Ольга Арсланова: Ну что ж, да, это наша постоянная рубрика "Профессии". И сегодня мы расскажем о профессии искусствоведа. Петр Кузнецов: Мария Санти, искусствовед, у нас в гостях. Мария Санти: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. По традиции сначала посмотрим видеоматериал, который сняли о вас, потом вернемся в студию и будем отвечать на вопросы телезрителей. СЮЖЕТ Петр Кузнецов: И наша анкета на профессию. Профессия "искусствовед". Зарплата от 15 до 40 тысяч рублей. Обучиться можно в институтах и на профильных курсах. Отрасль применения – музейное дело, наука, преподавание и экспертиза предметов искусства. Ольга Арсланова: Ну что ж, Мария. Мы узнали основные опорные пункты. Сейчас будем разбираться в деталях. Сразу к зрителям обращаемся. Пожалуйста, задавайте вопросы, пишите СМС, звоните в прямой эфир. Все как всегда. По поводу зарплаты. Самый злободневный вопрос. У нас в массовом сознании какое ощущение? Что это очень низкооплачиваемая профессия. Мария Санти: Да. Петр Кузнецов: Как учитель. Мария Санти: Вы знаете, советское наследие сказывается в том, что людям кажется, что я им должна дать все бесплатно, и они еще примут – не примут, а я должна сказать спасибо за то, что приняли. Это наследие советского прошлого. И, вы знаете, так как мир меняется сегментами, кто-то живет в XXII сейчас (Илон Маск), кто-то живет в XIXвеке сегодня, рядом с нами. Ольга Арсланова: 99,9%. Мария Санти: Да, примерно так. Я бы сказала 85%. Давайте будем человечнее. Поэтому да, есть люди с таким отношением. И, вы знаете, к сожалению, у меня было как-то желание получить опыт работы в музее. Но столкнувшись с тем, что я могу получать 6000 в месяц при полном рабочем дне 5 дней в неделю, я, конечно, отказалась от этой мечты. Ольга Арсланова: То есть сейчас вы работаете только на себя? Мария Санти: Да. Петр Кузнецов: В материале было сказано о нетривиальном подходе к экскурсиям. Мария Санти: Каждый раз приятно слышать. Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста, вы как-то ориентируетесь на публику, которая приходит, аудиторию каждый раз, или это вообще в целом современная трактовка классики? Мария Санти: Я могу ответить на ваш вопрос немножечко издалека. Когда я уже получила высшее образование, у меня долгое время не было друзей вообще. То есть меня даже ни в какие компании не звали второй раз. Потому что я всем рассказывала про художников. Я считала, что раз я пришла, люди должны узнать. Ольга Арсланова: Какой вы страшный человек. Вам на стол накрыли, а вы о художниках. Мария Санти: И я начала людей просто слушать. Я замолчала и начала слушать. И сейчас у меня есть друзья по всему миру, которые рады меня видеть, зовут, звонят и так далее. Поэтому, смотрите, этого бы не было, если бы я не давала им нечто ценное, что я генерирую сама в себе, вне зависимости от происходящих вокруг событий. Поэтому истинный ответ на ваш вопрос – 49% на 51%, причем, в зависимости от ситуации. Ольга Арсланова: Почему тогда в основном эти экскурсии, к которым мы привыкли… мы же понимаем, что там тоже образованные люди, которые не исключено, что любят свою профессию, любят искусство. Что ж так нудно то? Мария Санти: Вы знаете, сама по себе ситуация пребывания в музее уже человека возвышает. Она поднимает его над бытом. Это базовая потребность, за которой люди приходят в музей. Помимо этого, существует некое представление о том, как все должно быть. И люди, даже знающие интересные, пикантные подробности, умолчат о них, потому что они думают: "Боже мой, я в музее. Я не буду говорить об этом. Вдруг меня неправильно поймут". Петр Кузнецов: "А если я намалюю, это тоже будет искусство?", - Тверская область. Существует ли мода в искусстве? Что сейчас модно? И как она формируется? Мария Санти: Уважаемая Тверская область, вам, помимо того, что вы намалюете, необходимо встретить людей, создать условия для общения людей, которые будут это покупать. Вам нужно научиться показывать свой труд, называть цену и настаивать на тех процессах, которые вы создаете. У вас не получится сделать левой ногой, обогатиться и стать знаменитым в одну секунду. По крайней мере, я таких примеров не знаю. Те люди, которые делают полную халтуру и имеют при этом большие деньги, они талантливые продавцы. Ольга Арсланова: Я возьму на себя смелость расшифровать этот странный вопрос. На самом деле в нем я вижу некое недоверие очень большой части населения нашей страны к современному искусству. Под современным мы уже даже и не очень современное начало XX века можем понимать. Люди относятся к этому как к чему-то, что и понимать не нужно. Потому что "что это?". С чем это связано? Мы не очень открыты новому, трансформирующему? Почему как-то классиков у нас основная масса принимает и готова еще как-то в этом разбираться. А тут барьер. Мария Санти: Спасибо за уточнение. Я вынуждена немножко вас заземлить в том месте, в котором