Ольга Арсланова: Итак, впереди большая тема – поговорим об энергетике. Дело в том, что Россия скоро столкнется с нехваткой мощности, и это приведет к энергетическому кризису – такое мнение высказал Анатолий Чубайс. А для того чтобы избежать кризиса, нужно провести еще одну реформу энергетической отрасли, а также ввести новые мощности, уверен Чубайс. Юрий Коваленко: По словам первого заместителя главы Минэнерго Алексея Теслера, несмотря на то, что возобновляемые источники энергии в России имеют самую быструю динамику развития, их доля, увы, пока не превышает всего лишь 1% в общей системе энергетики. По прогнозам ведомства, к 2035 году их доля составит разве что чуть более 3%. Ольга Арсланова: Я хочу напомнить, что "Роснано" сейчас вплотную занимается и проблемами возобновляемой электроэнергетики, создав специальный Фонд развития ветроэнергетики, и вот по словам все того же Чубайса, энергетика зеленой генерации выглядит примерно так: первая солнечная электростанция была запущена в Сибири в 2015 году, первая ветростанция заработает в Ульяновске в первом квартале будущего года, а первый завод по переработке ТКО – в 2021 году. По дальнейшим планам развития по ветроэнергетике до 2024 года должно быть введено 3.5 ГВт по солнечной энергетике 1.7, немного меньше от переработки мусора – 350 МВт. Это 5-6 ГВт зеленых мощностей. Опять же, если говорить о той статистике, которую приводил Чубайс, это крайне мало. Юрий Коваленко: 5-6 ГВт – это несколько атомных электростанций, либо атомные электростанции строить, тут выбора нет. И вот согласно глобальному отчету о состоянии возобновляемой энергетики, уже в минувшем году Китай производил почти 200 ГВт той самой зеленой энергии, которой нам не хватает, и немного меньше Соединенные Штаты. В Германии в прошлом году треть электроэнергии поступала от возобновляемых источников. В связи с этим здесь очень интересный момент: стоимость электроэнергии – внимание – стала падать. В результате агентство финансовых новостей Bloomberg сообщило, что немецкие производители энергии даже могут заплатить своим потребителям за то, что те пользовались их энергией. В России эта ситуация кажется просто немыслимой. Ольга Арсланова: Кто же будет работать при таких условиях? Юрий Коваленко: Зарабатывай на том, что пользуешься. Ольга Арсланова: У нас совершенно все по-другому, и вы прекрасно об этом знаете: у нас тарифы растут опережающими темпами, очень быстро. Россияне постоянно на это жалуются, в том числе и в нашем эфире. Если стоимость товаров и услуг для населения, по данным Росстата, с 1998 года по 2016 год в среднем выросла в 6 раз, то цена на электроэнергию выросла в 14 раз, на отопление – в 31 раз, на горячее водоснабжение – почти в 40 раз. Мы примерно понимаем, как скорее всего будут развиваться события, но попробуем разобраться вместе с нашими экспертами, как будет развиваться электроэнергетика и сколько будет стоить киловатт-час, во сколько раз еще это все может подорожать. Юрий Коваленко: Во всяком случае не нам будет за это платить, и разбираться мы будем вместе с нашими гостями. Ольга Арсланова: Может быть, еще и нам. Юрий Коваленко: Алексей Хохлов, руководитель направления "Электроэнергетика" Энергетического центра бизнес-школы "Сколково"… Ольга Арсланова: Здравствуйте. Алексей Хохлов: Добрый вечер. Юрий Коваленко: …и Виктор Кудрявый, член Комитета по энергетической стратегии и развитию топливно-энергетического комплекса Торгово-промышленной палаты Российской Федерации. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Виктор Кудрявый: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Давайте начнем с заявления Чубайса, которое очень напугало россиян, потому что, естественно, первые же ассоциации – платить придется нам за вот эту модернизацию. Настолько ли она действительно необходима и за чей счет она будет производиться, если будет? Давайте с вас начнем. Юрий Коваленко: По старшинству. Виктор Кудрявый: Я могу сказать, что пугаться не надо. Когда Анатолий Борисович делает заявления о данном случае, нам не грозит дефицит мощности в ближайшие 10 лет, если мы даже палец о палец не ударим. У нас огромный резерв, двойные нормативы по всем регионам. У нас очень плохо развивается экономика. Ведь сама энергетика и сама инфраструктура дает колоссальный эффект: 1% вложений в инфраструктуру дает 1% ВВП при одном условии – если она строится для кого-то, то есть для развивающейся экономики, для новых городов, для новых дорог, для сельского хозяйства. Ольга Арсланова: А она может ни для кого строиться? Виктор Кудрявый: А у нас вы можете получить задание, подкрепленное федеральной целевой программой, получить согласованный с регионом план социально-экономического развития, где будет все расписано, что там будет вводиться (города и веси, фабрики и заводы), а потом окажется, что ничего не введено. Вот мы с вами сейчас находимся на уровне ровно 1990 года. Ольга Арсланова: По каким показателям? Виктор Кудрявый: По потреблению электроэнергии. Юрий Коваленко: Это потому что население стремится к централизации и оставляет те самые районы, которым уже не нужно столько электроэнергии? Виктор Кудрявый: Это вы у кого так научились стремиться к централизации? Юрий Коваленко: Я часто это слово слышу. Виктор Кудрявый: Не надо. Это не шутки. Юрий Коваленко: Но все же? Ольга Арсланова: У нас очень многое стремится к централизации – это как-то, знаете, на слуху. Виктор Кудрявый: Вот по какой причине… Нет, у нас просто не развивается экономика. У нас нет текстильной промышленности – осталось 7%. Самая выгодная, окупаемая часть в любой стране: она недешевая, но окупаемость ее в 2 раза меньше, чем окупаемость электростанций. У нас нет станкостроения (из 100 заводов, наверное, и 5 не осталось, и так далее); у нас нет