Константин Чуриков: Ну а сейчас рубрика «Личное мнение». Сейчас обсудим все вот экономические какие-то новости, новости, связанные с нашими финансами, вообще с экономическим положением страны, с Евгением Коганом, это президент инвестиционной группы «Московские партнеры», кандидат экономических наук, профессор Высшей школы экономики. Евгений Борисович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Евгений Борисович. Евгений Коган: Да, добрый вечер, друзья, добрый вечер. Константин Чуриков: Вы знаете, хочется как-то в хронологическом порядке сегодня пойти, ну с такой новости чисто новогодней: как-то вдруг у нас так, под бой курантов в стране вырос МРОТ, который теперь по-другому считается, был 12 130 рублей, стал аж 12 792 рубля, и это, между прочим, выше, чем инфляция официальная, на 5,5%. И у нас еще фантастически совершенно поднялся прожиточный минимум: на душу населения на 185 рублей, трудоспособного накинули 310 рублей, пенсионерам вообще 600, до 10 022 рублей, детям 120 рублей, 11 423. Евгений Борисович, какие чувства, эмоции у вас вызывают эти суммы? Оксана Галькевич: Гордость за щедрость, недоумение, печаль? В общем, ваша палитра какова? Евгений Коган: Понимаете, велик и могуч русский язык; если я начну рассказывать всю палитру своих чувство, то боюсь, это будет последний мой эфир на телевидении, поэтому я скажу очень деликатно. Отлично, что задумались о том, что нужно это поднимать, проблема состоит только в одном, что, к сожалению, те, кто продумывают, какой у нас должен быть МРОТ, должны понимать самое главное, что нужно попробовать реально на этом уровне, на МРОТ на этом пытаться реально прожить в месяц. Причем не только где-нибудь в забытой богом деревне, где ты выращиваешь картошку и у тебя все готовое, твоя изба, ты топишь эту избу дровами, а попробовать прожить реально в городе и прокормить своих детей, вот. Я думаю, что дальнейшее обсуждение здесь бесполезно. Смотрите, здесь можно подходить с точки зрения экономики, что это то, что может дать государство. С другой стороны, я считаю, что есть некий действительно прожиточный уровень, и, на мой взгляд, он примерно раза в 2, по крайней мере 1,5, точно выше, это зависит от регионов нашей страны. Но эти цифры... Ну, еще раз, хорошо, что прибавили, плохо, что мы как бы считаем, что вот эти 10, 11 или 12 тысяч рублей – это те деньги, которые кого-то могут спасти. Собственно, что тут еще говорить-то? Оксана Галькевич: Евгений Борисович, но, с другой стороны, так скажем, практикующие, может быть, экономисты, которые вот занимаются вот этими бюджетными расчетами, они вам скажут, что, знаете, это вот на человека 182 рубля, а вот если посчитать, скольким людям получается прибавка, то там уже миллионы, миллиарды, и все это из бюджета... А есть ли у нас, так скажем, бюджетные возможности, для того чтобы более щедро прибавлять и повышать таким образом и уровень жизни, и покупательную способность? Евгений Коган: В текущем бюджете у нас, разумеется, таких возможностей нет. Более того, у нас сегодня дефицит бюджета, это понятно почему, потому что у нас, особенно во II квартале, когда падала цена на нефть, резко сократились доходы бюджета. Но вы понимаете, все вопрос приоритетов, иначе говоря, как тратятся деньги. Если мы и дальше будем увеличивать расходы на те статьи, которые часть нашего населения считает жизненно необходимыми, а часть не очень, то и... То есть, еще раз, здесь вопрос исключительно в приоритетах, которые мы ставим перед собой. Если для нас более важно, так сказать, и мы гордимся новыми ракетами, то да, конечно, у нас денег никогда не будет на это. Если мы считаем, что это приоритет №2, а приоритет №1 – это благосостояние людей, то деньги найдутся, вот, собственно, и все. Другое дело, что, конечно, ни одно государство не может себе позволить резкого роста, например, минимальной заработной платы, и когда, например, по программе Байдена идет поднятие чуть ли не в 2 раза, ну американцы могут себе напечатать доллары, мы пока не научились, ну ничего, я думаю, у нас все впереди. А печатать рубли мы все-таки как-то не хотим, и, наверное, это правильно. Константин Чуриков: Ага. Евгений Коган: Так вот, понимаете, здесь тоже все это