Константин Чуриков: Ну а сейчас озадачимся тоже экономическими, финансовыми вопросами, которых, я думаю, у всех много. Узнаем «Личное мнение» Евгения Когана – это президент инвестиционной группы «Московские партнеры», кандидат экономических наук, профессор Высшей школы экономики. Евгений Борисович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Евгений Коган: Да, добрый вечер. Константин Чуриков: Я думаю, и вы тем более, и, конечно же, наши зрители, кто внимательно следит за ситуацией в стране, обратили внимание, что, назовем так умно, на рынках развивающихся стран что-то неладное творится: турецкая лира «грохнулась», аргентинский песо «грохнулся» еще как, там даже ключевую ставку подняли, внимание, до 60%, индийская рупия. И бытует мнение, что мы следующие. У нас, конечно, уже тоже там, так сказать, подупало, но это только начало, это только разбег. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, вот сегодня я открыла прессу, и один из первых заголовков, который мне попался на глаза: «Турецкая лира утопит российский рубль». Ну я понимаю, что мы любим иногда словцо покрепче, посерьезнее употребить, но тем не менее становится немножко не по себе, с чего это вдруг нас рупия и лира могут утопить? Евгений Коган: Я думаю, вы выбираете не самое крепкое словцо, так что все нормально с этим. Мне понравилось ваше начало: подростковые банды, а сидит Коган, видимо, большой специалист по подростковым бандам. Константин Чуриков: Мы наперед. Оксана Галькевич: Это через полчаса. Константин Чуриков: Через полчаса, еще раз если кто не понял. Евгений Коган: Я понимаю, я знаю, это я смеюсь. А если серьезно, смотрите. Кризис 1998 года именно так и развивался: начали падать довольно серьезно валюты развивающихся стран, тогда все началось с Юго-Восточной Азии. Означает ли это, что нас ждет кризис, подобный 1998 году? И да, и нет. Почему нет прежде всего? Дело в том, что, во-первых, мировая экономика сегодня находится, в общем-то, не в плохом состоянии. Да, идет подъем процентной ставки в Америке – это значит, что все деньги идут прежде всего в американскую экономику. Это было, есть и будет, они так часто делали, это нормально. Американцы это делают не потому, что они плохие, а потому что им надо немножко охлаждать свою слишком быстро развивающуюся экономику. Естественно, что деньги идут с развивающихся рынков, и естественно, что это обваливает валюты прежде всего тех стран, у которых не все хорошо с бюджетной дисциплиной, не все хорошо с финансами и так далее, и тому подобное. В этом плане у нас, у России, как это ни странно звучит, несмотря на все санкции, на все наши проблемы с экономикой, с экономическим ростом, в общем-то, с финансами все очень неплохо. У нас, как ни странно, очень хорошая ситуация с бюджетом, с торговым балансом; цены на нефть сегодня для нас просто сказочные; наши корпорации, особенно нефтяные, газовые, металлургические, которые особенно продают за рубеж, чувствуют себя весьма неплохо. Поэтому по-хорошему сегодня наш рубль должен быть не 68, а где-то 55-57 и так далее. Проблема не в этом. Понимаете, проблема в том, что мы часть этого большого мира и в цену рубля заложены огромные риски, как риски санкционные. Мы понимаем, что скорее всего есть высокий шанс, что новый пакет санкций в ноябре вступит, потому что вряд ли наши будут показывать свои химические авуары так, как те хотят, а даже, кстати, если покажут, то все равно все скажут, что недостаточно, мы это все с вами проходили. Поэтому санкционные риски сюда закладываются будущие. И второй важный момент – да, действительно нестабильность на мировых валютах, нестабильность, которая идет в развивающемся мире. Инвесторы на всякий случай переживают, это мы тоже понимаем, и поэтому продают наш рубль, идет некое давление на рубль. Означает ли это, что наш рубль следующий на очереди? И да, и нет. Дело в том, что он уже довольно сильно просел, по текущей нефти, как я уже сказал, по текущим ценам на металлы, вообще на коммодитиз на золото, короче, все то, что мы