Константин Чуриков: Сейчас вместе с вами подумаем, кто у нас в стране спекулянт, на чем наживается крупный, мелкий, разный бизнес. Федеральная антимонопольная служба предложила ужесточить контроль над ценами. Речь идет о случаях необоснованного их роста. Речь идет о том, что если рост значительный (а очень значительный, с точки зрения службы, – это 30% и более в течение двух месяцев), то вот здесь предлагаются меры, определенные меры. Это все пока на уровне законопроекта, который может быть принят. Ну давайте сейчас просто посмотрим правде в глаза. Конечно, статистику за два месяца мы сейчас решили не приводить вам. Давайте покажем статистику роста цен с начала этого 2022 года. Ну какие там 30%? Мы видим 64% – лук. Мы видим 40% – маргарин. Мы яблоки – больше чем на 30%. Рис. Кстати, между прочим, вполне себе товар народного потребления. Ну и целый ряд других наименований. Все сейчас у вас на экране. И, конечно, это заставляет задуматься: а это просто так, а это случайно? Ну хорошо, подгузники подорожали на 20–30% – можно предположить, что их у нас не производили. Но, извините, каши на 100% – это, простите, с какого перепугу? И кого тут призвать к ответу? Мы сейчас поговорим об этом и не только с Георгием Остапковичем – это директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. Георгий Владимирович, здравствуйте. Георгий Остапкович: Здравствуйте, Константин. Константин Чуриков: Как вам эта идея взяться за вот такие уж прямо откровенные какие-то перекосы? Ну смотрите. Одно дело – импорт. Понятно, там, может быть, сложная логистика доставки. И можно даже в это поверить. Но когда речь идет о луке, я не знаю, о моркови, о том, что у нас свое растет… Георгий Остапкович: Ну, лук тоже имеет свою импортную составляющую. Так же, как и тамбовская картошка имеет и семенной материал весь импортный, и поливальные машины, и трактора, и упаковочный материал. Ну, с луком, конечно, попроще. Но лук стоит дешевле, поэтому там и возгонка цен идет на очень высокий… Чем дешевле товар, тем выше поднимаются цены. Ну, в принципе, Константин, я с вами согласен, что по 30%, по 40% на отдельные товары. Но общая инфляция у нас все-таки 16%, средняя. Константин Чуриков: Прямо даже удивительно! Что в эти параметры включено? Георгий Остапкович: Здесь ничего удивительного нет, потому что в корзину инфляции, например, недельную, статистическую, входят 110 продуктов, товаров и услуг. Понимаете? Причем те товары и услуги, которые человек может не употреблять. Ну, например, человек не покупает автомобиль, а там сидит покупка нового автомобиля. И человек, естественно, не покупает бензин, а там цена бензина сидит, и он может не так резко повышаться. Человек (извините, не к столу сказано) не ходит в общественный туалет, не посещает, а посещение общественного туалета – позиция в корзине Росстата. Константин Чуриков: Вот эту инфляцию надо отдельно измерить. У нас где-то есть еще общественные туалеты? Георгий Остапкович: У каждого человека своя инфляция. Если человек пьет водку и заедает бананами, то у него одна, маленькая инфляция. А если человек потребляет «борщевой набор», ест гречку, ест лук, то у него инфляция будет в 2–3 раза выше, потому что именно цены на эти товары гораздо выше. Поэтому эту инфляцию статистическую нужно ради интереса смотреть. Константин Чуриков: Кстати говоря, да, год назад действительно было время, когда выгоднее было именно бананом заедать. Георгий Остапкович: Да. Константин Чуриков: Татарстан нам пишет: «Дайте, пожалуйста, развернутое определение спекуляции». Вот хороший вопрос. Георгий Остапкович: Вы знаете, вопрос хороший, но он диалектический. Как такого юридического определения спекуляции… Одни люди считают, например, классики экономики считают, что спекулянт – это человек, который знает будущее и это будущее формирует, рискует, покупает сейчас, продает позже, то есть не обвиняют. Другие… Ну, как во время Советского Союза это была чуть ли не уголовная статья. То есть это человек, который покупает дешево, а потом идет и продает этот товар дороже, как бы делает прибыль