Петр Кузнецов: Наша постоянная рубрика "Прямо сейчас". Сегодня в нашей студии российский актер театра и кино Евгений Стычкин. В его фильмографии свыше семи десятков ролей. Зрителям он хорошо знаком по работам в лентах "А поутру они проснулись", "Апрель", "Холостяки", "От 180 и выше", "День денег", "Флэшка", "Один в новогоднюю ночь". Недавно Евгений вернулся из Канады, где сыграл одну из главных ролей в пьесе Вампилова "Старший сын". Ольга Арсланова: Здравствуйте, Евгений. Наконец-то мы поздороваемся. Давайте по поводу пьесы поговорим. Я просто сразу вспомнила фильм 1975 года с Леоновым, Караченцовым, кажется, советский. Евгений Стычкин: Да. И Боярским. Ольга Арсланова: Хороший фильм, кстати. Евгений Стычкин: Прекрасный. Ольга Арсланова: Я в этом плане человек абсолютно консервативный, ретроград. Иностранцы разве могут лучше сделать? Евгений Стычкин: Какие иностранцы? Ольга Арсланова: А там кто снимает? Не иностранцы? Евгений Стычкин: Нет. Ольга Арсланова: Расскажите. Евгений Стычкин: Вас немножечко ввели в заблуждение. Ничего страшного. Мы никому не скажем. Ольга Арсланова: А, это наше? Тогда прекрасная пьеса. Евгений Стычкин: Это наше. И это не кино, а театр. Это поставил Павел Сафонов. Мы играем его здесь. И мы возили его в Америку и в Канаду на гастроли. Играли в Нью-Йорке, Бостоне и в Торонто. Это было замечательно. Ольга Арсланова: То есть это наши какие-то бывшие граждане, которые теперь живут там? Евгений Стычкин: Это люди, которые волею судеб там оказались. Кто-то эмигрировал, кто-то попал случайно, кому-то просто повезло. Ольга Арсланова: А почему вы в этой пьесе решили играть? Она вам нравится? Или просто пригласили… Евгений Стычкин: Павел Сафонов поставил до этого спектакль Розенкранца Гильденстерна "Мертвы", где я играл Розенкранца. И мы очень задружились и как-то очень нашли друг в друге творческое взаимопонимание. Мне с ним интересно. Он ставил эту пьесу, предложил мне играть. Я с удовольствием согласился. И мы уже 5 лет играем. Не очень много ездим. То есть это из-за того, что спектакль довольно большой. Я имею в виду там много народу, большая полноценная декорация. К нему нельзя относиться как к антрепризе. И поэтому невозможно ездить по городам и весям. Ольга Арсланова: Дорого, да? Евгений Стычкин: Конечно. Нас могут себе позволить только где много народу, где можно тысячный зал набить. Тогда это выгодно. Ольга Арсланова: Кстати, о "дорого" такой вопрос. Тут споры очень часто разгораются о том, что у нас театр чуть ли не самый дорогой в мире. То есть он по совокупности наших доходов, по билетам он менее доступен, чем театры в тех городах, о которых вы сказали. Это правда? Евгений Стычкин: Нет, это не совсем правда. Потому что любой нью-йоркский мюзикл стоит 100 долларов минимум, а это, соответственно, 6000 рублей. За эти деньги вполне можно обходиться тут по театрам. Нет, он не очень дорогой. Он довольно дорогой в том смысле, что действительно там очень много спектаклей, в которых играют даже звезды, где особенно нету декораций, 2.5 человека две недели порепетировали, быстро выпустили и сыграли. А у нас это уже не проходит, потому что никто не придет. Мы разбалованные. Мы очень избалованы тем, что нас приучили к драматическому полноценному репертуарному театру, к декорациям, к вышколенным артистам, которые месяцами репетируют, сидя на зарплате и так далее. Петр Кузнецов: Предлагаю немножко отмотать к началу. ВГИКовская мастерская Джигарханяна. Евгений Стычкин: В смысле к моему началу? Ольга Арсланова: К профессиональному началу. Петр Кузнецов: Но, как вы сами говорите, поистине родной стала другая сцена, в буквальном смысле другого театра. Как же так? Мастерская, которая вырастила вас, где вы выросли, а родной стала другая сцена. Евгений Стычкин: Но до того, как я пришел в другой театр, я еще поработал в нескольких театрах. Поэтому это был целый путь, пока я до другого театра дошел. И сейчас я играю