своего литья уже, мы за литьем бежим уже в Китай. Много чего у нас нет. И вот если не развивается экономика, то думаешь: а зачем развивать инфраструктуру? – дорогую, в климате, где нам просят, чтобы сейчас удобно разговаривать; 320 миллионов тонн условно топлива в год Россия тратит, чтобы было тепло (фабрики, заводы и так далее). Транспорт при огромной стране – 12% ВВП, в отдельные годы бывает 15%. То есть мы неконкурентны по всем внешним показателям. Мы можем быть конкуренты, только если будем иметь дешевую, эффективную энергетику, другого не дано. Юрий Коваленко: Дешевая эффективная энергетика – это, скажем, такая очень виртуальная, очень прозрачная такая штука. У нас на самом деле она настолько непрозрачна. У нас же устаревает энергетическая база. То есть у нас зеленой энергетики нет, ТЭЦ на угле и мазуте, они же тоже имеют свой срок службы. Чем их заменить? Виктор Кудрявый: Можно вас поправить? Абсолютное большинство ТЭЦ на газе, а не на угле. Юрий Коваленко: Я имел в виду на углеводородах, я прошу прощения. Виктор Кудрявый: ТЭЦ во всем мире считают практически зеленой энергетикой. Почему ее так считают? Потому что если ТЭЦ работает с нормальным теплопотреблением, она в 2 раза меньше потребляет топлива, а та же самая энергетика, которая возобновляемая, на нее тоже нужно: бетон в огромных количествах, металл для гидростанций, пластмассы, руды, которые плавятся и из которых делаются линии электропередач, солнечные панели и все такое. Поэтому у нас… Вы нас сейчас пытайте, мы будем давать нужную информацию. Ольга Арсланова: Мы обязательно поговорим о потребностях в альтернативной… Виктор Кудрявый: Но главное я хотел бы, чтобы мы все знали: нашей стране нужна энергетика дешевая. За последние 1.5 года два документа вышли – стратегия национальной безопасности (с 1 января 2016 года) и стратегия экономической безопасности (в мае этого года). Первым приоритетом на долгосрочную перспективу названо повышение конкурентоспособности российской экономики. Энергетика там играет основную часть, основную. Ольга Арсланова: Понятно. О том, какая энергетика самая дешевая, мы обязательно поговорим, у нас много времени для этого. Алексей, смотрите, Виктор Васильевич говорит, что кризис нам не грозит, а Чубайс уверяет, что вот эта модернизация должна быть проведена в очень сжатые сроки – он там приводит чуть ли не 6-7 лет. Кому вы верите больше? Виктор Кудрявый: Он 4 даже приводил. Алексей Хохлов: Мне кажется, что здесь, коллеги, нет противоречия, потому что как только мы сопоставляем вместе два слова – "Чубайс" и "кризис" – то все начинают как бы нервничать. На самом деле если почитать слова Анатолия Борисовича, он говорит о том, что если в электроэнергетике ничего не делать в течение следующих 10 лет, то разразится кризис. Наверное, это касается не только электроэнергетики, а и энергообеспечения любого дома, дачного участка, квартиры: то есть если ничего не делать, то, конечно, через 10 лет все будет не очень хорошо. Но 10 лет – это большой срок. Я с Виктором Васильевичем совершенно согласен прежде всего в тезисе о том, что очень важно сейчас правильно спланировать и спрогнозировать темпы роста спроса, потому что не хотелось бы попасть в ситуацию, в которой мы оказались сейчас – с профицитом, некорректно спрогнозировав, излишне оптимистично спрогнозировав темпы роста спроса в 2008 году: тогда была оценка 4.5, даже больше 5% роста в год, потребление электроэнергии ожидалось в следующие 10-15 лет. Этого не произошло, мы по сути все эти года проходим в среднем 1%, и сейчас в прогнозах это тоже учитывается, поэтому бурного роста спроса не будет, с одной стороны. А с другой стороны, что может привести через 10 лет к проблемам, кризису, если ничего не делать – конечно, оборудование с течением времени не становится новее, и поэтому вести диалог о том, какой должна быть энергетика через 7, через 10 лет, это, мне кажется, сейчас вполне своевременно. В этом смысле спасибо Анатолию Борисовичу за то, что он, может быть… Юрий Коваленко: А почему у нас не будет так, как в Германии? Это, конечно, наивный вопрос, но вот почему… Ольга Арсланова: Это хороший вопрос. Юрий Коваленко: …пока мы развиваемся, пока мы ждем спроса, пока мы развиваем экономику, почему бы не дать выдохнуть россиянам, почему бы не сделать им действительно бесплатное тепло и все остальное? Алексей Хохлов: Послушайте, это тоже на самом деле ведь неверное утверждение, что в Германии вдруг откуда ни возьмись взялась бесплатная энергия. Вы сейчас апеллируете буквально к одному или нескольким дням в году, когда много ветра, много солнца (много ветра прежде всего), и поэтому избыточное количество электроэнергии в этот конкретный день приводит к негативным… Юрий Коваленко: Если мне не изменяет память, по выходным и праздникам у них. Алексей Хохлов: Ну это зависит от погоды, на самом деле. Ольга Арсланова: И все как бы представили, сколько в России солнечных дней. Алексей Хохлов: Ну в Германии тоже не так много, это тоже не Саудовская Аравия и не Калифорния, на самом деле. Ольга Арсланова: Но тем не менее есть некий тренд, который был выбран, а у нас не выбран. Алексей Хохлов: Смотрите, коллеги: немцы сейчас имеют самые высокие цены на электроэнергию и в Европе, и в принципе, наверное, даже в мире. Немцы дотируют совершенно осознанным образом десятки миллиардов – 26 миллиардов евро, по-моему, в прошлом году – в качестве дотаций экономика и потребитель заплатили за возобновляемые источники энергии (тот же самый ветер). Немцы были пионерами в этом смысле, они взяли на себя очень большую нагрузку и до сих пор ее несут по поддержке. Потому что ни немцы, ни австралийцы, ни американцы не стали развивать возобновляемые источники энергии по причине их жуткой дешевизны. Да, за последние 6-7 лет