продаем, наш рубль должен стоить намного больше, то есть он должен быть крепче… Оксана Галькевич: 55-57, вы сказали. Евгений Коган: Да может быть, и 50, кто ж его знает? Но он стоит... Понимаете, я могу говорить, сколько он должен стоить. Это как я своей дочке говорю: «Ты должна учиться». Означает ли это, что она учится? Она старается, делает как может, потому что в голове ветер, 15 лет. Константин Чуриков: Я напомню нашим зрителям, что это не монолог, это диалог вместе с вами: 8-800-222-00-14 наш телефон в студию, SMS тоже принимаем 5445, и то и другое бесплатно. Смотрите, Евгений Борисович, вы говорите, нефть наша защитница, наша спасительница. Но вот эта зависимость линейная между стоимостью бочки нефти и курсом рубля уже не так прослеживается. Более того, мы видим, как за последнее время нефть-то подорожала, а рубль-то пошел вниз. Почему ослабилась эта взаимосвязь? Евгений Коган: Вы знаете, эта взаимосвязь была очень долгие годы действительно, то есть десятки лет. Эта взаимосвязь была практически, почти 100%, 95%-я. Что произошло? С одной стороны, мы часть этого глобального мира и зарабатываем оттого, что к нам идут больше притоки валюты, то есть все хорошо, как я говорил, с бюджетом все здорово. С другой стороны, фактор санкций есть фактор весьма серьезный. Сегодня мы имеем санкции, касающиеся оборонных отраслей, очень серьезные. То есть по сути у России оттяпывают часть рынка вооружений, а между прочим Россия – это 25% мирового рынка вооружений. Очевидно, доля будет сокращаться, потому что многие государства будут бояться у нас закупать ту или иную оборонную продукцию. Далее эта продукция… Оксана Галькевич: Мы становимся токсичными партнерами, да? Евгений Коган: К сожалению, да, эти санкции делают из нас неких изгоев, и в цену рубля закладывается новый фактор, значение которого очень сложно определить. Понимаете, дело в том, что был один уровень санкций, начиная где-то с весны этого года идет эскалация, причем она нарастает, давление на Россию нарастает. Этот фактор неизбежно влияет. Пока, на мой взгляд, его влияние более психологическое, чем экономическое. Вы не представляете, как сейчас шикарно зарабатывают наши корпорации, например, продающие нефти, потому что, извините, доходы растут, рубль слабый, издержки, соответственно, снижаются, поэтому прибыль… Константин Чуриков: Ведь просили деньги у государства, извините, говорили, 200 миллиардов вынь да положь. Евгений Коган: Ну вы знаете, я не знаю, кто просил в данном случае, но, скажем, нефтегазовый комплекс сегодня должен по крайней мере сейчас чувствовать. Если у нас большой крен в госэкономику и она менее эффективна, чем частная, ребят, это вопрос не ко мне. Но по большому счету наш бизнес, особенно экспортеры, сегодня чувствует себя великолепно. Посмотрите, например, на «Сургутнефтегаз», который показал свою отчетность, – да прибыли просто улетели в небо, и судя по всему так будет и дальше, поэтому и акции их, кстати, растут несмотря ни на что, и акции экспортеров того же «Газпрома» сегодня чувствуют себя хорошо. Поэтому наша ситуация, знаете… Аналитики так любят говорить: «С одной стороны, а с другой стороны…» Ты им говоришь: куда все-таки пойдем? Сегодня немножко неопределенная ситуация, я бы сказал, не немножко. Потому что с одной стороны у нас правда все хорошо, и эти потрясения нас сильно не должны касаться, у нашей страны сегодня все нормально. И кстати, еще один очень важный фактор: у нас очень небольшой долг как внутренний, так и внешний. Размер долга и огромные золотовалютные резервы означают, что запас прочности у нашей экономики весьма неплохой. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, мы вот сейчас с вами говорим об экономике. Но дело в том, что санкции ведь не всегда сформулированы, так скажем, исключительно экономически, выглядят они как некий политический ультиматум зачастую, и тут уже по нам бьют экономическими инструментами. Вот тут-то что делать? Это похоже все на такую, знаете, конкурентную борьбу, вы сами сказали, нас отжимают с этих рынков, отжимают с этих рынков. Здесь-то как бороться с этим? Что нам делать с экономической точки зрения, не берем эту политику? Евгений Коган: Так нет, я не беру эту политику. В данном случае, смотрите, санкции – это всерьез, это надолго, это удавка, которая, по всей видимости, будет сжиматься на нашей шее, к сожалению. Как это будет влиять в будущем? Очевидно, все более и более отрицательно. Теперь умничать здесь не нужно: извините, есть пример Ирана, против которого включили максимально тяжелый пакет санкций. Лично мое мнение – тот уровень санкций, который получил Иран, вряд ли Россия когда-то получит. По одной простой причине: понимаете, так можно разговаривать со страной третьего, пятого мира (несмотря на то, что Иран достаточно мощная страна), но так нельзя разговаривать с ядерной державой, и все прекрасно это понимают. Здравый смысл все равно присутствует. Оксана Галькевич: Вы знаете, у нас тут какое-то время назад был профессор Кричевский, который, вспоминая Иран, говорил: «Ну и что?» А там вот в конце концов люди не голодают, полки магазинов полные. Но честно говоря, как-то это совсем, знаете, не внушает оптимизма. Не хотелось бы, как Иран, даже с полными полками. Евгений Коган: А я вам скажу. Люди привыкают к любой ситуации, и экономика привыкает. В конце концов, внешние факторы, экономика начинает шататься, привыкает к какому-то другому уровню, другому уровню национальной валюты, другому уровню доходов бюджета, и здесь возвращается. В Иране тоже ситуация не смертельная, как в Северной Корее, там никто травку не кушает, там в общем все нормально. Но курс национальной валюты в какой-то момент обвалился то ли в 2, то ли в 3 раза, по-моему, раза в 3. Да, такое было. Это, естественно, бьет по уровню жизни людей; это, естественно, бьет по всему тому, к чему люди привыкли. Это медицинский факт. Константин Чуриков: И вот смотрите, что пишут зрители. «Если так хорошо с финансами, то почему мы нищие?» – Рязанская область. Другой регион: «Прибыли улетают в небо? Почему мы постоянно слышим, что денег на пенсии не хватает?» Как быть с другим миром, с народонаселением, с людьми? Евгений Коган: Я отвечу. К сожалению, в нашей стране это колоссальная проблема. Вопрос немножко провокационный, потому что вопрос не ко мне, понимаете, он скорее носит, я бы сказал, этот вопрос не экономического, а скорее политического характера… Константин Чуриков: Это рубрика «Личное мнение», вы вольны его высказывать. Евгений Коган: …перераспределения национального богатства. Да, это у нас есть, у нас колоссальный разрыв между богатыми и бедными; у нас, к сожалению, колоссальная несправедливость в распределении. Мы это прекрасно с вами знаем, что я здесь буду нового что-то говорить, и так это все понятно. И да, действительно у нас могут жировать ряд компаний, в том числе и с государственным участием, и их сотрудники могут весьма себе многие вещи позволить, особенно топ-менеджмент, уровень зарплат которых весьма и весьма неслаб, так если со всех сторон посмотреть. И с другой стороны у нас действительно колоссальная проблема с бедностью, нищетой. Это, наверное, вопрос, ребята, не ко мне. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, сегодня многие комментируют разные высказывания Эльвиры Набиуллиной, главы Центрального банка. Она назвала, так скажем, причины, которые могут поспособствовать повышению ставки, буквально на днях это должно произойти. Рынок уже определенным образом отреагировал. Как вы считаете, какое будет принято решение и как это отразится, собственно, на каких-то инструментах, которыми пользуемся мы, простые обыватели? Может быть, кредиты, которые мы берем в банке, опять же инфляция, которая нас волнует, и так далее, цены в магазинах в конце концов. Евгений Коган: Ну давайте по порядку. Значит, приоритет Центрального банка – это стабильность национального валюты и, собственно говоря, ситуация с тем, что мы имеем каждый день, то есть стабильность прежде всего рубля, ситуация с инфляцией. Как только Центральный