Петр Кузнецов: И вот мы дождались эксперта. Эксперт у нас в студии. Мы продолжаем говорить о правильном произношении слов. Разбираем сегодня фонетические ошибки. Сейчас, кстати, все-таки у меня фонетик. Ксения Сакурова: Фонетические, фонетические. Петр Кузнецов: Ладно. Ошибки, которые мы сделали на этой неделе. Наш гость Павел Бородин, кандидат филологических наук, доцент кафедры лингвистики Московского государственного лингвистического университета. Павел Анатольевич, здравствуйте! Ксения Сакурова: Здравствуйте! Павел Бородин: Здравствуйте! Извините, сразу поправлю, доцент я в отставке. Я давно там не работаю. Но не важно. Петр Кузнецов: Доцент в отставке. Ошибка на ошибке у меня. И фонетические и эта. Ну, давайте с фонетикой разберемся, дальше я научусь определять подставки доцента. Смотрите, значит, у нас, еще раз напомню нашим телезрителям от чего мы оттолкнулись. Это те ошибки, которые допускали мы, ведущие на этой неделе. Не только ведущие ОТРажения и не только мы. Фламенко – фонетический – рейтинг – шинель. Как правильно? Как правильно, почему и так ли это критично? Давайте начнем с фламенко. Ксения Сакурова: С фламенко, да. Петр Кузнецов: Не так часто мы употребляем это слово. Павел Бородин: Да. Ну понятно, что по происхождению слово испанское. Становится очень распространенным в русском языке с Республиканской Испанией, т.е. это конец 1930-х. И тогда произносится через «э оборотное» – фламэнко. Но постепенно, опять, ну нет такого глагола в русском языке, но я его употреблю все-таки, слова русеют, становятся более русскими. Русскому языку в принципе несвойственно «э оборотное», оно редко употребляется. И употребление «э оборотного» уже говорит о том, что слово по происхождению иностранное, что оно до сих пор не стало полностью русским, что это какой-то термин. Или вот: тэрмин – термин. Ксения Сакурова: Вот, да. Тоже вопрос. Павел Бородин: Вообще-то термин на самом деле. Да. Но вот видите, я и сам не без греха. Петр Кузнецов: То есть в итоге, как правильно? Фламэнко? Павел Бородин: Фламенко. Петр Кузнецов: В итоге, фламенко. Павел Бородин: Постепенно слова становятся более русскими, исчезает «оборотная э» открытая, оно становится более закрытым. Вот был звонок Марии из Санкт-Петербурга. Ксения Сакурова: Да! Павел Бородин: Я очень рад заочно слышать коллегу. По тому как она говорит, уже слышно, что это ее специальность. По самой постановке вопроса и словоупотреблению слышна лингвистка. Но опять, уважаемая Мария! И уважаемые зрители! 90% абсолютно все равно, как они говорят, лишь бы их более-менее понимали. Петр Кузнецов: Они от этого не изменятся. Ксения Сакурова: Но как вам сказать. Вот зрители, которые нас смотрят, очень часто оставляют комментарии, подмечая наши ошибки, т.е. все-таки им не все равно. Вот по поводу, кстати, фонетики. Вы говорите, что «э оборотное» нехарактерно для нашего языка. Но фонэтика не стала фонетикой почему-то. Павел Бородин: Не стала. Потому что фонетика – это наука. Большинство, закончив школу, перекрестившись, плюнув на порог забывают это слово навсегда. И поэтому оно специальное. Это не то, что постоянно мы говорим. Орфоэпия – тоже произносится, мы же не говорим орфоепия, да? Спаси, господи! Ксения Сакурова: Но все-таки это правило, это форма или это какая-то вариативность? Павел Бородин: Нет. Есть понятие нормы. Вот опять Марии большой привет! Потому что, еще раз, большинство людей либо забывают о том, что норма существует, либо сроду этого не знали, либо им глубоко все равно, есть она или нет. Но это важно. Это так же, как вот государственная граница. Если я пересекаю границу, это какой-то акт нарушения. Контрабанду