Константин Чуриков: Ну что, рубрика «Личное мнение». Сейчас у нас на связи со своим собственным «Личным мнением» Евгений Надоршин, главный экономист консалтинговой компании ПФ «Капитал». Евгений, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Евгений. Евгений Надоршин: Здравствуйте, Константин, здравствуйте, Оксана. Константин Чуриков: Да, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Я просто поясню... Евгений Надоршин: Прошу прощения, вот да, за такой дискомфортный момент. Константин Чуриков: Ну ничего, Евгений просто в дороге (Депздрав хотел сказать), Минтранс, или как, Дептранс Москвы предупреждал, что пробки будут очень большие, вот Евгений это сегодня подтвердил. Оксана Галькевич: Ну да, как всегда, перед Новым годом вся эта суета сумасшедшая. Константин Чуриков: Евгений, ну в принципе начнем тогда нашу телефонную консультацию, я бы так сказал, давайте со свеженького. Сегодня главный экономист Всемирного банка в Москве, главный экономист по России Дэвид Найт сказал, что у нас, у России, огромная территория, сложно вообще оценивать в нашей стране какие-либо возможные последствия, поэтому Всемирный банк «рассматривает риск неожиданного всплеска инфляции в следующем году в России как достаточно высокий». На этом фоне несколько дней назад были данные опроса, что ожидаемая инфляция в нашей стране – это уже 14,8%, почти 15%. А еще до этого Эльвира Набиуллина нам говорила, что ожидаемая инфляция становится реальной инфляцией, влияет на нее во всяком случае. Евгений Надоршин: Да, безусловно так. Ну смотрите, я бы сказал так: риск неожиданного скачка инфляции, ну, например, еще одного, я бы назвал его так, потому что в этом году мы видели, наверное, вот два – первый скорее конец прошлого и начало этого года и связано больше с внешним шоком, второй – это вот осень этого года, это скорее «урожай» местный. И вот гипотетически понятно, что, если вот считать, меньше года прошло, мы видели уже два, ну, наверное, может случиться и третий. Но, честно, у меня нет ощущения, что вероятность такого скачка высока. Я бы оценил ее как относительно невысокую, умеренную. То есть совсем уж низкой я бы, наверное, не стал, не осмелился сейчас называть, я в этом году столько раз ошибся в своем ожидании относительно динамики роста цен, что, наверное, было бы наглостью вот уже утверждать, что, знаете, ха-ха, тут маленькая вероятность. Поэтому я оставлю поправку... Оксана Галькевич: Вы ошиблись в ожидании плохого или хорошего? В какую сторону ошиблись-то? Евгений Надоршин: Ой, да, к сожалению, во всех случаях я ожидал меньшей инфляции, нежели чем произошла, и вот даже по ноябрю. Но по ноябрю я себя уже совсем могу комфортно извинить: вы знаете, то, что путевка в Турцию вырастет за неделю на 55%, ну как бы это совершенно было то, что не угадать. Она, во-первых, никому не нужна в ноябре, так уж получилось практически, мало кто ездит, а во-вторых, то, что Росстат ее зацепил и она просто сильно повлияла на динамику инфляции, – ну это как бы скорее прямо совсем дикая случайность. Без путевки в Турцию, обратите внимание, ноябрьская инфляция, например, уже бы практически не ускорялась. Константин Чуриков: Евгений, мы про Турцию отдельно поговорим, там, кстати, упала, просто девальвировалась, можно сказать, турецкая лира, это отдельный будет разговор. Вот по поводу... Вы говорите, что всплеска вы не ожидаете, – а что, по-вашему, тогда не всплеск в следующем году? То есть, понимаете, вот в этом году, можно сказать, вот для некоторых всплеска-то и не было, понимаете, а по факту чистое издевательство, потому что действительно люди могут себе просто позволить на фоне растущих цен все меньше и меньше товаров. Оксана Галькевич: Подождите, даже если Эльвира Набиуллина сказала, что она ощутила рост цен... Константин Чуриков: Да, она почувствовала. Оксана Галькевич: ...простите, тогда кто у нас не ощутил, Костя? Это кто мог бы так сказать? Константин Чуриков: В стране есть такие люди. Оксана Галькевич: Да, есть, наверное. Хорошо. Константин Чуриков: Просто они как бы в стране, но уже не в стране. Оксана Галькевич: Все-все-все, ты молодец, да, отыграл. Евгений Надоршин: Смотрите, всплеск инфляции в этом году, я думаю, ощутили ну практически во всех частях мира, включая даже Китай, где она, боже упаси, аж целых 2,3% год к году, представляете, а до этого было в октябре, то есть по ноябрю 2,3%, в октябре было 1,5% год к году, и продовольствие, представляете, у них в октябре еще дешевело, а в ноябре начало расти. Это, конечно, некоторый сарказм, но просто я обращаю ваше внимание, что даже те, у кого инфляция невысокая, по нашим меркам так просто низкая, они все равно ощутили ее ускорение. США, Европа, мы – не разговор. То, чего ожидаю я конкретно на следующий год, – это в принципе довольно плавного и прогнозируемого, как мне кажется, замедления инфляции практически каждый месяц. Я полагаю, что вот сейчас, уже в декабре, никакого ускорения наконец-то, наконец-то, уже даже по официальной статистике без всяких поездок в Турцию, точнее со всякими, с учетом вот любых косяков уже просто, скорее всего, не произойдет. И вот год к году наша инфляция будет замедляться, и никакие не 8,4% у нас, например, будет по итогам года, а, собственно, где-нибудь по верхней границе прогноза ЦБ, 7,9–8%, ну, может, 8,1%, посмотрим, как там нарисуется конец года. И дальше она стабильно и методично по сравнению с аналогичным периодом прошлого года будет тормозить аж до где-нибудь 3% к IV кварталу 2022 года, вот такие вот у меня ожидания. Константин Чуриков: Но это если верить брошке последней Эльвиры Набиуллиной, там у нее была брошка в виде Щелкунчика, видимо, так сказать, имелось в виду, что, в общем, и этот крепкий орешек Эльвира Сахипзадовна... Евгений Надоршин: Ну, я на ее брошки не