банк понимает, что есть инфляционные ожидания дополнительные, он, естественно, начинает тормозить со снижением процентной ставки и более того начинает задумываться, а не повышать ли. Кстати, это очень плохо. Почему? Потому что, вы знаете, Федеральный резерв в Америке отвечает еще и за экономический рост. У нас Эльвира Сахипзадовна за экономический рост не отвечает. Константин Чуриков: За экономический спад? Евгений Коган: Да нет, ей просто все равно. Не то что ей все равно, может быть, как человеку, но тому институту, который она возглавляет, все равно какая ставка. Константин Чуриков: По функции. Евгений Коган: Да, по функции. Она не отвечает за экономический рост, точка. Оксана Галькевич: Подождите, так это получается у нас, простите, эта экономическая машина, одно колесо у нее вот так вот вращается само по себе, другие какие-то колесики в этой машине вращаются тоже независимо? Константин Чуриков: Это и хорошо, и… Оксана Галькевич: И хорошо, и плохо? Константин Чуриков: Это и хорошо, и плохо, объясню почему. Понимаете, в случае, когда Центральный банк отвечает за ряд параметров, он работает по этим параметрам. Меня, например, тоже напрягает, что Центральный банк совершенно плюет на фондовый рынок, для него это приоритет №88. Я считаю, что это один из источников, мощнейших источников привлечения денег в экономику, но Центральный банк имеет другие приоритеты. Плохо это или хорошо? Я считаю, что плохо, но сделать я с этим ничего не могу, это медицинский факт. У нас Министерство экономического развития отвечает за развитие, Центральный банк отвечает за стабильность рубля, отвечает за инфляцию и так далее. Теперь почему возникли вот эти как раз инфляционные ожидания? Во-первых, девальвация, которая, естественно, приводит к инфляции. Рост цен на энергоносители, в частности, на бензин, мы это видим. Но это, кстати, было понятно: до выборов это сдерживалось, потом, естественно, работали многие розничники просто в убыток, разорялись. Поэтому естественно, что цены были вынуждены подняться, здесь ничего нового. Но есть дополнительные факторы, как то ожидания новых санкций, инфляционные ожидания, рост инфляции в мире, это тоже влияет на нас, мы, к сожалению или к счастью, наверное, к счастью все-таки, открытая экономика хотя бы частично пока. Поэтому естественно, что мировая инфляция начинает влиять и на нас, и наши внутренние события, и наши внутренние ожидания должны к этому, так сказать, приходить морально. Что мы будем иметь в реальности? Очевидно, ставки по депозитам и по кредитам перестанут расти, а возможно, даже станут расти. Второе: очевидно, будут дальше снижаться цены на наши ОФЗ, госдолги, соответственно, все рублевые активы, потому что понятно, чем выше ставка, тем ниже цены этих бумаг, тем некоторые проблемы, в частности, по залогам и так далее. Всегда для экономики хорошо, когда цены на госбумаги растут, соответственно, доходности снижаются. Теперь это плохо для экономического роста, потому что цена кредита будет если не дорожать, то, к сожалению, не снижаться, а мы понимаем, что у нас и так кредитование дорогое, да его еще и черта с два получишь. Мораль: все это не очень гуд для нашей экономики. И возможно, кстати говоря, в цену рубля частично включены вот эти будущие ожидания того, что наша экономика начнет еще больше… Мы, в общем-то, сейчас находимся в рецессии, будем в большей – это, наверное, факт. Константин Чуриков: А вот интересно, наши зрители, уважаемые зрители, вы боитесь падения рубля? Пожалуйста, ответьте по SMS, почему да, почему нет. И давайте послушаем сейчас Валентину из Кургана, она у нас на линии. Здравствуйте, Валентина, добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, добрый вечер. Я к вашему ведущему. Оксана Галькевич: Нашему эксперту, гостю. Зритель: Вот мы уже… откладываем деньги на книжку на будущее, то на похороны надо (умрем – вдруг денег не будет), ложим их в сберкнижку, в банк ложим. И что будет с нашим рублем? Куда нам девать эти сейчас деньги? Константин Чуриков: Как последнее