там только один спектакль. Было много лет очень приятного сотрудничества. Но все равно все движется. У меня моя жизнь с театром. Так или иначе всегда я как-то из места в место перебегаю. Мне кажется, что это какой-то живой процесс и так важно бежать в тот момент, когда ты чувствуешь, что ты уже кого-то потолка с этим режиссером, неважно, на этом месте, в этой эстетике, в этой театральной фактуре достиг какого-то апогея, то надо или самому меняться, или менять театр. Если ты в этот момент сам очень сильно измениться не можешь или не хочешь, то надо менять людей. Ольга Арсланова: Скажите, это не страшно? Потому что, например, наши коллеги очень часто, когда тоже ведь мы разговоры ведем, говорят – да, надо менять раз в 5-7 лет, чтобы был какой-то рост и так далее, часто возникают такие разговоры: "Ну, ты же придешь куда-то, где тебе снова придется что-то доказывать, где новые люди, где интриги, где к тебе, возможно, недоброжелательно отнесутся". Это лишний стресс. Он вообще нужен творческим людям, у которых и так каждый день – это нервы? Евгений Стычкин: Мне кажется, цель в этом смысле оправдывает средства. Если тебе хочется двигаться в смысле творчества вперед, то да, тебе приходится прилаживаться к новым людям, тебе приходится любимых прекрасных людей оставлять, с которыми тебе хорошо. Но просто ты понимаешь, что дальше ты уже с ними не движешься, и тогда ты жмешь им руки, говоришь: "Спасибо за эти прекрасные 5-10 лет. Я пошел дальше". Петр Кузнецов: Когда вы приходили в театр, вы его каким представляли и какой он предстал вам, когда вы уже начали в нем… Евгений Стычкин: Когда я пришел в театр, я хотел своего гримерного стола, своей гримерной, я хотел, чтобы это был дом. Петр Кузнецов: Стереотипные штуки. Евгений Стычкин: Дом. "Здрасте, Лариса Петровна, Николай Васильевич" при входе. Любимый буфет и так далее. И это очень приятно. То есть в какой-то момент, когда я в Театре Моссовета сидел в гримерке Раневской, мы 4 или 5 лет играли "Короля Лира", это было восторгом. И мне, конечно, хотелось бы там оставаться. Но потом ты понимаешь, что в конце концов дом тебе театр при всем желании все равно не заменит, и поэтому творческая составляющая важнее. И приходится чем-то жертвовать. Петр Кузнецов: Что нам пишут? Вологодская область: "Кто или что помогает войти в роль?". Евгений Стычкин: Я сам себе помогаю. Ольга Арсланова: Неожиданно. Евгений Стычкин: Не в смысле я такой молодец, что мне никто не нужен. А, например, мы выпустили недавно моноспектакль. Я играю "Кроткую" Достоевского. И дотянуться до этого персонажа, и попытаться понять все, что хотел Федор Михайлович туда вложить, и что он бы хотел, чтоб я сыграл, мне кажется а) невозможно б) не обязательно. Поэтому я вынимаю все самое болезненное, что есть во мне, и этим со зрителем пытаюсь поделиться. Петр Кузнецов: Моноспектакль – это все-таки разговор с самим собой, или вы выбрали эту форму, чтобы быть ближе к зрителю? Евгений Стычкин: Нет, это в первую очередь разговор с самим собой и страшная ответственность, потому что на это смотрят 200-400 человек в зависимости от зала. И при этом в этом спектакле я ничем не пытаюсь развлекать. Я не пою, не танцую, не рассказываю анекдотов, за мной нету экрана, нету какого-нибудь кордебалета, который бы что-нибудь танцевал, или ветродуя. Это только текст Достоевского и то, что я могу по этому поводу людям рассказать. Ольга Арсланова: А для того, чтобы быть интересным зрителю, актеру достаточно просто хорошо владеть профессиональным инструментарием, и уметь текст грамотно презентовать, или ему самому нужно быть таким глубоким колодцем, в том числе для зрителя? Просто у вас же разные коллеги. Евгений Стычкин: Да, я думаю, что это зависит от человека и от конкретного материала. То есть иногда прекрасный материал, замечательное режиссерское решение, твое умение этим инструментарием пользоваться, и ты ведешь зрителя за собой, тебе не