Александр Денисов: Операция «Ликвидация» – так назвали следующую тему. Владимир Путин внес в Думу законопроект, который, с одной стороны, ужесточает ответственность для криминальных авторитетов, вплоть до пожизненного срока за организацию преступных сообществ, с другой – позволяет им избежать ответственности, если сдадут всех своих подельников. Оксана Галькевич: Вот решили мы сегодня разобраться с тем, почему законодательная инициатива совпала (или, может быть, просто так сложилось) с громким делом сенатора Арашукова. Многие слышали, семью этого сенатора подозревают как раз в создании крупного преступного сообщества. Ну и вообще что из себя сейчас представляет современная организованная преступность в нашей стране? Будем разбираться вместе с вами, уважаемые телезрители, и нашим экспертом в студии. Александр Денисов: Да. Ну и еще пару цифр. В столичном управлении МВД сообщили, что в Москве в первом полугодии 2018 года установлено 1 015 лидеров и активных участников преступных групп, организованных преступных групп. Помимо этого, сотрудники полиции раскрыли 3 812 преступлений, совершенных организованными преступными группировками. Конечно, лидеры преступного мира и до этого получали пожизненные сроки. Но вот за организацию сообществ – такой конкретно строки в Уголовном кодексе до сих пор не было. Оксана Галькевич: Ну а теперь наш гость в студии – Евгений Викторович Харламов, адвокат, экс-начальник криминальной милиции. Здравствуйте. Евгений Харламов: Здравствуйте. Александр Денисов: Евгений Викторович, сходу вопрос. Почему такая инициатива назрела? Связано ли это с делом сенатора Арашукова либо просто совпадение? И что у нас с организованной преступностью? Это потребовало введение таких чрезвычайных мер – пожизненного срока? Евгений Харламов: Ну, я считаю, что это совпадение, конечно же, что касается сенатора, потому что даже если введут данную уголовную ответственность, то на это на сенатора никак не будет распространяться, потому что закон, который ужесточает… Александр Денисов: Обратной силы не имеет. Евгений Харламов: …да, он не имеет обратной силы. Назрел? Ну, может быть, даже и назрел этот законопроект. Оксана Галькевич: Ну, хотя бы потому, что законопроекты так быстро не разрабатываются, они ведь не за день пишутся и даже не за неделю, я так подозреваю. Поэтому зрел-то он, зрел. Евгений Харламов: Зрел, да. Но просто у меня другой вопрос: какова практика? Я все-таки отдал не один год, работая в органах внутренних дел. У нас, собственно, такая норма уже прописана, как это ни странно звучит. Открываешь статью 210, часть 4 – и там тоже написано, что те, кто занимают высшее положение в этой иерархии, они могут получить и 15, и 20, и пожизненное. Поэтому мы как практики не можем пока понять, собственно, каким образом будут привлекать к ответственности именно воров в законе. Ведь такого понятия юридического в Уголовном кодексе нет. Александр Денисов: Может быть, как в Грузии? Помните, у них был эксперимент: они перед камерой сажали и спрашивают: «Вор в законе?» А у них это не принято – отказываться от своего титула этого коронованного. Он, естественно, говорил «да». Все! Значит, признание. Евгений Харламов: Да. Но давайте мы другую сторону возьмем. Грузия, во-первых… Там сколько? 4 миллиона человек вообще в принципе живет, а у нас порядка 150 миллионов. Поэтому в такой маленькой стране, да, это не так-то просто, но можно навести порядок. Это первое. Второе – не надо забывать еще и о грубейшем нарушении прав человека. Там же по беспределу (извините за тавтологию) очень много, очень много (я уж таким милицейским языком) посадили людей, которые просто где-то значились якобы ворами в законе. Понимаете? Это может негативно повлиять и на нашу… Александр Денисов: На авторитет? Евгений Харламов: Ну, во-первых, на авторитет. И потом, а где гарантия, что попадет совершенно не имеющий отношения к преступному миру, но имеющий хороший бизнес человек? На него же тоже могут показать, что он является… и необязательно вором в законе, но лидером определенной ОПГ. И доказать очень трудно обратное. Оксана Галькевич: Евгений Викторович, подождите, а как по беспределу, когда, собственно говоря, для