Вывести весь алкоголь из жилой зоны — с таким революционным предложением выступил главный внештатный психиатр-нарколог Минздрава России Евгений Брюн. Свою позицию он обосновывает в рубрике «Личное мнение». Константин Чуриков: Мы возвращаемся в прямой эфир. Это по-прежнему программа «ОТРажение». И сегодня как всегда для любых мнений нараспашку открыта Оксана Галькевич. Оксана Галькевич: И полностью открыт Константин Чуриков, практически распахнут. Через полчаса, друзья, напомним, что будем обсуждать. Поговорим о такой распространенной в последнее время ностальгии по Советскому Союзу. По всем соцопросам, большинство взрослого населения в нашей стране с теплом вспоминают советскую эпоху. Многие считают развал Союза даже личной трагедией. Так что же людей туда так манит? Какую страну мы потеряли и что получили взамен? Об этом в начале следующего часа. Константин Чуриков: А сейчас наша постоянная рубрика «Личное мнение». Сегодня хотим выслушать главного внештатного специалиста, психиатра-нарколога Минздрава России Евгения Брюна, который недавно предложил совершенно радикальные меры для борьбы с курением и алкоголизмом. Евгений Алексеевич, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Евгений Брюн: Добрый вечер. Константин Чуриков: Расскажите, в чем суть предложения. Евгений Брюн: Предложение очень простое. Я бы начал с того, что я живу в доме. В двух метрах от моего подъезда вход в маленький магазин, который торгует всякой мелочью и не мелочью, и в том числе алкоголем и табаком. И, наблюдая за жизнью двора периодически, я вижу, как туда входят определенного сорта мужчины, иногда и женщины, покупают алкоголь, выходят, тут же пьют, тут же курят, тут же все это бросают, и тут же гуляют дети. В общем, картинка понятна. И таких домов очень много. И не только в Москве, но и по России в целом. И я подумал (и не только я, эта идея давно бродит в нашем профессиональном сообществе), мы решили, посовещались, что необходимо каким-то образом обратить внимание общественности, законодателей на то, что происходит в наших дворах и чтобы эти двора очистить от различных напитков и табака. Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, я хочу предложить нашим телезрителям подключиться к беседе. Если вы, уважаемые друзья, как-то хотите высказаться на этот счет по поводу предложений Евгения Алексеевича, звоните нам. Мы в прямом эфире. Или пишите нам на СМС-портал. Все это совершенно бесплатно. Номера телефонов для связи с нами у вас на экране постоянно указаны. Евгений Алексеевич, скажите, может быть, это некая субъективная картина, которая вас на эти мысли натолкнула. Потому что я смотрю, например, на данные Всемирной организации здравоохранения. Потребление алкоголя в России нельзя сказать, что на чрезвычайно высоких уровнях сейчас находится. Покажите, пожалуйста, графику. В 2008 году был действительно такой высокий уровень – 18 литров. В 2017-ом уже 10.3. В 2018 году, правда, несколько выше – 11.7. Но, тем не менее, не 18 литров. Евгений Брюн: Кстати, сейчас Министерство здравоохранения разрабатывает систему оценки выпитого алкоголя, учитывая не только продажный алкоголь. Вот эти цифры, которые вы сейчас на инфографике показали, это продажный алкоголь. Это то, что было продано через магазины, в том числе и те самые магазины. А сколько на самом деле пьют – на самом деле мы этого не знаем. Могу сказать больше. Что в деревнях, в селах, в городах с численностью населения менее 30 000 мы вообще слабо себе представляем, что там происходит с алкоголем. Константин Чуриков: Чисто статистически не представляем. Евгений Брюн: Там, во-первых, крайне редко представлена наркологическая служба. В лучшем случае это один врач где-нибудь при ЦРБ, которому хватает забот по неотложному лечению наркологических больных. А вести мониторинг, статистику алкоголя, который не был продан, но был выпит… Понятно, о каком алкоголе я говорю. Это алкоголь самодельный. Константин Чуриков: И, кстати, не всегда обязательно самогон. Оксана