ли я провез, просто перешел границу, чтобы получить работу или там, или я бежал, потому что в моей стране, что-то нехорошее происходит. А если границы нет, то я ничего не нарушал. Шел себе, куда шел, какое вам дело? То же самое и с нормой. Не приведи нам, господи, отменить это понятие или забыть о нем. Есть такое: норма языка. Петр Кузнецов: Которую, кстати, уже на министерском уровне все-таки пытаются поменять, внести изменения, и уже, знаете, бывают те слова, которые: «Ладно, хорошо, давайте узаконим то, что раньше было неправильным. Но просто уже большинство начало говорить вот так, давайте исправлять». Ксения Сакурова: Да, вот как быть с кофе, который всегда был мужского рода, а теперь вроде как допустимо... Петр Кузнецов: Сравнительно недавнее изменение. Павел Бородин: Совсем недавнее, несколько лет тому назад, да, что можно употреблять в среднем роде. Но нет же на свете ничего вечного. Да? Пушкин у нас классик. Никто не спорит. А когда он жил, он что тоже классиком был? Выходит, что нет. Ксения Сакурова: Пушкин же считается создателем русского языка. Тут поэтому, наверное... Павел Бородин: Ну, как бы он ни был гениален, все-таки не он один скажем так. Петр Кузнецов: Мы все, как мы поняли по нашим слушателям и зрителям, знаем лучше всех других. «Важно говорить правильно или нет? – спрашивали у людей на улицах различных городов. Потом вернемся, мы на самой сладкое оставили рейтинг и шинель еще. Павел Бородин: Хорошо. ОПРОС Петр Кузнецов: Давайте послушаем наших телезрителей, прежде чем еще к двум словам нашим неправильным перейдем. И исправим их, и запомним. Ольга, да. Ксения Сакурова: Ольга, здравствуйте! Зритель: Здравствуйте! Я хотела бы спросить, чтобы разъяснили, как правильно ставить ударение в слове порт, аэропорт. Потому что с экранов телевизоров большинство глубокоуважаемых людей говорят: порты́, аэропорты́. А нас в пятом классе учили, что порты́ – это подштанники. Может быть, это тоже уже ударение изменилось? А то журналисты говорят... Ксения Сакурова: А, то есть вас учили портá? Или как? Или пóрты? Вам как правильно говорили? Зритель: Пóрты. Только журналисты говорят правильно: пóрты, аэропóртах. А почему-то... Журналисты говорят правильно. Петр Кузнецов: Спасибо! Вы просто хотите подтверждение услышать? Вы правильно говорите. Мы – как журналисты с Ксенией. Ксения Сакурова: Ну, давайте мнение специалиста... Петр Кузнецов: Нет, мы просто как журналисты, говорим так. Пóрты и аэропóрты. Правильно? Ксения Сакурова: Да! Да. Петр Кузнецов: Так. Может быть мы неправильно все-таки? Павел Бородин: Нет, все правильно. Еще раз, есть понятие языковой нормы. Аэропóрты, так же как пóрты. Есть тенденции, которые проявляются в живой речи. Норма отстает от словоупотребления, скажем так, уличного, в среднем лет на 50. И это нормально. И это правильно. Мы не можем учить детей тому, как говорят на улицах. Петр Кузнецов: Да. В этом плане, кстати, никто не мешает к ассоциативным моментам обратиться каким-то и запомнить. Вот песня есть хорошая. Ну как хорошая, Агутин с Пресняковым поет: «Аэропорты». Ксения Сакурова: Ну мне, я помню, помогла песня Высоцкого: «Мы говорим не штóрмы, а штормá» запомнить, что они все-таки штóрмы, а не штормá. Петр Кузнецов: А я так же, например, недавно, ладно, хорошо, недавно запомнил все-таки, наконец, носок или носков. Есть певец Николай Носков. Все, теперь я запомнил. Например, так. Еще наш телезритель на связи, Санкт-Петербург. Здравствуйте! Слушаем, слушаем вас, Людмила! Зритель: Здравствуйте! Я буду краткой. Вот такой вопрос. Сейчас везде вообще, по-моему, уже даже стало общепринятым говорить: «Я скучаю по вам». Но ведь