обязательно быть кем-то для этого. Но в современном театре чаще всего очень важно, кто ты и что ты транслируешь, твои собственные реальные переживания, твоя реальная смелость, степень, до которой ты можешь в себя зрителей пустить, в свои собственные темные уголки. Петр Кузнецов: То есть театр позволяет намного больше, чем кино? Евгений Стычкин: Конечно. Больше репетиций, больше полноценного общения со зрителем. Соответственно, ты не подстраиваешься, но ты с ними находишься в диалоге. И поэтому чем больше они тебе дают, тем больше даешь им ты. Ольга Арсланова: Но они тоже участники? Евгений Стычкин: Конечно. Особенно когда нету какой-то большой постановки и все не летает, не ездит. А когда есть прямой контакт, то, конечно, они являются полноценными участниками процесса. Ольга Арсланова: Но при этом фильмы – это массовый зритель. Вот, смотрите, все пишут: "Спасибо за ваш фильм". "Не надо печалиться" классный. Про деревню. "Снимайтесь в кино дальше". ""Любовь-морковь". Вы прекрасны". Что для вас значит роль в фильме "Любовь-морковь"? Не обидно вам, или нормальная история? Евгений Стычкин: Нет, это нормально. Я же понимаю, что можно играть сколько угодно глубочайших ролей на театре, а при этом если ты сыграл какую-то очень смешную веселую вещь, которую посмотрела вся страна, тебе ее и будут все время припоминать. Глупо расстраиваться по этому поводу. Да, наверное, круто, когда зрители видят не только это, но еще какие-то другие твои работы. И когда из этого складывается, как паззл, некий твой объемный образ. Над этим надо работать. Петр Кузнецов: Смотрите (я думаю, что и зрители это заметили), у вас очень много колец на руке. Не прибегут ли наши гримеры, не спросят ли: "Вы не видели, где наши кольца?". Евгений Стычкин: Могут. Петр Кузнецов: С чем это связано? Что это значит? Потому что не только к нам вы пришли с таким обилием. Евгений Стычкин: Ни с чем. На самом деле они не имеют никакого… Это не какие-то амулеты, обереги. Ольга Арсланова: Нам пишут: "Обещали показывать текущей строкой заданные вопросы", - Амурская область. У нас работает бегущая строка, но с перебоями. Поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь, позвоните в прямой эфир, задайте лично. Никаких проблем нет. Петр Кузнецов: У меня есть такой вопрос по поводу творческого кризиса, который есть у всех. Вам помогает собраться, выбраться из этого больше критика или все-таки похвала от кого бы то ни было? Ольга Арсланова: Я смотрю на этот кадр, где такой… Петр Кузнецов: Евгения как раз кто-то похвалил. Евгений Стычкин: Я думаю, что похвала работает лучше всего для всех. Или почти для всех. Критика почти всегда для творческого человека унизительна, оскорбительна, она тормозит. Хочется зарыться под одеяло. Не то чтобы меня очень сильно критиковали. У меня по этому поводу есть какое-то большое переживание. Но я вижу, что когда тебя хвалят, тебе хочется еще и еще эту похвалу, как наркотик, получать. И ты начинаешь еще и еще больше работать, думать, как эту похвалу (хорошую рецензию, зрительскую любовь, дружескую поддержку), неважно, откуда эта похвала приходит, но тебе хочется ее получать. Петр Кузнецов: Вы можете на конкретном примере? Когда это сработало и кто это был, кто вас похвалил? Евгений Стычкин: Да нет, я так переверну. У меня много детей. И один из них, Леша, старший сын, играет на скрипке. И я вижу, что если его кто-то ругает, а уж тем более я, но вообще если кому-то кажется, что у него не получается, то он наоборот зажимается. Сейчас же его раз за разом хвалят, он выигрывает какие-то конкурсы. Я вижу, что он занимается так, как заставить человека заниматься, убедить, ругая, запирая в дверь, в общем, заставить человека так невозможно. Можно только любовью и похвалой. Ольга Арсланова: В конструктивную критику вы не верите? Я имею в виду когда вас критикует человек, который для вас авторитетен и грамотно подбирая, наверное… Евгений Стычкин: Да, конечно. "Ой, вообще это было так здорово. Ты прекрасно все делал. Очень хорошо. И выглядишь так хорошо. Но, мне кажется, нужно поработать над этим куском. Меня он как-то не задел". Тогда да. Но это ведь мало кто умеет. Надо подбирать ключи. И это некое сочетание похвалы с просто подкручиванием гаек. Петр Кузнецов: Вот на этих фотографиях мы не видим злодея. Но в какой-то момент вы играли, играли добрых людей. И вдруг стали… Уже переключились на злодеев. В какой момент? Евгений Стычкин: Я думаю, что просто люди наконец разглядели, кто я есть на самом деле. И поэтому стали предлагать мне играть каких-то страшных чудовищ. Я вообще никого хорошего за последнее время не играл. Еще в Гоголе у Егора Баранова не очень понятно, по крайней мере, первую половину картины, хороший я или плохой. А во всех остальных я играю каких-то страшных чудовищ, продажных бизнесменов, политиков, Ленина, Сталина. В общем, ай-ай-ай. Ольга Арсланова: Смотрите, ваши коллеги, которые к нам приходят в эту рубрику, часто жалуются на то, что нет хорошего современного материала, что играть мало что предлагают. "Вроде мы талантливые, а не предлагают. А вы тут козыряете такими ролями". Петр Кузнецов: Это про роли в кино сейчас? Евгений Стычкин: Нет. Я, наверное, тоже хотел бы, может быть, чтобы мне предлагали еще что-нибудь еще более прекрасное, что-то более тонкое или больше в эту сторону или в другую, или я мог бы найти и открыть зрителю еще какие-то грани своих профессиональных возможностей. Но я тут работал с американцами и встречался с какими-то людьми, чтобы иметь, может быть, агента, и, может быть, работать и здесь, и за границей. И агент говорит, что если вы не продаетесь, значит вы что-то не так продаете, не так предлагаете. Потому что рынок очень настроен, чтоб тебя получить. Он этого хочет еще больше, чем ты сам. Он хочет заключить с тобой контракт, сделать из тебя суперзвезду. Он хочет. Значит, если ты ему предлагаешь что-то, что он не берет, значит, надо подумать, что предлагать, значит, ты неверный ракурс выбрал. Ольга Арсланова: А это рынок? Евгений Стычкин: Конечно, это чистый рынок – помидоры, огурцы. Ольга Арсланова: Вот как. Евгений Стычкин: Просто очень много разных помидоров и разных огурцов. Ольга Арсланова: Чтобы актеры так не думали о себе. Евгений Стычкин: Нет, это не отменяет творчества, это не отменяет влюбленности в профессию и невероятной эмоциональной подключенности к тому, что делаешь, это не отменяет того, что ты должен бесконечно читать, писать, смотреть другое кино, смотреть спектакли, ходить в музеи и так далее, чтобы чем-то себя наполнять и чем-то делиться. Но все равно помидоры и огурцы. Ольга Арсланова: То есть вы считаете, что если какие-то помидоры и огурцы (читаем – ваши коллеги) часто снимаются, мы постоянно видим их на экранах, так что уже прямо перебор, то они действительно талантливы и востребованы, или эта взаимосвязь не настолько прямая? Евгений Стычкин: Талантливы и востребованы – это разные вещи. Ольга Арсланова: Раз рынок хочет. Евгений Стычкин: Я думаю, что рынок так устроен, он так хочет все от тебя получить, что если ты ему понравился и он будет получать от тебя все, что только можно до тех пор, пока не понравится кто-то другой, кто-то не понравится больше. Поэтому рынок сам тебя не выплевывает, пока ты даешь ему того, чего он хочет. Ольга Арсланова: Вас не пугает какой-то момент, когда вдруг кто-то другой больше начнет нравиться? Евгений Стычкин: Значит, надо больше читать, больше заниматься спортом, больше заниматься собой, быть лучше, чем кто-то другой. Ольга Арсланова: Страшное дело. Петр Кузнецов: Как раз о книге. Вы выпустили года два назад, если я не ошибаюсь, книгу "Бабушки". Что это такое? Это мемуары. И чем они интересны? Почему вы за эту историю зацепились? Евгений Стычкин: Я нашел бабушкины воспоминания. Я понимал, что, наверное, если я уже не совсем точно знаю всех людей, кто описан в этой