из воздуха. И вот это называлось «спекуляция», и она попадала под Уголовный кодекс. Насколько я знаю, сегодня под Уголовный кодекс эта фигура не попадает. Это только административные вещи, которые, кстати (вы начали передачу), регулировать ФАС сейчас собирается. Хотя у ФАС… Такое слова «спекуляция» тоже не произносится в этом проекте решения. Константин Чуриков: Ну, это мы его так… Георгий Остапкович: Ну да, это фигура речи. Константин Чуриков: Перевели на русский язык. Кстати, правильно перевели? Георгий Остапкович: Ну, наверное, наверное. Но, вы понимаете, это тоже вопрос диалектический. Начнем с конца, с конечного звена – торговля. Торговля ставит, в принципе, одну и ту же наценку на тот товар, который ему дают оптовики, производители, те, кто передвигают товар. Ну, предположим, у него там свекла по 10 рублей/штука. Он ставит 20% и продает по 12 рублей эту свеклу. Но проходит два месяца – и поднял производитель, агрохолдинг (а у нас таких агрохолдингов полно), поднял перевозчик, подняли оптовики, поднялся бензин. И ему свеклу дают не по 10 рублей, а по 13 рублей. Он, естественно… 10 и 20% – 12 рублей. А ему на реализацию дали под 13. Как он может ее поставить меньше? То есть это нужно все смотреть. Это очень сложный процесс. Понимаете, вот я что боюсь? Ворвется ФАС в эту атаку… Причем ведь это не первое действие ФАС. ФАС, в принципе, имеет право влиять на цены, но это все нужно доказывать в суде, по крайней мере раньше. Я могу сказать: «Ребята, у меня издержки выросли. Я ставлю ту же самую…» Константин Чуриков: «Проверим ваши издержки». Георгий Остапкович: «Проверим ваши издержки». Да, это было раньше – суд проверял издержки и выносил соответствующий приговор. А сейчас? Вот только заявление, что у тебя цена больше 30% за два месяца, никаких доказательств – и все, привет! Константин Чуриков: Георгий Владимирович, обычно достаточно просто визита. Георгий Остапкович: Ну подождите… Константин Чуриков: Мне кажется, когда бизнес видит людей в погонах – в принципе, этого уже достаточно. Достаточно внимания к проблеме. Мне кажется, вопрос будет решен отчасти. Георгий Остапкович: Ну, я не знаю. Наверняка что-нибудь найдут. И потом, понимаете, сейчас только заявлен этот сюжет, пока никаких… Кто это будет проверять? Вот нам говорят, что Минэкономики. И что, Минэкономики создаст… Константин Чуриков: Георгий Владимирович, наши зрители проверят, куда надо сообщат. Георгий Остапкович: Нет, ну понимаете, зрители могут проверить в Миндюкино, в Верхней Пыжме, в Нижних Мамырях… Константин Чуриков: Там тоже есть филиалы. Георгий Остапкович: Да. Но это же должна быть… Ну не знаю. Мне кажется, что это достаточно неоднозначный и сложный процесс. Константин Чуриков: Помните, в советское время был народный контроль? Вот так и здесь. Людмила из Подмосковья. Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Константин Чуриков: Пожалуйста. Зритель: Я говорю, вот я обратилась… Лекарство у меня кончилось, «Реслип». У меня коробочка сохранилась с ценой – 255 рублей. Пошла я в эконом-аптеку, где в основном пенсионеры. Она говорит, что 408. Это 60%. Константин Чуриков: Сразу. Зритель: Другая аптека – 480 у них это же лекарство стоит. Вообще кто усмирит аппетиты аптек? Если бы это им невыгодно было, то их бы не было столько на один квадратный метр. Константин Чуриков: Абсолютно, абсолютно. Они всегда приходят к власти: «Ой, господи, знали бы вы, как мало аптека зарабатывает. У нас основной заработок – вот эти дорогие лекарства, а все покупают вот эти жизненно необходимые». Да, правда, они на каждом углу. И причем знаете что еще удивительно? Свои пять копеек. Вот одно дело, когда, предположим, одна аптека где-то там, не знаю, на Никольской улице, а другая – где-то там в Люблино, условно. Да? Георгий Остапкович: Ну да. Константин Чуриков: Но когда они находятся рядом совсем, и в одной цена, не знаю, на 200 рублей меньше, а в другой на 200 рублей больше – это что? Георгий Остапкович: Ну, вы знаете, мы в 92-м году, когда были сложные ситуации, как поступали? Мы продавали пиво. Ставил я ящики