы говорите о каких-нибудь гвоздях условных, которые очень любит теперь уважаемая госпожа Матвиенко, то вы видите терпимые возможности, там можно поработать. А вот когда вы говорите, например, про медицину или высокотехнологичные товары, вот там история гораздо более сложная, там перестройка, скорее всего, займет больше времени. Виталий Млечин: Давайте про дефолт все-таки немножко поговорим. Вот: «Россия обладает всеми необходимыми финансовыми инструментами, никакой дефолт стране не грозит». Но вообще, еще 2 месяца назад никому в голову даже не приходило, что страна, которая имеет такой низкий уровень долга и государственную корпоративную, и такие большие резервы, что у нее вообще хоть какие-то сложности могут возникнуть. Но тем не менее, понятно, что резервы есть и желание есть платить, что самое главное, но при этом не всегда есть возможность. Все-таки если попытаться прогнозировать, если не позволят платить в долларах и не примут платежи в рублях, это будет означать технический дефолт, правильно? Олег Шибанов: Это будет означать просто дефолт. Слово «технический» мне нравится, потому что я люблю технику... Виталий Млечин: Ха-ха. Тамара Шорникова: Ха-ха. Олег Шибанов: ...но с точки зрения наших международных партнеров это будет дефолт. Виталий Млечин: Так. И к чему это приведет тогда? Олег Шибанов: Вы знаете, ни к чему. Экономически это вообще ничего внутри не изменяет. А вот с точки зрения того, что они просто сами отказались получать наши платежи, вот это, возможно, приведет к некоторой перестройке международных финансовых отношений, и страны будут еще серьезнее думать, а занимать ли в долларе вообще, если иногда американские регуляторы просто запретят вам заплатить, после этого вы, так сказать, дефолтитесь, после этого вас не допускают больше на рынок международного капитала. Тамара Шорникова: А вот интересно, а если основные инвесторы, ну так сложилось все-таки, нужно признать, что займы в долларах, прямо можно рассчитывать, что так сильно перестроится мир и все начнут занимать в национальных валютах, в юанях, я не знаю, в рублях? Олег Шибанов: Вы знаете, а Россия здесь была довольно серьезным примером. У нас довольно немного долга в иностранной валюте, потому что у нас Министерство финансов занимало в иностранной валюте чисто для одной цели – чтобы дать какую-то основу для ставок по займам компаний. И когда Министерство финансов думало, в чем занимать, оно в основном занимало в рублях, и у нас довольно большая доля нерезидентов, т. е. иностранных инвесторов, в наших именно рублевых облигациях. Поэтому я бы не сказал, что это огромная проблема для мира и есть шанс передвинуться больше к локальным валютам. Тамара Шорникова: Я к тому, что есть у вас оппоненты, которые говорят, что это все иллюзии, доллар и евро в любом случае главные валюты мира сейчас и еще так десятилетиями будет, перестраивай не перестраивай, переводи, не знаю, в любую валюту расчеты, ну такова сейчас экономическая реальность. Вы не согласны? Олег Шибанов: Вы знаете, в чем маленькая деталь? Вот иллюзия является иллюзией, пока не поймешь, как она создается. А вот когда вы видите, что вполне честному контрагенту, как Россия, вдруг внезапно запрещают платежи, отрезают возможности и государству, и компаниям проводить вот эти выплаты по облигациям и по обязательствам, которые есть у компаний, то весь мир начинает задумываться. Все, иллюзия рассеялась в том смысле, что я доллар очень уважаю, он использоваться будет, конечно же, в мировой финансовой системе, но вопрос в том, а вот многие другие страны, находящиеся в каком-то таком специфическом положении, например, ну не будем говорить вслух, Израиль... Виталий Млечин: Ха-ха. Тамара Шорникова: Ха-ха-ха! Олег Шибанов: Они вот как себя почувствуют, когда видят вот это? И в этом плане по-разному может случиться. Мировая финансовая система инерционна, это абсолютно правда, что доллар и евро останутся ключевыми, но локальные валюты, рубль, естественно, юань, естественно, рупия, будут