этого и есть система сдержек и противовесов? Есть не только сторона обвинения, а есть адвокаты, есть суд. И вот там уже нужно как-то человеку либо доказывать, что он принадлежит к этой стороне темной, либо все-таки оправдывать. Как можно по беспределу кого-то куда-то? Евгений Харламов: Ну, смотрите. Я думаю, здесь ни для кого не открою какой-то секрет, что у нас число оправдательных приговоров практически ничтожно. Вот с 1 июня… Александр Денисов: 1%? Или сколько? Евгений Харламов: Меньше. С 1 июня 2018 года у нас в районных судах стали Москвы, например, рассматриваться присяжными определенные категории уголовных дел. И заметьте – даже Егорова, председателя Мосгорсуда, заметила, что очень много… ну, возросло количество оправдательных приговоров. Это говорит о чем? Что стали оправдывать незаконно привлекаемых к уголовной ответственности лиц. А вот представьте себе теперь на минутку, сколько людей пострадало, когда их рассматривали профессиональные суды. Я не говорю, что все профессиональные суды плохие, но мы же сталкиваемся, на наш взгляд, с неправосудными приговорами. И вот доказать это очень трудно. Александр Денисов: Евгений Викторович, а вот у меня закралась мысль. Может быть, вы потому такой и придерживаетесь позиции, потому что вы уже с другой стороны баррикад? Если бы вы были по-прежнему в органах, может быть, вы приветствовали этот законопроект? А теперь вы уже беспокоитесь, что 1% оправданий. Евгений Харламов: Нет, я… Александр Денисов: Интересовало ли вас это, когда вы были… когда занимались оргпреступностью, мне интересно? Евгений Харламов: Вы знаете, я был… Вот мне сейчас как раз таки и можно, наверное, более или менее объективно оценивать этот законопроект, потому что я и по ту сторону баррикады был, если можно так выразиться, так и по эту. И я вижу сейчас, сталкиваясь не один год, по крайней мере с людьми, которых привлекают к ответственности, как справедливо либо несправедливо их привлекают. Понимаете, когда человек привлекается за то, что он сделал, он не обижается на систему. Но когда на него навешивают – вот это становится опасно, потому что обозленный человек выходит из мест лишения свободы. Оксана Галькевич: А вот скажите, пожалуйста, Евгений Викторович… Мы помним, что в начале нулевых, в девяностые годы у нас существовала такая структура – РУБОП. В начале нулевых, если я не ошибаюсь, она была ликвидирована. А в связи с чем? На тот момент казалось, что проблемы с организованной преступностью решены, справимся какими-то другими силами, другими структурами? Евгений Харламов: Когда РУБОП только создавался, на самом деле колоссальная работа была проведена, надо отдать им должное. Просто надо немножко вспомнить то время. Тогда даже машину свою служебную нельзя было поставить дальше 100 метров от отдела милиции, потому что ее могли либо взорвать, либо сжечь, либо просто ее испортить. Вот такие были раньше нравы, и так властвовали бандиты. И РУБОП, конечно, действительно навел порядок. Но со временем, как это ни странно звучит, коррупция разложила этот самый РУБОП. Потому что потом уже стали такие афоризмы возникать: «Круче солнцевских только шаболовские». Вы понимаете? Это о чем-то говорит. То есть они… Александр Денисов: А там что находится? Главное следственное управление МВД, да? Евгений Харламов: На Шаболовке? Александр Денисов: Да. Евгений Харламов: Ну, на тот момент находился РУБОП центральный. Они раньше ездили на «Хаммерах», понимаете, служебные машины. То есть их все боялись. Когда забегали рубоповцы, соответственно, все воры не воры, они все падали сразу на пол, и даже никаких противодействий. То есть вот какая была сила. Но со временем коррупция, к сожалению, и в ряду РУБОП проникла, поэтому, конечно, само по себе подразделение перестало быть таким, как изначально создавалось. Оксана Галькевич: Орган стал болезнетворным, да? Решено было его удалить. Ну хорошо. А проблема организованной преступности и борьбы с ней все-таки на тот момент оставалась. Кому перешли эти полномочия? Кто этим занимался с тех пор? Евгений Харламов: Ну, полномочия перешли к нам, простым сотрудникам милиции, в уголовный розыск. Но это, конечно… Оксана Галькевич: Дополнительная