Галькевич: «У нас в Краснодарском крае и Адыгее в каждом третьем доме самогон гонят и бражку продают». Евгений Брюн: Разрешено. Действительно, это не преступление. Разрешено производить домашнее вино для собственного употребления. Везде идет реклама так называемых дистиллятов. За этим красивым словом прячется самогон. Причем, если вы войдете в какие-нибудь хозяйственные магазины, то рядами полок самогонные аппараты, в интернете постоянная реклама самогонных аппаратов. Мне постоянно присылают, дают эту рекламу. Я не думаю, что именно специально мне, но это веерная рассылка. И я в том числе получаю рекламу и предложения купить самогонный аппарат. Так что я думаю, что эта часть бизнеса, такого недоброжелательного к населению бизнеса, она компенсирует те оптимистичные цифры, которые у нас есть. Константин Чуриков: Евгений Алексеевич, вы сказали, что заходят в этот магазин рядом с вашим домом или в вашем доме люди определенного сорта. Я смотрю, что люди определенного сорта обиделись и нам активно пишут. Человек более-менее прилично выглядящий не может иногда зайти и купить шампанского. Евгений Брюн: Да, может, конечно, безусловно. И мы ничего против этого не имеем. Но есть несколько когорт населения, которые употребляют алкоголь. Константин Чуриков: Вот, расскажите, кстати, интересно. Евгений Брюн: В любой стране при свободной продаже алкоголя независимо от политического устройств и экономической ситуации 2% населения будут страдать алкоголизмом. Такова биология человеческого организма. Еще 10% будут страдать алкоголизмом не с психическими расстройствами, а с соматическими расстройствами. Это такая теневая штука. Они обращаются не в психиатрию и наркологию, они обращаются в соматические больницы. Мы специальное исследование провели 3000 больных и обнаружили, что более 20% людей-посетителей соматической больницы, они получили свои заболевания в том числе потому, что они злоупотребляли алкоголем. Константин Чуриков: Соматическая больница – имеется в виду обычная… Евгений Брюн: Обычные городские. Константин Чуриков: К терапевту идет, а не к наркологу. Евгений Брюн: К терапевту. Кардиологическое отделение, гастроэнтерологическое отделение, и так далее. Так что проблема достаточно серьезная. Есть еще примерно 30% людей, которые регулярно злоупотребляют алкоголем. Но мы их еще не видим, потому что они еще не перешли ту грань, за которой появляются медицинские или психические, психопатологические расстройства. И вот на эту группу населения мы как раз и ориентируемся, что люди, которые пришли за хлебом, а заодно купили бутылку вина или водки, они не купят эту бутылку вина. Это такая сомневающаяся группа, колеблющаяся группа, которая не обязательно будет выпивать. Но вид алкоголя рождает мысль, мысль влечет за собой действие, и так далее. Поэтому оградить эту группу населения… Понятно, что люди больные, приучившиеся пить алкоголь сызмальства, может быть, их переучить трудно. Но ограничить доступность к алкоголю – это одна из стратегий на самом деле профилактики алкоголизма. Оксана Галькевич: У нас же есть такая стратегия – ограничение по продаже алкоголя по часам. Можем тоже, опять же, показать. В Москве, например, с 8 утра до 23 часов ночи можно. А после 23 нельзя. В Московской области после 21 часов уже ничего не купить. В Дагестане после 20 часов. На Чукотке тоже после 20. В Якутии после 20. В Тульской области после 22 часов. Евгений Брюн: Да, совершенно правильно. Есть определенная стратегия. Она из 4 составляющих – ограничение по месту продажи, ограничение по времени продажи, ограничение по возрасту продажи и по цене. Все составляющие есть. А совсем недавно Минздрав внес законодательную инициативу в Государственную Думу о повышении возрастного ценза продажи алкогольных напитков до 21 года. По этому поводу высказалась решительно Татьяна Алексеевна Голикова. А мы всегда это тоже поддерживали. Так что эти все 4 составляющие будут работать. Мы забываем о том, что смертность от алкоголя (вроде так мы иногда это с