эта отрасль прошла громадный путь с точки зрения снижения цен – на 60-70% снизилась стоимость электроэнергии, получаемой из ветра и солнца за последние 6-7 лет – и прогнозы говорят о том, что этот тренд в будущем продолжится. Но люди заходили в эту историю и поддерживали эту историю прежде всего по климатическим причинам, прежде всего для того, чтобы снизить так называемый углеродный след (количество выбросов CO2 в атмосфере). Ольга Арсланова: То есть это штука, которая если и окупится, то крайне нескоро. Алексей Хохлов: Ну смотрите. Неправильно говорить про среднюю температуру по больнице. Так же, как и в России в среднем 20-30 ГВт избыточных мощностей, а есть энергодефицитные районы уже сейчас. В этом смысле не очень корректно судить по этим средним цифрам обо всем, особенно с точки зрения мира и возобновляемой электроэнергетики. С одной стороны, эти ценовые рекорды продолжают ставиться и потрясать прямо каждый месяц. Последний рекорд по солнцу, например: в Саудовской Аравии на аукционе буквально в октябре был поставлен где-то 1 рубль, если пересчитывать стоимость солнечной энергии в Саудовской Аравии за киловатт-час – это меньше 2 центов в Соединенных Штатах. В Германии тоже на самом деле рекорд – по-моему, порядка 5 евроцентов (это 3 рубля) – для Германии это тоже очень хорошие деньги. Но в целом по миру все равно эта ситуация продолжается быть дотационной, поддерживаемой со стороны государства в том или ином виде по причина прежде всего климатических приоритетов. Предполагается, что на горизонте 7-10 лет эта необходимость будет практически исчерпана во многих местах, будет достигнут так называемый сетевой паритет – это когда стоимость энергии, получаемой из возобновляемых источников, сравнится с традиционной стоимостью энергии, получаемой в сетях. Но это еще некоторый процесс, это один из больших элементов этой так называемой новой энергетики или энергетической революции, энергетического перехода. Безусловно, суперважный, очень сильно влияющий и на текущий, и на будущий облик электроэнергетики в мире. Но говорить о том, что это бесплатная энергия и нам чего-то просто не хватает – не знаю, желания, сил или времени – это, конечно, не совсем корректно. Ольга Арсланова: У нас пишут зрители: "У электроэнергетиков другая проблема – за счет денег на модернизацию, ремонт древнего оборудования подключаются новые потребители, и это расхваливается как доступность электроэнергии". Естественно, люди опасаются, что все пойдет из госбюджета, опять мы заплатим, и до каких значений будет продолжаться рост цены в итоге на электроэнергию, совершенно непонятно. Совершенно, в общем, очевидные страхи. Давайте мы послушаем еще наших зрителей, которые дозвонились в прямой эфир, выясним, что они думают об этом. Здравствуйте, Николай. Ярославль с нами на связи. Зритель: Добрый вечер. Вот у меня такой вопрос. Сейчас вот заговорили о Чубайсе. Хотелось бы напомнить… Ольга Арсланова: Это триггер для большинства наших зрителей, мне кажется. Зритель: …что у нас реформы все проходили под лозунгом улучшения нашей, как говорится, энергосистемы и обеспечения нас дешевой энергией (вы, наверное, все помните). И второй момент: следствие деиндустриализации страны, когда десятки тысяч предприятий развалились в регионах и высвободились тысячи МВт электроэнергии – куда эта электроэнергия девалась? Не кажется ли вам, что у нас после этих реформ Чубайса просто все разваливается, и мы подошли к такому рубежу, что уже деваться нам некуда, то есть у нас коллапс будет через 10 лет, и все благодаря реформам Чубайса. И он хочет с себя просто ответственность таким путем снять и переложить на плечи простого населения опять. Ольга Арсланова: Понятно, Николай. Юрий Коваленко: Спасибо большое. Ольга Арсланова: Созвучно большинству наших сообщений… Юрий Коваленко: А давайте на самом деле попробуем выяснить… Ольга Арсланова: …что реально происходило. Юрий Коваленко: Не то, что реально происходило, а связаны ли вот эти два события, то, что происходило, с Анатолием Чубайсом. Стоит ли его ругать? Виктор Кудрявый: Давайте я просто дополню Николая, потому что он суть проблемы обнажил. Год назад входили в зиму, которую мы прожили. Может быть, помните, встал вопрос о том, что Воркута вообще вся замерзнет. Ольга Арсланова: Да. Все выпуски новостей… Виктор Кудрявый: ТЭЦ-компания "Т Плюс" (собственник Вексельберг) абсолютно не подготовила ТЭЦ к зиме, и пришлось президенту Российской Федерации лично вмешиваться, там серьезные произошли события, нашли эти деньги, выделили. Причина? Я скажу, какая причина: все эти годы техническое обслуживание электростанций выполнялось в кратно меньших объемах, чем это надо. Юрий Коваленко: То есть специально убивали? Виктор Кудрявый: Специально воровали. Если у нас любой олигарх не забудет бронированный Mercedes в нужное время отправить на техническое обслуживание, правда? Энергетика кратно недополучала денег на ремонт, даже когда они были в тарифе. Потому что это в затратах: как только вы не заплатили на ремонт, у вас сразу выросла прибыль. Вы можете себе наградить, топ-менеджеров своих, построить еще электростанцию за рубежом (были и такие случаи), а здесь довести до развала. В прошлом же году было чрезвычайное событие. Оно как-то ушло мимо прессы, но у нас таких аварий – не только у нас, а ни у кого в мире – не было: остановилась крупнейшая угольная электростанция под Свердловском. 