увязано, это достаточно сложно делать. Но я за то, чтобы неуклонно повышать эту цифру и довести минимальный уровень оплаты труда хотя бы до тех величин, которые являются действительно, по-настоящему прожиточным минимумом, а не то, что наши «сказочники» рисуют в своих головах. Вот, собственно, и все. Константин Чуриков: Евгений Борисович, ну, мы гордимся не только ракетами, мы гордимся, в общем-то, ценами на сахар и подсолнечное масло. Если мы не можем повышать зарплаты радикально, может быть, мы можем радикально понижать цены? Ваш прогноз, что будет дальше? На днях появилась информация, как-то она вяло опровергалась (и кем-то опровергалась на самом деле), что возникли перебои с поставками сахара и подсолнечного масла, вот этих категорий товаров проблемных, чувствительных... Оксана Галькевич: «Сложности с закупками», так звучало. Константин Чуриков: Что будет дальше, ваше личное мнение? Евгений Коган: Да личное мнение у меня здесь тоже очень простое. Поймите, начали все это, как обычно, наши супостаты, так сказать, которых мы очень «любим», а именно американцы. Они начали, да и, собственно, не только американцы, печатать деньги. Деньги эти привели к тому, что стремительно растут цены на commodities во всем мире, в том числе... Константин Чуриков: А что это такое, расшифруйте, пожалуйста? Евгений Коган: Commodities, иначе говоря на товары. Константин Чуриков: На товары, так. Евгений Коган: О товарах поговорим. Это и сталь, и, кстати говоря, вот последние дни у нас пошли разговоры, что надо ограничить цены на стройматериалы, рост цен, – это же из той же оперы все. Теперь далее. Пошел рост цен на пшеницу. А почему пшеница – это важно? Да потому, что пшеница и вообще зерновые – это основа и животноводства, и всего остального, чем мы, пардон, курицу-то кормим и так далее? Поэтому... Ну и не только. То есть мы, например, можем сказать следующее, давайте посмотрим это по примеру пшеницы. Сегодня себестоимость производства пшеницы примерно 6–7 тысяч рублей тонна. Теперь что стало происходить с ценами? Они полетели вверх, потому что мы продаем на экспорт, за границей цены стремительно растут. Причем тут причины две: с одной стороны, прогнозы на неурожай в этом году, с другой стороны, действительно огромная денежная масса, которая повышает цены. Это объективные причины, не зависящие от нас. Растут цены на пшеницу, моментально растут цены на все остальное, и на подсолнечное масло, ну на все. Но это, естественно, не пшеница виновата в подсолнечном масле, но это уже общемировые процессы. Теперь какова сегодня реальная цена, по которой наши экспортеры продают эту пшеницу за границу? – 16–18 тысяч рублей за тонну, то есть идут сверхприбыли. Теперь что происходит дальше? Правительство говорит: ребята, это бьет по всем, это бьет по карману каждого, прежде всего бедных. Разумно, здесь поспорить невозможно. Что дальше? Мы вводим вывозные тарифы, иначе говоря, мы говорим: ребята, хотите экспортировать? – во-первых, давайте начнем квотировать это дело, чтобы не слишком много вывозили, а если будете вывозить сверх квоты, ну тогда будете платить еще больше. И сегодня пошлины составляют примерно 2 тысячи рублей на тонну. А дальше произошла одна очень интересная штука. Вы знаете, я вот немножко стал гордиться нашей страной, причем уже без стеба, а реально. Как только наши ввели вот эти вот ограничения, цена в мире моментально выросла примерно на 15% на пшеницу. То есть Россия сегодня мощный игрок на этом рынке, действительно маркетмейкер, это правда. Оксана Галькевич: Ага. Евгений Коган: И все равно стало выгодно вывозить за границу, потому что, даже если вы вводите пошлину порядка 30 долларов на тонну, это много, но как бы... Доходы, кстати, бюджета будут просто распухать. То же самое и с нефтью: чем выше цена на нефть, тем больше доходы государства, потому что государство себе забирает определенную долю. Но все равно экспортировать выгодно, тогда вводятся квоты. А вот теперь самое главное. Понимаете, ничего в этом процессе страшного нет, просто есть два метода обуздания цен. Метод первый – пряничком, метод второй – кнутом. Что значит кнутом? – сделать жесткие квоты на вывоз и сказать: ребята, больше определенных размеров