усмешкой говорим, иногда с определенной легкостью) в работоспособном возрасте, особенно мужчин, достаточно высока. А у нас с вами есть соответствующее поручение и президента, и премьер-министра, и нашего Минздрава – повышать активное долголетие. Поэтому мы и решили вынести этот следующий шаг по ограничению доступности. Не прекращению доступности, а ограничению. Кстати, несколько лет назад мы в течение буквально одной недели собрали более 100 000 подписей в поддержку этой инициативы. У нас был такой автопробег Москва – Астрахань. И мы собирали такие подписи. И все эти подписи лежат у меня в кабинете. Весь ужас в том, что мы немножко опоздали. И изменился механизм подачи этой инициативы в Государственную Думу. И сейчас мы готовы это сделать вновь. Есть сайт Российской наркологической лиги, которая объединяет специалистов и гражданское общество. И я предлагаю нашим коллегам с другой страны экрана следить за новостями Российской наркологической лиги. Просто набрать «Российская наркологическая лига» - это сразу выйдет. Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, у нас телефон разрывается. Давайте выслушаем Зою из Москвы, узнаем ее мнение. Зоя, здравствуйте. Что думаете? Говорите. Зритель: Здравствуйте. Я думаю, что нужно просто более лояльно подходить милиции к этим вопросам. Каждую ночь мы вызываем либо 02, либо нашу участковую милицию. Константин Чуриков: То есть, видимо, не лояльнее, а жестче как раз? Зритель: Да. Понимаете? Жалуемся, жалуемся. Например, позавчера я звонила 02. Было 3-40. Кричат, включают музыку. Такое безобразие! И так у нас происходит… Причем, все это происходит на детской площадке. У нас даже есть фотография. Дворники вытаскивают целый мешок бутылок. Но, тем не менее, кафе взяли и поставили со стороны двора. Прямо как раз на детскую площадку выходит это кафе. Причем, понимаете, там народу никогда никого не бывает. Но, видимо, все-таки люди по-другому как-то пользуются этим кафе. Константин Чуриков: Да, спасибо за ваш звонок, Зоя. Уже ситуация в целом ясна. Сейчас вы прокомментируете. Евгений Брюн: Собственно, и комментировать нечего. Это в добавление к тому, что я уже говорил в самом начале. Константин Чуриков: Но важный нюанс. Если мы правильно поняли парламентскую газету, на просторах которой была эта встреча, круглый стол, вы предлагаете не просто в жилых домах не продавать алкоголь и сигареты. Вы предлагаете это вывести за пределы жилых зон. Евгений Брюн: Да, это следующий шаг. Дело в том, что наша тема настолько сложна и инертна, что нельзя сразу весь сук рубить, а нужно частями. Потому что пьющее население должно сначала привыкнуть к одной мере, и потом мы можем иметь возможность переходить к следующей мере. И в идеале – да, весь алкоголь должен быть сосредоточен в больших алкомаркетах и где-то не в непосредственной близости от микрорайона. Оксана Галькевич: В торговых зонах, да? Евгений Брюн: Ну, каких-то торговых зонах, может быть. Те же мегамагазины, куда люди приходят. Пожалуйста. Это далеко от жилья. Константин Чуриков: Там рядом Химки, например, какие-нибудь. Евгений Брюн: Наверное, да. Оксана Галькевич: Константин, но это реалии больших городов – Москвы, Петербурга, каких-то крупных. Не деревень. Евгений Брюн: Да. В маленьком селе или в маленьком городе, где может быть один магазин на 5-10 тысяч населения, там выделить это невозможно. Там нужны какие-то другие меры. И я думаю, что местные муниципалитеты должны озаботиться этой проблемой – как делить продукты от алкоголя. Алкоголь и табак не являются предметами первой необходимости. И человек должен потратить некоторые усилия, чтобы купить этот товар. Кстати, одним из первых Якутия… В самом Якутске выделили отдельные магазины. Они, правда, тоже в жилых домах. Там проблема с площадями. Но они устроили так, что выделили алкоголь в отдельные магазины. То есть там в продуктовом магазине уже не продают. Некая полумера, может быть. Но это тоже шаг в правильном направлении. Константин Чуриков: А что вы скажете Михаилу