Иван Князев: А сейчас вот какая тема. Переходим к рубрике «Личное мнение». Татьяна Шорникова: «25 млн человек в нашей стране занимаются никому не нужной работой, и их нужно увольнять», - такое заявление в СМИ на условиях анонимности сделал один российский миллиардер. Иван Князев: Казалось бы, сказал глупость, да и ладно. Пусть в своей компании ряды чистит. Однако ему вторит агентство по трудоустройству. Они тоже назвали представителей некоторых профессий, которые занимаются абсолютно бессмысленной работой. Здесь, конечно же, лидирует армия чиновников. Я думаю, многие согласятся. 2/3 последних сами признались, что им приходится заниматься бесполезной работой. Татьяна Шорникова: Но удивительно, что в этот рейтинг попали медики и фармацевты, а также всевозможные должности по управлению персоналом. Мы хотим у вас спросить, что думаете вы, кого бы вы сократили за ненадобностью, если бы у вас такая возможность была. Звоните нам. Мы также сейчас обсудим эту тему с экспертом, выслушаем личное мнение Елены Назаровой, профессора кафедры общественных связей и медиаполитики РАНХИГС, доктора социологических наук. Здравствуйте. Елена Назарова: Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Елена Александровна. Много раз мы уже говорили о том, что некоторые профессии умирают, становятся ненужными. Некоторые люди действительно чувствуют, что они на работе занимаются абсолютной ерундой и фактически могли бы туда не ходить. Но никогда не шла речь о том, чтобы так массово, и 25 млн в стране. Это о чём вообще речь? Татьяна Шорникова: Как вы оцениваете такие цифры? Елена Назарова: Цифры, конечно, впечатляющие на самом деле. И нельзя сказать, чтоб они были слишком неожиданные. Но и не настолько ожидаемые в данный момент. Потому что мы понимаем, что в профессиональной сфере происходит некоторая трансформация. Трансформация обусловлена многими факторами. Это факторы и технического прогресса. Понятно, что очень многие функции на сегодняшний день вполне могут выполнять не люди, а алгоритмы, программы и так далее. То есть здесь возможно перераспределение определенных функций людей, исполняющих должности. Однако такое повальное сокращение, изменение профессиональной структуры, на мой взгляд, на сегодняшний день не настолько массово созрело. Во всяком случае, это будет большой стресс для экономики, если мы одномоментно сейчас начнем чистить ряды и сокращать должности, на которых еще пока у нас нет адекватной замены либо каких-то определенных нормативных положений, которые могут компенсировать. Иван Князев: Вы понимаете, стресс – не стресс, а многие бизнесмены говорят, что это наоборот простимулирует экономику: нужно оптимизировать, нужно вкладываться в развитие производства, в переоснащение производства, и как раз говорят, что это поспособствует. Проблема безработицы – это уже другая сторона медали. Так ведь? Елена Назарова: В этом плане у нас с вами получаются ориентированные действия на выгоду, на экономику. Но в этом случае у нас теряются люди. Мы можем войти в положение тех 25 млн, которых могут сократить вдруг и сейчас. То есть здесь мы должны продумать очень серьезный алгоритм, как этим людям помочь изменить сферу деятельности, свою профессию, специальность, провести переобучение, дополнительные какие-то повышения квалификации в другой сфере. Понимаете, это большие экономические затраты, с одной стороны. А, с другой стороны, это очень серьезная психологическая нагрузка. Это элементы, дестабилизирующие ситуацию в обществе. Но экономика, конечно, должна двигаться вперед. У меня к вам вопрос. Вы, выбирая свою профессию, свою специальность, вы чем были мотивированы? Татьяна Шорникова: Я, честно вам скажу, в школе решила сопоставить из того, что предлагалось в вузах, какая из специальностей больше всего отвечает моим интересам и тем предметам, которые я хочу проходить. Условно, если мне всегда нравилась литература, языки, русский язык и так далее, то, соответственно, все это вбирала в себя профессия журналистики. Елена Назарова: Замечательно, Тамара. Значит вы шли осознанно в профессию, в специальность. А у нас сейчас складывается ситуация, что очень часто молодые люди, школьники, выпускники поступают в вузы, не понимая, чем они будут заниматься. Именно потому, что либо это популярно, либо кто-то