Александр Денисов: Ну как нам расслабляться, когда такие дела серьезные происходят? «Экономике пропишут вливания». Сегодня Правительство внесло в Кремль общенациональный план восстановления экономики. По предварительным данным, в нем заложено 8 триллионов рублей на поддержку различных отраслей. А вот сколько потребуется времени? Крупнейшие российские предприятия и компании рассчитывают «оправиться от шоков», как они говорят, за полгода. Об этом они заявляли в ходе опроса Банку России. Анастасия Сорокина: Борьба с безработицей и доходы населения – это основные приоритеты плана. Документ состоит из девяти разделов и предусматривает больше 500 мероприятий по различным направлениям. Выполнить их собираются до конца следующего года. В проекте плана на восстановление экономики заложено, как уже сказали, 8 триллионов рублей. Михаил Мишустин, председатель Правительства РФ: «Основная его цель – выход на устойчивую траекторию экономического роста, увеличение реальных доходов граждан на основании использования современных технологий, цифровизации, новых возможностей рынка труда, образования, быстрого и качественного строительства жилья. Выполнение плана позволит не только переломить ситуацию, сложившуюся в результате распространения новой коронавирусной инфекции, но и приступить к проведению долгосрочных структурных изменений в экономике и ее дальнейшему укреплению». Анастасия Сорокина: На завтра запланирована встреча Михаила Мишустина с президентом, где он и представит в подробностях план восстановления экономики. Александр Денисов: Согласно проекту, основными показателями восстановления экономики на конец этого года являются устойчивый рост реальных доходов населения, снижение безработицы до 5%, выход на устойчивый рост ВВП на уровне не менее 2,5% в годовом исчислении. Ну, насколько реальны эти цифры, эти планки? Мы поговорим с нашими собеседниками. Анастасия Сорокина: На связи со студией первый эксперт – Михаил Беляев, эксперт Российского института стратегических исследований. Михаил Кимович, добрый вечер. Михаил Беляев: Здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте. Михаил Кимович, можем прицепиться сразу к этим показателям восстановления экономики, на которые мы будем ориентироваться, – так сказать, вешки? ВВП в годовом исчислении – на уровне 2,5% в год. Ну это очень амбициозная задача! Михаил Беляев: Вы знаете, считается, что такой приличный темп роста – это все-таки выше 3%. А нам, конечно, надо было бы еще больше, чем 3% – 6% или 7%. Давно эта задача уже ставилась. Но 2,5% – это уже на что-то похожее. Но вообще, по идее, надо 3%. И учитывая, что база, с которой будут стартовать (а именно 2020 год я имею в виду), она все-таки будет слегка просевшая, и в этих цифрах будет «сидеть» показатель не столько развития, а сколько восстановления того, что то было, так что это не 2,5% чистого развития, а восстановление плюс какое-то развитие. Ну, может быть, 1–2% – это восстановление. И, конечно, чуть-чуть на развитие. Во всяком случае, это стартовая площадка. И я думаю, что 2,5% – это, конечно, именно в данной ситуации нормально и выполнимо, учитывая, что вольются просто колоссальные средства. И дело даже не в том, что формально вольются эти 8 триллионов, а они вольются по этим 9 руслам достаточно крупным и по 500 таким маленьким-маленьким ручейкам, которые касаются и кредитов, и налогов, и аренды, и отсрочки, и всяких инспекционных проверок, и налоговых, и так далее, и так далее. В общем, я так думаю, что бизнесу будет просто стыдно не реагировать на такую заботу Правительства. И мы понимаем, что ведь… Понимаете, вот сейчас есть еще один фактор, кроме земли, труда, капитала и прочего, что двигает такое классическое развитие экономики. Есть еще один – самый главный – фактор. Это