постепенно восходить в своем значении. Виталий Млечин: И что, что это будет означать? Что, условно говоря, при торговле теми же энергоносителями цены будут устанавливаться не в долларах, как это сейчас принято, а в национальных валютах? Как это вообще на рынке международном скажется? Олег Шибанов: Вы знаете, строго говоря, на международном рынке это радикально не скажется, потому что, естественно, разные цены в разных валютах будут быстро компенсироваться арбитражниками. Если вдруг там нефть в рублях будет стоить в 2 раза меньше, чем нефть в долларах, то как-нибудь разберутся люди, которые этим торгуют, и сделают эти цены поближе друг к другу. Но здесь скорее важно, что зависимость от некоторых валют, от доллара и евро в частности, может оказаться слишком уж неустойчивым равновесием для ближайшего будущего, где, наверное, деглобализация будет влиять на использование локальных валют. Поэтому моя вера в то, что они будут важнее и важнее. Виталий Млечин: Просто не очень понятно, как устанавливать долгосрочные цены в тех же рублях, например, если месяц назад доллар стоил 120 рублей, грубо говоря, а сейчас 75. Олег Шибанов: Какая разница? Здесь же вопрос того, какие инвестиционные программы закладывает компания и какую доходность они считают. Считать в любой валюте доходность компании умеют, и в рублях, и в долларах, и в чем угодно, эти модели строят финансисты совершенно без проблем. Вопрос ровно в том, чтобы у вас была относительно стабильная покупательная способность рубля, вот не валютный курс, а чтобы инфляция именно была относительно стабильной. И скорее всего, после 2022 года инфляция в рубле тоже будет относительно стабильной. Тамара Шорникова: Еще немного вокруг этой ситуации. Вы говорите о том, что многие страны сейчас призадумаются – ага, если вот платежеспособной стране отказывают в ее праве расплатиться по долгам, – это будет означать репутационные риски для заемщика, вернее для того, кто одалживает. Но а не может ли быть обратной ситуации, страны подумают: страна не может расплатиться, нужно меньше ей занимать? Или нам и сейчас не светят, в общем-то, какие-то большие займы от недружественных стран, а с дружественными мы как общались хорошо и торговали, так и будем продолжать? Олег Шибанов: Ну, вы знаете, для России опять же последствия вполне очевидны. Министерство финансов, в общем, прямо сказало, что не будет занимать просто в этом году на международных рынках ни в каком виде, поэтому это не очень важно для него. А вот что касается других стран, которые будут смотреть на все это... Понимаете, это же создает некоторые трения и для заемщиков, и для кредиторов. Мы и так видим, что развивающиеся страны довольно много долгов накопили и им довольно непременно в 2022–2023-х гг. эти долги отдавать, в этом смысле уже есть проблемы взаимодействия с кредиторами. А вот что касается именно отдельных валют, вот просто больше будет вопросов, а в чем занимать. И если вам дают в долларах, вы уже можете больше задумываться, а следовательно, реже, может быть, брать подобные кредиты. Тамара Шорникова: Глава Центробанка Эльвира Набиуллина заявила о подготовке исков для возврата международных резервов. Это формальность? Есть ли какие-то шансы? Олег Шибанов: Вы знаете, я не юрист, поэтому мой ответ – конечно, есть шансы, и, конечно, вероятность 50 на 50. Юрист бы вам сказал более точно, потому что есть уже прецеденты, когда не возвращали, это Венесуэла. Поэтому насколько вот есть шанс, что мы выиграем это дело, время покажет. Виталий Млечин: Вот еще одно заявление: «Сейчас нужно дать всему бизнесу максимальные возможности для проявления инициативы. Задача ЦБ – наладить работу финансовой системы так, чтобы она отвечала потребностям бизнеса в такой ситуации». А это о чем речь идет? Олег Шибанов: Вы знаете, это о том, что нам нужно уметь проводить платежи везде. У Центрального банка есть очень большая роль в помощи тому, чтобы финансовые организации (банки, страховые и пенсионные компании) не развалились. И вот сейчас