сказал, что это хорошо оплачивается, либо потому что родители сказали: «Ты будешь работать здесь. Поэтому тебе нужно получить такое образование». Иван Князев: Я помню, в моей молодости в 1990-е годы самые популярные… Я заканчивал юридический класс в лицее. Половина моих друзей все стали юристами, экономистами и так далее. Я, наверное, единственный, кто пошел на филологию. Но, кстати, потом, опять же, переориентировался на журналистику, потому что работа учителем русского языка и литературы – это весьма такая интересная профессия. Я просто думал, что в 1990-е этот тренд ушел, когда мы идем… Но тогда было модно. Тогда все были юристами и экономистами у нас. Елена Назарова: У нас ВЦИОМ провел в 2017 году очень интересный опрос, исследование как раз, какова была мотивация выбора профессии у людей. И мне стало интересно распределение по возрастам. Вы понимаете, как раз таки 1990-е годы – это как раз то время, когда люди ориентировались именно… Это была такая точка бифуркации, тогда, когда было непонятно, что будет дальше и так далее, там в большей степени люди ориентировались на возможность получения выгоды. Не столько на свои интересы, не столько на пристрастия. И, возможно, эта попытка как-то себя подстраховать сохраняется и на сегодняшний день. Потому что люди стали взрослыми. Они своих детей тоже ориентируют на те профессии, которые сейчас, возможно, уже не востребованы, не актуальны, но они остаются по инерции в мнении родителей важными. Татьяна Шорникова: Давайте мы почитаем СМС. Есть у нас уже один звонок. Обязательно сейчас выслушаем телезрителя. Москва, Московская область: «Нужно сократить чиновников. Сплошные отписки. Годами невозможно получить внятный ответ. Перекладывают бумажки слева направо и наоборот. Делают вид, что работают в поте лица». Краснодарский край: «Сократите врачей-диагностов. Пусть диагнозы ставят роботы». Омская область: «Сократить охранников, которые по факту ничего не охраняют». И давайте узнаем мнение Ильдара из Башкирии. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Ильдар. Зритель: Здравствуйте. Пора сокращать чиновников в районах. Территория сельхозрайонов была начерчена еще в советское время. А сейчас колхозов нету, совхозов нету. Зашли агрохолдинги везде. А чем занимаются чиновники в этих районах, для меня непонятно. Это целая армия: машины, телефоны и так далее. Все это большие расходы для государства. Я думаю, что районы надо объединять по 3-4 района, оставить одну эффективную администрацию, и очень большое количество чиновников можно будет сократить. Спасибо. Иван Князев: Да, понятно. Спасибо. Татьяна Шорникова: Это популярный запрос от населения. И в принципе в правительстве это тоже понимают, потому что уже анонсировали масштабное сокращение чиновников. Это все планируется. Если говорить все-таки о тех профессиях, которые якобы сейчас становятся все менее нужными, речь действительно идет о той или иной профессии, или речь идет о неграмотной организации труда, о тех функциях, которые можно сократить или заменить, по-другому перестроить деятельность того или иного профессионала, чтобы он оставался нужным, востребованным на рынке труда? Елена Назарова: Здесь мы, скорее, с вами сталкиваемся с системными изменениями, потому что на самом деле очень большое количество бухгалтеров, тех же самых юристов на сегодняшний день становятся невостребованными и очень хорошо заменяются теми же самыми программами. 1С освоил человек – и может одновременно работать в 3-4 фирмах, готовить итоговые балансы, отчеты и так далее. Юристы – слишком дорогое удовольствие. В повседневной жизни юрист не нужен. Он нужен только в случае каких-то претензий, выяснения отношений, конфликтов. Лучше прибегнуть к услугам… Иван Князев: Нанять его. Елена Назарова: Да, наемного. Татьяна Шорникова: Временного. Елена Назарова: Поэтому я полагаю, что в этом плане, если мы говорим о бизнес-структурах, то они уже давно начали оптимизировать свой профессиональный состав. И здесь уже более-менее оптимально работа идет. Если говорить на уровне государственного управления, государственной службы, то здесь нужно очень аккуратно подходить к этому вопросу. Как была реплика о том, что нужно сокращать чиновников и объединять районы, мы понимаем прекрасно, что территория большая. Если мы слишком