22 августа остановилась. Были задействованы все связи, в общем-то, обошлось без отключения потребителей. Стали вроде бы восстанавливать режим, и потом через 7 минут отключили по развитию аварий, по разным причинам почти всю Сибирь, до Бурятии, Монголию, Казахстан, на 4 200 километров прошлась такая авария. Нам попросили сделать независимый анализ, мы его делали. И что меня поразило больше всего? Идет команда поднять нагрузку, низкая частота – команда не выполняется полностью. Идет вторая, уже нормативная команда, задействуется нормативная система регулирования частоты – поднимайте нагрузку: тоже половина не поднимает. Есть команда аварийной мобилизации, когда вы обязаны поднять нагрузку, только не нарушая инструкцию, какая есть – и тут треть электростанции не могли поднять нагрузку. Как это может быть? Почему это может быть? Юрий Коваленко: Не могут? Виктор Кудрявый: Значит, десятки факторов были, которые почему-то – насос, арматура, регуляторы, автоматика – были не в том виде, чтобы взять нагрузку. А ведь утро и вечер бывает всегда. Мы для интереса проверили весь год, 37 недель – оказалось, ни в один первый рабочий день после выходного ни разу не было выполнено диспетчерское задание по набору нагрузок. Хуже уже до чего довести энергетику для меня – это ЧП. Ольга Арсланова: При растущих тарифах, опять же, мы повторимся. То есть платится, но куда-то… Виктор Кудрявый: Конечно. И если говорить о тарифах, то там все интересно. У нас есть модель, которую во всем мире применяют на 3% объемов. Что это значит? – изменилась погода, что-то с нагрузкой не угадали, и однотипное оборудование, работающее на одном виде топлива, начинают премировать: кто больше выработает, вот у тебя будет сверхпремия. У нас распространили эту модель на все, и оказалось, ГЭС стала соревноваться с мазутной или с угольной ТЭЦ: понятно, у той вот такие затраты, тариф устанавливается по нему, у них сверхприбыль, у атомщиков так же, или электростанция на борту разреза или в месте добычи газа, или электростанция, удаленная от этого топливного составляющего, в 2 раза увеличивает топлива, и массу незаработанной прибыли зарабатывал целый сектор, включая и российские, и иностранные компании. Но самый тяжелый сектор – ТЭЦ: он превосходит любую компанию в 5-6 раз, по суммарному производству электрической тепловой энергии он равен всем остальным электростанциям нашей страны. Он планово убыточный: ему дали такие механизмы работать, что он обязательно будет убыточен, и о нем никто не думает. Он одну электрическую энергию продает на оптовом рынке, тепловую продает на розничном рынке, рынки работают несогласованно (один регулируемый, другой рыночный), и таких примеров очень много, по которым не было нормального технического обслуживания, не было нормального состояния. Юрий Коваленко: Может быть, про это и говорил Анатолий Чубайс, когда говорил, что у нас будет энергетический коллапс? Виктор Кудрявый: Нет, он об этом будет только молчать, потому что если вы что-то дезорганизуете… Есть первая заповедь: сначала все выполни и тут же уходи. Поставь своих людей на нужных местах, но тут же уходи. А зачем ему об этом рассказывать? Тут есть другие ответственные люди. Это вот те собственники-приватизаторы, у которых прибыли в голове больше нет. Но нет судебной ответственности, что ты нарушил ремонт, не выделил средства, не заменил трубы и так далее. Юрий Коваленко: Но как же? Неужели нет какой-то техкомиссии, которая ездит по городам и весям и говорит: "Вот здесь у вас арматура, здесь у вас напорное оборудование". Виктор Кудрявый: Знаете, это надо ездить целый год и смотреть там, когда меняется. Юрий Коваленко: Так чинить же проще, чем строить новое. Виктор Кудрявый: Даже все закрывается. Дальше в ремонте вы уже не узнаете. Я вам принесу отремонтированное, вы же не будете все разбирать – котел, турбины, генератор, трансформатор? А у нас… Вот меня что интересует всегда? Во всем мире именно гражданин как потребитель легко разбирается вот в таких проблемах – почему этого нельзя сделать? Это должно быть. У нас этого нет: ни федеральной службы по тарифам, ни ФАС. Я не помню случая, чтобы они проверили реальное выполнение работ то ли по замене электрических сетей, то ли по замене тепловых сетей, то ли по ремонту электростанций. Пока вопрос вот так не обнажился на уровне президента, значит, все это было тихо. И тут такой скрытый фактор есть, потому что формально у нас 255 ГВт мощности, 156 суммарная нагрузка зимой – резервы, которые никому и не снились, в 2-3 раза больше. Что еще, наверное, тоже очень важно и надо знать? – возобновляемая энергетика. Вот зимой у нас день самый маленький – 7 часов 30 минут. Сколько будет там солнца? Юрий Коваленко: Ну часов… Алексей Хохлов: Только 7.5 часов, а в остальное время его не будет. Юрий Коваленко: Даже меньше, учитывая облачность. Алексей Хохлов: Да. Зимой вся континентальная территория от Сибири до Урала, Поволжье – безветрие при морозах, стоит мороз за -25. А это самые главные два показателя, которые дают максимум нагрузки. Вот эта возобновляемая будет молчать. 2 месяца назад произошел случай, который вообще перевернул мышление у немцев, и у них сейчас форсируется газовая генерация. Они огромное количество ветряных установок по шельфу морскому на севере. Бавария вся покрыта солнечными батареями. Три дорогостоящих коридора линий электропередач строят. И вдруг всего неделю пасмурная погода и безветрие – катастрофа. Только огромные связи, которые есть между странами, и летний период спас Германию от катастрофы. Получается, не только она стоит в 3 раза дороже, когда мы ее строим, а потом рассказываем, что 1 час была дешевая электроэнергия – нам надо на сутки, а на сутки-то не получается, все в 3 раза дороже. Надо еще каждый этот киловатт резервировать. И там, где не комфорт кондиционера в южных странах, а жить или не жить детям, пенсионерам, больным – для нас энергетика и тепло. Ольга Арсланова: В общем, они нужны круглосуточно. Алексей Хохлов: Вот это что, мы сейчас пойдем, бросимся на эту энергетику, но никто не отвечает, что она будет работать. Ольга Арсланова: Давайте послушаем звонок – Светлана