смотрю. Константин Чуриков: Да? Евгений Надоршин: У меня работа такая, мне на цифры надо смотреть. Оксана Галькевич: Ха-ха! Константин Чуриков: А весь мир, вот вся страна смотрит, между прочим. Оксана Галькевич: Но это только журналисты, Костя, тебе все сказал... Евгений Надоршин: Я понимаю, чего лишаюсь, да, я понимаю, чего лишаюсь, но что поделать, вот. Если я еще и брошки буду разглядывать, ха-ха, некогда считать и анализировать будет. Оксана Галькевич: Да. Евгений, вы сказали, что вот несколько было таких всплесков в течение года, реакции на внешние или внутренние шоки. А скажите, мы на какие, так скажем, шоковые события лучше или хуже реагируем, на внутренние или внешние? К каким мы лучше приспособлены? Евгений Надоршин: Ну смотрите, внешний шок, надо сказать, СМИ и, судя по всему, население, да и власти, в общем, приняли спокойнее. То есть вот то, что длилось до где-то конца лета, ну вот август – сентябрь, это в основном рост цен под воздействием внешнего шока. И надо сказать, что он в гораздо большей степени подвинул скорее непродовольственные товары, ну вот те же автомобили, например. То есть понятно, и локальный спрос вырос, но ко всему прочему вырос спрос внешний и сюда просто поставки, например, сократились. Или... Вот как бы поскольку это не что-то там такое, знаете, что люди каждый день покупают, на что тратят последнее, то остроты какой-то я не почувствовал, если честно. Ну на стройматериалы те же самые, которые вот тоже дорожали в первые три квартала, например. Сейчас, обратите внимание, они корректируются, на это уже почти не обращают внимание на общем фоне, а вот пока они росли, об этом был какой-то разговор. Но тоже не последние, в общем, расходы, наверное, на ремонты идут. А вот если мы говорим о том, что заметили, так это вот продовольственную инфляцию, борщевой набор, простите. Вот как по поводу него начали переживать где-то с конца прошлого года, так, собственно говоря, переживания что во власти, что в СМИ обострились с сентября так просто дико остро. Оксана Галькевич: Да. Евгений Надоршин: Меня, например, так вот если спрашивать, что заметил я, так смотрите, огурцы и помидоры. Я не знаю, почему на самом деле обсуждали пшеницу... То есть нет, я понимаю, это все-таки важный компонент, но как выстрелили огурцы и помидоры со второй половины сентября... То есть у меня два процесса одновременно произошло перед глазами: во-первых, они сначала испортились, ха-ха, то есть вдруг в какой-то момент огурцы где-то со второй половины сентября исчезают нормальные с прилавков, появляется не пойми что, а помидоры буквально каменные и ими как будто кидались, прежде чем вывалить на прилавок нередко. И это все, значит, несется вверх, 200, 300, помидоры 500. Я смотрю на это круглыми глазами и думаю... А они там картошку обсуждают с морковью – елки-палки, вот же, ха-ха, на самом деле гораздо более сильное движение. Но это вот конкретно мое личное, например, ощущение. Константин Чуриков: Вы знаете, вот просто интересно. Вот 2 года многие не выезжают за границу, и ваш покорный слуга тоже, и в принципе мы и до этого тоже говорили о стоимости некоторых продуктов, о том, что это, в общем, все менее и менее доступно. Но вот мне сложно представить, чтобы вот в Португалии, в принципе небогатая страна Европы, чтобы там обсуждали (говорит по-португальски) эти огурцы (говорит по-португальски), эти томаты. Вот я вот в это даже поверить не могу, что там это обсуждают. Оксана Галькевич: Костя, ну... Евгений Надоршин: А я вам скажу – обсуждают. Оксана Галькевич: Вот! Спасибо, Евгений. Константин Чуриков: Да? Евгений Надоршин: Я за Португалию, конечно, не отвечу точно, но про Европу в целом, например, какую-нибудь Францию, Германию или США точно вам скажу. Например, республиканцы, вот из недавних материалов, что попались мне на глаза, вы не поверите, как чихвостят республиканцы демократа Байдена вот как раз за резкий рост цен, в том числе, по их меркам, на продовольствие. Правда, у них на продовольствие резкий рост цен – это 5–6%, так на секундочку, на топливо-то у них 58%, кстати, обратите внимание, так на секунду, если хотите утешиться, то вот у янки на 58% подорожал бензин год к году, на 30% с лишним, как у нас практически, автомобили, разницы здесь нет, а вот бензин да. А продовольствие в 2 раза медленнее, чем у нас, дорожало. Константин Чуриков: Вот как людям живется при Байдене, да. Давайте сейчас звонок послушаем. Оксана Галькевич: Как вы их, Евгений. Евгений Надоршин: Они это обсуждают, они это активно обсуждают, и прямо бурно, поскольку то же самое, как и мы, каждый день идут в магазины, видят это на прилавках, это, конечно, людей трогает, они такой инфляции тоже давно не видели. Оксана Галькевич: Да, Евгений, просто, видите, видимо, вы с Константином работаете с разными источниками, вы с одними, а Константин... Костя, ну кто с тобой и с Португалией будет обсуждать огурцы и помидоры? Евгений Надоршин: Да он португальский учит, по-моему, Оксана, он португальский, по-моему, учит. Константин Чуриков: Конечно. Оксана Галькевич: Да-да, конечно. Константин Чуриков: О чем еще на рынке поговорить. Людмила из Пензы звонит нам. Людмила, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Людмила. Зритель: Добрый вечер. Я не согласна с Евгением, и вот почему. Ставка, повышение ставки Центрального банка ни к чему не ведет, ведет к повышению цен, ведет к повышению тарифов, ведет к повышению цен на бензин, на все. И снова экономика России идет по одному и тому же кругу. Не то что увеличивать ставки, а ставки надо делать не менее 5%... Константин Чуриков: Не более? Зритель: ...