большую территорию объединим в единый район, то мы получим практически неуправляемую территорию, потому что расстояния огромные, новые технологии не доходят, потому что этих новых технологий на этих больших территориях нет. То, что сейчас у нас получается с больницами, с поликлиниками в этих больших территориях, которые тоже укрупнили, и получается, что «Скорая помощь» едет около часа, для того чтобы оказать помощь человеку. Поэтому здесь нужен, как у нас говорится, персональный, индивидуальный подход. Однако программа должна быть сформирована. И программа, как раз таки учитывающая объективно происходящие процессы. Иван Князев: Пенза пишет: «Сократить пенсионный фонд. Функции отдать МФЦ». И также там еще пишут люди, что нужно сокращать такие профессии, как контролеры газосчетчиков и тому подобное. Это действительно так? Елена Назарова: Знаете, буквально вчера вышла очень интересная статья в Российской газете о том, что анонсировали, что будет атлас новых профессий с 1 января доступен для общего просмотра. Просто чудесная инициатива, которая была организована Сколково и Агентством инновационных инициатив. Так вот, там были перечислены профессии. Они не называются умирающими, они называются профессии-пенсионеры, которые должны постепенно выходить из экономики. И среди этих профессий, как мы уже говорили, очень много рабочих профессий, которые связаны именно с физическим трудом. На сегодняшний день он не востребован, потому что заменяется роботами, какими-то механизмами, автоматами и так далее. Но, кроме того, там еще появляются профессии, которые могут выйти из прямого оборота. Для меня это было открытие. Почему я еще спросила про вас… Почему-то журналисты. Удивительно. Потому что у нас на факультете международной журналистики, где я работаю, последние года 3 идет просто ажиотаж. Увеличивается количество абитуриентов, студентов, которые поступают на журналистику. И здесь можно предположить, что меняется формат, меняются требования. То есть интересный контент, новости остаются востребованными. Но меняется способ их подачи. У нас журналистика уходит и в соцсети, и там нужны тоже профессионалы. Возможно, поэтому у нас трансформируется… Профессии могут оставаться. Меняются функции, меняются компетенции, которые адаптируются под требования рынка. Татьяна Шорникова: И сокращается просто количество людей, необходимых в той или иной профессии. Елена Назарова: Да. Татьяна Шорникова: Потому что часть функционала действительно выполняют те или иные сервисы. Вот прогноз. К 2022 году в мире может быть сокращено 75 млн представителей разных профессий – бухгалтеры, юристы, кассиры, охранники, работники туристических агентств, риелторы и так далее. Их заменят новые технологии и сервисы, специализированные интернет-платформы. Особенно это касается низовых позиций. Прогноз по России – к 2022 году до 6 млн. Это такие сведения. Это данные Всемирного экономического форума. Что касается все-таки эффекта экономического. У нас Ваня затронул это в самом начале. И телезритель из Омской области интересуется: «При замене некоторых профессий автоматикой поднимется экономика. Потому что действительно сократятся расходы на фонд оплаты труда. Почему не кормить безработных на выигранные экономическим подъемом деньги?» Что же все-таки экономически выгоднее – поддерживать низкую безработицу, социальную стабильность или сокращать расходы, поднимать экономику и уже на выигранные деньги поднимать пособие по безработице либо вкладываться в программу профпереориентации и так далее? По какому пути нужно идти? Елена Назарова: Очень интересный вопрос. Какой бы путь мы ни выбрали, все равно найдутся минусы этого пути и несомненные плюсы. А то, что мы говорим – изменения необходимы, это однозначно. Однако эти изменения должны учитывать, опять-таки, социальные интересы государства. Это интересы отдельно взятых людей и социальных групп. Нельзя одномоментно сразу оголять эти определенные сферы деятельности. Поэтому я полагаю, что здесь должна быть разработана определенная программа, и планомерные изменения… Да, это будет достаточно оперативно, в течение 3 лет, но, тем не менее, эти изменения должны нести компенсационный характер. Мы должны предлагать людям альтернативы тех профессий, которые сокращаются. Иван Князев: Мне