сэкономленное, скопленное. Евгений Коган: Ну первое: я вот, знаете, несильно пессимистичен в отношении рубля. Рубль понятно, что снижается, я уже объяснил почему, но я не ожидаю… Знаете, многие эксперты говорят «ужас-ужас-ужас», как из того знаменитого анекдота; я считаю, что нет, это не «ужас-ужас-ужас», я не вижу рубль по крайней мере в ближайшее время по 75-80 и так далее. Может быть, он будет 69, возможно, может быть, он будет 71, теоретически возможно, хотя опять же если Центральный банк поднимет процентную ставку, скорее рубль может укрепиться. Еще раз: экономически если в мире хотя бы чуть-чуть все успокоится, я не исключу возврат рубля на 62-63-е уровни, вполне реально. Но господа, мы хотим этого, жизнь располагает; мы предполагаем, а господь бог располагает. Мораль: я не ожидаю катаклизмов, я не думаю, что наша экономика сегодня настолько в плохом состоянии, что мы должны ожидать падения рубля. Я никого не хочу успокаивать, я в конце концов, знаете, не этот вот «все будет хорошо, все будет замечательно». Оксана Галькевич: Не Чумак. Евгений Коган: Я не Чумак. Константин Чуриков: А вот когда вы говорите, что в экономике все хорошо, вы имеете в виду нефтегазовую экономику или вы имеете в виду промышленность, производство, что создает добавленную стоимость? Евгений Коган: Отвечу: я имею в виду прежде всего ситуацию с бюджетом, я имею в виду ситуацию с долгами государства, я имею в виду макроэкономическую ситуацию в нашей экономике. Но меня так же, как и многих других, очень напрягает то, что темпы экономического роста у нас практически на уровне математической погрешности. Вот это проблема, это действительно самая главная проблема сегодня у нас. Было бы здорово, если бы наша экономика развивалась хотя бы на уровне 3-3.5% в год, собственно хотя бы как мировая, я уж не говорю о 5-6%, которые мы имели в 2000-е гг. Константин Чуриков: У нас задача развиваться в темпах выше среднемировых. Оксана Галькевич: Вот, кстати, Путин же сказал, знаете. Евгений Коган: Еще раз, мы… Я понимаю, что Владимир Владимирович сказал, мы тоже все хотим. Дальше, так сказать, есть наше желание и есть наши возможности; не всегда наши возможности, так сказать, совпадают с нашими желаниями. Еще раз говорю: будем молиться, чтобы все было так. Но еще раз, я очень хочу обратить внимание всех слушателей на такой момент. Понимаете, сказать, что у нас в экономике все замечательно, это надо быть полным идиотом, который не понимает в экономике. Но главная наша проблема из области немножко другой, это область экономического роста, будущей занятости и так далее. Сегодня в нашей экономике с точки зрения бюджета и основ для стабильности рубля все более или менее неплохо, поэтому нет экономических шансов, для того чтобы рубль улетал куда-то в небо, имеется в виду падал. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, а ресурсы-то какие? Вот эта наша машина, наша экономика еле-еле едет, как вы говорите, в рамках некоей математической погрешности. Что нужно сделать, чтобы она побежала быстрее? Какого груза, какую бабу оттуда ссадить, понимаете? Что из багажника достать? Константин Чуриков: Заправить чем-нибудь? Оксана Галькевич: Или, может быть, да, заправить чем-то? Что нужно сделать? Евгений Коган: Ну поскольку я женоненавистником не являюсь, я не за то, чтобы ссадить… Константин Чуриков: Женщину оставим. Евгений Коган: Женщину мы, пожалуй, оставим, они нам пригодятся. Теперь по поводу того, что нам надо сделать. Господа, я много раз об этом говорил, мое мнение следующее: у нас слишком большая доля государства в экономике. У нас очень серьезно мешает модель нашей экономики частному бизнесу. Частный бизнес не хочет, боится инвестировать, и наверное справедливо, потому что боится, что что-то отнимут, боится, что будут проблемы, боится, что прежде всего положит деньги в банк, деньги в банке заморозятся или не дай бог банк лопнет. У нас очень много причин, для того чтобы наш частный предприниматель сел на пенек, съел пирожок и подумал: «Ребятки, а куда