и продавал пиво по 30 копеек, а рядом мой приятель продавал пиво по 25 копеек. Константин Чуриков: Это вы реальную историю рассказываете? Георгий Остапкович: Реальную, абсолютно реальную историю. И он эти же ящики с этим же пивом продавал по 25 копеек, буквально в 30 метров от меня. Ну, люди как-то ориентировались. Они у меня не покупали, это понятно, но они все бежали туда и по очень хорошей цене, по 25 копеек покупали. Константин Чуриков: Так мы знали, кого пригласить. Георгий Остапкович: Потом у него закончилось, он брал у меня ящики, тащил туда к себе и… То есть, понимаете, я не исключаю сговор, что просто аптека ставит цену повыше, чтобы знали, что в 200 метрах есть аптека, в которой можно купить поменьше, но с достаточно высокой ценой. Константин Чуриков: А смысл какой? Подождите… Георгий Остапкович: Ну как? Константин Чуриков: Все пойдут к вашему приятелю, у которого пиво по 25. Георгий Остапкович: Ну, он тоже ставит высокую цену, но у него цена ниже, чем у меня. Это срабатывает психология. Это элементарный маркетинг. Константин Чуриков: А ваша логика, у которого цена была другая? Георгий Остапкович: А у меня? Я просто подставной. Я просто стою с этими… Константин Чуриков: Вы ему подгоняете? Георгий Остапкович: Ну конечно! Чтобы пошли к нему и купили все у него. А так у него не купят, у меня не купят по 25, пойдут искать дешевле. Но это уже такой факт. Константин Чуриков: Мы прямо знали, кого сегодня пригласить на эту тему. Георгий Остапкович: Ну и потом, Константин, разные аптеки, разная ценовая линейка. Кто-то работает с оборота, ставит дешевле, чтобы побыстрее все это продать. Кто-то никуда не спешит и ставит подороже, поэтому… Ну, в аптеке дорогой товар, особенно если импортный. Константин Чуриков: Да уж… Сергей, Новгородская область. Добрый вечер вам. Зритель: Добрый вечер. Константин Чуриков: Пожалуйста. Говорите, Сергей, высказывайтесь. Зритель: Добрый вечер, да. Вот по ценообразованию. Мы предприниматели, обслуживаем село. Берем товар на базах в Новгороде, например. И там товар уже изначально дороже, чем в «Пятерочках», в «Магните». Естественно, нам приходится отказываться от закупа на базах и брать сахар-песок, фрукты и овощи в сетях, покупать. Константин Чуриков: Так? Зритель: А в сетях нам не дают… Константин Чуриков: Сергей, то есть мы отчасти вам могли быть обязаны взлетом цен на сахар, например, да? Зритель: Да ну здрасте! У нас 200 человек на село. И мы вас обобрали? Ну не надо смешить. Константин Чуриков: Хорошо, ладно. Зритель: У нас в деревнях народа нет. Ну? Константин Чуриков: Так, ну хорошо. А в чем вопрос? То есть вы говорите о том, как тяжело жить, как тяжело, скажем так, торговать? Зритель: Я говорю про ценообразование. Константин Чуриков: Про ценообразование. Зритель: Ценообразование у нас по селу не отрегулировано. Константин Чуриков: Сергей, а что продаете? Что у вас там продается в вашем магазине? Зритель: Продукты, все продукты. Константин Чуриков: Продукты. Я правильно понимаю, что у вас какое-то маленькое село, а ближайшая условная «Пятерочка» далеко, и вы просто подвозите поближе? Зритель: Она в райцентре, одна. Константин Чуриков: В райцентре? Зритель: Одна, да. Не идет на село «Пятерочка», невыгодно. Село обслуживаем мы. Константин Чуриков: Сергей, вот вам тоже виднее как продавцу, грубо говоря. Насколько выросли цены на продукты питания? Вот если по-честному сказать. Зритель: Сейчас они не особо… Вот сахар-песок опять опустился. Он прыгнул сначала, а сейчас он стабильно – где-то 59–60 рублей килограмм песка в сетях. На базах нам по 80 дают, мы не берем там. Константин Чуриков: Вот нам говорят, что средняя инфляция – чуть меньше 10%, около 10%. Вы согласны, что она 10%? Георгий Остапкович: 16%. Константин Чуриков: Ладно, спасибо. Вот Сергей нам дозвонился. Ну, Сергей, получается, все-таки он несет в себе какую-то еще и социальную функцию – он же просто эти продукты, которые можно купить только в районном центре, он привозит вот туда, в эту сельскую местность. Георгий Остапкович: Так это… Основа торговли – это конкуренции. Нужно