кажется, 3 года – это даже слишком долго. Нужно уже этим заниматься вплотную сейчас. Елена, скажите, пожалуйста, ну мы ведь, наверное, не первая страна, которая столкнулась с такой проблемой. Что происходило, например, на Западе в той же Америке в годах 1930-х? Как они все это пережили, когда была Великая депрессия, люди массово оставались без работы и так далее? Елена Назарова: Знаете, Америке в этом плане было несколько, с другой стороны, проще, потому что Америке в тот период помогла выйти из депрессии мировая ситуация. Это обстановка в мире, которая очень хорошо простимулировала развитие экономики, вклад в военно-промышленный комплекс. Иван Князев: Хорошо. Америка – плохой пример. Другие страны, которые переживали техническое перевооружение, техническую революцию. Японию можно в этот пример брать? Елена Назарова: Японию можно в этот пример брать. Потому что там был практически цивилизационный сдвиг. Потому что от традиционной экономики, от традиционного уклада достаточно быстро, очень быстро. Но мы понимаем, что там есть и свой этнокультурный фактор. Потому что в менталитете у японца: если поставлена задача, это быстро, моментально переориентируется… Люди привыкли подчиняться по сути дела. У нас с этим немножечко сложнее, но, тем не менее, если необходимо мобилизоваться, мы понимаем прекрасно и по 2014 году – общественная поддержка возможна. Но должны быть четкие, внятные, вербализованные задачи и какие-то определенные перспективы. Чаще всего у нас мина срабатывает тогда, когда идут какие-то общие размытые фразы и недомолвки. То есть люди начинают в отсутствие конкретных директив, установок домысливать, додумывать что-то. И это зачастую не в пользу нашим решениям, управленческим действиям. Татьяна Шорникова: То есть в нашей ситуации это должны быть проговоренные тезисы о том, что мы движемся в таком-то направлении, мы хотим сокращения в таких-то сферах. Люди, которые останутся незадействованными в этих сферах, получат вот такой путь развития. Елена Назарова: У нас сейчас очень хорошо начинает развиваться сфера общественных дискуссий, общественных обсуждений. Если этот вопрос на самом деле актуальный, тот, который возник в данном случае, давайте мы сделаем всероссийские обсуждения, давайте попробуем проекты пропустить через общественную экспертизу. Иван Князев: Но, смотрите, Елена, бизнес ведь не будет ждать никаких общественных обсуждений, никаких анализов и тому подобное. Если у них возникнет необходимость, чтобы избавляться от лишнего числа сотрудников, дабы оптимизировать свой бизнес, они это сделают. С другой стороны, государство ведь никогда не пойдет на то, чтобы оставить в стороне такую целую армию безработных. Куда они пойдут? Государство будет их под свое крыло брать, опять же, возводить в чиновников и тому подобное? Или что? Что будут искать? Елена Назарова: А почему у нас такое противостояние бизнеса и государства? Если бизнес сокращает одно, то, соответственно… Иван Князев: Но люди просто не начнут заниматься резко частным бизнесом. Они не найдут себе работу сами. Они будут идти, опять же, в структуры, которые так или иначе будут государственными. Елена Назарова: У нас сейчас первые шаги в этом направлении делаются. У нас появилось понятие «самозанятый». На самом деле такого направления нет. Но, тем не менее, если у человека есть какой-то альтернативный источник дохода, он может его легализовать, и за это будет платить минимальные налоги государству. Это тоже как один из вариантов. Если есть какая-то альтернатива, она может быть задействована, она может поощряться государство. Вполне возможно, что человек с удовольствием уйдет из своей профессии, которая ему не интересна и которая потеряла уже свою актуальность, и займется творчеством. Это творчество будет приносить ему определенный доход и минимум… Иван Князев: Вы же согласитесь, что это ж единицы. Елена Назарова: Но это не в массовом масштабе. Иван Князев: Согласитесь же. Татьяна Шорникова: Давайте послушаем еще одного телезрителя. К нам дозвонилась Наталья из Ярославской области. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Наталья. Зритель: Здравствуйте. Мое мнение – надо врачей сократить. Потому что кто лечит, того всех сокращают. А кто не лечит, те все деньги берут. Татьяна Шорникова: Наталья, а вы сами то готовы? Сократят врачей. Вы придете в поликлинику. Нет отоларинголога, нет терапевта. Зритель: Я работаю там. Вы мне что рассказываете? Работаю. Татьяна Шорникова: А как же вы работаете там и ратуете за сокращение своих же коллег, и себя в том числе? Зритель: Поэтому так и говорю. Иван Князев: А кем вы работаете, если не секрет? Зритель: Не секрет. Работала санитаркой. Когда санитарку сделали большую зарплату 28 000, нас перевели просто в поломоек. Иван Князев: Наталья, а каких коллег вы бы хотели сократить? Я просто пытаюсь понять. Вы это сейчас говорите, может быть, только потому, что вас обидел кто, у вас маленькая зарплата была по сравнению с врачами? Просто… Зритель: Никто меня не обидел. Иван Князев: А какие тогда врачи в вашем медицинском учреждении лишние? Мне интересно. Зритель: К какому бы врачу ни приходил человек, все люди вокруг меня, кто обращаются, во-первых, они не могут в очереди достояться, по 3-4 дня там ждут. Иван Князев: Так если их сократить, еще больше очереди будут. Зритель: А смысл? Если они даже… Они не могут ничего… Даже направление, чтобы в область съездить, им надо 3 дня простоять в очереди. Это зачем? Татьяна Шорникова: Наталья, большое спасибо. Путаем причину со следствием на самом деле. Иван Князев: Здесь вопрос компетенции, но никак не необходимость… Татьяна Шорникова: Еще варианты от наших телезрителей. Липецкая область: «Нужно сократить социологов и психологов. Вот уж кто точно не нужен». Томская область: «Казначейства всех уровней не нужны, так как есть финансовые и налоговые органы». Опять же, «психологи не нужны» в таком количестве или вообще, не уточняется, «социальную службу перетрясти». «Не нужны социологи», - тоже считают наши зрители. Видимо, чем реже мы сталкиваемся… Елена Назарова: Кто еще нам даст информацию более объективную и емкую, чем специалисты-социологи. Я понимаю, что режет слух та специальность. Возможно, слишком часто социологи появляются с какими-то комментариям по этому поводу, которые иногда идут… Татьяна Шорникова: Вразрез с реальной жизнью конкретного телезрителя. Елена Назарова: Однако, смотрите, у нас те специальности, те профессии, которые касаются непосредственно человека – это психологи… Чем больше у нас появляется стрессовых ситуаций, различных техногенных факторов, тем сложнее человеку жить в этом стрессе. Это в нашем менталитете, пока мы не поняли, что психологи – это выход из ситуации… А западный мир, Европа уже давно с психологами не расстаются практически. Потому что кто еще сможет помочь человеку остаться в адеквате в этом сложном мире? То, что касается социальных работников, востребованность будет только расти, потому что у нас население стареет, взрослые люди… да, пенсионный возраст отодвинули. Но качество жизни в принципе предполагается, что тоже улучшится, но здоровье человека с возрастом становится все хуже, и нам понадобятся люди, которые будут помогать пожилым людям к жизни адаптироваться, существовать, как-то функционировать. То, что касается социологов, здесь в принципе не слишком распространенная бытовая профессия. Однако те изменения, трансформации, которые происходят в современном обществе, человек, который может выявить факторы, влияющие на эти изменения, попытаться предложить какие-то средства решения ситуации, наверное, он все-таки будет востребован хотя бы на уровне принятия управленческих решений. Татьяна Шорникова: А как долго само понятие «профессия» у нас еще будет существовать? Сейчас все чаще звучит мнение о том, что специализации, тем более в классических вуза, они а) становятся размытыми б) просто не успевают за временем. За 5 человек, пока человек учится или любое время обучения, функционал изменяется у профессии, что-то появляется новое, что-то исчезает. И так далее. То есть по факту часто уже современный выпускник, получая современное образование, оказывается недостаточно конкурентоспособным, ненужным большому числу работодателей. ИТ многие говорят о том, что в дальнейшем речь будет идти о каком-то комплексе компетенций, навыков. Елена Назарова: Да, этот компетентностный подход у нас уже сегодня реализуется. Иван Князев: Расскажите о нем поподробнее, потому что не все знают, что это такое. Елена Назарова: Дело в том, что сейчас у нас выпускники вузов получают дипломы. У