книге, и что-то из того, что там написано, я уже не очень помню по бабушкиным рассказам, но что-то уже путаюсь. Но, конечно, мои дети и тем более их дети уже не будут ничего понимать. Не будут понимать, о ком речь, что было и так далее. Я решил, что надо их собрать и сделать некую книжку для своих, для семьи – сделать 5-10 экземпляров. А потом я понял, что если сделать это хорошо, прикрепить туда фотографии, я там брал какие-то письма, какие-то выдержки. У Пикуля есть кусочек про моего прадедушку, еще что-то из дневника Николая II. Ну, чего-то много набрал, чтобы это было как-то интересно, чтоб это был срез времени. Я понял, что, по большому счету, выпустить много экземпляров, пару тысяч, или сделать 15 экземпляров для друзей и детей почти одинаково стоит. И поэтому я выпустил тираж, страшно собой доволен. Петр Кузнецов: Берут? Евгений Стычкин: Брали бы, может быть. Я не знаю, что продавать. Я очень плохой бизнесмен. Ольга Арсланова: Вижу шута в "Короле Лире", - пишут нам из Санкт-Петербурга. Видимо, это вам роли какие-то инспирируют. "Главная роль в клипе "Блестящих" про агента. Вы там такой крутой. Вы молодец". Евгений Стычкин: Спасибо большое. Шута в "Короле Лире" я играл с Михаилом Михайловичем Козаковым некоторое время в театре. Ольга Арсланова: "Будет ли продолжение фильма "Не надо печалиться"?", - интересуется Вологодская область. Евгений Стычкин: Мне кажется, что вряд ли. Как-то это законченная история. Ольга Арсланова: "Всегда ли вы такой веселый? Хотим вас видеть в…". Евгений Стычкин: Конечно. Я вообще никогда не расстраиваюсь. Меня все только веселит. Нет, я не всегда такой веселый, но это мое. Петр Кузнецов: Краснодарский край видит вас в роли Дмитрия Медведева. Евгений Стычкин: Ух ты! Петр Кузнецов: "Харизматичный актер". Тут уже непонятно, про кого. Евгений Стычкин: Но, по крайней мере, мы можем как-то друг другу чем-то помочь. Петр Кузнецов: Вы говорите – плохой бизнесмен. Вологодская область: "Найдите хорошую киностудию. Я для вас напишу сценарий к кинокомедии". Ольга Арсланова: Еще один хороший бизнесмен. Петр Кузнецов: А это можно объединить как раз с ролью Дмитрия Медведева. Ольга Арсланова: Пишут из регионов, и смотрят нас очень много не в Москве. Вы часто по России ездите? Евгений Стычкин: Я езжу с большим удовольствием по России. Ольга Арсланова: С удовольствием? Или с печалью какой-то? Вас не шокирует то, о чем часто пишут наши зрители? Большой разрыв и большие различия в жизни в Москве и в России. Евгений Стычкин: Большие. Это плохо. Но, с другой стороны, если проехаться по восхитительной Кубе, там различия еще больше. Поэтому все же в сравнении познается. Я говорю "с удовольствием" – не в смысле "я такой черствый, меня просто вкусно там кормят, и поэтому мне хорошо", а потому что, например, если мы ездим с туром, когда представляем картину, я всегда люблю лететь в Новосибирск, например, Екатеринбург, и вообще в ту сторону, потому что и пресс-конференции, и вообще любое интервью (при всем уважении к местным журналистам), но все равно там люди так готовятся, с ними так интересно разговаривать, что в Москве встретишь теперь довольно редко. И это большое удовольствие – приезжать к людям, которые понимают, что это совместное движение. Я имею в виду искусство вообще. Мы движемся к публике, но публика должна сделать пару шагов тебе навстречу, если это не совсем что-то совсем простое, анекдот рассказать. Ольга Арсланова: А публика региональная, получается, на этот шаг больше настроена? Евгений Стычкин: Я думаю, что она просто этот отдельно взятый поход в театр, просмотр фильма, неважно что, или работу в интервью она больше ценит. И поэтому относится серьезнее, и поэтому готова сделать чуть больше, от себя чуть больше требует, готовясь к этому. Петр Кузнецов: Спасибо большое. У нас время, к сожалению. Евгений Стычкин: Ничего страшного. Спасибо. Петр Кузнецов: Евгений Стычкин, актер театра и кино. Спасибо.