нельзя вывозить. Будет здесь затоваривание, мы потеряем рынки сбыта, в следующем году будет неурожай, ну понятно почему. Пока вроде бы те меры, которыми борются с этим делом, разумные, то есть я не могу сказать, что сделано все по-социалистичеси, махнули шашкой и сказали «все, теперь регулируем цены». Пока все это делают достаточно мягко через квотирование и через тарифы и вот эти вот пошлины. Что будет дальше? Если мы будем вводить фиксированные цены и заставлять продавать по фиксированным ценам, получим дефицит, дальше доброе утро, как там, товаровед, завсклад... Константин Чуриков: Да-да-да, товаровед, завсклад: «Пусть все будет, но пусть чего-то не хватает», – да, как у Райкина. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, а здесь, в общем (я спрашиваю абсолютно как дилетант) невозможна такая ситуация, что рынок сам все как-то там расставит по своим местам, урегулирует? Здесь непременно нужно иметь какие-то государственные инструменты воздействия и реагирования? Потому что, ну понимаете, так получилось, что у нас что нефть, что пшеница, что еще какие-то там товары – это все выгодно вывозить за границу, все выгодно продавать там. Но, понимаете, я же не могу кормить соседских детей, прежде чем своих накормлю, вот я об этом всегда думаю. То есть всегда нужно... Евгений Коган: У вас социалистический подход. Оксана Галькевич: Социалистический? Я мать, Евгений Борисович. Евгений Коган: «Я женщина», я понимаю. Нет, посмотрите, действительно, пока то, что у нас происходит, опять же мы можем критиковать, но трагического ничего нет. То есть вводятся, например, ограничения цен на ряд продуктов, например, те же самые хлебобулочные изделия, есть такие продукты, которые, скажем так, ограничиваются в ценах. Например, есть у нас нарезной батон, а есть батон, так сказать, ненарезанный... Константин Чуриков: …«Молодежный», я вот покупаю «Молодежный» батон, да. Евгений Коган: Ну, назовем его хипстеровский, ха-ха-ха. Поэтому, смотрите, пока трагизма нет. Но действительно, то, что происходит в мире с продовольствием, – это серьезно. И сегодня самое главное просто – это работать именно методами стимулирования. Государство может забирать себе бюджет, но если мы хотим действительно помочь гражданам, то у нас есть очень простой механизм: давайте дотировать какие-то продукты, вот и все. Государство получает сверхприбыли, вот я вам сказал, например, 2 тысячи с тонны пшеницы. Шикарно, государство имеет колоссальные доходы, это, кстати говоря, о курсе рубля: когда мы говорим «ужас-ужас», я говорю – какой ужас, если у нас скоро бюджет будет распухать от доходов? Потому что пошлины на пшеницу, пошлины на нефть, нефть растет в цене и так далее, но это к слову, это отдельный разговор. Так вот, давайте, если государство получает сверхдоходы от пшеницы, давайте дотировать. Вот это, я и говорю, тот самый пряничек, тогда мы будем иметь определенные продукты, набор продуктов недорогой, и тогда вы как мать, как женщина будете чувствовать себя комфортно. Оксана Галькевич: Ага. Евгений Коган: Еще раз говорю, можно действовать административными методами, но тогда да здравствует госплан, так сказать, и все то, о чем я говорил. Можно действовать мерами экономическими, и государство может на это пойти. Просто у нас же как? Давайте квоты введем, давайте тарифы введем, а вот субсидирование, а вот тут вопрос. Ну... Константин Чуриков: Ага. Евгений Борисович, мы еще вернемся к своим вопросам, сейчас давайте послушаем... Оксана Галькевич: ...зрителей наших. Константин Чуриков: ...Людмилу из Ленинградской области. Людмила, добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Людмила. Зритель: Добрый вечер. Знаете, я регулярно слушаю вашу передачу, спасибо вам большое. Очень больно и обидно вообще за наших людей в такой стране, богатой природными ресурсами, деньги у нас текут в карманы определенных лиц. Константин Чуриков: То есть утекают. Зритель: А пенсионерам и вообще простым работающим гражданам это стыдно иметь такие зарплаты и пенсии в виде подачек. Константин Чуриков: Да, спасибо большое, Людмила, за ваш звонок. Евгений Борисович, я как раз хотел спросить. Вот как людям как бы сохранить хотя бы что-то, что у них