нагрузка такая, все-таки компетенции определенные. Евгений Харламов: Даже не в компетенциях дело. У нас не было такого ресурса, как у РУБОП. Поймите, они в любой момент могли любого человека прослушать, увидеть, прочитать и задержать. Даже был такой указ… я не помню, как он называется, но могли любого гражданина… Указ президента был такой: любого гражданина до 30 суток могли поместить в изолятор временного содержания с целью проверки его на причастность к совершению тех или иных преступлений. Александр Денисов: А не на двое суток. Евгений Харламов: Да, раньше на 30 суток спокойно могли. А потом еще продлить на несколько. Конечно, это, с одной стороны, хорошо… Александр Денисов: Без суда? Евгений Харламов: Без суда. Но, с другой стороны, было очень много злоупотреблений, это факт. Александр Денисов: Вопрос. А не является ли законопроект… Сейчас примем звонок. Не является ли законопроект таким пряником? Потому что там есть еще приписка: если сдает своих подельников, то может избежать ответственности, вот лидер преступного сообщества. Не секрет (и многие про это рассказывают), что лидеры преступных сообществ – они первые же информаторы, первые доносчики, которые сдают своих шестерок, чтобы самим удержаться в этой иерархии. Оксана Галькевич: Ну, это такая манипуляция получается, да? Этих сдал – новые появятся. Евгений Харламов: Сейчас опять-таки такие примечания прописаны, они уже есть в законе. И правильно сказал генерал-лейтенант Гуров, который в РУБОП тоже работал, это не последний человек, он сказал: «У нас законы-то все хорошие, просто правоприменение хромает». И я поддерживаю его мнение, у нас законы хорошие. Просто, сколько ни придумывай законов, если коррупция есть, имеет место в органах, в правоохранительных органах, то, как бы ты ни старался, все равно ты не сможешь достичь того результата. То есть неотвратимость наказания должна быть, а не столько, сколько за это дадут. Александр Денисов: То есть вы клоните к тому, что нужно не с лидерами преступных сообществ, а со своими же коллегами бороться? Оксана Галькевич: С чистотой в рядах, да? Получается так. Евгений Харламов: Навести порядок. Слушайте, возьмите маленький пример. Раньше говорили, что надо ужесточить наказание за вождение автомобиля в нетрезвом состоянии – и станет меньше. Вот сейчас провели статистику, опросы – оказалось, что, наоборот, стало больше пьяных водителей, нежели раньше, хотя ужесточили наказание. А почему? Потому что сотрудники ГАИ стали… Оксана Галькевич: Цена выросла. Евгений Харламов: Цена больше, цена выросла, как это ни цинично звучит. Оксана Галькевич: Цена откупа. Ну, почему цинично? Мы все это прекрасно знаем, как это выглядит в реальной жизни. Давайте выслушаем нашего телезрителя – Светлану из Самары. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Уважаемые ведущие, очень вас уважаю! И очень рада, что дозвонилась. Вы знаете, уже последние несколько лет наблюдаю за Дагестаном. Вот эта группа, которую вскрыли. Сегодня возле Матвиенко сидел сенатор. И Лесков на днях подтвердил: а борьбу ли с коррупцией нам показывают? Вот я хочу спросить: а кем это все было взращено? И те, которые еще не выявлены… Не Москвой ли? Оксана Галькевич: Да, спасибо. Александр Денисов: Спасибо. Евгений Харламов: Я не совсем понял вопрос… Александр Денисов: Давайте переформулируем. Оксана Галькевич: Ну, вопрос в том, что борьбу ли с коррупцией, собственно говоря, борьбу ли с организованной преступностью нам демонстрируют сейчас силовые ведомства? Может быть, это перераспределение каких-то потоков, пирогов, интересов? Знаете, внутри люди между собой делят что-то. Евгений Харламов: Вы знаете, я не исключаю этого. Хоть я и работал… Пусть на меня не обижаются мои коллеги, но вспомните историю Сингапура. Одно из последних мест по коррупции было. Александр Денисов: Ли Куан Ю пересажал, вплоть даже до своих родственников, по-моему. Евгений Харламов: Да. А что он сказал: «Если ты хочешь навести порядок в своей стране, готовься посадить своего близкого родственника». Вот так оно и есть. Я не призываю, конечно, чтобы наши первые лица начали давать отмашку на посадку своих родственников, но тем не менее, ведь посыл-то был