из Карелии у нас на связи. Светлана, здравствуйте. Зритель: Добрый день. Спасибо, слушаю вашу передачу. Ваш гость сейчас такую картину нарисовал ужасную, прямо во главе энергетики. Я не знаю, надо срочно менять, как говорится, кто возглавляет энергетику. Чубайс проводит реформы уже сколько лет, лучше не становится, развития никакого нет, все как было "на соплях", старое, так и есть, ничего не ремонтируется. Вот, например, я живу в Сортавале: как зима начинается, у меня на… на свет гасится по несколько раз за зиму. Я наблюдала, как кабель прокладывают: копают, рвут этот кабель, кабель просто лежит в земле без труб, особенно где дороги. Я просто ужасаюсь, в каком состоянии находится наша энергетика и до чего уже довел Чубайс энергетику. Была единая энергетическая компания, мощная компания – раздробили, все отдали в частные руки, а частнику главное прибыль, правильно ваш гость говорит, а остальное-то зачем? И поэтому тарифы растут, лучше ничего не становится и не будет. Либо президент должен взять под контроль эту всю энергетику и навести порядок, но надо менять руководство энергетическое. Что происходит? Ольга Арсланова: Спасибо, Светлана, мы поняли вашу позицию. Смотрите, Алексей, действительно очень много недовольных возгласов от наших зрителей, которые говорят, что вот это раздробление и ликвидация единой системы в энергетике было большой ошибкой. Без этого можно было как-то продолжать существовать в том режиме, который был? Или это нормальный процесс рыночный, и рано или поздно мы бы все равно к этому пришли? Алексей Хохлов: На самом деле разные системы существуют в разных странах. Наверное, и у нас можно было по разным направлениям идти. Если возвращаться во время, когда реформа начиналась, тогда, собственно, стояла вот эта угроза, тот самый крест, о котором тоже вспомнили Чубайса. Но на самом деле в тот момент потребление росло достаточно динамично (это начало и середина 2000-х гг.), и нужно было привлекать деньги в развитие энергетики, генерации. Пошли по рыночному пути, для того чтобы привлечь эти деньги с рынка, и во многих странах такая модель существует и существует успешно. Сейчас очень сложно… Это как, знаете, история не терпит сослагательных наклонений… Ольга Арсланова: У нас настолько же успешно она существует, как в этих странах? Алексей Хохлов: Вы знаете, у нас как бы своя специфика во всем, и с точки зрения целей и задач мы все-таки ориентируемся прежде всего на экономическую эффективность, климатическая повестка для нас вторична (она звучит, но где-то на вторых ролях). Мы видим те процессы, которые на самом деле объективно складываются, особенно крупные потребители, средние промышленные потребители начинают голосовать, как говорится, ногами в этих условиях, когда очень сложно предсказать. Даже не сам процесс роста цен на электроэнергию смущает многих потребителей, особенно больших, промышленных, когда ты планируешь производство, инвестиции – важна какая-то предсказуемость, что будет происходить с ценами, важны гарантии качества поставки. В этих условиях многие из них, мы видим, переходят на так называемую собственную, распределенную генерацию, строя свои собственные мощности. С одной стороны, нам кажется, что этого процесса бояться не нужно, потому что это на самом деле негативно оценивается в ситуации профицита здесь и сейчас, когда в системе и так избыток, а самые, наверное, сильные, самые кредитоспособные потребители уходят в собственную генерацию – понятно, почему это вызывает недовольство и населения, и губернаторов: бремя по содержанию… Ольга Арсланова: …падает на всех остальных. Алексей Хохлов: Да, падает на всех остальных, на гораздо менее защищенных. Но с другой стороны, как раз в динамике этих 5-7-10 лет это можно рассматривать как хороший рычаг закрытия тех самых локальных дефицитов (а в некоторых местах может оказаться, что выгоднее у потребителя или где-то близко к потребителю распределенную энергетику построить, генерацию, чем модернизировать или строить новый крупный блок). Потому что одна из текущих проблем, о чем мы сейчас говорим – это недозагрузка в результате всех этих просчетов, ошибок, большая недозагрузка: в среднем КИУМ тепловых станций (это коэффициент использования установленной мощности) меньше 50% сейчас по стране, то есть на 50% стоят мощности неиспользованные. Кто за это платит? – и мы, и производители. Частично бремя, безусловно, ложится и на потребителей, частично убытки несут и генераторы. Поэтому это нехорошая ситуация, ее нужно, безусловно, выправлять в будущем. Важно сместить дискуссию отраслевую скорее даже не в сторону, сколько денег будет стоить модернизация (триллион рублей или какие-то другие), кто за это заплатит, понятно: так или иначе, даже если это будет государство, в конечном итоге это все пойдет из наших налогов, и это будет потребитель. Но важно, мне кажется, всерьез задуматься о том, как избежать этой ситуации. И здесь, нам кажется, может быть баланс хороший, здоровый между централизованной системой и децентрализованной системой. Причем необязательно генерация: во всем мире мы видим, что распределенная энергетика набирает темпы развития – по оценкам независимых консультантов, объем новых вводимых мощностей по миру централизованных и децентрализованных в этом году сравнивается, а в следующие несколько лет децентрализованные мощности будут даже превышать централизованные. Во многом это, конечно, благодаря введению тех самых накрышных панелей солнечных на индивидуальных домах, микрогенерации, но тем не менее. Есть еще интересные схемы, которые у нас только начинают пробовать, когда необязательно вводить новые мощности. Вот мы говорили о пиках потребления электроэнергии, оно очень нелинейно: у нас есть пиковые дни зимой, когда пиковая генерация