из Краснодарского края. Зритель нам написал: «Без крепких напитков в России нельзя – можно сойти с ума от роста цен и так далее». Евгений Брюн: Я не занимаюсь политикой цен и другими вопросами. Для меня важно, чтобы наше население было трезвым. А вот трезвый человек начнет думать. И в какой-то момент он придумает, чем себя занять. Голова и руки должны быть заняты. Тогда будут и деньги, и не будет болезней, которые вызывает алкоголь. Оксана Галькевич: Давайте выслушаем еще один звонок из Севастополя. Лариса на связи с нами, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я хочу сказать, что законы – это хорошо. Но кто будет это все проверять? Милиции в городе не встретишь. У меня у сестры магазин вроде как обычный, продуктовый, круглосуточный. Но как только 11 ночи, начинается продажа всяких крепких вин и напитков. И все время под окном крики, драки. Константин Чуриков: Подождите. А как такое возможно? У вас нет запрета на ночную торговлю алкоголем? Зритель: Я не знаю. У меня сестра прямо с этим разбиралась с продавцом. Он говорит: «Не продаю». Ну, как же не продают? Люди не будут среди ночи в 2-4 идти за колбасой или за хлебом. Все время с сумочками и все время с бутылочками. Никто это не проверяет, и ни на какие звонки… Оксана Галькевич: А полицию вы вызывали? Зритель: А это бесполезно. Пока вызовешь, они уже ушли. Разговаривали несколько раз. Дежурила у меня сестра прямо возле этого магазина. Но теперь уже боится. Все время драки. Все время в окно на втором этаже бутылки потом летят, если она говорит, чтоб потише себя вели. Это во-первых. Во-вторых, в каждом втором доме продажа пива везде в жилых домах. И они сидят, тут же пьют, тут же бутылки, туалетов нигде нет. Милиции нигде не встретишь. Никто это не контролирует. Поэтому, прежде чем законы, надо чтобы милиция ловила. Раньше при Союзе ходили военные патрули с милицией. Сейчас в центре города не встретишь этого. Что уже говорить о спальных районах? Константин Чуриков: Да, Ларис. Спасибо. Мы как раз минут через 20 поговорим о том, что было раньше в Союзе. Евгений Алексеевич, хочется в целом понять, а в какую сторону вообще наше законодательство качнулось последнее время? Потому что то взялись за борьбу с курением – тут Дума нам хочет разрешить курилки в аэропортах. Вижу прекрасную инициативу Минпромторга, о чем в субботу стало известно. «Коммерсантъ» пишет: «Минпромторг предложил вывести пиво из-под торговых ограничений на алкоголь». Я не понимаю, мы в какую сторону движемся… Евгений Брюн: Я думаю, что эти качели всегда были и будут. Разные интересы у разных ведомств. Поэтому у экономистов интересы зарабатывать много денег. Алкоголь дает деньги, в том числе в казну. А у здравоохранения задача – сохранить здоровье. На самом деле это тоже деньги. И, может быть, даже гораздо большие деньги – сохранение работоспособной жизни людей. Поэтому я думаю, что реального подсчета, что важнее – копейка от пива или рубль от здоровья – тут надо разбираться. Я думаю, что просто хорошие экономисты не посчитали этого до конца. Ведь потери от наркологических заболеваний примерно 5-6% ВВП. Это очень много. Сколько дает пиво, я, честно говоря, не знаю. Я не экономист. Поэтому законодатели будут колебаться. Какое-то лобби надавит в сторону свободу продажи алкогольных напитков. Мы будем настаивать на том, что мы теряем при этом население. И население работающее. Мы повысили возрастной ценз пенсионного возраста именно потому, что ожидаем, что люди будут не просто доживать какое-то время, они будут активными и работающими людьми. Это очень важно понимать. Я думаю, понимание в свое время придет, что ценность человеческой жизни абсолютная. Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, а вообще проблема алкоголизма, распространение этого безобразия в нашем обществе – она в большей степени касается какого возраста, какой категории? Это молодые люди, это люди среднего возраста, это люди предпенсионного или уже пенсионного возраста? Употребляют чаще кто? Евгений Брюн: Эта проблема начинается в семье. Вот представьте себе. Нарисую еще одну картинку. Мальчик или девочка дошкольного возраста. Вечер. На кухне собралась семья. Отец с матерью выпивают вино. Они веселые, счастливые. Они относятся по-доброму к своим детям. Они их не ругают. Как вы думаете, эти дети, смотря на эту картинку, какими вырастут? Скорее всего, они будут подражать тому поведению, которое они воспитали в семье. Вот с этого все и начинается. С каких-то очень простых вещей. Приобщение к алкоголю начинается лет в 13-14, первые пробы. И проведены специальные исследования. Если у человека первая реакция на алкоголь была положительной, то эти люди скорее всего станут больными алкоголизмом. И потом начинает формироваться привычка ежедневного или частого употребления алкоголя. И в течение 5-10 лет будет формироваться алкоголизм. И последствия (а последствия злоупотребления алкоголя – это слабоумие и припадки) начинаются с 30-40 лет. Оксана Галькевич: Умеете вы и ваши коллеги безрадостно описать… Евгений Брюн: Это, к сожалению, непреложный факт. И с этим ничего не сделаешь. Как видите одутловатого мужика, не очень хорошо соображающего в этой жизни – считайте, что, скорее всего, он злоупотребляет алкоголем. Константин Чуриков: Может, какие-то еще болезни есть сопутствующие. Оксана Галькевич: Это уже на фоне… Евгений Брюн: Это уже на фоне. Оксана Галькевич: Елена из Ростовской области. Здравствуйте, мы вас слушаем. Зритель: Здравствуйте. Я бы хотела у вас спросить. У нас такая ситуация сложилась в станице. У нас торгуют частники разбавленным спиртом, самогоном. И никаких мер не принимается по отношению к ним. Мы уже обращались к самой этой женщине, которая торгует. Она сказала: «А меня полиция крышует». Вот какая у нас ситуация. Константин Чуриков: Какая честная женщина. Честно сказала. Оксана Галькевич: Так напишите в управление собственной безопасности. В прокуратуру обратитесь, в конце концов. Евгений Брюн: Можно я вмешаюсь? Вот мы живем в станице ли, в селе ли, в небольшом городе, мы выбираем депутатов. Я вспоминаю, есть соответствующие исторические данные. В конце XIX века уездные земские собрания собирались и принимали решения: «На нашей территории алкоголем не торговать». И эти решения были абсолютны. Что нам мешает это делать сейчас, в начале XXI века? Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, здесь речь идет не о легальной торговле алкоголем, а кто-то нехороший человек завелся в этом земстве, и несмотря на то, что все говорят «не торгуй алкоголем», он все равно торгует. Евгений Брюн: Если я не пойду и не буду покупать, то я и моя семья сохранятся. Если мой сосед не пойдет покупать, то он и его семья сохранят и жизнь, и здоровье. Поэтому отечественные войны Россия выигрывала всегда. Когда каждая семья поймет, что «это моя личная отечественная война», то тогда эта проблема исчезнет. Константин Чуриков: Чтобы расставить точки над «И», все-таки вы говорите не о запрещении, а об ограничении? Евгений Брюн: Конечно. Константин Чуриков: Тут уже времена Горбачева вспомнили. Евгений Брюн: Нет. Никакой горбачевщины в этом нет. Оксана Галькевич: Никакого сухого закона. Евгений Брюн: На самом деле, действительно, мы во времена того полусухого закона 1985 года получили статистическое улучшение снижения смертности от сердечно-сосудистых заболеваний. Но потом начала формироваться другая проблема – наркомания. И она началась раньше 1991 года, поверьте мне. Я с 1987 года занимаюсь этими проблемами. И часть людей перешла на лекарственную токсикоманию. Стали пить не те таблетки. И эти люди стали умирать от других причин. Так что вот эти иллюзии того, что сухой закон дает какие-то преимущества… Человечество все испытало уже. Все было. И в Америке, и в России все было. Не дает это ничего. Только последовательные шаг за шагом. Причем, я должен подчеркнуть, что те законы, которые, мы ожидаем, будут приниматься и дальше по ограничению алкоголя, они не сработают сейчас немедленно, но они прекрасно сработают на следующее поколение. Потому что следующее поколение примет эти законы как некую данность. Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, вот вы сказали, когда стали перечислять, на что люди переключались во время сухого закона, становится на самом деле не по себе. Скажите, а в какой момент у человека отключается инстинкт самосохранения? Евгений Брюн: Хороший вопрос. Оксана Галькевич: Ну, правда. Вы перечислили все эти способы, кто на что перешел, кто на что пересел, на какие таблетки. Но первая мысль – с ума сошли, что ли? Евгений Брюн: По существу, кто-то из великих сказал, что это добровольное сумасшествие. Это действительно так. Константин Чуриков: Нам все звонили женщины. Наконец мужчина позвонил. Олег из Краснодарского края. Добрый вечер, присоединяйтесь к нашей дискуссии. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Добрый вам вечер. Здравствуйте, уважаемые ведущие и ваш гость. Я с Краснодарского края. Я слушал вашу передачу. Не совсем понятен такой вопрос. У меня такое ощущение, что вы предлагаете лечить последствия, а не причины. А из-за чего люди пьют? Потому что он приходит после двух работ, упал. Ему хоть как-то бы отключиться. Это я про Кубань говорю. У нас на Кубани можно и самому все сделать. Я непьющий человек. Может, не убирать, а как-то заинтересовать народ в том, что проще не выпить… Он бы и проще… так не за что съездить, что-то посмотреть, чем-то заняться. Константин Чуриков: Негде заработать. Зритель: Копеечку. Пропади она пропадом. Что, башка у меня должна снестись? Оксана Галькевич: Олег, вы говорите о том, чтоб куда-то поехать. Это ведь не каждый день после тяжелой работы, правда? А если говорить о каждодневной такой усталости, только алкоголем можно ее снять? Зритель: Нет. Простая вещь. Я хожу в спортзал. Мне 52 года. Я хожу в спортзал. Вы знаете, для того, чтобы в него пойти, я должен заплатить 150 рублей за занятие. Как вариант. Я понимаю, что для Москвы это, наверное, копейки. Мне надо сходить 2-3 раза. Я эти 150 должен выдернуть из семьи. Средняя зарплата на Кубани 15-16 тысяч. О том, что вы красиво рассказываете в нашей дорогой столице родины… Вы красиво рассказываете. Оксана Галькевич: А что мы рассказываем? Зритель: Я реалист. Исходя из того, что есть. Ребенка в школу нужно собрать. Скоро у нас сентябрь. Я к чему хочу сказать? Немножечко, на мой взгляд, не то лечим. Константин Чуриков: Спасибо, Олег, за ваше выступление. Тоже такая точка зрения. Евгений Брюн: Для меня это довольно странное выступление. Я прошу прощения. Я работаю по 12-14 часов в сутки. В 7 утра я на работе. И, честно говоря, не жалуюсь. Да, надо отдохнуть. Для этого есть сельское хозяйство, где я могу заниматься своим отдыхом, ботанический сад выращивать. Кто-то читает книги, кто-то катается на велосипеде. Оксана Галькевич: Кто-то ванную принимает с солью. Константин Чуриков: Но вам как-то по должности не положено. Хотя, кстати, я слышал статистику, мы ее не раз обсуждали, что, например, среди врачей курящих людей (не знаю насчет алкоголизма) больше 50%. Видели такие цифры? Евгений Брюн: Я такую цифру не видел. Курящих не так много. И их все время становится меньше. Я не знаю, что ответить этому человеку. Надо себя занимать чем-то. Оксана Галькевич: То есть это вопрос неумения в том числе организовать собственный досуг? Евгений Брюн: Алкоголь совершенно не необходим для отдыха. Классическая советская фраза была. «Что такое отдых? Это смена занятий». Оксана Галькевич: Давайте узнаем отношение Александра из Ставрополя к вашему предложению. Александр, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я абсолютно согласен по поводу того, что отдохнуть от работы можно простым сном – бесплатно и без всяких вложений. Это во-первых. Во-вторых, что касается продажи алкоголя, например, в Ставрополе у нас, в Краснодарском крае, где я был, где я ездил, в Севастополе в том числе у нас женщина рассказывала, что продают ночью алкоголь. Алкоголь ночью продают везде. Но в основном это