дан. И сейчас данная страна входит в тройку самых развивающихся стран. Александр Денисов: Так, может быть, это и есть пример? Евгений Харламов: Конечно. Александр Денисов: Улюкаев. Теперь – Арашуков. Евгений Харламов: Ну, мы все прекрасно… Александр Денисов: Сколько губернаторов! Мы уже сбились со счета. Оксана Галькевич: Для этого надо жить в своей стране, налоги платить в своей стране, детей в своей стране рожать, воспитывать и выращивать. Понимаешь, к своей стране, как к своему дому относиться: «Россия превыше всего». А не так, как у нас бывает иногда. Евгений Харламов: Да. И должно все-таки более открыто проходить процесс. Знаете, вот Дятлов, эти туристы… ну, не туристы, а которые погибли. Экскурсия Дятлова, да? Александр Денисов: Ну да, на Урале. Евгений Харламов: Да, на Урале. Если бы не стали засекречивать, люди бы не стали думать, что что-то скрывают. Вы открыто показывайте, вы открыто расследуйте. Дайте общественности посмотреть, что вообще случилось. А они везде все секретят. Что по Улюкаеву? Дайте сразу. Понятно, что приговор вступил в законную силу, но там же не все было так просто. Все прекрасно понимают, но вы, по крайней мере, говорите людям, говорите нам, что вообще происходит. Не надо в закоулках принимать решения. Александр Денисов: Чтобы представлять себе современную организованную преступность страны. Что это за люди? Вот раньше мы их видели в кафе, в ресторанах, в кино. Это такие крепкие парни в кожаных куртках, здоровые. Сейчас этого не видно вообще, но оргпреступность существует. Оксана Галькевич: Другие образы. Александр Денисов: Вот можно ли рассматривать эту историю с Арашуковым (они подозреваются, сразу оговорюсь, там ничего не доказано) как пример современной организованной преступности? То есть это человек, который одной ногой, двумя ногами во власти, а следом за ним стоят уже и не видимые нам ребята? Евгений Харламов: Сейчас… Раньше, в 90-х, бандиты с такими кулаками, с одним глазом… Александр Денисов: На «Хаммере». Евгений Харламов: Да. Сейчас этого нет. Сейчас они (ну, пусть меня простят госслужащие) в основном либо… Александр Денисов: Товарищи в пиджаках аккуратных. Евгений Харламов: Товарищи в пиджаках. Либо на госдолжностях, либо в системе правоохранительных органов, либо в ФСБ, либо системе Следственного комитета. Мы же тоже видим из средств массовой информации… Александр Денисов: Дело Дрыманова как раз. Евгений Харламов: Конечно, конечно. Поэтому сейчас немножко трансформировалось в экономию, в более официальный порядок. В этом и сложность доказать их виновность в совершении тех или иных преступлений, потому что они при власти, до них очень тяжело на самом деле дотянуться. Вот в чем дело. Я не исключаю, что под это и был законопроект направлен. Александр Денисов: Например, семья Арашуковых – это пример современной организованной преступности? Вот так она и выглядит? Евгений Харламов: Ну, я не могу про сенатора сказать… Оксана Галькевич: Там и бизнес, там и власть. Евгений Харламов: У нас опять-таки приговора еще не было и не установлена вина. Но тем не менее, если говорить про аналогию, не исключено, что если сенатор, то кто до него? Он неприкасаемый. Как можно? Соответственно, простые милиционеры такие, как я в свое время был, мы даже и не стали бы в том направлении работать. Александр Денисов: Даже если бы знали. Евгений Харламов: Ну, дело в том, что нам не дали бы работать. Вот в чем дело. Ведь прежде чем пойти к сенатору, надо подписать ряд документов оперативно-розыскного характера. Нам никто не подпишет. А когда подпишут, пока туда дойдешь, информация уйдет. Вот о чем речь. Оксана Галькевич: И уйдет она от своих, соответственно. Евгений Харламов: Ну естественно. От тех, кто подписывал. Вот такой замкнутый круг. Оксана Галькевич: «И законы у нас хорошие, и все работники милиции у нас прекрасные, но не дай бог с ними столкнуться», – пишет нам Адыгея. Давайте выслушаем Ирину из Саратовской области. Ирина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я как раз и хотела сказать по этому поводу. Не дай бог вам столкнуться и попытаться добиться правды с сотрудниками полиции. Самая распространенная коррупция – это в органах МВД, самая