предпринимательская инициатива. Вот именно предпринимательская инициатива оживляет, как живой эликсир, все эти факторы, которые я перечислил. Все эти факторы – они мертвые, пока нет предпринимательской инициативы. Если предприниматели будут сидеть и ждать, что кто-то им еще что-то поможет или придаст какой-то еще волшебный импульс – ну, они его будут ждать очень и очень долго. Я думаю, мы как раз вправе ожидать от предпринимателей, чтобы они среагировали на такую заботу, отложили в сторону свою пассивность и приняли ситуацию как она есть. Как говорят: «Времена не выбирают, в них живут». Вот надо жить и действовать. Александр Денисов: Ну, без продолжения, Михаил Кимович: «В них живут и умирают». Да? Анастасия Сорокина: Цитата. Михаил Беляев: Да, вторую часть я не сказал специально. Я конец знаю. Я понимаю опасность. Ну, я остановился вовремя. Анастасия Сорокина: Михаил Кимович, вы предвосхитили мой вопрос: что может помешать этим мерам восстановления экономического? Вы сказали, что предпринимательская безынициативность – это одна из угроз. А что еще? Михаил Беляев: Ну, это и предпринимательская безынициативность, и самое главное… Вот я опасаюсь за то, что есть на местах определенные власти, которые у нас тоже привыкли пока еще действовать не самостоятельно, а привыкли действовать, пока им не придадут определенный импульс и не дадут конкретную категорическую даже не рекомендацию, а приказание действовать и помогать своему бизнесу. Вот наш президент пытается вывести местные власти из такого полузастойного состояния. Я думаю, что ему это удастся. Во всяком случае, тут недавно его жест с авторучкой, я думаю, так сказать, послужил хорошим указанием к тому, что двигаться все-таки надо, шевелиться на местах. Александр Денисов: Михаил Кимович, вот вопрос. Есть такое понятие «вторичные последствия кризиса». Тут Эльвиру Набиуллину спрашивали на пресс-конференции, опасается ли она, что на деятельности предприятий скажется разрыв технологических цепочек и рост неплатежей. Потому что компании вроде вышли после кризиса на рынок, начали производить, но кто-то что-то не сделал, одну деталь, другую, кто-то задолжал – и все, и пошло-поехало. Есть ли опасность вот таких вторичных угроз, велика ли она? Михаил Беляев: Опасность есть. И связано опять все с тем же самым. Вы понимаете, ведь существуют льготные кредиты. И если у тебя есть возможность кредитоваться (а есть возможность кредитоваться), да даже не льготно, то… Понимаете, ведь бизнес – это все-таки рискованная штука. И не всегда в бизнесе выигрывают. Где-то ты можешь даже действовать, ну, если не себе в убыток, то во всяком случае с недополученной какой-то прибылью. У нас почему-то предприниматели привыкли ориентироваться только на максимальную прибыль, на ту, к которой они привыкли. Но есть тяжелые времена. И для того чтобы выйти из положения, для того чтобы соблюдать строго платежную дисциплину и чтобы этих цепочек не было, значит, надо пойти в банк и прокредитоваться там как следует, и заплатить своим партнерам, а не искать всякие возможности, не ссылаться на то, что ты что-то не мог, забыл или ссылаться на коронавирус и на всякие затмения Луны, как у нас это любят делать. Вот что надо делать. Вот что такое предпринимательство. Вот чем должен заниматься предприниматель. Александр Денисов: Михаил Кимович, кстати, очень интересный момент в разговоре. Я припоминаю беседу, читал беседу двух ресторатов – российского и французского в Париже. Так вот, парижский работает, как выражаются, с меньшей маржой. То есть у него, конечно, тоже затраты на аренду, на выплату поварам и прочее, на продукты качественные. И российский удивился, он говорит: «А зачем с таким маленьким выхлопом за дело браться?» То есть аппетиты нужно умерять, понимая, что вот столько – и