вы считаете, что с классиками мы кое-как разбираемся. Ольга Арсланова: Готовы разбираться. Мария Санти: 85% людей любят Рембрандта. При этом они не назовут и четырех картин Рембрандта. Они назовут дай бог "Данаю" только потому, что ее облили кислотой. Это не является любовью, потому что чтобы любить или не любить, надо знать. В общем-то, большой части населения искусство и не нужно. Опять же, наследием советского образования в том формате, в котором оно было, является то, что "если я культурный человек, умею читать, писать, значит я разбираюсь в искусстве, потому что я знаю "Мишек в бору"". Но это не так. Чтобы знать, нужно активно смотреть. Потому что вкус в живописи – это чувственный опыт. Если вы год, а лучше два раз в неделю будете ходить в музеи, смотреть и сравнивать, вас начнет щелкать. Вы будете видеть работы заурядные, профессиональные, будете видеть самобытный вкус, будете видеть уровень. Это я вам абсолютно точно гарантирую. Больше никак… Ольга Арсланова: То есть нет насмотренности еще? Мария Санти: Понимаете, это же роскошь. Для этого нужна денежка на входной билет в музей, для этого нужен досуг. А досуг – это не то время, когда вы лежите и не в силах пошевелиться, потому что вы очень устали. Это то время, когда вы активны и оно у вас свободно. Это не у всех есть. Это большая иллюзия, что искусство доступно всем. Искусство – это роскошь. Петр Кузнецов: Все-таки о развитии живописи. Поправьте, если я не прав. Малевич своим "Квадратом" хотел поставить точку в предметной живописи. И он хотел показать, что все уже нарисовано, написано. Все уже создано. И ничего больше не придумаешь. Все это по-прежнему продолжает развиваться? И следом вопрос. Мне интересно: Рафаэль может когда-нибудь обесцениться? Мария Санти: Надеюсь, этого не произойдет. Он так прекрасен. По поводу Малевича. Недавние открытия Третьяковской галереи, которые опубликованы, показывают, что он на самом деле знал про квадрат Альфонса Алле, который он, в общем-то, повторил. А когда это принесло ему то признание, которое он получил, он, конечно, начал нагонять тень на плетень, что оно пришло ко мне, я не знаю как, само, само. Ольга Арсланова: Это интересно. Легенда. Мария Санти: Так все правильно сделал. Молодец. Суть в том, что мой лично подход заключается в том, что нужно немножко перетряхнуть историю живописи, само представление о ней и отнести XX век целиком и полностью за редкими исключениями к дизайну. Просто вывести в историю дизайна. Потому что искусство в том виде, в котором оно существовало (Веласкес, Пьеро делла Франческа, Рембрандт), продолжилось великими режиссерами. Потому что там есть визуальная выразительность. Но там есть не только визуальная выразительность, не только живопись. Есть образы, есть драматизм. И логично продолжить высочайшими достижениями в области кинематографа, и вывести инсталляции, абстрактную живопись просто в другой сегмент. Понимаете? К сожалению, сейчас ситуация такова, что ты можешь сделать любую белиберду и встать вровень с художниками, которые победили в своем сегменте, соревнуясь. А все инсталляции нужно вывести в одну область, и пусть они соревнуются между собой. Потому что мы увидим, что там есть остроумные вещи, серые вещи, никакие, скучные. Петр Кузнецов: Вернемся непосредственно к профессии. Вы потрясающе выглядите. Причем, не только сегодня, но и в видеоматериале. Но ведь это может отвлекать аудиторию, которая пришла. Не задумывались? Ольга Арсланова: Далекий комплимент. Петр Кузнецов: Чтобы все внимание было на картину, которая… Мария Санти: Три года назад я даже делала и успешно продавала тренинг комплиментов. Ставлю вам оценку 100 по пятибалльной системе. Это было очень красиво, мне безумно приятно. Ольга Арсланова: То есть отвечать вы не будете? Мария Санти: Нет, конечно. Ольга Арсланова: Смотрите, по поводу доступности или недоступности. Вы говорите, что это роскошь, доступная единицам. При этом в Москве попасть на популярные выставки, о которых рассказали наши коллеги по телевизору или написали в интернете, вообще нереально. Просто невозможно. Там запись на сайте, и этих билетов уже 2 месяца нет. Мария Санти: Слава богу. Ольга Арсланова: Это мода, или люди правда начинают интересоваться, как-то всерьез погружаться? Мария Санти: Эта мода, доступная не единицам, а доступная, на мой взгляд, 5% населения. Для нее нужны небольшие деньги либо большие деньги. Но для нее самое главное нужны силы и свободное время. То есть я немножко проговорю, чтобы не выглядело так, что только 1.5 человека на свете могут понимать живопись. Слава богу, мода меняется. Наши люди насыщаются каждый раз. И мода ходить на выставки тоже, к сожалению, пройдет. Надеюсь, это произойдет нескоро. Если бы Путин не сходил на выставку Серова, не выносили бы там дверь. Но эти факторы во всей жизни работают точно так же: внимание власти, повышенный интерес людей, которые следуют