вот тогда экономика России будет расти. Константин Чуриков: Видимо, не не менее, а не более. Людмила, спасибо. Оксана Галькевич: Да. Константин Чуриков: Кстати, очень хороший вопрос, Евгений. Оксана Галькевич: Может быть, вы и не противоречите, Евгений. Евгений? Евгений Надоршин: Вы знаете, вот пока Людмила не сказала про как бы то, что ставки ведут к ряду событий, я с ней был даже согласен. Но это уже нюансы, вы же понимаете, да. То есть я на самом деле соглашусь с тем, что повышение ставки, которое ЦБ Российской Федерации произвел, оно на самом деле ту инфляцию, с которой он борется, не сдерживает, потому что эта инфляция, вот еще раз, связана с плохим урожаем. Ну вот ставкой плохой урожай не побороть, я с этим соглашусь с Людмилой. И то же самое, например, с внешним шоком, с нашей политикой, скажем так, покупки в золотовалютные резервы дополнительных объемов валюты каждый месяц из-за высоких цен на нефть не побороть, не побороть внешний шок, потому что ЦБ повышением ставки вроде бы подталкивает рубль к удорожанию, то есть по отношению к иностранным валютам, а собственными валютными интервенциями сам же его удешевляет, нейтрализуя возможный положительный эффект от повышения. Поэтому вот если мы возьмем общую тональность, то я все еще, да, буду согласен: повышение ставки, которое произвел ЦБ, не пошло, в моем понимании, на пользу российской экономике и, боюсь, не пойдет. Ни ту инфляцию, что мы имели, она не подавит, ни, соответственно, не поможет экономическому росту и развитию. То, что она подавит, – это та инфляция, которая будет связана в первую очередь с восстановлением российской экономики в 2022 году. Вот как мы получим 3%? А очень просто, мы получим 3% следующим образом: наш рост загнется до 1,5% вместо нынешних, например, 3–4%, и... Вы знаете, у меня тут есть небольшая сложность, я вхожу к вам... Константин Чуриков: Так, хорошо, мы сейчас тогда дадим вам возможность... Евгений Надоршин: Боюсь, да, я физически не смогу говорить... Константин Чуриков: ...к нам зайти, конечно, чтобы вас увидеть лично в студии. Я просто хотел сказать, что если получается, что, соответственно, с одной стороны, мы повышаем ставку, с другой стороны, все равно взаимодействуем, закупаем золотовалютные резервы, то есть получается такое тяни-толкай у нас, то есть такое странное существо... Оксана Галькевич: Движение в разные стороны. Константин Чуриков: Да. Евгений Надоршин: Да, с точки зрения курсовой политики это да, это как бы одна рука не ведает, что делает другая, или что-нибудь похожее. Ну то есть любая фраза, которая подходит для нескоординированных действий, хорошо опишет нашу денежно-кредитную политику в части воздействия на курс, потому что повышение ставки – это в одну сторону, а покупка валюты – это в другую. А вот теперь я в лифте и меня, боюсь... Константин Чуриков: Так, хорошо, вы в лифте, а мы читаем сообщения зрителей, потом вам еще перескажем. Оксана Галькевич: В лифте – ну это быстро, друзья, мы ждем Евгения в студии, буквально он уже на подходе. Константин Чуриков: Карелия: «Судя по брошке, инфляцию прощелкали». Оксана Галькевич: «Капуста неделю назад стоила 35 рублей, сегодня уже 57, тот же самый магазин», – Клин. Константин Чуриков: Белгород: «Какие бы брошки ни показывали, цены назад не отыграют», – вот это правда, кстати. Даже если им сказать «стоп», вообще «остановите», они все равно назад не вернутся, в лучшем случае... Оксана Галькевич: Ну ты вообще понял, что ты не туда смотришь, Костя, когда идет пресс-конференция главы Центробанка, ха-ха? Константин Чуриков: По поводу всплеска... Оксана Галькевич: «Для меня лекарства с 5 до 15 тысяч подорожали, это просто жесть! Друзья в Турции закупают на весь год», – я сложно себе представляю логистику... Константин Чуриков: Так, еще у нас звонок, наш зритель Игорь из Москвы. Здравствуйте, добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Игорь. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Вот я хотел задать вопрос вашему эксперту. Вот что он, насколько он ожидает, что банки поднимут ставки и по кредитам, собственно, и по депозитам. Вот очень интересно, потому что если поднимается процентная ставка, то, по идее, должны же и по кредитам, и по депозитам поднять. Оксана Галькевич: А вас что больше интересует, Игорь? Вы хотите взять кредит или хотите завести депозит? Зритель: Нет-нет, ха-ха, меня сейчас уже больше интересует депозит, потому что кредит я почти выплатил, вот, и поэтому очень ожидаю, что, значит, ваш гость мне ответит сейчас на этот вопрос. Константин Чуриков: Да. Вот гость, видите, мы волшебники, он уже в студии, вернее это он волшебник. Евгений Надоршин: Да. Еще раз прошу прощения за эту накладку. Константин Чуриков: Замечательно все. Так, Игорь спрашивает, когда поднимутся ставки по депозитам. Оксана Галькевич: И как они могут измениться. По депозитам и по кредитам. Евгений Надоршин: Да-да. Ну, в течение I квартала следующего года они все еще будут продолжать подниматься, я бы так сказал. Игорь, может быть, пропустил, но это не так легко заметить, но ряд банков уже поднимают их где-то на протяжении полугода, не спеша, вяло достаточно, ну то есть несложно было пропустить. Но этот процесс будет еще продолжаться. Вот где-то там в I квартале, судя по ожиданиям рынка, и я здесь, наверное, согласен с коллегами, ЦБ перестанет повышать ключевую ставку, и где-то там же приблизительно притормозится вот повышение ставок по депозитам. Есть надежда, есть надежда, что отдельные банки сделают предложение около 10% в итоге по депозитам. Оксана Галькевич: Слушайте, я уже даже видела. Евгений Надоршин: Не скажу, что на большой срок, например, на срок до года, но и это можно будет поймать. Ну, 9% с лишним уже есть отдельные предложения, обратите внимание, надо просто поискать. Оксана Галькевич: Евгений, снова здравствуйте. Вы пока досчитайте до трех, выдохните... Евгений Надоршин: Раз, два, три... Оксана Галькевич: Я как раз скажу, что наконец-то