есть? Потому что проценты в банках маленькие, в то же время сейчас вот эти какие-то, скажем так, специальные инвестиционные счета возникают, возникают какие-то, скажем так, призывы просто к простым людям прийти на биржу и начать там играть. Возникает вопрос, а как это делать, вообще надо ли становиться таким народным брокером и не огребем ли мы проблем, если люди кинутся на биржу. Оксана Галькевич: Так, Евгений Борисович, вы с нами? Константин Чуриков: Я имею в виду не биржу труда, я имею в виду фондовый рынок. Да, сейчас мы восстановим связь... Оксана Галькевич: Восстанавливается, да, у нас связь... Константин Чуриков: Так, все, восстановилась связь, мы вас слушаем, да, если вы слышали вопрос. Евгений Коган: Да. Смотрите, ситуация очень простая. Во-первых, мне немножко режет слух слово «играть на бирже». Те, кто приходят на биржу играть, обычно все и теряют. Если же вы приходите на биржу, для того чтобы спокойно заниматься инвестициями, здесь проблем нет. Теперь что может делать простой российский человек, для того чтобы сберечь свои деньги? Ну, вы сказали про специальные инвестиционные счета. Это замечательная штука, другое дело, что она небольшая по размерам, но государство через налоговый вычет вам дотирует определенную сумму. То есть вы вкладываете порядка 400 тысяч рублей, например, в государственные облигации, которые вам дают примерно на сегодня 5% годовых, но за счет дотаций от налоговой вы имеете в итоге не 5% годовых, а 9–10%, я не помню, сколько точно. Да, это маленькая сумма. Хотите мое мнение? Я считаю, что размер ИИС надо увеличить раза в 2, в 3, в 4, тогда это будет интересно. Кстати говоря, во многих странах как стимулируют пенсионные накопления? Вы вложили рубль, государство за вас вложило рубль, если вы вкладываете деньги лет на 10 и более, вот это действительно интересно. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, у нас тоже была такая история, помните? Делай какие-то там дополнительные вложения самостоятельно, государство будет до 10 тысяч, по-моему, в год добавлять тебе. Не пошло, очередная реформа случилась. Правила меняются, понимаете? Евгений Коган: Это да. Но тем не менее, вот вы сказали ИИС, ИИСы для небольших денег – это штука хорошая, действительно у вас очень неплохая доходность получается. Другое дело, что если у вас средства немножко больше в размерах, то, естественно, размеры ИИС для вас маленькие. Что делать? Смотрите, сегодня долговой рынок России, в общем-то, неплохой и достаточно ликвидный. Огромное количество вполне платежеспособных предприятий, облигации которых ликвидны на бирже, дают доходность и 6, и 7, и даже, вы знаете, 8% годовых, и это в рублях. Я понимаю, что для многих это смешно и хочется иметь 20, 30, 40%. Но дальше уже начинается рынок акций, а там никаких гарантий вам никто не даст, это акции. Оксана Галькевич: Слушайте, 20, 30, 40% – это тоже не всякая акция, насколько я понимаю, даст, это вы прямо тоже нас как-то дразните так, мне кажется, опасными какими-то фишками. Евгений Коган: Нет, я, во-первых, ничего не хочу никому ни предлагать, ни гарантировать и в данном случае рассказывать, что там всегда бывает. Этот год неплохой, ну посмотрим на котировки того же Сбербанка, они выросли очень сильно, на котировки «Норильского никеля»; даже «Газпром» при всех его проблемах неплохо растет последнее время. Но мы прекрасно понимаем: сегодня растет – завтра может упасть, это акции. Поэтому давайте не будем, так сказать, людей дразнить тем, что очень волатильно, что может сегодня вырасти, завтра упасть. Еще раз вернемся к долговому рынку: долговой рынок сегодня позволяет иметь вполне неплохие проценты. Я не скажу гарантированные, гарантированные – это только гособлигации под 4,5–5% годовых. Но долговой корпоративный рынок дает и 6, и 7%, и, в общем-то, это чуть выше, чем уровень инфляции. Другое дело, вы мне скажете: «А, я знаю, инфляция-то выше, вы, господин Коган, смотрите на официальную инфляцию, а реальная инфляция выше». Ну, вы знаете, это нужно как бы обратиться уже к Росстату, к их методикам расчета, но я не могу сказать, что они там жульничают, просто у них такие методики и все, они берут такую корзину, здесь я как бы не могу с ними спорить, что имеем, то имеем. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, скажите, а если в принципе это требует не самого грандиозного мозга, чтобы разобраться, вы говорите, есть понятные, несложные инструменты, с помощью которых можно не только сохранить, но и немного приумножить, в разумных пределах, без особенного риска, свои средства, почему у нас люди традиционно несутся в покупку недвижимости? Посмотрите, что у нас творится на этом рынке, у нас же там цены за прошлый год выросли, на сколько там, порядка 20%, да, и продолжает все это нестись куда-то вверх. Понятно, что льготная ставка и так далее, но многие же несут свою копейку туда, боясь потерять, и они так и говорят: «Покупаю, потому что вынул все из банка, чтобы не потерять». Почему не несут вот на этот долговой рынок? Почему не вкладывают в ИИС, еще там куда-то? Ну XXI век, елы-палы. Евгений Коган: Елы-палы, вы подняли очень правильную тему, смотрите, причем особенно «елы-палы». Дело в том, что основная проблема нашей страны – это тотальное недоверие нашего населения ко всему тому, что ему предлагается государством. Ну, государство, наверное, само в этом виновато. Теперь, когда люди инвестируют свои дополнительные деньги в дополнительные квартиры, они рассуждают очень просто, знаете как? – маешь вещь. Особенно ваш брат, например женщина, очень любит, вот повесили занавесочки, вот оно мое и никто не отнял. И логика стальная, кстати, действительно не отнял, потому что... Оксана Галькевич: Не обобщайте, Евгений Борисович. Я еще, кстати, не поняла, каких детей вы первыми кормите, своих или соседских, судя по вашей реакции. Евгений Коган: Вы знаете, я всех кормлю. Константин Чуриков: Вот. Евгений Коган: Так вот, теперь, если вернуться к нашим баранам, действительно, наши люди понимают следующее: вот моя квартира, вот моя вторая квартира, я ее могу пощупать, я могу погладить стены и так далее. Но много раз нас кидали и через пирамиды вначале, потом много раз были проблемы на фондовом рынке, когда нам говорили одно, потом другое, потом третье. Мы прекрасно помним эти истории с уважением прав миноритарных акционеров, с тем, как с ними считаются, и так далее. Поэтому наше население, не доверяя никому, бежит на рынок недвижимости. Это плохо, потому что долговой рынок сегодня нашей страны, в общем-то, еще раз говорю, неплохой. Какая проблема? Первое – это повышение уровня доверия, и с этим у нас беда пока, понимаете, у нас... Я не знаю, как, например, наши власти будут повышать уровень доверия, потому что пока я не вижу никаких шагов в этом направлении. Да, Центральный банк старается в этом плане, правда старается, они пытаются и повышать, работать по финансовой грамотности, делают ассоциации финансовой грамотности, деньги в это вкладывают. Но это время, должно пройти одно, два, три поколения, и те пирамиды, которые были... Да-да-да, я не шучу. Оксана Галькевич: Это долго, два-три поколения – это много лет, если поколение у нас 25 лет... Евгений Коган: Извините, финансовый рынок Америки создавался, вообще-то, столетие, поэтому вы уж извините. А пока... Вот мы с вами помним, и особенно наши родители помнят про все эти пирамиды, то, вы знаете, люди с огромным недоверием будут относиться. Но тем не менее процесс идет. Вы знаете, сколько миллионов счетов открыто новых, например, на Московской и Санкт-Петербургской биржах? Оксана Галькевич: За год? Евгений Коган: Действительно, люди приходят... Да, и за год, и за прошлый год, и уже в начале этого года. Люди тем не менее массово идут на финансовый рынок. Другое дело, что вы же понимаете, что наш народ привык как? – посидели на печи, слезли и махнули шашкой, так сказать, пообщались культурно с щукой, и у нас все появилось, или с кем там надо пообщаться, а, с рыбкой. Константин Чуриков: Да-да-да. Евгений Коган: Так вот, проблема состоит в том, что люди не привыкли, у них нет культуры инвестиций. А ведь в принципе, когда вы говорите про те же облигации, ну немножко... А вы знаете, вот когда мы смотрим на 10 лет, представьте себе, что каждый год вы имеете доходность 5, 6, 7 или 8% даже годовых, а дальше вы занимаетесь реинвестированием ваших полученных процентов. В итоге у вас доходности очень