это ж неправильно! Петр Кузнецов: По вас нужно? Зритель: С другой стороны, говорят: «Думаю о вас». Вообще, совершенно вот. И теперь уже стало общепринято. Это что будет теперь так везде вот? Но я, если вот читаю книги, которые были изданы лет 30 тому назад, 40... Петр Кузнецов: Спасибо! Вопрос понятен. Павел Анатольевич, или это уже просто настолько устарело, что «скучаю по вас» это уже выдает, ну не знаю, век. Павел Бородин: Если кто так скажет, то это представитель старшего поколения. Норма, еще раз, норма есть норма. Да, это закон. Это, действительно, государственный закон Российской Федерации. Это закреплено. Ксения Сакурова: А откуда вот это: «Я за тобою скучаю». Я вот такое слышала. Павел Бородин: Ох, это... Ксения Сакурова: Это региональное? Павел Бородин: Да, да, да. Большая у нас страна. Очень сильно отличается, особенно юг. Петр Кузнецов: Да, да. Это отдельная, кстати, история. Я предлагаю блок целый посвятить как раз региональным произношениям, моментам. Ксения Сакурова: И словечкам, там очень-очень много всего интересного. Петр Кузнецов: Абсолютно. Осталось только у нас два слова разобрать: рейтинг и шинель. Я с шинели хочу начать, потому что очень многие были удивлены, что оказывается у нас вот в редакции за кадром вчера, когда мы разбирали эти слова: «Что, правда, шинель нужно произносить? Павел Бородин: Шинель, да. Это орфоэпическая норма. Говорят, шинэль, опять, либо те, кто старше намного, либо иногда это как профессионализм. Офицер может сказать шинэль. Петр Кузнецов: Ага, понятно. Павел Бородин: Но это так же как компАс. Петр Кузнецов: Закрепим, шинель. Как бы вам ни хотелось. Шинель. Ксения Сакурова: Рейтинг остался. Петр Кузнецов: Рэйтинг – это мое. Это мое упущение. Если бы меня Мария не ткнула вчера, я бы даже и не заметил, что рейтинг. Всегда э́кал. Павел Бородин: Это на моей памяти уже поменялось «э оборотное». Потому что... Петр Кузнецов: Ага. А раньше рэйтинг был? Павел Бородин: А это слово практически не употреблялось. Оно было узкоспециальным. Петр Кузнецов: Ну да. Павел Бородин: Сколько мы его широко употребляем? Лет 25 максимум. С точки зрения языка – это практически нисколько. Язык существенно меняется за полвека. И говорили рэйтинг, да. Потом постепенно опять слово обрусело: вот вам рейтинг, никакого «э оборотного». Это закреплено в орфоэпическом словаре. И еще раз, наша норма у нас в России имеет силу государственного закона. Она прескриптиваная, она предписывающая. Она, если выразиться предельно, она карающая. Петр Кузнецов: Карающая, вот. Давайте посмотрим, что у нас по голосованию получилось. СМС-опрос: «Раздражают ли чужие ошибки?» 74% – да на 26% – нет. Но это, наверное, хорошо, да? Начало хорошее положено, что ошибки раздражают. С этого все и начинается. Павел Бородин: Да, хорошо... Петр Кузнецов: Раздражают, ты начинаешь исправлять. Человек тебя слушает. Ксения Сакурова: Задумывается. Становится лучше. Петр Кузнецов: Задумывается. Проводятся передачи, рубрики. И запоминает. Правда? Павел Бородин: Да, это все правильно, это хорошо. Но вот опять, я со своим раздражением справляюсь очень легко. Потому что это моя профессия. И у меня такая профдеформация. Мне постоянно хочется со зла сказать: «Чем хуже вы говорите, тем больше мне работы». Ксения Сакурова: Сегодня с нами был Павел Бородин, кандидат филологических наук, доцент кафедры лингвистики Московского государственного лингвистического университета. Петр Кузнецов: Спасибо, что многим помогли! Павел Бородин: Не работаю я там уже давно. Петр Кузнецов: В отставке. Ксения Сакурова: Неработающий, простите! Исправимся! Петр Кузнецов: Да, запомним. Новости впереди.