нас три уровня высшего образования – бакалавриат, магистратура и аспирантура. Бакалавриат – это уровень подготовки, который по сути дела призван давать людям, как мы говорим, профессию, какие-то определенные навыки, которые помогут им реализоваться в жизни. На Западе бакалавриат считается прикладным элементом. То есть людям дают какие-то определенные непосредственные знания, может быть, в минимальном аспекте, но умения, которые будут применены в жизни и востребованы прежде всего. Далее идет уровень магистратуры. Здесь уже более глубоко идет подготовка методологическая, теоретическая. По итогам обучения в магистратуре получает диплом магистра. Причем, это уже магистерская степень. И защищается не диплом, а магистерская диссертация. В западном мире магистерская диссертация – это по сути дела мост к дальнейшему получению докторской степени, то есть PhD на основе магистерской диссертации строится. У нас магистратура – это пока еще воспринимается как завершенное высшее образование. Это по сути дела как аналог специалитета. Поэтому это расхождение и диссонанс на самом деле существует. Мы не могли взять абсолютно точную копию Болонской системы. И здесь реформа заключалась в том, что профессию дополняют набором компетенций. Компетенции общекультурные, которые в принципе позволяют человека оценить как специалиста, как в принципе культурного человека, начитанного, интеллектуала, способного ориентироваться в каких-то событиях, процессах, происходящих в мире. А дальше идут профессиональные компетенции и дополнительные профессиональные компетенции, где уже идет узкая направленность, специализация. И эти компетенции должны формулироваться нашими работодателями. В этом плане мы очень хорошо в идеале должны быть завязаны с системой занятости. Однако не всегда идеал соответствует реальности. И эти компетенции у нас постоянно практически уточняются на соответствие требованиям сегодняшнего дня. То есть специалист называется по-прежнему, допустим, журналист, экономист, юрист, а содержание этой профессии меняется. Оно адаптируется. Поэтому в принципе остается все прежним, но меняются навыки. Татьяна Шорникова: Как это может развиваться? Это действительно будет какая-то постоянно трансформирующаяся специальность в рамках вуза, или речь уже пойдет о том, что человеку не нужно будет идти в вуз, нужно будет проходить разные курсы, которые бы формировали… на рынке труда. Елена Назарова: Это набор компетенций. Модульная система обучения, на мой взгляд – это просто выход из всех ситуаций. Дело в том, что формируются модули дисциплин, которые позволяют освоить какой-то определенный блок (логический, профессиональный). И весь период обучения делится на эти самые модули. Мы их по привычке можем разделить на семестры, как они идут. Но чаще всего модули закрывают направление в несколько семестров. Потому что одновременно могут развиваться люди. Модули позволяют получать дополнительные компетенции, допустим, междисциплинарные. Юрист будет уметь писать тексты, если возьмет модуль по журналистике. Неплохо тогда, когда у нас появляется востребованность в людях такой широкой специализации, универсалов, так скажем, сегодняшнего дня. И очень хорошо в этом случае мобильность получается профессиональная. Иван Князев: Но окончательно, наверное, на модульную систему переходить не стоит? Или я ее просто немножко неправильно понимаю? Если человек будет зациклен только на наборе определенных компетенций, а в целом у него кругозор будет достаточно узкий, то мы угробим наше образование. Или нет? Елена Назарова: Нет, вот эти общекультурные компетенции выделены у нас в отдельный блок, и они на модули не делятся. Иван Князев: Это база, которая все равно останется. Ну, слава богу. Смотрите, Москва и Московская область нам пишет: «Сократить персональных водителей, которые возят чиновников». Тверская область пишет: «Сократить замов главных врачей, штат экономистов, бухгалтеров и так далее». По поводу замов многие, кстати, говорят. Многие жалуются наши телезрители, что у чиновников много замов. Есть начальник какого-нибудь отдела, у нее 50 000 замов и тому подобное. И вообще жалуются на то, что проводятся какие-то бесконечные планерки, где один отвечает за стопку бумаг, которую нужно принести, другой за стопку бумаг распечатать, третий