слава богу? Михаил Беляев: Конечно, конечно. В этом все и дело. Нет, вы можете, конечно, увеличивать свою маржу, но не за счет того, что вы увеличиваете отпускную цену или не за счет того, что вы идете с протянутой рукой к государству, а за счет того, что вы повышаете эффективность своего собственного производства, вы вносите какие-то технологические процессы и так далее, то есть вы свои затраты делаете меньше. Вот таким образом. Собственно в этом и есть смысла рынка-то. Чем отличается рынок от социалистического способа производства? Там как раз первый вариант. А вот рынок – это как раз то, что вы должны под эту самую планку, которую вам устанавливает рынок, вести свое дело настолько эффективно, что вы удовлетворяете и себя, и своих сотрудников, кстати. Вот тут не удержусь, чтобы сказать. Ну, у нас же понимают повышение собственной эффективности как то, чтобы тут же выгнать всех своих сотрудников с работы. Собственно, как у нас и отреагировало большинство малого бизнеса, который потом стал просить деньги на поддержание своей одежды, которая стала с них сваливаться. Первым делом они… Александр Денисов: Нижней части гардероба, Михаил Кимович, вы имели в виду? Михаил Беляев: Вот-вот-вот. Спасибо, спасибо. Да, нижней части гардероба. Тут же побежали, включая, кстати, наших звезд шоу-бизнеса, которые… Оказывается, они очень сильно бедствуют. Вот теперь выяснилось, что и они, оказывается, сильно бедствуют. Александр Денисов: Вы знаете, вот такой момент, тоже интересный, Михаил Кимович. Как вы считаете? Безусловно, есть такой дарвиновский момент в бизнесе: там не все выживают совместно и достигают успеха, а за счет друг друга, кто-то кого-то вытесняет. И это, наверное, нормальный момент при капитализме. Вот смотрите. Нужно ли тогда уж каждый раз, во время каждого кризиса, во время каждой волны кризиса спасать каждую парикмахерскую и так далее? Учитывая то, что, может быть, она не выжила, потому что ты не смог. Ну, кто-то может, тянет эти платежи по кредитам. Ты не можешь? Ну, на нет и суда нет. Или это подход несправедливый, а такой дарвиновский? Михаил Беляев: Вы знаете, конечно, в данном случае мы не столько заботились о том, чтобы… Конечно, это теория дарвинизма, выживания. Рынок именно и предполагает, что выживает тот, кто сильнее, тот, кто эффективнее, тот, кто может привлечь больше клиентов. Если ты, конечно, в парикмахерской стрижешь черте как или открыл эту парикмахерскую там, где нет ни одного клиента, то тогда на что ты можешь рассчитывать? Но мы в данном случае поддерживали малый бизнес и людей в малом бизнесе. Это была поддержка не столько бизнеса как такового, а сколько поддержание людей, то есть социально-экономической части, чтобы люди не бедствовали, даже если они являются индивидуальными предпринимателями, так сказать, не очень успешными и не очень твердо держат в руках ножницы с расческой. То есть мы их пока поддержим, чтобы не было этого социально-экономического взрыва. Ну, за это время, может, они научатся или перейдут в какую-то другую сферу. Анастасия Сорокина: Есть у нас звонок, Михаил Кимович, давайте дадим слово зрителю. Константин до нас дозвонился. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, я не соглашусь, сильно не соглашусь с вашим оппонентом, гостем – по нескольким банальным причинам. Ну, первое. Кредит – это есть кредит. То есть не надо его как-то «обелять», что это такая хорошая вещь. Она ложится кабалой на любого – то ли на мелкого бизнесмена, то ли на крупный бизнес – и ведет только к тому, что, в принципе, предприятие, вероятнее всего, банкротится, потому что… Александр Денисов: А вы занимаетесь бизнесом или нет? Зритель: Да, я занимался. Я закрыл как раз перед самым коронавирусом. Ну, получалось так, сложилась так ситуация, что закрыл