мне спешить инвестировать?» Вот это главная проблема. А кто у нас в основном сегодня преуспевает и чья доля сегодня в экономике огромна? – госбизнеса. Ну доброе утро, госплан и Советский Союз. Мы один раз уже попытались избавиться от Советского Союза, у нас были хорошие темпы роста. В итоге потом после того, как все устаканилось… Естественно, первое время было трудно. Так вот мое мнение такое: когда ты имеешь слишком высокую долю государства, ты имеешь эти проблемы, стагнацию. Государство – неэффективный собственник. Если мы хотим действительно развиваться, чтобы у нас темпы были нормальные, ребят, тогда надо значительно понижать долю и роль нашего государства, нравится это кому-то или не нравится. Оксана Галькевич: Видите, это, наверное, больше всего я даже не знаю кому не понравится. Я вспоминаю просто эту историю с Белоусовым, с его предложением, с которым он вышел на крупных предпринимателей, олигархов, как у нас в прессе часто их называют. Сначала они испугались, а потом была предложена другая схема: не будем мы у вас сверхдоходы изымать, просто вы давайте инвестируйте. Но сами-то они этого делать не хотели. И вот здесь какая-то, знаете… Что в начале, яйцо или курица? С одной стороны, они сидят и не инвестируют в нашу экономику, государство ждет, когда они что-то предпримут, потом приходит к ним и говорит: «Ребята, ну давайте уже по-хорошему». Евгений Коган: У меня есть ответ на этот вопрос, что первично, кнут или пряник, я перефразировал ваши слова. Лично мое мнение: ребят, мы вообще в нашей стране очень любим кнут. То есть пришел Белоусов, сказал: «Значит, мы вам сейчас кузькину мать покажем», – хорошо ботинок не снял, не постучал им для убедительности. Потом немножко отошел в сторону, сказал: «Собственно говоря, мы вас все-таки будем заставлять инвестировать». Господа, а я хочу услышать, как наши руководители – и Белоусов, и остальные – будут говорить немножко на другом языке: «Ребята, мы создали хорошую систему стимулов, для того чтобы вы вкладывали, сберегали, для того чтобы вы вкладывали в развитие, в инвестиции, то есть на предприятия, то есть обновляли бы основные фонды. Мы сделали такие стимулы, чтобы вы открывали свои частные небольшие бизнесы». Вот где это? Я хочу увидеть огромное количество пряников, когда выходит наш бизнесмен, извините, из подвала, оглядывается, а дядя Степа за углом на него смотрит благожелательно, не хочет ему ничего плохого сказать. Оглядывается он дальше и смотрит, что банки во главе с Центральным банком говорят: «Welcome! Мы не будем морозить твои транзакции». И наши руководители банковского сектора не будут говорить: ребят, а собственно говоря… Мелкий, средний бизнес, мы что-то на него смотрим, вообще он любит деньги скорее «помыть», чем что-то реально делать. Вот когда мы уберем все эти вещи, когда будет благожелательная атмосфера, приятная, комфортная атмосфера для мелкого, для среднего, для крупного бизнеса, вот тогда все это и будет. Все просто, господа. Константин Чуриков: То есть никогда. Оксана Галькевич: А доверие? Евгений Коган: Ну нет, почему никогда? Смотрите, тут, как говорится, через тернии к звездам. Когда у нас все более-менее нормально и когда все хорошо, ну а зачем власть имущим, собственно, все менять, и так все замечательно для них. Но народ пока вроде как безмолвствует, собственно говоря… Константин Чуриков: Нет-нет, народ нам звонит. Игорь из Тулы уже давно на линии. Здравствуйте, Игорь, ваше мнение и ваш вопрос, если он есть. Зритель: Хотелось бы задать вопрос нашему гостю Евгению в плане экономики. Почему самая богатая по территории страна, самая богатая по природным ресурсам по уровню благосостояния на 60-м месте? Это первая часть вопроса. И почему в системе обязательного медицинского страхования здоровый, то есть богатый на здоровье, платит за больного, за бедного на здоровье, а богатый в плане формирования нашего бюджета платит в процентном отношении столько же, сколько бедный? Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Это шкала налогообложения. Евгений Коган: Так, ну давайте по порядку. Константин Чуриков: Если мы такие богатые, то почему мы такие бедные? Евгений Коган: Если мы такие умные, богатые, то мы почему такие бедные? Значит, попробую ответить. Ребят, я уже один раз сказал сегодня, повторю: у нас абсолютно неразумная и несправедливая система перераспределения, это во-первых. У нас очень много чего задерживается на уровне государства, и приоритеты по расходам, на мой взгляд, не совсем правильные, но это уже решает, так сказать, Дума и так далее, мы ее выбираем, так что в итоге мы выбрали ту Думу, которая, собственно, так и решает. Поэтому вопрос, наверное, не ко мне, а в тот момент, когда вы идете выбирать, тогда сами себе задавайте эти вопросы, почему вы проголосовали за тех или иных ребят. После этого тогда… Оксана Галькевич: Выборы, кстати, друзья, в это воскресенье. Евгений Коган: Я никого ни к чему не хочу призывать, просто каждый раз, когда вы… Оксана Галькевич: Нет, мы просто напоминаем. Евгений Коган: …выбираете кого-то, вы думайте, что в итоге получите. Вы получили то, что вы получили, без комментариев, это первое. Второе по поводу системы медицинской. Да, все верно, все правильно говорится. Дальше справедливо или несправедливо… Господа, вы начните с самого главного – с того, что, наверное, действительно выбирайте тех, кто вам что-то даст конкретно, а не ура-ура, будет все хорошо, то есть думайте в каждый конкретный момент. Теперь какой-то вопрос был в конце… Оксана Галькевич: По шкале налогообложения. Евгений Коган: А, шкала налогообложения. А вот здесь как раз я с вами не могу согласиться, это моя личная точка зрения, я ее никому не навязываю. Я считаю, что плоская шкала налогообложения – это благо. Объясню почему. Понимаете, проблема в том, что богатые все равно получают много, я имею в виду топ-менеджеры и так далее, ну и слава богу, что их доходы все облагаются налогами. Теперь вы думаете, если мы введем прогрессивную шкалу налогообложения, у нас что-то улучшится? У нас ухудшится, очень многие перейдут в тень. Я бы лично… Вы не сочтите меня революционером, я бы вообще сказал, я бы сделал регрессивную шкалу. Константин Чуриков: Так. Евгений Коган: Я бы сделал так, объясню почему. Смотрите, сегодня вы зарабатываете… Вот в Болгарии, например, знаете какая ставка налогообложения? 10%. Экономика Болгарии является одной из самых растущих экономик в Европе. Почему? А потому что многие хотят там регистрировать свои бизнесы, очень многие корпорации европейские перерегистрировали свой бизнес в Софии. Кстати, недвижка прет там со свистом вверх. И поскольку очень либеральное, во-первых, законодательство, а во-вторых, налогообложение, то Болгария развивается. Может быть, социально, сейчас товарищи бедные, которые сидят в Болгарии, скажут: «Ребятки, как-то нам некомфортно, вы всего 10% платите». Но я скажу другое: налоговые-то поступления растут. Поэтому я лично сторонник следующего. Вот пряник, а давайте попробуем… Я понимаю, что этого никого не сделают, даже из социальных, потому что тот же товарищ, который звонил, возмутится. Константин Чуриков: НДС давайте не повысим, а снизим. Евгений Коган: Нет, а что касается НДС, на мой взгляд, это возмутительно. Это просто глупость. Если мы хотим ускорять свою экономику, то нам надо делать все, чтобы понижать наши налоги, в частности НДС, а не повышать. Ну come on, мы собираем деньги на то, чтобы повышать темпы экономического роста. Ребят, мы в каком ЦПШ учились? Я не знаю, кто предложил это… То есть давайте сделаем все, чтобы снизить экономические темпы роста, чтобы собрать денежки, которые потом пойдут куда? Правильно, на крупные проекты, которыми будут заниматься крупные корпорации. Ну а что, там экономический рост какой-то будет? Я не уверен. Я бы лучше, если уж хотел собирать деньги, скорее давал бы стимулы мелкому и среднему бизнесу: хочешь – открывай свой бизнес, хорошая идея – на тебе, так сказать, субсидии от государства, то есть чтобы каждый человек понимал, что он может встать утром, проснуться