затребована буквально несколько дней в году. Если научиться управлять этой нагрузкой – это называется demandresponse в мире… Ольга Арсланова: То есть предугадать, когда это будет, да? Алексей Хохлов: Сместить, то есть вплоть до того, что сейчас в Калифорнии, например, есть на телефоне сервисы, когда приходит к подписчикам сигнал: пожалуйста, в этот час снизьте свою нагрузку. Люди выключают чайники, отключают машины стиральные и получают за эти деньги, потому что дешевле компенсировать им снижение нагрузки в этот пиковый отрезок времени, чем строительство какой-то новой дорогой генерации… Юрий Коваленко: Но это только не в России. Говорят, что в России очень серьезно стоит проблема энергопотерь и энергосбережения. Алексей Хохлов: В России тоже начали на самом деле с этим экспериментировать, просто на уровне оптового рынка системный оператор буквально год назад начал вводить такие программы, "РУСАЛ" пока единственный участник, а в Америке это миллионы участников, в том числе и школы, домохозяйства, простые граждане. Юрий Коваленко: А где об этом оповещают? Почему об этом мало кто слышит, мало кто знает? Алексей Хохлов: Это еще одна из проблем: на самом деле не очень хорошая информированность об этом, потому что даже в отсутствие таких программ предприятие может таким образом перераспределить, перенастроить немного свой производственный график, чтобы потреблять электроэнергию в более дешевые часы, а не в более дорогие – это будет тоже выгодно. Это вопрос информированности, вопрос коммуникаций, которым тоже нужно уделять внимание. Мы оценивали со своей стороны до 10 ГВт… Вот мы говорим, 5 ГВт возобновляемой энергетики, а вот такие программы в Америке в сравнимых с нами территориях, энергосистемах, да и у нас тоже могут давать до 10 ГВт эффекта на снижение потребности в мощности – это гораздо дешевле, чем… Юрий Коваленко: Несколько средних атомных станций. Ольга Арсланова: Звонки и реакции зрителей. Несколько сообщений: пишут, что "зеленая энергетика народу недоступна, потому что не в интересах российских чиновников, цена может уменьшиться, никому это не нужно". "На недавно построенной в нашем городе солнечной электростанции (Оренбургская область нам пишет) себестоимость киловатт-час составляет более 50 рублей – в чем же это выгода?", "Современная ветроэнергетика шумная, громоздкая, убивает птиц. Вот если ветряки уменьшить, оптимизировать, смешать с какой-нибудь еще энергией – тогда да, а сейчас нет". В общем, очень много вот такого рода рассуждений. Давайте еще один звонок послушаем и дальше будем это все комментировать. Алексей, Екатеринбург – здравствуйте. Зритель: Алло, здравствуйте. Вот я послушал, интересная тема у вас сегодня. Вот я хотел один момент затронуть. У нас действительно никто не занимается экономией энергии. Вот взять хотя бы общественный транспорт. Вот я часто езжу на трамвае: 2 вагона трамвая, там едет 5 человек, допустим – это сколько он энергии сжигает? А сколько по России таких потерь энергии? Никто не занимается, никому это не нужно. Это, видимо, невыгодно – людям выгодно деньги зарабатывать, сжигать энергию. И еще один момент. Вы вот говорили про солнечную энергию. На Украине еще при Януковиче была в Крыму построена солнечная станция, и она до сих пор работает, кстати. И, кстати, по продажам электромобилей сейчас уже Украина даже Россию обошла: там электроэнергия дешевле, чем в России. Вот что могут ваши гости сказать по этому поводу? Ольга Арсланова: Спасибо. Я, конечно, не специалист, но почему-то мне кажется, что вот история с трамваем – это, наверное, капля в море... Юрий Коваленко: Но это показательная капля. Ольга Арсланова: …этих энергопотерь и отсутствия экономики. Виктор Кудрявый: Это есть, имеет место. Идет электричка в Германии – 2 вагона отсоединяется, сразу информация, кому надо пересесть, они ориентируются на загрузку. 3 отсоединяются и идут потом куда-то, заворачивают. Это, наверное, вопрос будущего. А вот почему на Украине дешевле электроэнергия? – а там не было реформ, там структура не лучше, но там атомной достаточно много, это тоже эффективная энергетика. Вот вы спросили, можно было реформы не делать? Конечно, можно было. У нас была лучшая энергетика мира, у нас 50 лет не было никаких межсистемных аварий. 3 комплекса считались лучшими: российский, французский и японский. Реформы сделаны только у нас, в тех комплексах их не стали делать. Так же, как и Германия сохранила свою вертикальную интеграцию с отдельной бухгалтерской отчетностью; совместную большую компанию с вертикальной интеграцией создали бельгийцы и французы. Страны, где что-то не все просто по границам (это Израиль, это Тайвань, это Корея) – конечно, у них только государственная, легко управляемая энергетика. Китай, с которым уже никто, даже американцы не могут сравниться по потенциалу, ничего не дробил. Вот у нас "Мосэнерго", я работал там 25 лет – его тихонько поделили на 14 частей. Вот скажите мне, дешевле она будет от этого? Юрий Коваленко: Нет. Ольга Арсланова: Каждый же хочет заработать. Виктор Кудрявый: Тюмень – второй социально и экономически значимый, все деньги России там – поделили на 9 частей. Всего было создано 240 дополнительных компаний к тем 60, что было, а из сетевых и бытовых создали несколько тысяч. Там, по-моему, только на зарплатах директоров разоришься, если подумать. Зачем это было сделано? А было три лозунга. Я даю вам рынок – вот… рынок эффективный, рынок всегда все минимизирует. Мы смеемся: что там рынок минимизирует? Посмотрите, как рынок минимизирует. А рынок сделали с моделью сверхприбыльный, которого нет никогда. Это школьник 2 класса скажет: ребята, это что такое? – незаработанную прибыль по 60-80% имеют. Второе – сказали: "У вас нет денег, Владимир Владимирович, я вам дам 100 