везде привозить. Нужно ставить какие-то мелкие мини-маркеты, вот эти догерти, как везде в Европе. Константин Чуриков: Это что такое? Георгий Остапкович: Это маленькие магазины, 70–80 метров. Туда понатыкал товаров повседневного спроса. Создается конкуренция. Ну, как бы магазин у дома, но только гораздо меньше. Вы знаете, что у нас в Москве (но это по старым измерениям, без Калужского шоссе, Старая Москва) где-то в 2–2,5 раза меньше магазинов у дома, чем в Варшаве, и в 5 раз меньше, чем в Лондоне? То есть я просто говорю про конкуренцию, потому что конкуренция – это один из источников уравнивания цен. Константин Чуриков: С другой стороны, их сейчас и в Варшаве, и в Лондоне это не спасает, конечно, от роста цен. Хотя, конечно, эти маленькие магазинчики… Георгий Остапкович: У них рост цен в два раза меньше, чем у нас. Константин Чуриков: Да-да-да. Но для них тоже чувствительно все равно. Георгий Остапкович: Естественно. Константин Чуриков: Там еще и на другое цены растут, мы знаем. Нет, ну просто я к тому, что, конечно, у нас изничтожали, признаться честно, вот эти маленькие магазины в шаговой доступности. Георгий Остапкович: Да, да, да. И делали огромные агрохолдинги, которые по миллиону гектар сейчас имеют площади, некоторые. Константин Чуриков: Давайте сейчас побеседуем с Алексеем Ульяновым – это директор Института повышения конкурентоспособности, кандидат экономических наук. Алексей Сергеевич, здравствуйте. Алексей Ульянов: Здравствуйте. Константин Чуриков: Как нам победить спекуляцию в это сложное для людей, для страны, для всех нас время? Алексей Ульянов: Вы знаете, президент наш, Владимир Владимирович Путин, и Правительство в рамках антикризисных мер еще во время ковида приняли замечательную программу, одной из мер которой является замораживание проверок. Вот когда на год – на 2021-й – проверки были заморожены, то вдруг оказалось, что у нас и число погибших и ущербов от пожаров не возросло, и число массовых отравлений в кафе не увеличилось благодаря тому, что перестали мерить и штрафовать не за ту толщину омлета или что-то подобное. И цены росли… Несмотря на то, что сейчас много говорится о росте цен, но у нас шестую неделю идет дефляция – такого не было никогда в истории современной России. Понятно, что цены взлетели сразу начала спецоперации на определенных настроениях, но сейчас цены идут вниз. И будем надеяться, что они будут продолжать идти вниз вплоть до сентября. Константин Чуриков: Будем надеяться, что каждый житель нашей страны наконец заметит это снижение цен на своем собственном кошельке, потому что пока, честно говоря, это выглядит как исключительно такая статистическая погрешность. Георгий Остапкович: Абсолютно. Алексей Ульянов: Ну, она выглядит как статистическая погрешность, тем не менее на определенные виды товаров, цены на которые взлетели до небес в период февраля-марта, сейчас цены уже снижаются на 10%, а иногда и больше. Константин Чуриков: Алексей Сергеевич, ну, вас послушать, честно говоря, и выходит, что бизнес у нас такой вообще ответственный! Алексей Ульянов: Федеральная антимонопольная служба должна в первую очередь заниматься не карательными мерами и придумывать себе новые полномочия, которых и сейчас достаточно. У нас самый сильный антимонопольный орган в мире, самый сильный. И, к сожалению, большинство его усилий направляется пока еще не на преследование иностранных транснациональных гигантских монополий… Что и делают, например, американцы и европейцы – они своих не кошмарят, а они кошмарят зарубежных конкурентов. Константин Чуриков: Вы намекаете сейчас на вот эти крупные сети, которые зарегистрированы в Нидерландах, еще в некоторых странах, да? Алексей Ульянов: Да-да-да, в том числе. Вот сейчас все-таки есть хорошие сигналы, что и на Apple пытаются штраф наложить. Тем не менее, попытки получить еще полномочия, особенно по картелям, вызывают у бизнеса, конечно, правомерные опасения, что опять эта дубинка будет использована против своих, против малого и среднего бизнеса, не против спекулянтов, перекупщиков, а против реального