за ней. Плюс еще очень важный фактор – что сейчас немножечко падает туризм по всему миру, потому что кризис. У людей чуть меньше денег. А им хочется возвыситься над собой, им хочется прикоснуться к чему-то большему. И если раньше они могли поехать в Анталию, то теперь они идут на выставку. Петр Кузнецов: "Сможет ли искусствовед выжить в глухой деревне? Не искусством жив человек. Равиль, город Ульяновск". Ольга Арсланова: Это так, реплика. Мария Санти: Думаю, что вряд ли. Нужно быть реалистичной. Я могу вам сказать по примеру большинства великих художников, которых я знаю. Человек может сделать 50%. Среда должна откликнуться. Иначе ничего не будет. Ольга Арсланова: Еще сообщения от зрителей. "Увлекался портретной живописью. Стал лучше разбираться в людях", - Кировская область. "Спасибо, что вы есть", - пишет Галина из Ярославля. "Люблю музеи, коллекционирую советский ­фарфор, запонки и броши. Люблю Исаака Левитана, но не всего его знаю, потому что музей далеко", - сообщение из Нижегородской области. И спрашивают нас, когда мы в последний раз были в музее. Петр Кузнецов: У вас есть интересная лекция. Само название, ее определение привлекает. "Дураки, уроды и все, кого мы так не любим в искусстве". О чем это? Расскажите. Мария Санти: Прекрасно. Про культуру придворных шутов. Про тех людей, которые действительно были идиотами. Не в плане узко медицинском, конечно, а в том плане, что, вы знаете, многие люди занимали престол в силу отсутствия кого-либо способного перехватить эту инициативу и по праву рождения. И их решения уводили следовавшее за ними общество от прогресса лет на 300 назад и так далее, и тому подобное. Я перечисляю тех людей, которых считали дураками. Это не всегда было так. Иногда они были хитрее тех людей, которые их так называли. Тех, кого лично я считаю дураками. И культуру изображения отклонений от представлений о здоровом организме на протяжении истории развития живописи. Ольга Арсланова: Раз мы заговорили об уродах… Мария Санти: Люди очень любят выпускать пар на моих лекциях. Ольга Арсланова: Да. Есть просто люди, например, в музее. Действительно, это ведь такой вид досуга, когда ты приходишь, настраиваешься. И обязательно будет кто-то, кто тебя бесит. Например, человек очень громко говорит по телефону. А ты в этот момент пытаешься немножечко войти, посмотреть на картину Врубеля. И тут он со своим… Тут есть какие-то правила поведения, которые до сих пор актуальны? Мария Санти: Безусловно. Ольга Арсланова: И вы их объясняете людям? Мария Санти: Мне не приходится объяснять в силу того, что люди, которые читают меня, уже умные. А люди, которые еще и приходят на мои мероприятия – это люди, которые ценят мой труд. Поэтому с моей аудиторией вообще никогда ни одной проблемы не было. Я понимаю, о чем вы говорите. И, конечно, нужно проговаривать. Более того, в большинстве музеев, которые я знаю, смотрители подходят и делают замечания. Конечно, это же общее мероприятие. Хочешь – давай, стань Путиным, закрой музей, ночью приходи. Петр Кузнецов: Вы же еще преподаватель. Сколько ваших студентов учатся с удовольствием? Мария Санти: Все студенты учились с удовольствием. Передаю им привет. Петр Кузнецов: Еще вопрос, который я всегда хотел задать искусствоведу. Есть такая формула: "Хороший художник – мертвый художник". Почему художники приобретают популярность, становятся популярными только после смерти. Мария Санти: Это правда. Немножко расширю такое представление. Дело в том, что когда мы так говорим, мы имеем в виду только тех художников, которых мы знаем. Например, было 200 импрессионистов. Мы знаем дай бог 8. Остальные 200 умерли. Они не стали супермегазнаменитыми. Конечно, продавцам легче работать с мертвыми. Людям, потребителям, легче любить мертвых. Да, этот момент есть. Чтоб стать знаменитым при жизни и оставаться знаменитым при жизни, нужна ловкость, хитрость и немножко удачи. Петр Кузнецов: А вы идете, например, по Арбату, видите работы. А вы можете определить с одного взгляда – самородок, гений? Ольга Арсланова: Бывает, что видите? Мария Санти: Не то слово. Такого пока не было. Иначе я скупила бы и торговала оптом и в розницу. Как правило, люди, сидящие на Арбате годами, они уже знают аудиторию, они делают удобоваримый китч, предсказуемый и так далее, и тому подобное. Там вряд ли можно что-то встретить. Но у меня было такое наблюдение, когда я однажды непосредственно взглянула на картины импрессионистов ранние. И я поняла, что если бы я жила тогда, мне было 40+, то есть я бы уже как-то имела имя и дорожила бы им, и мне бы принесли вот это, я бы не оценила. Я просто со всей ответственностью могу сказать. Поэтому, конечно, привычки восприятия обуславливают мощно. И такое, что я, проходя мимо гения, могу его не признать, очень даже возможно. Петр Кузнецов: Спасибо. Мария Санти, искусствовед, в рубрике "Профессии" на Общественном телевидении России.