вы у нас в студии, знаете, такая ностальгическая картинка, потому что давно вы у нас не были, мы все как-то по Skype, удаленно с вами общались... Евгений Надоршин: Да, извините, да, виноват. Оксана Галькевич: Мы до этого с вами говорили об инфляции, о росте цен... (Нет, почему, мы рады, что вы снова с нами, это не вы виноваты, это пандемия и все вот эти вот препятствия.) Мы с вами говорили об инфляции, о росте цен. Вы знаете, ну вот у меня возник вопрос. Ведь с инфляцией наш Центральный банк боролся все предыдущие годы, ставку стали поднимать ну вот в этом году вот так вот достаточно стремительно. Константин Чуриков: Да. Оксана Галькевич: До этого снижали, снижали стремительно. Но жизнь-то все равно дорожала, цены-то все равно росли. Вот, собственно, у меня вопрос. Вроде как что в одну сторону борется Центробанк, что теперь в другую сторону тоже с чем-то борется, а цены все равно растут, а жизнь все равно дорожает. Почему? Евгений Надоршин: Ну, потому что борьба с инфляцией, она не такая борьба, где ее можно побороть. Оксана Галькевич: Так, показывайте Евгения, очень интересно выглядит, ха-ха. Евгений Надоршин: То есть особенности борьбы с инфляцией заключаются не в том, что ее можно побороть, то есть низвести вообще напрочь, нет. Борьба с инфляцией – это борьба следующего типа – чтобы она была, но была не очень заметна. Вот как бы борьба Центрального банка с инфляцией носит приблизительно такой специфический характер, то есть не подавить, вот как бы чтобы вообще цены не росли, а так, чтобы, знаете, не бросалось в глаза. Оксана Галькевич: Подождите... Константин Чуриков: Тогда это вопрос не к Центробанку, секунду. Оксана Галькевич: А к кому? Константин Чуриков: Это вопрос тогда к экономическому блоку, почему тогда... Хорошо, вот они там не замечают, а мы замечаем. Оксана Галькевич: Так мы, собственно, и замечаем, что ничего не меняется. Евгений Надоршин: Ну, бывают же недоработки, бывают же недоработки, будем более откровенны, ха-ха. Константин Чуриков: Отдельные, точечные недочеты на местах. Евгений Надоршин: Да. Но, если честно, в последние годы у нас инфляция была очень даже неплохой. Не могу сказать, что это в полной мере заслуга Центробанка, хотя его заслуга здесь есть. Это заслуга, вот как раз про те самые нюансы, которые вы, возможно, имеете в виду, они относятся к тому, что в борьбу с инфляцией включился административный фактор, и включился в свое время на полную. И например, смотрите, у меня проезд в метро мог формально, одна поездка, вообще никак не подорожать, а проездной на 60 поездок стабильно выдавал темпы роста стоимости этих поездок, превышающие официальную инфляцию, причем хорошо, бывает, до двух раз превышающий, вот. Я человек внимательный, я на это смотрю, и я с вами согласен. Но, еще раз, отдельные недоработки на местах. Фишка в чем? Смотрите, одна поездка входит в официальный индикатор инфляции, в индекс потребительских цен, который собирает Росстат, все честно, а проездной не входит, а проездной не входит. Поэтому я хочу сказать, что определенное количество тарифов регулируемых росли ровно по такому принципу, например, ночной нередко опережал, ну потому что влияет в меньшей степени на общий индекс инфляции, чем дневной, опережал дневной или, например, единый тарифный счетчик. Константин Чуриков: Сейчас полстраны поперхнулось компотом, потому что что такое ночной тариф на общественный транспорт городской никто не понимает. Евгений Надоршин: Извините, на электроэнергию, простите, увлекся, увлекся, на электроэнергию, да, верная заправка, на электроэнергию. Потом дальше акции бизнеса, тоже любопытная штука, как считать в инфляции вот как бы номинальный ценник или акции. Как это происходит? Вот у меня, например, были разные эпизоды, когда номинальный ценник не менялся, и цена по акции брала и каждый раз с новой акцией все подрастала и подрастала. То есть сначала у тебя была скидка одна с этого ценника, потом выше, выше, выше. Кто из нас сейчас... Константин Чуриков: Вы про акции в магазинах, да, а не... ? Евгений Надоршин: Ха-ха-ха! А вы уже, так сказать, настолько увлеклись биткоинами и торговлей, ха-ха-ха! Оксана Галькевич: Нет, только я хотела сказать, что вы народный главный экономист, понимаете, потому что вы ходите по магазинам, знаете, что у нас там с помидорами, огурцами, ездите в метрополитене... Евгений Надоршин: Нет, а Костя, видите, да, во мне уже народного даже близко не видит. Испортил его этот COVID, испортил. Нет, я все еще бываю в магазинах и все еще смотрю на ценники. Константин Чуриков: Ну хорошо. Тогда отвечайте Александру. Оксана Галькевич: Александр из Архангельской области у нас на связи. Здравствуйте, Александр. Александр, здравствуйте. Евгений Надоршин: Здравствуйте. Константин Чуриков: Смелее, смелее. Зритель: Алло? Оксана Галькевич: Алло. Константин Чуриков: Да, здравствуйте. Зритель: Алло? Оксана Галькевич: Говорите, пожалуйста, мы вас слушаем, вы в эфире. Евгений Надоршин: Я слышу вас, Александр, тоже. Зритель: Я не с Астраханской области, я со Ставропольского края. Оксана Галькевич: Да? Ну прекрасно. Константин Чуриков: А, хорошо. Зритель: Я хочу задать вопрос вашему эксперту. Евгений, ответьте, пожалуйста, вот вы говорите, что трудности с инфляцией и ссылаетесь все время на мировую экономику, в том числе Соединенные Штаты, Европа. Также вы ссылаетесь на COVID, к примеру, который сейчас 2 года нас атакует. А скажите, пожалуйста, а почему, когда у нас есть какие-то успехи, у нас идет какой-то якобы рост экономики, мы не ссылаемся на опыт мировой экономики? А у нас или мировой опыт, или COVID. Зачем мне нужен мировой опыт, когда я живу в своей стране? Оксана Галькевич: Вот так вот. Константин Чуриков: Сложный вопрос, но мы поняли, о чем вы говорите, Александр. Евгений Надоршин: Вот