крышуют правоохранительные структуры. Я сам юрист, тоже общаюсь со своими одногруппниками, со своими знакомыми, которые работают в органах. Они все это подтверждают. То, что правоохранительные структуры у нас крышуют весь этот бизнес, так называемый алкогольный. Я думаю, что нужно начинать с чистки правоохранительных органов и бороться с проблемой алкоголя именно начинать с правоохранительных наших органов, которые за этим всем следят. Я помню выступление, по-моему, товарища Жданова у нас. Есть такой… который про алкоголь рассказывает, о его вреде. И он рассказывал, что в советское время давалась зарплата за то, что они находили, утилизировали, забирали у народа самогонные аппараты. За это в милиции платилась зарплата. Чем больше они самогонных аппаратов соберут, тем больше им платят зарплату. Я предлагаю ввести такой же закон, который бы позволял правоохранительным органам получать от этого также доход и они были в этом заинтересованы. Константин Чуриков: Как интересно. Евгений Брюн: Смотрите, у нас вроде передача о здоровье, а речь все время переходит на правоохранительные органы. Наверное, товарищи правы, что контроль должен быть. А в системе, где спокойно разрешают продавать самогонные аппараты и разрешено самогоноварение и домашнее виноделие, я думаю, что мы далеко не сдвинемся. Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, а вот такой вопрос. Смотрите, нам люди здесь пишут: «Воспитывайте тогда интерес к здоровому образу жизни». У нас ведь по большому счету действительно до сих пор вот этот образ человека употребляющего, злоупотребляющего – он в культуре так или иначе присутствует, да? Это анекдоты какие-то, рассказы. Это мы над этим смеемся, а значит мы легко к этому относимся. Нельзя сказать, что пить модно. Но сказать, что пить не модно, тоже нельзя. Евгений Брюн: Была такая старая русская пословица: «Бог пьяниц любит и охраняет». Да, действительно… Оксана Галькевич: Хорошо, что мы ее уже не помним. Уходящая натура. Евгений Брюн: Это уходит. Ведь истоки российского пьянства начались после 1945 года. Когда многомиллионная армия, прошедшая эту страшную войну, пришла и праздновала победу, а потом к ней присоединились репрессированные сидельцы и праздновали освобождение, вот тогда злоупотребление алкоголем вошло в кухонную культуру. В каждом доме. Я это еще помню хорошо. «Лишь бы не было войны». «За свободу». Вот эти тосты были основными. Константин Чуриков: Но до этого тоже ведь все равно пили. Евгений Брюн: Ничего подобного. Россия всегда была очень трезвой страной. Один мой родственник, уже почивший, ему бы исполнилось 100 лет, он рассказывал, он вырос в селе на Урале: «Алкоголь вообще не пили». Потому что постоянных дней 260 с чем-то. Сельскохозяйственный и религиозный календарь. Пить было запрещено и некогда. Все время работали и трудились. Жили богато и хорошо. Так что то, что Россия была пьяной, это совершенно неправда. Кстати, к 1918 году в России было до 400 общественных трезвеннических организаций. И они закрылись, потому что решили, что они с задачей справились и Россия больше вообще не пьет. Но случились несчастья XX века, и Россия запила. Причем, это не только в России. Это во всем мире одинаковые тенденции. Волна алкоголизма. А на Западе еще рано началась в 1950-е годы волна наркомании. И все это захлестывает этот мир. На самом деле это такой цивилизационный вызов, с которым пока человечество не справляется. Константин Чуриков: Хорошо. В недавней статистике мы видели данные за 2018 год, что все-таки количество литров потребляемого алкоголя на душу населения (видимо, включая младенцев), выросло. Почему в данном случае, в последние годы, Россия запила? Евгений Брюн: Потому что против России ведется война. И население это чувствует. Константин Чуриков: Война откуда? Враг где? Евгений Брюн: Враг в разных местах. Но я думаю, что в основном на Западе. Константин Чуриков: Давайте еще звонок примем. Светлана из Барнаула нам звонит. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Хотела бы выразить сомнение. Я согласна с предыдущим товарищем. Получается, вы вините в том, что мама с папой пили, вдруг ребенок увидел. И раньше это было. И на войне люди пили. И во все времена пили и курили. Но такого роста онкологических заболеваний никогда не было. Прежде чем заботиться о том, что у нас от алкоголя и курения люди умирают, вы подумайте о том, что сейчас, в нынешние времена, за последние 5 лет лично у нас в Барнауле дышать нечем от заводов. Мы сейчас строим там, «где мне хочется, когда я хочу и что хочу, то и делаю». В середине города влепили химзавод. «Пожалуйста, дышите, дети». Причем здесь курение? Травят продуктами, травят экологией. А мы говорим о курении и алкоголе. И что касается о курении и алкоголе. У меня семья вообще непьющая и некурящая. Но я вижу эту молодежь. И я прекрасно понимаю. Ребенок заканчивает школу. Нет денег поступить. Бешеные деньги нужно заплатить на учебу. Везде все дорого. Сходить совершенно некуда. Все последнее время позакрывалось. У нас лично было 3 бассейна, куда можно было сходить. Сейчас после ремонта они недоступны. Остался один, который вот-вот на голову рухнет. Естественно, туда никто не идет. Никаких нормальных развлекательных заведений нет. Если заниматься спортом или заниматься чем-то серьезно (мои дети занимались), так простите меня, я со своей учительской зарплатой 10 000 практически все деньги отдавала, для того чтобы ребенок мог заниматься, не болтаться. Так вот, когда я слышу «а куда мы должны…» - хорошо, мы накопили деньги, выучили детей. А работать где? Работать тоже негде. Или за копейки. Так вот, основная причина, что люди пьют и курят именно в том, что нет смысла в нынешней жизни. Податься некуда. Везде нужны огромные деньги. Смысл должен быть у людей. Они сейчас все в кредитах. Эта бедная молодежь нахватала по 5-10 работ ипотеки оплатить. И действительно как они могут еще… Оксана Галькевич: Светлана, мы вас поняли. Константин Чуриков: Спасибо большое за ваш звонок. Оксана Галькевич: Согласно вашей логике, получается выход один из всех этих проблем. Константин Чуриков: Светлана обозначает просто круг проблем, которые окружают человека. Евгений Брюн: Я зацепил такую фразу нашей зрительницы. Смысл не дается извне. Смысл ищется внутри себя. И если человек трудится, душа его трудится, то он этот смысл находит. Константин Чуриков: У нас даже зрители напоминают… Евгений Брюн: А то получается так: «Дайте нам денег, дайте нам удовольствий, дайте нам еще чего-то». А где моя позиция? Где мой личный смысл жизни? Константин Чуриков: А, извините, с менталитетом, с фольклором это никак не связано? Даже зрители тут вспоминают вот эти «Ладушки-ладушки. Где были? – У бабушки? – Что пили?» Евгений Брюн: «Бражку». Да, действительно, была такая вещь. Константин Чуриков: Это один из примеров. Евгений Брюн: Действительно, это очень древний пример. И брага, которая готовилась 200-300 лет и более назад, она была скорее как квас, а не как спиртной напиток. Константин Чуриков: За стаканчик кваса нонче останавливают и штрафуют. Евгений Брюн: Не останавливают, не штрафуют. От кваса прибор ничего не покажет. Оксана Галькевич: Вот интересно, кстати. Когда люди говорят о досуге, почему-то мы не говорим о том, что современные технологии расширяют возможности человека, где бы ты ни жил. Вообще про книги почему-то никто не говорит. Книги, видимо, перестали быть каким-то важным досугом. Но интернет, современные технологии – можно и фильм посмотреть, можно и музыку послушать. Константин Чуриков: Профессор Преображенский с доктором Борменталем как раз закусывают, обсуждают. Оксана Галькевич: Не только, Костя. Смотря какую литературу читать, опять же. Евгений правильно сказал: «Смыслы не даются извне. Смысл ищутся внутри». Константин Чуриков: У нас в студии, кроме Оксаны Галькевич. Оксана Галькевич: И Константина Чурикова. Константин Чуриков: Был Евгений Брюн, главный внештатный специалист, психиатр-нарколог Минздрава России. Спасибо большое. Евгений Брюн: Спасибо.