предприятие. Александр Денисов: А чем занимались? Поделитесь, интересно. Зритель: Торговля сантехникой. Александр Денисов: А почему закрылись? Зритель: Аренда поднялась. Говорили, что проверок меньше. Ничего подобного! То есть приходит проверяющий, и он не выступает в роли помогающего, а он выступает в роли наказывающего. Что бы там ни было – сразу штраф. А дальше разбирайтесь – то ли взятки, то ли еще что-нибудь. Это уже наши проблемы. И все остальное. Вот у меня сейчас человек один открыл сыроварню, знакомый. И он с ужасом ждет трехлетнего срока, когда у него начнутся эти проверки. Александр Денисов: А вы дверь открытой оставили или все, уже закрыли для себя эту тему? Зритель: Нет, я закрыл полностью, полностью закрыл. Анастасия Сорокина: А что сейчас собираетесь делать? То есть к бизнесу вы возвращаться не будете? Зритель: Нет, в такой экономической ситуации – ни в коем случае. Брать опять кредит, опять кабалу себе на шею? Неизвестно, что будет. Вот сейчас, допустим, от Правительства я не вижу реальной помощи. Это были все отсрочки какие-то, потом какие-то поблажки небольшие. Но так, чтобы реально сказали: «Мы в этот период с самого начала не будем налоги брать с вами, поможем даже финансово – допустим, беспроцентный кредит, но гарантированный»… И без всяких приписок, которые банки начинают, выдают с условиями дополнительными. Александр Денисов: Вы знаете, раз уж разговорились с вами, чтобы понимать ваши жизненные обстоятельства до конца: а как вы видите дальше путь? Устроитесь наемным работником куда-то? Как будете зарабатывать? Зритель: Ну, естественно, я об этом думал. И я уже устроился, так скажем, на одно предприятие. Это так называемая работа по найму, по договорам. Да, на этот период, пока я не увижу ничего экономически целесообразного, пока что наем идет, ну, какие-то договора. А там будет видно. А там проще работать. Александр Денисов: Спасибо вам большое, что рассказали о себе. Интересно! Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Михаил Кимович? Михаил Беляев: Вот прямая иллюстрация, что человек привык жить на то, чтобы ему дали, дали, дали. Кредит для него – это кабала. Значит, он не хочет поступиться частью своей прибыли. Отсрочки, видите ли, его тоже не устраивают. У него же все время, кроме слова «дай» и «помочь», ничего там не было, какого-то собственного предпринимательства. Анастасия Сорокина: Ну, он еще сказал о проверках, которые к нему приходили, которые требовали все время денег. Михаил Беляев: А как вы хотите, чтобы бизнес существовал без проверки? Вот мне просто очень интересно. Чтобы не было ни налоговых проверок, ни пожарных, ни санитарных? У него друг какой-то сыр варит. Как вы хотите, чтобы это все существовало-то? Я себе не сильно это представляю. Если мы такую анархию допустим, то тогда, вы знаете… И так у вас есть нарекания на счет сыра. А так, я думаю, вы вообще от сыра откажетесь на всю оставшуюся жизнь и от всего остального. У банка тоже, естественно, условия. А что он хочет? Чтобы банк ему раздавал деньги бесплатно, без всякой отчетности и без всяких подтверждающих документов? У него какое-то такое представление… Я понимаю, что он вошел в бизнес тогда, когда там была маржа, как ворота, в которые можно было входить. Потом, естественно, у нас стала ситуация более нормальной – нормальной в смысле такого ведения бизнеса, как он должен вестись, то есть под достаточным контролем и с достаточной ответственностью, скажем так. И это уже перестало нравиться. Вот это то, о чем вы говорили. Французский ресторатор ведет бизнес с очень небольшой маржой, и ему этого достаточно, и он этим доволен. А нашему пока ты не сделаешь так, что у тебя войдет слон в эти ворота, ты не успокоишься. Именно слова «предпринимательство» здесь нет. Человек увидел, что вольницы