злая, самая жестокая, которая цинична, лжет и изворачивается. И до тех пор, пока у нас будут руководить нашим обществом и контролировать порядок сотрудники полиции, а точнее сказать, «оборотни в погонах», никакого порядка в нашей стране не будет. Оксана Галькевич: Ирина, скажите, вы вот такое мнение высказываете. У вас какой-то печальный опыт свой? Зритель: Да, да. Оксана Галькевич: Да? Зритель: У меня печальный опыт. Александр Денисов: Ну, вкратце – что там у вас произошло-то? Зритель: То, что не добились правды. Следователь, начальник следственного отдела, начальник следственного управления покрывают преступников, покрывают воров. Евгений Харламов: Какой регион? Регион какой? Оксана Галькевич: Саратовская область. Зритель: И ничем не докажешь, ничем! Хотя есть все документы, все. Они просто не допускают. Мало того, что назначают проверяющего, который должен проверить правильность действий сотрудников полиции, его даже не пускают ознакомиться с материалами дела. А выводы свои он делает на основе совещания, где присутствует вся эта рать полицейская. Оксана Галькевич: Да, спасибо, Ирина. Зритель: А потом дают отписки… Александр Денисов: Спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Евгений Викторович, с другой стороны, ведь люди, которые так или иначе работают в этой сфере, они должны быть готовы к преодолению определенных препятствий, к тому, что это нетепличные условия? Да, нужно будет с какими-то людьми где-то вступать в определенные конфликтные ситуации, где-то добиваться, где-то требовать, где-то ходить и требовать соблюдения процессуальных каких-то процедур. Евгений Харламов: Вы имеете в виду сотрудников милиции? Оксана Галькевич: Ну, и милицию, и адвокатов. Собственно, по ситуации нашей зрительницы из Саратовской области. Евгений Харламов: У нас, к сожалению, то, что телезрительница сейчас нам сообщила, это повсеместно происходит. Начинают жаловаться на следователя на имя начальника следствия. И этот начальник следствия перекидывает жалобу этому следователю, чтобы он разобрался по тем фактам, которые изложила заявительница. И эти факты касаются, например, незаконности действий этого же следователя. Вот парадокс. Оксана Галькевич: То есть: «Петров, на тебя пожаловались». Евгений Харламов: Да. «Ты разберись». Оксана Галькевич: «Ну-ка, посмотри. Ну-ка, почитай, что тут». А Петров приходит и говорит: «Нет, не делал, не виноват». Евгений Харламов: Да, он делает заключение, дает своему начальнику, с которым он, извините, спиртное раз в неделю выпивает где-нибудь, тот подписывает – и все. И пока у нас такой будет порочный круг, то у нас очень трудно добиться восстановления истины. Оксана Галькевич: Слушайте, вы такие вещи говорите. Мне кажется, это научная организация труда, были какие-то такие предметы. Это же все логично на самом деле, что этот с этим, одно за другое цепляется. А нормально как-то здание этой правоохранительной структуры нельзя построить, зная, где какой крючок за какой цепляется? Евгений Харламов: Дело не в здании. У нас здания все хорошие. Просто именно сам факт… Оксана Галькевич: Я забыла, простите, что они все хорошие. Евгений Харламов: Да. У нас сам факт именно исполнения закона хромает. Я возвращаюсь к генерал-лейтенанту Гурову, который пояснил, что закон-то хороший, и я это подтверждаю, но применение иное – что называется, субъективное. В Рязани свое применение, в Москве – свое, в Саратове – свое. Вот если у нас будет единое применение, если ты нарушил, то тогда ответишь, вот тогда у нас что-то с мертвой точки сдвинется. А пока коррупция такая происходит. Александр Денисов: Вот вспоминаю… Все смотрели, наверное, «Ликвидацию». Помните, маршал Жуков, когда в Одессу приехал там навести порядок, послевоенный бандитизм, и ему в милиции говорят: «Да мы всех знаем этих криминальных авторитетов». Он говорит: «А в чем вопрос?» Их после концерта в «воронок» – всех увезли в карьер и под пулеметы поставили. Конечно, не расстреляли, но, так сказать, испугали, испугали товарищей. Я не сомневаюсь, что все эти преступные сообщества известны поименно, просто в этом не сомневаюсь. Уверен, что и сотрудники, которые там их покрывают, они тоже известны. Может быть, вот