и пойти что-то новое сделать, вот это было бы здорово. А собирать деньги, поднимать налоги, тем самым тормозя экономику – ну это объективно, чем выше налоги, тем ниже экономический рост – для того чтобы потом поднять экономический рост… Ну извините, это что-то из области Оруэлла или еще откуда-то. Оксана Галькевич: Давайте очень коротко примем все-таки звонок из Норильска, Елена. Далеко это все, там уже поздняя ночь, надо выслушать. Константин Чуриков: Красноярский край. Оксана Галькевич: Елена, здравствуйте. Говорите, пожалуйста. Зритель: Добрый вечер. Я хотела бы задать вопрос вашему гостю в части развития экономики Ирана, который был обложен санкциями со всех сторон. Скажите, пожалуйста, не раз и не два прозвучало в ваших передачах, что экономика росла темпами при таких санкциях 7-8% годовых. С какими ресурсами росла экономика страны, которая находилась в таком тяжелом положении? Константин Чуриков: Да, спасибо, Елена. Я только не уверен, что наш гость это говорил. Оксана Галькевич: Спасибо, Елена. Евгений Коган: Нет, мне кажется, что это ошибка в данном случае, госпожа не совсем четко поняла. Значит, в тот момент, когда на Иран наложили те самые очень жесткие санкции, экономика Ирана рухнула, экономический рост был отрицательный, причем там было то ли минус 10%, то ли 12%, то ли 8%, было действительно очень и очень плохо, это первое. Вот когда начали при Бараке Обаме снижать этот уровень давления и более того когда отменили ряд санкций, тогда иранская экономика рванула. Сейчас снова идет стагнация, потому что пришел наш друг молодежи товарищ Трамп и сказал: «Все, хорош с Ираном баловаться», – и опять наложил санкции, и опять иранская экономика чувствует себя крайне плохо. Так что нет, к сожалению, в самой постановке вопроса ошибка. Оксана Галькевич: Спасибо большое, Евгений Борисович. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Я хочу сказать, что что-то у меня прямо, знаете, вы тут наговорили столько всего интересного, у меня настроение упало. Вот и так можно сделать, и вот так можно, и вот так задача решается, а она у нас по-другому решается. Евгений Коган: Я не могу с вами согласиться. Константин Чуриков: Мы сейчас сидели и рассуждали, что происходит, когда ничего не происходит. Евгений Коган: Ребят, смотрите, в действительности все плохо и все хорошо. То есть в нашей стране есть сегодня колоссальный запас прочности, который может нам позволить при желании рвануть, и темпы роста могут быть очень большие, я это отмечаю как экономист. Все это возможно. Просто, извините, во-первых, голову надо иногда включать, когда я говорю про налоги и так далее, и подумать, может быть, о приоритетах развития экономики. Оксана Галькевич: Вот. Так, Евгений Борисович… Евгений Коган: Хотя санкции, извините, никто не отменял и они будут нас давить очень долго и жестко, к сожалению. Оксана Галькевич: Потому что, знаете, мы, наверное, с Костей с тех позиций, что мы жить хотим, а не постоянно, понимаете, блокировать удары, развиваться хотим и вперед куда-то идти в будущее. Константин Чуриков: Пока нет информации, что жизней у нас несколько. Евгений Коган: Любые проблемы, ребята, – это всегда возможности, так говорили древние. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Так говорят в Китае. Спасибо. У нас в студии был Евгений Коган, президент инвестиционной группы «Московские партнеры», кандидат экономических наук, профессор Высшей школы экономики. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: А через несколько минут… Оксана Галькевич: Мы не прощаемся, друзья. Собственно, та самая тема, на которую обратил внимание наш гость Евгений Борисович Коган: будем снова обсуждать с вами распространение вот этой опасной идеологии в нашей стране среди подрастающего поколения, среди подростков – АУЕ. Как она там расшифровывается? Константин Чуриков: Неважно как расшифровывается. Оксана Галькевич: В общем, это все страшно. Константин Чуриков: Культ насилия в молодежной среде, в подростковой среде – об этом через пару минут.