бизнесовой этой тут нет. «А раз вольницы нет – значит, и нечего мне этим заниматься. Сам я думать не хочу и никакую инициативу проявлять не буду». Вот и все. Александр Денисов: Спасибо большое, Михаил Кимович. Слон должен войти, и желательно золотой слон, понятно, в ворота. Спасибо за интересный разговор. Михаил Кимович Беляев – как всегда глубоко интересный эксперт Российского института стратегических исследований. Анастасия Сорокина: Ну а сейчас поговорим с Константином Корищенко, доктором экономических наук, профессором РАНХиГС. Константин Николаевич, добрый вечер. Константин Корищенко: Добрый вечер. Александр Денисов: Вот Анастасия насупилась – очень не по нраву ей была логика Михаила Кимовича Беляева. Анастасия Сорокина: Вы тоже считаете, что наши предприниматели неинициативные, что у них некомфортные условия для того, чтобы вести бизнес, и они такие избалованные люди, которые не хотят ничего делать? Константин Корищенко: Да нет. Вы знаете, я не хотел бы комментировать других экспертов выступающих. Пускай все, что они сказали, остается на их совести и является их точкой зрения. Я считаю, что, прежде чем говорить о российском предпринимательстве, надо все-таки определиться, вообще о ком мы говорим. У нас более двух третей экономики сегодня обеспечиваются государственным сектором, а 80% контрактов малого и среднего бизнеса заключаются либо с государством, либо с крупными государственными предприятиями. Александр Денисов: Константин Николаевич, госсектор ведь тоже разнообразный, тоже пестрый. Форма собственности там тоже причудливая. Ну, не так чтобы прямо 100%, и привет… Константин Корищенко: Нет, госсектор на то и госсектор, что крупные все предприятия, по сути, руководятся советами директоров, руководятся менеджментом, который в той или иной форме назначается или выбирается – ну, в зависимости от структуры компании – соответствующими министерствами, так называемыми ФАИВами. Можно даже, не вдаваясь в детали, послушать то, что сейчас предлагается в виде реформы, когда руководство всеми госкорпорациями и государственными структурами хотят передать Росимуществу и Министерству финансов, а не тем профильным министерствам, которые сейчас ими руководят. Ну, это отдельная история, сложная и долгая. А я пытался сформулировать ту мысль, что рассуждение о кредите в сегодняшних обстоятельствах является, мягко говоря, провокативным. Почему? Чтобы брать кредит, вы должны понимать, за счет какого дохода вы будете его возвращать. Я не думаю, что сегодня даже крупные компании могут с уверенностью спрогнозировать то, какие доходы они будут получать в ближайшие полгода. Поэтому давать совет кому то ни было брать сегодня кредит – ну, мягко говоря, неосторожно. Это я очень мягко высказываюсь. Анастасия Сорокина: А что касается мер поддержки сейчас? На ваш взгляд, полгода – это действительно тот срок, за который наша экономика сможет восстановиться? Или это радужный прогноз? Константин Корищенко: Нет, ни за какие полгода, конечно, наша экономика не восстановится, если мы имеем в виду выход на тот темп роста или, по крайней мере, на ту траекторию, которая у нас была до кризиса. Александр Денисов: Константин Николаевич, можно внесу ясность? Это сами компании в ходе опроса Банку России заявили, что, так сказать, прийти в себя они смогут за полгода. Так они оценивали. Крупные компании, сразу оговоримся, крупные. Константин Корищенко: Я понимаю. Ну, понимаете, если бы, допустим, мне пришлось писать план восстановления российской экономики, он бы состоял из одного пункта: поднять цены на нефть до уровня 60 долларов за баррель. Это, конечно, шутка, но мы понимаем, что структура нашей экономики и бюджета зависит очень серьезно от нашей экспортной выручки, которая потом волнами расходится по всей экономике