платежи, к счастью, в России проводятся вполне успешно, потому что у нас есть внутренняя национальная платежная система, а вот международные платежи работают плоховато, от системы SWIFT уже некоторые банки отключены и в принципе работать с международными платежами российским банкам всем, даже несанкционным, довольно сложно. И вот, например, Центральный банк подключил очередную платежную систему к возможностям работать в России, она называлась Hello, а буквально вчера, в среду, американцы сразу же наложили на нее санкции, теперь она не будет работать. Ну то есть в этом плане Центральный банк делает все что возможно, но, к сожалению, наши контрагенты поступают как хотят. Виталий Млечин: Ага. А вот что касается возможности для бизнеса для проявления инициативы, о какой инициативе идет речь? Олег Шибанов: Вы знаете, с моей точки зрения, здесь вопрос того, что бизнесу придется настолько перестраиваться, настолько много делать и новых инвестиций, и как-то искать выходы на новые рынки, что сейчас максимальная роль именно у правительства даже, чем у Центрального банка: налоговая роль, бюджетная роль, госзаказы и т. д. Вот все эти вещи должны быть очень осторожными, очень эффективными и, с другой стороны, не напрягать бизнес, а, наоборот, давать ему больше свободы и возможностей развиваться. Тамара Шорникова: Возвращаясь к трансформации экономики, поговорили о том, что это действительно такая проверка на прочность многих предпринимателей будет, как они смогут перестроить свои логистические цепочки, производство и т. д. Но мне казалось, что трансформация – это такая обоюдная история: с одной стороны, предприниматели должны стараться, с другой стороны, действительно государство должно создавать условия для того, чтобы этот процесс происходил легче, это в интересах самого государства, чтобы его население жило лучше. Вот с точки зрения государства каких мер вы от него, например, ждете? Может быть, какие-то есть рекомендации? Олег Шибанов: Ну, у меня-то рекомендаций не может быть, потому что правительство профессионалы и сами разберутся. Но вы понимаете прекрасно, что... Тамара Шорникова: Совет лишним никогда не бывает. Олег Шибанов: ...когда у бизнеса есть проблемы и когда, естественно, прибыль падает, когда у банковского сектора, например, серьезные сложности с собственным капиталом и с активами, то здесь Центральный банк с банками разберется. А с компаниями, конечно, правительство должно суметь нащупать тот правильный путь, который, с одной стороны, не разорит государство, т. е. не убьет бюджет и т. д., а с другой стороны, даст бизнесу возможность как-то эту теряющуюся прибыль восстанавливать. Поэтому мне кажется, что налоговые шаги здесь почти очевидны, и мне кажется, что международное взаимодействие будет ключевым для российских компаний. Тамара Шорникова: А налоговые шаги, очевидные вам, – это какие? Мы не специалисты, нам как раз нужно разъяснение. Олег Шибанов: Многие бизнесы очевидно говорят о том, что маржа сейчас радикально упала. Более того, многие компании будут неприбыльными в этом году, потому что спрос просто падает, граждане начинают переходить к очень сберегательному поведению: они кладут деньги на депозиты обратно, снова уже в апреле, и они не очень готовы тратить на горизонте, пока неопределенность не разрешится каким-то образом. Поэтому сейчас я бы сказал, что налоговые послабления бизнесу, в т. ч. просто возможность не заплатить тот объем налогов, который Федеральная налоговая служба ожидала, это, конечно, очень важный момент. Виталий Млечин: Еще одно заявление: ЦБ в следующем году начнет проводить реальные расчеты с цифровым рублем. Тамара Шорникова: Ага. Виталий Млечин: Вот цифровой рубль для меня загадочная совершенно вещь. Можете объяснить, что это такое? Олег Шибанов: Если вы пользуетесь каким-нибудь мобильным приложением банка, то у вас в мобильном приложении банка есть электронная запись о том, что какие-то средства хранятся в этом банке. Цифровой рубль будет очень похожей записью, просто