я не уверен... Константин Чуриков: Ха-ха. Оксана Галькевич: Ха-ха. Евгений Надоршин: Но... Нет, ну смотрите... Оксана Галькевич: Костя, поясни. Константин Чуриков: Зачем нам они, у нас же есть свои собственные успехи, мы можем быть успешными в своей собственной стране. Оксана Галькевич: Мы же отгородились. Константин Чуриков: Только не надо оглядываться на них. Оксана Галькевич: Мы же изолировались. Евгений Надоршин: Я только не понял, вот как бы это как связано с инфляцией. То есть у меня не сложилось, если... Ну, не вопрос. Смотрите, я бы, наверное, если бы я говорил про опыт в части роста и успехи, ну, например, восстановление II квартала, ну я бы тоже сослался, вы знаете, на внешние факторы, в том числе внешний спрос, например. У нас хорошо на внешнем спросе поднялась угольная отрасль, которая в 2019 году, например, чувствовала себя не очень, да и в 2020-м их знатно прижало... То есть я должен сказать, что я в этом плане, сейчас употреблю сложное слово, инвариантен, то есть я во всех случаях прибегаю к мировому опыту. И я поясню почему: Россия не изолированная страна, у России нет, так сказать, вот как бы полной изоляции от внешнего мира и не будет никогда. Те страны, которые достигли этого состояния или чего-то близкого на это, я вас уверяю, Александр, вы не хотите там оказаться, например Куба, Северная Корея, может быть, Венесуэла в какой-то степени, подчас это было недобровольным действием. Все остальные страны так или иначе включены в мировую систему. Ну, я ссылался на опыт не только США, но и Китая, между прочим, когда говорил про инфляцию, и я готов использовать и его тоже там, где это уместно, и, собственно, использую. Мы все так или иначе связаны, это как, я не знаю, соседи, живущие в одном доме, вот. Очень хорошо можно думать только про себя, любимого, но не нужно забывать, что сверху, например, есть сосед, у которого свои потребности, он ведь тоже может постучать по голове, например, если сочтет какое-то, например, ваше поведение, действие неадекватным, или, например, хорошо помочь в каком-то полезном начинании вашем ну просто потому, что ему это сделать несложно. Это вот та же самая... Ну, правила общежития на самом деле довольно общие и для людей, живущих в одном доме, и для стран, находящихся в одном мире, и полезно, в общем, знать, с кем ты живешь, чем ты с ними занимаешься, и в том числе использовать их помощь. Константин Чуриков: В нашем общежитии, в нашей общаге есть очень успешный, можно сказать, богатый сосед многочисленный, они там очень скученно живут... Евгений Надоршин: То есть его все как минимум немножко недолюбливают, да? Оксана Галькевич: Это тоже. Константин Чуриков: Это Китай, это над друг, между прочим. Оксана Галькевич: А, вот Китай у нас теперь стал богатый. Евгений Надоршин: А, нет, ну тогда я сейчас как бы совсем не туда. Константин Чуриков: А в Китае сегодня есть свой Центробанк, видимо, своя Эльвира Набиуллина, но она другая (или он, я уж не знаю, кто там). В общем, ЦБ Китая впервые за 20 месяцев... Евгений Надоршин: Вы сейчас... Возможно, осторожно. Константин Чуриков: ЦБ Китая сегодня впервые за 20 месяцев снизил годовую ставку для первоклассных заемщиков до 3,8% годовых, снизил. Евгений Надоршин: Да. Константин Чуриков: А мы повышаем. Евгений Надоршин: Есть, скажем так, другие подходы. И я вот как раз привел пример по поводу инфляции Китая. Обратите внимание, у них весь последний год инфляция тоже, можно сказать, ускорялась, но ускорялась она с отрицательных темпов роста и дошла вот до 2,3%. Их официальный ориентир очень близок к российскому, это около 3%. По большому счету, если мы хотим рецепт, вот если вы хотите рецепт, как, значит, так получилось, что там в США, значит, 6,8%, то есть в Европе тоже все как бы довольно высоко, я сейчас не помню, 5–6% последние цифры, у нас, вот смотрите, мы как бы пытались было штурмовать, чуть ли не 10% с испугу, не добежим, но продовольствие уже за 10%, вот если возьмем одну компоненту. А в Китае, значит, 2,3%, и да, к тому же еще снижение для кого-то. Все достаточно просто. Смотрите, во-первых, их валюта в этом году не обесценилась, юань даже к доллару немного подорожал – важное наблюдение и результат, которого не удалось добиться, например, Центральному банку Российской Федерации несмотря на все повышение ставок, я описал это по телефону, потому что валюту скупали для Минфина. А вторая история еще проще. Смотрите, у них промышленность выросла заметно больше, нежели чем спрос населения, и поскольку их промышленность, в отличие от нашей, которая гонит сырье за рубеж в существенной степени, производит очень большое количество потребительских товаров, то у них не было проблем с насыщением существенной части своего спроса. Это из-за того потока, который от них, и в том числе от ряда других азиатских стран, идет в Западную Европу и США, забиты все порты, то есть рассказывают про проблемы с логистикой и сломанные из-за COVID цепочки, потому что они смогли произвести столько, сколько нужно было в основном им, ну, понятно, кроме продовольственных и ряда других компонентов, на что у них просто не было ресурсов, они никогда на этом не специализировались, так еще ко всему прочему поставляют соседям. И вот, пожалуйста, локальная инфляция у них одна из самых низких в мире сейчас, особенно... Оксана Галькевич: Отоварили соседей, я сразу вспомнила про... Евгений Надоршин: Да, причем с немалой выгодой для себя. И вот, пожалуйста, ну как бы хотите, вот можно заимствовать такой вот китайский рецепт борьбы с инфляцией, то есть не девальвировать валюту в сложной ситуации, собственно, что сделали, к сожалению, мы по факту в этом году, ну и да, это поздно, как бы для одного года, в общем, производство потребительских товаров не восстановишь, но тем не менее