за то, чтоб подготовить план. Как мы к этому пришли? Это у нас плохо организованный труд, что ли? У нас нет системы? У нас нет оптимизации труда? Елена Назарова: В принципе в каждой организации есть штатное расписание, которое в идеале формируется под определенные задачи. Но очень часто бывает другой подход, когда штатное расписание формируется под конкретных людей, которые в этой организации работают. И очень часто штат замов растет по мере того, как появляются люди интересные, важные, востребованные в данной организации. Потом их реформы сокращают до 3-4 человек, потом у нас появляются дополнительные агентства, ведомства, филиалы и так далее, где эти замы становятся уже руководителями. Система оптимизации – слово не очень хорошее, но она очень часто приводит к обратному эффекту, наоборот, увеличению количества… Татьяна Шорникова: Слово-то хорошее, но просто, к сожалению, в связи с нашими реалиями приобрело негативную коннотацию. Елена Назарова: Да. Татьяна Шорникова: Давайте послушаем телезрителя. Дмитрий, Рязанская область, на связи. Зритель: Здравствуйте. Вечер добрый. Иван Князев: Добрый. Зритель: Знаете, хотелось бы высказать свою точку зрения по этому вопросу. У нас в стране все время происходит какая-то оптимизация, оптимизация, особенно последние годы. У нас хотят сократить всех, уволить, выплаты прекратить. Печально все это наблюдать. Тем более что касается врачей и учителей. Ни в коем случае их нельзя сокращать, что бы кто ни говорил. Потому что кто нас тогда будет лечить и учить? Это первый момент. А по поводу госучреждений – ведь понимаете, у нас как в стране. Да, у нас если сокращают, сокращают всех. Не выбирают, кого нужно сокращать, кого не нужно сокращать. Действительно, в государственных учреждениях очень много тех людей, которые, образно говоря, не выполняют никакой работы, просто ходят для получения заработной платы. Вопрос в чем? В том, что нужно не сокращать численность сотрудников, а провести оптимизацию и правильное распределение заработной платы. У нас, понимаете, человек, который трудится, тот же самый шахтер, получает копейки, а любой человек в государственном учреждении получает хорошую заработную плату, очень хорошую, и плюс у него есть еще всякие разные привилегии. Собственная столовая, в которой цены за 5 рублей пирожок. То есть, понимаете, нужно проводить в этом вопросе оптимизацию. То, что человек, который не выполняет, занимается бумажной волокитой, он должен получать не такую завышенную зарплату, как на сегодняшний день, когда обычный работяга получает копейки. Это я вам говорю как бывший сотрудник государственных учреждений. Татьяна Шорникова: Да. Понятно. Зарплата тоже станет важным стимулом, важным методом создания спроса на ту или иную профессию. Елена Назарова: Да. И зарплата должна быть адекватной ответственности, которую человек несет за выполненную работу. В этом тоже есть определенный смысл. Иван Князев: Знаете, некоторые наши телезрители пишут: «А, может, вместо того чтобы сокращать рабочие специальности и так далее, может, мы просто больше заводов будем строить, больше поликлиник открывать, больше детских садов, чтобы воспитатели, рабочие были востребованы?» Или в современной экономической модели это уже не работает? Елена Назарова: Я не хочу сказать, что это экстенсивный путь развития, но в том случае, если есть возможность, почему бы нет? По идее много детских садов не бывает. Школ много тоже не бывает, потому что у каждой школы есть своя специализация, своя какая-то определенная… Иван Князев: Да и врачей много не бывает. Елена Назарова: Врачей должно быть много, потому что они должны быть семейными врачами. Они должны вести своих пациентов не на потоке, как сейчас 12 минут, и следующий. Даже не запоминает ни лица, ни диагноза, ничего. А врачи должны видеть своих пациентов, для того чтобы понимать их специфику, лечить их. Людей видеть. То есть по сути дела должны быть востребованы те специальности, те профессии, которые ориентированы на человека. У нас экономика должна быть ориентирована на человека прежде всего. Татьяна Шорникова: Полностью поддерживаю. Елена Назарова, профессор кафедры общественных связей и медиаполитик РАНХИГС, доктор социологических наук. Спасибо вам за личное мнение. Иван Князев: Спасибо вам большое.