в отдельном цифровом кошельке, который, скорее всего, будет в то же мобильное приложение банка встроен. В результате вот этот цифровой рубль – это промежуточная форма между электронным рублем и наличными рублями. И эта промежуточность формы, собственно, выражается в двух вещах. Первое: цифровой рубль у вас технически хранится на счете в Центральном банке, т. е. он не может пропасть ни в каком варианте. Но проблема в том, что цифровой рубль не платит процентных ставок, поэтому вы выбираете, либо кладете деньги на депозит в коммерческий банк и получаете какие-то проценты, либо пользуетесь цифровым рублем примерно как взаимозаменяемой формой с наличными рублями, которые тоже не платят проценты. Виталий Млечин: Так а для чего это делается? Просто для безопасности, для защиты? Олег Шибанов: Для удобства платежей. Потому что, если у вас есть какие-то средства, которые размещены в Центральном банке, они опять же не исчезнут, даже если вы потеряете свой смартфон, эти средства все равно принадлежат вам и вы сможете восстановить их потом у Центрального банка, что не всегда правда с коммерческими банками, потому что они имеют иногда склонность банкротиться, и в этой ситуации восстановить все средства выше 1 миллиона 400 тысяч бывает возможно очень проблематично. И с другой стороны, вы понимаете, в России очень развиты электронные платежи. Мы прекрасно помним, как мы умели платить смартфоном, пока вот не произошел массовый исход международных платежных систем. И цифровой рубль будет давать такую возможность и в принципе будет удобным средством платежа в ближайшие уже годы. Виталий Млечин: Ну а это как-то скажется на экономической системе? То есть просто как будто получается еще одно дополнительное такое платежное средство. И кстати, собственно говоря, вот этот цифровой рубль, где его взять? Олег Шибанов: Его Центральный банк, естественно, будет предлагать гражданам и компаниям. Если им это будет необходимо, они смогут его обменять на свои электронные рубли в банках или на наличные рубли. Что касается средства платежа, вы абсолютно правы, это действительно дополнительный способ платежа, это всего лишь третья форма существования рубля: были электронные рубли, были наличные рубли, теперь вот цифровой рубль. И именно с точки зрения удобства платежей, мне кажется, это будет таким эффективным способом работы почти в любой экономике, в России в том числе. Тамара Шорникова: А чтобы приобрести вот такой цифровой рубль, это тоже будет какой-то обменный курс, три обычных рубля за цифровой или как? Виталий Млечин: Ха-ха. Олег Шибанов: Он будет обменный, он будет 1 к 1. Это обычный рубль, ничем не отличающийся от других рублей. Виталий Млечин: Знаете, еще один важный тоже вопрос, который хочется задать: ЦБ продолжит работу над расширением присутствия карт «МИР» за рубежом. Сейчас это становится суперактуально по понятным причинам. Как вы оцениваете перспективы такой работы? Олег Шибанов: Очевидно, что в странах Восточной и Западной Европы и в странах где-то англосаксонского блока это будет очень проблематично. Ну то есть многие страны из этих групп, они не очень захотят. А вот нам было бы крайне важно Турцию и некоторые другие в т. ч. курортные страны российские попробовать к этому привлечь. Здесь даже на Черногорию у меня не очень много надежды, например, но все же вот Турция и еще пара стран, Египет, например, были бы нам очень важны. Виталий Млечин: А почему? Это технически сложно? Казалось бы, особенно страны, которые туристический поток имеют из России, они заинтересованы в том, чтобы туристы могли платить. Олег Шибанов: Это политически сложно. Если вы думаете про Испанию, Грецию или Италию, ну как они могут позволить себе подобные вещи? Виталий Млечин: Да, понятно, все ясно. Спасибо вам большое! Тамара Шорникова: Спасибо, что разъяснили многие моменты. Виталий Млечин: Да, за ваш комментарий очень полный. Олег Шибанов, директор Финансового центра «Сколково» – Российская экономическая школа, был с нами на прямой связи.