развивать, допустим, производство потребительских товаров конкурентное. Оксана Галькевич: Подождите, вы говорили, сделали мы. То есть вот этот вот процесс девальвации собственной валюты – это какая-то рукотворная история? Или все-таки это давление, враги, соседи, я не знаю... ? Евгений Надоршин: Ну смотрите, можно сказать так, что это результат применения бюджетного правила к валютному рынку Российской Федерации. Константин Чуриков: Так. Евгений Надоршин: Ну и оттока капитала. Константин Чуриков: Стоп, а давайте другое бюджетное правило придумаем. Стоп, у нас этот год очень успешный по, значит, энергосектору, по газу, по нефти, просто супер, супер вообще, лучший год... Евгений Надоршин: Очень неплохо. Константин Чуриков: По продовольствию так хорошо всем поставили, что, в общем, сами уже волновались... Евгений Надоршин: Вот с продовольствием как раз... Борщевой набор, что, думаете, вопросы вызывает? Капусточку в магазине видели, почем, морковку смотрели, ха-ха? Константин Чуриков: Ну да. В общем, год успешный, год успешный в плане производства, да? Евгений Надоршин: Да, в целом... Константин Чуриков: Почему успешный год в плане производства и экспорта заканчивается таким, так сказать, неуспехом для роста цен? Евгений Надоршин: Ну, что я вам могу сказать? Ну не в приоритете, не в приоритете на самом деле эта история. То есть по крайней мере... Ну вот те механизмы, которые развило государство в последние годы для контроля цен, собственно, мы с вами их неоднократно обсуждали в студии, это ФАС, это прокуратура, какое они имеют вообще отношение к ценам как бы и прочим вещам? Вот в нашем конкретном случае, если бы мы хотели иметь нормальные цены на продовольствие, поскольку у нас на 90% в среднем внутренний рынок по всем практически продовольственным позициям закрыт, то есть там от 85% до 100% на самом деле даже по пшенице и прочему, 120, 150, 200%, то есть в зависимости от года и урожая по разным позициям зерновых и не только, подсолнечное семечко и прочее. Соответственно, рынок еще в конце прошлого года прикрыли разными пошлинами и квотами. Все, что нужно было сделать в конце прошлого года, когда президент выступал, надо было, в общем, аграриев простимулировать к посадке. И когда я говорю «простимулировать» и «посадки», я не имею в виду то, что, так сказать, часто воспринимается под этими словами. Константин Чуриков: Да, ха-ха. Евгений Надоршин: А я имею в виду, возможно, поддержать, замотивировать, объяснить, что нужно посевные площади расширить под определенные культуры. И вот если бы эти культуры были посажены в нужном количестве и взошли в этом году к августу – сентябрю, никаких, возможно, проблем с продовольственной инфляцией не было бы, и не было бы необходимости все это обсуждать. Представляете, вот, например... Константин Чуриков: Да распахать всю страну под борщевой набор и все. Евгений Надоршин: Например. Ну слушайте, ну если как бы упереться, а почему нет, в конце концов? Начали бы экспортировать наш этот борщевой набор, как бы это не так прибыльно и не так интересно, но, в конце концов, можно было решить эту проблему, ну хорошо, не скажу, что прямо двумя щелчками, но не суперусилиями. Это как раз тот самый вариант китайского пути относительно наибольших раздражителей, которые сейчас... Оксана Галькевич: Накормить и напоить, обеспечить своих – это знаете, что вы сейчас вот сказали-то, Евгений? Евгений Надоршин: Нет, давайте, да. Оксана Галькевич: Вы сказали, что не в приоритете-то у нас что? – население у нас, получается, не в приоритете. А, обострила, да? Евгений Надоршин: Ну слушайте, ну извините... Да-да, хорошо, я вынужден согласиться в каком-то смысле. Слушайте, а мы боремся с бедностью? Мы же неоднократно в этой студии, в том числе до COVID, я, мы обсуждали вопрос бедности, цена – несколько сотен миллиардов. Вот посмотрите, у нас по III кварталу эта бедность на 3 миллиона упала фактически только из-за того, что на детей перед школой дали деньги. Ну давайте называть вещи своими именами, там смешные сотни миллиардов, то есть как бы о чем разговор? Пенсионеры получили больше, это не они в бедность пошли, а в бедность пошло именно это, и 3 миллиона, пожалуйста, минус. Всю ее побороть, я говорю, не стоит и 1 триллиона за год, а на самом деле даже 500–700 миллиардов рублей, возможно, достаточно было бы. И как бы что? И что? И где? Это один год, это один год борьбы, по большому счету. Константин Чуриков: Ну да, а мы-то можем, можем еще, можем продолжить. Оксана Галькевич: Слушайте, нам нужно Валентина из Самарской области выслушать, потому что он уже рвется, рвется в эфир. Евгений Надоршин: Да-да, извините, давайте, конечно. Оксана Галькевич: Валентин, здравствуйте. Зритель: Алло, здравствуйте. Евгений Надоршин: Добрый вечер. Зритель: Вот что-то никто самого главного не сказал, почему растут цены, – потому что жители сейчас местные, деревенские жители ничего не сажают. Оксана Галькевич: Да вот только что же Евгений сказал. Евгений Надоршин: Вы знаете, Валентин в этом смысле в некотором плане прав, потому что, например, картошка у нас до сих пор в основном засаживается, выращивается, и на продажу в том числе, в личных подсобных хозяйствах. И да, на секундочку, вот как бы я с трудом представляю себе, как российское правительство может обратиться к крестьянам в России, ну вот нормальным людям... Константин Чуриков: У нас же рыночная экономика. Евгений Надоршин: Не к фермерам, не как бы к вот этим вот товарищам, которые с тракторами и прочими, значит, на сотнях гектаров, а то и тысячах, распахивают, а к крестьянам, у которых гектар-другой, а то и несколько соток. Там выращивается приличная часть картошки. Представляете, вот как бы вот таких механизмов мы не разработали. Константин Чуриков: Бо́льшая часть. Евгений Надоршин: Мы не... Оксана