миллиардов долларов, найду инвесторов". Вот на эти 35 ГВт, которые ввели (ну не все по ДПМ, 27 ввели по ДПМ), условия дали, которые не снились никому – 10 лет возврат средств. Фондоемкая, наукоемкая отрасль, средний срок возврата во всех странах 25-30 лет, а это все навалили на потребителей сейчас: раз требуют, чтобы вернули, тарифы на мощность новейших станций в 7 раз больше, чем у старых. Может так быть? Но у нас так сделали. Или борьба с антимонополизмом. При монополизме у вас одно единое министерство, одна ЕЭС России – вот мы сейчас ее раздробим. Но когда раздробили на 3 тысячи частей, Путину когда мы дали, что в Германии, что у нас, он говорит: "А что это у нас так?" А вот так вот сделали. Вот такие законы, по таким законам умные реформаторы все реформы разрабатывали. Не Анатолий Борисович Чубайс, он слова там не писал, американская и английская компании. Экспертиза, хотя 3 экспертизы было – с науки отрицательно, мы все давали, окончательную экспертизу, как Михаил Касьянов сказал, поручим иностранцам. Помните, была такая компания…? Она входила в пятерку – вот сделали там, Дэвид Херн сделал экспертизу, и тогда все должны сделать. Года не прошло, посадили весь топ-менеджерский состав этой компании, которая прожила 96 лет, была афера более чем на 100 миллиардов, кто там застрелился, кто куда пошел. Что мы делаем? Вот мы сейчас какую-то импортозамещающую ручку хотим сделать. Нам подсунули чужую модель и запрещают ее превратить в нормальную. Юрий Коваленко: А почему мы реэкспертизу не сможем сделать? Виктор Кудрявый: А мы делали много раз – и я лично в одиночку, и с ведущими экспертами, с директорами всех институтов. Мы в этом году в апреле проводили такую регламентную задачу – слушание реформы, нормально-ненормально. До этого, когда приводили, запрет – Кудрявого не пускать, Иванова не пускать, Петрова не пускать, голосовали, что они все хорошие. Но с помощью промышленников и коммунистов я туда прошел, и пригласили многих. 60% присутствующих, что реформа неудачная. Что у нас за правоприменительная практика, если мы в дерьме по уши в энергетике, мы рискуем страной. У нас не то что завоевать мировые рынки с готовой продукцией, мы не можем нигде конкурировать даже внутри страны. В 2 раза ниже тариф в Соединенных Штатах, ниже тариф в европейских странах, и мы терпим это. Ведь природу мы не обманем, она у нас холодная, нам надо перебороть ее. Вот эти расстояния тоже есть. А тут в руках, я не знаю… Конечно, Юра, Оля, это, наверное, другие инстанции, но поверьте, я сам организатор таких прямых выходов ну минимум 3-4 раза в год. Вот недавно только собрали колоссальное количество жалоб в Торгово-промышленной палате, регионы, промышленники приехали: тариф на мощность для промышленности в среднем вырос на 32%, в Саратове на 55%. Они не могут понять, как работающее в трехсменном режиме предприятие должно на это среагировать? А такой механизм был, когда вместо среднеарифметического мы могли снизить у себя мощность за часы максимума. Ведь кто-то может снять, у кого не трехсменная, а кто-то не может. Вот почему мы днем можем у себя отключить? Ну чайник потом сможем включить, пищу можно разогреть, а трехсменка есть трехсменка. И мы говорим: впрямую уничтожаем промышленность своими руками. И нам сейчас воевать, к сожалению, надо не с человеком, тем более не он автор, он исполнитель – нам приходится воевать со всей нормативной базой. Все эти постановления при Касьянове, закон… Нам обещали снизить тариф 2.8-3 цента, он даже при таком изменении курса валют и то 5.5 центов. Сравните, в каком сейчас виде работает российская экономика. Поэтому президент правильно написал: приоритет №1 – конкурентоспособность. Но у нас не хотят этот термин раздвинуть для энергетики – это значит, у вас снижение затрат. Руководит рынком 500 человек (было 50), оклады различались в 3 раза первых руководителей и рядовых сотрудников, теперь в 100 раз и так далее. Мы что? Юрий Коваленко: Это черная дыра. Ольга Арсланова: И при этом продолжают приходить эти наивные сообщения: "А может ли зеленая энергетика стать национальным достоянием в России?" Мы приготовили и сюжет, и опрос зрителей на тему как раз альтернативной зеленой энергетики, но мы понимаем, что в каких-то вещах мы на очень архаичной фазе все-таки находимся – то, что касается некой экономической модели. Виктор Кудрявый: Я хочу сказать… Ольга Арсланова: И говорить об этом можно, но, наверное, на сегодняшний день не очень актуально конкретно для России. Виктор Кудрявый: Оля, я бы знаете как предложил? Нам сейчас можно внедрять только опытные образцы и не гнаться за сотнями мегаватт – это все миллиарды, миллиарды рублей. Ольга Арсланова: То есть где-то на очень маленькой территории. Виктор Кудрявый: Только чтобы не отстать, потому что когда мы считаем экономику, вот вам сказали, сколько – все встанет. В доме-то если крышу вы, богатый человек, сделали, но надо, свет выключил и… Ольга Арсланова: Понятно. Потому что, как вы сказали, нам нужна дешевая энергетика, а самая дешевая энергетика – это какая энергетика? Алексей Хохлов: Газовая. Виктор Кудрявый: Комплекс. У нас ведь возобновляемая гидроэнергетика – это огромно, в 15 раз больше, чем вся возобновляемая. Она тоже возобновляемая. У нас атомная энергетика дешевая. У нас ТЭЦ, если их поставить в нормальный режим работы – ее действительно считают зеленой, потому что в 2 раза снижается расход топлива на киловатт-час. Но у нас даже эти ТЭЦ уничтожают. Специально буквально месяц назад. 6 лет боролись и приняли закон об альтернативной котельной – оказывается, нужно котельные строить, а не ТЭЦ. Юрий Коваленко: Ну это полная архаика. Но учитывая то, что у нас люди прекрасно понимают, что все-таки к рынку привязана цена киловатта, а не к себестоимости, и вот это вот дергает, поэтому люди пытаются использовать альтернативные источники энергии. Мы сняли небольшой сюжет – давайте посмотрим, как выкручиваются люди. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: Алексей, очень простой вопрос опять же от наших зрителей: некая оптимальная модель дешевой для потребителей и безопасной энергетики в каком-то все-таки обозримом будущем. Виктор Кудрявый: Я здесь соглашусь с коллегой о том, что, безусловно, и сейчас, и в будущем доминировать какой-то один источник топлива или электроэнергии. Мы видим в мире – и это нас безусловно коснется, о чем я говорил раньше – что стоимость возобновляемых источников снижается. Это пока все еще в среднем дороже, чем, но в каких-то точках мира уже и дешевле, чем ископаемые источники. Но она снижается и будет продолжать снижаться, потому что потенциал весь не выбран, и этот тренд продолжится. Поэтому их доля в энергобалансе будет возрастать: по разным оценкам, в мире уже на горизонте 2030-2035-х гг. возобновляемые источники, включая крупную гидроэлектроэнергетику (безусловно, она тоже является одним из возобновляемых источников) перегонит уголь, который сейчас доминирует в глобальном энергобалансе, где-то 32-33%, порядка трети будет занимать. Знаете, мне кажется, что все-таки не беря на себя роль защитника Анатолия Борисовича, важно не выплеснуть ребенка вместе с водой и послушать, что он говорит. Он говорит в своем интервью о том, что те решения инвестиционные, которые мы принимаем сейчас, особенно в части и модернизации, и особенно строительства новых блоков предопределят образ нашей энергетики на многие годы вперед, поэтому новые станции будут работать 30-50 лет. Если мы продолжим развиваться в предыдущей, исторической нашей парадигме, прежде всего делая ставку исключительно на традиционные виды топлива, не занимаясь возобновляемой энергетикой, мы рискуем просто в мировой энергетике, на мировой арене отстать окончательно. Поэтому очень важно… И если мы посмотрим, зачем правительство принимало решение о финансировании и поддержке и ветра, и солнца в России, на самом деле в очень маленьких объемах. 5 ГВт – это в по установленной-то мощности порядка 2%, а поскольку опять же вот эти КИУМы, коэффициенты использования мощности, у них гораздо ниже, чем у ископаемого топлива, это меньше 1% выработки даже на горизонте 2025 года, это незначительный объем. Но очень важной целью была промышленная политика, чтобы у нас в России возникли производства, возникли научно-исследовательские силы, коллективы, люди, возникли профессиональные компетенции в этой зоне. Потому что если мы этим не будем заниматься вообще, то когда это подешевеет достаточно и станет дешевле и газа, и угля, и других источников, может быть просто очень поздно. Нам, конечно же, не угнаться за Китаем в промышленных объемах и собственно в производстве (сейчас 95% солнечных панелей производится в Китае, европейцы даже просят собственных законодателей, парламент защитить местных производителей от полного уничтожения и потери преимуществ в этой борьбе. Но очень важно вкладываться в научные разработки, чтобы иметь собственные технологии, чтобы иметь место на мировых рынках. Основной тест, на самом деле, даже не в том, как нам удастся ввести, построить, запустить вот эти десятки, сотни мегаватт новой энергетики в России, а насколько мы успешно сможем выйти и хоть какую-то нишу занять в том числе и на мировых рынках. Такие цели стоят, очень цели амбициозные, не факт, что у нас получится, но пытаться надо, иначе 10-20 лет пройдут достаточно быстро, а технологии очень быстро меняются. Ольга Арсланова: Спасибо нашим гостям. К сожалению, время для нашей дискуссии закончилось. Спасибо зрителям, тысячам наших зрителей, которые присылали сообщения и интересовались этой темой. У нас в студии были Алексей Хохлов, руководитель направления "Электроэнергетика" Энергетического центра бизнес-школы "Сколково", и Виктор Кудрявый, член Комитета по энергетической стратегии и развитию топливно-энергетического комплекса Торгово-промышленной палаты. Большое спасибо. Юрий Коваленко: Спасибо. Алексей Хохлов: Спасибо. Виктор Кудрявый: Оля, Юра, вот что мы не сказали, я просто не стал специально говорить. Вот мы часто говорим: решение правительства. Вот оно решило, вот это что-то. Меня пугает, когда я вижу их решения по энергетике. Вот они говорят: "Так, на Дальнем Востоке плохо, там тариф дорогой, мы ему даем скидку, и все остальные должны заплатить не из бюджета, не из Резервного фонда – все должны заплатить", "Так, и на Кавказе плохо платят – давайте всех обложим", "Ой, и в Калининграде есть трудности – давайте и Калининград", а потом идет Крым, а потом мусоросжигающие, а потом эти панели. Это не их дело, они нарушают закон. Государство не отвечает за обязательства акционеров, а акционеры не отвечают за обязательства государства. Вот если бы оно сказало: "Так, панели вот такие ставим, приказ – все бюджетные организации переводим на такие крыши, экономим в 3 раза денег, и у нас в бюджете будет хорошо". Хорошо, это было бы понятно. А когда вот так вот гражданин не знает, кому он платит – там другие расценки на рыбу, на мясо, коэффициент 1.7 или где-то – нельзя таким методом. А если говорить, что мы разбираем – это все частности. Сейчас вы задаете вопрос – кто же нами руководит, этой идеей? Ольга Арсланова: Отличная точка. Давайте на этом закончим на сегодня и подумаем. Виктор Кудрявый: Я просто знаю, это будет наибольший интерес – и главное… Юрий Коваленко: Мы по этому поводу встречаемся обязательно еще раз. Ольга Арсланова: Спасибо большое. Виктор Кудрявый: Подумайте. Ольга Арсланова: Давайте. А сейчас время новостей у нас в эфире. Юрий Коваленко: Спасибо. Алексей Хохлов: Все равно вам спасибо, что вы тему такую подняли.