и заставляет работать ту или иную часть нашего бизнеса. Слава богу, в этом году у нас, скорее всего, будет хороший урожай зерновых. Это будет другая волна, но тоже, как вы сами понимаете, от выручки от экспортной продукции. Что касается внутреннего спроса, то внутренний спрос определяется доходами населения, определяется их сегодняшним состоянием. Мы понимаем, что доходы населения, скорее всего, за полгода не восстановятся. Поэтому надо рассчитывать на то, что на докризисную траекторию мы выйдем где-нибудь к середине 2021 года такой буквой S или синусоидой – то есть сначала провал, который мы имеем сейчас и будем, скорее всего, иметь до конца года, а потом постепенное восстановление и выход на какую-то более или менее стабильную траекторию, как я уже сказал, к середине 2021 года. Недаром же и планы, которые объявлены, они тоже, в общем-то, в качестве горизонта планирования и точки нормализации рассматривают конец 2021 года. Анастасия Сорокина: Ну, можно себя успокоить тем, что у нас есть этот Фонд национального благосостояния и, вне зависимости от тех колебаний на рынке нефтяном, мы будем чувствовать себя более или менее спокойно? Александр Денисов: Вот Настя любит протянуть руку к этому мешку. Каждый раз, когда мы обсуждаем меры поддержки, Настя сразу за мешок берется. Константин Корищенко: Таким образом отвечу. Помните известное высказывание: «Не надо давать им рыбку, дайте им удочку»? Наш Фонд национального благосостояния – это не удочка, а это рыба. Сколько бы много ее ни было, мы рано или поздно ее съедим. Поэтому состояние нашей экономики зависит именно от того, насколько наши «удочки» будут работать в ближайшее время. И если теперь вернуться к структуре экономики, то мы понимаем, что главной нашей удочкой была и остается пока все-таки экспортная отрасль. Поэтому, что бы мы там ни говорили про технологическое перевооружение, цифровизацию и многие другие правильные и абсолютно полезные вещи, в краткосрочном плане восстановление экономики зависит от того, насколько быстро восстановится экспортный потенциал. Александр Денисов: Константин Николаевич, вы сказали про 60 долларов. Так прогнозы-то уже, говорят эксперты о 140 долларах за баррель. Говорят, что достигли дна – быстро подскочили, быстро подрастем. То есть 60 уже прогнозируют в течение ближайших нескольких месяцев. Константин Корищенко: Нет-нет. Мне кажется, что 140 – это все-таки некоторое преувеличение. Видимо, просто люди рассуждают по аналогию с кризисом, который был в 2008–2009 году, когда был сильный провал цен на нефть, а потом был сильный скачок. Но там была совсем другая история. Сейчас мы понимаем, что в глобальном плане спрос на нефть упал, и упал серьезно. И расти быстро этот спрос не будет. Да, он будет восстанавливаться. Да, он будет повышаться. Да, Китай наращивает свои запасы, пользуясь тем, что нефть подешевела, и многие другие. Но оборот мировой торговли упал очень серьезно. Прогнозы ВТО именно по обороту мировой торговли, которая является индикатором по нефти, показывают, что ничего благоприятного до середины 2021 года мы ожидать пока не можем. Единственный плюс заключается в том, что, и по прогнозам МВФ, и по прогнозам ВТО, и по нашим российским, все-таки эта история с кризисом, если не будет серьезной второй волны, она все-таки будет иметь достаточно быстрый отскок – но отскок не выше того, где мы были, а отскок, скажем так, близкий к тому уровню, на котором мы находились до кризиса. Александр Денисов: Спасибо большое, Константин Николаевич. Анастасия Сорокина: Спасибо. Константин Корищенко, доктор экономических наук, профессор РАНХиГС. Все-таки приятно, когда заканчиваешь на плюсе. Александр Денисов: Да. Ну а делать пессимистичные прогнозы много ума не надо. Это мы про МВФ. Вернемся после новостей.