Галькевич: Слушайте, а это же такая история классная, это же перейти, собственно, к мелкому хозяйствованию, которое у нас сейчас в аграрном секторе укрупнилось до такой степени, что фактически... Евгений Надоршин: Ну, у этого укрупнения есть польза. Вы знаете, возникает экономия от масштаба... Оксана Галькевич: Ну, есть, наверное, но есть и минусы, наверное, да, Евгений, все-таки. Евгений Надоршин: Безусловно есть, безусловно есть. Оксана Галькевич: Это и занятость, и доходы людей. Евгений Надоршин: Тут, смотрите, скорее вот основные минусы я вижу в этих «зеленых» трендах модных. То есть, по большому счету, в большом хозяйстве вырастить на самом деле экологически чистый продукт, я думаю, практически невозможно. Оксана Галькевич: Ага. Евгений Надоршин: Ну то есть исключительно малореально, ну потому что вот тебе нужно вот эти вот эффекты свои от масштаба... Оксана Галькевич: Быстрее нагонять объемы... Евгений Надоршин: Да-да. А вот как раз в небольшом фермерском хозяйстве это более рабочая история. И вот чем плодить бренды фермеров, можно было просто, да, стимулировать развитие естественного, так сказать, ну я не знаю, выращивания продуктов среди, я не знаю, крестьян, помочь селу подняться. Оксана Галькевич: Вот. Евгений Надоршин: Для этого нужны масштабные программы, понимаете. Но просто в чем фишка? Ты не можешь вызвать всех крестьян на совещание в Кремль, ну не можешь, потому что их хоть и стало сильно меньше, но их миллионы. И главное, как их вызвать, это же какие транспортные издержки. Константин Чуриков: Евгений, кому... Оксана Галькевич: Вы знаете, когда надо, они и без вече решают такие вопросы. Константин Чуриков: Кому и как сейчас государство может приказать или что-то сказать? Евгений Надоршин: О, приказать не надо. Константин Чуриков: Эти ЛПХ, эти частные крупные агрохолдинги – что им прикажешь? Они хотят – они выращивают, не хотят – до свидания, все. Евгений Надоршин: Вы знаете, я вам так хочу сказать, что в случае правильных стимулов, вот я опять употребляю сложное слово, ха-ха... Константин Чуриков: «Посадки» в другом смысле слова, да? Евгений Надоршин: Вот совсем, да, в другом смысле слова. В случае правильных стимулов все можно сделать, но, понятно, нужно терпение и методичная работа, то есть нужно, так сказать, правильно ориентировать, во-первых, аграрный сектор, правильно ориентировать возможных, так сказать, агентов, которые должны работать. Агентов опять же я имею в виду в хорошем смысле слова, крестьян, вот. Если мы хотим, например, мы не готовы бороться с тем, чтобы да, картошка вся переехала в крупные фермерские хозяйства, ну, собственно, с этим никто не борется. Ну да, давайте сделаем так, чтобы вся картошка зато была хорошей, представляете, чтобы в каждом, например, районе, регионе были сотни, тысячи этих фермеров, которые выращивают и продают на своих рынках шикарную картошку, и все они хотели... Например, ты создаешь им условия для прохождения простых сертификаций понятных, процедуры там если надо объясняешь, что вот это вноси, вот это не вноси, и то, что вносить, и то, что не вносить, все просто, навоз можно, соответственно, а всякие там генно-модифицированные и прочие не надо, ха-ха. Оксана Галькевич: Слушайте, Евгений, а у меня вопрос – а в чем, так сказать, невыгода государства или вот органов, которые принимают решения? Евгений Надоршин: Объясню, объясню. Оксана Галькевич: Выгода вот работы с крупными собственниками, там они что-то интересы, потерли-перетерли, здесь, ага, процентик туда-сюда... Евгений Надоршин: Вы, я сейчас смотрю, тоже остренько пошли, вы, смотрю, прямо обостряете. Оксана Галькевич: Я нет, кстати, я обостряю, но... Евгений Надоршин: «Потерли-перетерли» – это вот сейчас как раз... Оксана Галькевич: Да. А с этими мелкими, их много. Вот как вот так, чтобы мне с каждого мелкого что-то там... ? Евгений Надоршин: Вообще никак, по-хорошему никак. Оксана Галькевич: Никак. Евгений Надоршин: Это вообще неправильно, то есть тут система должна... Смотрите, вот как бы основное, в чем сбоит наше государство и в чем проблема как раз с обращением к массам... Мы ушли вообще от этой инфляции, похоже, сильно в сторону... Оксана Галькевич: Ха-ха, в сторону народа ушли зато. Евгений Надоршин: Это проблема ручного управления. То есть невозможно на самом деле эффективно и полноценно столько большой экономикой, с таким большим количеством жителей, граждан, экономических агентов, как у нас, управлять постоянно в ручном режиме в современном мире, когда информации приходит столько и принимать и обрабатывать ее нужно так быстро, что ты просто вот за эти рычаги дрыгать, дергать не успеваешь. Нужны процедуры, нужны рутины, когда ты просто создаешь условие, при котором, соответственно, этим людям выгодно самим что-то сделать, и ты потом просто эти условия стараешься поддерживать. Оксана Галькевич: Так они же богатеть начнут, они, а не агрохолдинги, слушайте! Евгений Надоршин: Так и слава богу! Нет, слава богу, и слава богу. Я вам хочу сказать, что, по большому счету, это... Представляете, вот, например, у нас, опять же недавно касался этого вопроса, 70% тех, кто живет за чертой бедности, живут либо в сельской местности, это 53% с лишним, ну вот по 2019 году факт, свежее от Росстата нет, либо города меньше 50 тысяч. На самом деле если это не окрестности крупного города-миллионники или 500-тысячника, то это как раз вот чистая такая сельская местность, где все вот эти меры просто напрямую позволят бороться с бедностью без дотаций. Их не нужно подкармливать, им просто можно будет дать инструмент в руки, они сами, может, его даже возьмут. Оксана Галькевич: Но, видимо, не надо давать инструмент в руки, может, они этот инструмент как-то... Не надо. Константин Чуриков: Сейчас даже не просто вопрос, анонс нашей