этот законопроект – это и есть та самая политическая воля поставить их под пулемет, условно говоря? Евгений Харламов: Вы понимаете, самое главное, чтобы не было ошибок. Когда Чикатило искали, вы же знаете… Александр Денисов: Да, пострадало сколько? Десять или сколько? Евгений Харламов: Нет, одного человека как минимум приговорили к смертной казни. Александр Денисов: К высшей мере, да. Евгений Харламов: И смертная казнь была приведена в исполнение. Александр Денисов: Ну, бог с ним, с Чикатило. Давайте к этой ситуации. Евгений Харламов: Ну, это понятно, но тем не менее человек-то пострадал ни за что. Вот самое главное, что пока эта кампанейщина будет проводиться, чтобы невинные люди не пострадали. У нас очень легко попасть в эту «правовую» машину, в систему, поверьте. Оксана Галькевич: Которая тебе все переломает. Евгений Харламов: Но оттуда очень тяжело выйти. Понимаете? Сейчас маленький пример. Мы защищали человека целый год, и только 18 декабря благодаря именно суду присяжных его оправдали. Именно благодаря суду присяжных. Был бы профессиональный суд – он бы получил лет пятнадцать. Александр Денисов: Его в организованном преступном сообществе обвиняли? Евгений Харламов: Его обвиняли не только в организованном преступном сообществе, но в посягательстве на жизнь сотрудника милиции, которое имело место двадцать лет назад. Это дело на самом деле политическое, я не побоюсь этого слова. Я к чему это говорю? Если был бы профессиональный суд, он бы получил максимум. Слава богу, разобрались. А такие ведь случаи могут с любым и каждым произойти – с вами, со мной, если мы окажемся неугодными перед кем-то. Если, не дай бог, у вас есть бизнес, если есть какие-то финансы, если у вас есть какие-то виды на политическую жизнь, вас легко можно будет убрать с применением тоже этого законопроекта. Оксана Галькевич: А чего не хватает, собственно говоря, нашей системе, как вы считаете? Вы сказали о том, что по делам Улюкаева, еще каким-то ситуациям тут же все секретится. Может быть, больше общественного контроля, может быть, прозрачности, включенности людей? Евгений Харламов: Больше общественного контроля, гласности, открытости. Вот сейчас у нас суды с 2019 года, их обязали вести аудиопротоколы. То есть теперь не будет возможности у судов фальсифицировать эти протоколы. То есть это уже такой шаг серьезный на самом деле был сделан навстречу именно установлении истины и чистоту судебного процесса. Если таким образом все будет проходить, что гласность, что каждый может зайти и посидеть на этом судебном заседании, выслушать, сделать свои замечания, вот когда будет чувствовать судья, сотрудник полиции, что за ним общественный контроль имеет место и он действительно хороший рычаг имеет, то тогда и по-другому будут себя вести. Александр Денисов: А сейчас они не чувствуют контроля? Евгений Харламов: Не чувствуют, не чувствуют контроля, потому что – что Общественная палата не имеет никаких рычагов, что прокуратура. Она вообще… Чайка не раз (он генеральный прокурор) заявлял, что минимальные вообще рычаги воздействия на органы следствия. Александр Денисов: Извините, это надзорный орган. Как Чайка может такое заявлять? Оксана Галькевич: Подождите, у нас же суды независимые, правильно? Здесь получается… Евгений Харламов: А я сейчас как раз говорю именно про следствие. Ведь прежде чем в суд дело попадет, его же расследуют. И у прокуратуры сейчас минимальная возможность воздействовать на правоохранительную систему, минимальная возможность. И об этом говорил не раз генеральный прокурор. Александр Денисов: Он же может вернуть на доследование повторное. Евгений Харламов: Единственное, что может. А раньше он мог и отменить незаконное решение, мог и освободить. Сейчас это в минимальных рамках. Вот сейчас почему генеральный прокурор и просит: «Верните нам те полномочия, которые были раньше». Оксана Галькевич: Спасибо. Александр Денисов: Спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Мы говорили о новом законе, который готовится сейчас нашими парламентариями, о борьбе с организованной преступностью. А в студии у нас сегодня был Евгений Викторович Харламов, адвокат, экс-начальник криминальной милиции. Спасибо.