сектора. Константин Чуриков: Нет, смотрите, Алексей Сергеевич, мы говорим о простых вещах. Мы говорим, наверное, о разумной какой-то наценке. Алексей Ульянов: Например, во многих странах есть такие меры, как определенная доля, процент местных товаров на полке. У нас такого нет, да? Уже правильно было сказано про магазины у дома по сравнению с некоторыми европейскими странами. Надо делить лоты, которые выставляют местные власти на торги те же самые. ФАС вполне может это делать, чтобы снижать барьеры, чтобы фермеры, малый бизнес, соответственно, имели доступ к прилавку, к покупателю. Константин Чуриков: Да, хорошо, хорошо. Спасибо, спасибо, Алексей Сергеевич. Алексей Ульянов, директор Института повышения конкурентоспособности, кандидат экономических наук. К сожалению, у нас не совсем получился диалог – видимо, плохая была связь. Понимаете, вот послушать Алексея Сергеевича – так получается бизнес такой вообще белый, пушистый, ответственный! Перестали проверять – отравлений стало меньше, жалоб стало меньше, вообще все заколосилось! Только почему-то цены растут, да? И почему-то они растут не у производителя, который, извините, в грязи стоит, в сапогах (знаем, что месит), а вот у продавца. Ну ладно. Но зато ответственные. Георгий Остапкович: Константин, цены растут везде. Например, индекс роста цен промышленного производства значительно выше, чем индекс потребительских цен. Индекс цен промышленников – 123–124%, а у нас 115%, у потребителей. То есть цены растут на всех цепочках, в том числе и у оптовиков. Мы с вами как-то говорили, что у нас огромное оптовое звено. Там формируется. В РЖД формируется цена. На фурах формируется цена. И вот она приезжает потом к конечному продавцу в розничной торговле. Преимущественно (ну, это мое оценочное мнение, я могу ошибаться) в розничной торговле работают добросовестные и порядочные люди. И не станут они делать там какие-то, я не знаю, супернаценки. Константин Чуриков: Что она может украсть на рынке, да? Весы? Георгий Остапкович: Ну слушайте, ну зачем им это надо? Конкуренция, конкуренция и еще раз конкуренция. Я знаю по курскому направлению большой город, там 100 тысяч. Так вот, там до семи-восьми часов работают пять, шесть, семь, восемь магазинов, потом вдруг они резко закрываются, и стоит магазин, который 24. Ну как вы думаете, какие он цены ставит? «Азбука вкуса» и «Глобус Гурмэ» отдыхают от этих цен. А почему вы… Константин Чуриков: Туда никто не ходит ночью. Все ходят, пока продают алкоголь. Георгий Остапкович: Слушайте, москвичи приезжают из Москвы, с работы люди. Ну, хоть элементарно что-то купить. И они за два-три часа вечерних отобьют полвыручки дневной на высоких ценах. Ну, это же тоже сговор какой-то с администрацией. Ну что ты закрываешь все остальные магазины-то в восемь часов? Константин Чуриков: Да, кстати, вопросы. Георгий Остапкович: Непонятно. Вопросы есть. Константин Чуриков: Дмитрий из Пензы. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Очень приятно слышать вас, вашего собеседника. Вы знаете, насчет спекуляции я вам много, конечно, мог бы рассказать. Мне интересно одно. Вот у «Роснефти» была такая акция: после одиннадцати часов ночи на два рубля у них бензин дорожал. Вот после одиннадцати я не готов заправляться. То есть формально они как бы снизили цену на топливо, да? Константин Чуриков: Ну да. Зритель: Дальше я вам что могу сказать? Вот я предприниматель. Мои цены, мои услуги формируются, исходя из рынка. То есть если я закупаю где-то запчасти, то, скажем так, влияют курсы валют и все остальное. Константин Чуриков: Разумеется. Зритель: Вы можете мне сказать, что я какой-то спекулянт, да? Но я считаю, что нужно отходить от этого слова вообще. Если у нас рыночная экономика, у нас не может быть спекуляции. Константин Чуриков: Дмитрий, вот сейчас вы же не в вакууме живете, вы же понимаете, что рыночная экономика (я так мягко скажу) не во всем себя проявила с лучшей стороны. Если бы у нас была правильная, предположим, какая-то идеальная рыночная экономика, мы бы с вами уже, так сказать, летели без пересадок