завтрашней темы – а вклады от Центробанка для малоимущих до 100 тысяч рублей? Евгений Надоршин: Вот я как раз для коллег считал эту историю на глаз, поэтому... Ну вот, скажем так грубо, цена вопроса – 100–200 миллиардов рублей, вот сколько там на это может воспользоваться. Теперь дальше. Ну допустим, если вдруг действительно по ним выйдет дополнительный процент, нынешний механизм вызывает у меня сомнения, выйдет ли, если честно... Константин Чуриков: Но смотрите, какая щедрость, подождите. Значит... Евгений Надоршин: Стойте-стойте, давайте я вам посчитаю размер этой щедрости. Константин Чуриков: Да. Евгений Надоршин: Ну, это 1,4 миллиарда рублей, вот, собственно говоря, чем людям готовы помочь. Теперь давайте дальше посмотрим на статистику. Ставка сбережений около нуля. Как вы думаете, если в среднем по стране она около нуля, то где она ноль или минус, отрицательна? Наверное, среди наименее обеспеченных слоев населения, учитывая, что, представляете, это не пенсионеры на самом деле, которые там свои гробовые откладывают, нет – это, представляете, 80% беднейшего населения страны семьи с детьми, причем в среднем два ребенка. Соответственно, им не на что толком откладывать, у них есть на что тратить, и каждый день есть на что, соответственно, сбережений у них нет. Поэтому на самом деле эти 100–200 миллиардов – это, возможно, максимум, которым просто не воспользуются, потому что у большинства из этих людей даже 100 тысяч сбережений может не быть. Оксана Галькевич: Это на самом деле ужасно. Константин Чуриков: Просто оцените широту предложения. Вот секундочку, это зампред Центробанка рассказывал Владимир Чистюхин. Значит, пять мер: специальный текущий счет, привязанный к карте «МИР», будут начисляться проценты чуть меньше ключевой ставки; без комиссии можно будет снимать наличные и переводы делать, платежи до 15 тысяч рублей, без комиссии, пожалуйста; обнуление комиссии за переводы со счета на счет самому себе; запрет на уловки банков; введение постоянных кредитных каникул, чтобы заемщики могли просить банки или МФО об отсрочках. Вот такое... Оксана Галькевич: Широко, широко. Константин Чуриков: Широкое предложение. Евгений Надоршин: Ну, что я вам могу сказать? Еще раз, вот я оценил, описал вам масштаб возможной переплаты по этим, это 1,4 миллиарда рублей на всю страну, на все население с доходами ниже промежуточного минимума, вот моя грубая оценка масштаба этой щедрости, масштаба этой переплаты. Ничего сопоставимого с размерами банковской прибыли, поэтому, обратите внимание, банки несильно против. И неочевидно, что вообще это будет переплата, еще раз, это я прикинул, я подумал, пусть это будет переплата. На самом деле исторически, если вот прогнать те предложения что про инфляцию, что про ключевую ставку и посмотреть, как выглядели ставки на рынке и как выглядели ставки, так сказать, выглядели эти показатели, ставки по депозитам на рынке, то там видно, что во многих случаях обычный депозит с фиксированной ставкой, на что корректно обращают внимание коллеги, он часто оказывается выгоднее, чем такие предложения, причем на горизонте, может, нескольких лет. А самое главное, я еще добавлю, помните, я сказал про село и про малые населенные пункты, – а где там банки? Вы мне, может быть, расскажете, много ли банковских отделений у нас открыты в населенных пунктах... Оксана Галькевич: Зато сколько там МФО... Константин Чуриков: МФО достаточно. Оксана Галькевич: Слушайте, они там буйным цветом. Евгений Надоршин: Стойте-стойте-стойте. Соответственно, там немножко другая история: там, может, и примут под более интересный процент... Константин Чуриков: Там свой банкинг, да. Евгений Надоршин: Совершенно верно. Но просто я обращаю ваше внимание, что вот те предложения, которые сейчас озвучены, учитывая вот ту структуру бедного населения страны, учитывая географию его проживания, размещения и прочие нюансы, они совершенно четко почти исключают их доступ вот даже к тем смешным, возможно, выгодам, которые тут озвучены. Я вообще не понимаю, зачем вся эта история, чистый популизм и не стоит потраченного времени. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Подожди со спасибо. Константин Чуриков: «Личное мнение»... Оксана Галькевич: Оренбургская область спрашивает, правда, тут сформулировано... Константин Чуриков: Время. Оксана Галькевич: Я знаю, минуточку, быстро Евгений говорит: «Скажите, где выгоднее хранить рубли?» – имеется в виду, наверное, не под подушкой, не под матрасом... Евгений Надоршин: Да, под подушкой сейчас, наверное, не стоит. Вы можете совершенно спокойно выбрать либо ОФЗ, которые надежнее сейчас любого банка и доходностью депозиту не уступят. Но, если вам это некомфортно, просто найдите хороший депозит в пределах 1 миллиона 400 тысяч рублей, чтобы был застрахован в нормальном банке. Константин Чуриков: Либо под подушку... Евгений Надоршин: В банке, просто в любом банке, в любом банке. Константин Чуриков: Либо под подушкой, но в золоте, но спать неудобно все-таки. Евгений Надоршин: Ну, тогда уж в долларах лучше, золото хуже, мне кажется, чем доллар. Константин Чуриков: В долларах лучше. Да, спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: «Личное мнение» Евгения Надоршина, у нас в студии был главный экономист консалтинговой компании ПФ «Капитал». Будем следить, что, тогда за ценами, за кошельком, за брошками? Оксана Галькевич: Народный главный экономист, я бы так сказала. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: И про помидоры знает, и про огурцы, и вообще про население в стране. Константин Чуриков: И про акции в магазинах. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Мы продолжим через пару минут, будем выяснять причину такого вообще феномена – россияне стесняются. Сейчас расскажем, о чем идет речь.