неплохие, поверьте, и могут даже иногда превышать доходности по рынку акций, особенно по нашему. Так вот... Константин Чуриков: Евгений Борисович, вы говорите, сколько раз нас кидали, – а вот мы сами себя не кидаем тем, что мы... ? Понимаете, вот мы живем, как сказать, не исполняя свои какие-то финансовые мечты, мы все время думаем, что какая-то золотая рыбка приплывет, нам что-то даст, что мы сейчас вложимся, не знаю, в очередную какую-то аферу, получим какие-то барыши. Может быть, просто, смотрите, профессионалы финансового рынка будут заниматься фондовым рынком, заниматься биржей и так далее, инвестированием, не знаю, пекарь будет выпекать булочки за достойную зарплату, и каждый будет заниматься своим делом, и мы не будем лезть в вашу поляну, узнавать, что там за фьючерсы, понимаете, на зерно, на то на се? Евгений Коган: Вы знаете, то, что вы говорите, в свое время Николай Васильевич Гоголь описал в своем бессмертном романе «Мертвые души». Был такой замечательный (вы на меня не обижайтесь только, пожалуйста) товарищ Манилов... Константин Чуриков: Да. Евгений Коган: Вот он говорил: «Сейчас я выйду вот на этот мостик, и царь-император, будем смотреть...» Помните, прямо оттуда, из «Мертвых душ». Константин Чуриков: Да-да-да. Евгений Коган: Вот. Я понимаю, что хочется жить в идеальном государстве, но не получается. У нас первоначально был действительно этот бандитский капитализм, и действительно вот это вот кидание, эти пирамиды, это было... Ну что делать, были такие времена, когда толком и государство не понимало, что с этим делать. Понимаете, я никогда не оправдываю, я просто говорю о том, что, к сожалению, это было. Сегодня методы регуляции Центрального банка достаточно неплохие. Вы обратите внимание, какая сейчас идет дискуссия? Ведь это очень интересный момент. Центральный банк видит, что продают населению сложные продукты, и совершенно справедливо говорит: ребята, а ну-ка все назад, а ну-ка там успокоились и прекратили впаривать народу всякие непонятные инструменты. Естественно, банкиры идут рубиться шашками, истина будет рождаться где-то, так сказать, в спорах. Это нормально, это хорошо, это признак здорового рынка, когда банкир отстаивает свою позицию, Центральный банк отстаивает свою, идет нормальная дискуссия. Естественно, что тот прав, у кого больше прав, в данном случае больше прав у Центрального банка. Ну хорошо, что будет в итоге? Будут заставлять людей анкетироваться, отвечать на вопросы, понимать, что они делают. Но ведь это же нормально! То есть люди действительно, вкладываясь в какие-то инструменты более сложные, с возможностью больше заработать, но и с большим риском, должны вначале ответить на вопрос «А ты, батенька, вообще понимаешь, куда ты лезешь?». Ну так это отлично, это будет способствовать финансовой грамотности и немножко вразуми наших людей; глядишь, еще 10–20 лет, и каждый наш ребенок уже будет знать, что такое проценты на проценты, будет знать, что такое эффективный процент, будет знать, что такое долговой рынок, будет понимать, где ловушки, где, извините, простите за это слово, лохотроны и так далее. У нас сегодня почему так много этих лохотронов? – да потому, что наше население достаточно в своей массе темное и готово давать деньги любым проходимцам, вот, собственно, и все. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, молодое поколение про биткоины в основном спрашивает, говорит: «Мама, почему ты не купила биткоин 7 лет назад?» Евгений Коган: Я сам себе задаю вопрос, зачем я биткогана не купил... А, извините, биткоина не купил. Константин Чуриков: «Биткоган»? Хорошая, кстати, была бы валюта, да. Оксана Галькевич: Ха-ха-ха! Константин Чуриков: Давайте сейчас послушаем Юрия из Тулы. Юрий, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Юрий. Зритель: Здравствуйте. Алло, слышно? Оксана Галькевич: Да-да, говорите, слышно. Константин Чуриков: Да. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, вы сейчас чуточку отошли от темы. Я хотел по поводу МРОТ поговорить. Константин Чуриков: Так. Зритель: Вот сколько мы говорим про МРОТ, почему никогда не учитывается в МРОТ плата за квартплату, ну именно средняя квартплата по области, по региону? Допустим, в Туле есть средняя, между однокомнатной и трехкомнатной берем квартиру конкретную, ну 5 тысяч рублей. Почему в МРОТе вот эти 5 тысяч не учитываются никогда? Ведь МРОТ что такое? – еда, лекарства и, может быть, что-то еще, одежда. А львиную долю этого МРОТ и, кстати, пенсий минимальных, львиную долю занимает квартплата. Почему с каждой пенсии, человек вышел на пенсию, ему не прибавлять именно среднюю? Не нужно... Константин Чуриков: Юрий, у меня для вас не очень хорошая новость: с нового года МРОТ уже никак не привязан ни к квартплате, ни к батону хлеба, он просто привязан к 42% от медианной зарплаты. Евгений Борисович, это хорошо или плохо? Евгений Коган: Это... Вы знаете, это не хорошо и не плохо, это просто та методика, которая у нас используется, ну надо же к чему-то привязать. Вы понимаете, у нас же тоже медианная зарплата, у нас есть разные регионы. И вот, например, когда мне говорят какие-то единые параметры, которые должны быть... У нас регионы разные, есть богатые, есть бедные, есть разная покупательная способность. Так что, знаете, скажем так, я бы был здесь крайне осторожен в этих вещах, потому что... Вы помните, в свое время привязали зарплату учителя у нас к средней по региону? В итоге что? Это довольно веселая история, если не сказать грустная. Константин Чуриков: Да. Евгений Борисович, но, может быть, тогда просто, смотрите, привязать этот прожиточный минимум, я не знаю, к уровню железа в организме, к порогу головокружения, когда человек падает в голодный обморок? Ну какие-то измеряемые величины, понимаете, ну вот не может взрослый мужчина есть меньше определенного какого-то базового набора, я не знаю, каких-то продуктов питания, например, ну и так далее. То есть есть же какие-то абсолютно очевидные вещи, нет? Евгений Коган: Вы знаете, это вопросы, наверное, все-таки не ко мне. Я инвестбанкир, и моя задача сделать так, чтобы вы пришли ко мне с рублем, а ушли с двумя, при этом не потеряли по дороге, вот. А что касается методик, это все-таки, наверное, к Росстату, и мне здесь давать им советы, как менять методики, наверное, было бы неэтично. Я же не пытаюсь учить нашу хоккейную сборную, как играть. Оксана Галькевич: Евгений Борисович, я не знаю, могу ли я вас об этом спросить, вы сказали, «вот этот вопрос не ко мне», по ипотеке к вам вопрос или нет? Вас не пугает вот эта ситуация, что люди наши понабрали этих ипотечных кредитов, это такие достаточно долгие кредиты, сложно выплачиваемые в основном? Как вы считаете, никакой тревоги не должно у нас быть в связи с этой ситуацией? Зарплаты-то падают, как нам говорят. Евгений Коган: Вы знаете, тревоги у меня нет, у меня есть понимание, что года через 2–3 у нас на рынке будет огромное количество недвижимости, которую люди будут вынуждены продавать, потому что не справляются со своими обязательствами, вот это будет. Тревожиться по этому поводу... Ну, пускай тревожатся те, кто берет ипотеку, не продумав свои возможности, вот это да. Вы знаете, причина очень простая: наш народ всегда надеется на чудо, на авось. Берем ипотеку просто потому, что считаем, что выгодно, поэтому давайте насобираем денег на первый взнос, а там как бы авось проскочим. Сегодня имеем работу и не уверены, будет завтра работа, не будет, но давайте все равно брать ипотеку. Поэтому мое мнение очень простое: тревожиться здесь, не тревожиться, поменять характер народа... Константин Чуриков: Так, и у нас связь зависла, вот всегда так. Так, Евгений Борисович, у нас зависла связь, и это нам сигнал свыше, к сожалению, что пора заканчивать. Спасибо большое, вас благодарят и наши зрители, и мы, конечно же, тоже, с вами всегда интересно. «Личное мнение» Евгения Когана... Оксана Галькевич: А нам интересно пытать Евгения Борисовича на разные самые темы... Константин Чуриков: Не пытать, беседовать. Зачем все тебе пытать? Оксана Галькевич: Пытать, пытать, пытать. Константин Чуриков: Сколько садизма... Оксана Галькевич: Хорошее слово, Костя, русское слово. Константин Чуриков: ...в одном журналисте. Через несколько минут будем говорить, ну это, наверное, хорошая новость – россиянам надоели квартиры. Другой вопрос, смогут ли россияне себе позволить частные дома, об этом через две минуты.