до Владивостока на отечественном самолете – чего мы сделать не можем. Зритель: Вы поймите меня правильно. Я скажу за тех предпринимателей, допустим, кого я знаю. Можно рассуждать, говорить сколько угодно, но рынок диктует нам условия. Константин Чуриков: Нет, никто не спорит, что рынок должен быть. Вопрос: где? Вот чем вы конкретно занимаетесь? Запчасти продаете, да? Зритель: Нет, я занимаюсь ремонтом светодиодных люстр, светильников, вот таких товаров. Константин Чуриков: Ну понятно. Малый бизнес, бизнес на услугах. Так, естественно, это должен делать бизнес, конечно. Государство за вас это не сделает. К вам вопросов нет. А вы на сколько подняли цены, если честно, за последние месяцы? Зритель: Ну понимаете, за последние месяцы я вам не скажу. Цены, в принципе, поднялись после того, как… начиная с пандемии, скажем так, и после того, как нам ограничили доступ к запчастям. Ну, где-то примерно на 30%. Константин Чуриков: Примерно как раз на 30%. Спасибо большое, Дмитрий. Георгий Владимирович, знаете, вот с чем мы сталкиваемся? Это наша вечная, наверное, проблема: мы говорим «бизнес», и мы не конкретизируем, а что мы имеем в виду, какой конкретно бизнес. Потому что взять и перепродать – это один бизнес. Его так называют, да? А взять и произвести – это тоже бизнес. Вот мы про какой бизнес в данном случае должны говорить, если имеем в виду как раз необоснованное повышение цен, которое бьет по гражданам, по кошельку, зловредное, злонамеренное и так далее? Георгий Остапкович: Необоснованное повышение цен может быть в любом бизнесе. И взять, перепродать – это требует ума. Это фондовые игры, это биржевые. Ну что, там люди – спекулянты? Купил дешевле, продал дороже. Ну давайте его сейчас на два года посадим. Бизнес, даже если ты производишь ботинки, обувь, ты все равно их продаешь кому-то. Константин Чуриков: Ну понятно, всегда найдется кто-то, кто купит. Например, я живу рядом с Тремя вокзалами, и там, если ловить такси, так в любом случае будет дороже. Вот часто бывало так, до появления сервисов. Георгий Остапкович: Это спрос, это ажиотажный спрос. Константин Чуриков: Да. Георгий Остапкович: Ну почему у нас было дороже в феврале месяце, когда сметали сахар, гречку? Это местный ажиотажный спрос. Ну, в Теплом Стане где-нибудь в переулке у вас такого ажиотажа не будет. Константин Чуриков: Понимаю. Я просто к тому, что… То есть согласимся с тем, что сейчас настали некие тяжелые времена, все понимают, что зарплата не выросла, а цены выросли. И как-то надо все-таки сделать так, чтобы это динамическое ценообразование, вот этот совсем такой акулий, такой шакалий, так сказать, бизнес по нам не ударял. Наверное, да, сложно себе представить, как ФАС будет это все мониторить и делать, но, наверное, флаг в руки. Георгий Остапкович: Мне очень сложно, я не представляю. Вот если есть одна минута, я чисто арифметически… Константин Чуриков: Да, одна минута как раз осталась. Давайте. Георгий Остапкович: Арифметика для пятого класса. Я – магазин. Продаю десяток яиц, они у меня стоят на 1 января 100 рублей. ФАС говорит: «Ты за 60 дней не можешь повышать больше 30%». Ладно, я 1 марта ставлю 130 – ровно на 30%. Опять отсекаю точку – 130. Через два месяца, на 1 мая, 130 плюс 30% – и ставлю их уже 150. От этого точку отсекаю, два месяца… я за год в 2,5 раза, согласно условиям ФАС, процент на процент, повышаю стоимость. Константин Чуриков: Георгий Владимирович, принимается ваш довод, согласен. Георгий Остапкович: Зато законодательно никто ко мне не пристанет. Константин Чуриков: Вот! Вот мы сейчас и предложили вместе с вами и со зрителями первую поправку в будущий, между прочим, законопроект, который еще должен проходить согласования с Минэк, с Правительством, а потом уже, видимо, будет внесен. Спасибо большое. У нас в студии был Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. А через несколько минут мы прямо на всю страну еще раз назовем вот эту прибавку к пенсии, которую получат работающие пенсионы в результате пересчета пенсии. Если кто не в курсе, вы будете удивлены, какая это сумма.